Первым ‎делом‏ ‎поздравляю ‎всех ‎наших ‎прекрасных ‎и‏ ‎умных ‎(другие‏ ‎здесь‏ ‎не ‎ходят) ‎подписчиц‏ ‎с ‎их‏ ‎праздником. ‎Очень ‎радостно, ‎что‏ ‎вы‏ ‎у ‎нас‏ ‎есть.

И ‎в‏ ‎этой ‎торжественной ‎связи ‎позволю ‎себе‏ ‎поделиться‏ ‎неожиданным ‎наблюдением.

***

Как‏ ‎известно, ‎красные‏ ‎дни ‎8 ‎Марта ‎и ‎23‏ ‎Февраля‏ ‎мы‏ ‎унаследовали ‎из‏ ‎советского ‎календаря.‏ ‎И ‎изначально‏ ‎они‏ ‎имели ‎строго‏ ‎революционный ‎смысл: ‎отречёмся ‎от ‎старого‏ ‎мира ‎и‏ ‎всё‏ ‎такое. ‎

Особо ‎это‏ ‎характерно ‎для‏ ‎февральской ‎даты: ‎за ‎ней,‏ ‎как‏ ‎мы ‎недавно‏ ‎отмечали, нет ‎никакого‏ ‎значимого ‎победоносного ‎события, ‎зато ‎имелось‏ ‎чёткое‏ ‎указание, ‎что‏ ‎Рабоче-Крестьянская ‎Красная‏ ‎Армия ‎– ‎это ‎совсем ‎другое,‏ ‎это‏ ‎признак‏ ‎нового ‎мира,‏ ‎не ‎похожего‏ ‎на ‎прежний.‏ ‎И‏ ‎случайность ‎датировки,‏ ‎и ‎небрежное ‎обращение ‎с ‎непрерывностью‏ ‎и ‎преемственностью‏ ‎отечественной‏ ‎истории ‎со ‎временем‏ ‎стёрлись, ‎–‏ ‎а ‎праздник ‎остался ‎общепризнанным,‏ ‎несомненным,‏ ‎народным. ‎Прочно‏ ‎вбит ‎в‏ ‎культурный ‎код ‎и ‎духовные ‎скрепы.

Международный‏ ‎же‏ ‎женский ‎день‏ ‎придумала ‎в‏ ‎1910 ‎году ‎Клара ‎Цеткин ‎с‏ ‎подачи‏ ‎американских‏ ‎товарищей ‎–‏ ‎и ‎был‏ ‎это ‎социалистический‏ ‎праздник‏ ‎в ‎честь‏ ‎равноправия ‎женщин, ‎эмансипации ‎и ‎чуть‏ ‎ли ‎не,‏ ‎страшно‏ ‎сказать, ‎бесовского ‎феминизма.‏ ‎Кстати, ‎по‏ ‎случайности ‎совпало ‎так, ‎что‏ ‎именно‏ ‎8 ‎марта‏ ‎1917 ‎года‏ ‎Николай ‎II, ‎не ‎на ‎шутку‏ ‎испуганный‏ ‎майданом ‎в‏ ‎столице ‎империи,‏ ‎подписал ‎указ ‎о ‎даровании ‎женщинам‏ ‎избирательных‏ ‎прав.‏ ‎Ещё ‎занятнее,‏ ‎что ‎по‏ ‎старостильному ‎календарю‏ ‎это‏ ‎было… ‎23‏ ‎февраля ‎и ‎заодно ‎начало ‎Февральской‏ ‎революции.

Не ‎поэтому,‏ ‎не‏ ‎из-за ‎поблажки ‎уходящего‏ ‎императора, ‎но‏ ‎совершенно ‎естественным ‎образом ‎этот‏ ‎день‏ ‎стал ‎официальным‏ ‎праздником ‎в‏ ‎Советской ‎России. ‎И ‎это ‎действительно‏ ‎было‏ ‎декларацией ‎о‏ ‎решительном ‎обновлении‏ ‎мира, ‎о ‎решительном ‎обновлении ‎социального‏ ‎уклада.‏ ‎То,‏ ‎чего ‎не‏ ‎было, ‎–‏ ‎теперь ‎есть.‏ ‎То,‏ ‎в ‎частности,‏ ‎о ‎чём ‎мечтали ‎и ‎за‏ ‎что ‎боролись‏ ‎женщины‏ ‎во ‎всём ‎мире,‏ ‎– ‎Советская‏ ‎власть ‎признаёт ‎как ‎факт,‏ ‎объявляет‏ ‎свершившимся ‎и‏ ‎гарантирует ‎своей‏ ‎политической ‎практикой.

Собственно, ‎из ‎таких ‎ведь‏ ‎ноу-хау‏ ‎и ‎состояла‏ ‎по ‎всему‏ ‎широкому ‎спектру ‎социально-экономического ‎уклада ‎новаторская‏ ‎«красная‏ ‎перезагрузка»‏ ‎российской ‎государственности.‏ ‎В ‎этом‏ ‎же ‎и‏ ‎есть‏ ‎цивилизационный ‎смысл‏ ‎Октября.

Иными ‎словами, ‎Международный ‎женский ‎день‏ ‎8 ‎Марта‏ ‎–‏ ‎это ‎один ‎из‏ ‎обязательных ‎символов‏ ‎в ‎костяке ‎идеологии ‎красного‏ ‎проекта‏ ‎государственного ‎строительства.‏ ‎То ‎есть‏ ‎– ‎проекта ‎качественного ‎совершенствования ‎российского‏ ‎суверенитета,‏ ‎проекта ‎всемирно-исторического‏ ‎масштаба, ‎где‏ ‎наша ‎страна ‎стала ‎лидером ‎и‏ ‎образцом.

Со‏ ‎временем‏ ‎и ‎эта‏ ‎сказка ‎стала‏ ‎былью. ‎Новаторство‏ ‎–‏ ‎обыденностью, ‎в‏ ‎которой ‎вся ‎разумная ‎эмансипация ‎просто‏ ‎есть ‎без‏ ‎всякого‏ ‎ажиотажа. ‎А ‎связка‏ ‎23 ‎Февраля‏ ‎– ‎8 ‎Марта ‎на‏ ‎обиходном‏ ‎административном ‎жаргоне‏ ‎с ‎обезоруживающе‏ ‎бесхитростным ‎чиновничьим ‎юморком ‎именуется ‎«половыми‏ ‎праздниками».

***

И,‏ ‎вы ‎удивитесь,‏ ‎но ‎именно‏ ‎в ‎этой ‎обыденности ‎и ‎заключён‏ ‎обновлённый‏ ‎злободневный‏ ‎смысл ‎8‏ ‎Марта. ‎

Это‏ ‎вышло ‎случайно‏ ‎–‏ ‎не ‎по‏ ‎нашему ‎сознательному ‎умыслу, ‎а ‎в‏ ‎связи ‎с‏ ‎обстоятельствами‏ ‎бурного ‎нравственного ‎эксперимента‏ ‎над ‎человеческим‏ ‎естеством ‎в ‎остальном ‎мире.‏ ‎Ну,‏ ‎боевые ‎меньшинства,‏ ‎залихватские ‎гендерные‏ ‎свободы, ‎диктатура ‎и ‎привилегии ‎узаконенной‏ ‎ущербности,‏ ‎– ‎всё‏ ‎такое ‎вот.

И‏ ‎в ‎этом ‎мире ‎осталась ‎только‏ ‎одна‏ ‎европейская‏ ‎держава, ‎где‏ ‎человеку ‎не‏ ‎запрещено ‎быть‏ ‎человеком,‏ ‎сотворённым ‎божьим‏ ‎промыслом. ‎Где ‎женщина ‎со ‎всеми‏ ‎своими ‎политическими‏ ‎и‏ ‎социальными ‎равноправиями ‎остаётся‏ ‎женщиной, ‎–‏ ‎и ‎ничего ‎ей ‎за‏ ‎это‏ ‎не ‎будет.‏ ‎Где ‎мужчина‏ ‎морально ‎обязан ‎её ‎оберегать, ‎о‏ ‎ней‏ ‎заботиться, ‎ею‏ ‎восхищаться, ‎за‏ ‎нею ‎ухаживать ‎и ‎добиваться ‎благосклонности.‏ ‎Ведь‏ ‎только‏ ‎из ‎такого‏ ‎естественного ‎порядка‏ ‎вещей ‎возникает‏ ‎жизнь‏ ‎и ‎её‏ ‎смысл.

Более ‎того: ‎такая ‎красота ‎в‏ ‎России ‎не‏ ‎только‏ ‎не ‎запрещена, ‎но‏ ‎и ‎конституционно‏ ‎гарантирована.

А ‎подвергать ‎сомнению ‎Конституцию‏ ‎РФ‏ ‎– ‎лучше‏ ‎не ‎надо.‏ ‎Всё-таки ‎её ‎исполнение ‎обеспечено ‎суровыми,‏ ‎несговорчивыми‏ ‎и ‎хорошо‏ ‎вооружёнными ‎защитниками‏ ‎своих ‎любимых ‎женщин ‎и ‎Отечества.‏ ‎Не‏ ‎зря‏ ‎же ‎по‏ ‎юлианско-григорианской ‎календарной‏ ‎причуде ‎8‏ ‎марта‏ ‎и ‎23‏ ‎февраля ‎– ‎это ‎один ‎и‏ ‎тот ‎же‏ ‎день.

Таким‏ ‎образом, ‎Международный ‎женский‏ ‎день ‎8‏ ‎Марта ‎– ‎это ‎опять,‏ ‎на‏ ‎новом ‎витке‏ ‎нашей ‎истории,‏ ‎безусловный ‎признак ‎разумной ‎революционности ‎и‏ ‎уверенной‏ ‎устойчивости суверенного ‎Российского‏ ‎государства. ‎Которое,‏ ‎получается, ‎опять ‎всем ‎ребятам ‎пример.

***

Всех‏ ‎дорогих‏ ‎читателей,‏ ‎кто ‎пришёл‏ ‎к ‎нам‏ ‎в ‎честь‏ ‎праздника‏ ‎на ‎день‏ ‎открытых ‎дверей, ‎– приглашаем ‎с ‎нами‏ ‎и ‎остаться‏ ‎среди‏ ‎любимых ‎постоянных ‎подписчиков:

https://sponsr.ru/odnako

Опубликовано ‎на‏ ‎«Однако» ‎1 мая ‎2011 ‎года. Точно ‎так‏ ‎же ‎уместно‏ ‎сегодня‏ ‎– ‎в ‎день‏ ‎рождения ‎главного‏ ‎героя.

***

Самый ‎доходчивый ‎образ ‎тов.‏ ‎Сталина‏ ‎в ‎русском‏ ‎кино ‎создал‏ ‎– ‎ну, ‎кто ‎бы ‎сомневался‏ ‎–‏ ‎Владимир ‎Высоцкий.‏ ‎Причем ‎обошёлся‏ ‎без ‎приклеенных ‎усов, ‎без ‎бутафорской‏ ‎трубки,‏ ‎без‏ ‎маршальских ‎погон‏ ‎и ‎без‏ ‎нарочитого ‎грузинского‏ ‎акцента.

Его,‏ ‎Высоцкого, ‎Сталин‏ ‎– ‎не ‎персона, ‎он ‎машина‏ ‎для ‎исполнения‏ ‎назначенной‏ ‎работы. ‎Чтобы ‎эта‏ ‎работа ‎была‏ ‎исполнена ‎любой ‎ценой, ‎–‏ ‎нужно‏ ‎всем. ‎Но‏ ‎отвечает ‎за‏ ‎всё ‎– ‎он ‎один.

Потому ‎что‏ ‎вор‏ ‎должен ‎сидеть‏ ‎в ‎тюрьме,‏ ‎и ‎всех ‎не ‎волнует, ‎как‏ ‎он‏ ‎вора‏ ‎туда ‎засадит.

Он‏ ‎упрямо ‎прёт‏ ‎к ‎цели‏ ‎и‏ ‎достигает ‎её‏ ‎– ‎то ‎напролом, ‎то ‎с‏ ‎хитринкой. ‎Переступая‏ ‎по‏ ‎пути ‎и ‎через‏ ‎себя, ‎и‏ ‎через ‎случайных ‎прохожих.

Ну, ‎себя-то‏ ‎чего‏ ‎жалеть: ‎в‏ ‎служебной ‎инструкции‏ ‎не ‎записано, ‎что ‎ему ‎лично‏ ‎положено‏ ‎нечто ‎большее,‏ ‎чем ‎койка‏ ‎в ‎общаге ‎и ‎домашняя ‎пижама‏ ‎с‏ ‎золотыми‏ ‎погонами. ‎А‏ ‎ежели ‎шикарный‏ ‎диван ‎в‏ ‎коммуналке,‏ ‎– ‎так‏ ‎это ‎повезло. ‎И ‎уж ‎коли‏ ‎ты ‎посылаешь‏ ‎миллионы‏ ‎на ‎смерть, ‎коли‏ ‎по ‎твоему‏ ‎упрямству ‎кто-то ‎на ‎нарах‏ ‎парится,‏ ‎– ‎то‏ ‎нет ‎у‏ ‎тебя ‎права ‎менять ‎солдата ‎на‏ ‎фельдмаршала‏ ‎да ‎от‏ ‎пули ‎уворачиваться.‏ ‎У ‎тебя, ‎кстати, ‎вообще ‎прав‏ ‎нет‏ ‎–‏ ‎сплошные ‎обязанности.

Тех,‏ ‎кто ‎стал‏ ‎случайными ‎жертвами‏ ‎его‏ ‎ошибок, ‎–‏ ‎не ‎жалеет ‎тоже: ‎«Что-то ‎вы‏ ‎плохо ‎выглядите,‏ ‎товарищ‏ ‎Рокоссовский». ‎И ‎не‏ ‎кается ‎перед‏ ‎ними ‎– ‎потому ‎что‏ ‎надо‏ ‎было ‎с‏ ‎женщинами ‎своими‏ ‎вовремя ‎разбираться ‎и ‎пистолеты ‎не‏ ‎разбрасывать‏ ‎где ‎попало.‏ ‎А ‎что‏ ‎кто-то ‎потом, ‎когда ‎всё ‎закончено‏ ‎и‏ ‎ошибки‏ ‎исправлены, ‎уходит‏ ‎со ‎злобой‏ ‎в ‎сердце‏ ‎к‏ ‎себе ‎на‏ ‎Лосинку, ‎а ‎кто-то ‎вписывает ‎себя‏ ‎в ‎историю‏ ‎и‏ ‎командует ‎парадом ‎Победы,‏ ‎– ‎так‏ ‎это ‎личный ‎выбор ‎каждого.‏ ‎Его-то‏ ‎теперь ‎–‏ ‎Фокс ‎интересует.

И‏ ‎вот ‎именно ‎в ‎этом ‎Сталине,‏ ‎Сталине‏ ‎по ‎Высоцкому,‏ ‎– ‎весь‏ ‎немудрёный ‎секрет ‎величия… ‎Нет, ‎величия‏ ‎не‏ ‎крайнего‏ ‎русского ‎императора‏ ‎– ‎величия‏ ‎эпохи, ‎величия‏ ‎народа,‏ ‎величия ‎страны.

Они‏ ‎там ‎все ‎были ‎– ‎сталины.‏ ‎Независимо ‎от‏ ‎фамилии‏ ‎и ‎должности ‎–‏ ‎будь ‎то‏ ‎Глеб ‎Жеглов ‎или ‎Иосиф‏ ‎Джугашвили,‏ ‎московский ‎мент‏ ‎или ‎властелин‏ ‎полумира.

А ‎то, ‎что ‎цивилизация ‎победителей‏ ‎признала‏ ‎своим ‎вожаком‏ ‎сына ‎сапожника‏ ‎из ‎Гори, ‎– ‎так ‎это‏ ‎просто‏ ‎потому,‏ ‎что ‎им‏ ‎нужен ‎был‏ ‎Сталин. ‎Не‏ ‎персона,‏ ‎а ‎машина‏ ‎для ‎исполнения ‎назначенной ‎работы. ‎Работы,‏ ‎которую ‎они‏ ‎делали‏ ‎все. ‎И ‎сделали.

…И‏ ‎вот ‎именно‏ ‎поэтому, ‎когда ‎не ‎терпится‏ ‎сдать/разворовать‏ ‎страну, ‎начинают‏ ‎с ‎«десталинизации».

Как ‎обустроить‏ ‎российскую ‎киноотрасль ‎– ‎это ‎вопрос‏ ‎вечный ‎и‏ ‎практически‏ ‎экзистенциальный. ‎Этот ‎вот‏ ‎обстоятельный ‎анализ‏ ‎проблемы ‎с ‎контурной ‎«дорожной‏ ‎картой»‏ ‎решений ‎публиковали‏ ‎на ‎«Однако»‏ ‎Дмитрий ‎Куликов, ‎Тимофей ‎Сергейцев ‎и‏ ‎Илья‏ ‎Неретин ‎7‏ ‎июля ‎2013‏ ‎года. Суть ‎рассуждений ‎и ‎предложений ‎–‏ ‎именно‏ ‎в‏ ‎государственном, ‎идеологическом‏ ‎значении ‎предмета.‏ ‎Любопытно ‎посмотреть,‏ ‎где‏ ‎что ‎было‏ ‎семь ‎лет ‎назад ‎и ‎где‏ ‎что ‎оказалось‏ ‎сегодня.

(…)

Вооружённые‏ ‎силы ‎сознания

«Пока ‎народ‏ ‎безграмотен, ‎важнейшими‏ ‎из ‎искусств ‎для ‎нас‏ ‎являются‏ ‎кино ‎и‏ ‎цирк» ‎(В.И.‏ ‎Ленин). ‎Эта ‎фраза ‎является ‎одной‏ ‎из‏ ‎самых ‎известных‏ ‎и ‎самых‏ ‎цитируемых. ‎Правда, ‎цитируется ‎она ‎в‏ ‎облегчённо-сокращённой‏ ‎форме,‏ ‎так ‎что‏ ‎утратила ‎свой‏ ‎первоначальный ‎смысл.‏ ‎И‏ ‎«безграмотный ‎народ»‏ ‎куда-то ‎из ‎этой ‎цитаты ‎подевался,‏ ‎и ‎«цирку»‏ ‎в‏ ‎ней ‎места ‎почему-то‏ ‎не ‎осталось.‏ ‎И ‎выглядит ‎теперь ‎это‏ ‎несколько‏ ‎комично: ‎будто‏ ‎бы ‎взобрался‏ ‎вождь ‎на ‎броневик ‎и ‎прокричал:‏ ‎«Товарищи!‏ ‎Важнейшим ‎из‏ ‎искусств ‎для‏ ‎нас ‎является ‎кино!» ‎Все ‎рукоплещут,‏ ‎а‏ ‎вождь‏ ‎под ‎бурные‏ ‎аплодисменты ‎с‏ ‎броневика ‎раскланивается…‏ ‎Ленин‏ ‎клоуном, ‎конечно‏ ‎же, ‎не ‎был. ‎Он ‎точно‏ ‎и ‎ясно‏ ‎понимал,‏ ‎о ‎чём ‎говорит.‏ ‎Хотя ‎прошло‏ ‎уже ‎почти ‎сто ‎лет,‏ ‎понятие‏ ‎кинематографа, ‎которым‏ ‎оперировал ‎Владимир‏ ‎Ильич, ‎нисколько ‎не ‎утратило ‎своей‏ ‎актуальности.

Кино‏ ‎до ‎сих‏ ‎пор ‎является‏ ‎одним ‎из ‎сильнейших ‎и ‎наиболее‏ ‎массовых‏ ‎способов‏ ‎развлечения ‎народа.‏ ‎Англоязычные ‎называют‏ ‎это ‎entertainment. Вот‏ ‎что‏ ‎роднит ‎кинематограф‏ ‎с ‎цирком ‎нового ‎времени, ‎средневековья‏ ‎и, ‎конечно‏ ‎же,‏ ‎Древнего ‎Рима, ‎где‏ ‎гибли ‎люди‏ ‎и ‎звери, ‎— ‎с‏ ‎цирком‏ ‎как ‎зрелищем.‏ ‎Цирк ‎—‏ ‎зрелище ‎натуральное. ‎Публичные ‎казни ‎сегодня‏ ‎в‏ ‎цирке ‎(как‏ ‎и ‎на‏ ‎площадях) ‎уже ‎невозможны ‎(по ‎крайней‏ ‎мере,‏ ‎у‏ ‎нас, ‎в‏ ‎Европе).

Кино ‎—‏ ‎зрелище ‎искусственное,‏ ‎оно‏ ‎создаёт ‎реальность,‏ ‎в ‎которую ‎зритель ‎верит. ‎И‏ ‎в ‎нём‏ ‎возможно‏ ‎то, ‎что ‎цирку‏ ‎и ‎не‏ ‎снилось. ‎В ‎кино ‎возможно‏ ‎всё.‏ ‎Чтобы ‎оставаться‏ ‎развлечением, ‎кино‏ ‎требует ‎всё ‎более ‎изощрённых ‎технологий‏ ‎и‏ ‎всё ‎более‏ ‎крупных ‎бюджетов.‏ ‎Именно ‎функция ‎развлечения ‎позволяет ‎привлекать‏ ‎в‏ ‎кино‏ ‎массы.

Но ‎само‏ ‎кино ‎при‏ ‎этом ‎—‏ ‎одно‏ ‎из ‎самых‏ ‎сильных ‎средств ‎работы ‎с ‎мировоззрением‏ ‎населения. ‎Вот‏ ‎очень‏ ‎точные ‎слова ‎кинорежиссёра‏ ‎Вернера ‎Херцога‏ ‎на ‎этот ‎счет: ‎«Телевидение‏ ‎иссушило‏ ‎нашу ‎фантазию,‏ ‎мы ‎становимся‏ ‎всё ‎более ‎одинокими ‎и ‎несчастными.‏ ‎Маленькие‏ ‎дети, ‎которые‏ ‎подолгу ‎смотрят‏ ‎телевизор, ‎окончательно ‎глупеют. ‎Когда ‎вы‏ ‎в‏ ‎кино‏ ‎— ‎вы‏ ‎волнуетесь, ‎вы‏ ‎живёте. ‎Сходство‏ ‎кино‏ ‎и ‎телевидения‏ ‎кажущееся, ‎на ‎деле ‎это ‎не‏ ‎так. ‎Те,‏ ‎кто‏ ‎смотрят ‎кино, ‎—‏ ‎обретают ‎мир.‏ ‎Те ‎немногие, ‎кто ‎читает,‏ ‎те,‏ ‎у ‎кого‏ ‎есть ‎книги,‏ ‎те ‎мир ‎завоёвывают».

Кино ‎— ‎это‏ ‎тёмный‏ ‎зал ‎(т.е.‏ ‎отключённая ‎обыденность),‏ ‎большой ‎экран ‎(т.е. ‎портал ‎в‏ ‎«настоящий»‏ ‎мир),‏ ‎и ‎коллективный‏ ‎просмотр ‎(т.е.‏ ‎ритуальное ‎действо,‏ ‎подтверждающее‏ ‎коллективную ‎веру‏ ‎в ‎происходящее). ‎Поэтому ‎кино ‎и‏ ‎может ‎влиять‏ ‎на‏ ‎образ ‎жизни ‎и‏ ‎поведенческие ‎стереотипы‏ ‎больших ‎масс ‎людей. ‎Все‏ ‎другие‏ ‎экранные ‎культуры‏ ‎в ‎этой‏ ‎функции ‎вторичны ‎по ‎отношению ‎к‏ ‎кино‏ ‎и ‎без‏ ‎него ‎не‏ ‎работают.

Содержание ‎создаётся ‎только ‎в ‎мастерской‏ ‎кино.‏ ‎Кино‏ ‎сразу ‎было‏ ‎создано ‎как‏ ‎реклама ‎прогресса.‏ ‎Достаточно‏ ‎вспомнить ‎«Прибытие‏ ‎поезда» ‎братьев ‎Люмьер. ‎Люди ‎падали‏ ‎в ‎обморок.‏ ‎Зритель‏ ‎мог ‎почувствовать ‎себя‏ ‎Анной ‎Карениной.‏ ‎Что ‎это, ‎как ‎не‏ ‎живая‏ ‎идеология ‎промышленной‏ ‎революции? ‎И‏ ‎одновременно ‎— ‎акт ‎искусства. ‎В‏ ‎этом‏ ‎нет ‎противоречия.‏ ‎Напротив, ‎синтез‏ ‎искусства ‎и ‎идеологии ‎и ‎есть‏ ‎источник‏ ‎эффективности‏ ‎кино.

И ‎сегодня‏ ‎кино ‎продолжает‏ ‎оставаться ‎«важнейшим‏ ‎из‏ ‎искусств». ‎Ведь‏ ‎подлинных ‎современных ‎искусств ‎— ‎позитивно‏ ‎определённых, ‎содержательных‏ ‎и‏ ‎пользующихся ‎экономически ‎значимым‏ ‎спросом ‎—‏ ‎в ‎мире ‎осталось ‎всего‏ ‎два:‏ ‎кино ‎и‏ ‎мода. ‎Кино‏ ‎при ‎этом ‎суперсинтетично. ‎Оно ‎втянуло‏ ‎в‏ ‎себя ‎традиционные‏ ‎искусства: ‎литературу,‏ ‎живопись, ‎музыку, ‎пение, ‎танец. ‎Чтобы‏ ‎системно‏ ‎поддерживать‏ ‎эти ‎искусства‏ ‎прошлого ‎на‏ ‎плаву ‎—‏ ‎как‏ ‎элемент ‎культуры‏ ‎— ‎нужна ‎развитая ‎киноиндустрия, ‎востребующая‏ ‎их ‎и‏ ‎сегодня.

В‏ ‎функции ‎формирования ‎мировоззрения‏ ‎кино ‎успешно‏ ‎конкурирует ‎с ‎институтами ‎традиционного‏ ‎образования‏ ‎и ‎воспитания.‏ ‎Сегодня ‎кино‏ ‎есть ‎мощнейшее ‎средство ‎формирования ‎образа‏ ‎жизни.

Безграмотность‏ ‎народа, ‎о‏ ‎которой ‎говорил‏ ‎Ильич, ‎выражалась ‎и ‎выражается ‎по‏ ‎сей‏ ‎день‏ ‎не ‎только‏ ‎в ‎буквальном‏ ‎неумении ‎писать‏ ‎и‏ ‎читать, ‎но‏ ‎и ‎в ‎растущей ‎функциональной, ‎деятельностной‏ ‎неграмотности ‎большинства‏ ‎населения,‏ ‎т.е. ‎в ‎неумении‏ ‎себя ‎вести‏ ‎и ‎незнании, ‎что ‎делать‏ ‎в‏ ‎стандартных ‎социальных‏ ‎и ‎технологических‏ ‎ситуациях. ‎Нужно ‎ведь ‎не ‎только‏ ‎прочесть‏ ‎нужную ‎книгу,‏ ‎даже ‎учебник,‏ ‎нужно ‎ещё ‎понять, ‎осознать, ‎«примерить‏ ‎на‏ ‎себя».‏ ‎Это ‎не‏ ‎только ‎сложно,‏ ‎но ‎и‏ ‎требует‏ ‎напряжения ‎воли‏ ‎и ‎дополнительных ‎усилий.

То ‎ли ‎дело‏ ‎кино: ‎с‏ ‎одной‏ ‎стороны, ‎развлечение ‎и‏ ‎удовольствие, ‎а‏ ‎с ‎другой ‎— ‎через‏ ‎насыщенные‏ ‎энергией ‎«движущиеся‏ ‎картинки» ‎задаются‏ ‎образцы ‎поведения, ‎выбора, ‎потребления. ‎Зрителю‏ ‎не‏ ‎нужно ‎думать,‏ ‎как ‎поступить‏ ‎в ‎жизни, ‎он ‎всего ‎лишь‏ ‎должен‏ ‎подражать‏ ‎увиденному ‎на‏ ‎экране. ‎И‏ ‎если ‎уж‏ ‎он‏ ‎«безграмотен», ‎то‏ ‎обязательно ‎должен ‎быть ‎идеологизирован ‎—‏ ‎чтобы ‎выжить.‏ ‎Идеологизирован‏ ‎настолько, ‎чтобы ‎воспроизводить‏ ‎заданный ‎прогрессом‏ ‎образ ‎жизни ‎на ‎себе‏ ‎самом.

Кем‏ ‎заданный? ‎Тем,‏ ‎кто ‎претендует‏ ‎на ‎господство ‎или ‎фактически ‎его‏ ‎осуществляет.‏ ‎Ибо ‎кто‏ ‎сформирует ‎мировоззрение‏ ‎и ‎образ ‎жизни ‎населения, ‎тот‏ ‎и‏ ‎будет‏ ‎им ‎править.

Поэтому‏ ‎современное ‎государство,‏ ‎желающее ‎быть‏ ‎суверенным‏ ‎и ‎независимым,‏ ‎в ‎принципе ‎не ‎может ‎не‏ ‎осуществлять ‎собственной‏ ‎политики‏ ‎в ‎сфере ‎кинематографа.‏ ‎Сегодня ‎кинематограф‏ ‎и ‎государственная ‎политика ‎в‏ ‎его‏ ‎области ‎имеют‏ ‎такое ‎же‏ ‎значение, ‎как ‎армия ‎и ‎государственная‏ ‎политика‏ ‎в ‎сфере‏ ‎ВПК ‎и‏ ‎обороноспособности. ‎Это ‎не ‎метафора, ‎это‏ ‎буквально‏ ‎так.‏ ‎И ‎чем‏ ‎дольше ‎мы‏ ‎будем ‎игнорировать‏ ‎этот‏ ‎факт, ‎тем‏ ‎всё ‎меньше ‎и ‎меньше ‎будут‏ ‎наши ‎шансы‏ ‎на‏ ‎выживание ‎в ‎качестве‏ ‎современной ‎независимой‏ ‎страны.

***

Наследие ‎советское ‎и ‎постсоветское

Кино‏ ‎—‏ ‎это ‎ХХ‏ ‎век. ‎А‏ ‎наш ‎ХХ ‎век ‎— ‎советский.‏ ‎Поэтому‏ ‎никакого ‎другого‏ ‎наследия, ‎кроме‏ ‎советского, ‎в ‎этой ‎области ‎искусства‏ ‎и‏ ‎культуры‏ ‎у ‎нас‏ ‎нет, ‎и‏ ‎тем ‎серьёзнее‏ ‎мы‏ ‎должны ‎подойти‏ ‎к ‎его ‎оценке.

Советский ‎кинематограф ‎был‏ ‎одним ‎из‏ ‎лучших‏ ‎кинематографов ‎в ‎мире.‏ ‎Он ‎и‏ ‎развлекал, ‎и ‎воспитывал. ‎Наиболее‏ ‎ярко‏ ‎это ‎видно‏ ‎по ‎фильмам‏ ‎30-х ‎годов ‎прошлого ‎века. ‎«Весёлые‏ ‎ребята»,‏ ‎«Волга-Волга», ‎«Цирк»‏ ‎и ‎многие‏ ‎другие ‎картины ‎были ‎не ‎только‏ ‎сильным‏ ‎зрелищем‏ ‎и ‎развлечением,‏ ‎но ‎и‏ ‎мощнейшим ‎средством‏ ‎идеологизации‏ ‎населения. ‎Эти‏ ‎фильмы ‎буквально ‎несли ‎в ‎себе‏ ‎стереотипы ‎и‏ ‎идеологемы‏ ‎поведения ‎для ‎советского‏ ‎человека ‎и‏ ‎советского ‎народа. ‎Наш ‎советский‏ ‎кинематограф‏ ‎был ‎конкурентоспособен‏ ‎по ‎отношению‏ ‎к ‎любому ‎кино ‎мира. ‎И‏ ‎так‏ ‎было ‎практически‏ ‎до ‎конца‏ ‎80-х ‎годов.

Наш ‎кинематограф ‎был ‎конкурентоспособен‏ ‎не‏ ‎только‏ ‎художественно-идеологически, ‎но‏ ‎и ‎экономически.‏ ‎Советское ‎кино‏ ‎и‏ ‎советский ‎алкоголь‏ ‎— ‎вот ‎две ‎отрасли ‎производства,‏ ‎из ‎которых‏ ‎советское‏ ‎государство ‎извлекало ‎сверхприбыль.‏ ‎Прибыль ‎от‏ ‎продажи ‎спиртного ‎и ‎кинопроката‏ ‎покрывала‏ ‎потребности ‎в‏ ‎заработной ‎плате‏ ‎всех ‎бюджетников ‎Союза.

Принято ‎считать, ‎что‏ ‎СССР‏ ‎распался, ‎поскольку‏ ‎экономически ‎не‏ ‎выдержал ‎падения ‎цен ‎на ‎нефть,‏ ‎которого‏ ‎добились‏ ‎сговорившиеся ‎с‏ ‎арабами ‎США.‏ ‎Это ‎не‏ ‎совсем‏ ‎так. ‎Куда‏ ‎более ‎серьёзным ‎ударом ‎по ‎бюджету‏ ‎СССР, ‎чем‏ ‎падение‏ ‎мировых ‎цен ‎на‏ ‎нефть, ‎была‏ ‎антиалкогольная ‎кампания ‎1985-1987 ‎годов‏ ‎и‏ ‎так ‎называемый‏ ‎«исторический» ‎V‏ ‎съезд ‎Союза ‎кинематографистов ‎СССР ‎1986‏ ‎года,‏ ‎положивший ‎начало‏ ‎тотальному ‎разрушению‏ ‎советской ‎киноиндустрии. ‎Никита ‎Михалков ‎—‏ ‎единственный,‏ ‎кто‏ ‎открыто ‎защищал‏ ‎Сергея ‎Бондарчука‏ ‎и ‎выступал‏ ‎против‏ ‎«демократического ‎угара»,‏ ‎— ‎оказался ‎тогда ‎если ‎не‏ ‎в ‎одиночестве,‏ ‎то‏ ‎в ‎ярко ‎выраженном‏ ‎абсолютном ‎меньшинстве.

Так‏ ‎что ‎же ‎произошло ‎с‏ ‎советским‏ ‎кино ‎после‏ ‎V ‎съезда?‏ ‎Кинематографисты ‎призвали ‎страну ‎и ‎себя‏ ‎отказаться‏ ‎от ‎идеологии.‏ ‎В ‎пользу‏ ‎искусства. ‎В ‎этом ‎призыве ‎сквозит‏ ‎философская‏ ‎необразованность‏ ‎и ‎даже‏ ‎философская ‎безграмотность.

Всего‏ ‎известного ‎нам‏ ‎европейского‏ ‎искусства ‎(и‏ ‎культуры) ‎просто ‎не ‎было ‎бы,‏ ‎если ‎бы‏ ‎не‏ ‎было ‎такого ‎идеологического‏ ‎заказчика ‎как‏ ‎католическая ‎церковь. ‎Искусство ‎Ренессанса,‏ ‎потом‏ ‎Нового ‎времени,‏ ‎расставаясь ‎с‏ ‎религией, ‎работало ‎на ‎новую, ‎светскую‏ ‎идеологию‏ ‎Просвещения. ‎Кино,‏ ‎как ‎и‏ ‎любое ‎подлинное ‎искусство, ‎не ‎бывает‏ ‎без‏ ‎идеологии.‏ ‎А ‎идеологизация‏ ‎именно ‎массового‏ ‎человека ‎—‏ ‎одна‏ ‎из ‎двух‏ ‎основных ‎специфических ‎функций ‎кинематографа.

Престроечные ‎картины‏ ‎несли ‎в‏ ‎себе‏ ‎уже ‎антисоветскую ‎идеологию,‏ ‎они ‎появились‏ ‎достаточно ‎быстро ‎и ‎какое-то‏ ‎короткое‏ ‎время ‎даже‏ ‎были ‎успешны.‏ ‎А ‎дальше ‎возникла ‎проблема. ‎Наши‏ ‎режиссёры‏ ‎и ‎сценаристы‏ ‎просто ‎не‏ ‎могли ‎конкурировать ‎с ‎западными ‎в‏ ‎продвижении‏ ‎«пакета»‏ ‎либерально-демократических ‎идей.‏ ‎Наши ‎фильмы‏ ‎оказывались ‎всё‏ ‎время‏ ‎вторичными ‎и‏ ‎даже ‎третичными, ‎списанными ‎у ‎других‏ ‎подражателей. ‎Перед‏ ‎российским‏ ‎кинематографом ‎встаёт ‎острая‏ ‎потребность ‎сказать‏ ‎нечто ‎свое, ‎что ‎будет‏ ‎воспринято‏ ‎нашим ‎зрителем.‏ ‎Не ‎случайно‏ ‎немногочисленные ‎успешные ‎ленты ‎90-х ‎базируют‏ ‎свой‏ ‎успех ‎на‏ ‎идеологии ‎разотождествления‏ ‎«нас» ‎и ‎«их».

Разотождествление ‎человека ‎постсоветского‏ ‎с‏ ‎человеком‏ ‎западным ‎—‏ ‎начатая ‎в‏ ‎90-е ‎и‏ ‎не‏ ‎завершённая ‎до‏ ‎сих ‎пор ‎идеологическая ‎компонента ‎нашего‏ ‎кино. ‎Таков‏ ‎«Сибирский‏ ‎цирюльник», ‎таковы ‎и‏ ‎ставшие ‎культовыми‏ ‎«Особенности ‎национальной ‎охоты». ‎Как‏ ‎базовая‏ ‎идеология ‎это‏ ‎чётко ‎сформулировано‏ ‎в ‎также ‎ставшем ‎культовым ‎«Брате-2».‏ ‎Здесь‏ ‎же ‎можно‏ ‎назвать ‎фильмы‏ ‎«Кукушка» ‎и ‎«Война». ‎Успешными ‎становятся‏ ‎фильмы,‏ ‎по‏ ‎поводу ‎которых‏ ‎чётко ‎можно‏ ‎сказать, ‎о‏ ‎чём‏ ‎это ‎кино,‏ ‎фильмы, ‎несущие ‎определённую ‎и ‎чёткую‏ ‎идеологию.

Российский ‎кинематограф‏ ‎2000-х‏ ‎годов ‎— ‎это‏ ‎кино ‎эксклюзивных‏ ‎продюсерских ‎проектов. ‎Успешных ‎кинопостановок‏ ‎стало‏ ‎больше, ‎чем‏ ‎в ‎90-е.‏ ‎Жанровая ‎линейка ‎стала ‎шире, ‎но‏ ‎российское‏ ‎кино ‎по-прежнему‏ ‎не ‎стало‏ ‎индустрией. ‎Проекты ‎Константина ‎Эрнста ‎и‏ ‎Андрея‏ ‎Максимова‏ ‎«Дозоры», ‎«Гамбит»,‏ ‎«АдмиралЪ», ‎«Высоцкий.‏ ‎Спасибо ‎что‏ ‎живой»,‏ ‎проекты ‎Тимура‏ ‎Бекмамбетова ‎показывают, ‎что ‎мы ‎умеем‏ ‎делать ‎интересное‏ ‎кино,‏ ‎которое ‎нравится ‎зрителю.

В‏ ‎конце ‎2000-х‏ ‎и ‎начале ‎2010-х ‎начала‏ ‎формироваться‏ ‎линейка ‎патриотических‏ ‎фильмов, ‎утверждающих‏ ‎самоценность ‎исторического ‎существования ‎России: ‎«Мы‏ ‎из‏ ‎будущего», ‎«Двенадцать»,‏ ‎«Брестская ‎крепость»,‏ ‎«Матч». ‎Кассовый ‎успех ‎фильма ‎«Кандагар»‏ ‎в‏ ‎2010-м‏ ‎году ‎(первый‏ ‎в ‎патриотическом‏ ‎кино) ‎доказывает,‏ ‎что‏ ‎такое ‎кино‏ ‎не ‎просто ‎может ‎собирать ‎много‏ ‎зрителей ‎(в‏ ‎данном‏ ‎случае ‎— ‎более‏ ‎двух ‎миллионов),‏ ‎оно ‎ещё ‎и ‎может‏ ‎быть‏ ‎коммерчески ‎успешным,‏ ‎приносить ‎прибыль.‏ ‎Безусловная ‎победа ‎и ‎крупный ‎зрительский‏ ‎успех‏ ‎фильма ‎«Легенда‏ ‎№ ‎17»‏ ‎(более ‎4 ‎миллионов ‎зрителей ‎в‏ ‎кинозалах‏ ‎страны)‏ ‎уже ‎в‏ ‎текущем ‎году‏ ‎зафиксировали ‎эту‏ ‎тенденцию‏ ‎и ‎сделали‏ ‎её ‎неоспоримой.

Наш ‎кинематограф ‎может ‎предложить‏ ‎себя ‎обществу‏ ‎и‏ ‎государству ‎в ‎качестве‏ ‎эффективного ‎инструмента,‏ ‎формирующего ‎идеологию, ‎образ ‎жизни‏ ‎и‏ ‎образцы ‎поведения‏ ‎для ‎граждан‏ ‎нашей ‎страны ‎и, ‎между ‎прочим,‏ ‎для‏ ‎находящейся ‎в‏ ‎очевидном ‎кризисе‏ ‎истины ‎европейской ‎цивилизации ‎в ‎целом.‏ ‎Они‏ ‎не‏ ‎знают, ‎что‏ ‎делать, ‎продолжают‏ ‎врать ‎сами‏ ‎себе.‏ ‎Почему ‎мы‏ ‎должны ‎следовать ‎их ‎примеру? ‎Мы‏ ‎не ‎должны‏ ‎бояться‏ ‎идеологии, ‎быть ‎идеологичными‏ ‎и ‎идеологизированными.

Современный‏ ‎человек, ‎не ‎имеющий ‎идеологии‏ ‎(а‏ ‎значит, ‎ценностей,‏ ‎которые ‎он‏ ‎готов ‎защищать ‎и ‎отстаивать), ‎в‏ ‎религиозном‏ ‎и ‎философском‏ ‎смысле ‎—‏ ‎не ‎совсем ‎человек. ‎И ‎уж‏ ‎точно‏ ‎не‏ ‎гражданин, ‎если‏ ‎не ‎сводить‏ ‎это ‎понятие‏ ‎к‏ ‎юридической ‎форме.

***

Реалии‏ ‎индустрии ‎кино

Сегодняшняя ‎проблема ‎российского ‎кино‏ ‎заключается ‎в‏ ‎том,‏ ‎как ‎от ‎разовых‏ ‎успешных ‎проектов‏ ‎отдельных ‎кустарно ‎работающих ‎продюсеров‏ ‎и‏ ‎режиссёров ‎перейти‏ ‎к ‎проектированию‏ ‎и ‎созданию ‎киноиндустрии, ‎промышленности, ‎способной‏ ‎производить‏ ‎успешные ‎проекты,‏ ‎то ‎есть‏ ‎собственно ‎и ‎быть ‎российской ‎киноиндустрией.‏ ‎Какая‏ ‎для‏ ‎этого ‎нужна‏ ‎и ‎возможна‏ ‎государственная ‎политика?

Всеми‏ ‎признаваемым‏ ‎лидером ‎в‏ ‎области ‎кино ‎как ‎бизнеса ‎является‏ ‎Голливуд. ‎И‏ ‎не‏ ‎только ‎лидером ‎в‏ ‎области ‎технологий,‏ ‎новых ‎и ‎эффективных ‎способов‏ ‎организации‏ ‎самого ‎процесса‏ ‎производства ‎кино,‏ ‎обеспеченности ‎всех ‎его ‎цехов.

Голливуд ‎продвигал‏ ‎американские‏ ‎ценности ‎и‏ ‎американский ‎образ‏ ‎жизни ‎как ‎наиболее ‎передовой ‎и‏ ‎единственно‏ ‎соответствующий‏ ‎некоему ‎«истинному‏ ‎пути ‎развития‏ ‎человечества», ‎делая‏ ‎американское‏ ‎кино ‎эффективным‏ ‎носителем ‎определённых ‎пакетов ‎идей. ‎До‏ ‎последнего ‎времени‏ ‎это‏ ‎было ‎даже ‎исторически‏ ‎оправдано. ‎Ведь‏ ‎единственная ‎альтернатива ‎панамериканизму ‎—‏ ‎мы‏ ‎— ‎на‏ ‎определённом ‎историческом‏ ‎этапе ‎была ‎побеждена ‎Америкой ‎в‏ ‎ходе‏ ‎холодной ‎войны.‏ ‎Победа ‎эта‏ ‎была ‎очевидной, ‎и ‎весь ‎«цивилизованный»‏ ‎мир‏ ‎более‏ ‎двадцати ‎лет‏ ‎кричит: ‎«Горе‏ ‎побеждённым!» ‎и‏ ‎«Ура‏ ‎победителям!».

Существенным ‎для‏ ‎понимания ‎устройства ‎американского ‎кинематографа ‎является‏ ‎знание ‎о‏ ‎том,‏ ‎что ‎этот ‎кинематограф‏ ‎все ‎шаги‏ ‎в ‎своём ‎развитии ‎совершал‏ ‎в‏ ‎условиях ‎финансовой‏ ‎избыточности. ‎Крупнейший‏ ‎прорыв ‎американского ‎кино ‎в ‎30-е‏ ‎годы‏ ‎во ‎многом‏ ‎связан ‎с‏ ‎тем, ‎что ‎Голливуд ‎стал ‎важнейшим‏ ‎механизмом‏ ‎легализации‏ ‎капиталов ‎американской‏ ‎мафии. ‎Первичные‏ ‎накопления ‎«чёрного‏ ‎нала»‏ ‎от ‎продажи‏ ‎алкоголя, ‎азартных ‎игр, ‎проституции, ‎наркотиков‏ ‎вкладывались ‎в‏ ‎кинопроизводство.‏ ‎Возврат ‎денег ‎от‏ ‎кинопроката ‎превращал‏ ‎«чёрный ‎нал», ‎вложенный ‎в‏ ‎фильм,‏ ‎в ‎«белую»‏ ‎прибыль ‎с‏ ‎льготным ‎режимом ‎налогообложения. ‎Разумеется, ‎такие‏ ‎схемы‏ ‎были ‎известны‏ ‎налоговым ‎властям,‏ ‎но ‎нужда ‎в ‎правильном ‎идеологическом‏ ‎продукте‏ ‎расценивалась‏ ‎выше ‎сиюминутной‏ ‎экономической ‎выгоды,‏ ‎и ‎на‏ ‎эти‏ ‎«шалости» ‎закрывались‏ ‎глаза. ‎На ‎базе ‎подобных ‎схем‏ ‎голливудское ‎кино‏ ‎превращалось‏ ‎в ‎мощнейшую ‎индустрию‏ ‎в ‎течение‏ ‎30-50-х ‎годов ‎прошлого ‎века.

Последней‏ ‎ситуацией‏ ‎финансовой ‎избыточности,‏ ‎основанной ‎на‏ ‎успехах ‎политики ‎глобализации ‎президента ‎Клинтона,‏ ‎были‏ ‎90-е ‎годы‏ ‎прошлого ‎века.‏ ‎Сегодня ‎Голливуд ‎сильно ‎завязан ‎в‏ ‎кредитно-финансовой‏ ‎американской‏ ‎пирамиде. ‎Риск‏ ‎её ‎обрушения‏ ‎очень ‎высок.‏ ‎Что‏ ‎будет ‎с‏ ‎голливудской ‎индустрией ‎в ‎условиях ‎углубляющегося‏ ‎мирового ‎финансово-экономического‏ ‎кризиса‏ ‎и, ‎значит, ‎увеличивающихся‏ ‎дефицитов ‎производственных‏ ‎и ‎рекламных ‎бюджетов? ‎Увидим.

Американский‏ ‎кинематограф‏ ‎спроектирован ‎как‏ ‎культурная ‎отрасль,‏ ‎как ‎важнейший ‎фактор ‎существования ‎американского‏ ‎сверхобщества‏ ‎(в ‎терминах‏ ‎Александра ‎Зиновьева),‏ ‎а ‎не ‎просто ‎одна ‎из‏ ‎сфер‏ ‎промышленности.‏ ‎Он ‎поддерживается‏ ‎в ‎таком‏ ‎состоянии, ‎потому‏ ‎что‏ ‎к ‎этому‏ ‎прилагает ‎огромные ‎усилия ‎американское ‎государство.

А‏ ‎у ‎нас‏ ‎полно‏ ‎всяких ‎либеральных ‎басен‏ ‎о ‎том,‏ ‎что ‎«кинематограф ‎— ‎это‏ ‎рынок».‏ ‎Ерунда ‎полная!‏ ‎Конечно, ‎это‏ ‎никакой ‎не ‎«рынок», ‎потому ‎что‏ ‎во‏ ‎всём ‎мире‏ ‎кинематограф ‎на‏ ‎сегодняшний ‎день ‎сам ‎по ‎себе‏ ‎убыточен.‏ ‎Отдельные‏ ‎проекты ‎в‏ ‎силу ‎сложного‏ ‎стечения ‎обстоятельств‏ ‎становятся‏ ‎окупаемыми ‎или‏ ‎прибыльными. ‎Всё ‎остальное ‎работает ‎как‏ ‎система, ‎производящая‏ ‎продукт‏ ‎культуры.

Кинопрокатные ‎сети ‎США‏ ‎(и ‎в‏ ‎мире) ‎не ‎выходят ‎в‏ ‎плюс‏ ‎за ‎счёт‏ ‎проката. ‎Сети‏ ‎зарабатывают ‎на ‎попкорне ‎и ‎пепси-коле.‏ ‎Это‏ ‎не ‎шутка.‏ ‎Отсюда ‎заказ‏ ‎на ‎соответствующее ‎кино. ‎Это ‎кино‏ ‎должно‏ ‎нравиться‏ ‎молодёжи, ‎детям‏ ‎— ‎как‏ ‎основному ‎потребителю‏ ‎поп-корна‏ ‎и ‎колы,‏ ‎пока ‎не ‎знающему ‎о ‎диабете.

В‏ ‎самом ‎производстве‏ ‎кино‏ ‎существует ‎серьёзная ‎развитая‏ ‎система ‎дотаций:‏ ‎непрямых ‎— ‎таких, ‎как‏ ‎освобождение‏ ‎от ‎налогов,‏ ‎и ‎прямых‏ ‎— ‎финансовых ‎вливаний ‎из ‎бюджетов‏ ‎штатов,‏ ‎федерального ‎бюджета‏ ‎и ‎бюджетов‏ ‎федеральных ‎ведомств. ‎В ‎экономическом ‎основании‏ ‎любого‏ ‎голливудского‏ ‎проекта ‎лежат‏ ‎так ‎называемые‏ ‎public ‎money‏ ‎—‏ ‎средства, ‎которые‏ ‎не ‎нужно ‎будет ‎возвращать, ‎или‏ ‎возврат ‎которых‏ ‎обусловлен‏ ‎факторами, ‎которые ‎могут‏ ‎наступить ‎только‏ ‎теоретически, ‎в ‎случае ‎уникальной‏ ‎сверхприбыльности‏ ‎проекта. ‎Только‏ ‎имея ‎от‏ ‎30% ‎и ‎более ‎таких ‎публичных‏ ‎(т.е.‏ ‎государственных) ‎денег,‏ ‎американский ‎продюсер‏ ‎занимается ‎привлечением ‎возвратных ‎(рыночных) ‎средств.‏ ‎Голливудский‏ ‎кинематограф‏ ‎без ‎public‏ ‎money ‎также‏ ‎финансово ‎несостоятелен,‏ ‎как‏ ‎и ‎наш‏ ‎отечественный.

И, ‎наконец, ‎без ‎агрессивного ‎присутствия‏ ‎в ‎прокате‏ ‎других‏ ‎стран, ‎использующего ‎политические‏ ‎и ‎лоббистские‏ ‎рычаги, ‎голливудское ‎кино ‎неокупаемо‏ ‎в‏ ‎принципе. ‎Вместе‏ ‎с ‎поп-корном‏ ‎и ‎публичными ‎деньгами.

Об ‎этом ‎регулярно‏ ‎пишет‏ ‎сама ‎американская‏ ‎пресса ‎(см.,‏ ‎например, ‎The ‎New ‎York ‎Times,‏ ‎States‏ ‎Weigh‏ ‎Cuts ‎in‏ ‎Hollywood ‎Subsidies,‏ ‎Michael ‎Cieply,‏ ‎19‏ ‎января ‎2011).‏ ‎Всё ‎это ‎также ‎прозрачно ‎и‏ ‎подробно ‎описано‏ ‎в‏ ‎книге ‎американского ‎журналиста,‏ ‎десятки ‎лет‏ ‎работающего ‎в ‎киноиндустрии ‎Голливуда,‏ ‎Эдварда‏ ‎Эпштейна ‎«Экономика‏ ‎Голливуда. ‎На‏ ‎чём ‎на ‎самом ‎деле ‎зарабатывает‏ ‎киноиндустрия».‏ ‎Книга ‎легко‏ ‎доступна. ‎Но‏ ‎— ‎непопулярна. ‎Потому ‎что ‎эффективно‏ ‎разрушает‏ ‎миф‏ ‎о ‎том,‏ ‎что ‎в‏ ‎мировом ‎кинематографе‏ ‎всё‏ ‎устроено ‎рыночно‏ ‎и ‎либерально. ‎Нет, ‎конечно ‎же!‏ ‎Просто ‎Америка‏ ‎до‏ ‎сих ‎пор ‎считает‏ ‎себя ‎великой‏ ‎державой ‎и ‎позволяет ‎себе‏ ‎вести‏ ‎весьма ‎агрессивную‏ ‎и ‎навязчивую‏ ‎культурную ‎политику. ‎А ‎мы ‎—‏ ‎после‏ ‎того, ‎как‏ ‎Советский ‎Союз‏ ‎развалился, ‎— ‎себе ‎такого ‎не‏ ‎позволяем.

Какой‏ ‎смысл‏ ‎мы ‎вкладываем‏ ‎в ‎требование‏ ‎конкурентоспособности ‎российского‏ ‎кинематографа‏ ‎как ‎условие‏ ‎его ‎государственной ‎поддержки, ‎которое ‎навязчиво‏ ‎воспроизводится ‎при‏ ‎всякой‏ ‎попытке ‎поставить ‎вопрос‏ ‎о ‎русском‏ ‎кино ‎всерьёз? ‎Чтобы ‎мы‏ ‎конкурировали‏ ‎с ‎Голливудом‏ ‎в ‎мире,‏ ‎на ‎рынках ‎всех ‎стран? ‎Только‏ ‎это‏ ‎имеет ‎смысл,‏ ‎если ‎пользоваться‏ ‎термином ‎«конкуренция» ‎корректно.

Для ‎этого ‎нужна‏ ‎промышленность‏ ‎с‏ ‎десятками ‎цехов‏ ‎и ‎профессиональных‏ ‎субрынков ‎компонентов‏ ‎кинопроизводства‏ ‎(чем ‎кино‏ ‎проще ‎автопрома?), ‎а ‎не ‎маленькие‏ ‎кустарные ‎мастерские,‏ ‎где‏ ‎всё ‎делается ‎«дома»,‏ ‎«на ‎коленке».‏ ‎Нужны ‎мега-бюджеты. ‎Нужно ‎лобби‏ ‎и‏ ‎политическое ‎давление‏ ‎по ‎всему‏ ‎миру.

Мы ‎не ‎это ‎имеем ‎в‏ ‎виду?‏ ‎А ‎жаль.‏ ‎Иначе ‎разговор‏ ‎действительно ‎приобрёл ‎бы ‎серьёзный ‎характер.‏ ‎А‏ ‎от‏ ‎либералов ‎на‏ ‎высоких ‎государственных‏ ‎постах ‎до‏ ‎последнего‏ ‎времени ‎можно‏ ‎было ‎только ‎услышать ‎лицемерные ‎сожаления‏ ‎о ‎том,‏ ‎как‏ ‎мало ‎у ‎нас‏ ‎талантов. ‎Эти‏ ‎обещания ‎«дать ‎денег» ‎при‏ ‎условии,‏ ‎что ‎«кино‏ ‎будет ‎интересное»,‏ ‎больше ‎напоминают ‎известный ‎анекдот ‎о‏ ‎том,‏ ‎что ‎пловцам‏ ‎нальют ‎воду‏ ‎в ‎бассейн ‎тогда, ‎когда ‎они‏ ‎научатся‏ ‎плавать.‏ ‎От ‎таких‏ ‎чиновников ‎ждать‏ ‎нечего.

Также ‎очевидно,‏ ‎что‏ ‎само ‎по‏ ‎себе ‎«киносообщество» ‎продюсеров-режиссёров ‎не ‎может‏ ‎быть ‎субъектом‏ ‎постановки‏ ‎и ‎решения ‎задачи‏ ‎создания ‎киноиндустрии.‏ ‎Таким ‎субъектом ‎может ‎быть‏ ‎только‏ ‎государство.

Если, ‎как‏ ‎говорил ‎Чапаев‏ ‎в ‎фильме ‎своего ‎имени, ‎«в‏ ‎мировом‏ ‎масштабе ‎нам‏ ‎надо ‎ещё‏ ‎подучиться», ‎то ‎нужно ‎чётко ‎понимать,‏ ‎что‏ ‎в‏ ‎отношении ‎национального‏ ‎культурного ‎пространства‏ ‎может ‎и‏ ‎должна‏ ‎на ‎первом‏ ‎этапе ‎идти ‎речь ‎ни ‎о‏ ‎какой ‎не‏ ‎о‏ ‎конкуренции, ‎а ‎о‏ ‎вытеснении ‎голливудского‏ ‎кино ‎как ‎условии ‎создания‏ ‎собственной‏ ‎кинопромышленности. ‎Страны,‏ ‎реально ‎отстаивающие‏ ‎свой ‎суверенитет, ‎— ‎такие, ‎как‏ ‎Франция‏ ‎и ‎Китай,‏ ‎— ‎имеют‏ ‎политическую ‎волю ‎относить ‎кино ‎не‏ ‎к‏ ‎ведомству‏ ‎Минэкономразвития, ‎а‏ ‎к ‎ведомству‏ ‎Минкультуры. ‎И‏ ‎не‏ ‎на ‎словах,‏ ‎а ‎на ‎деле.

Французы ‎вынуждены ‎жёстко‏ ‎отстаивать ‎культурный,‏ ‎а‏ ‎не ‎экономический ‎статус‏ ‎своего ‎кино‏ ‎и ‎в ‎ВТО, ‎и‏ ‎в‏ ‎новых ‎переговорах‏ ‎о ‎зоне‏ ‎свободной ‎торговли. ‎И ‎дело ‎не‏ ‎только‏ ‎в ‎квотах‏ ‎показа ‎(к‏ ‎чему ‎свелся ‎разговор ‎у ‎нас),‏ ‎а‏ ‎в‏ ‎развитом ‎управленческом‏ ‎подходе ‎к‏ ‎регулированию ‎всей‏ ‎киносферы‏ ‎— ‎и‏ ‎производства, ‎и ‎проката. ‎Национальное ‎французское‏ ‎кино ‎финансируется‏ ‎из‏ ‎отчислений ‎от ‎любого‏ ‎телевидения ‎и‏ ‎американского ‎кинопоказа. ‎То ‎есть‏ ‎от‏ ‎того, ‎что‏ ‎экономически ‎угнетает‏ ‎кинематограф.

Китай ‎вообще ‎регулирует ‎самое ‎главное‏ ‎—‏ ‎даты ‎релизов.‏ ‎И ‎безжалостно‏ ‎освобождает ‎прокатное ‎время ‎для ‎своих‏ ‎блокбастеров‏ ‎от‏ ‎параллельного ‎присутствия‏ ‎американских. ‎То‏ ‎есть ‎американский‏ ‎блокбастер‏ ‎может ‎идти‏ ‎только ‎тогда, ‎когда ‎в ‎прокате‏ ‎нет ‎китайского‏ ‎или‏ ‎китайский ‎уже ‎собрал‏ ‎всё ‎что‏ ‎нужно.

Мы ‎же, ‎из ‎страха‏ ‎перед‏ ‎американским ‎лобби,‏ ‎боимся ‎обсуждать‏ ‎реальные ‎протекционистские ‎меры, ‎повышающие ‎наш‏ ‎культурный‏ ‎суверенитет ‎и‏ ‎реально ‎создающие‏ ‎для ‎него ‎экономическую ‎базу.

***

Что ‎делать

Надо‏ ‎в‏ ‎государственной‏ ‎политике ‎исходить‏ ‎из ‎того,‏ ‎что ‎такой‏ ‎сферы‏ ‎деятельности ‎и‏ ‎отрасли ‎индустрии ‎как ‎кино ‎у‏ ‎нас ‎на‏ ‎самом‏ ‎деле ‎нет. ‎Это‏ ‎при ‎том,‏ ‎что ‎на ‎российском ‎рынке‏ ‎финансовая‏ ‎отдача ‎от‏ ‎одного ‎фильма‏ ‎в ‎отношении ‎к ‎бюджету ‎его‏ ‎производства‏ ‎во ‎много‏ ‎раз ‎выше‏ ‎у ‎российского ‎продукта, ‎нежели ‎у‏ ‎американского.‏ ‎Ну‏ ‎разумется! ‎Ведь‏ ‎американский ‎фильм‏ ‎создавался ‎для‏ ‎всего‏ ‎мира!

В ‎целом‏ ‎же ‎ведущим ‎социокультурным ‎процессом ‎последних‏ ‎20-25 ‎лет‏ ‎в‏ ‎стране ‎является ‎деградация‏ ‎культуры, ‎что‏ ‎наиболее ‎ярко ‎и ‎видно‏ ‎как‏ ‎раз ‎в‏ ‎сфере ‎кино.‏ ‎Наверное, ‎в ‎последние ‎годы ‎удалось‏ ‎снизить‏ ‎темпы ‎этой‏ ‎деградации. ‎Но‏ ‎отдельные ‎попытки ‎переломить ‎ситуацию, ‎заложить‏ ‎какие-то‏ ‎элементы‏ ‎развития ‎пока‏ ‎не ‎носят‏ ‎системного ‎характера‏ ‎целевой‏ ‎и ‎волевой‏ ‎государственной ‎деятельности.

Например, ‎в ‎2010 ‎году‏ ‎создали ‎Фонд‏ ‎кино,‏ ‎начали ‎как-то ‎поддерживать‏ ‎продюсеров, ‎а‏ ‎не ‎просто ‎режиссеров. ‎Это‏ ‎лучше,‏ ‎чем ‎было‏ ‎в ‎90-е‏ ‎и ‎2000-е. ‎Но ‎этого ‎недостаточно.‏ ‎И‏ ‎не ‎только‏ ‎в ‎финансовом‏ ‎смысле. ‎Хотя ‎вся ‎государственная ‎поддержка‏ ‎кинематографической‏ ‎отрасли‏ ‎в ‎России‏ ‎сегодня ‎по‏ ‎сумме ‎средств‏ ‎равна‏ ‎бюджету ‎одного‏ ‎американского ‎блокбастера.

Нужно ‎системное, ‎комплексное ‎действие.

В‏ ‎законодательной ‎сфере: отнесение‏ ‎кино‏ ‎к ‎сфере ‎культурной‏ ‎политики, ‎введение‏ ‎принципа ‎защиты ‎культурного ‎пространства.

В‏ ‎сфере‏ ‎проката: в ‎10‏ ‎раз ‎больше‏ ‎экранов, ‎электронная ‎лицензия, ‎электронная ‎раздача‏ ‎контента‏ ‎(как ‎в‏ ‎Индии), ‎малые‏ ‎залы ‎в ‎любом ‎городе ‎и‏ ‎населённом‏ ‎пункте,‏ ‎единый ‎электронный‏ ‎билет.

В ‎сфере‏ ‎подготовки ‎кадров: создание‏ ‎прежде‏ ‎всего ‎новой‏ ‎генерации ‎сценаристов, ‎работающих ‎на ‎основании‏ ‎мировой ‎и‏ ‎национальной‏ ‎литературных ‎традиций ‎со‏ ‎сценарием ‎как‏ ‎со ‎сложной ‎программой ‎управления‏ ‎вниманием‏ ‎и ‎содержанием‏ ‎коммуникации, ‎с‏ ‎продуктом ‎коллективного, ‎кооперированного ‎семиотического ‎производства,‏ ‎а‏ ‎не ‎с‏ ‎фикцией ‎индивидуального‏ ‎творчества. ‎А ‎также ‎подготовка ‎принципиально‏ ‎нового‏ ‎поколения‏ ‎режиссёров-постановщиков, ‎готовых‏ ‎работать ‎в‏ ‎индустрии, ‎а‏ ‎не‏ ‎самовыражаться ‎в‏ ‎артхаусе.

Фактически ‎есть ‎государственная ‎задача: ‎по-новому‏ ‎спроектировать ‎кинематографическую‏ ‎отрасль‏ ‎при ‎чудовищном ‎давлении‏ ‎внешнего ‎рынка.‏ ‎Нужны ‎госкорпорации ‎— ‎при‏ ‎всех‏ ‎минусах. ‎Но‏ ‎чем ‎кино‏ ‎хуже, ‎чем ‎нано? ‎Или ‎атом?‏ ‎Вспомним‏ ‎о ‎3‏ ‎миллиардах ‎долларов‏ ‎в ‎год, ‎которые ‎заходят ‎извне‏ ‎на‏ ‎НКО,‏ ‎являющиеся ‎иностранными‏ ‎политическими ‎агентами.‏ ‎Мы ‎не‏ ‎пресекаем‏ ‎этот ‎поток,‏ ‎а ‎лишь ‎начали ‎попытки ‎его‏ ‎регистрировать ‎—‏ ‎потому‏ ‎что ‎не ‎хотим‏ ‎отказываться ‎от‏ ‎денег. ‎Но ‎тогда ‎этой‏ ‎пропаганде‏ ‎нужно ‎противопоставлять‏ ‎свою. ‎И‏ ‎финансировать ‎её ‎соразмерно. ‎А ‎телевидение‏ ‎и‏ ‎СМИ ‎этой‏ ‎задачи ‎сами‏ ‎по ‎себе ‎не ‎решают ‎—‏ ‎потому‏ ‎что‏ ‎не ‎создают‏ ‎своей ‎реальности.‏ ‎За ‎ней‏ ‎они‏ ‎всё ‎равно‏ ‎вынуждены ‎обращаться ‎в ‎сферу ‎кино.

Наш‏ ‎кинорынок ‎захвачен,‏ ‎в‏ ‎нашем ‎прокате ‎почти‏ ‎нет ‎места‏ ‎российскому ‎кино. ‎И ‎его‏ ‎придётся‏ ‎отвоевывать. ‎Но‏ ‎бороться ‎с‏ ‎голливудскими ‎мейджорами, ‎крупнейшими ‎голливудскими ‎компаниями‏ ‎—‏ ‎такими, ‎как‏ ‎Warner ‎Bros.,‏ ‎Disney, ‎Fox, ‎Sony, ‎Paramount ‎и‏ ‎Universal‏ ‎—‏ ‎не ‎так‏ ‎просто. ‎На‏ ‎сегодня ‎их‏ ‎продукция‏ ‎собирает ‎более‏ ‎85% ‎выручки ‎с ‎российского ‎рынка‏ ‎кинопроката, ‎и‏ ‎только‏ ‎10-15 ‎% ‎пока‏ ‎ещё ‎«отпущено»‏ ‎российскому ‎кино. ‎И ‎этому‏ ‎российское‏ ‎кино ‎должно‏ ‎радоваться, ‎поскольку‏ ‎если ‎бы ‎не ‎существующая ‎государственная‏ ‎помощь‏ ‎— ‎его‏ ‎бы ‎уже‏ ‎не ‎было.

Сейчас ‎государство ‎раздает ‎милостыню‏ ‎нищим‏ ‎—‏ ‎и ‎великое‏ ‎ему ‎спасибо‏ ‎за ‎это.‏ ‎Без‏ ‎кавычек. ‎Но‏ ‎кто ‎ещё ‎при ‎этом ‎оказывается‏ ‎нищим, ‎кроме‏ ‎кинематографа?

***

Об‏ ‎особенностях ‎национального ‎кинопроката

Вернёмся‏ ‎к ‎пресловутым‏ ‎квотам ‎на ‎российские ‎фильмы‏ ‎в‏ ‎отечественном ‎кинопрокате.‏ ‎Мера ‎могла‏ ‎бы ‎работать, ‎при ‎разумной ‎и‏ ‎системной‏ ‎её ‎реализации,‏ ‎пусть ‎это‏ ‎и ‎не ‎всё, ‎что ‎нужно.

Как‏ ‎рассматривался‏ ‎в‏ ‎Госдуме ‎этот‏ ‎проект? ‎Проводились‏ ‎многочисленные ‎круглые‏ ‎столы‏ ‎и ‎консультации.‏ ‎Но ‎никто ‎не ‎ставил ‎вопрос,‏ ‎при ‎каких‏ ‎условиях‏ ‎мера ‎будет ‎полезна‏ ‎и ‎что‏ ‎именно ‎нужно ‎для ‎этого‏ ‎сделать.‏ ‎Отечественные ‎режиссёры‏ ‎и ‎продюсеры,‏ ‎принявшие ‎участие ‎в ‎этих ‎консультациях,‏ ‎жёстко‏ ‎и ‎публично‏ ‎высказались ‎против,‏ ‎не ‎говоря ‎уже ‎о ‎кинопрокатных‏ ‎компаниях‏ ‎и‏ ‎сетях. ‎Потом‏ ‎в ‎кулуарах,‏ ‎наши ‎продюсеры‏ ‎и‏ ‎режиссеры ‎шептались,‏ ‎стыдливо ‎опуская ‎глаза: ‎«Ну, ‎мера‏ ‎в ‎принципе-то,‏ ‎правильная,‏ ‎но ‎если ‎я‏ ‎публично ‎выскажусь‏ ‎в ‎ее ‎поддержку, ‎то‏ ‎мой‏ ‎следующий ‎фильм‏ ‎или ‎провалится‏ ‎в ‎прокате ‎или ‎существенно ‎недоберёт.‏ ‎Мне‏ ‎же ‎с‏ ‎моим ‎кино‏ ‎и ‎идти ‎потом ‎к ‎этим‏ ‎самым‏ ‎кинопрокатчикам».‏ ‎Мягко ‎говоря,‏ ‎никто ‎не‏ ‎хочет ‎ссориться‏ ‎с‏ ‎американскими ‎хозяевами‏ ‎русского ‎кинорынка.

Как ‎шло ‎принятие ‎закона,‏ ‎ограничивающего ‎возможности‏ ‎пиратства‏ ‎в ‎интернете? ‎В‏ ‎числе ‎депутатов‏ ‎Госдумы ‎вдруг ‎обнаружилось ‎большое‏ ‎число‏ ‎защитников ‎«свободного‏ ‎интернета».

Дело ‎в‏ ‎том, ‎что ‎наше ‎кино ‎страдает‏ ‎от‏ ‎интернет-пиратства ‎в‏ ‎разы ‎сильнее‏ ‎голливудского. ‎У ‎нас ‎уже ‎понемногу‏ ‎получается‏ ‎конкурировать‏ ‎с ‎Голливудом‏ ‎в ‎области‏ ‎идеологической, ‎но‏ ‎нам‏ ‎очень ‎трудно‏ ‎конкурировать ‎с ‎ним ‎в ‎области‏ ‎развлечений, ‎основанных‏ ‎на‏ ‎спецэффектах ‎и ‎новых‏ ‎дорогих ‎технологиях‏ ‎производства ‎кино. ‎Финансовые ‎возможности‏ ‎разнятся‏ ‎на ‎порядки.‏ ‎Голливудский ‎фильм‏ ‎— ‎это ‎прежде ‎всего ‎масштабное‏ ‎зрелище,‏ ‎обусловленное ‎размером‏ ‎производственного ‎бюджета.‏ ‎Его ‎нужно ‎смотреть ‎на ‎большом‏ ‎киноэкране‏ ‎с‏ ‎серьёзными ‎звуковыми‏ ‎эффектами ‎и‏ ‎видеоэффектами ‎(включая‏ ‎3D).‏ ‎Именно ‎такой‏ ‎формат ‎спецэффектного ‎развлечения ‎мотивирует ‎потребителей‏ ‎попкорна ‎и‏ ‎колы.

Русское‏ ‎кино ‎не ‎может‏ ‎по ‎бюджетным‏ ‎ограничениям ‎соревноваться ‎с ‎американским‏ ‎в‏ ‎области ‎спецэффектов.‏ ‎Оно ‎строится‏ ‎на ‎эмоциональности, ‎культурной ‎специфике, ‎содержательности‏ ‎и‏ ‎идеологичности. ‎Но‏ ‎это ‎всё‏ ‎можно ‎посмотреть ‎и ‎«за ‎бесплатно»‏ ‎в‏ ‎интернете.‏ ‎Фильм ‎в‏ ‎зрелищности ‎потеряет‏ ‎существенно ‎меньше‏ ‎в‏ ‎сравнении ‎с‏ ‎голливудским ‎комиксом ‎— ‎и ‎поэтому‏ ‎можно ‎«сэкономить».‏ ‎Поэтому‏ ‎лоббисты ‎хозяев ‎нашего‏ ‎рынка ‎сделают‏ ‎всё, ‎чтобы ‎«интернет ‎оставался‏ ‎свободным»‏ ‎— ‎прежде‏ ‎всего ‎для‏ ‎бесплатного ‎скачивания ‎русского ‎кино.

Или ‎вот‏ ‎уже‏ ‎более ‎4‏ ‎лет ‎идёт‏ ‎оживлённый ‎разговор ‎на ‎уровне ‎различных‏ ‎государственных‏ ‎органов‏ ‎и ‎ведомств‏ ‎об ‎обязательной‏ ‎системе ‎строгой‏ ‎электронной‏ ‎отчётности ‎за‏ ‎проданные ‎на ‎сеансы ‎билеты ‎в‏ ‎режиме ‎реального‏ ‎времени.‏ ‎Так ‎эта ‎задача‏ ‎до ‎сих‏ ‎пор ‎не ‎решена. ‎Почему?

Кинотеатральные‏ ‎сети‏ ‎занижают ‎сборы‏ ‎в ‎отчётности,‏ ‎дабы ‎«дополнительно ‎заработать», ‎а ‎некоторые,‏ ‎наоборот,‏ ‎кинопрокатчики ‎(в‏ ‎сговоре ‎с‏ ‎продюсерами) ‎завышают ‎формальные ‎отчёты ‎о‏ ‎сборах,‏ ‎дабы‏ ‎повысить ‎престиж‏ ‎и ‎успешность‏ ‎(создать ‎«дутый‏ ‎капитал»)‏ ‎продюсерской ‎компании‏ ‎и ‎себе ‎любимому. ‎Такие ‎завышенные‏ ‎сборы ‎неоправданно‏ ‎формируют‏ ‎имидж ‎успешного ‎производителя‏ ‎и ‎прокатчика,‏ ‎а ‎с ‎таким ‎имиджем‏ ‎проще‏ ‎«разводить» ‎возможных‏ ‎инвесторов ‎и‏ ‎получать ‎помощь ‎государства ‎в ‎том‏ ‎числе.

При‏ ‎этом ‎выручка‏ ‎от ‎кинопроката‏ ‎распределяется ‎в ‎следующей ‎пропорции: ‎50%‏ ‎оставляют‏ ‎у‏ ‎себя ‎кинотеатральные‏ ‎сети, ‎7-10%‏ ‎получает ‎компания-кинопрокатчик‏ ‎и‏ ‎40-43% ‎—‏ ‎компания-производитель ‎фильма. ‎Это ‎не ‎закон.‏ ‎Таковы ‎устоявшиеся‏ ‎деловые‏ ‎обычаи. ‎Для ‎того,‏ ‎чтобы ‎производителю‏ ‎окупить ‎(уровнять ‎расходы ‎и‏ ‎доходы)‏ ‎фильм, ‎в‏ ‎прокате ‎необходима‏ ‎выручка ‎в ‎2,5 ‎раза ‎превышающая‏ ‎затраты‏ ‎на ‎производство.‏ ‎Сокрытие ‎кинотеатрами‏ ‎действительной ‎выручки ‎не ‎только ‎наносит‏ ‎фискальный‏ ‎вред‏ ‎государству, ‎но‏ ‎фактически ‎уничтожает‏ ‎производителя. ‎Российского‏ ‎прежде‏ ‎всего.

На ‎сегодняшний‏ ‎день ‎в ‎России ‎около ‎3‏ ‎тысяч ‎современных‏ ‎киноэкранов.‏ ‎В ‎США ‎примерно‏ ‎их ‎40‏ ‎000. ‎Они ‎превосходят ‎нас‏ ‎более‏ ‎чем ‎в‏ ‎10 ‎раз,‏ ‎а ‎по ‎населению ‎— ‎чуть‏ ‎больше,‏ ‎чем ‎в‏ ‎2 ‎раза‏ ‎(312 ‎млн ‎чел. ‎в ‎США,‏ ‎и‏ ‎143‏ ‎млн ‎чел.‏ ‎в ‎России).‏ ‎Во ‎Франции‏ ‎около‏ ‎6 ‎тысяч‏ ‎экранов ‎при ‎населении ‎65 ‎млн‏ ‎чел., ‎в‏ ‎Испании‏ ‎— ‎около ‎4,5‏ ‎тысяч ‎на‏ ‎47 ‎млн ‎чел. ‎Исходя‏ ‎из‏ ‎аналогов, ‎понятно,‏ ‎что ‎для‏ ‎нормальной ‎кинопрокатной ‎отрасли ‎нам ‎нужно‏ ‎иметь‏ ‎в ‎стране‏ ‎минимум ‎10‏ ‎тысяч ‎экранов.

Но ‎проблема ‎не ‎только‏ ‎в‏ ‎численности‏ ‎экранов. ‎Вся‏ ‎наша ‎сеть‏ ‎кинотеатров ‎(современных‏ ‎около‏ ‎1000) ‎сконценрирована‏ ‎в ‎крупных ‎городах ‎и ‎областных‏ ‎центрах. ‎Всего‏ ‎в‏ ‎городах ‎у ‎нас‏ ‎проживает ‎порядка‏ ‎100 ‎млн.чел. ‎и ‎из‏ ‎них‏ ‎примерно ‎30‏ ‎млн ‎—‏ ‎в ‎средних ‎и ‎малых ‎городах.‏ ‎Они‏ ‎сегодня ‎не‏ ‎охвачены ‎кинопрокатом‏ ‎вовсе.

Мы ‎бы ‎хотели, ‎чтобы ‎у‏ ‎нашего‏ ‎государства‏ ‎была ‎собственная‏ ‎культурная ‎политика.‏ ‎К ‎сожалению,‏ ‎её‏ ‎пока ‎нет.‏ ‎Вместо ‎неё ‎нам ‎всё ‎время‏ ‎говорят ‎о‏ ‎«невидимой‏ ‎руке ‎рынка». ‎Это‏ ‎шарлатанство ‎и‏ ‎надувательство. ‎Потому ‎что ‎у‏ ‎тех‏ ‎стран, ‎которые‏ ‎собираются ‎выживать‏ ‎и ‎сохраняться ‎как ‎страны, ‎государственный‏ ‎заказ‏ ‎в ‎кино‏ ‎есть ‎и‏ ‎государственная ‎политика ‎в ‎этой ‎сфере‏ ‎очень‏ ‎развитая‏ ‎и ‎сильная.‏ ‎Именно ‎эта‏ ‎государственная ‎политика‏ ‎и‏ ‎поддержка ‎является‏ ‎реальным ‎«базисом» ‎кинематографа, ‎а ‎не‏ ‎рынок ‎и‏ ‎«чистая»‏ ‎экономическая ‎эффективность.

Во ‎Франции‏ ‎доля ‎отечественного‏ ‎кино ‎в ‎прокате ‎составляет‏ ‎около‏ ‎30% ‎—‏ ‎и ‎это‏ ‎единственная ‎европейская ‎страна, ‎сохранившая ‎собственный‏ ‎кинематограф‏ ‎как ‎отрасль‏ ‎и ‎как‏ ‎индустрию. ‎Защита ‎и ‎поддержка ‎национальной‏ ‎культуры‏ ‎во‏ ‎Франции ‎реальна,‏ ‎и ‎членство‏ ‎в ‎ВТО‏ ‎не‏ ‎мешает ‎ей‏ ‎это ‎делать. ‎А ‎наше ‎правительство‏ ‎на ‎предложение‏ ‎облагать‏ ‎иностранные ‎фильмы ‎в‏ ‎российском ‎прокате‏ ‎НДС, ‎отвечает ‎отечественным ‎кинематографистам,‏ ‎что‏ ‎не ‎может‏ ‎этого ‎сделать‏ ‎по ‎условиям ‎ВТО, ‎в ‎которую‏ ‎мы‏ ‎только ‎что‏ ‎вступили.

Китай ‎берёт‏ ‎на ‎свой ‎огромный ‎кинопрокатный ‎рынок‏ ‎только‏ ‎35‏ ‎иностранных ‎картин‏ ‎в ‎год.‏ ‎И ‎всё.‏ ‎И‏ ‎никакая ‎ВТО‏ ‎(которой ‎он ‎уже ‎давно ‎член)‏ ‎не ‎мешает‏ ‎Китаю‏ ‎так ‎поступать. ‎Более‏ ‎того, ‎Китай‏ ‎выплачивает ‎иностранному ‎производителю ‎только‏ ‎25%‏ ‎от ‎кассовых‏ ‎сборов ‎—‏ ‎и ‎ничего, ‎ни ‎Голливуд, ‎ни‏ ‎ВТО‏ ‎не ‎протестуют.‏ ‎Это ‎и‏ ‎означает, ‎что ‎Китай ‎имеет ‎национальную‏ ‎культурную‏ ‎политику,‏ ‎а ‎мы‏ ‎пока ‎нет.

В‏ ‎США ‎снимается‏ ‎в‏ ‎год ‎примерно‏ ‎400 ‎кинокартин. ‎В ‎Росии ‎—‏ ‎всего ‎примерно‏ ‎60‏ ‎фильмов. ‎Хорошо ‎известны‏ ‎пропорции, ‎исторически‏ ‎сложившиеся ‎в ‎мировой ‎киноотрасли:‏ ‎примерно‏ ‎10 ‎процентов‏ ‎от ‎всей‏ ‎выпускаемой ‎продукции ‎являются ‎успешными. ‎При‏ ‎этом‏ ‎на ‎российский‏ ‎киноэкран ‎в‏ ‎2012 ‎году ‎вышло ‎чуть ‎больше‏ ‎50‏ ‎российских‏ ‎фильма ‎и‏ ‎более ‎230‏ ‎(!) ‎зарубежных.‏ ‎Суммарный‏ ‎бюджет ‎производства‏ ‎20 ‎иностранных ‎картин, ‎давших ‎максимальные‏ ‎сборы ‎в‏ ‎России‏ ‎в ‎2012 ‎году,‏ ‎составил ‎3,07млрд‏ ‎дол. ‎США, ‎а ‎российских‏ ‎18‏ ‎картин ‎—‏ ‎111, ‎6‏ ‎млн, ‎т.е. ‎примерно ‎в ‎30‏ ‎раз‏ ‎меньше. ‎Средний‏ ‎производственный ‎бюджет‏ ‎голливудского ‎фильма ‎из ‎этой ‎двадцатки‏ ‎—‏ ‎153,5‏ ‎млн ‎долл.‏ ‎США, ‎а‏ ‎российского ‎фильма‏ ‎из‏ ‎этих ‎18‏ ‎— ‎5,580 ‎млн.. ‎Бюджеты ‎на‏ ‎организацию ‎проката,‏ ‎промотирования‏ ‎и ‎продвижения ‎фильмов‏ ‎у ‎российского‏ ‎и ‎иностранного ‎производителя ‎также‏ ‎не‏ ‎сопоставимы.

Вся ‎идеология‏ ‎либерального ‎рынка‏ ‎нужна ‎только ‎для ‎одного: ‎при‏ ‎формальном‏ ‎равенстве ‎юридических‏ ‎прав ‎сильный‏ ‎(Голливуд) ‎легко ‎и ‎без ‎затруднений‏ ‎побеждает‏ ‎слабого‏ ‎(Роскино).

***

Ещё ‎раз‏ ‎о ‎самом‏ ‎необходимом

Задачи, ‎которые‏ ‎необходимо‏ ‎решить ‎государству,‏ ‎если ‎мы ‎хотим, ‎чтобы ‎в‏ ‎стране ‎существовала‏ ‎своя‏ ‎национальная ‎отрасль ‎киноиндустрии‏ ‎как ‎минимум,‏ ‎таковы:

1. Федеральным ‎законом ‎закрепить ‎базовый‏ ‎принцип,‏ ‎который ‎гласит,‏ ‎что ‎сферы‏ ‎кинопроизводства ‎и ‎кинопроката ‎являются ‎пространством‏ ‎в‏ ‎первую ‎очередь‏ ‎формирования ‎и‏ ‎развития ‎национальной ‎культуры, ‎а ‎не‏ ‎только‏ ‎хозяйственно-экономических‏ ‎взаимоотношений. ‎Сфера‏ ‎кинематографа ‎должна‏ ‎находится ‎в‏ ‎исключительной‏ ‎юрисдикции ‎РФ‏ ‎и ‎быть ‎исключена ‎из-под ‎регулирования‏ ‎обязательствами ‎России‏ ‎перед‏ ‎ВТО ‎и ‎другими‏ ‎международными ‎договорами‏ ‎и ‎организациями. ‎Не ‎следует‏ ‎этого‏ ‎боятся. ‎Франция‏ ‎уже ‎более‏ ‎50 ‎лет ‎реализует ‎этот ‎принцип‏ ‎по‏ ‎отношению ‎к‏ ‎своему ‎кинематографу‏ ‎и ‎не ‎собирается ‎от ‎него‏ ‎отказываться.‏ ‎Хотя‏ ‎находится ‎под‏ ‎постоянно ‎растущим‏ ‎американским ‎давлением.‏ ‎Но‏ ‎только ‎это‏ ‎позволяет ‎Франции ‎сохранять ‎свою ‎киноидустрию‏ ‎в ‎качестве‏ ‎национальной‏ ‎отрасли. ‎В ‎противном‏ ‎случае ‎последний‏ ‎национальный ‎европейский ‎кинематограф ‎умрёт‏ ‎очень‏ ‎быстро. ‎Если‏ ‎этого ‎не‏ ‎сделаем ‎мы ‎— ‎не ‎сможем‏ ‎счуществовать‏ ‎на ‎нашей‏ ‎территории ‎под‏ ‎Голливудом.

Мы ‎должны ‎не ‎просто ‎квотировать‏ ‎иностранный‏ ‎показ‏ ‎кино ‎по‏ ‎странам, ‎сеансам‏ ‎и ‎числу‏ ‎фильмов,‏ ‎но ‎и‏ ‎регулировать ‎релизы, ‎создать ‎преференции ‎по‏ ‎НДС, ‎пополнять‏ ‎бюджет‏ ‎подержки ‎русского ‎кино‏ ‎в ‎прокате‏ ‎и ‎производстве ‎за ‎счёт‏ ‎доходов‏ ‎от ‎телевидения‏ ‎и ‎иностранного‏ ‎проката.

2. Необходимо ‎создать ‎государственную ‎корпорацию ‎«Госкинопрокат»‏ ‎с‏ ‎бюджетом, ‎достаточным‏ ‎для ‎открытия‏ ‎и ‎функционирования ‎в ‎каждом ‎среднем‏ ‎городе‏ ‎Российской‏ ‎Федерации ‎(от‏ ‎50 ‎до‏ ‎250 ‎тыс.‏ ‎жителей)‏ ‎медийного ‎комплекса‏ ‎с ‎четырьмя ‎кинотеатральными ‎залами ‎на‏ ‎50, ‎50,‏ ‎100,‏ ‎200 ‎мест. ‎Таких‏ ‎городов ‎в‏ ‎стране ‎всего ‎146. ‎И‏ ‎вдобавок‏ ‎медийных ‎комплексов‏ ‎с ‎тремя‏ ‎кинозалами ‎(50, ‎100 ‎и ‎150‏ ‎мест)‏ ‎в ‎малых‏ ‎городах ‎численностью‏ ‎до ‎50 ‎тысяч ‎жителей. ‎Таких‏ ‎городов‏ ‎у‏ ‎нас ‎780.‏ ‎Всего ‎нужно‏ ‎создать ‎около‏ ‎950‏ ‎медийных ‎комплексов‏ ‎с ‎примерно ‎тремя ‎тысячами ‎экранов.‏ ‎Это ‎кардинально‏ ‎изменит‏ ‎объём ‎потребления ‎кинопроката‏ ‎в ‎стране.‏ ‎И ‎сделать ‎это ‎следует‏ ‎в‏ ‎течение ‎максимум‏ ‎двух ‎лет.‏ ‎Это ‎совершенно ‎необходимое ‎действие ‎в‏ ‎качестве‏ ‎первого ‎шага,‏ ‎который ‎должно‏ ‎совершить ‎государство.

Далее ‎следует ‎наращивать ‎объём‏ ‎сети‏ ‎путём‏ ‎частно-государственного ‎партнёрства,‏ ‎доведя ‎за‏ ‎5 ‎лет‏ ‎число‏ ‎экранов ‎до‏ ‎6 ‎тысяч. ‎Через ‎7-10 ‎лет‏ ‎функционирования ‎эта‏ ‎система‏ ‎может ‎быть ‎приватизирована‏ ‎или ‎передана‏ ‎в ‎управление ‎частному ‎капиталу,‏ ‎но‏ ‎без ‎возможности‏ ‎какого-либо ‎её‏ ‎перепрофилирования.

В ‎«Госкинопрокате» ‎установить ‎обязательную ‎квоту‏ ‎проката‏ ‎российского ‎кино:‏ ‎не ‎менее‏ ‎50 ‎процентов ‎прокатного ‎времени. ‎Ввести‏ ‎обязательный‏ ‎повторный‏ ‎показ ‎для‏ ‎проката ‎российских‏ ‎катрин ‎(так‏ ‎называемый‏ ‎«прокат ‎вторым‏ ‎экраном»).

3. Небходимо ‎создать ‎государственную ‎корпорацию ‎«Госкино».‏ ‎Ее ‎обязанность‏ ‎—‏ ‎производство ‎и ‎прокат‏ ‎отечественных ‎кинофильмов.‏ ‎В ‎первый-второй ‎годы ‎её‏ ‎деятельности‏ ‎бюджет ‎запускаемых‏ ‎проектов ‎суммарно‏ ‎должен ‎быть ‎не ‎менее ‎500‏ ‎млн‏ ‎долл. ‎США,‏ ‎на ‎третий‏ ‎год ‎— ‎750 ‎млн ‎долл.,‏ ‎а‏ ‎на‏ ‎пятый ‎—‏ ‎1 ‎млрд.‏ ‎Мы ‎должны‏ ‎иметь‏ ‎свой ‎российский‏ ‎блокбастер ‎на ‎каждые ‎2 ‎недели‏ ‎проката. ‎Т.е.‏ ‎нам‏ ‎необходимо ‎минимум ‎24‏ ‎блокбастера ‎в‏ ‎год. ‎Российский ‎блокбастер ‎сегодня‏ ‎в‏ ‎производстве ‎обходится‏ ‎от ‎10‏ ‎до ‎20 ‎млн ‎долл. ‎США.‏ ‎Стоимость‏ ‎производства ‎будет‏ ‎расти.

Не ‎следует‏ ‎думать, ‎что ‎это ‎какие-то ‎завышенные‏ ‎запросы.‏ ‎Сегодня‏ ‎государство ‎выделяет‏ ‎в ‎год‏ ‎на ‎кино‏ ‎примерно‏ ‎столько ‎же,‏ ‎сколько ‎Москва ‎потратила ‎в ‎год‏ ‎на ‎тротуарную‏ ‎плитку‏ ‎(около ‎170 ‎млн‏ ‎долл. ‎США).‏ ‎Это ‎и ‎есть ‎то‏ ‎значение,‏ ‎которое ‎придаётся‏ ‎на ‎самом‏ ‎деле ‎отечественному ‎кинематографу. ‎Другое ‎дело,‏ ‎что‏ ‎можно ‎смело‏ ‎утверждать: ‎без‏ ‎этой ‎поддержки ‎государства ‎наш ‎кинематограф‏ ‎окончательно‏ ‎закончился‏ ‎бы ‎уже‏ ‎несколько ‎лет‏ ‎тому ‎назад.

Всё‏ ‎вышесказанное‏ ‎не ‎означает,‏ ‎что ‎эта ‎госкорпорация ‎самостоятельно ‎организует‏ ‎всё ‎кинопроизводство‏ ‎в‏ ‎стране. ‎Она ‎обязана‏ ‎реализовывать ‎производство‏ ‎через ‎независимые ‎продюсерские ‎компании.‏ ‎Регламент‏ ‎взаимодействия ‎госкорпорации‏ ‎и ‎независимых‏ ‎продюсеров ‎никакой ‎особой ‎сложности ‎не‏ ‎представляет.‏ ‎Доля ‎госкорпорации‏ ‎в ‎проекте‏ ‎не ‎может ‎быть ‎менее ‎50%.‏ ‎В‏ ‎этом‏ ‎случае ‎государство‏ ‎выступает ‎в‏ ‎качестве ‎основного‏ ‎заказчика‏ ‎и ‎формирует‏ ‎базовые ‎содержательные ‎требования ‎к ‎проекту.‏ ‎Продюсер ‎обязан‏ ‎привлечь‏ ‎к ‎проекту ‎частные‏ ‎средства ‎в‏ ‎объёме ‎не ‎менее ‎30%‏ ‎бюджета.‏ ‎В ‎качестве‏ ‎вознаграждения ‎за‏ ‎работу ‎продюсер ‎получает ‎от ‎госкорпорации‏ ‎долю‏ ‎в ‎её‏ ‎правах ‎на‏ ‎продукт. ‎Минимальная ‎доля ‎продюсера, ‎полученная‏ ‎в‏ ‎качестве‏ ‎вознаграждения ‎от‏ ‎госкорпорации ‎должна‏ ‎составлять ‎25%‏ ‎от‏ ‎государственной ‎доли‏ ‎и ‎не ‎может ‎привышать ‎49%.‏ ‎Сколько ‎именно‏ ‎получит‏ ‎продюсер ‎в ‎государственной‏ ‎доле, ‎должно‏ ‎напрямую ‎зависить ‎от ‎кассового‏ ‎успеха‏ ‎проекта. ‎Частные‏ ‎средства, ‎вложенные‏ ‎в ‎проект ‎должны ‎обладать ‎преимущественным‏ ‎правом‏ ‎возвратности.

Через ‎7-10‏ ‎лет ‎мы‏ ‎можем ‎обоснованно ‎ожидать, ‎что ‎сложится‏ ‎индустрия‏ ‎отечественного‏ ‎кинопроизводства ‎в‏ ‎масштабах ‎20-30‏ ‎продюсерских ‎компаний,‏ ‎способных‏ ‎запускать ‎в‏ ‎производство ‎минимум ‎один ‎отечественный ‎блокбастер‏ ‎в ‎год,‏ ‎не‏ ‎считая ‎фильмов ‎разрядом‏ ‎помельче.

Отдельным ‎образом‏ ‎следует ‎регламентировать ‎организацию ‎проката‏ ‎проекта‏ ‎в ‎зависимости‏ ‎от ‎того,‏ ‎является ‎ли ‎госкорпорация ‎прокатчиком, ‎или‏ ‎таковым‏ ‎является ‎третье‏ ‎лицо.

4. Ввести ‎целевой‏ ‎сбор ‎с ‎проката ‎иностранных ‎картин‏ ‎на‏ ‎территории‏ ‎РФ ‎в‏ ‎размере ‎3%‏ ‎(получится ‎примерно‏ ‎30‏ ‎млн. ‎долл.‏ ‎по ‎состоянию ‎на ‎сегодня) ‎от‏ ‎выручки ‎в‏ ‎кинотеатрах.‏ ‎Целевой ‎сбор ‎направлять‏ ‎на ‎поддержку‏ ‎российского ‎кинопроизводства.

5. Обязать ‎все ‎государственные‏ ‎телеканалы‏ ‎(с ‎долей‏ ‎государства ‎в‏ ‎капитале ‎не ‎менее ‎50% ‎или‏ ‎с‏ ‎долей ‎госкомпаний)‏ ‎предоставлять ‎российским‏ ‎кинофильмам, ‎созданным ‎с ‎участием ‎«Госкино»,‏ ‎рекламное‏ ‎время‏ ‎для ‎проведения‏ ‎кампаний ‎по‏ ‎продвижению ‎фильма.

6. Создать‏ ‎государственную‏ ‎программу ‎обучения‏ ‎в ‎американских ‎киношколах ‎по ‎специальности‏ ‎режиссёр-постановщик ‎—‏ ‎5-6‏ ‎выпускников ‎ВГИКА ‎ежегодно‏ ‎в ‎течении‏ ‎как ‎минимум ‎пяти ‎лет.‏ ‎Эта‏ ‎мера ‎(обучение,‏ ‎стажировка) ‎—‏ ‎никакая ‎не ‎новация. ‎Пётр ‎Первый‏ ‎отправлял‏ ‎дворянских ‎детей‏ ‎за ‎границу‏ ‎обучаться ‎тому, ‎что ‎там ‎знали‏ ‎лучше.‏ ‎Да‏ ‎и ‎И.В.Сталин‏ ‎не ‎брезговал‏ ‎отправлять ‎режиссёров‏ ‎в‏ ‎Голливуд ‎для‏ ‎освоения ‎передового ‎опыта ‎в ‎области‏ ‎мюзиклов ‎и‏ ‎музыкальных‏ ‎комедий ‎(с ‎драмой‏ ‎сами ‎справлялись).‏ ‎Также ‎представляется ‎необходимым ‎осуществлять‏ ‎приём‏ ‎в ‎кино‏ ‎ВУЗы ‎на‏ ‎специальность ‎«режиссёр-постановщик» ‎только ‎по ‎системе‏ ‎«второе‏ ‎высшее». ‎О‏ ‎сценаристах ‎было‏ ‎сказано ‎выше.

7. Создать ‎на ‎базе ‎хотя‏ ‎бы‏ ‎Сколково‏ ‎фабрику ‎для‏ ‎создания ‎компьютерной‏ ‎графики ‎и‏ ‎спецэффектов,‏ ‎т.к. ‎современное‏ ‎кино ‎без ‎компьютерной ‎графики ‎практически‏ ‎не ‎существует,‏ ‎и‏ ‎львиные ‎доли ‎бюджетов‏ ‎на ‎их‏ ‎создание ‎уходят ‎на ‎Запад.

***

…Мы‏ ‎хорошо‏ ‎понимаем, ‎что‏ ‎это ‎программа-минимум.‏ ‎Мы ‎также ‎очень ‎хорошо ‎понимаем,‏ ‎что‏ ‎и ‎эта‏ ‎минимальная ‎программа‏ ‎станет ‎объектом ‎жёсткой ‎травли, ‎со‏ ‎стороны‏ ‎тех,‏ ‎кто ‎заинтересован‏ ‎в ‎сохранении‏ ‎текущей ‎ситуации‏ ‎безраздельного‏ ‎господства ‎иностранного‏ ‎кинопроизводителя ‎(а ‎значит ‎и ‎идеолога)‏ ‎на ‎нашей‏ ‎территории.‏ ‎Однако, ‎если ‎всё-таки‏ ‎поставить ‎цель‏ ‎создания ‎отечественного ‎кинематографа ‎как‏ ‎отрасли‏ ‎индустрии ‎и‏ ‎«фабрики ‎НАШИХ‏ ‎грёз», ‎а ‎не ‎чужих, ‎то‏ ‎другого‏ ‎пути ‎достижения‏ ‎этой ‎цели‏ ‎в ‎сегодняшней ‎реальности ‎не ‎существует.

____

По‏ ‎истечении‏ ‎семи‏ ‎лет ‎Андрей‏ ‎Сорокин ‎для‏ ‎постоянных ‎подписчиков‏ ‎«Однако»‏ ‎суммирует ‎разрозненные‏ ‎опыты ‎(в ‎том ‎числе ‎и‏ ‎личные) ‎идейно-содержательного‏ ‎государственного‏ ‎управления ‎кинопроизводством, ‎причём‏ ‎не ‎сказать,‏ ‎что ‎опыты ‎сильно ‎радужные:

К‏ ‎штыку‏ ‎приравнять ‎кино:‏ ‎о ‎минкультовской‏ ‎идее ‎«госзаказа».