С чего кончается Родина: об историко-политэкономической публицистике в фильме «Дорогие товарищи!» [Андрей СОРОКИН]
«Дневальный»
Новочеркасск-62 как точка невозврата, от которой советская государственность неотвратимо покатилась по колее деградации к катастрофе.
Vkontakte
Twitter
Одноклассники
Хотят ли русские войны: об уроках истории в современном кино [Андрей СОРОКИН]
«Дневальный»
Новый художественный фильм «Зоя» – уважительный повод, чтобы продолжить рассуждения об идейных свойствах кино о Великой Отечественной.
Границы классики: о вольных кинопересказах русских сказок [Андрей СОРОКИН]
«Дневальный»
Франшиза «Последний богатырь» со старта (в 2017 году) навлекла на себя диаметрально противоположные отклики почтенной публики.
Неохотная дорога на дом: об особенностях внезапной смены техноуклада в отдельно взятой киноиндустрии [Андрей СОРОКИН]
«Дневальный»
Новогодний чёс в нашем кино – это период хитовых премьер на любой вкус и кассовых рекордов. Но не в этом году.
Зачем нам отечественное кино и как его реанимировать [Дмитрий КУЛИКОВ, Тимофей СЕРГЕЙЦЕВ, Илья НЕРЕТИН]
Как обустроить российскую киноотрасль – это вопрос вечный и практически экзистенциальный. Этот вот обстоятельный анализ проблемы с контурной «дорожной картой» решений публиковали на «Однако» Дмитрий Куликов, Тимофей Сергейцев и Илья Неретин 7 июля 2013 года. Суть рассуждений и предложений – именно в государственном, идеологическом значении предмета. Любопытно посмотреть, где что было семь лет назад и где что оказалось сегодня.
(…)
Вооружённые силы сознания
«Пока народ безграмотен, важнейшими из искусств для нас являются кино и цирк» (В.И. Ленин). Эта фраза является одной из самых известных и самых цитируемых. Правда, цитируется она в облегчённо-сокращённой форме, так что утратила свой первоначальный смысл. И «безграмотный народ» куда-то из этой цитаты подевался, и «цирку» в ней места почему-то не осталось. И выглядит теперь это несколько комично: будто бы взобрался вождь на броневик и прокричал: «Товарищи! Важнейшим из искусств для нас является кино!» Все рукоплещут, а вождь под бурные аплодисменты с броневика раскланивается… Ленин клоуном, конечно же, не был. Он точно и ясно понимал, о чём говорит. Хотя прошло уже почти сто лет, понятие кинематографа, которым оперировал Владимир Ильич, нисколько не утратило своей актуальности.
Кино до сих пор является одним из сильнейших и наиболее массовых способов развлечения народа. Англоязычные называют это entertainment. Вот что роднит кинематограф с цирком нового времени, средневековья и, конечно же, Древнего Рима, где гибли люди и звери, — с цирком как зрелищем. Цирк — зрелище натуральное. Публичные казни сегодня в цирке (как и на площадях) уже невозможны (по крайней мере, у нас, в Европе).
Кино — зрелище искусственное, оно создаёт реальность, в которую зритель верит. И в нём возможно то, что цирку и не снилось. В кино возможно всё. Чтобы оставаться развлечением, кино требует всё более изощрённых технологий и всё более крупных бюджетов. Именно функция развлечения позволяет привлекать в кино массы.
Но само кино при этом — одно из самых сильных средств работы с мировоззрением населения. Вот очень точные слова кинорежиссёра Вернера Херцога на этот счет: «Телевидение иссушило нашу фантазию, мы становимся всё более одинокими и несчастными. Маленькие дети, которые подолгу смотрят телевизор, окончательно глупеют. Когда вы в кино — вы волнуетесь, вы живёте. Сходство кино и телевидения кажущееся, на деле это не так. Те, кто смотрят кино, — обретают мир. Те немногие, кто читает, те, у кого есть книги, те мир завоёвывают».
Кино — это тёмный зал (т.е. отключённая обыденность), большой экран (т.е. портал в «настоящий» мир), и коллективный просмотр (т.е. ритуальное действо, подтверждающее коллективную веру в происходящее). Поэтому кино и может влиять на образ жизни и поведенческие стереотипы больших масс людей. Все другие экранные культуры в этой функции вторичны по отношению к кино и без него не работают.
Содержание создаётся только в мастерской кино. Кино сразу было создано как реклама прогресса. Достаточно вспомнить «Прибытие поезда» братьев Люмьер. Люди падали в обморок. Зритель мог почувствовать себя Анной Карениной. Что это, как не живая идеология промышленной революции? И одновременно — акт искусства. В этом нет противоречия. Напротив, синтез искусства и идеологии и есть источник эффективности кино.
И сегодня кино продолжает оставаться «важнейшим из искусств». Ведь подлинных современных искусств — позитивно определённых, содержательных и пользующихся экономически значимым спросом — в мире осталось всего два: кино и мода. Кино при этом суперсинтетично. Оно втянуло в себя традиционные искусства: литературу, живопись, музыку, пение, танец. Чтобы системно поддерживать эти искусства прошлого на плаву — как элемент культуры — нужна развитая киноиндустрия, востребующая их и сегодня.
В функции формирования мировоззрения кино успешно конкурирует с институтами традиционного образования и воспитания. Сегодня кино есть мощнейшее средство формирования образа жизни.
Безграмотность народа, о которой говорил Ильич, выражалась и выражается по сей день не только в буквальном неумении писать и читать, но и в растущей функциональной, деятельностной неграмотности большинства населения, т.е. в неумении себя вести и незнании, что делать в стандартных социальных и технологических ситуациях. Нужно ведь не только прочесть нужную книгу, даже учебник, нужно ещё понять, осознать, «примерить на себя». Это не только сложно, но и требует напряжения воли и дополнительных усилий.
То ли дело кино: с одной стороны, развлечение и удовольствие, а с другой — через насыщенные энергией «движущиеся картинки» задаются образцы поведения, выбора, потребления. Зрителю не нужно думать, как поступить в жизни, он всего лишь должен подражать увиденному на экране. И если уж он «безграмотен», то обязательно должен быть идеологизирован — чтобы выжить. Идеологизирован настолько, чтобы воспроизводить заданный прогрессом образ жизни на себе самом.
Кем заданный? Тем, кто претендует на господство или фактически его осуществляет. Ибо кто сформирует мировоззрение и образ жизни населения, тот и будет им править.
Поэтому современное государство, желающее быть суверенным и независимым, в принципе не может не осуществлять собственной политики в сфере кинематографа. Сегодня кинематограф и государственная политика в его области имеют такое же значение, как армия и государственная политика в сфере ВПК и обороноспособности. Это не метафора, это буквально так. И чем дольше мы будем игнорировать этот факт, тем всё меньше и меньше будут наши шансы на выживание в качестве современной независимой страны.
***
Наследие советское и постсоветское
Кино — это ХХ век. А наш ХХ век — советский. Поэтому никакого другого наследия, кроме советского, в этой области искусства и культуры у нас нет, и тем серьёзнее мы должны подойти к его оценке.
Советский кинематограф был одним из лучших кинематографов в мире. Он и развлекал, и воспитывал. Наиболее ярко это видно по фильмам 30-х годов прошлого века. «Весёлые ребята», «Волга-Волга», «Цирк» и многие другие картины были не только сильным зрелищем и развлечением, но и мощнейшим средством идеологизации населения. Эти фильмы буквально несли в себе стереотипы и идеологемы поведения для советского человека и советского народа. Наш советский кинематограф был конкурентоспособен по отношению к любому кино мира. И так было практически до конца 80-х годов.
Наш кинематограф был конкурентоспособен не только художественно-идеологически, но и экономически. Советское кино и советский алкоголь — вот две отрасли производства, из которых советское государство извлекало сверхприбыль. Прибыль от продажи спиртного и кинопроката покрывала потребности в заработной плате всех бюджетников Союза.
Принято считать, что СССР распался, поскольку экономически не выдержал падения цен на нефть, которого добились сговорившиеся с арабами США. Это не совсем так. Куда более серьёзным ударом по бюджету СССР, чем падение мировых цен на нефть, была антиалкогольная кампания 1985-1987 годов и так называемый «исторический» V съезд Союза кинематографистов СССР 1986 года, положивший начало тотальному разрушению советской киноиндустрии. Никита Михалков — единственный, кто открыто защищал Сергея Бондарчука и выступал против «демократического угара», — оказался тогда если не в одиночестве, то в ярко выраженном абсолютном меньшинстве.
Так что же произошло с советским кино после V съезда? Кинематографисты призвали страну и себя отказаться от идеологии. В пользу искусства. В этом призыве сквозит философская необразованность и даже философская безграмотность.
Всего известного нам европейского искусства (и культуры) просто не было бы, если бы не было такого идеологического заказчика как католическая церковь. Искусство Ренессанса, потом Нового времени, расставаясь с религией, работало на новую, светскую идеологию Просвещения. Кино, как и любое подлинное искусство, не бывает без идеологии. А идеологизация именно массового человека — одна из двух основных специфических функций кинематографа.
Престроечные картины несли в себе уже антисоветскую идеологию, они появились достаточно быстро и какое-то короткое время даже были успешны. А дальше возникла проблема. Наши режиссёры и сценаристы просто не могли конкурировать с западными в продвижении «пакета» либерально-демократических идей. Наши фильмы оказывались всё время вторичными и даже третичными, списанными у других подражателей. Перед российским кинематографом встаёт острая потребность сказать нечто свое, что будет воспринято нашим зрителем. Не случайно немногочисленные успешные ленты 90-х базируют свой успех на идеологии разотождествления «нас» и «их».
Разотождествление человека постсоветского с человеком западным — начатая в 90-е и не завершённая до сих пор идеологическая компонента нашего кино. Таков «Сибирский цирюльник», таковы и ставшие культовыми «Особенности национальной охоты». Как базовая идеология это чётко сформулировано в также ставшем культовым «Брате-2». Здесь же можно назвать фильмы «Кукушка» и «Война». Успешными становятся фильмы, по поводу которых чётко можно сказать, о чём это кино, фильмы, несущие определённую и чёткую идеологию.
Российский кинематограф 2000-х годов — это кино эксклюзивных продюсерских проектов. Успешных кинопостановок стало больше, чем в 90-е. Жанровая линейка стала шире, но российское кино по-прежнему не стало индустрией. Проекты Константина Эрнста и Андрея Максимова «Дозоры», «Гамбит», «АдмиралЪ», «Высоцкий. Спасибо что живой», проекты Тимура Бекмамбетова показывают, что мы умеем делать интересное кино, которое нравится зрителю.
В конце 2000-х и начале 2010-х начала формироваться линейка патриотических фильмов, утверждающих самоценность исторического существования России: «Мы из будущего», «Двенадцать», «Брестская крепость», «Матч». Кассовый успех фильма «Кандагар» в 2010-м году (первый в патриотическом кино) доказывает, что такое кино не просто может собирать много зрителей (в данном случае — более двух миллионов), оно ещё и может быть коммерчески успешным, приносить прибыль. Безусловная победа и крупный зрительский успех фильма «Легенда № 17» (более 4 миллионов зрителей в кинозалах страны) уже в текущем году зафиксировали эту тенденцию и сделали её неоспоримой.
Наш кинематограф может предложить себя обществу и государству в качестве эффективного инструмента, формирующего идеологию, образ жизни и образцы поведения для граждан нашей страны и, между прочим, для находящейся в очевидном кризисе истины европейской цивилизации в целом. Они не знают, что делать, продолжают врать сами себе. Почему мы должны следовать их примеру? Мы не должны бояться идеологии, быть идеологичными и идеологизированными.
Современный человек, не имеющий идеологии (а значит, ценностей, которые он готов защищать и отстаивать), в религиозном и философском смысле — не совсем человек. И уж точно не гражданин, если не сводить это понятие к юридической форме.
***
Реалии индустрии кино
Сегодняшняя проблема российского кино заключается в том, как от разовых успешных проектов отдельных кустарно работающих продюсеров и режиссёров перейти к проектированию и созданию киноиндустрии, промышленности, способной производить успешные проекты, то есть собственно и быть российской киноиндустрией. Какая для этого нужна и возможна государственная политика?
Всеми признаваемым лидером в области кино как бизнеса является Голливуд. И не только лидером в области технологий, новых и эффективных способов организации самого процесса производства кино, обеспеченности всех его цехов.
Голливуд продвигал американские ценности и американский образ жизни как наиболее передовой и единственно соответствующий некоему «истинному пути развития человечества», делая американское кино эффективным носителем определённых пакетов идей. До последнего времени это было даже исторически оправдано. Ведь единственная альтернатива панамериканизму — мы — на определённом историческом этапе была побеждена Америкой в ходе холодной войны. Победа эта была очевидной, и весь «цивилизованный» мир более двадцати лет кричит: «Горе побеждённым!» и «Ура победителям!».
Существенным для понимания устройства американского кинематографа является знание о том, что этот кинематограф все шаги в своём развитии совершал в условиях финансовой избыточности. Крупнейший прорыв американского кино в 30-е годы во многом связан с тем, что Голливуд стал важнейшим механизмом легализации капиталов американской мафии. Первичные накопления «чёрного нала» от продажи алкоголя, азартных игр, проституции, наркотиков вкладывались в кинопроизводство. Возврат денег от кинопроката превращал «чёрный нал», вложенный в фильм, в «белую» прибыль с льготным режимом налогообложения. Разумеется, такие схемы были известны налоговым властям, но нужда в правильном идеологическом продукте расценивалась выше сиюминутной экономической выгоды, и на эти «шалости» закрывались глаза. На базе подобных схем голливудское кино превращалось в мощнейшую индустрию в течение 30-50-х годов прошлого века.
Последней ситуацией финансовой избыточности, основанной на успехах политики глобализации президента Клинтона, были 90-е годы прошлого века. Сегодня Голливуд сильно завязан в кредитно-финансовой американской пирамиде. Риск её обрушения очень высок. Что будет с голливудской индустрией в условиях углубляющегося мирового финансово-экономического кризиса и, значит, увеличивающихся дефицитов производственных и рекламных бюджетов? Увидим.
Американский кинематограф спроектирован как культурная отрасль, как важнейший фактор существования американского сверхобщества (в терминах Александра Зиновьева), а не просто одна из сфер промышленности. Он поддерживается в таком состоянии, потому что к этому прилагает огромные усилия американское государство.
А у нас полно всяких либеральных басен о том, что «кинематограф — это рынок». Ерунда полная! Конечно, это никакой не «рынок», потому что во всём мире кинематограф на сегодняшний день сам по себе убыточен. Отдельные проекты в силу сложного стечения обстоятельств становятся окупаемыми или прибыльными. Всё остальное работает как система, производящая продукт культуры.
Кинопрокатные сети США (и в мире) не выходят в плюс за счёт проката. Сети зарабатывают на попкорне и пепси-коле. Это не шутка. Отсюда заказ на соответствующее кино. Это кино должно нравиться молодёжи, детям — как основному потребителю поп-корна и колы, пока не знающему о диабете.
В самом производстве кино существует серьёзная развитая система дотаций: непрямых — таких, как освобождение от налогов, и прямых — финансовых вливаний из бюджетов штатов, федерального бюджета и бюджетов федеральных ведомств. В экономическом основании любого голливудского проекта лежат так называемые public money — средства, которые не нужно будет возвращать, или возврат которых обусловлен факторами, которые могут наступить только теоретически, в случае уникальной сверхприбыльности проекта. Только имея от 30% и более таких публичных (т.е. государственных) денег, американский продюсер занимается привлечением возвратных (рыночных) средств. Голливудский кинематограф без public money также финансово несостоятелен, как и наш отечественный.
И, наконец, без агрессивного присутствия в прокате других стран, использующего политические и лоббистские рычаги, голливудское кино неокупаемо в принципе. Вместе с поп-корном и публичными деньгами.
Об этом регулярно пишет сама американская пресса (см., например, The New York Times, States Weigh Cuts in Hollywood Subsidies, Michael Cieply, 19 января 2011). Всё это также прозрачно и подробно описано в книге американского журналиста, десятки лет работающего в киноиндустрии Голливуда, Эдварда Эпштейна «Экономика Голливуда. На чём на самом деле зарабатывает киноиндустрия». Книга легко доступна. Но — непопулярна. Потому что эффективно разрушает миф о том, что в мировом кинематографе всё устроено рыночно и либерально. Нет, конечно же! Просто Америка до сих пор считает себя великой державой и позволяет себе вести весьма агрессивную и навязчивую культурную политику. А мы — после того, как Советский Союз развалился, — себе такого не позволяем.
Какой смысл мы вкладываем в требование конкурентоспособности российского кинематографа как условие его государственной поддержки, которое навязчиво воспроизводится при всякой попытке поставить вопрос о русском кино всерьёз? Чтобы мы конкурировали с Голливудом в мире, на рынках всех стран? Только это имеет смысл, если пользоваться термином «конкуренция» корректно.
Для этого нужна промышленность с десятками цехов и профессиональных субрынков компонентов кинопроизводства (чем кино проще автопрома?), а не маленькие кустарные мастерские, где всё делается «дома», «на коленке». Нужны мега-бюджеты. Нужно лобби и политическое давление по всему миру.
Мы не это имеем в виду? А жаль. Иначе разговор действительно приобрёл бы серьёзный характер. А от либералов на высоких государственных постах до последнего времени можно было только услышать лицемерные сожаления о том, как мало у нас талантов. Эти обещания «дать денег» при условии, что «кино будет интересное», больше напоминают известный анекдот о том, что пловцам нальют воду в бассейн тогда, когда они научатся плавать. От таких чиновников ждать нечего.
Также очевидно, что само по себе «киносообщество» продюсеров-режиссёров не может быть субъектом постановки и решения задачи создания киноиндустрии. Таким субъектом может быть только государство.
Если, как говорил Чапаев в фильме своего имени, «в мировом масштабе нам надо ещё подучиться», то нужно чётко понимать, что в отношении национального культурного пространства может и должна на первом этапе идти речь ни о какой не о конкуренции, а о вытеснении голливудского кино как условии создания собственной кинопромышленности. Страны, реально отстаивающие свой суверенитет, — такие, как Франция и Китай, — имеют политическую волю относить кино не к ведомству Минэкономразвития, а к ведомству Минкультуры. И не на словах, а на деле.
Французы вынуждены жёстко отстаивать культурный, а не экономический статус своего кино и в ВТО, и в новых переговорах о зоне свободной торговли. И дело не только в квотах показа (к чему свелся разговор у нас), а в развитом управленческом подходе к регулированию всей киносферы — и производства, и проката. Национальное французское кино финансируется из отчислений от любого телевидения и американского кинопоказа. То есть от того, что экономически угнетает кинематограф.
Китай вообще регулирует самое главное — даты релизов. И безжалостно освобождает прокатное время для своих блокбастеров от параллельного присутствия американских. То есть американский блокбастер может идти только тогда, когда в прокате нет китайского или китайский уже собрал всё что нужно.
Мы же, из страха перед американским лобби, боимся обсуждать реальные протекционистские меры, повышающие наш культурный суверенитет и реально создающие для него экономическую базу.
***
Что делать
Надо в государственной политике исходить из того, что такой сферы деятельности и отрасли индустрии как кино у нас на самом деле нет. Это при том, что на российском рынке финансовая отдача от одного фильма в отношении к бюджету его производства во много раз выше у российского продукта, нежели у американского. Ну разумется! Ведь американский фильм создавался для всего мира!
В целом же ведущим социокультурным процессом последних 20-25 лет в стране является деградация культуры, что наиболее ярко и видно как раз в сфере кино. Наверное, в последние годы удалось снизить темпы этой деградации. Но отдельные попытки переломить ситуацию, заложить какие-то элементы развития пока не носят системного характера целевой и волевой государственной деятельности.
Например, в 2010 году создали Фонд кино, начали как-то поддерживать продюсеров, а не просто режиссеров. Это лучше, чем было в 90-е и 2000-е. Но этого недостаточно. И не только в финансовом смысле. Хотя вся государственная поддержка кинематографической отрасли в России сегодня по сумме средств равна бюджету одного американского блокбастера.
Нужно системное, комплексное действие.
В законодательной сфере: отнесение кино к сфере культурной политики, введение принципа защиты культурного пространства.
В сфере проката: в 10 раз больше экранов, электронная лицензия, электронная раздача контента (как в Индии), малые залы в любом городе и населённом пункте, единый электронный билет.
В сфере подготовки кадров: создание прежде всего новой генерации сценаристов, работающих на основании мировой и национальной литературных традиций со сценарием как со сложной программой управления вниманием и содержанием коммуникации, с продуктом коллективного, кооперированного семиотического производства, а не с фикцией индивидуального творчества. А также подготовка принципиально нового поколения режиссёров-постановщиков, готовых работать в индустрии, а не самовыражаться в артхаусе.
Фактически есть государственная задача: по-новому спроектировать кинематографическую отрасль при чудовищном давлении внешнего рынка. Нужны госкорпорации — при всех минусах. Но чем кино хуже, чем нано? Или атом? Вспомним о 3 миллиардах долларов в год, которые заходят извне на НКО, являющиеся иностранными политическими агентами. Мы не пресекаем этот поток, а лишь начали попытки его регистрировать — потому что не хотим отказываться от денег. Но тогда этой пропаганде нужно противопоставлять свою. И финансировать её соразмерно. А телевидение и СМИ этой задачи сами по себе не решают — потому что не создают своей реальности. За ней они всё равно вынуждены обращаться в сферу кино.
Наш кинорынок захвачен, в нашем прокате почти нет места российскому кино. И его придётся отвоевывать. Но бороться с голливудскими мейджорами, крупнейшими голливудскими компаниями — такими, как Warner Bros., Disney, Fox, Sony, Paramount и Universal — не так просто. На сегодня их продукция собирает более 85% выручки с российского рынка кинопроката, и только 10-15 % пока ещё «отпущено» российскому кино. И этому российское кино должно радоваться, поскольку если бы не существующая государственная помощь — его бы уже не было.
Сейчас государство раздает милостыню нищим — и великое ему спасибо за это. Без кавычек. Но кто ещё при этом оказывается нищим, кроме кинематографа?
***
Об особенностях национального кинопроката
Вернёмся к пресловутым квотам на российские фильмы в отечественном кинопрокате. Мера могла бы работать, при разумной и системной её реализации, пусть это и не всё, что нужно.
Как рассматривался в Госдуме этот проект? Проводились многочисленные круглые столы и консультации. Но никто не ставил вопрос, при каких условиях мера будет полезна и что именно нужно для этого сделать. Отечественные режиссёры и продюсеры, принявшие участие в этих консультациях, жёстко и публично высказались против, не говоря уже о кинопрокатных компаниях и сетях. Потом в кулуарах, наши продюсеры и режиссеры шептались, стыдливо опуская глаза: «Ну, мера в принципе-то, правильная, но если я публично выскажусь в ее поддержку, то мой следующий фильм или провалится в прокате или существенно недоберёт. Мне же с моим кино и идти потом к этим самым кинопрокатчикам». Мягко говоря, никто не хочет ссориться с американскими хозяевами русского кинорынка.
Как шло принятие закона, ограничивающего возможности пиратства в интернете? В числе депутатов Госдумы вдруг обнаружилось большое число защитников «свободного интернета».
Дело в том, что наше кино страдает от интернет-пиратства в разы сильнее голливудского. У нас уже понемногу получается конкурировать с Голливудом в области идеологической, но нам очень трудно конкурировать с ним в области развлечений, основанных на спецэффектах и новых дорогих технологиях производства кино. Финансовые возможности разнятся на порядки. Голливудский фильм — это прежде всего масштабное зрелище, обусловленное размером производственного бюджета. Его нужно смотреть на большом киноэкране с серьёзными звуковыми эффектами и видеоэффектами (включая 3D). Именно такой формат спецэффектного развлечения мотивирует потребителей попкорна и колы.
Русское кино не может по бюджетным ограничениям соревноваться с американским в области спецэффектов. Оно строится на эмоциональности, культурной специфике, содержательности и идеологичности. Но это всё можно посмотреть и «за бесплатно» в интернете. Фильм в зрелищности потеряет существенно меньше в сравнении с голливудским комиксом — и поэтому можно «сэкономить». Поэтому лоббисты хозяев нашего рынка сделают всё, чтобы «интернет оставался свободным» — прежде всего для бесплатного скачивания русского кино.
Или вот уже более 4 лет идёт оживлённый разговор на уровне различных государственных органов и ведомств об обязательной системе строгой электронной отчётности за проданные на сеансы билеты в режиме реального времени. Так эта задача до сих пор не решена. Почему?
Кинотеатральные сети занижают сборы в отчётности, дабы «дополнительно заработать», а некоторые, наоборот, кинопрокатчики (в сговоре с продюсерами) завышают формальные отчёты о сборах, дабы повысить престиж и успешность (создать «дутый капитал») продюсерской компании и себе любимому. Такие завышенные сборы неоправданно формируют имидж успешного производителя и прокатчика, а с таким имиджем проще «разводить» возможных инвесторов и получать помощь государства в том числе.
При этом выручка от кинопроката распределяется в следующей пропорции: 50% оставляют у себя кинотеатральные сети, 7-10% получает компания-кинопрокатчик и 40-43% — компания-производитель фильма. Это не закон. Таковы устоявшиеся деловые обычаи. Для того, чтобы производителю окупить (уровнять расходы и доходы) фильм, в прокате необходима выручка в 2,5 раза превышающая затраты на производство. Сокрытие кинотеатрами действительной выручки не только наносит фискальный вред государству, но фактически уничтожает производителя. Российского прежде всего.
На сегодняшний день в России около 3 тысяч современных киноэкранов. В США примерно их 40 000. Они превосходят нас более чем в 10 раз, а по населению — чуть больше, чем в 2 раза (312 млн чел. в США, и 143 млн чел. в России). Во Франции около 6 тысяч экранов при населении 65 млн чел., в Испании — около 4,5 тысяч на 47 млн чел. Исходя из аналогов, понятно, что для нормальной кинопрокатной отрасли нам нужно иметь в стране минимум 10 тысяч экранов.
Но проблема не только в численности экранов. Вся наша сеть кинотеатров (современных около 1000) сконценрирована в крупных городах и областных центрах. Всего в городах у нас проживает порядка 100 млн.чел. и из них примерно 30 млн — в средних и малых городах. Они сегодня не охвачены кинопрокатом вовсе.
Мы бы хотели, чтобы у нашего государства была собственная культурная политика. К сожалению, её пока нет. Вместо неё нам всё время говорят о «невидимой руке рынка». Это шарлатанство и надувательство. Потому что у тех стран, которые собираются выживать и сохраняться как страны, государственный заказ в кино есть и государственная политика в этой сфере очень развитая и сильная. Именно эта государственная политика и поддержка является реальным «базисом» кинематографа, а не рынок и «чистая» экономическая эффективность.
Во Франции доля отечественного кино в прокате составляет около 30% — и это единственная европейская страна, сохранившая собственный кинематограф как отрасль и как индустрию. Защита и поддержка национальной культуры во Франции реальна, и членство в ВТО не мешает ей это делать. А наше правительство на предложение облагать иностранные фильмы в российском прокате НДС, отвечает отечественным кинематографистам, что не может этого сделать по условиям ВТО, в которую мы только что вступили.
Китай берёт на свой огромный кинопрокатный рынок только 35 иностранных картин в год. И всё. И никакая ВТО (которой он уже давно член) не мешает Китаю так поступать. Более того, Китай выплачивает иностранному производителю только 25% от кассовых сборов — и ничего, ни Голливуд, ни ВТО не протестуют. Это и означает, что Китай имеет национальную культурную политику, а мы пока нет.
В США снимается в год примерно 400 кинокартин. В Росии — всего примерно 60 фильмов. Хорошо известны пропорции, исторически сложившиеся в мировой киноотрасли: примерно 10 процентов от всей выпускаемой продукции являются успешными. При этом на российский киноэкран в 2012 году вышло чуть больше 50 российских фильма и более 230 (!) зарубежных. Суммарный бюджет производства 20 иностранных картин, давших максимальные сборы в России в 2012 году, составил 3,07млрд дол. США, а российских 18 картин — 111, 6 млн, т.е. примерно в 30 раз меньше. Средний производственный бюджет голливудского фильма из этой двадцатки — 153,5 млн долл. США, а российского фильма из этих 18 — 5,580 млн.. Бюджеты на организацию проката, промотирования и продвижения фильмов у российского и иностранного производителя также не сопоставимы.
Вся идеология либерального рынка нужна только для одного: при формальном равенстве юридических прав сильный (Голливуд) легко и без затруднений побеждает слабого (Роскино).
***
Ещё раз о самом необходимом
Задачи, которые необходимо решить государству, если мы хотим, чтобы в стране существовала своя национальная отрасль киноиндустрии как минимум, таковы:
1. Федеральным законом закрепить базовый принцип, который гласит, что сферы кинопроизводства и кинопроката являются пространством в первую очередь формирования и развития национальной культуры, а не только хозяйственно-экономических взаимоотношений. Сфера кинематографа должна находится в исключительной юрисдикции РФ и быть исключена из-под регулирования обязательствами России перед ВТО и другими международными договорами и организациями. Не следует этого боятся. Франция уже более 50 лет реализует этот принцип по отношению к своему кинематографу и не собирается от него отказываться. Хотя находится под постоянно растущим американским давлением. Но только это позволяет Франции сохранять свою киноидустрию в качестве национальной отрасли. В противном случае последний национальный европейский кинематограф умрёт очень быстро. Если этого не сделаем мы — не сможем счуществовать на нашей территории под Голливудом.
Мы должны не просто квотировать иностранный показ кино по странам, сеансам и числу фильмов, но и регулировать релизы, создать преференции по НДС, пополнять бюджет подержки русского кино в прокате и производстве за счёт доходов от телевидения и иностранного проката.
2. Необходимо создать государственную корпорацию «Госкинопрокат» с бюджетом, достаточным для открытия и функционирования в каждом среднем городе Российской Федерации (от 50 до 250 тыс. жителей) медийного комплекса с четырьмя кинотеатральными залами на 50, 50, 100, 200 мест. Таких городов в стране всего 146. И вдобавок медийных комплексов с тремя кинозалами (50, 100 и 150 мест) в малых городах численностью до 50 тысяч жителей. Таких городов у нас 780. Всего нужно создать около 950 медийных комплексов с примерно тремя тысячами экранов. Это кардинально изменит объём потребления кинопроката в стране. И сделать это следует в течение максимум двух лет. Это совершенно необходимое действие в качестве первого шага, который должно совершить государство.
Далее следует наращивать объём сети путём частно-государственного партнёрства, доведя за 5 лет число экранов до 6 тысяч. Через 7-10 лет функционирования эта система может быть приватизирована или передана в управление частному капиталу, но без возможности какого-либо её перепрофилирования.
В «Госкинопрокате» установить обязательную квоту проката российского кино: не менее 50 процентов прокатного времени. Ввести обязательный повторный показ для проката российских катрин (так называемый «прокат вторым экраном»).
3. Небходимо создать государственную корпорацию «Госкино». Ее обязанность — производство и прокат отечественных кинофильмов. В первый-второй годы её деятельности бюджет запускаемых проектов суммарно должен быть не менее 500 млн долл. США, на третий год — 750 млн долл., а на пятый — 1 млрд. Мы должны иметь свой российский блокбастер на каждые 2 недели проката. Т.е. нам необходимо минимум 24 блокбастера в год. Российский блокбастер сегодня в производстве обходится от 10 до 20 млн долл. США. Стоимость производства будет расти.
Не следует думать, что это какие-то завышенные запросы. Сегодня государство выделяет в год на кино примерно столько же, сколько Москва потратила в год на тротуарную плитку (около 170 млн долл. США). Это и есть то значение, которое придаётся на самом деле отечественному кинематографу. Другое дело, что можно смело утверждать: без этой поддержки государства наш кинематограф окончательно закончился бы уже несколько лет тому назад.
Всё вышесказанное не означает, что эта госкорпорация самостоятельно организует всё кинопроизводство в стране. Она обязана реализовывать производство через независимые продюсерские компании. Регламент взаимодействия госкорпорации и независимых продюсеров никакой особой сложности не представляет. Доля госкорпорации в проекте не может быть менее 50%. В этом случае государство выступает в качестве основного заказчика и формирует базовые содержательные требования к проекту. Продюсер обязан привлечь к проекту частные средства в объёме не менее 30% бюджета. В качестве вознаграждения за работу продюсер получает от госкорпорации долю в её правах на продукт. Минимальная доля продюсера, полученная в качестве вознаграждения от госкорпорации должна составлять 25% от государственной доли и не может привышать 49%. Сколько именно получит продюсер в государственной доле, должно напрямую зависить от кассового успеха проекта. Частные средства, вложенные в проект должны обладать преимущественным правом возвратности.
Через 7-10 лет мы можем обоснованно ожидать, что сложится индустрия отечественного кинопроизводства в масштабах 20-30 продюсерских компаний, способных запускать в производство минимум один отечественный блокбастер в год, не считая фильмов разрядом помельче.
Отдельным образом следует регламентировать организацию проката проекта в зависимости от того, является ли госкорпорация прокатчиком, или таковым является третье лицо.
4. Ввести целевой сбор с проката иностранных картин на территории РФ в размере 3% (получится примерно 30 млн. долл. по состоянию на сегодня) от выручки в кинотеатрах. Целевой сбор направлять на поддержку российского кинопроизводства.
5. Обязать все государственные телеканалы (с долей государства в капитале не менее 50% или с долей госкомпаний) предоставлять российским кинофильмам, созданным с участием «Госкино», рекламное время для проведения кампаний по продвижению фильма.
6. Создать государственную программу обучения в американских киношколах по специальности режиссёр-постановщик — 5-6 выпускников ВГИКА ежегодно в течении как минимум пяти лет. Эта мера (обучение, стажировка) — никакая не новация. Пётр Первый отправлял дворянских детей за границу обучаться тому, что там знали лучше. Да и И.В.Сталин не брезговал отправлять режиссёров в Голливуд для освоения передового опыта в области мюзиклов и музыкальных комедий (с драмой сами справлялись). Также представляется необходимым осуществлять приём в кино ВУЗы на специальность «режиссёр-постановщик» только по системе «второе высшее». О сценаристах было сказано выше.
7. Создать на базе хотя бы Сколково фабрику для создания компьютерной графики и спецэффектов, т.к. современное кино без компьютерной графики практически не существует, и львиные доли бюджетов на их создание уходят на Запад.
***
…Мы хорошо понимаем, что это программа-минимум. Мы также очень хорошо понимаем, что и эта минимальная программа станет объектом жёсткой травли, со стороны тех, кто заинтересован в сохранении текущей ситуации безраздельного господства иностранного кинопроизводителя (а значит и идеолога) на нашей территории. Однако, если всё-таки поставить цель создания отечественного кинематографа как отрасли индустрии и «фабрики НАШИХ грёз», а не чужих, то другого пути достижения этой цели в сегодняшней реальности не существует.
____
По истечении семи лет Андрей Сорокин для постоянных подписчиков «Однако» суммирует разрозненные опыты (в том числе и личные) идейно-содержательного государственного управления кинопроизводством, причём не сказать, что опыты сильно радужные:
К штыку приравнять кино: о минкультовской идее «госзаказа».
К штыку приравнять кино: о минкультовской идее «госзаказа» [Андрей СОРОКИН]
«Дневальный»
В нормативах государственной культурной политики эта сущность («госзаказ») по духу подразумевается, но напрямую не фигурирует.
Нечего сказать: «Блокадный дневник» и идейная беспомощность современного киноискусства [Андрей СОРОКИН]
«Дневальный»
Конкретные свойства конкретного фильма – это всего лишь проявления общей обстановки в отечественных умах и их культурном выражении.
Как гвозди делать из Стрельцов: о новых опытах исторических экранизаций [Андрей СОРОКИН]
«Дневальный»
Именно своей простотой и безыскусностью «Стрельцов» удобен как лабораторное пособие в изысканиях на тему «Кино и историческая реальность.
Кадры из готового фильма!
Здравствуйте, дорогие читатели.
Выкладываем несколько кадров из фильма.
Тарковский без глянца
В своем Дзен-канале и блоге Инстаграм, я создал целую серию статей под общим названием 'Тарковский без глянца".
В них, на основе мемуаров тех, кто работал с Гением кино, показано каким неоднозначно иконописным был Тарковский. А именно икону сделали из него электоральные СМИ за последние 40 лет. К сожалению многие продолжают верить в это. Мои статьи о Тарковском призваны разуверить тех, кто хочет разобраться в феномене "Андрей Тарковский". К сожалению, действительно большой художник, не являлся примером для подражания в работе, в общение со специалистами, коллегами, а так же, в личной жизни. Серию статей я продолжу здесь - на http://sponsr.ru
Подписывайтесь на меня. Плата за 6-8 эксклюзивных статей будет минимальной - 500 р/месяц. В них речь будет идти не только о Тарковском, но и о белых пятнах Культуры эпохи СССР. Об этом вам не расскажут на ТВ 'Культура" или ОРТ. Подписывайтесь, не пожалеете.
ПОЧЕМУ ПЕРВУЮ ЧЕРНОКОЖУЮ ЛАУРЕАТКУ ПРЕМИИ "ОСКАР" ДОСТАВАЛИ И АМЕРИКАНЦЫ, И АФРОАМЕРИКАНЦЫ?
26 октября скончалась Хэтти Макдэниел (1895-1952), первая чернокожая актриса, удостоенная премии «Оскар».
Казалось бы, афроамериканское сообщество должно было Хэтти на руках носить, но, ага счас. При жизни актриса оказалась между двух рас, травили ее одинаково, как с той, так и с другой стороны.
Бабушка актрисы была рабыней, в рабстве родился отец.
Отец, Генри Макдэниел, воевал на фронтах Гражданской войны за Независимость, в 1875 женился.
Хэтти появилась на свет после двадцати лет брака. Кроме нее в семье воспитывалось еще двенадцать детей.
Первых успехов Макдэниел добилась как джазовая певица. В 1920-ые она записала несколько пластинок. Достижения обнулил биржевой крах 1929 года, подкосивший индустрию зрелищ.
С КЛАРКОМ ГЕЙБЛОМ В "УНЕСЕННЫХ ВЕТРОМ"
В 1931 Хэтти приехала в Лос-Анджелес, с намерением штурмануть Голливуд. Ей удалось пристроиться на радио с собственным шоу. На кошельке это не отразилось настолько, что актриса вынужденно подрабатывала горничной. Однако, сам факт, - Хэтти Макдэниел стала первой чернокожей женщиной, вышедшей с песнями в радиоэфир США, - впечатлял.
А вот в кино ее даже не ставили в титры, пока в 1934 Хэтти не вступила в Гильдию актеров США. Тогда же вышел фильм Джона Форда «Судья Прист», где Макдэниел впервые сыграла более-менее большую роль.
И пошло… В «Элис Адамс» Макдэниел играла неряшливую служанку, что не гнушается отчитывать свою хозяйку. В «Китайских морях» появилась с Кларком Гейблом. Снималась Хэтти и с женой Гейбла Кэрол Ломбард в картинах «Чистосердечное признание» и «Ничего святого». Связи с Гейблом сыграли важную штуку: именно с подачи «Короля Голливуда» Хэтти очутилась в мегапроекте «Унесенные ветром».
Именно в этот момент на Макдэниел обратили внимание члены «Национальной ассоциации по улучшению положения цветных людей» (NAACP), дабы больше ее в покое не оставлять. Экранизация «Унесенных ветром» находилась у них под особым контролем. Продюсер Дэвид Сэлзник получил требование удалить из картины расовые эпитеты, и не вздумать экранизировать сцену из романа, где на хорошенькую Скарлетт нападают чернокожие мужчины, а спасают бедняжку бравые парни из Ку-клукс-клана.
Вообще Макдэниел подвергалась критике афроамериканского сообщества с первых шагов на полотне экрана. Ее ругали за фильм «Маленький полковник» (1935), в котором Хэтти изобразила счастливую служанку времен Старого Юга. По мнению ряда гарлемских газет, Макдэниел стала проводником мысли, будто рабам жилось легче и веселее, нежели людям освобожденным.
Коренная нация тоже начала возмущаться Хэтти до «Унесенных ветром». В ленте «Элис Адамс» она, по мнению журналистов, выглядела слишком уж независимой, грубя хозяйке.
С ВИВЬЕН ЛИ В "УНЕСЕННЫХ ВЕТРОМ"
И вот «Унесенные ветром»... По выходу фильма, Макдэниел опять подверглась нападкам. На премьеру в Атланте ее просто не пустили в зал, несмотря на протест Кларка Гейбла и Дэвида Сэлзника. Вновь посыпались знакомые обвинения, что служанка, сыгранная Макдэниел чересчур своенравна и фамильярна с хозяевами, так не полагается.
Афроамериканское сообщество жаловалось, мол, «Унесенные ветром» поддерживают южан, жалея разрушенный мир рабовладельцев.
По любому, награждение Макдэниел «Оскаром» за лучшую роль второго плана выглядело компромиссным. С одной стороны это была победа, еще одна брешь пробитая в голливудской системе. С другой, образ служанки Мамушки в "Унесенных ветром" решался в красках, приемлемых для европейцев, - верная, глуповатая, готовая за хозяев в огонь и в воду, по существу, рабыня.
Члены NAACP призвали Макдэниел подходить к ролям ответственно, отказаться от комикования. Хватит, мол, потворствовать увековечиванию расовых предрассудков.
Никто не брал во внимание, что, несмотря на успех, голливудская машина не собиралась под Макдэниел подстраиваться. Ждали ее по-прежнему роли, недалеко от Мамушки ушедшие. Типа тети Темпи в экранизации Диснеем «Сказок дядюшки Римуса» «Песни Юга» (еще один фильм, обвиненный в «расизме»).
Отметая нападки членов NAACP, Хэтти говорила: «Почему я должна жаловаться на то, что зарабатываю 700 долларов в неделю, играя горничную? Если бы я этого не делала, то зарабатывала бы 7 долларов в неделю горничной».
Претензии множились. Не устраивало, что Макдэниел наняла агента-янки и не спешила в Гильдию негритянских актеров Америки, став ее членом лишь под давлением, когда карьера подходила к концу.
Расовая дискриминация также не обошла актрису стороной. В Лос-Анджелесе у афроамериканцев были ограниченные права на покупку земли и жилья. Купив двухэтажный дом в семнадцать комнат, Макдэниел вызвала протесты соседей. Дело дошло до разбирательства в Верховном суде.
МАМОЧКУ ДВА ТАПОЧКА РИСОВАЛИ С АКТРИСЫ
Покусывания и своих, и чужих нервировали. Хуже всего, - у Хэтти не нашлось крепкого тыла. Семейная жизнь Макдэниел отдельная трагическая песня; коснемся ее без подробностей. Один муж погиб в перестрелке. Третий брак не продержался и года. Четвертый брак развалила ложная беременность актрисы. Ей было под пятьдесят. Впереди маячило жуткое одиночество. Закончился разводом и брак №5, оказавшийся последним.
В таких неблагоприятных условиях Макдэниел совершила еще один прорыв, став первой чернокожей женщиной-актрисой, заимевшей свой телесериал. Телесериал назывался «Бойла» и выдержал пять сезонов. Он бы и дольше продлился, но дни Мамушки были сочтены.
Еще в 1950 она перенесла инсульт. В 1952 врачи диагностировали рак молочной железы. В завещании Макдэниел написала, что хочет быть похороненной на Голливудском кладбище. Владельцы кладбищенской земли родственникам в захоронении отказали.
Состояние так много зарабатывающей звезды оказалось полностью расстроенным. Имущество пошло на распродажу, дабы расплатиться с кредиторами.
В том числе продали статуэтку «Оскара».
На данный момент, кстати, местонахождение статуэтки неизвестно, по ее поиску проводились целые расследования, - глухо.
А зрители всего мира до сих пор помнят актрису по роли Мамушки да Мамочки Два Тапочка, - хозяйки мультипликационного кота в сериале «Том и Джери». За основу этой рисованной барышни взят именно образ Макдэниел.
Распри по ее поводу забыты.
И оно есть правильно.
К чему помнить расовые предрассудки?
Когда есть вечное искусство.
«Путь к причалу» (Данелия, 1962) — видеоразбор фильма
«Кинозал»
ОБЛОЖКА ВТОРОЙ ЧАСТИ КОМИКСА «ТИШКА»
«Героем может быть каждый»
Встречайте долгожданную обложку второй части комикса о захватывающих приключениях Тишки!
«Серёжа» (Данелия, Таланкин, 1960) — видеоразбор фильма
Сам фильм в «отреставрированной» версии (с минимальной чисткой картинки и звука):
Цитата из «Театрального романа» (он же «Записки покойника»), которую я силился вспомнить в эфире:
Я хотел изобразить моему слушателю, как сверкают искорки на золотом крупе коня, как дышит холодом и своим запахом сцена, как ходит смех по залу… Но главное было не в этом. Раздавив в азарте блюдечко, я страстно старался убедить Бомбардова в том, что я лишь только увидел коня, как сразу понял и сцену, и все ее мельчайшие тайны. Что, значит, давным-давно, еще, быть может, в детстве, а может быть, и не родившись, я уже мечтал, я смутно тосковал о ней. И вот пришел!
— Я новый, — кричал я, — я новый! Я неизбежный, я пришел!
Тут какие-то колеса поворачивались в горящем мозгу, и выскакивала Людмила Сильвестровна, взвывала, махала кружевным платком.
— Не может она играть! — в злобном исступлении хрипел я.
— Но позвольте!.. Нельзя же…
— Попрошу не противоречить мне, — сурово говорил я, — вы притерпелись, я же новый, мой взгляд остр и свеж! Я вижу сквозь нее.
— Однако!
— И никакая те… теория ничего не поможет! А вот там маленький, курносый, чиновничка играет, руки у него белые, голос сиплый, но теория ему не нужна, и этот, играющий убийцу в черных перчатках… не нужна ему теория!
— Аргунин… — глухо донеслось до меня из-за завесы дыма.
— Не бывает никаких теорий! — окончательно впадая в самонадеянность, вскрикивал я и даже зубами скрежетал и тут совершенно неожиданно увидел, что на сером пиджаке у меня большое масляное пятно с прилипшим кружочком луку. Я растерянно оглянулся. Не было ночи и в помине. Бомбардов потушил лампу, и в синеве стали выступать все предметы во всем своем уродстве.
Ночь была съедена, ночь ушла.
Дополнение.
Добавлю сюда ещё студенческую короткометражку Данелии (разрешение увеличено с помощью нейронки, так что картинка чуть мультяшная, но те варианты, что удалось найти, не лучше).
Книга «Кто мы? Триллер, рассказы»
Скидка на покупку: litres.ru/70793251/? lfrom=1103601128& ref_offer=1& ref_key=335c3bcd5467283d572ae891a468acc1ff9ad9d3964cda8bfa254ebc5b4904a7
О книге
В сборнике рассказов «Кто мы? Триллер рассказы» Юрий Белк исследует глубины человеческой психики и природу страха, прочно удерживая внимание читателя с первой до последней страницы.
Триллеры Белка отличаются необыкновенной атмосферой, лишенной банальности и предсказуемости. Каждая история несет в себе особый колорит, балансируя на грани реальности и кошмаров, что заставляет читателя задуматься о тонкой грани между нормальным и аномальным.
Основной темой всех рассказов сборника «Кто мы? Триллер рассказы» является исследование тёмных уголков человеческой души. Белк не боится задавать неудобные вопросы и приглашает читателя совершить путешествие по лабиринтам сознания, где каждое открытие становится шагом в неизвестность.
Читатели, которым интересны сложные психологические состояния и которые не боятся столкнуться с собственными страхами, найдут в книге Юрия Белк глубокий и многослойный литературный опыт.
Данелия объясняет, чем хороший блат отличается от плохого
Выбор профессии — один из экзистенциальных выборов в наше секулярное время, равно как и принципиальный отказ его совершать. По сути, человек определяет не только свой будущий род деятельности, но и ценность, которой он готов служить и по которой будет отмерять собственные успехи.
Молодой Данелия далеко не сразу определился со своим будущим ремеслом. Сперва по примеру отца он пошёл в инженеры. Николай Дмитриевич был метростроевцем и хотел, чтобы сын тоже занялся серьёзным делом. Мать же, Мери Ивлиановна, сменила профессию экономиста на работу вторым режиссёром на «Мосфильме».
Поэтому в гости к Данелиям постоянно захаживали известные деятели кино, и чаще других — актриса Вера Анджапаридзе, родная тётка будущего режиссёра, и её второй муж, режиссёр Михаил Чиаурели, пятикратный лауреат Сталинской премии (благодаря ему сняла свой первый фильм как режиссёр и тоже получила премию и Мери Ивлиановна). В мемуарах Георгий Николаевич описывает, как отец спорил с киношниками, убеждая их, что они снимают не то, что хочет видеть народ. Так, однажды один из основоположников теории монтажа и видный режиссёр второй четверти XX века Всеволод Пудовкин вынужден был выслушивать тирады о том, что не думает о зрителе, когда снимает своё кино. И творец больше молчал, не находя, что ответить на эти обвинения.
И вот, несмотря на столь мощное влияние со стороны кинотусовки, которое Данелия испытал с детства, участвуя в том числе в съёмках фильмов дяди Мишико (в качестве массовки и эпизодника), и знакомство с культовыми фигурами — в гости к ним заходил в том числе и Эйзенштейн во дни славы своей, — Георгий идёт учиться на инженера, женится на дочке замминистра и вообще выглядит хорошо упакованным молодым человеком, которому не о чем мечтать.
Но то ли природное упрямство, то ли внутренний кризис, только Данелия решается сменить судьбу. Возможно, у нас и не было бы такого режиссёра, если бы полученное тёпленькое местечко не было столь уж тёплым: Георгий Николаевич жаловался впоследствии, что инициатива там не поощрялась, а вся работа делалась очень вяло, с тем, чтобы начальство не повышало план.
Хорошей иллюстрацией конфликта инженерского и творческого начал кажется сцена из «Я шагаю по Москве», где метростроевец в исполнении Михалкова пытается рассказать приезжему писателю, насколько его работа увлекательна, но тот пришёл услышать вердикт о своих способностях от состоявшегося литератора и не готов отвлекаться на постороннее. Похоже, что-то подобное в какой-то момент ощутил и сам автор.
По несколько драматичной, но красивой версии, чуть ли не в последний момент перед отправкой в загранкомандировку в Китай (всей семьёй), где Данелии предстояло бы проектировать строящиеся города, ему попалось на глаза объявление об открытии на «Мосфильме» режиссёрских курсов. И он решился бросить всё и таки посвятить себя кино. Для человека, с детства живущего в двух мирах — инженерско-созидательном и творческо-киношном, — окунуться в любую из двух профессий было, несомненно, проще, но вот сделать выбор оказалось крайне сложно. Возможно, здесь подходит только аналогия с разводом родителей, когда у бедного ребёнка пытаются добиться, за папу он или за маму. Данелия, сперва выбравший отцовскую сторону, вероятно, таки находил некоторые из его доводов против кинематографистов вполне обоснованными — по крайней мере, он всегда будет стараться снимать фильмы для людей.
В красивую версию про случайно встреченную газетную заметку о курсах вкрадывается одна не очень симпатичная деталь: чтобы не промахнуться на этих курсах, мама решила организовать встречу юного дарования с другим великим земляком — Михаилом Калатозовым. Данелия впоследствии рассказывал, что один из учителей режиссёрских курсов и не последний человек на «Мосфильме» всячески пытался зацепиться за какие-нибудь творческие способности кандидата в протеже, но тот разочаровал по всем статьям. И когда Калатозов уже хотел развести руками, инженер спохватился, что у него есть заготовка в виде раскадровки к фильму по рассказу Чехова: Данелия своей рукой набросал последовательность планов с полным пониманием дела, и это стало его пропуском на курсы и в новую профессию.
Возможно, подстраховка бы Данелии и не понадобилась, но она у него была. И не один раз. После окончания курсов на съёмках дебютного полнометражного фильма Данелия решил поконфликтовать с главной звездой картины — Сергеем Бондарчуком. Может прозвучать неожиданно, но молодой режиссёр не хотел себе столь именитого актёра в фильм, особенно в комплекте с женой — боялся, что картина не будет восприниматься в отрыве от их реального брака с Ириной Скобцевой и тех ролей, которые они уже начали играть вместе. И Георгий Николаевич рассердился на Сергея Фёдоровича, в общем-то, на ровном месте, а на праздновании дня рождения актёра накопившаяся обида прорвалась и пролилась громкими обидными словами. Неизвестно, каких это стоило ему усилий, но виновник торжества сдержался, и ссоры не вышло, но Данелию на всякий случай перевели на работу с актёрами-детьми, а над сценами с Бондарчуком стал работать исключительно сорежиссёр Таланкин (совместная работа была хитростью — по одному им бы не дали сразу плёнки и бюджет на полный метр, а объединившись, они смогли сразу получить желаемое).
Был ли бы так дерзок уроженец Тифлиса (который, впрочем, рос в Москве, и даже те 2 года, что отучился во время Великой Отечественной в Грузии, он ходил в русскую школу), если бы не чувствовал? А если и бы натолкнулся на такого же горячего оппонента, не закончилась ли бы его карьера, не начавшись? Ответов на эти вопросы мы не узнаем, но всё-таки наличие так называемого стеклянного пола здесь налицо — шанс перезагрузиться у него был повыше, чем у многих других. Хотя даже ему было непросто вернуться в обойму, когда на полку положили его фильм «Тридцать три» (со свойственной ему самоиронией Данелия отмечал, что, когда пошла мода хвастаться своими запрещёнными работами, он попытался было ей соответствовать, но «Тридцать три» был так запрещён, что его многократно показывали по всей стране, и повысить свой социальный статус актуальным для перестройки образом у него не вышло).
К чести Георгия Николаевича надо сказать, что перед Сергеем Фёдоровичем он потом извинился, и они даже стали приятелями.
Также следует отметить, что режиссёр «Кин-дза-дзы» был не только тем, кто сам ходил в цветных штанах с лампасами (что делает критику системы привилегий в фильме несколько ненатуральной), но и помогал тем, в ком, по его мнению, был талант, их получить. Это правда могла быть его третья (уже молодая для маэстро) жена, которой он помогал и со сценариями, и с актёрами (что-то подобное будет практиковать и Кэмерон с Бигелоу, в том числе после развода), а мог быть сокурсник, который после тюрьмы пытался-таки начать кинокарьеру.
Александр Иванович Серый, снявший «Джентльменов удачи», учился на курсах «Мосфильма» вместе с Данелией, и сблизило их то, что среди подавляющего числа театральных режиссёров, проходивших, по сути, переквалификацию (Георгий Николаевич, правда, замечал, что детство на съёмочной площадке дало ему больше понимания того, как устроено кино, чем его сокурсникам театральные подмостки), они оба были инженерами по первой профессии. И вот Данелия помогал со сценарием, а потом продвижением фильма (по байке, дошло до самого верха — фильм одобрил лично Брежнев). А потом, правда, с Серым у них разладились отношения из-за этого же фильма. И, поскольку в конфликте участвовало две стороны, то и версий происходящего тоже две, но если брать только общее, то для человека сложной судьбы Серого это был хемингуэевский роман всей жизни (который якобы может написать каждый), а для творческого человека со связями Данелии это был вариант попробовать себя в полноценной роли продюсера и художника.
Вышли бы «Джентльмены» столь хорошими без этого симбиоза? Точно нет. Все другие фильмы Серого будут сильно не дотягивать по уровню (что можно списать на болезнь, но всё же факт), а авантюрные комедии Данелии будут сразу терять ту степень реализма, которая присуща его драмам.
Без Данелии в фильме бы не было Леонова, который на тот момент уже стал его фаворитом, и целого ряда других известных актёров, не было бы и нескольких сцен, которые он доснимал, пока титульный попал в тяжёлом состоянии в больницу, где у него обнаружили лейкемию. Без Серого не было бы самой темы и её серьёзности и точности в мелочах (как признавался Данелия, даже обычному юридическому жаргону его научила потом дочка, пошедшая в юристы — сцена суда с молодым адвокатом в «Мимино» была навеяна семейной жизнью режиссёра, который так же ждал дочь у суда после первого дела).
Но студенческие приятели рассорились из-за денег, мёртвых душ (Серый утверждал, что Данелия вписал в соавторы свою текущую любовницу, хотя писали весь сценарий они с ним вдвоём без посторонней помощи, а его самого потом решил исключить вместе со ставкой) и славы, которую не могли поделить. И, в отличие от конфликта с Бондарчуком, не примирились.
Подробнее о съёмках «Джентльменов удачи» логично поговорить при разборе самого фильма, а пока стоит заметить, что Данелию не смущал факт продвижения чего бы то ни было окольными путями по средствам знакомства. Это могла быть чья-то идея, фильм, тёплое местечко для хорошего человечка или роль, написанная специально для любимого актёра (так, для Леонова он будет несколько раз специально прописывать роли, если ему не найдётся место на главных ролях). Собственно, это и есть блат. Само по себе это ещё не дискредитирует идею или человека, которых он продвигает. Так, величайший английский полководец лорд Веллингтон считался в своей семье негодным к какой-либо карьере и не имеющим склонностей ни к чему, кроме верховой езды. Поэтому ему помогали в продвижении посредством связей и прямой покупки должностей (да, в Англии той порой погоны можно было себе купить, если кто-то освобождал должность) — и неизвестно, дорос бы до своих чинов победитель при Ватерлоо собственными силами. И вообще пошёл ли бы без семейного попечения по военной линии.
Данелия тоже считал, что блат бывает хороший, а бывает плохой. И разделял он их просто: хороший блат, когда хорошие люди помогают другим хорошим людям, а плохой — когда наоборот. Очевидный изъян этой мысли состоит в том, что хорошесть очень легко может подделываться или попросту подменяться личной верностью или приязнью.
Наиболее яркой иллюстрацией тезиса служит сюжет «Мимино», где благодаря случайной встрече пилота вертолёта устраивают (безо всякого необходимого налёта) на гражданский сверхзвуковой авиалайнер. Данелия пытается показать, что это хорошо, потому что сперва персонаж Леонова хотел это сделать по знакомству, приняв персонажа Кикабидзе за сына фронтового товарища, а потом они с другом как разобрались, что хоть он и никакой не родственник их сослуживца, но очень хороший человек, и устроили.
Конечно, творчество великого режиссёра не сводится к одной теме, но рассуждать об этичности и различных видах помощи по знакомству и предпочтения своим Данелия пытается постоянно и в разной форме (от острой сатиры до драмы), а в поздних фильмах возвращается к этому вопросу просто регулярно. Главной же внутренней потребностью автора, похоже, было желание понять других людей — не прославить или раскритиковать, а именно объяснить для самого себя, а потом и для зрителя. Причём, помня отцовские претензии к выдающимся режиссёрам прошлого, на понятном для обычного человека языке.
Начнём мы разбор творчества Данелии с первой его полнометражной работы «Серёжа» и рассмотрим по очереди наиболее важные его фильмы, а потом подытожим его творческий путь.
Постскриптум: на том самом собеседовании по знакомству с Калатозовым Данелия признался, что из всех творческих занятий он увлекался только игрой на барабанах в джаз-бэнде. Но именитый режиссёр лишь отмахнулся, как сейчас бы отмахнулся человек с классическим образованием от того факта, что молодой человек читает рэп или сочиняет бит (возможно, неспроста в модернизированной мультяшной версии «Кин-дза-дза» скрипача заменил диджей). А нам как раз этот факт и любопытен — Кубрик тоже в школьные годы играл на ударных в бэнде, а молодой и ранний Шазелл пока все свои успешные фильмы снял на тему своей травмы несостоявшегося джазового барабанщика.
И тут можно было бы сказать, что это логично и у этих людей просто развито чувство ритма и темпа, что очень важно в кино (причём не только в монтаже, но и в самой постановке сцен, т. е. непосредственно режиссуре). Но так далеко заходить мы не будем. Тут скорее интересно то, что джаз в своё время был художественной формой протеста в искусстве, и люди, проявляющие к нему интерес, легче могли увлечься кино и его новыми возможностями, в том числе потому, что оно ещё формировалось и давало возможность для поиска и импровизации. Тогда Шазелл, выросший во времена, когда джаз сам уже стал пыльной классикой, выпадает из этого списка, а обожавший его Мельвиль, наоборот, попадает. Как и Луи Маль, снимавший Кусто, а потом догадавшийся позвать великого Майлза Дэвиса для написания саундтрека в своём фильме «Лифт на эшафот», благодаря чему получилось одно из самых музыкальных сопровождений в истории кино.
Нельзя обойти стороной и несостоявшегося лабуха и драчуна Клинта Иствуда, который уже играл джаз на пианино в питейных заведениях к тому моменту, когда начал свою актёрскую карьеру. Так что в «Поющем по кабакам» есть что-то автобиографичное.
Обитель Джорджа Ромеро: Милла Йовович опять сыграет в зомби-фильме
Милла Йовович просто не может избавиться от зомби — звезда экранизаций видеоигр «Обитель зла», где её героиня Элис только и делала, что сражалась с живыми мертвецами, получила ведущую партию в «Сумерках мертвецов» (Twilight of the Dead). Также в ленте сыграет Бетти Гэбриел («Прочь»).
Брэд Андерсон, постановщик фильмов «Машинист» и «Тревожный вызов», режиссирует картину.
По названию ленты можно догадаться, что это продолжение цикла Джорджа А. Ромеро — седьмая часть, если точнее. Ромеро оставил краткое описание сюжета до того, как скончался в 2017 году. «Сумерки», по его замыслу, должны стать грандиозным финалом эпической саги. У живых киношников таких планов нет — если фильм хорошо покажет себя в прокате, они могут и продолжить. Съёмки стартуют в марте.
Действие сюжета развернётся на тропическом острове, где последние люди на планете пытаются помешать зомби окончательно искоренить человечество. Но даже угроза тотального вымирания не мешает внутренней грызне, потому что такова тёмная природа человека.
У Андерсона своё видение постановки:
Я вижу этот фильм среди лучших представителей постапокалиптического жанра в духе картин «Я — легенда», «Тихое место» и «Одни из нас» — эмоциональных историй с максимальным накалом всего. Когда я впервые прочитал сценарий «Сумерек мертвецов», не смог сдержать слёзы. Не совсем типичная реакция для подобных фильмов. Но сюжет настолько крепко держит — идеальная комбинация хоррора и трагедии, что я очень люблю.
Нас же мучает другой вопрос. Куда смотрит режиссёр Пол Андерсон?
Больше новостей кино можно узнать на нашем канале — https://t.me/kinostro4ka
