logo
1
читатель
Историк Александр Свистунов  Здесь я публикую свои статьи на историческую тематику, которые не выкладываю в публичный доступ. Любишь историю? Подпишись!
О проекте Просмотр Уровни подписки Фильтры Статистика Обновления проекта Контакты Поделиться Метки
Все проекты
О проекте
Привет! Меня зовут Александр, я историк, переводчик и научный редактор. 
Не вижу смысла долго перечислять все, над чем работал - при желании вы без труда это нагуглите. Написал чертову тучу статей, перевел и отредактировал несколько научных книг, среди прочего был научным редактором русскоязычного издания "Новой Кембриджской истории Средних веков".
Мне нравится делать историю максимально доступной и популярной, и сейчас я как раз занят тем, что делюсь своими знаниями с вами. 
Если вам нравится то, что я делаю - вы можете поддержать меня рублем. 
Публикации, доступные бесплатно
Уровни подписки
Единоразовый платёж

Просто отблагодарить автора за труд

Помочь проекту
Рыцарь 250₽ месяц 2 700₽ год
(-10%)
При подписке на год для вас действует 10% скидка. 10% основная скидка и 0% доп. скидка за ваш уровень на проекте Историк Александр Свистунов
Доступны сообщения

Базовый уровень подписки

Оформить подписку
Посвященный 500₽ месяц 5 400₽ год
(-10%)
При подписке на год для вас действует 10% скидка. 10% основная скидка и 0% доп. скидка за ваш уровень на проекте Историк Александр Свистунов
Доступны сообщения

Я хочу узнавать новое раньше остальных!

Оформить подписку
Герцог 600₽ месяц 6 120₽ год
(-15%)
При подписке на год для вас действует 15% скидка. 15% основная скидка и 0% доп. скидка за ваш уровень на проекте Историк Александр Свистунов
Доступны сообщения

Ваш род едва-ли уступит знатностью королевской фамилии. Вы - один из столпов королевства, и одним своим появлением на поле боя способны переломить ситуацию. 

Оформить подписку
Алчущий знаний 700₽ месяц 7 140₽ год
(-15%)
При подписке на год для вас действует 15% скидка. 15% основная скидка и 0% доп. скидка за ваш уровень на проекте Историк Александр Свистунов
Доступны сообщения

Я не жалею денег на образование!

Оформить подписку
Меценат 1 000₽ месяц 10 200₽ год
(-15%)
При подписке на год для вас действует 15% скидка. 15% основная скидка и 0% доп. скидка за ваш уровень на проекте Историк Александр Свистунов
Доступны сообщения

Вы помогаете в популяризации исторической науки.

Оформить подписку
Благодетель 5 000₽ месяц 51 000₽ год
(-15%)
При подписке на год для вас действует 15% скидка. 15% основная скидка и 0% доп. скидка за ваш уровень на проекте Историк Александр Свистунов
Доступны сообщения

Яхонтовый вы мой! Проходите, располагайтесь, не угодно ли чаю?

Оформить подписку
Фильтры
Статистика
1 подписчик
Обновления проекта
Поделиться
Метки
Читать: 17+ мин
logo Историк Александр Свистунов

Баллада о Дракуле: Вся княжеская рать

XV ‎век‏ ‎стал ‎золотым ‎веком ‎для ‎Валахии‏ ‎и ‎Молдавии,‏ ‎двух‏ ‎частей ‎территории, ‎населенной‏ ‎румынами. ‎Это‏ ‎стало ‎возможно ‎благодаря ‎достижениям‏ ‎двух‏ ‎воевод: ‎Влада‏ ‎Цепеша ‎в‏ ‎Валахии ‎и ‎Стефана ‎Великого ‎в‏ ‎Молдавии.

Их‏ ‎успехи ‎во‏ ‎многом ‎обуславливались‏ ‎совпадением ‎с ‎периодом ‎экспансии ‎Османской‏ ‎империи‏ ‎в‏ ‎Центральной ‎и‏ ‎Восточной ‎Европе,‏ ‎а ‎также‏ ‎завершением‏ ‎крестового ‎похода,‏ ‎в ‎котором ‎Венгрия ‎и ‎Польша‏ ‎соперничали ‎за‏ ‎влияние‏ ‎над ‎этими ‎двумя‏ ‎княжествами, ‎стремясь‏ ‎сделать ‎их ‎своими ‎союзниками‏ ‎(речь‏ ‎идет ‎о‏ ‎неудачном ‎Крестовом‏ ‎походе ‎на ‎Варну ‎1443–1444 ‎годов).

Тем‏ ‎не‏ ‎менее, ‎информации‏ ‎о ‎средневековых‏ ‎валашских ‎армиях ‎сохранилось ‎очень ‎мало.‏ ‎Значительная‏ ‎часть‏ ‎свидетельств ‎того‏ ‎времени ‎утеряна,‏ ‎а ‎те,‏ ‎что‏ ‎дошли ‎до‏ ‎наших ‎дней, ‎не ‎дают ‎полной‏ ‎картины. ‎Свидетельства‏ ‎извне‏ ‎также ‎не ‎слишком‏ ‎информативны, ‎а‏ ‎фрески ‎в ‎церквях, ‎подчиняясь‏ ‎канонам‏ ‎Православной ‎церкви,‏ ‎написаны ‎по‏ ‎шаблону ‎и ‎не ‎дают ‎исчерпывающего‏ ‎представления.

Интересно,‏ ‎что ‎некоторые‏ ‎образцы ‎оружия‏ ‎и ‎доспехов ‎сохранились ‎в ‎музеях‏ ‎и‏ ‎частных‏ ‎коллекциях. ‎Но‏ ‎в ‎основном‏ ‎это ‎роскошные‏ ‎экземпляры,‏ ‎принадлежавшие ‎высшей‏ ‎знати, ‎боярам ‎или ‎использовавшиеся ‎для‏ ‎охоты.

К ‎этому‏ ‎следует‏ ‎добавить ‎еще ‎один‏ ‎источник ‎информации:‏ ‎артефакты, ‎найденные ‎археологами ‎в‏ ‎ходе‏ ‎раскопок ‎(могилы,‏ ‎укрепления) ‎или‏ ‎с ‎помощью ‎металлоискателей. ‎Среди ‎этих‏ ‎находок‏ ‎преобладают ‎мечи,‏ ‎топоры, ‎наконечники‏ ‎копий, ‎наконечники ‎стрел ‎и ‎фрагменты‏ ‎кольчуги.‏ ‎С‏ ‎помощью ‎этих‏ ‎данных, ‎а‏ ‎также ‎сведений‏ ‎о‏ ‎социальной ‎структуре‏ ‎региона ‎и ‎роли ‎каждой ‎социальной‏ ‎группы, ‎мы‏ ‎можем‏ ‎начать ‎реконструировать ‎облик‏ ‎этих ‎армий.

Информация‏ ‎о ‎численности ‎войск ‎и‏ ‎тактике‏ ‎ведения ‎боя‏ ‎валашских ‎армий‏ ‎также ‎доступна. ‎Анализ ‎местности, ‎которую‏ ‎они‏ ‎защищали, ‎помогает‏ ‎нам ‎сделать‏ ‎некоторые ‎выводы ‎об ‎их ‎стратегии.‏ ‎Демография‏ ‎региона‏ ‎в ‎тот‏ ‎период ‎изучена‏ ‎плохо. ‎Первая‏ ‎перепись‏ ‎населения ‎Румынии‏ ‎была ‎проведена ‎только ‎в ‎1838‏ ‎году. ‎До‏ ‎сих‏ ‎пор ‎не ‎было‏ ‎проведено ‎ни‏ ‎одного ‎глубокого ‎исследования ‎валашских‏ ‎армий‏ ‎Средневековья, ‎а‏ ‎также ‎каталогизации‏ ‎военных ‎артефактов ‎того ‎периода. ‎Поэтому‏ ‎в‏ ‎этой ‎статье‏ ‎мы ‎можем‏ ‎дать ‎лишь ‎общий ‎обзор ‎этой‏ ‎темы.

Есть‏ ‎мнение,‏ ‎что ‎собственные‏ ‎армии ‎в‏ ‎Валахии ‎существовали‏ ‎как‏ ‎минимум ‎с‏ ‎XII ‎века. ‎Они ‎служили ‎местным‏ ‎правителям, ‎управлявшим‏ ‎разными‏ ‎этническими ‎группами, ‎проживавшими‏ ‎на ‎Валашской‏ ‎равнине, ‎а ‎также ‎в‏ ‎предгорьях‏ ‎Карпат. ‎Если‏ ‎учесть, ‎что‏ ‎часть ‎романского ‎населения ‎осталась ‎в‏ ‎регионе‏ ‎после ‎распада‏ ‎Римской ‎империи,‏ ‎то ‎истоки ‎этих ‎армий ‎можно‏ ‎проследить‏ ‎еще‏ ‎дальше. ‎Германские‏ ‎племена, ‎гунны,‏ ‎славяне, ‎авары,‏ ‎мадьяры,‏ ‎куманы, ‎монголы‏ ‎и ‎другие ‎народы ‎пересекали ‎этот‏ ‎регион, ‎вероятно,‏ ‎оказав‏ ‎влияние ‎на ‎местные‏ ‎военные ‎традиции.

Поэтому‏ ‎неудивительно, ‎что ‎основную ‎часть‏ ‎валашских‏ ‎армий ‎составляла‏ ‎кавалерия, ‎по‏ ‎примеру ‎конных ‎лучников ‎кочевых ‎народов.‏ ‎Сравнение‏ ‎этих ‎данных‏ ‎с ‎информацией‏ ‎о ‎военных ‎силах ‎в ‎соседних‏ ‎регионах‏ ‎позволяет‏ ‎нам ‎представить‏ ‎себе ‎облик‏ ‎этих ‎армий.‏ ‎К‏ ‎сожалению, ‎о‏ ‎демографии ‎Валахии ‎в ‎Средневековье ‎известно‏ ‎очень ‎мало.‏ ‎Поэтому,‏ ‎для ‎оценки ‎численности‏ ‎армии, ‎будем‏ ‎полагаться ‎на ‎общие ‎предположения.

Можно‏ ‎предположить,‏ ‎что ‎в‏ ‎Валахии ‎того‏ ‎времени ‎проживало ‎около ‎500 ‎000‏ ‎человек.‏ ‎Из ‎них,‏ ‎около ‎70-80‏ ‎тысяч ‎были ‎мужчинами ‎призывного ‎возраста.‏ ‎Но‏ ‎реально,‏ ‎для ‎войны‏ ‎могло ‎быть‏ ‎мобилизовано ‎не‏ ‎более‏ ‎10 ‎тысяч‏ ‎человек. ‎Стоит ‎учитывать, ‎что ‎помимо‏ ‎вооружения ‎и‏ ‎экипировки,‏ ‎важно ‎было ‎также‏ ‎обучить ‎и‏ ‎прокормить ‎солдат.

Источники ‎сообщают, ‎что‏ ‎во‏ ‎время ‎военных‏ ‎кампаний ‎Влада‏ ‎II ‎Дракула ‎(отца ‎Влада ‎Цепеша)‏ ‎на‏ ‎Дунае ‎численность‏ ‎его ‎армии‏ ‎составляла ‎около ‎5-6 ‎тысяч ‎человек.‏ ‎В‏ ‎1444‏ ‎году ‎валашские‏ ‎войска, ‎отправленные‏ ‎воеводой ‎в‏ ‎помощь‏ ‎крестоносцам, ‎насчитывали‏ ‎4-5 ‎тысяч ‎человек. ‎В ‎1445‏ ‎году ‎около‏ ‎6‏ ‎тысяч ‎валахов, ‎под‏ ‎командованием ‎одного‏ ‎из ‎сыновей ‎воеводы ‎(имя‏ ‎которого,‏ ‎к ‎сожалению,‏ ‎неизвестно), ‎поддержали‏ ‎христианский ‎флот.

Важно ‎помнить, ‎что ‎пока‏ ‎одна‏ ‎часть ‎войска‏ ‎сражалась ‎на‏ ‎севере, ‎другая ‎должна ‎была ‎оставаться‏ ‎в‏ ‎стране,‏ ‎охраняя ‎крепости,‏ ‎столицу, ‎горные‏ ‎перевалы ‎и‏ ‎так‏ ‎далее. ‎Можно‏ ‎предположить, ‎что ‎при ‎Владе ‎Цепеше‏ ‎численность ‎армии‏ ‎оставалась‏ ‎примерно ‎такой ‎же.‏ ‎Возможно, ‎она‏ ‎колебалась ‎в ‎зависимости ‎от‏ ‎потерь‏ ‎в ‎боях‏ ‎и ‎дезертирства‏ ‎бояр. ‎Но ‎в ‎целом, ‎можно‏ ‎считать,‏ ‎что ‎армия‏ ‎Влада ‎Цепеша‏ ‎насчитывала ‎около ‎6-8 ‎тысяч ‎человек,‏ ‎большинство‏ ‎из‏ ‎которых ‎были‏ ‎конниками.

Состав ‎армии

Как‏ ‎и ‎любая‏ ‎другая‏ ‎армия ‎того‏ ‎периода, ‎валашская ‎армия ‎состояла ‎из‏ ‎кавалерии, ‎пехоты‏ ‎и‏ ‎артиллерии. ‎Из-за ‎равнинного‏ ‎характера ‎большей‏ ‎части ‎территории ‎Валахии ‎на‏ ‎пехоту‏ ‎нельзя ‎было‏ ‎полагаться ‎в‏ ‎обороне. ‎Поэтому ‎особую ‎роль ‎играла‏ ‎кавалерия,‏ ‎которая ‎делилась‏ ‎на ‎два‏ ‎вида: ‎легкую ‎и ‎тяжелую.

Тяжелую ‎кавалерию‏ ‎составляли‏ ‎бояре‏ ‎(и, ‎возможно,‏ ‎некоторые ‎иностранные‏ ‎наемники), ‎которые‏ ‎обязаны‏ ‎были ‎предоставлять‏ ‎войска ‎в ‎случае ‎необходимости. ‎Они‏ ‎оплачивали ‎экипировку‏ ‎и‏ ‎вооружение ‎своих ‎отрядов,‏ ‎которые ‎шли‏ ‎в ‎бой ‎под ‎знаменами‏ ‎соответствующего‏ ‎боярина.

Несомненно, ‎гвардия‏ ‎воеводы ‎также‏ ‎состояла ‎из ‎тяжелой ‎кавалерии, ‎где‏ ‎служили‏ ‎как ‎валахи,‏ ‎так ‎и‏ ‎иностранные ‎наемники. ‎Хотя ‎сложно ‎определить‏ ‎численность‏ ‎этой‏ ‎гвардии, ‎специалисты‏ ‎оценивают ‎ее‏ ‎от ‎50‏ ‎до‏ ‎200 ‎человек.

В‏ ‎случае ‎валахов, ‎это ‎были, ‎скорее‏ ‎всего, ‎сыновья‏ ‎бояр‏ ‎(самые ‎верные ‎князю,‏ ‎конечно) ‎или‏ ‎другие ‎подданные, ‎которые ‎служили‏ ‎своему‏ ‎князю ‎на‏ ‎собственном ‎коне,‏ ‎с ‎собственным ‎снаряжением ‎и ‎оружием‏ ‎и‏ ‎сражались ‎под‏ ‎знаменем ‎воеводы.‏ ‎Наемники, ‎естественно, ‎сражались ‎за ‎плату,‏ ‎и‏ ‎хорошо‏ ‎экипированные, ‎обученные‏ ‎и ‎верные‏ ‎наемники ‎могли‏ ‎быть‏ ‎очень ‎дорогими.‏ ‎Тяжелая ‎кавалерия ‎должна ‎была ‎выполнять‏ ‎ту ‎же‏ ‎функцию,‏ ‎что ‎и ‎в‏ ‎любой ‎другой‏ ‎армии ‎на ‎Западе: ‎прорывать‏ ‎и‏ ‎сокрушать ‎линии‏ ‎врага. ‎Можно‏ ‎предположить, ‎что ‎в ‎целом ‎она‏ ‎составляла‏ ‎не ‎более‏ ‎30% ‎конных‏ ‎войск ‎валашской ‎армии.

Остальная ‎часть ‎принадлежала‏ ‎к‏ ‎категории‏ ‎легкой ‎кавалерии,‏ ‎которая ‎специализировалась‏ ‎на ‎разведке,‏ ‎засадах,‏ ‎преследовании ‎врага‏ ‎и ‎использовании ‎тактики ‎ложного ‎отступления.‏ ‎В ‎эту‏ ‎группу‏ ‎входили ‎как ‎местные,‏ ‎так ‎и‏ ‎иностранные ‎войска. ‎Первые ‎могли‏ ‎быть‏ ‎зажиточными ‎и‏ ‎свободными ‎крестьянами,‏ ‎которые ‎могли ‎позволить ‎себе ‎собственную‏ ‎лошадь‏ ‎и ‎знали‏ ‎основы ‎боя.

Пехота‏ ‎была ‎не ‎очень ‎эффективна ‎на‏ ‎равнинах‏ ‎Валахии.‏ ‎Тем ‎не‏ ‎менее, ‎она‏ ‎могла ‎служить‏ ‎для‏ ‎гарнизонов ‎крепостей,‏ ‎лагерей, ‎прикрывать ‎кавалерию ‎пиками ‎и‏ ‎алебардами, ‎а‏ ‎также‏ ‎атаковать ‎и ‎преследовать‏ ‎врага ‎в‏ ‎труднопроходимой ‎местности, ‎такой ‎как‏ ‎леса‏ ‎или ‎болота.‏ ‎В ‎горных‏ ‎районах ‎отряды ‎свободных ‎крестьян ‎защищали‏ ‎перевалы,‏ ‎а ‎также‏ ‎связанные ‎с‏ ‎ними ‎крепости.

В ‎стране ‎было ‎некоторое‏ ‎количество‏ ‎замков,‏ ‎расположенных ‎в‏ ‎основном ‎вдоль‏ ‎Дуная ‎и‏ ‎в‏ ‎Карпатах. ‎К‏ ‎ним ‎добавлялись ‎монастыри ‎и ‎укрепленные‏ ‎деревни, ‎а‏ ‎также‏ ‎оборонительные ‎сооружения ‎вроде‏ ‎земляных ‎валов.‏ ‎Однако ‎в ‎случае ‎угрозы‏ ‎население‏ ‎обычно ‎укрывалось‏ ‎в ‎густых‏ ‎лесах, ‎где ‎находило ‎надежное ‎убежище.‏ ‎Были‏ ‎также ‎укрепленные‏ ‎дворянские ‎усадьбы,‏ ‎а ‎также ‎дворцы, ‎принадлежавшие ‎воеводе‏ ‎и‏ ‎служившие‏ ‎ему ‎княжеским‏ ‎двором.

Артиллерия ‎также‏ ‎имелась ‎в‏ ‎местных‏ ‎армиях, ‎но‏ ‎— ‎в ‎скромных ‎масштабах. ‎Есть‏ ‎сведения ‎о‏ ‎существовании‏ ‎двух ‎бомбард, ‎сопровождавших‏ ‎шеститысячную ‎валашскую‏ ‎армию, ‎которые, ‎если ‎верить‏ ‎источнику,‏ ‎валахи ‎использовали‏ ‎слишком ‎регулярно,‏ ‎не ‎давая ‎стволам ‎остывать ‎между‏ ‎выстрелами,‏ ‎что ‎говорит‏ ‎низком ‎профессионализме‏ ‎княжеских ‎пушкарей. ‎С ‎другой ‎стороны,‏ ‎известно,‏ ‎что‏ ‎для ‎работы‏ ‎с ‎валашскими‏ ‎орудиями ‎нанимались‏ ‎иностранные‏ ‎наемники.

Известно ‎письмо,‏ ‎которое ‎Влад ‎отправил ‎в ‎город‏ ‎Брашов ‎(Кронштадт,‏ ‎город‏ ‎в ‎Трансильвании, ‎где‏ ‎исторически ‎преобладает‏ ‎немецкое ‎население) ‎во ‎время‏ ‎своего‏ ‎второго ‎правления,‏ ‎с ‎просьбой‏ ‎прислать ‎ему ‎наемников ‎различных ‎этнических‏ ‎групп‏ ‎(венгров, ‎саксов‏ ‎и ‎даже‏ ‎валахов), ‎которым ‎он ‎обещал ‎(хоть‏ ‎и‏ ‎не‏ ‎мог ‎заплатить‏ ‎им ‎в‏ ‎тот ‎момент),‏ ‎что‏ ‎они ‎будут‏ ‎питаться ‎как ‎его ‎собственные ‎войска.

Сложное‏ ‎положение ‎с‏ ‎деньгами‏ ‎сохранялось ‎в ‎течение‏ ‎всего ‎его‏ ‎правления, ‎поэтому ‎он, ‎вероятно,‏ ‎был‏ ‎вынужден ‎прибегать‏ ‎к ‎«дешевым»‏ ‎наемным ‎солдатам, ‎которые ‎наверняка ‎были‏ ‎менее‏ ‎эффективны ‎на‏ ‎поле ‎боя.‏ ‎Помимо ‎наемников, ‎не ‎следует ‎забывать‏ ‎о‏ ‎присутствии‏ ‎молдавских ‎и‏ ‎венгерских ‎отрядов,‏ ‎которые ‎их‏ ‎правители‏ ‎посылали ‎на‏ ‎помощь ‎валашскому ‎воеводе.

Еще ‎с ‎XIX‏ ‎века, ‎благодаря‏ ‎романтической‏ ‎литературе, ‎а ‎затем‏ ‎— ‎и‏ ‎коммунистической ‎историографии, ‎укрепился ‎миф,‏ ‎который‏ ‎сегодня ‎преподносится‏ ‎как ‎неоспоримая‏ ‎истина: ‎что ‎армии ‎средневековой ‎Румынии‏ ‎состояли‏ ‎в ‎основном‏ ‎из ‎крестьян,‏ ‎вооруженных ‎и ‎экипированных ‎воеводами ‎или‏ ‎за‏ ‎свой‏ ‎счет. ‎Якобы‏ ‎это ‎были‏ ‎пылкие ‎патриоты,‏ ‎отбивавшие‏ ‎нападения ‎иностранных‏ ‎захватчиков ‎и ‎движимые ‎любовью ‎к‏ ‎родине.

Однако ‎это‏ ‎утверждение‏ ‎не ‎выдерживает ‎критики.‏ ‎Как ‎известно,‏ ‎средневековые ‎армии ‎состояли ‎из‏ ‎достаточно‏ ‎профессиональных ‎войск,‏ ‎хорошо ‎обученных‏ ‎и ‎знающих ‎искусство ‎войны ‎(владение‏ ‎оружием,‏ ‎дисциплина ‎и‏ ‎т. ‎д.).‏ ‎Это ‎были ‎люди, ‎получавшие ‎пропитание,‏ ‎обучение,‏ ‎вооружение‏ ‎и ‎жалованье‏ ‎от ‎власти,‏ ‎которой ‎они‏ ‎были‏ ‎лояльны. ‎Если‏ ‎бы ‎оружие ‎было ‎роздано ‎крестьянам,‏ ‎то ‎они,‏ ‎скорее‏ ‎всего, ‎восстали ‎бы‏ ‎против ‎своих‏ ‎господ.

Лишь ‎в ‎исключительных ‎ситуациях,‏ ‎например‏ ‎— ‎в‏ ‎случае ‎крупных‏ ‎вторжений, ‎крестьян ‎призывали ‎для ‎защиты‏ ‎своих‏ ‎домов ‎или‏ ‎участия ‎в‏ ‎оборонительных ‎операциях, ‎но ‎всегда ‎в‏ ‎очень‏ ‎ограниченном‏ ‎количестве. ‎Существовала‏ ‎еще ‎одна‏ ‎категория ‎войск,‏ ‎корнями‏ ‎уходящая ‎в‏ ‎древнейшую ‎военную ‎традицию ‎Валахии, ‎но,‏ ‎к ‎сожалению,‏ ‎очень‏ ‎малоизвестная. ‎Это ‎были‏ ‎отряды, ‎сформированные‏ ‎из ‎знати, ‎которые ‎пользовались‏ ‎определенными‏ ‎привилегиями ‎в‏ ‎обмен ‎на‏ ‎обязательство ‎служить ‎своему ‎князю ‎в‏ ‎случае‏ ‎необходимости.

Что ‎касается‏ ‎военного ‎флота,‏ ‎то ‎о ‎нем ‎известно ‎очень‏ ‎мало.‏ ‎Есть‏ ‎сведения, ‎что‏ ‎в ‎1445‏ ‎году ‎валахи‏ ‎использовали‏ ‎лодки-долбленки ‎(что-то‏ ‎типа ‎каноэ, ‎вырубленных ‎в ‎цельном‏ ‎стволе), ‎и‏ ‎действительно,‏ ‎данные ‎археологии ‎подтверждают‏ ‎наличие ‎таких‏ ‎лодок ‎не ‎только ‎в‏ ‎Валахии,‏ ‎но ‎и‏ ‎в ‎других‏ ‎частях ‎современной ‎Румынии. ‎Однако ‎именно‏ ‎валахи‏ ‎использовали ‎их‏ ‎на ‎войне‏ ‎(в ‎отличие ‎от ‎других). ‎Долбленки‏ ‎использовались‏ ‎в‏ ‎кампании ‎1445‏ ‎года ‎для‏ ‎переправы ‎через‏ ‎Дунай‏ ‎и ‎атаки‏ ‎на ‎османов, ‎и, ‎вероятно, ‎то‏ ‎же ‎самое‏ ‎происходило‏ ‎и ‎во ‎времена‏ ‎Влада ‎Цепеша.

Вооружение‏ ‎и ‎оснащение

Как ‎уже ‎было‏ ‎сказано,‏ ‎сохранилось ‎очень‏ ‎мало ‎оружия‏ ‎и ‎доспехов ‎того ‎периода. ‎Тем‏ ‎не‏ ‎менее, ‎их‏ ‎достаточно, ‎чтобы‏ ‎мы ‎могли ‎составить ‎общее ‎представление‏ ‎о‏ ‎различных‏ ‎типах ‎войск,‏ ‎также ‎основываясь‏ ‎на ‎литературных‏ ‎и‏ ‎иконографических ‎источниках,‏ ‎и ‎сравнивая ‎с ‎реалиями ‎соседних‏ ‎регионов.

Тяжелая ‎кавалерия,‏ ‎несомненно,‏ ‎использовала ‎те ‎же‏ ‎типы ‎доспехов‏ ‎и ‎шлемов, ‎что ‎и‏ ‎на‏ ‎Западе: ‎пластинчатые‏ ‎доспехи, ‎кольчуга‏ ‎или, ‎в ‎крайнем ‎случае, ‎варианты‏ ‎этих‏ ‎доспехов ‎с‏ ‎некоторым ‎влиянием‏ ‎восточных ‎типов. ‎Известно, ‎что ‎некоторые‏ ‎воеводы‏ ‎приобретали‏ ‎современные ‎доспехи‏ ‎на ‎Западе:‏ ‎в ‎Италии,‏ ‎Венгрии‏ ‎или ‎Трансильвании,‏ ‎а ‎затем ‎дополняли ‎их ‎теми‏ ‎частями, ‎что‏ ‎брали‏ ‎в ‎качестве ‎военных‏ ‎трофеев ‎у‏ ‎своих ‎побежденных ‎врагов, ‎например‏ ‎—‏ ‎турок-османов. ‎В‏ ‎итоге ‎князья‏ ‎могли ‎носить ‎довольно ‎пестрые ‎комплекты‏ ‎доспехов,‏ ‎сочетая ‎на‏ ‎себе ‎элементы‏ ‎восточной ‎и ‎западной ‎оружейных ‎традиций.

Что‏ ‎касается‏ ‎вооружения,‏ ‎то ‎оно‏ ‎включало ‎тяжелые‏ ‎и ‎легкие‏ ‎копья,‏ ‎мечи, ‎булавы‏ ‎и ‎щиты. ‎Известно, ‎что ‎валашские‏ ‎рыцари ‎участвовали‏ ‎в‏ ‎большом ‎турнире ‎в‏ ‎Буде ‎в‏ ‎1412 ‎году, ‎что ‎говорит‏ ‎о‏ ‎том, ‎что‏ ‎по ‎крайней‏ ‎мере ‎часть ‎тяжелой ‎кавалерии ‎(возможно,‏ ‎самые‏ ‎богатые ‎бояре‏ ‎или ‎члены‏ ‎гвардии ‎воеводы, ‎которых ‎он ‎вооружал‏ ‎за‏ ‎свой‏ ‎счет) ‎использовали‏ ‎такое ‎же‏ ‎оружие ‎и‏ ‎доспехи,‏ ‎что ‎и‏ ‎любой ‎другой ‎европейский ‎рыцарь ‎того‏ ‎периода. ‎Как‏ ‎бы‏ ‎то ‎ни ‎было,‏ ‎хотя ‎у‏ ‎нас ‎и ‎нет ‎оснований‏ ‎сомневаться‏ ‎в ‎доблести‏ ‎этих ‎войск,‏ ‎их ‎малочисленность ‎делала ‎Валахию ‎любимой‏ ‎жертвой‏ ‎своих ‎более‏ ‎крупных ‎соседей.

Что‏ ‎касается ‎легкой ‎кавалерии, ‎то ‎известно,‏ ‎что‏ ‎она‏ ‎использовала ‎длинные‏ ‎ватные ‎или‏ ‎льняные ‎кафтаны‏ ‎в‏ ‎стиле ‎кочевых‏ ‎лучников, ‎как ‎мы ‎можем ‎видеть‏ ‎на ‎фресках‏ ‎в‏ ‎церквях, ‎построенных ‎до‏ ‎XVIII ‎века.‏ ‎Фактически ‎их ‎снаряжение ‎было‏ ‎очень‏ ‎похоже ‎на‏ ‎снаряжение ‎куманов.‏ ‎Основным ‎оружием ‎было ‎бы ‎тяжелое‏ ‎копье,‏ ‎вспомогательным ‎—‏ ‎лук ‎и‏ ‎стрелы.

В ‎действительности, ‎валахи ‎были ‎известны‏ ‎своим‏ ‎мастерством‏ ‎в ‎стрельбе‏ ‎из ‎лука‏ ‎и ‎использованием‏ ‎тактики‏ ‎ложного ‎отступления,‏ ‎которую ‎они ‎переняли ‎у ‎кочевых‏ ‎племен, ‎пересекавших‏ ‎регион‏ ‎в ‎прошлом. ‎Кроме‏ ‎того, ‎они‏ ‎могли ‎использовать ‎булавы ‎и‏ ‎топоры,‏ ‎которые ‎дополняли‏ ‎их ‎вооружение.‏ ‎Помимо ‎уже ‎описанных ‎типов ‎доспехов,‏ ‎вероятно,‏ ‎как ‎кавалерия,‏ ‎так ‎и‏ ‎пехота ‎использовали ‎также ‎кожаные ‎кирасы‏ ‎и‏ ‎шлемы.

Артиллерийские‏ ‎орудия ‎покупались‏ ‎за ‎рубежом‏ ‎или ‎были‏ ‎трофеями,‏ ‎захваченными ‎у‏ ‎врага. ‎Во ‎время ‎кампании ‎1445‏ ‎года ‎у‏ ‎валахов‏ ‎были ‎палатки ‎и‏ ‎шатры, ‎и‏ ‎они ‎использовали ‎трубы ‎и‏ ‎барабаны‏ ‎для ‎отдачи‏ ‎приказов ‎как‏ ‎в ‎лагере, ‎так ‎и ‎в‏ ‎бою.

Крестьяне,‏ ‎участвовавшие ‎в‏ ‎войне, ‎естественно,‏ ‎носили ‎ту ‎же ‎одежду, ‎что‏ ‎и‏ ‎в‏ ‎обычной ‎жизни,‏ ‎и ‎использовали‏ ‎в ‎качестве‏ ‎оружия‏ ‎сельскохозяйственные ‎орудия‏ ‎и ‎инструменты ‎(серпы, ‎косы, ‎вилы),‏ ‎а ‎также‏ ‎булавы‏ ‎и ‎ножи. ‎Можно‏ ‎предположить, ‎что‏ ‎они ‎также ‎использовали ‎деревянные‏ ‎копья,‏ ‎луки ‎и‏ ‎стрелы ‎или‏ ‎даже ‎арбалеты, ‎поскольку ‎это ‎оружие‏ ‎обычно‏ ‎применялось ‎на‏ ‎охоте. ‎Самые‏ ‎удачливые ‎обзаводились ‎трофейным ‎снаряжением, ‎снятым‏ ‎с‏ ‎трупов‏ ‎врагов.

Тактика

Боевая ‎тактика‏ ‎валахов ‎отражала‏ ‎особенности ‎местного‏ ‎ландшафта‏ ‎и ‎также‏ ‎была ‎обусловлена ‎хронической ‎нехваткой ‎людей.‏ ‎Как ‎мы‏ ‎уже‏ ‎видели, ‎большую ‎часть‏ ‎армии ‎составляла‏ ‎кавалерия, ‎которая ‎была ‎идеальна‏ ‎для‏ ‎совершения ‎набегов,‏ ‎преследования ‎или‏ ‎устройства ‎засад ‎как ‎внутри, ‎так‏ ‎и‏ ‎за ‎пределами‏ ‎Валахии. ‎Вероятнее‏ ‎всего, ‎в ‎полевых ‎сражениях ‎бояре‏ ‎сражались‏ ‎в‏ ‎непосредственной ‎близости‏ ‎от ‎воеводы‏ ‎и, ‎следовательно,‏ ‎действовали‏ ‎как ‎ударная‏ ‎сила.

Легкая ‎кавалерия, ‎напротив, ‎пыталась ‎маневрировать,‏ ‎чтобы ‎окружить‏ ‎врага‏ ‎и ‎измотать ‎его‏ ‎ливнем ‎стрел.‏ ‎Воинскому ‎мастерству ‎они, ‎вероятно,‏ ‎учились‏ ‎у ‎себя‏ ‎дома, ‎в‏ ‎вотчинах ‎каждого ‎боярина, ‎но ‎нельзя‏ ‎исключать,‏ ‎что ‎они‏ ‎также ‎тренировались‏ ‎в ‎княжеском ‎дворе, ‎куда ‎приезжали‏ ‎сыновья‏ ‎бояр,‏ ‎чтобы ‎служить‏ ‎«знатными ‎заложниками»‏ ‎воеводы, ‎тем‏ ‎самым‏ ‎гарантируя, ‎что‏ ‎никто ‎из ‎бояр ‎не ‎восстанет‏ ‎против ‎него.

При‏ ‎дворе‏ ‎они ‎учились ‎сражаться‏ ‎и ‎командовать‏ ‎войсками ‎под ‎руководством ‎военачальников‏ ‎князя‏ ‎и ‎иностранных‏ ‎наемников. ‎Возможно‏ ‎также, ‎что ‎они ‎снабжались ‎книгами‏ ‎и‏ ‎руководствами ‎по‏ ‎военной ‎тактике.‏ ‎Наконец, ‎известно, ‎что ‎временами ‎к‏ ‎ним‏ ‎приезжали‏ ‎делегации ‎из‏ ‎других ‎христианских‏ ‎стран, ‎которые‏ ‎некоторое‏ ‎время ‎находились‏ ‎при ‎дворе ‎воеводы, ‎и ‎вероятно,‏ ‎что ‎они‏ ‎также‏ ‎служили ‎проводниками ‎новинок‏ ‎военной ‎техники‏ ‎Запада.

Но ‎атака ‎и ‎ложное‏ ‎отступление‏ ‎были ‎не‏ ‎единственной ‎применяемой‏ ‎тактикой. ‎Валахи ‎умели ‎неплохо ‎рыть‏ ‎туннели‏ ‎и ‎закладывать‏ ‎пороховые ‎мины‏ ‎для ‎подрыва ‎стен. ‎Кроме ‎того,‏ ‎как‏ ‎известно,‏ ‎сам ‎Влад‏ ‎Цепеш ‎находился‏ ‎в ‎заложниках‏ ‎при‏ ‎дворе ‎султана‏ ‎и, ‎несомненно, ‎должен ‎был ‎узнать‏ ‎какие-то ‎особенные‏ ‎приемы‏ ‎османского ‎военного ‎искусства.‏ ‎Нет ‎сомнений,‏ ‎что ‎его ‎советники ‎и‏ ‎приближенные‏ ‎прекрасно ‎знали‏ ‎приемы ‎боя,‏ ‎использовавшиеся ‎османами ‎и ‎венграми ‎(то‏ ‎есть‏ ‎европейцами), ‎а‏ ‎также ‎татарами.

Можно‏ ‎также ‎предположить, ‎что ‎у ‎валахов‏ ‎была‏ ‎система‏ ‎сторожевых ‎постов‏ ‎вдоль ‎границы.‏ ‎Огнем ‎и‏ ‎дымом‏ ‎можно ‎было‏ ‎бы ‎сигнализировать ‎о ‎вторжении, ‎кроме‏ ‎того, ‎на‏ ‎него‏ ‎указали ‎бы ‎столбы‏ ‎дыма, ‎поднимающиеся‏ ‎от ‎разграбленных ‎врагом ‎деревень.‏ ‎Если‏ ‎дозорные ‎видели‏ ‎признаки ‎вторжения,‏ ‎они ‎отправляли ‎конных ‎гонцов ‎к‏ ‎воеводе.

Как‏ ‎упоминают ‎источники,‏ ‎в ‎случае‏ ‎опасности ‎население ‎обычно ‎поджигало ‎свои‏ ‎собственные‏ ‎посевы‏ ‎(и ‎даже‏ ‎деревни) ‎и‏ ‎бежало ‎в‏ ‎леса‏ ‎и ‎горы.‏ ‎Естественных ‎бродов ‎через ‎Дунай ‎было‏ ‎очень ‎мало,‏ ‎особенно‏ ‎если ‎их ‎нужно‏ ‎было ‎пересекать‏ ‎с ‎большой ‎армией. ‎То‏ ‎же‏ ‎самое ‎касалось‏ ‎дорог, ‎ведущих‏ ‎к ‎столице. ‎С ‎другой ‎стороны,‏ ‎османы‏ ‎(или ‎другие‏ ‎враги) ‎знали,‏ ‎что ‎валахи ‎не ‎посмеют ‎встретить‏ ‎их‏ ‎в‏ ‎открытом ‎поле,‏ ‎и ‎не‏ ‎будут ‎делать‏ ‎этого‏ ‎сразу ‎после‏ ‎вторжения ‎на ‎их ‎территорию.

Поэтому ‎захватчики‏ ‎сначала ‎должны‏ ‎были‏ ‎пройти ‎вглубь ‎страны,‏ ‎наткнуться ‎на‏ ‎сожженные ‎посевы ‎и ‎отравленные‏ ‎колодцы‏ ‎(в ‎случае‏ ‎с ‎мусульманами-османами‏ ‎достаточно ‎было ‎бросить ‎в ‎колодец‏ ‎труп‏ ‎свиньи, ‎чтобы‏ ‎сделать ‎воду‏ ‎негодной ‎для ‎питья). ‎Если ‎армия‏ ‎вторжения‏ ‎рассылала‏ ‎по ‎округе‏ ‎фуражировочные ‎отряды,‏ ‎их ‎могли‏ ‎подстерегать‏ ‎засады ‎крестьян‏ ‎или ‎небольшие ‎контингенты ‎армии.

В ‎свою‏ ‎очередь, ‎валашская‏ ‎легкая‏ ‎кавалерия ‎занималась ‎тем,‏ ‎что ‎атаковала‏ ‎тылы ‎и ‎фланги ‎вражеского‏ ‎отряда,‏ ‎стреляла ‎из‏ ‎луков ‎и‏ ‎исчезала ‎во ‎тьме ‎ночи, ‎поскольку‏ ‎валахи‏ ‎привыкли ‎атаковать‏ ‎под ‎покровом‏ ‎темноты, ‎а ‎их ‎легкие ‎лошади‏ ‎почти‏ ‎не‏ ‎шумели. ‎Решающее‏ ‎сражение, ‎вероятно,‏ ‎началось ‎бы‏ ‎с‏ ‎внезапной ‎атаки‏ ‎валахов, ‎или ‎же ‎произошло ‎бы‏ ‎в ‎болотистой‏ ‎или‏ ‎горной ‎местности, ‎поскольку‏ ‎так ‎захватчики‏ ‎(которых ‎всегда ‎было ‎больше)‏ ‎не‏ ‎смогли ‎бы‏ ‎реализовать ‎свое‏ ‎численное ‎преимущество, ‎а ‎турки ‎не‏ ‎сумели‏ ‎бы ‎нормально‏ ‎развернуть ‎для‏ ‎боя ‎свою ‎конницу.

В ‎целом ‎валахи‏ ‎смогли‏ ‎относительно‏ ‎эффективно ‎защищать‏ ‎свою ‎родину‏ ‎и ‎даже‏ ‎совершать‏ ‎случайные ‎набеги‏ ‎за ‎границу. ‎Однако ‎из-за ‎относительной‏ ‎бедности ‎страны,‏ ‎внутренних‏ ‎распрей ‎и ‎кратного‏ ‎численного ‎превосходства‏ ‎врагов ‎они ‎не ‎могли‏ ‎избежать‏ ‎повторных ‎вторжений‏ ‎и ‎грабежей.

Продолжение‏ ‎следует…

Читать: 30+ мин
logo Историк Александр Свистунов

Баллада о Дракуле: Страна гор

«Он ‎не‏ ‎был ‎особенно ‎высоким, ‎но ‎[он‏ ‎был] ‎сильным‏ ‎и‏ ‎энергичным, ‎и ‎имел‏ ‎вид ‎свирепый‏ ‎и ‎жестокий. ‎Нос ‎у‏ ‎него‏ ‎был ‎большой,‏ ‎с ‎горбинкой,‏ ‎ноздри ‎широкие, ‎цвет ‎лица ‎тонкий‏ ‎и‏ ‎слегка ‎красноватый.‏ ‎Ее ‎очень‏ ‎длинные ‎ресницы ‎обрамляли ‎широко ‎открытые‏ ‎зеленые‏ ‎глаза,‏ ‎я ‎бы‏ ‎сказал ‎угрожающие,‏ ‎под ‎очень‏ ‎густыми‏ ‎черными ‎бровями.‏ ‎Его ‎лицо ‎и ‎подбородок ‎выбриты,‏ ‎за ‎исключением‏ ‎усов.‏ ‎Из-за ‎выступающих ‎висков‏ ‎его ‎голова‏ ‎казалась ‎большой. ‎Бычья ‎шея‏ ‎соединялась‏ ‎с ‎широкими‏ ‎плечами, ‎на‏ ‎которые ‎спадали ‎вьющиеся ‎черные ‎волосы».

Такими‏ ‎словами‏ ‎греческий ‎епископ‏ ‎и ‎летописец‏ ‎Николай ‎Модрушский ‎описал ‎валашского ‎господаря‏ ‎Влада‏ ‎III‏ ‎Басараба, ‎вошедшего‏ ‎в ‎историю‏ ‎как ‎Влад‏ ‎Цепеш‏ ‎или ‎Дракула.‏ ‎Длинные ‎волосы ‎Влад ‎Цепеш ‎носил‏ ‎не ‎из‏ ‎эстетических‏ ‎соображений ‎— ‎по‏ ‎ним ‎в‏ ‎Валахии ‎XV ‎века ‎без‏ ‎труда‏ ‎можно ‎было‏ ‎узнать ‎христианина.‏ ‎Причиной ‎такой ‎моды ‎было ‎географическое‏ ‎положение‏ ‎самого ‎княжества,‏ ‎ибо ‎маленькая‏ ‎Валахия ‎находилась ‎на ‎пограничье ‎христианского‏ ‎мира,‏ ‎под‏ ‎боком ‎у‏ ‎огромного ‎и‏ ‎ненасытного ‎зверя,‏ ‎нареченного‏ ‎Османской ‎империей.‏ ‎Турки-османы ‎были ‎последователями ‎ханафитской ‎школы‏ ‎(самой ‎крупной‏ ‎из‏ ‎четырех ‎правовых ‎школ‏ ‎суннитского ‎ислама),‏ ‎и ‎ханафитские ‎богословы ‎полагали,‏ ‎что‏ ‎правоверный ‎может‏ ‎либо ‎носить‏ ‎волосы ‎равной ‎длины, ‎оставляя ‎пробор‏ ‎посередине‏ ‎головы, ‎либо‏ ‎должен ‎наголо‏ ‎обривать ‎голову. ‎Длинные ‎волосы, ‎косы‏ ‎у‏ ‎мужчин‏ ‎и ‎тому‏ ‎подобное ‎строго‏ ‎порицалось. ‎Поэтому‏ ‎валахи‏ ‎нередко ‎отпускали‏ ‎длинные ‎волосы, ‎демонстрируя ‎свою ‎принадлежность‏ ‎к ‎христианской‏ ‎вере.

Страна‏ ‎гор

Но ‎прежде, ‎чем‏ ‎говорить ‎о‏ ‎человеке, ‎нужно ‎рассказать ‎о‏ ‎мире,‏ ‎который ‎его‏ ‎окружал ‎и‏ ‎воспитал, ‎ибо ‎каждый ‎из ‎нас‏ ‎является‏ ‎продуктом ‎среды,‏ ‎нас ‎взрастившей.‏ ‎Та ‎земля, ‎что ‎мы ‎называем‏ ‎Валахией,‏ ‎имела‏ ‎и ‎другое‏ ‎название ‎—‏ ‎Мунтения, ‎или‏ ‎«страна‏ ‎гор». ‎Если‏ ‎соотносить ‎этот ‎регион ‎с ‎современными‏ ‎политическими ‎картами,‏ ‎то‏ ‎это ‎будет ‎южная‏ ‎половина ‎современной‏ ‎Румынии. ‎Существующая ‎ныне ‎румынская‏ ‎и‏ ‎молдавская ‎фамилия‏ ‎Мунтяну ‎обозначает‏ ‎человека ‎родом ‎из ‎Мунтении, ‎так‏ ‎что‏ ‎если ‎вы‏ ‎повстречаете ‎такого‏ ‎— ‎знайте, ‎что ‎перед ‎вами‏ ‎человек,‏ ‎чьи‏ ‎предки ‎были‏ ‎подданными ‎Влада‏ ‎Дракулы.

На ‎севере‏ ‎Валахия‏ ‎граничит ‎с‏ ‎Трансильванией, ‎которая ‎в ‎ту ‎пору‏ ‎была ‎частью‏ ‎Венгерского‏ ‎королевства, ‎а ‎на‏ ‎юге, ‎сразу‏ ‎за ‎Дунаем, ‎с ‎Болгарией,‏ ‎недавно‏ ‎покоренной ‎османским‏ ‎султаном. ‎Кто-то‏ ‎скажет ‎— ‎«щит ‎Европы», ‎последний‏ ‎бастион‏ ‎на ‎пути‏ ‎турок. ‎А‏ ‎кто-то ‎подумает, ‎что ‎такое ‎положение‏ ‎сродни‏ ‎тому,‏ ‎что ‎испытывает‏ ‎брусок ‎металла,‏ ‎оказавшийся ‎между‏ ‎молотом‏ ‎и ‎наковальней.‏ ‎И, ‎что ‎характерно, ‎оба ‎будут‏ ‎правы.

Валахия ‎была‏ ‎молодым‏ ‎государством ‎— ‎княжество‏ ‎было ‎образовано‏ ‎в ‎1291-92 ‎годах ‎в‏ ‎результате‏ ‎союза ‎нескольких‏ ‎земель ‎в‏ ‎Мунтении ‎и ‎окрестностях. ‎Гористая, ‎покрытая‏ ‎густыми‏ ‎лесами ‎—‏ ‎такими ‎густыми,‏ ‎что ‎они ‎считались ‎непроходимыми ‎и‏ ‎гиблыми‏ ‎—‏ ‎эта ‎земля‏ ‎была ‎богата‏ ‎каменной ‎солью,‏ ‎которая‏ ‎шла ‎на‏ ‎экспорт. ‎Продавали ‎и ‎рыбу, ‎которую‏ ‎обильно ‎отлавливали‏ ‎в‏ ‎водах ‎Дуная. ‎Все‏ ‎это ‎приносило‏ ‎неплохие ‎барыши. ‎Соль ‎—‏ ‎единственный‏ ‎консервант, ‎доступный‏ ‎в ‎Средние‏ ‎века, ‎и ‎по ‎ценности ‎она‏ ‎была‏ ‎сопоставима ‎с‏ ‎нынешней ‎нефтью.‏ ‎Да ‎и ‎рыба ‎была ‎ой,‏ ‎как‏ ‎важна.‏ ‎Несмотря ‎на‏ ‎соседство ‎с‏ ‎турками, ‎регион‏ ‎был‏ ‎преимущественно ‎христианским,‏ ‎и ‎сила ‎Церкви, ‎и ‎роль‏ ‎ее ‎в‏ ‎обществе‏ ‎были ‎в ‎то‏ ‎время ‎несравненно‏ ‎больше, ‎чем ‎сейчас. ‎Предписанные‏ ‎Церковью‏ ‎посты ‎соблюдались‏ ‎повсеместно ‎и‏ ‎неукоснительно, ‎и ‎в ‎условиях, ‎когда‏ ‎чуть‏ ‎ли ‎не‏ ‎половину ‎календарного‏ ‎года ‎добродетельный ‎христианин ‎не ‎мог‏ ‎питаться‏ ‎мясом‏ ‎и ‎молочными‏ ‎продуктами, ‎рыба‏ ‎оказывалась ‎очень‏ ‎востребованной.

Помимо‏ ‎этого ‎валахи‏ ‎торговали ‎злаками, ‎медом, ‎воском ‎и‏ ‎древесиной. ‎Еще‏ ‎с‏ ‎древности ‎эти ‎ресурсы‏ ‎привлекали ‎разнообразных‏ ‎захватчиков, ‎недаром ‎много ‎столетий‏ ‎назад‏ ‎в ‎эту‏ ‎местность, ‎тогда‏ ‎называвшуюся ‎Дакией, ‎пришли ‎легионы ‎римского‏ ‎императора‏ ‎Траяна. ‎Как‏ ‎показало ‎время,‏ ‎турки ‎умели ‎считать ‎ничуть ‎не‏ ‎хуже‏ ‎римлян.‏ ‎Впрочем, ‎об‏ ‎этом ‎—‏ ‎после.

А ‎кроме‏ ‎всего‏ ‎прочего, ‎Валахия‏ ‎была ‎еще ‎и ‎перекрестием ‎торговых‏ ‎путей ‎между‏ ‎Европой‏ ‎и ‎Востоком. ‎Да,‏ ‎это ‎звучит‏ ‎дико ‎— ‎где ‎та‏ ‎Валахия‏ ‎(читай ‎—‏ ‎Румыния), ‎и‏ ‎где ‎великие ‎торговые ‎пути? ‎Но‏ ‎не‏ ‎все ‎так‏ ‎просто. ‎До‏ ‎того, ‎как ‎португальцы ‎открыли ‎морской‏ ‎путь‏ ‎в‏ ‎Индию, ‎товары‏ ‎с ‎Востока‏ ‎перевозили ‎по‏ ‎суше‏ ‎аж ‎до‏ ‎самого ‎черноморского ‎побережья. ‎Все ‎это‏ ‎дело ‎«крышевали»‏ ‎итальянцы‏ ‎(венецианцы ‎и ‎генуэзцы),‏ ‎у ‎которых‏ ‎на ‎побережье ‎было ‎много‏ ‎колоний‏ ‎и ‎торговых‏ ‎постов. ‎Затем‏ ‎они ‎везли ‎эти ‎товары ‎по‏ ‎Черному‏ ‎морю ‎с‏ ‎восточного ‎побережья‏ ‎и ‎из ‎Крыма ‎— ‎на‏ ‎западное,‏ ‎в‏ ‎портовый ‎городок‏ ‎Килию ‎в‏ ‎устье ‎Дуная,‏ ‎в‏ ‎то ‎время‏ ‎принадлежавших ‎молдавскому ‎князю. ‎Оттуда, ‎по‏ ‎великой ‎реке‏ ‎Дунай,‏ ‎восточные ‎диковинки ‎попадали‏ ‎в ‎Валахию,‏ ‎и ‎уже ‎оттуда ‎—‏ ‎в‏ ‎Венгрию, ‎южную‏ ‎Германию, ‎Польшу‏ ‎и ‎далее ‎по ‎Европе. ‎А‏ ‎в‏ ‎обратную ‎сторону,‏ ‎по ‎водам‏ ‎все ‎того ‎же ‎Дуная, ‎шел‏ ‎так‏ ‎называемые‏ ‎«имперский ‎путь»,‏ ‎по ‎которому‏ ‎европейские ‎(в‏ ‎первую‏ ‎очередь ‎—‏ ‎германские) ‎товары ‎шли ‎на ‎восток,‏ ‎на ‎Адриатику‏ ‎и‏ ‎в ‎Константинополь. ‎Получалось,‏ ‎что ‎Валахия‏ ‎была ‎этаким ‎торговым ‎хабом,‏ ‎где‏ ‎можно ‎было‏ ‎не ‎только‏ ‎найти ‎диковинки ‎с ‎разных ‎сторон‏ ‎света,‏ ‎но ‎и‏ ‎повстречать ‎самых‏ ‎разных ‎людей.

Занимательная ‎лингвистика

Но ‎кем ‎были‏ ‎люди,‏ ‎населявшие‏ ‎это ‎небольшое,‏ ‎но ‎такое‏ ‎важное ‎княжество?‏ ‎Само‏ ‎понятие ‎«румыны»‏ ‎уходит ‎корнями ‎аж ‎в ‎середину‏ ‎X ‎века‏ ‎—‏ ‎впервые ‎слова ‎romani‏ ‎или ‎rumani‏ ‎всплывают ‎в ‎сочинениях ‎византийского‏ ‎императора‏ ‎Константина ‎VII‏ ‎Багрянородного. ‎Сами‏ ‎люди, ‎населявшие ‎Валахию, ‎также ‎предпочитали‏ ‎называть‏ ‎себя ‎«романи».‏ ‎Это ‎уже‏ ‎потом ‎с ‎легкой ‎руки ‎греков-византийцев‏ ‎«романи»‏ ‎для‏ ‎всех ‎стали‏ ‎«валахами» ‎(vlakoi),‏ ‎после ‎чего‏ ‎данное‏ ‎наименование ‎в‏ ‎измененном ‎виде ‎стали ‎использовать ‎и‏ ‎другие ‎народы‏ ‎—‏ ‎турки ‎(iflaq), ‎западные‏ ‎европейцы ‎(wahlen,‏ ‎blachi), ‎русские ‎(волохи). ‎Просто‏ ‎потому‏ ‎что ‎Русь‏ ‎имела ‎теснейшие‏ ‎культурные ‎связи ‎с ‎Византией, ‎а‏ ‎на‏ ‎Запад ‎сведения‏ ‎о ‎валахах‏ ‎принесли ‎крестоносцы, ‎ходившие ‎в ‎Святую‏ ‎Землю‏ ‎через‏ ‎византийские ‎владения.

С‏ ‎этим ‎разобрались,‏ ‎но ‎почему‏ ‎«романи»‏ ‎вообще ‎стали‏ ‎именно ‎«валахами»? ‎Откуда ‎произошли ‎эти‏ ‎слова? ‎С‏ ‎«романи»‏ ‎все ‎понятно ‎—‏ ‎регион ‎испытал‏ ‎сильнейшее ‎влияние ‎римской ‎культуры,‏ ‎даже‏ ‎сегодня ‎румыны‏ ‎говорят ‎на‏ ‎романском ‎языке, ‎очень ‎похожем ‎на‏ ‎современный‏ ‎итальянский.  ‎А‏ ‎вот ‎с‏ ‎«валахами» ‎— ‎чуть ‎сложнее. ‎Происхождение‏ ‎этого‏ ‎термина‏ ‎восходит ‎к‏ ‎volcae ‎или‏ ‎volcas ‎—‏ ‎так‏ ‎называлось ‎одно‏ ‎из ‎кельтских ‎племен, ‎описанное ‎еще‏ ‎Юлием ‎Цезарем‏ ‎в‏ ‎его ‎«Записках ‎о‏ ‎Галльской ‎войне».‏ ‎Вольки ‎без ‎особых ‎проблем‏ ‎подчинились‏ ‎Риму ‎и‏ ‎начали ‎активно‏ ‎романизироваться ‎и ‎впитывать ‎имперскую ‎культуру.‏ ‎Спустя‏ ‎несколько ‎столетий,‏ ‎когда ‎самих‏ ‎вольков ‎уже ‎не ‎осталось ‎—‏ ‎они‏ ‎попросту‏ ‎растворились ‎в‏ ‎римской ‎культуре‏ ‎и ‎стали‏ ‎римлянами‏ ‎— ‎термином‏ ‎volcae ‎стали ‎называть ‎вообще ‎всех‏ ‎романизированных ‎кельтов.‏ ‎Затем‏ ‎случилось ‎Великое ‎переселение‏ ‎народов, ‎Европу‏ ‎захлестнули ‎волны ‎вторжений ‎варваров-германцев,‏ ‎и‏ ‎римское ‎volcae‏ ‎превратилось ‎в‏ ‎германское ‎Walh, ‎Wahl ‎и ‎Walscher‏ ‎—‏ ‎«римский, ‎романизированный».‏ ‎К ‎слову,‏ ‎коснулось ‎это ‎не ‎только ‎валахов-румын.‏ ‎Жители‏ ‎современного‏ ‎Уэльса ‎(Wales)‏ ‎— ‎точно‏ ‎такие ‎же‏ ‎потомки‏ ‎романизированных ‎кельтов‏ ‎(только ‎британских), ‎которых ‎словом ‎Walscher‏ ‎называли ‎пришедшие‏ ‎с‏ ‎континента ‎германские ‎завоеватели‏ ‎— ‎англы‏ ‎и ‎саксы.

Ну, ‎Бог ‎с‏ ‎ними,‏ ‎с ‎этими‏ ‎дикими ‎германцами.‏ ‎Почему ‎византийцы, ‎знавшие ‎будущих ‎валахов‏ ‎под‏ ‎именем ‎«романи»,‏ ‎в ‎итоге‏ ‎тоже ‎стали ‎называть ‎их ‎vlakoi?‏ ‎Виной‏ ‎тому‏ ‎— ‎большая‏ ‎политика. ‎В‏ ‎962 ‎году‏ ‎герцог‏ ‎Саксонии ‎и‏ ‎король ‎Германии ‎Оттон ‎I ‎был‏ ‎коронован ‎как‏ ‎первый‏ ‎император ‎только ‎что‏ ‎созданной ‎им‏ ‎же ‎Священной ‎Римской ‎империи.‏ ‎Родился‏ ‎геополитический ‎монстр,‏ ‎который ‎просуществует‏ ‎почти ‎тысячу ‎лет, ‎и ‎в‏ ‎лучшие‏ ‎свои ‎годы‏ ‎раскинет ‎свою‏ ‎необъятную ‎тушу ‎на ‎половину ‎Европы.‏ ‎Но‏ ‎это‏ ‎все ‎—‏ ‎предмет ‎другого‏ ‎разговора, ‎нам‏ ‎же‏ ‎сейчас ‎важно‏ ‎то, ‎что ‎с ‎962 ‎года‏ ‎термин ‎romanus-romani‏ ‎(«римлянин,‏ ‎римский») ‎приобрел ‎совершенно‏ ‎новый ‎политический‏ ‎смысл.

На ‎момент ‎основания ‎Священная‏ ‎Римская‏ ‎империя ‎включала‏ ‎в ‎себя‏ ‎не ‎только ‎германские ‎земли, ‎но‏ ‎также‏ ‎Чехию, ‎Нидерланды,‏ ‎северную ‎Италию‏ ‎с ‎Римом ‎и ‎ну ‎еще‏ ‎много‏ ‎чего‏ ‎по ‎мелочи.‏ ‎Оттон ‎и‏ ‎последующие ‎германские‏ ‎императоры‏ ‎считали ‎себя‏ ‎наследниками ‎римских ‎цезарей. ‎Но ‎и‏ ‎византийцы ‎тоже‏ ‎считали‏ ‎себя ‎наследниками ‎того‏ ‎самого ‎Рима,‏ ‎и ‎даже ‎сами ‎себя‏ ‎величали‏ ‎не ‎иначе,‏ ‎как ‎«ромеями»,‏ ‎то ‎есть ‎— ‎римлянами. ‎Неловко‏ ‎вышло,‏ ‎да. ‎Возник‏ ‎неслабый ‎такой‏ ‎конфликт ‎интересов. ‎Ну ‎и ‎германский‏ ‎император‏ ‎заявил,‏ ‎что ‎раз‏ ‎Рим ‎(самый‏ ‎первый, ‎оригинальный)‏ ‎принадлежит‏ ‎ему, ‎то‏ ‎он ‎и ‎есть ‎— ‎наследник‏ ‎Древнего ‎Рима,‏ ‎а‏ ‎значит ‎и ‎господин‏ ‎всех, ‎именующих‏ ‎себя ‎римлянами. ‎Византийцев ‎такой‏ ‎коленкор,‏ ‎ясное ‎дело,‏ ‎не ‎устроил,‏ ‎поэтому ‎они ‎продолжили ‎делать ‎вид,‏ ‎что‏ ‎единственные ‎«правильные»‏ ‎римляне ‎на‏ ‎политической ‎карте ‎мира ‎— ‎это‏ ‎они,‏ ‎а‏ ‎что ‎там‏ ‎этот ‎колбасник‏ ‎себе ‎придумал,‏ ‎то‏ ‎пусть ‎на‏ ‎пергаменте ‎напишет, ‎в ‎трубочку ‎свернет‏ ‎и ‎себе‏ ‎вставит‏ ‎в ‎то ‎место,‏ ‎которое ‎чёрту‏ ‎подставляет. ‎А ‎«романи» ‎от‏ ‎греха‏ ‎подальше ‎переименовали‏ ‎в ‎валахов,‏ ‎и ‎стали ‎засылать ‎к ‎ним‏ ‎священников,‏ ‎чтобы ‎те‏ ‎проводили ‎богослужения‏ ‎только ‎на ‎церковнославянском ‎языке ‎и‏ ‎не‏ ‎соблазняться‏ ‎разной ‎там‏ ‎латынью. ‎Потому‏ ‎что, ‎как‏ ‎известно,‏ ‎сегодня ‎ты‏ ‎читаешь ‎Pater ‎Noster, ‎а ‎завтра‏ ‎— ‎уже‏ ‎разным‏ ‎оборзевшим ‎колбасникам ‎шестеришь.‏ ‎А ‎когда‏ ‎через ‎сто ‎лет, ‎в‏ ‎1054‏ ‎году, ‎состоялся‏ ‎великий ‎церковный‏ ‎раскол, ‎валахи ‎вместе ‎с ‎греками‏ ‎и‏ ‎другими ‎соседями‏ ‎оказались ‎в‏ ‎числе ‎православных ‎народов.

С ‎другой ‎стороны,‏ ‎столетия‏ ‎романизации‏ ‎тоже ‎не‏ ‎прошли ‎даром,‏ ‎да ‎и‏ ‎наличие‏ ‎под ‎боком‏ ‎народов, ‎молившихся ‎на ‎латыни, ‎и‏ ‎впоследствии ‎ставших‏ ‎католиками,‏ ‎поспособствовало ‎проникновению ‎латинизмов‏ ‎в ‎валашскую‏ ‎церковную ‎лексику. ‎Поэтому ‎даже‏ ‎в‏ ‎современной ‎Румынии‏ ‎церковь ‎(строение,‏ ‎а ‎не ‎институт) ‎обозначается ‎словом‏ ‎biserica,‏ ‎которое ‎произошло‏ ‎от ‎латинского‏ ‎basilica. ‎Dumnezeu ‎(Господь ‎Бог) ‎—‏ ‎от‏ ‎латинского‏ ‎Dominus ‎Deus,‏ ‎boteza ‎(крещение)‏ ‎— ‎от‏ ‎baptizare‏ ‎и ‎так‏ ‎далее. ‎Славянское ‎влияние ‎прослеживается ‎в‏ ‎таких ‎словах,‏ ‎как‏ ‎raí ‎(рай), ‎iad‏ ‎(ад), ‎blagoslovi‏ ‎(«благослови»), ‎vladica ‎(владыко), ‎maslu‏ ‎(помазание),‏ ‎utrenie ‎(утреня),‏ ‎vecernie ‎(вечерня)‏ ‎и ‎прочих. ‎К ‎слову, ‎официальным‏ ‎титулом‏ ‎правителей ‎Валахии‏ ‎был ‎не‏ ‎«господарь», ‎как ‎нередко ‎пишут ‎в‏ ‎интернете,‏ ‎а‏ ‎«воевода» ‎или‏ ‎«домн». ‎Последнее‏ ‎— ‎не‏ ‎что‏ ‎иное, ‎как‏ ‎редуцированный ‎(сокращенный) ‎вид ‎латинского ‎dominus,‏ ‎«господин». ‎А‏ ‎термин‏ ‎«господарь» ‎— ‎просто‏ ‎адаптированный ‎перевод‏ ‎слова ‎«домн» ‎на ‎языки‏ ‎соседних‏ ‎славянских ‎народов.

Вопрос‏ ‎суверенитета

Вообще, ‎Валахии‏ ‎сильно ‎не ‎повезло. ‎В ‎том‏ ‎смысле,‏ ‎что ‎на‏ ‎протяжении ‎нескольких‏ ‎столетий ‎регион ‎был ‎самым ‎настоящим‏ ‎проходным‏ ‎двором‏ ‎для ‎различных‏ ‎завоевателей. ‎В‏ ‎разное ‎время‏ ‎им‏ ‎владели ‎византийцы,‏ ‎болгары, ‎печенеги, ‎половцы, ‎венгры, ‎и‏ ‎даже ‎монголы‏ ‎в‏ ‎гости ‎зашли. ‎В‏ ‎итоге ‎местное‏ ‎романизированное ‎население ‎перемешалось ‎со‏ ‎славянами,‏ ‎что-то ‎зачерпнуло‏ ‎от ‎проезжавших‏ ‎кочевников, ‎крестилось ‎(о ‎чем ‎было‏ ‎сказано‏ ‎выше) ‎по‏ ‎восточному, ‎церковнославянскому‏ ‎образцу, ‎однако, ‎в ‎конечном ‎счете,‏ ‎оказалось‏ ‎подданными‏ ‎венгерского ‎короля-католика.‏ ‎Валахов ‎это‏ ‎не ‎очень-то‏ ‎и‏ ‎устраивало, ‎нужно‏ ‎было ‎придумать ‎способ ‎и ‎как-то‏ ‎отделиться. ‎Да‏ ‎и‏ ‎Венгрия ‎была ‎уже‏ ‎не ‎та‏ ‎— ‎в ‎середине ‎XIII‏ ‎века‏ ‎туда ‎с‏ ‎недружественным ‎визитом‏ ‎зашли ‎монголы. ‎Была ‎страшная ‎резня,‏ ‎венгерское‏ ‎войско ‎оказалось‏ ‎разбито, ‎а‏ ‎король ‎Бела ‎IV, ‎роняя ‎портки,‏ ‎убежал‏ ‎прятаться‏ ‎аж ‎к‏ ‎австрийскому ‎герцогу.‏ ‎После ‎монгольского‏ ‎набега‏ ‎Венгрия ‎так‏ ‎и ‎не ‎оправилась, ‎власть ‎королей‏ ‎стала ‎слабеть,‏ ‎отчего‏ ‎по ‎окраинам ‎подняли‏ ‎головы ‎разные‏ ‎сепаратисты ‎вроде ‎валахов.

На ‎руку‏ ‎валахам‏ ‎сыграли ‎и‏ ‎различные ‎межкультурные‏ ‎конфликты. ‎Например ‎— ‎противоречия ‎в‏ ‎религиозных‏ ‎вопросах. ‎И‏ ‎здесь ‎мы‏ ‎вспоминаем, ‎что ‎валахи ‎— ‎православные,‏ ‎а‏ ‎венгры‏ ‎— ‎католики.‏ ‎Ну ‎и‏ ‎вот, ‎пользуясь‏ ‎слабостью‏ ‎королевской ‎власти,‏ ‎валашский ‎воевода ‎Николае ‎Александру ‎в‏ ‎середине ‎XIII‏ ‎отправил‏ ‎письмо ‎константинопольскому ‎патриарху‏ ‎с ‎просьбой‏ ‎дать ‎Валахии ‎собственную ‎митрополию.‏ ‎Сказано‏ ‎— ‎сделано,‏ ‎у ‎валахов‏ ‎появился ‎свой ‎митрополит, ‎что ‎на‏ ‎деле‏ ‎означало, ‎что‏ ‎если ‎в‏ ‎мирских ‎вопросах ‎они ‎еще ‎худо-бедно‏ ‎оставались‏ ‎подданным‏ ‎венгерского ‎короля,‏ ‎то ‎в‏ ‎делах ‎духовных‏ ‎уже‏ ‎подчинялись ‎только‏ ‎Константинополю. ‎Ну, ‎а ‎духовное-то ‎—‏ ‎оно ‎завсегда‏ ‎главнее‏ ‎мирского, ‎это ‎вам‏ ‎любой ‎богослов‏ ‎подтвердит. ‎В ‎1370 ‎году‏ ‎в‏ ‎Валахии ‎учредили‏ ‎вторую ‎митрополичью‏ ‎кафедру, ‎чтобы ‎уж ‎наверняка.

Примерно ‎тогда‏ ‎же,‏ ‎в ‎середины‏ ‎XIII ‎века,‏ ‎в ‎Валахии, ‎помимо ‎венгерского ‎серебряного‏ ‎дуката,‏ ‎стали‏ ‎ходить ‎собственные‏ ‎деньги ‎—‏ ‎бани. ‎При‏ ‎этом,‏ ‎по ‎размеру‏ ‎и ‎массе ‎серебра ‎эти ‎монеты‏ ‎копировали ‎венгерские‏ ‎дукаты,‏ ‎однако ‎выбит ‎на‏ ‎них ‎был‏ ‎профиль ‎не ‎венгерского ‎короля,‏ ‎а‏ ‎местного ‎воеводы.

Гроза‏ ‎с ‎востока

Отбившись‏ ‎от ‎венгров, ‎к ‎концу ‎XIV‏ ‎—‏ ‎началу ‎XV‏ ‎века ‎валахи‏ ‎(как ‎и ‎вся ‎Южная ‎и‏ ‎Центральная‏ ‎Европа)‏ ‎столкнулись ‎с‏ ‎новой ‎проблемой,‏ ‎по ‎сравнению‏ ‎с‏ ‎которой ‎все‏ ‎прежние ‎были ‎— ‎так, ‎дуновение‏ ‎ветерка. ‎На‏ ‎христианский‏ ‎мир ‎упала ‎тень‏ ‎турецкого ‎ятагана.‏ ‎Всего ‎за ‎полвека ‎(1354–1396‏ ‎годы)‏ ‎османы  ‎смогли‏ ‎оккупировать ‎практически‏ ‎все ‎Балканы, ‎и ‎лишь ‎Константинополь‏ ‎каким-то‏ ‎чудом ‎еще‏ ‎держался, ‎хотя,‏ ‎как ‎мы ‎знаем ‎из ‎учебников‏ ‎истории,‏ ‎осталось‏ ‎ему ‎недолго.

В‏ ‎Валахии ‎в‏ ‎то ‎время‏ ‎правил‏ ‎господарь ‎Мирча‏ ‎I ‎Старый ‎из ‎рода ‎Басарабов,‏ ‎суровый ‎мужик,‏ ‎поставивший‏ ‎своеобразный ‎рекорд ‎—‏ ‎он ‎двенадцать‏ ‎лет ‎подряд ‎успешно ‎отбивался‏ ‎от‏ ‎турок, ‎и‏ ‎никто ‎из‏ ‎его ‎соседей ‎не ‎мог ‎похвастаться‏ ‎аналогичными‏ ‎результатами. ‎В‏ ‎какой-то ‎момент‏ ‎Мирча ‎оборзел ‎настолько, ‎что ‎начал‏ ‎вмешиваться‏ ‎во‏ ‎внутренние ‎дела‏ ‎Османской ‎империи.‏ ‎А ‎сейчас‏ ‎оторвитесь‏ ‎на ‎пару‏ ‎минут ‎от ‎текста, ‎и ‎посмотрите‏ ‎на ‎политическую‏ ‎карту‏ ‎тогдашней ‎Европы. ‎Сопоставьте‏ ‎размеры ‎державы‏ ‎османов ‎и ‎Валахии. ‎Удивленно‏ ‎почешите‏ ‎репу. ‎И‏ ‎возвращайтесь ‎к‏ ‎статье. ‎Тут ‎будет ‎впору ‎напомнить,‏ ‎что‏ ‎Валахия, ‎несмотря‏ ‎на ‎свои‏ ‎размеры, ‎была ‎весьма ‎богатым ‎княжеством‏ ‎—‏ ‎морская‏ ‎торговля ‎по‏ ‎Дунаю ‎и‏ ‎вот ‎это‏ ‎вот‏ ‎все. ‎А‏ ‎еще ‎— ‎соль. ‎Так ‎вот,‏ ‎Мирча ‎прекрасно‏ ‎понимал,‏ ‎что ‎в ‎открытом‏ ‎поле ‎у‏ ‎него ‎против ‎турок ‎шансов‏ ‎нет‏ ‎— ‎раскатают‏ ‎в ‎тонкий‏ ‎блин. ‎Поэтому ‎он ‎активно ‎застраивал‏ ‎пограничные‏ ‎районы ‎крепостями,‏ ‎а ‎оплачивал‏ ‎строительство ‎этих ‎крепостей… ‎правильно, ‎солью!‏ ‎Легенда‏ ‎гласит,‏ ‎что ‎воевода‏ ‎отдавал ‎по‏ ‎большому ‎(до‏ ‎100‏ ‎кг) ‎куску‏ ‎соли ‎за ‎каждый ‎обтесанный ‎камень,‏ ‎использованный ‎при‏ ‎строительстве‏ ‎укреплений.

Да, ‎конечно, ‎очень‏ ‎сильно ‎на‏ ‎руку ‎Мирче ‎сыграл ‎тот‏ ‎факт,‏ ‎что ‎у‏ ‎османов ‎в‏ ‎это ‎время ‎был ‎период ‎безвластия.‏ ‎Дело‏ ‎в ‎том,‏ ‎что ‎прошлый‏ ‎султан, ‎Баязид ‎I, ‎прозванный ‎Молниеносным‏ ‎(хотя‏ ‎прозвище‏ ‎Yıldırım ‎правильнее‏ ‎будет ‎перевести‏ ‎просто ‎как‏ ‎«Молния»),‏ ‎очень ‎неудачно‏ ‎повоевал ‎с ‎тем ‎самым ‎Тамерланом.‏ ‎Настолько ‎неудачно,‏ ‎что‏ ‎угодил ‎в ‎плен,‏ ‎а ‎там‏ ‎— ‎взял, ‎да ‎и‏ ‎помер.‏ ‎Судя ‎по‏ ‎всему, ‎Хромой‏ ‎Тимур ‎в ‎этом ‎конкретном ‎случае‏ ‎был‏ ‎совершенно ‎не‏ ‎при ‎чем‏ ‎— ‎он-то ‎наоборот ‎хотел ‎отпустить‏ ‎султана,‏ ‎попутно‏ ‎«нагрузив» ‎его‏ ‎кабальным ‎договором‏ ‎и ‎фактически‏ ‎сделав‏ ‎его ‎своим‏ ‎вассалом. ‎Но ‎получилось ‎так, ‎как‏ ‎получилось, ‎и‏ ‎несколько‏ ‎сыновей ‎покойного ‎«повелителя‏ ‎мира» ‎тут‏ ‎же ‎принялись ‎делить ‎батюшкино‏ ‎наследство.

И‏ ‎вот ‎здесь‏ ‎и ‎вылез‏ ‎наш ‎славный ‎Мирча. ‎Потому ‎что‏ ‎когда‏ ‎у ‎соседа‏ ‎горит ‎хата,‏ ‎и ‎все ‎носятся ‎туда-сюда ‎с‏ ‎ведрами,‏ ‎разумный‏ ‎человек ‎просто‏ ‎обязан ‎воспользоваться‏ ‎хаосом ‎и‏ ‎под‏ ‎шумок ‎чего-нибудь‏ ‎притырить. ‎А ‎в ‎данном ‎случае‏ ‎«чем-нибудь» ‎была‏ ‎власть,‏ ‎так ‎что ‎господарь‏ ‎последовательно ‎сделал‏ ‎ставку ‎на ‎шехзаде ‎(царевичей)‏ ‎Мусу‏ ‎и ‎Мустафу,‏ ‎причем ‎за‏ ‎первого ‎он ‎даже ‎сватал ‎собственную‏ ‎дочь,‏ ‎чтобы ‎породниться‏ ‎с ‎перспективным‏ ‎соседом. ‎Ну ‎и ‎ничего, ‎что‏ ‎дочка‏ ‎православная‏ ‎— ‎ради‏ ‎государственной ‎пользы‏ ‎может ‎и‏ ‎ислам‏ ‎принять, ‎не‏ ‎переломится. ‎Зря ‎что ‎ли ‎столько‏ ‎лет ‎ее‏ ‎кормили‏ ‎да ‎наряжали?

Увы, ‎ни‏ ‎одна ‎из‏ ‎ставок ‎Мирчи ‎не ‎сыграла.‏ ‎Шехзаде‏ ‎Мехмед ‎одолел‏ ‎и ‎казнил‏ ‎всех ‎своих ‎братьев, ‎после ‎чего‏ ‎в‏ ‎1416 ‎году‏ ‎провозгласил ‎себя‏ ‎султаном ‎Мехмедом ‎I. ‎Ну ‎и‏ ‎Мирча‏ ‎сразу‏ ‎такой: ‎«Извиняюсь,‏ ‎зря ‎быканул»,‏ ‎и ‎быстренько‏ ‎подписал‏ ‎с ‎турками‏ ‎мирный ‎договор, ‎уступив ‎им ‎несколько‏ ‎приграничных ‎территорий‏ ‎вместе‏ ‎с ‎теми ‎самими‏ ‎«соляными» ‎крепостями.

Чем‏ ‎еще ‎запомнилось ‎правление ‎Мирчи‏ ‎I‏ ‎Старого? ‎Ну,‏ ‎во-первых, ‎он‏ ‎первым ‎из ‎валашских ‎воевод ‎организовал‏ ‎у‏ ‎себя ‎двор‏ ‎по ‎европейскому‏ ‎образцу, ‎с ‎кучей ‎«чиновников», ‎ведавших‏ ‎теми‏ ‎или‏ ‎иными ‎сферами‏ ‎жизни ‎государства.‏ ‎Логофат ‎исполнял‏ ‎функции‏ ‎канцлера ‎и‏ ‎занимался ‎государевыми ‎бумагами, ‎составлял ‎и‏ ‎заверял ‎печатью‏ ‎указы‏ ‎и ‎иные ‎документы,‏ ‎ворник ‎(от‏ ‎славянского ‎«дворник») ‎был ‎главным‏ ‎администратором,‏ ‎судьей ‎и‏ ‎военным ‎наместником‏ ‎(командовал ‎армией ‎в ‎отсутствие ‎господаря),‏ ‎комис‏ ‎— ‎ведал‏ ‎государевыми ‎конюшнями,‏ ‎и ‎так ‎далее. ‎Другой ‎особенностью‏ ‎правления‏ ‎Мирчи‏ ‎стало ‎то,‏ ‎что ‎он‏ ‎начал ‎оттеснять‏ ‎от‏ ‎власти ‎родовую‏ ‎аристократию ‎и ‎постепенно ‎заменять ‎ее‏ ‎собственными ‎чиновниками.‏ ‎Мотивация‏ ‎была ‎логичной ‎и‏ ‎простой. ‎Для‏ ‎аристократов ‎воевода ‎был ‎просто‏ ‎первым‏ ‎среди ‎равных‏ ‎— ‎таким‏ ‎же ‎аристократом, ‎только ‎чуть ‎более‏ ‎богатым‏ ‎и ‎могущественным.‏ ‎Стоило ‎ему‏ ‎проиграть ‎войну, ‎ослабеть ‎здоровьем ‎или‏ ‎оступиться‏ ‎иным‏ ‎другим ‎образом,‏ ‎как ‎тут‏ ‎же ‎появлялась‏ ‎возможность‏ ‎для ‎мятежа‏ ‎и ‎захвата ‎власти ‎каким-нибудь ‎другим‏ ‎князьком ‎(в‏ ‎Валахии‏ ‎они ‎назывались ‎жупанами).‏ ‎А ‎вот‏ ‎назначенный ‎чиновник ‎— ‎это‏ ‎государев‏ ‎человек, ‎всем‏ ‎обязанный ‎воеводе‏ ‎и ‎лично ‎ему ‎лояльный. ‎К‏ ‎слову,‏ ‎окончательно ‎«защемил»‏ ‎жупанов ‎именно‏ ‎Влад ‎III ‎Дракула ‎несколькими ‎десятилетиями‏ ‎позднее.

Несмотря‏ ‎на‏ ‎то, ‎что‏ ‎конец ‎его‏ ‎правления ‎получился‏ ‎немного‏ ‎«смазанным» ‎(«не‏ ‎угадал» ‎с ‎султаном), ‎Мирча ‎сумел‏ ‎отстоять ‎независимость‏ ‎Валахии‏ ‎и ‎передать ‎трон‏ ‎своему ‎сыну‏ ‎Михаилу, ‎ставшему ‎новым ‎воеводой‏ ‎1‏ ‎января ‎1418‏ ‎года ‎сразу‏ ‎после ‎смерти ‎отца. ‎Увы, ‎«Мишка»‏ ‎батюшкиных‏ ‎надежд ‎не‏ ‎оправдал ‎—‏ ‎вляпался ‎в ‎военную ‎авантюру, ‎прельстившись‏ ‎посулами‏ ‎венгерского‏ ‎короля. ‎История,‏ ‎надо ‎сказать,‏ ‎вышла ‎довольно‏ ‎анекдотичной.‏ ‎Венгерский ‎король‏ ‎Сигизмунд ‎собрался ‎воевать ‎с ‎турками,‏ ‎и ‎позвал‏ ‎Михаил‏ ‎выступить ‎вместе ‎с‏ ‎ним. ‎Дескать,‏ ‎а ‎помнишь, ‎друг ‎Миша,‏ ‎как‏ ‎папенька ‎твой‏ ‎туркам ‎без‏ ‎боя ‎пограничные ‎крепости ‎сдал? ‎Ну,‏ ‎те‏ ‎самые, ‎на‏ ‎«соляные» ‎деньги‏ ‎построенные? ‎Так ‎вот, ‎мы ‎сейчас‏ ‎вместе‏ ‎кааак‏ ‎навалимся, ‎и‏ ‎все ‎себе‏ ‎вернем. ‎Тебе,‏ ‎то‏ ‎есть. ‎Ну‏ ‎и ‎Михаил ‎согласился, ‎и ‎отправился‏ ‎вместе ‎с‏ ‎венграми‏ ‎в ‎поход. ‎Поначалу‏ ‎все ‎шло‏ ‎неплохо, ‎благодаря ‎фактору ‎внезапности‏ ‎удалось‏ ‎отбить ‎несколько‏ ‎городов, ‎правда‏ ‎тут ‎же ‎случилась ‎первая ‎«неприятность»‏ ‎—‏ ‎заняв ‎крепости,‏ ‎Сигизмунд ‎быстро‏ ‎рассовал ‎по ‎ним ‎венгерские ‎гарнизоны,‏ ‎и‏ ‎начал‏ ‎упорно ‎делать‏ ‎вид, ‎что‏ ‎оно ‎так‏ ‎всегда‏ ‎и ‎было.‏ ‎Дескать, ‎потерпи, ‎друг ‎Миша, ‎вот‏ ‎следующий ‎городок‏ ‎—‏ ‎он ‎точно ‎твоим‏ ‎будет! ‎Ну,‏ ‎а ‎дальше ‎случилось ‎вторая‏ ‎«неприятность»‏ ‎— ‎турки‏ ‎ударили ‎в‏ ‎ответ.

Султан ‎Мехмед ‎I ‎ураганом ‎пронесся‏ ‎по‏ ‎валашскому ‎пограничью‏ ‎и ‎устремился‏ ‎вглубь ‎княжества, ‎вынудив ‎незадачливого ‎воеводу‏ ‎просить‏ ‎мира.‏ ‎Условия ‎турки‏ ‎навязали, ‎прямо‏ ‎скажем, ‎поганые‏ ‎—‏ ‎Михаил ‎был‏ ‎вынужден ‎отдать ‎еще ‎несколько ‎крепостей‏ ‎на ‎Дунае,‏ ‎жертвуя‏ ‎доходами ‎с ‎речной‏ ‎торговли, ‎да‏ ‎еще ‎и ‎обязался ‎выплатить‏ ‎султану‏ ‎«харадж» ‎—‏ ‎дань, ‎взимаемую‏ ‎с ‎завоеванных ‎мусульманами ‎земель.

Минутка ‎про‏ ‎налоги

Здесь‏ ‎нужно ‎сделать‏ ‎небольшое ‎пояснение,‏ ‎чем ‎харадж ‎отличается ‎от ‎джизьи‏ ‎—‏ ‎дани,‏ ‎которую ‎христиане,‏ ‎проживающие ‎в‏ ‎мусульманском ‎государстве,‏ ‎платят‏ ‎за ‎«покровительство»‏ ‎(фактически ‎— ‎покупают ‎себе ‎право‏ ‎на ‎жизнь).‏ ‎Мусульмане‏ ‎(изначально ‎это ‎были‏ ‎арабы) ‎захватывали‏ ‎какую-то ‎территорию, ‎на ‎которой‏ ‎проживали‏ ‎христиане ‎либо‏ ‎представители ‎других‏ ‎религий ‎(за ‎исключением ‎язычников), ‎после‏ ‎чего‏ ‎у ‎завоеванных‏ ‎было ‎два‏ ‎пути. ‎Первый ‎— ‎принять ‎ислам‏ ‎и‏ ‎пользоваться‏ ‎всеми ‎правами,‏ ‎доступными ‎для‏ ‎правоверных. ‎Второй‏ ‎—‏ ‎сохранить ‎собственную‏ ‎веру ‎и ‎получить ‎статус ‎«зимми»‏ ‎(«пользующихся ‎покровительством»).‏ ‎«Зимми»‏ ‎не ‎имели ‎права‏ ‎занимать ‎никакие‏ ‎государственные ‎должности, ‎а ‎также‏ ‎должны‏ ‎были ‎платить‏ ‎джизью, ‎особый‏ ‎налог ‎для ‎иноверцев.

Помимо ‎этого, ‎естественно,‏ ‎были‏ ‎и ‎подоходные‏ ‎налоги. ‎Мусульманин‏ ‎должен ‎был ‎платить ‎«ушр» ‎(десятину)‏ ‎—‏ ‎либо‏ ‎с ‎продуктов‏ ‎земледелия, ‎либо‏ ‎в ‎качестве‏ ‎пошлины‏ ‎с ‎дохода‏ ‎от ‎торговли. ‎А ‎«зимми» ‎платил‏ ‎так ‎называемый‏ ‎«харадж»,‏ ‎который ‎был ‎больше.‏ ‎В ‎итоге‏ ‎мусульманин ‎платил ‎только ‎ушр,‏ ‎а‏ ‎«зимми» ‎—‏ ‎и ‎джизью,‏ ‎и ‎харадж. ‎Надо ‎сказать, ‎что‏ ‎первым‏ ‎арабским ‎завоевателям,‏ ‎в ‎целом,‏ ‎было ‎выгоднее, ‎чтобы ‎«неверные» ‎продолжали‏ ‎молиться‏ ‎своим‏ ‎богам ‎вместо‏ ‎обращения ‎в‏ ‎ислам ‎—‏ ‎так‏ ‎с ‎них‏ ‎можно ‎было ‎получать ‎больше ‎денег.‏ ‎Однако ‎многие‏ ‎«зимми»‏ ‎предпочитали ‎становиться ‎мусульманами,‏ ‎чтобы ‎получить‏ ‎доступные ‎тем ‎права, ‎а‏ ‎также‏ ‎облегчить ‎налоговый‏ ‎гнет. ‎В‏ ‎итоге ‎захваченные ‎территории ‎вроде ‎Ирана‏ ‎или‏ ‎Средней ‎Азии‏ ‎быстро ‎исламизировались.‏ ‎Тогда ‎(в ‎VIII–IX ‎веке) ‎власти‏ ‎халифата‏ ‎начали‏ ‎бить ‎тревогу‏ ‎из-за ‎сокращения‏ ‎налоговых ‎отчислений.‏ ‎И‏ ‎тут ‎им‏ ‎в ‎голову ‎пришла ‎гениальная ‎в‏ ‎своей ‎простоте‏ ‎идея‏ ‎— ‎сделать ‎харадж‏ ‎постоянным ‎налогом‏ ‎для ‎всех ‎территорий, ‎которые‏ ‎относительно‏ ‎недавно ‎были‏ ‎приобретены ‎силой‏ ‎оружия.

В ‎итоге ‎получилось ‎так, ‎что‏ ‎на‏ ‎каких-то ‎землях‏ ‎с ‎мусульман‏ ‎взимался ‎ушр, ‎а ‎на ‎каких-то‏ ‎—‏ ‎харадж.‏ ‎Если ‎какая-то‏ ‎территория ‎находилась‏ ‎под ‎властью‏ ‎мусульман‏ ‎очень ‎давно,‏ ‎ее ‎население ‎уже ‎в ‎достаточной‏ ‎степени ‎арабизировалось‏ ‎—‏ ‎населяющие ‎ее ‎правоверные‏ ‎платили ‎ушр.‏ ‎Однако ‎новообращенные ‎мусульмане ‎из‏ ‎числа‏ ‎бывших ‎неверных,‏ ‎населявшие ‎недавно‏ ‎завоеванные ‎регионы, ‎все ‎равно ‎платили‏ ‎харадж.‏ ‎Таким ‎образом,‏ ‎переход ‎в‏ ‎ислам ‎для ‎этих ‎людей ‎означал‏ ‎лишь‏ ‎отмену‏ ‎джизьи. ‎Более‏ ‎того, ‎если‏ ‎какой-нибудь ‎потомственный‏ ‎мусульманин‏ ‎из, ‎скажем,‏ ‎Багдада ‎переезжал ‎в ‎такой ‎регион‏ ‎и ‎покупал‏ ‎там‏ ‎землю ‎у ‎неверного‏ ‎— ‎он‏ ‎обязан ‎был ‎платить ‎с‏ ‎нее‏ ‎харадж, ‎и‏ ‎его ‎статус‏ ‎никак ‎ему ‎не ‎помогал. ‎В‏ ‎итоге‏ ‎харадж ‎как‏ ‎вид ‎налога,‏ ‎изначально ‎(как ‎и ‎джизья) ‎имевший‏ ‎религиозное‏ ‎обоснование,‏ ‎стал ‎сугубо‏ ‎территориальным, ‎что‏ ‎позволило ‎халифам‏ ‎набивать‏ ‎карманы, ‎почти‏ ‎как ‎прежде. ‎В ‎разных ‎мусульманских‏ ‎государствах ‎в‏ ‎разные‏ ‎времена ‎харадж ‎как‏ ‎вид ‎налога‏ ‎имел ‎свои ‎нюансы, ‎но‏ ‎общий‏ ‎его ‎смысл‏ ‎сохранялся ‎плюс-минус‏ ‎везде. ‎Спустя ‎несколько ‎веков, ‎когда‏ ‎турки-сельджуки‏ ‎захватили ‎власть‏ ‎на ‎землях‏ ‎халифата ‎и ‎основали ‎Османскую ‎империю,‏ ‎они,‏ ‎также‏ ‎будучи ‎мусульманами,‏ ‎сохранили ‎все‏ ‎арабские ‎налоговые‏ ‎практики.

Смутное‏ ‎время, ‎призрак‏ ‎свободы ‎на ‎коне

Теперь, ‎когда ‎мы‏ ‎разобрались ‎с‏ ‎разными‏ ‎непонятными ‎арабскими ‎словами,‏ ‎можно ‎возвращаться‏ ‎в ‎Валахию ‎начала ‎XV‏ ‎века.‏ ‎Итак, ‎военная‏ ‎авантюра ‎воеводы‏ ‎Михаила ‎закончилась, ‎мягко ‎говоря, ‎совсем‏ ‎не‏ ‎так, ‎как‏ ‎он ‎изначально‏ ‎планировал. ‎Вместо ‎возвращение ‎утраченных ‎еще‏ ‎его‏ ‎отцом‏ ‎территорий, ‎ему‏ ‎пришлось ‎отдавать‏ ‎туркам ‎новые,‏ ‎да‏ ‎еще ‎и‏ ‎— ‎выплачивать ‎харадж. ‎Тем ‎самым‏ ‎он ‎фактически‏ ‎был‏ ‎поставлен ‎на ‎положение‏ ‎подвластного ‎султану‏ ‎кафира ‎(неверного). ‎И ‎что‏ ‎сделал‏ ‎Михаил? ‎Просто‏ ‎взял, ‎и‏ ‎не ‎стал ‎платить ‎туркам ‎эту‏ ‎дань.‏ ‎Очень ‎вряд‏ ‎ли, ‎что‏ ‎это ‎была ‎банальная ‎скупость ‎—‏ ‎не‏ ‎в‏ ‎том ‎положении‏ ‎был ‎воевода,‏ ‎чтобы ‎вот‏ ‎так‏ ‎дерзить ‎султану.‏ ‎Вероятнее ‎всего, ‎он ‎просто ‎не‏ ‎смог ‎собрать‏ ‎нужную‏ ‎сумму. ‎Война ‎всегда‏ ‎стоит ‎больших‏ ‎денег, ‎а ‎проигранная ‎война‏ ‎увеличивает‏ ‎расходы ‎в‏ ‎несколько ‎раз,‏ ‎так ‎что ‎в ‎княжеской ‎казне‏ ‎в‏ ‎те ‎годы‏ ‎едва ‎ли‏ ‎водилось ‎что-то, ‎кроме ‎тараканов.

Вот ‎только‏ ‎какое‏ ‎султану‏ ‎дело ‎до‏ ‎чужого ‎горя?‏ ‎Ты ‎договор‏ ‎подписал?‏ ‎Подписал. ‎Харадж‏ ‎платить ‎обещал? ‎Обещал. ‎Ну ‎и‏ ‎где ‎мои‏ ‎деньги,‏ ‎собака ‎ты ‎неверная?‏ ‎А ‎раз‏ ‎не ‎платишь, ‎то ‎я…‏ ‎нет,‏ ‎не ‎пойду‏ ‎на ‎тебя‏ ‎войной, ‎это ‎просто ‎невыгодно. ‎Говорят,‏ ‎у‏ ‎тебя ‎там‏ ‎братец ‎сводный‏ ‎есть, ‎по ‎имени ‎Дан, ‎который‏ ‎спит‏ ‎и‏ ‎видит, ‎как‏ ‎бы ‎у‏ ‎тебя ‎трон‏ ‎отнять?‏ ‎Ну, ‎так‏ ‎вот ‎я ‎его ‎поддержу, ‎а‏ ‎еще ‎и‏ ‎денег‏ ‎ему ‎зашлю. ‎Он‏ ‎тебя ‎скинет‏ ‎и ‎убьет, ‎а ‎сам‏ ‎будет‏ ‎править ‎и‏ ‎исправно ‎платить‏ ‎мне ‎харадж.

Так ‎думал ‎«повелитель ‎мира»,‏ ‎раздувая‏ ‎пламя ‎гражданской‏ ‎войны ‎в‏ ‎Валахии. ‎А ‎теперь ‎в ‎очередной‏ ‎раз‏ ‎посмотрим‏ ‎на ‎карту‏ ‎и ‎сравним‏ ‎размеры ‎(и,‏ ‎соответственно,‏ ‎ресурсы) ‎Валахии‏ ‎и ‎Османской ‎империи. ‎Представьте, ‎что‏ ‎на ‎вас‏ ‎кидается‏ ‎мелкий, ‎но ‎задиристый‏ ‎хулиган, ‎а‏ ‎как ‎только ‎вы ‎хотите‏ ‎выписать‏ ‎ему ‎сдачи‏ ‎— ‎он‏ ‎тут ‎же ‎прячется ‎за ‎широкую‏ ‎спину‏ ‎приятеля-громилы. ‎Противостояние‏ ‎воеводы ‎Михаила‏ ‎с ‎его ‎сводным ‎братцем ‎Даном‏ ‎выглядело‏ ‎примерно‏ ‎так ‎же.‏ ‎Видя, ‎что‏ ‎за ‎дерзким‏ ‎претендентом‏ ‎стоят ‎турки,‏ ‎на ‎его ‎сторону ‎начали ‎переходить‏ ‎вчерашние ‎сторонники‏ ‎Михаила,‏ ‎и ‎вскоре ‎князь‏ ‎оказался ‎в‏ ‎меньшинстве. ‎Летом ‎1420 ‎года‏ ‎армии‏ ‎воеводы ‎и‏ ‎претендента ‎встретились‏ ‎на ‎поле ‎битвы, ‎чтобы ‎раз‏ ‎и‏ ‎навсегда ‎закрыть‏ ‎все ‎вопросы.‏ ‎Был ‎жестокий ‎бой, ‎завершившийся ‎разгромом‏ ‎Михаила.‏ ‎Сам‏ ‎он ‎погиб,‏ ‎и ‎вместе‏ ‎с ‎ним,‏ ‎казалось,‏ ‎погибла ‎мечта‏ ‎его ‎отца, ‎Мирчи ‎Старого, ‎о‏ ‎сильной ‎Валахии.

Почему‏ ‎«погибла»?‏ ‎Потому ‎что ‎смерть‏ ‎Михаила ‎не‏ ‎привела ‎к ‎окончанию ‎гражданской‏ ‎войны.‏ ‎Да, ‎в‏ ‎рамках ‎привычной‏ ‎для ‎нас ‎логики ‎все ‎должно‏ ‎было‏ ‎выглядеть ‎так:‏ ‎Дан ‎(при‏ ‎поддержке ‎турок) ‎побеждает ‎и ‎убивает‏ ‎Михаила,‏ ‎после‏ ‎чего ‎узурпирует‏ ‎трон ‎и‏ ‎приводит ‎княжество‏ ‎к‏ ‎состоянию ‎мира‏ ‎и ‎спокойствия, ‎восстанавливая ‎разрушенную ‎экономику.‏ ‎Проблема ‎была‏ ‎только‏ ‎в ‎том, ‎что‏ ‎в ‎Валахии‏ ‎существовала ‎гибридная ‎система ‎наследования,‏ ‎которую‏ ‎можно ‎назвать‏ ‎выборно-наследственной. ‎В‏ ‎переводе ‎на ‎человеческий ‎язык ‎это‏ ‎означало,‏ ‎что ‎претендовать‏ ‎на ‎княжеский‏ ‎престол ‎могли ‎все ‎мужчины ‎из‏ ‎рода‏ ‎Басарабов,‏ ‎причем ‎не‏ ‎только ‎законнорожденные‏ ‎дети ‎умершего‏ ‎воеводы‏ ‎и ‎его‏ ‎братья, ‎но ‎и ‎бастарды. ‎Единственным‏ ‎условием ‎было‏ ‎отсутствие‏ ‎физических ‎дефектов ‎—‏ ‎князь ‎не‏ ‎мог ‎быть ‎слепым, ‎увечным‏ ‎или‏ ‎патологически ‎уродливым.‏ ‎Естественно, ‎там‏ ‎этих ‎кандидатов ‎набиралась ‎просто ‎целая‏ ‎толпа,‏ ‎и ‎первые‏ ‎случаи ‎междоусобной‏ ‎поножовщины ‎обычно ‎начинались ‎еще ‎задолго‏ ‎до‏ ‎того,‏ ‎как ‎правящий‏ ‎воевода ‎начинал‏ ‎чувствовать ‎недомогание.

Причем‏ ‎«поножовщина»‏ ‎— ‎в‏ ‎буквальном ‎смысле, ‎потому ‎что ‎при‏ ‎такой ‎системе‏ ‎мало‏ ‎было ‎просто ‎разбить‏ ‎соперника ‎на‏ ‎поле ‎боя. ‎Ну, ‎разобьешь‏ ‎—‏ ‎и ‎что?‏ ‎Он ‎к‏ ‎венграм ‎убежит ‎или ‎к ‎туркам,‏ ‎получит‏ ‎от ‎них‏ ‎денег, ‎соберет‏ ‎новое ‎войско, ‎и ‎тебе ‎опять‏ ‎придется‏ ‎с‏ ‎ним ‎воевать.‏ ‎Оппонента ‎нужно‏ ‎было ‎гарантированно‏ ‎вывести‏ ‎из ‎игры.‏ ‎Наиболее ‎гуманные ‎наследники ‎своих ‎врагов‏ ‎насильно ‎постригали‏ ‎в‏ ‎монахи. ‎Правда, ‎при‏ ‎таком ‎раскладе‏ ‎всегда ‎оставался ‎риск, ‎что‏ ‎оппонент‏ ‎сбежит ‎из‏ ‎монастыря ‎и‏ ‎снова ‎включится ‎в ‎борьбу. ‎Так‏ ‎было,‏ ‎например, ‎со‏ ‎сводным ‎братом‏ ‎Влада ‎III ‎Дракулы ‎— ‎Владом‏ ‎IV,‏ ‎которого‏ ‎за ‎такой‏ ‎фокус ‎так‏ ‎и ‎прозвали‏ ‎Владом‏ ‎Монахом. ‎Более‏ ‎жестокие ‎и ‎прагматичные ‎своих ‎соперников‏ ‎уродовали. ‎Ослепляли,‏ ‎например,‏ ‎или ‎нос ‎могли‏ ‎отрезать. ‎И‏ ‎получалось ‎так, ‎что ‎ты‏ ‎его‏ ‎и ‎не‏ ‎убил, ‎то‏ ‎есть ‎каинов ‎грех ‎братоубийства ‎на‏ ‎душу‏ ‎не ‎взял,‏ ‎и, ‎вместе‏ ‎с ‎этим, ‎гарантированно ‎вывел ‎из‏ ‎«предвыборной‏ ‎гонки».‏ ‎Вот ‎что‏ ‎такое ‎настоящая‏ ‎политика!

Когда ‎правящий‏ ‎воевода‏ ‎погибал ‎в‏ ‎бою ‎или ‎умирал ‎своей ‎смертью,‏ ‎те ‎потенциальные‏ ‎наследники,‏ ‎которые ‎соответствовали ‎критериям‏ ‎отбора ‎(были‏ ‎Басарабами ‎и ‎не ‎были‏ ‎калеками),‏ ‎заявляли ‎о‏ ‎своем ‎праве‏ ‎на ‎престол ‎(это ‎делали ‎далеко‏ ‎не‏ ‎все, ‎многие‏ ‎благоразумно ‎отказывались‏ ‎от ‎притязаний, ‎чтобы ‎целее ‎быть).‏ ‎После‏ ‎чего‏ ‎собиралась ‎целая‏ ‎комиссия, ‎которая‏ ‎должна ‎была‏ ‎провести‏ ‎медосмотр ‎всех‏ ‎наследников ‎и ‎подтвердить, ‎что ‎они‏ ‎не ‎имеют‏ ‎увечий‏ ‎и, ‎главное, ‎являются‏ ‎теми, ‎за‏ ‎кого ‎себя ‎выдают. ‎Ну,‏ ‎просто‏ ‎чтобы ‎какого-нибудь‏ ‎самозванца ‎нечаянно‏ ‎не ‎выбрали. ‎Для ‎того, ‎чтобы‏ ‎подтвердить‏ ‎личности ‎княжичей,‏ ‎их ‎матери‏ ‎и ‎ближайшие ‎родственники ‎составляли ‎подробные‏ ‎письма,‏ ‎где‏ ‎перечисляли ‎все‏ ‎их ‎родинки‏ ‎и ‎прочие‏ ‎физиологические‏ ‎особенности. ‎Также‏ ‎отличительной ‎чертой ‎могла ‎быть ‎маленькая‏ ‎татуировка ‎—‏ ‎например,‏ ‎в ‎виде ‎месяца‏ ‎или ‎солнца,‏ ‎— ‎которую ‎младенцу ‎делали‏ ‎вскоре‏ ‎после ‎рождения,‏ ‎чтобы ‎его,‏ ‎не ‎приведи ‎Господь, ‎не ‎подменили.

Как‏ ‎только‏ ‎личности ‎всех‏ ‎претендентов ‎подтверждались,‏ ‎происходили ‎выборы. ‎А ‎кто ‎должен‏ ‎был‏ ‎выбирать?‏ ‎Конечно ‎же,‏ ‎«лучшие ‎люди»‏ ‎страны, ‎и‏ ‎именно‏ ‎— ‎та‏ ‎самая ‎родовитая ‎аристократия, ‎которую ‎столь‏ ‎усердно ‎давил‏ ‎Мирча‏ ‎Старый ‎и ‎которую‏ ‎впоследствии ‎продолжит‏ ‎давить ‎Влад ‎Дракула. ‎Если‏ ‎прижать‏ ‎аристократию ‎к‏ ‎ногтю, ‎можно‏ ‎сделать ‎выборы ‎простой ‎формальностью, ‎а‏ ‎власть‏ ‎— ‎наследственной.‏ ‎Что, ‎в‏ ‎частности, ‎тот ‎же ‎Мирча ‎и‏ ‎попытался‏ ‎сделать,‏ ‎еще ‎при‏ ‎жизни ‎обеспечив‏ ‎трон ‎своему‏ ‎сыну‏ ‎Михаилу. ‎То‏ ‎есть ‎вполне ‎типичный ‎процесс ‎укрепления‏ ‎центральной ‎власти‏ ‎и‏ ‎дрейф ‎в ‎сторону‏ ‎абсолютизма. ‎Обычное‏ ‎дело ‎для ‎тогдашней ‎Европы‏ ‎—‏ ‎в ‎соседних‏ ‎державах ‎происходило‏ ‎плюс-минус ‎то ‎же ‎самое.

А ‎вот‏ ‎«Миша»‏ ‎проэтосамил ‎все,‏ ‎что ‎оставил‏ ‎ему ‎папенька, ‎да ‎еще ‎и‏ ‎сам‏ ‎погиб.‏ ‎Авторитет ‎покойного‏ ‎Мирчи ‎был‏ ‎настолько ‎силен,‏ ‎что‏ ‎его ‎хватило‏ ‎еще ‎на ‎то, ‎чтобы ‎новым‏ ‎воеводой ‎выбрали‏ ‎княжича‏ ‎Раду, ‎брата ‎новопреставленного‏ ‎Михаила. ‎Вот‏ ‎и ‎получилось ‎так, ‎что‏ ‎братец‏ ‎Дан, ‎вроде‏ ‎как, ‎войну-то‏ ‎выиграл, ‎а ‎трон ‎— ‎не‏ ‎получил.‏ ‎А ‎раз‏ ‎так ‎—‏ ‎то ‎вот ‎вам ‎еще ‎десять‏ ‎годочков‏ ‎гражданской‏ ‎войны.

Несколько ‎раз‏ ‎Дан ‎захватывал‏ ‎власть ‎и‏ ‎прогонял‏ ‎Раду, ‎затем‏ ‎тот ‎возвращался ‎и ‎уже ‎прогонял‏ ‎Дана. ‎На‏ ‎все‏ ‎это ‎с ‎интересом‏ ‎смотрели ‎соседи,‏ ‎турки ‎и ‎венгры, ‎помогавшие‏ ‎то‏ ‎одному, ‎то‏ ‎другому, ‎и‏ ‎взамен ‎требовавшие ‎новые ‎и ‎новые‏ ‎уступки.‏ ‎Из ‎богатой‏ ‎и ‎сильной‏ ‎региональной ‎державы, ‎каковой ‎она ‎была‏ ‎при‏ ‎Мирче‏ ‎Старом, ‎Валахия‏ ‎превратилась ‎в‏ ‎натуральное ‎«дикое‏ ‎поле»,‏ ‎где ‎власть‏ ‎менялась ‎чуть ‎ли ‎не ‎каждый‏ ‎год. ‎В‏ ‎конце‏ ‎концов, ‎из ‎эпохи‏ ‎гражданских ‎войн‏ ‎княжество ‎вышло ‎в ‎интересном‏ ‎статусе.‏ ‎С ‎одной‏ ‎стороны, ‎воевода‏ ‎был ‎прямым ‎вассалом ‎венгерского ‎короля,‏ ‎а‏ ‎с ‎другой‏ ‎— ‎обязан‏ ‎был ‎платить ‎харадж ‎турецкому ‎султану‏ ‎и‏ ‎отправлять‏ ‎к ‎нему‏ ‎своих ‎детей‏ ‎в ‎качестве‏ ‎заложников.

Быть‏ ‎слугой ‎двух‏ ‎господ ‎весело ‎и ‎интересно ‎только‏ ‎в ‎комедии‏ ‎Карло‏ ‎Гольдони. ‎В ‎политических‏ ‎реалиях ‎Европы‏ ‎XV ‎века ‎это ‎означало‏ ‎даже‏ ‎не ‎выбирать‏ ‎между ‎двумя‏ ‎пресловутыми ‎стульями ‎с ‎разным ‎интересным,‏ ‎а‏ ‎сесть ‎на‏ ‎оба ‎сразу.‏ ‎Без ‎смазки. ‎У ‎тебя ‎и‏ ‎с‏ ‎севера,‏ ‎и ‎с‏ ‎юга ‎—‏ ‎по ‎большому‏ ‎и‏ ‎могущественному ‎соседу,‏ ‎и ‎каждому ‎из ‎них ‎ты‏ ‎обязан ‎клятвой,‏ ‎а‏ ‎это ‎значит, ‎что‏ ‎каждый ‎из‏ ‎них ‎будет ‎от ‎тебя‏ ‎чего-то‏ ‎требовать. ‎При‏ ‎этом, ‎они‏ ‎еще ‎и ‎между ‎собой ‎могут‏ ‎воевать,‏ ‎буквально ‎вынуждая‏ ‎тебя ‎выбирать‏ ‎сторону. ‎Угодил ‎одному ‎— ‎рассердил‏ ‎другого.‏ ‎Со‏ ‎всеми ‎вытекающими‏ ‎последствиями.

И ‎здесь‏ ‎бы ‎взять,‏ ‎и‏ ‎сказать, ‎что‏ ‎вот ‎пришел ‎Влад ‎III, ‎он‏ ‎же ‎Цепеш,‏ ‎он‏ ‎же ‎Дракула. ‎Он‏ ‎же ‎—‏ ‎внук ‎того ‎самого ‎Мирчи‏ ‎Старого.‏ ‎Пришел ‎—‏ ‎и ‎прекратил‏ ‎это ‎безобразие. ‎Но ‎— ‎нет.‏ ‎Даже‏ ‎Дракула, ‎при‏ ‎всей ‎своей‏ ‎былинной ‎суровости, ‎дважды ‎терял ‎княжеский‏ ‎престол,‏ ‎был‏ ‎вынужден ‎бежать,‏ ‎чтобы ‎вернуться‏ ‎спустя ‎годы.‏ ‎Да‏ ‎и ‎впервые-то‏ ‎он ‎стал ‎воеводой ‎не ‎иначе,‏ ‎как ‎при‏ ‎помощи‏ ‎турок, ‎которые ‎дали‏ ‎ему ‎войска,‏ ‎с ‎помощью ‎которых ‎Влад‏ ‎в‏ ‎1448 ‎году‏ ‎прогнал ‎предыдущего‏ ‎воеводу ‎(к ‎слову ‎— ‎сына‏ ‎того‏ ‎самого ‎Дана).‏ ‎Это ‎случилось‏ ‎осенью, ‎а ‎в ‎начале ‎зимы‏ ‎бежать‏ ‎из‏ ‎Валахии ‎пришлось‏ ‎уже ‎самому‏ ‎Дракуле. ‎Первое‏ ‎правление‏ ‎не ‎продлилось‏ ‎и ‎трех ‎месяцев.

Вообще, ‎если ‎суммировать‏ ‎все ‎время‏ ‎княжения‏ ‎Влада ‎Дракулы ‎в‏ ‎период ‎с‏ ‎1448 ‎года ‎по ‎1476-й‏ ‎(первый‏ ‎и ‎последний‏ ‎годы ‎в‏ ‎его ‎жизни, ‎когда ‎он ‎носил‏ ‎титул‏ ‎воеводы), ‎то‏ ‎получится, ‎что‏ ‎за ‎эти ‎28 ‎лет ‎Влад‏ ‎III‏ ‎был‏ ‎воеводой ‎в‏ ‎общей ‎сложности…‏ ‎меньше ‎семи‏ ‎лет.‏ ‎За ‎три‏ ‎«подхода». ‎Все ‎остальное ‎время ‎он‏ ‎либо ‎скрывался‏ ‎от‏ ‎врагов, ‎либо ‎боролся‏ ‎за ‎престол.‏ ‎Да, ‎тот ‎легендарный ‎Дракула,‏ ‎самый‏ ‎знаменитый ‎князь‏ ‎Валахии ‎в‏ ‎истории, ‎правил ‎всего ‎шесть ‎с‏ ‎лишним‏ ‎лет. ‎Однако‏ ‎и ‎этого‏ ‎времени ‎ему ‎хватило, ‎чтобы ‎навсегда‏ ‎войти‏ ‎в‏ ‎историю, ‎хотя‏ ‎при ‎нем‏ ‎Валахия ‎даже‏ ‎близко‏ ‎не ‎вернулась‏ ‎к ‎тому ‎могуществу, ‎которым ‎обладала‏ ‎при ‎Мирче‏ ‎Старом.‏ ‎Но ‎он ‎очень‏ ‎старался, ‎и‏ ‎об ‎этом ‎мы ‎поговорим‏ ‎в‏ ‎следующий ‎раз,‏ ‎ибо ‎наше‏ ‎путешествие ‎только ‎начинается.

Продолжение ‎следует…

Читать: 20+ мин
logo Историк Александр Свистунов

Религиозные войны во Франции: За веру, за народ и за деньги! ⁠⁠

Религиозные ‎войны,‏ ‎раздиравшие ‎Францию ‎почти ‎четыре ‎десятилетия,‏ ‎стали ‎одним‏ ‎из‏ ‎самых ‎кровопролитных ‎и‏ ‎разрушительных ‎периодов‏ ‎в ‎ее ‎истории. ‎Хотя‏ ‎их‏ ‎и ‎называют‏ ‎религиозными, ‎за‏ ‎фасадом ‎религиозного ‎противостояния ‎скрывались ‎политические‏ ‎амбиции,‏ ‎экономические ‎проблемы‏ ‎и ‎личная‏ ‎неприязнь. ‎Часто ‎невозможно ‎сказать ‎точно,‏ ‎что‏ ‎толкнуло‏ ‎французов ‎взяться‏ ‎за ‎оружие‏ ‎— ‎вера,‏ ‎жажда‏ ‎власти ‎или‏ ‎просто ‎желание ‎наживы.

Протестантизм ‎набирает ‎силу,‏ ‎а ‎король‏ ‎умирает

Несмотря‏ ‎на ‎то, ‎что‏ ‎король ‎Генрих‏ ‎II ‎(1547-1559) ‎считался ‎ревностным‏ ‎католиком,‏ ‎протестантизм ‎во‏ ‎Франции ‎при‏ ‎нем ‎расцветал. ‎К ‎1560 ‎году‏ ‎гугеноты,‏ ‎как ‎называли‏ ‎французских ‎протестантов,‏ ‎составляли ‎уже ‎около ‎10% ‎населения‏ ‎—‏ ‎примерно‏ ‎1,6 ‎миллиона‏ ‎человек. ‎Протестантизм‏ ‎был ‎особенно‏ ‎популярен‏ ‎среди ‎горожан,‏ ‎и ‎большинство ‎гугенотов ‎проживало ‎в‏ ‎городах, ‎преимущественно‏ ‎на‏ ‎юго-западе ‎Франции.

Справка: ‎мы‏ ‎до ‎сих‏ ‎пор ‎не ‎знаем, ‎откуда‏ ‎именно‏ ‎произошло ‎понятие‏ ‎«гугенот». ‎Одни‏ ‎ученые ‎считают, ‎что ‎это ‎«офранцуженное»‏ ‎произношение‏ ‎немецкого ‎слова‏ ‎«eidgenossen» ‎(«союзники»,‏ ‎«конфедераты»), ‎которое ‎использовалось ‎для ‎обозначения‏ ‎швейцарских‏ ‎протестантов.‏ ‎Некоторые ‎исследователи‏ ‎полагают, ‎что‏ ‎слово ‎происходит‏ ‎от‏ ‎нидерландского ‎выражения‏ ‎«Huis ‎Genootschap» ‎(«домашнее ‎общество»), ‎которое‏ ‎использовалось ‎для‏ ‎обозначения‏ ‎тайных ‎собраний ‎протестантов.‏ ‎Самая ‎распространенная‏ ‎версия ‎связывает ‎слово ‎«гугеноты»‏ ‎с‏ ‎именем ‎женевского‏ ‎патриция ‎Безольда‏ ‎Эйгена, ‎известного ‎как ‎«Король ‎Гюг».‏ ‎Он‏ ‎был ‎одним‏ ‎из ‎лидеров‏ ‎республиканской ‎партии ‎в ‎Женеве ‎и‏ ‎ярым‏ ‎сторонником‏ ‎реформации. ‎Его‏ ‎имя, ‎возможно,‏ ‎трансформировалось ‎в‏ ‎«Гюгоноты»,‏ ‎а ‎затем‏ ‎в ‎«Гугеноты». ‎Ни ‎одна ‎из‏ ‎гипотез ‎до‏ ‎сих‏ ‎пор ‎не ‎признана‏ ‎в ‎качестве‏ ‎официальной.

Важную ‎роль ‎в ‎грядущих‏ ‎войнах‏ ‎сыграло ‎то,‏ ‎что ‎многие‏ ‎французские ‎дворяне ‎приняли ‎протестантизм, ‎в‏ ‎том‏ ‎числе ‎и‏ ‎представители ‎высшей‏ ‎аристократии. ‎Трое ‎племянников ‎коннетабля ‎Анн‏ ‎де‏ ‎Монморанси‏ ‎стали ‎видными‏ ‎лидерами ‎гугенотов,‏ ‎особенно ‎Гаспар‏ ‎де‏ ‎Колиньи, ‎которого‏ ‎Генрих ‎II ‎назначил ‎адмиралом ‎в‏ ‎1552 ‎году.‏ ‎Еще‏ ‎более ‎высокое ‎положение‏ ‎занимали ‎Антуан‏ ‎де ‎Бурбон ‎и ‎его‏ ‎брат‏ ‎Людовик ‎де‏ ‎Конде, ‎принцы‏ ‎крови, ‎то ‎есть ‎члены ‎королевской‏ ‎семьи.‏ ‎Антуан ‎женился‏ ‎на ‎Жанне‏ ‎д’Альбре, ‎королеве ‎Наварры, ‎которая ‎обратила‏ ‎его‏ ‎в‏ ‎протестантизм, ‎но‏ ‎он ‎не‏ ‎отличался ‎твердостью‏ ‎убеждений‏ ‎и ‎часто‏ ‎колебался. ‎Конде ‎же ‎был ‎ревностным‏ ‎и ‎бескомпромиссным‏ ‎протестантом.

В‏ ‎апреле ‎1559 ‎года‏ ‎Генрих ‎II‏ ‎заключил ‎мир ‎с ‎испанским‏ ‎королем‏ ‎Филиппом ‎II,‏ ‎положив ‎конец‏ ‎долгой ‎и ‎изнурительной ‎войне. ‎Обоим‏ ‎королям‏ ‎нужен ‎был‏ ‎мир, ‎чтобы‏ ‎бороться ‎с ‎набирающим ‎силу ‎протестантизмом.‏ ‎Для‏ ‎Филиппа‏ ‎это ‎было‏ ‎особенно ‎важно,‏ ‎так ‎как‏ ‎его‏ ‎нидерландские ‎провинции‏ ‎уже ‎полыхали ‎восстанием. ‎Но ‎мир‏ ‎с ‎Испанией‏ ‎неожиданно‏ ‎приблизил ‎религиозные ‎войны‏ ‎во ‎Франции.‏ ‎Во-первых, ‎множество ‎солдат, ‎вернувшихся‏ ‎с‏ ‎войны, ‎остались‏ ‎без ‎дела‏ ‎и ‎денег. ‎Военные ‎действия ‎и‏ ‎грабежи‏ ‎маскировали ‎экономические‏ ‎проблемы ‎страны,‏ ‎но ‎с ‎наступлением ‎мира ‎они‏ ‎стали‏ ‎очевидны.‏ ‎Инфляция ‎и‏ ‎экономический ‎спад‏ ‎ударили ‎по‏ ‎карманам‏ ‎дворян, ‎и‏ ‎многие ‎из ‎них ‎были ‎готовы‏ ‎вновь ‎взяться‏ ‎за‏ ‎оружие, ‎чтобы ‎поправить‏ ‎свое ‎положение.‏ ‎Во-вторых, ‎в ‎июле ‎1559‏ ‎года‏ ‎Генрих ‎II‏ ‎трагически ‎погиб‏ ‎на ‎турнире, ‎устроенном ‎в ‎честь‏ ‎заключения‏ ‎мира. ‎Генрих‏ ‎II ‎был‏ ‎популярным ‎королем, ‎который ‎пользовался ‎авторитетом‏ ‎среди‏ ‎дворянства.‏ ‎Он ‎разделял‏ ‎их ‎интересы‏ ‎и ‎предоставлял‏ ‎им‏ ‎возможность ‎добывать‏ ‎славу ‎и ‎богатство ‎на ‎войне.‏ ‎Вполне ‎вероятно,‏ ‎что‏ ‎если ‎бы ‎он‏ ‎остался ‎жив,‏ ‎то ‎Франции ‎удалось ‎бы‏ ‎избежать‏ ‎кровопролития.

Заговор, ‎резня‏ ‎и ‎начало‏ ‎войны

Новым ‎королем ‎стал ‎пятнадцатилетний ‎Франциск‏ ‎II,‏ ‎женатый ‎на‏ ‎Марии ‎Стюарт,‏ ‎королеве ‎Шотландии. ‎Франциск ‎II ‎передал‏ ‎власть‏ ‎своим‏ ‎дядям ‎—‏ ‎Франсуа, ‎герцогу‏ ‎Гизу, ‎и‏ ‎Шарлю,‏ ‎кардиналу ‎Лотарингскому.‏ ‎Гизы ‎были ‎ревностными ‎католиками ‎и‏ ‎намеревались ‎использовать‏ ‎свою‏ ‎власть ‎для ‎защиты‏ ‎католической ‎церкви‏ ‎и ‎укрепления ‎позиций ‎своего‏ ‎рода.‏ ‎Коннетабль ‎Монморанси‏ ‎впал ‎в‏ ‎немилость ‎и ‎удалился ‎от ‎двора,‏ ‎а‏ ‎его ‎племянники‏ ‎потеряли ‎свое‏ ‎влияние. ‎Когда ‎Антуан ‎де ‎Бурбон‏ ‎прибыл‏ ‎ко‏ ‎двору, ‎он‏ ‎обнаружил, ‎что‏ ‎Гизы ‎отодвинули‏ ‎его‏ ‎и ‎его‏ ‎брата ‎на ‎второй ‎план, ‎несмотря‏ ‎на ‎их‏ ‎статус‏ ‎принцев ‎крови. ‎Это‏ ‎оскорбило ‎Конде,‏ ‎и ‎он ‎организовал ‎заговор‏ ‎с‏ ‎целью ‎отстранить‏ ‎Гизов ‎от‏ ‎власти ‎и ‎взять ‎молодого ‎короля‏ ‎под‏ ‎свой ‎контроль.‏ ‎К ‎заговору‏ ‎присоединились ‎около ‎пятисот ‎дворян, ‎в‏ ‎основном‏ ‎гугенотов.‏ ‎Однако ‎один‏ ‎из ‎заговорщиков‏ ‎предал ‎их,‏ ‎и‏ ‎правительство ‎было‏ ‎готово ‎к ‎выступлению. ‎В ‎марте‏ ‎1560 ‎года‏ ‎заговорщики‏ ‎попытались ‎захватить ‎королевский‏ ‎замок ‎Амбуаз,‏ ‎но ‎были ‎разбиты. ‎Около‏ ‎трехсот‏ ‎человек ‎были‏ ‎убиты ‎или‏ ‎казнены ‎за ‎государственную ‎измену. ‎Это‏ ‎событие‏ ‎получило ‎название‏ ‎«заговор ‎Амбуаза».

Конде‏ ‎был ‎осужден ‎за ‎измену, ‎но‏ ‎избежал‏ ‎наказания‏ ‎благодаря ‎смерти‏ ‎Франциска ‎II‏ ‎в ‎декабре‏ ‎1560‏ ‎года. ‎Новым‏ ‎королем ‎стал ‎его ‎десятилетний ‎брат‏ ‎Карл ‎IX,‏ ‎и‏ ‎регентом ‎при ‎нем‏ ‎была ‎назначена‏ ‎его ‎мать, ‎Екатерина ‎Медичи.‏ ‎Ее‏ ‎главной ‎целью‏ ‎было ‎сохранение‏ ‎власти ‎своего ‎сына. ‎Хотя ‎она‏ ‎и‏ ‎была ‎католичкой,‏ ‎она ‎была‏ ‎готова ‎пойти ‎на ‎уступки ‎гугенотам,‏ ‎чтобы‏ ‎не‏ ‎допустить ‎анархии‏ ‎и ‎гражданской‏ ‎войны. ‎Она‏ ‎созвала‏ ‎национальный ‎собор‏ ‎французского ‎духовенства ‎в ‎надежде ‎найти‏ ‎компромисс ‎с‏ ‎кальвинистами,‏ ‎но ‎коллоквиум ‎в‏ ‎Пуасси, ‎состоявшийся‏ ‎в ‎сентябре ‎1561 ‎года,‏ ‎не‏ ‎привел ‎к‏ ‎согласию ‎по‏ ‎вопросам ‎вероучения. ‎Шанс ‎избежать ‎гражданской‏ ‎войны‏ ‎был ‎упущен.

Началом‏ ‎религиозных ‎войн‏ ‎считают ‎резню ‎в ‎Васси, ‎хотя‏ ‎религиозные‏ ‎столкновения‏ ‎происходили ‎и‏ ‎раньше. ‎В‏ ‎марте ‎1562‏ ‎года‏ ‎герцог ‎Гиз‏ ‎ехал ‎ко ‎двору ‎в ‎сопровождении‏ ‎своего ‎отряда.‏ ‎Остановившись‏ ‎на ‎ночлег ‎в‏ ‎городке ‎Васси‏ ‎в ‎Шампани, ‎он ‎был‏ ‎разгневан,‏ ‎услышав ‎утром‏ ‎пение ‎псалмов‏ ‎гугенотами, ‎собравшимися ‎на ‎богослужение ‎в‏ ‎амбаре.‏ ‎Он ‎послал‏ ‎своих ‎людей‏ ‎разогнать ‎их, ‎и ‎началась ‎драка.‏ ‎Вскоре‏ ‎в‏ ‎нее ‎ввязались‏ ‎и ‎остальные‏ ‎люди ‎Гиза,‏ ‎и‏ ‎в ‎результате‏ ‎около ‎тридцати ‎гугенотов ‎были ‎убиты.

Это‏ ‎событие ‎стало‏ ‎искрой,‏ ‎из ‎которой ‎разгорелось‏ ‎пламя ‎войны.‏ ‎Гугеноты ‎были ‎готовы ‎к‏ ‎ней.‏ ‎Уже ‎через‏ ‎месяц ‎Конде‏ ‎захватил ‎Руан ‎в ‎Нормандии, ‎и‏ ‎многие‏ ‎другие ‎города‏ ‎перешли ‎на‏ ‎сторону ‎гугенотов. ‎Екатерина ‎Медичи ‎вернула‏ ‎Монморанси‏ ‎ко‏ ‎двору, ‎и‏ ‎он ‎вместе‏ ‎с ‎Гизом‏ ‎и‏ ‎маршалом ‎Сент-Андре‏ ‎составили ‎католическую ‎триумвират, ‎который ‎возглавил‏ ‎борьбу ‎с‏ ‎гугенотами.‏ ‎Это ‎выглядело ‎довольно‏ ‎странно, ‎учитывая,‏ ‎что ‎племянники ‎Монморанси ‎были‏ ‎лидерами‏ ‎гугенотов. ‎Триумвират‏ ‎располагал ‎королевской‏ ‎армией ‎и ‎казной, ‎что ‎давало‏ ‎им‏ ‎возможность ‎нанимать‏ ‎швейцарских ‎наемников,‏ ‎лучшую ‎пехоту ‎того ‎времени. ‎Армия‏ ‎гугенотов‏ ‎же‏ ‎состояла ‎в‏ ‎основном ‎из‏ ‎добровольцев, ‎в‏ ‎том‏ ‎числе ‎многих‏ ‎немецких ‎лютеран. ‎Основной ‎ударной ‎силой‏ ‎гугенотов ‎была‏ ‎легкая‏ ‎кавалерия, ‎вооруженная ‎пистолетами‏ ‎— ‎рейтары.‏ ‎Современники ‎отмечали ‎хорошую ‎дисциплину‏ ‎и‏ ‎высокий ‎боевой‏ ‎дух ‎гугенотской‏ ‎армии ‎в ‎начале ‎войны.

В ‎июле‏ ‎1562‏ ‎года ‎католическая‏ ‎армия ‎осадила‏ ‎Руан. ‎Английская ‎королева ‎Елизавета ‎I‏ ‎отправила‏ ‎шесть‏ ‎тысяч ‎солдат‏ ‎на ‎помощь‏ ‎гугенотам, ‎но‏ ‎это‏ ‎не ‎помогло.‏ ‎В ‎октябре ‎Руан ‎был ‎взят.‏ ‎Во ‎время‏ ‎штурма‏ ‎погиб ‎Антуан ‎де‏ ‎Бурбон, ‎который‏ ‎к ‎тому ‎времени ‎перешел‏ ‎на‏ ‎сторону ‎католиков.‏ ‎Конде, ‎собравший‏ ‎армию ‎для ‎снятия ‎осады ‎Руана,‏ ‎после‏ ‎его ‎падения‏ ‎попытался ‎вернуть‏ ‎город. ‎В ‎декабре ‎1562 ‎года‏ ‎его‏ ‎армия‏ ‎столкнулась ‎с‏ ‎армией ‎Монморанси‏ ‎при ‎Дрё,‏ ‎между‏ ‎Руаном ‎и‏ ‎Парижем.

Дым ‎пороха ‎при ‎Дрё: ‎новая‏ ‎тактика ‎и‏ ‎плененные‏ ‎полководцы

Битва ‎при ‎Дрё,‏ ‎которую ‎с‏ ‎небольшим ‎перевесом ‎выиграли ‎католики,‏ ‎примечательна‏ ‎по ‎нескольким‏ ‎причинам. ‎Во-первых,‏ ‎Конде ‎допустил ‎грубую ‎ошибку, ‎не‏ ‎проведя‏ ‎разведку. ‎Он‏ ‎узнал ‎о‏ ‎приближении ‎противника ‎только ‎тогда, ‎когда‏ ‎его‏ ‎авангард‏ ‎попал ‎под‏ ‎обстрел ‎католической‏ ‎артиллерии. ‎Во-вторых,‏ ‎это‏ ‎было ‎первое‏ ‎за ‎сто ‎лет ‎сражение, ‎в‏ ‎котором ‎французы‏ ‎сражались‏ ‎друг ‎с ‎другом.‏ ‎Нежелание ‎стрелять‏ ‎в ‎соотечественников ‎привело ‎к‏ ‎тому,‏ ‎что ‎битва‏ ‎началась ‎лишь‏ ‎через ‎несколько ‎часов ‎после ‎встречи‏ ‎армий.‏ ‎В-третьих, ‎в‏ ‎этой ‎битве‏ ‎немецкие ‎рейтары ‎(кавалеристы, ‎вооруженные ‎пистолетами),‏ ‎сражавшиеся‏ ‎на‏ ‎стороне ‎гугенотов,‏ ‎впервые ‎применили‏ ‎новую ‎тактику‏ ‎—‏ ‎караколь ‎(«улитка»‏ ‎по-итальянски). ‎Они ‎выстраивались ‎в ‎несколько‏ ‎нерегулярных ‎шеренг‏ ‎и‏ ‎двигались ‎на ‎врага.‏ ‎Подъехав ‎на‏ ‎расстояние ‎двадцати ‎ярдов, ‎они‏ ‎разворачивали‏ ‎лошадей ‎и‏ ‎стреляли ‎из‏ ‎пистолетов ‎сбоку. ‎Затем ‎они ‎отходили‏ ‎в‏ ‎тыл, ‎чтобы‏ ‎перезарядить ‎оружие,‏ ‎а ‎следующая ‎шеренга ‎повторяла ‎тот‏ ‎же‏ ‎маневр.‏ ‎Хотя ‎точность‏ ‎стрельбы ‎из‏ ‎пистолета ‎с‏ ‎движущейся‏ ‎лошади ‎была‏ ‎невысокой, ‎караколь ‎оказался ‎довольно ‎эффективным‏ ‎против ‎тяжеловооруженных‏ ‎копейщиков‏ ‎католической ‎армии, ‎которые‏ ‎представляли ‎собой‏ ‎большую ‎и ‎медленную ‎мишень.‏ ‎В‏ ‎результате ‎многие‏ ‎французские ‎дворяне‏ ‎стали ‎рейтарами, ‎так ‎как ‎этот‏ ‎род‏ ‎кавалерии ‎был‏ ‎гораздо ‎дешевле‏ ‎в ‎содержании. ‎Наконец, ‎в ‎битве‏ ‎при‏ ‎Дрё‏ ‎оба ‎командующих,‏ ‎Конде ‎и‏ ‎Монморанси, ‎попали‏ ‎в‏ ‎плен ‎к‏ ‎противнику, ‎что ‎является ‎уникальным ‎случаем‏ ‎в ‎военной‏ ‎истории.‏ ‎Маршал ‎Сент-Андре ‎тоже‏ ‎был ‎взят‏ ‎в ‎плен, ‎но ‎один‏ ‎из‏ ‎его ‎личных‏ ‎врагов ‎убил‏ ‎его, ‎прежде ‎чем ‎его ‎успели‏ ‎отвести‏ ‎в ‎безопасное‏ ‎место.

После ‎битвы‏ ‎при ‎Дрё ‎командование ‎католической ‎армией‏ ‎принял‏ ‎герцог‏ ‎Гиз. ‎Он‏ ‎повел ‎свои‏ ‎войска ‎на‏ ‎юг,‏ ‎чтобы ‎отбить‏ ‎у ‎гугенотов ‎город ‎Орлеан. ‎В‏ ‎феврале ‎1563‏ ‎года‏ ‎Гиз ‎был ‎убит‏ ‎гугенотом, ‎который‏ ‎притворился, ‎что ‎перешел ‎на‏ ‎его‏ ‎сторону. ‎Убийца‏ ‎был ‎схвачен‏ ‎и ‎подвергнут ‎пыткам, ‎чтобы ‎выдать‏ ‎своих‏ ‎сообщников. ‎Он‏ ‎назвал ‎адмирала‏ ‎Колиньи ‎главным ‎организатором ‎заговора, ‎но‏ ‎затем‏ ‎отказался‏ ‎от ‎своих‏ ‎слов. ‎Гизы‏ ‎были ‎убеждены‏ ‎в‏ ‎виновности ‎Колиньи‏ ‎и ‎поклялись ‎отомстить ‎ему.

Тем ‎временем‏ ‎Екатерина ‎Медичи‏ ‎убедила‏ ‎Монморанси ‎и ‎Конде‏ ‎обменяться ‎пленными.‏ ‎Они ‎помогли ‎ей ‎составить‏ ‎Амбуазский‏ ‎эдикт ‎(март‏ ‎1563 ‎года),‏ ‎который ‎предоставлял ‎гугенотам ‎ограниченную ‎свободу‏ ‎вероисповедания.‏ ‎Затем ‎Екатерина‏ ‎Медичи ‎отправилась‏ ‎в ‎двухлетнее ‎путешествие ‎по ‎Франции‏ ‎вместе‏ ‎со‏ ‎своим ‎сыном,‏ ‎королем ‎Карлом‏ ‎IX. ‎В‏ ‎городе‏ ‎Байонна, ‎на‏ ‎границе ‎с ‎Испанией, ‎они ‎встретились‏ ‎с ‎герцогом‏ ‎Альбой,‏ ‎правой ‎рукой ‎Филиппа‏ ‎II. ‎Гугеноты,‏ ‎убежденные, ‎что ‎на ‎этой‏ ‎встрече‏ ‎был ‎заключен‏ ‎заговор ‎против‏ ‎них, ‎вновь ‎взялись ‎за ‎оружие‏ ‎в‏ ‎1567 ‎году.‏ ‎Конде ‎собрал‏ ‎1500 ‎человек ‎и ‎попытался ‎захватить‏ ‎короля‏ ‎в‏ ‎городе ‎Мо,‏ ‎к ‎востоку‏ ‎от ‎Парижа.‏ ‎Но‏ ‎и ‎на‏ ‎этот ‎раз ‎заговор ‎был ‎раскрыт‏ ‎благодаря ‎предателю,‏ ‎и‏ ‎королевский ‎двор ‎бежал‏ ‎в ‎Париж.‏ ‎Конде ‎осадил ‎столицу, ‎и‏ ‎Монморанси‏ ‎повел ‎королевскую‏ ‎армию ‎на‏ ‎ее ‎освобождение. ‎В ‎битве ‎при‏ ‎Сен-Дени,‏ ‎к ‎северу‏ ‎от ‎Парижа,‏ ‎Монморанси ‎отказался ‎сдаться ‎в ‎плен‏ ‎окружившим‏ ‎его‏ ‎рейтарам ‎и‏ ‎был ‎ими‏ ‎застрелен. ‎Ему‏ ‎было‏ ‎74 ‎года.

Хрупкий‏ ‎мир ‎и ‎новая ‎эскалация ‎конфликта

Екатерина‏ ‎Медичи ‎вновь‏ ‎выступила‏ ‎миротворцем ‎и ‎добилась‏ ‎заключения ‎Лонжюмоского‏ ‎мира ‎(март ‎1568 ‎года),‏ ‎но‏ ‎он ‎продержался‏ ‎всего ‎несколько‏ ‎месяцев. ‎Война ‎вновь ‎разгорелась ‎с‏ ‎новой‏ ‎силой. ‎Младший‏ ‎брат ‎Карла‏ ‎IX, ‎герцог ‎Анжуйский ‎(будущий ‎король‏ ‎Генрих‏ ‎III),‏ ‎номинально ‎командовал‏ ‎королевской ‎армией,‏ ‎которая ‎в‏ ‎марте‏ ‎1569 ‎года‏ ‎дала ‎бой ‎гугенотам ‎при ‎Жарнаке,‏ ‎недалеко ‎от‏ ‎Бордо.‏ ‎Фактическим ‎командующим ‎был‏ ‎герцог ‎де‏ ‎Таванн, ‎который ‎приказал ‎своей‏ ‎кавалерии‏ ‎выезжать ‎на‏ ‎поле ‎боя‏ ‎в ‎боевом ‎порядке, ‎чтобы ‎они‏ ‎привыкли‏ ‎держать ‎строй‏ ‎во ‎время‏ ‎исполнения ‎караколя. ‎Это ‎свидетельствует ‎о‏ ‎том,‏ ‎что‏ ‎рейтары ‎теперь‏ ‎составляли ‎основу‏ ‎королевской ‎кавалерии.‏ ‎В‏ ‎битве ‎при‏ ‎Жарнаке ‎Конде ‎был ‎взят ‎в‏ ‎плен ‎и‏ ‎убит‏ ‎одним ‎из ‎своих‏ ‎личных ‎врагов,‏ ‎когда ‎его ‎вели ‎к‏ ‎герцогу‏ ‎Анжуйскому. ‎Колиньи,‏ ‎ставший ‎новым‏ ‎командующим ‎гугенотов, ‎вывел ‎свои ‎войска‏ ‎из-под‏ ‎Жарнака ‎и,‏ ‎получив ‎подкрепление‏ ‎из ‎Германии, ‎вновь ‎угрожал ‎Парижу.‏ ‎Это‏ ‎привело‏ ‎к ‎заключению‏ ‎Сент-Жерменского ‎эдикта‏ ‎в ‎1570‏ ‎году,‏ ‎который ‎предоставлял‏ ‎гугенотам ‎свободу ‎вероисповедания ‎во ‎всех‏ ‎городах, ‎которые‏ ‎они‏ ‎удерживали, ‎и ‎право‏ ‎иметь ‎гарнизоны‏ ‎в ‎четырех ‎крепостях. ‎Король‏ ‎пригласил‏ ‎Колиньи ‎в‏ ‎королевский ‎совет‏ ‎и ‎объявил ‎о ‎помолвке ‎своей‏ ‎сестры‏ ‎Маргариты ‎с‏ ‎Генрихом ‎Наваррским,‏ ‎сыном ‎Антуана ‎де ‎Бурбона, ‎воспитанным‏ ‎в‏ ‎протестантской‏ ‎вере ‎своей‏ ‎матерью ‎Жанной‏ ‎д’Альбре. ‎Казалось,‏ ‎что‏ ‎во ‎Франции‏ ‎наконец-то ‎наступает ‎мир.

Варфоломеевская ‎ночь: ‎кровь‏ ‎на ‎улицах‏ ‎Парижа

Однако‏ ‎надежды ‎на ‎мир‏ ‎оказались ‎иллюзорными.‏ ‎При ‎дворе ‎Колиньи ‎пытался‏ ‎убедить‏ ‎Карла ‎IX‏ ‎отправить ‎французскую‏ ‎армию ‎на ‎помощь ‎протестантским ‎повстанцам‏ ‎в‏ ‎Нидерландах, ‎которых‏ ‎вот-вот ‎должен‏ ‎был ‎разгромить ‎герцог ‎Альба. ‎Колиньи‏ ‎надеялся,‏ ‎что‏ ‎война ‎с‏ ‎общим ‎врагом‏ ‎поможет ‎примирить‏ ‎враждующие‏ ‎религиозные ‎фракции‏ ‎во ‎Франции. ‎К ‎августу ‎1572‏ ‎года ‎Карл‏ ‎IX‏ ‎был ‎готов ‎объявить‏ ‎войну ‎Испании.‏ ‎В ‎это ‎время ‎сотни‏ ‎гугенотских‏ ‎дворян ‎съехались‏ ‎в ‎Париж‏ ‎на ‎свадьбу ‎Генриха ‎Наваррского ‎и‏ ‎Маргариты‏ ‎Валуа. ‎Екатерина‏ ‎Медичи, ‎убежденная,‏ ‎что ‎война ‎с ‎Испанией ‎будет‏ ‎катастрофой‏ ‎для‏ ‎Франции, ‎вступила‏ ‎в ‎заговор‏ ‎с ‎Гизами,‏ ‎которые‏ ‎все ‎еще‏ ‎жаждали ‎мести ‎за ‎убийство ‎герцога‏ ‎Франсуа. ‎Они‏ ‎решили‏ ‎устранить ‎Колиньи. ‎22‏ ‎августа ‎на‏ ‎адмирала ‎было ‎совершено ‎покушение,‏ ‎но‏ ‎он ‎был‏ ‎лишь ‎ранен.‏ ‎Карл ‎IX ‎поклялся ‎наказать ‎виновных.‏ ‎Екатерина‏ ‎Медичи, ‎используя‏ ‎все ‎свое‏ ‎влияние, ‎убедила ‎своего ‎неуравновешенного ‎сына,‏ ‎что‏ ‎Колиньи‏ ‎и ‎другие‏ ‎гугенотские ‎дворяне,‏ ‎находившиеся ‎в‏ ‎Париже,‏ ‎готовят ‎против‏ ‎него ‎заговор. ‎Король, ‎охваченный ‎паранойей,‏ ‎отдал ‎приказ‏ ‎об‏ ‎их ‎убийстве.

В ‎ночь‏ ‎на ‎24‏ ‎августа ‎1572 ‎года, ‎день‏ ‎святого‏ ‎Варфоломея, ‎католики‏ ‎устроили ‎в‏ ‎Париже ‎страшную ‎резню. ‎Колиньи ‎был‏ ‎убит,‏ ‎его ‎тело‏ ‎выбросили ‎из‏ ‎окна, ‎а ‎затем ‎изуродовали ‎и‏ ‎повесили‏ ‎на‏ ‎виселице. ‎Тысячи‏ ‎гугенотов ‎были‏ ‎убиты ‎в‏ ‎Париже‏ ‎и ‎других‏ ‎городах ‎Франции. ‎Улицы ‎столицы ‎были‏ ‎залиты ‎кровью.‏ ‎Католические‏ ‎фанатики ‎врывались ‎в‏ ‎дома, ‎убивая‏ ‎мужчин, ‎женщин ‎и ‎детей,‏ ‎не‏ ‎щадя ‎никого.

Варфоломеевская‏ ‎ночь ‎стала‏ ‎одним ‎из ‎самых ‎кровавых ‎событий‏ ‎в‏ ‎истории ‎Франции.‏ ‎Она ‎унесла‏ ‎жизни ‎тысяч ‎людей ‎и ‎еще‏ ‎больше‏ ‎углубила‏ ‎религиозный ‎раскол‏ ‎в ‎стране.‏ ‎Гугеноты, ‎потерявшие‏ ‎многих‏ ‎своих ‎лидеров,‏ ‎вновь ‎взялись ‎за ‎оружие, ‎полные‏ ‎жажды ‎мести.‏ ‎Карл‏ ‎IX, ‎потрясенный ‎содеянным,‏ ‎вскоре ‎тяжело‏ ‎заболел ‎и ‎умер ‎в‏ ‎1574‏ ‎году. ‎Его‏ ‎брат, ‎герцог‏ ‎Анжуйский, ‎стал ‎королем ‎Генрихом ‎III.

Новый‏ ‎король,‏ ‎старые ‎проблемы

Католики‏ ‎надеялись, ‎что‏ ‎Генрих ‎III, ‎прославившийся ‎своей ‎победой‏ ‎при‏ ‎Жарнаке,‏ ‎приведет ‎их‏ ‎к ‎окончательной‏ ‎победе ‎над‏ ‎гугенотами.‏ ‎Однако ‎он‏ ‎предпочел ‎мир ‎войне ‎и ‎в‏ ‎1576 ‎году‏ ‎издал‏ ‎Больеский ‎эдикт, ‎который‏ ‎расширил ‎права‏ ‎гугенотов. ‎Им ‎была ‎предоставлена‏ ‎свобода‏ ‎вероисповедания ‎на‏ ‎всей ‎территории‏ ‎Франции, ‎за ‎исключением ‎Парижа, ‎а‏ ‎также‏ ‎право ‎иметь‏ ‎гарнизоны ‎в‏ ‎восьми ‎крепостях. ‎Кроме ‎того, ‎несколько‏ ‎гугенотов‏ ‎были‏ ‎назначены ‎губернаторами‏ ‎провинций. ‎Эти‏ ‎уступки ‎вызвали‏ ‎недовольство‏ ‎многих ‎католических‏ ‎дворян, ‎которые ‎создали ‎Католическую ‎лигу‏ ‎для ‎борьбы‏ ‎с‏ ‎гугенотами. ‎Лидером ‎лиги‏ ‎стал ‎молодой‏ ‎и ‎амбициозный ‎герцог ‎Гиз,‏ ‎который‏ ‎заставил ‎Генриха‏ ‎III ‎отменить‏ ‎некоторые ‎положения ‎Больеского ‎эдикта.

В ‎1584‏ ‎году‏ ‎умер ‎последний‏ ‎брат ‎Генриха‏ ‎III, ‎герцог ‎Алансонский. ‎Так ‎как‏ ‎у‏ ‎Генриха‏ ‎III ‎не‏ ‎было ‎детей,‏ ‎наследником ‎престола‏ ‎стал‏ ‎лидер ‎гугенотов,‏ ‎Генрих ‎Наваррский. ‎К ‎тому ‎времени‏ ‎он ‎стал‏ ‎опытным‏ ‎политиком ‎и ‎полководцем,‏ ‎который ‎пользовался‏ ‎огромной ‎популярностью, ‎как ‎среди‏ ‎гугенотов,‏ ‎так ‎и‏ ‎среди ‎многих‏ ‎католиков. ‎Он ‎лично ‎водил ‎свою‏ ‎кавалерию‏ ‎в ‎атаку,‏ ‎предпочитая ‎рукопашный‏ ‎бой ‎стрельбе ‎из ‎пистолетов. ‎Он‏ ‎призывал‏ ‎своих‏ ‎рейтаров ‎атаковать‏ ‎врага ‎с‏ ‎палашами ‎наголо,‏ ‎а‏ ‎не ‎использовать‏ ‎караколь, ‎считая, ‎что ‎истинная ‎слава‏ ‎воина ‎—‏ ‎в‏ ‎рукопашной ‎схватке. ‎Говорят,‏ ‎что ‎в‏ ‎одной ‎из ‎битв ‎его‏ ‎пистолет‏ ‎дал ‎осечку,‏ ‎и ‎он‏ ‎воскликнул: ‎«О, ‎вероломное ‎оружие! ‎Я‏ ‎с‏ ‎тобой ‎покончил!‏ ‎Клинок ‎—‏ ‎вот ‎истинная ‎слава ‎воина!». ‎Такая‏ ‎тактика‏ ‎была‏ ‎обусловлена ‎и‏ ‎составом ‎гугенотской‏ ‎армии, ‎которая‏ ‎состояла‏ ‎в ‎основном‏ ‎из ‎добровольцев, ‎сражавшихся ‎за ‎Генриха‏ ‎Наваррского ‎из‏ ‎личной‏ ‎преданности. ‎Среди ‎них‏ ‎было ‎много‏ ‎католических ‎дворян, ‎которые ‎присоединились‏ ‎к‏ ‎нему ‎из‏ ‎уважения ‎к‏ ‎его ‎личным ‎качествам.

Война ‎трех ‎Генрихов:‏ ‎Франция‏ ‎в ‎огне

Большинство‏ ‎католических ‎дворян,‏ ‎однако, ‎присоединились ‎к ‎Католической ‎лиге,‏ ‎которая‏ ‎была‏ ‎возрождена ‎в‏ ‎1584 ‎году,‏ ‎чтобы ‎не‏ ‎допустить‏ ‎Генриха ‎Наваррского‏ ‎на ‎престол. ‎Лига ‎имела ‎своего‏ ‎талантливого ‎лидера‏ ‎—‏ ‎Генриха ‎Гиза, ‎который‏ ‎пользовался ‎огромной‏ ‎популярностью ‎в ‎народе ‎и‏ ‎имел‏ ‎амбиции ‎на‏ ‎французскую ‎корону.‏ ‎В ‎1585 ‎году ‎лига ‎заставила‏ ‎Генриха‏ ‎III ‎признать‏ ‎закон ‎о‏ ‎католицизме, ‎который ‎требовал, ‎чтобы ‎король‏ ‎Франции‏ ‎был‏ ‎католиком. ‎Это‏ ‎лишало ‎Генриха‏ ‎Наваррского ‎прав‏ ‎на‏ ‎престол. ‎В‏ ‎ответ ‎он ‎взялся ‎за ‎оружие,‏ ‎и ‎в‏ ‎стране‏ ‎началась ‎война ‎трех‏ ‎Генрихов ‎—‏ ‎короля, ‎герцога ‎Гиза ‎и‏ ‎короля‏ ‎Наваррского.

Франция ‎погрузилась‏ ‎в ‎хаос‏ ‎гражданской ‎войны. ‎Три ‎армии ‎—‏ ‎королевская,‏ ‎лиги ‎и‏ ‎гугенотов ‎—‏ ‎сражались ‎друг ‎с ‎другом, ‎опустошая‏ ‎страну‏ ‎и‏ ‎унося ‎жизни‏ ‎тысяч ‎людей.‏ ‎В ‎октябре‏ ‎1587‏ ‎года ‎Генрих‏ ‎Наваррский ‎разбил ‎королевскую ‎армию ‎при‏ ‎Кутра, ‎продемонстрировав‏ ‎свой‏ ‎военный ‎талант. ‎А‏ ‎вскоре ‎после‏ ‎этого ‎Генрих ‎Гиз ‎разгромил‏ ‎отряд‏ ‎немецких ‎наемников,‏ ‎шедших ‎на‏ ‎помощь ‎Наваррскому. ‎Королевские ‎офицеры, ‎служившие‏ ‎под‏ ‎началом ‎Гиза,‏ ‎удержали ‎его‏ ‎от ‎преследования ‎разбитых ‎немцев, ‎опасаясь,‏ ‎что‏ ‎он‏ ‎станет ‎слишком‏ ‎могущественным. ‎Сторонники‏ ‎лиги, ‎разгневанные‏ ‎тем,‏ ‎что ‎их‏ ‎герою ‎не ‎дали ‎добить ‎врага,‏ ‎умоляли ‎его‏ ‎приехать‏ ‎в ‎Париж ‎и‏ ‎свергнуть ‎короля.‏ ‎Генрих ‎III ‎запретил ‎Гизу‏ ‎въезжать‏ ‎в ‎столицу,‏ ‎но ‎тот‏ ‎ослушался ‎приказа ‎и ‎в ‎начале‏ ‎1588‏ ‎года ‎появился‏ ‎в ‎Париже.‏ ‎Народ ‎встретил ‎его ‎с ‎ликованием.‏ ‎Король‏ ‎ввел‏ ‎в ‎город‏ ‎пять ‎тысяч‏ ‎швейцарских ‎наемников,‏ ‎чтобы‏ ‎восстановить ‎порядок,‏ ‎но ‎сторонники ‎лиги ‎устроили ‎баррикады‏ ‎на ‎улицах‏ ‎и‏ ‎заставили ‎швейцарцев ‎сдаться.‏ ‎Генрих ‎III‏ ‎бежал ‎из ‎Парижа, ‎оказавшись‏ ‎в‏ ‎руках ‎лиги‏ ‎практически ‎на‏ ‎положении ‎заложника.

Однако ‎король ‎не ‎сдался.‏ ‎Он‏ ‎скрывал ‎свою‏ ‎ярость ‎под‏ ‎маской ‎сотрудничества ‎с ‎лигой. ‎Он‏ ‎созвал‏ ‎Генеральные‏ ‎штаты ‎в‏ ‎Блуа, ‎где‏ ‎подтвердил ‎закон‏ ‎о‏ ‎католицизме ‎и‏ ‎поклялся ‎искоренить ‎ересь. ‎Но ‎он‏ ‎лишь ‎выжидал‏ ‎удобного‏ ‎момента, ‎чтобы ‎расправиться‏ ‎со ‎своими‏ ‎врагами. ‎В ‎декабре ‎1588‏ ‎года‏ ‎он ‎приказал‏ ‎убить ‎Генриха‏ ‎Гиза ‎прямо ‎в ‎королевском ‎замке.‏ ‎Лига‏ ‎объявила ‎короля‏ ‎тираном ‎и‏ ‎предателем ‎католической ‎веры. ‎Тогда ‎Генрих‏ ‎III‏ ‎обратился‏ ‎к ‎Генриху‏ ‎Наваррскому, ‎признав‏ ‎его ‎своим‏ ‎наследником,‏ ‎и ‎объединился‏ ‎с ‎ним ‎для ‎осады ‎Парижа.‏ ‎Он ‎понимал,‏ ‎что‏ ‎только ‎в ‎союзе‏ ‎с ‎гугенотами‏ ‎он ‎сможет ‎победить ‎лигу‏ ‎и‏ ‎вернуть ‎себе‏ ‎власть. ‎В‏ ‎августе ‎1589 ‎года ‎Генрих ‎III‏ ‎был‏ ‎смертельно ‎ранен‏ ‎фанатиком-католиком ‎Жаком‏ ‎Клеманом ‎и ‎умер ‎на ‎следующий‏ ‎день.‏ ‎Перед‏ ‎смертью ‎он‏ ‎призвал ‎своих‏ ‎сторонников ‎признать‏ ‎Генриха‏ ‎Наваррского ‎законным‏ ‎королем ‎Франции.

Генрих ‎IV: ‎«Париж ‎стоит‏ ‎мессы»

По ‎закону‏ ‎о‏ ‎престолонаследии ‎Генрих ‎Наваррский‏ ‎стал ‎королем‏ ‎Генрихом ‎IV. ‎Однако ‎большинство‏ ‎католиков‏ ‎отказались ‎признать‏ ‎его ‎и‏ ‎продолжили ‎борьбу. ‎Они ‎не ‎хотели‏ ‎видеть‏ ‎на ‎французском‏ ‎престоле ‎протестанта.‏ ‎Генриху ‎IV ‎пришлось ‎воевать ‎дальше,‏ ‎чтобы‏ ‎утвердить‏ ‎свои ‎права.‏ ‎Он ‎одержал‏ ‎несколько ‎блестящих‏ ‎побед‏ ‎над ‎армией‏ ‎лиги, ‎проявив ‎себя ‎талантливым ‎полководцем.‏ ‎Но ‎он‏ ‎понимал,‏ ‎что ‎силой ‎оружия‏ ‎нельзя ‎добиться‏ ‎прочного ‎мира. ‎А ‎Франция‏ ‎была‏ ‎уже ‎измучена‏ ‎войной, ‎и‏ ‎народ ‎жаждал ‎мира ‎и ‎стабильности.

В‏ ‎1593‏ ‎году ‎Генрих‏ ‎IV ‎сделал‏ ‎шаг, ‎который ‎изменил ‎ход ‎истории.‏ ‎Он‏ ‎отрекся‏ ‎от ‎протестантизма‏ ‎и ‎перешел‏ ‎в ‎католицизм.‏ ‎«Париж‏ ‎стоит ‎мессы»,‏ ‎— ‎сказал ‎он, ‎объясняя ‎свое‏ ‎решение. ‎Это‏ ‎был‏ ‎политический ‎ход, ‎но‏ ‎он ‎позволил‏ ‎Генриху ‎IV ‎получить ‎поддержку‏ ‎большинства‏ ‎французов ‎и‏ ‎закончить ‎религиозные‏ ‎войны.

В ‎1594 ‎году ‎Генрих ‎IV‏ ‎торжественно‏ ‎вступил ‎в‏ ‎Париж. ‎Он‏ ‎был ‎коронован ‎в ‎соборе ‎Шартр,‏ ‎так‏ ‎как‏ ‎Реймс, ‎традиционное‏ ‎место ‎коронации‏ ‎французских ‎королей,‏ ‎все‏ ‎еще ‎находился‏ ‎в ‎руках ‎лиги. ‎Некоторые ‎лидеры‏ ‎лиги ‎продолжали‏ ‎сопротивление,‏ ‎но ‎Генрих ‎IV‏ ‎сумел ‎перетянуть‏ ‎их ‎на ‎свою ‎сторону,‏ ‎щедро‏ ‎одарив ‎их‏ ‎деньгами ‎и‏ ‎постами. ‎Он ‎проявил ‎себя ‎не‏ ‎только‏ ‎талантливым ‎полководцем,‏ ‎но ‎и‏ ‎умелым ‎политиком, ‎способным ‎на ‎компромиссы.

В‏ ‎1598‏ ‎году‏ ‎Генрих ‎IV‏ ‎издал ‎знаменитый‏ ‎Нантский ‎эдикт,‏ ‎который‏ ‎предоставлял ‎гугенотам‏ ‎свободу ‎вероисповедания ‎и ‎право ‎иметь‏ ‎гарнизоны ‎в‏ ‎нескольких‏ ‎городах ‎для ‎своей‏ ‎защиты. ‎Нантский‏ ‎эдикт ‎стал ‎важным ‎шагом‏ ‎на‏ ‎пути ‎к‏ ‎религиозной ‎терпимости‏ ‎во ‎Франции. ‎Он ‎положил ‎конец‏ ‎религиозным‏ ‎войнам ‎и‏ ‎позволил ‎стране‏ ‎начать ‎восстанавливаться ‎после ‎долгих ‎лет‏ ‎кровопролития‏ ‎и‏ ‎разрухи.

Наследие ‎войн:‏ ‎абсолютизм ‎и‏ ‎незаживающие ‎раны

Религиозные‏ ‎войны‏ ‎во ‎Франции‏ ‎оказали ‎огромное ‎влияние ‎на ‎историю‏ ‎страны. ‎Они‏ ‎привели‏ ‎к ‎гибели ‎миллионов‏ ‎людей, ‎разорению‏ ‎многих ‎провинций ‎и ‎углублению‏ ‎религиозного‏ ‎раскола ‎в‏ ‎обществе. ‎Но‏ ‎они ‎также ‎способствовали ‎укреплению ‎королевской‏ ‎власти.‏ ‎Французы, ‎уставшие‏ ‎от ‎бесконечных‏ ‎смут ‎и ‎кровопролития, ‎были ‎готовы‏ ‎пожертвовать‏ ‎частью‏ ‎своих ‎свобод‏ ‎ради ‎мира‏ ‎и ‎порядка.‏ ‎Генрих‏ ‎IV, ‎талантливый‏ ‎политик ‎и ‎полководец, ‎сумел ‎восстановить‏ ‎единство ‎страны‏ ‎и‏ ‎заложить ‎основы ‎абсолютизма,‏ ‎который ‎достиг‏ ‎своего ‎расцвета ‎при ‎Людовике‏ ‎XIV.

В‏ ‎военном ‎отношении‏ ‎религиозные ‎войны‏ ‎не ‎принесли ‎существенных ‎изменений. ‎Караколь,‏ ‎впервые‏ ‎примененный ‎в‏ ‎1562 ‎году,‏ ‎на ‎некоторое ‎время ‎стал ‎стандартной‏ ‎тактикой‏ ‎кавалерии‏ ‎в ‎Западной‏ ‎Европе, ‎но‏ ‎уже ‎через‏ ‎двадцать‏ ‎лет ‎Генрих‏ ‎Наваррский ‎отказался ‎от ‎него, ‎предпочитая‏ ‎рукопашный ‎бой.‏ ‎Шведский‏ ‎король ‎Густав ‎II‏ ‎Адольф ‎в‏ ‎XVII ‎веке ‎окончательно ‎похоронил‏ ‎караколь,‏ ‎вернув ‎кавалерии‏ ‎ее ‎исконную‏ ‎роль ‎ударной ‎силы ‎на ‎поле‏ ‎боя.

Главным‏ ‎итогом ‎религиозных‏ ‎войн ‎стало‏ ‎осознание ‎французами ‎того, ‎что ‎только‏ ‎сильная‏ ‎королевская‏ ‎власть ‎может‏ ‎предотвратить ‎анархию‏ ‎и ‎хаос.‏ ‎Они‏ ‎позволили ‎королям‏ ‎укрепить ‎свое ‎положение ‎и ‎создать‏ ‎мощную ‎армию,‏ ‎которая‏ ‎в ‎XVII ‎веке‏ ‎стала ‎грозой‏ ‎всей ‎Европы. ‎Однако ‎раны,‏ ‎нанесенные‏ ‎религиозными ‎войнами,‏ ‎еще ‎долго‏ ‎не ‎заживали. ‎Религиозная ‎нетерпимость ‎сохранялась‏ ‎еще‏ ‎не ‎одно‏ ‎десятилетие ‎и,‏ ‎нет-нет, ‎да ‎и ‎приводила ‎к‏ ‎новым,‏ ‎—‏ ‎пусть ‎и‏ ‎локальным ‎—‏ ‎вспышкам ‎кровопролития.

Читать: 20+ мин
logo Историк Александр Свистунов

Маньяки и шлюхи: правдивая история Серого Волка и Красной Шапочки

Все ‎мы‏ ‎в ‎детстве ‎слышали ‎эту ‎историю.‏ ‎Но ‎вряд‏ ‎ли‏ ‎многие ‎догадывались, ‎какая‏ ‎тьма, ‎какой‏ ‎ужас ‎стоит ‎за ‎ней.‏ ‎О‏ ‎том, ‎какие‏ ‎события ‎легли‏ ‎в ‎основу ‎всеми ‎любимой ‎сказки,‏ ‎и‏ ‎при ‎чем‏ ‎тут ‎вообще‏ ‎проститутки ‎и ‎серийные ‎убийцы ‎–‏ ‎в‏ ‎сегодняшнем‏ ‎материале.

Новое ‎–‏ ‎хорошо ‎забытое‏ ‎старое

Все ‎мы‏ ‎знаем,‏ ‎что ‎оборотни,‏ ‎демоны, ‎суккубы ‎и ‎ведьмы ‎–‏ ‎не ‎реальны.‏ ‎А‏ ‎вот ‎люди, ‎жившие‏ ‎в ‎эпоху‏ ‎Возрождения, ‎увы, ‎этого ‎не‏ ‎знали.‏ ‎Казалось ‎бы,‏ ‎общество ‎развивалось‏ ‎поступательно, ‎от ‎простого ‎к ‎сложному,‏ ‎и‏ ‎если ‎подобное‏ ‎было ‎в‏ ‎порядке ‎вещей ‎для ‎Ренессанса, ‎то‏ ‎чего‏ ‎вообще‏ ‎можно ‎было‏ ‎ожидать ‎от‏ ‎более ‎древних‏ ‎времен,‏ ‎тем ‎более,‏ ‎что ‎понятие ‎ликантропии ‎уходит ‎корнями‏ ‎в ‎Античность‏ ‎–‏ ‎не ‎даром ‎это‏ ‎слово ‎имеет‏ ‎греческое ‎происхождение. ‎

Однако ‎оказывается,‏ ‎что‏ ‎ранние ‎христианские‏ ‎теоретики ‎отрицали‏ ‎возможность ‎существования ‎адских ‎тварей. ‎Еще‏ ‎Августин‏ ‎Блаженный, ‎живший‏ ‎во ‎второй‏ ‎половине ‎IV ‎– ‎первой ‎половине‏ ‎V‏ ‎века,‏ ‎в ‎своем‏ ‎трактате ‎«О‏ ‎граде ‎Божьем»‏ ‎отмечал,‏ ‎что ‎силой‏ ‎наделять ‎людей ‎сверхъестественными ‎способностями ‎и‏ ‎качествами ‎обладает‏ ‎только‏ ‎Бог. ‎Дьявол ‎же‏ ‎владеет ‎лишь‏ ‎искусством ‎лжи ‎– ‎он‏ ‎может‏ ‎навешать ‎маловерным‏ ‎дуракам ‎лапши‏ ‎на ‎уши, ‎заставив ‎их ‎поверить‏ ‎в‏ ‎свои ‎магические‏ ‎способности. ‎Проще‏ ‎говоря, ‎такой ‎изначальный ‎лохотронщик, ‎не‏ ‎более.‏ ‎

Дальше‏ ‎– ‎больше.‏ ‎В ‎780-х‏ ‎годах ‎Карл‏ ‎Великий‏ ‎издал ‎указ,‏ ‎отменяющий ‎старые ‎пережитки, ‎в ‎число‏ ‎которых ‎попала‏ ‎и‏ ‎вера ‎в ‎ведьм.‏ ‎Император ‎постановил,‏ ‎что ‎женщины ‎на ‎метлах‏ ‎не‏ ‎летают, ‎в‏ ‎темных ‎рощах‏ ‎не ‎колдуют, ‎и ‎вообще ‎на‏ ‎дворе‏ ‎уже ‎без‏ ‎пяти ‎минут‏ ‎IX ‎век ‎от ‎Рождества ‎Христова,‏ ‎а‏ ‎живем‏ ‎будто ‎при‏ ‎Аттиле. ‎Теперь‏ ‎сожжение ‎ведьмы‏ ‎считалось‏ ‎уголовным ‎преступлением,‏ ‎приравненным ‎– ‎о, ‎ужас ‎–‏ ‎к ‎убийству‏ ‎любого‏ ‎другого ‎человека. ‎

Начало‏ ‎нового ‎тысячелетия‏ ‎нанесло ‎по ‎старым ‎пережиткам‏ ‎еще‏ ‎один ‎удар‏ ‎– ‎теперь‏ ‎церковь ‎постановила, ‎что ‎вера ‎в‏ ‎ведьм,‏ ‎оборотней ‎и‏ ‎демонов ‎является‏ ‎не ‎просто ‎глупым ‎архаичным ‎заблуждением,‏ ‎а‏ ‎вполне‏ ‎себе ‎ересью,‏ ‎за ‎увлечение‏ ‎которой ‎можно‏ ‎было‏ ‎не ‎иллюзорно‏ ‎огрести ‎от ‎святых ‎отцов. ‎Почему‏ ‎так? ‎Все‏ ‎просто:‏ ‎менять ‎суть ‎людей‏ ‎в ‎лучшую‏ ‎или ‎худшую ‎сторону ‎властен‏ ‎только‏ ‎Бог, ‎наделение‏ ‎же ‎этой‏ ‎способностью ‎любую ‎иную ‎сущность ‎уже‏ ‎могло‏ ‎расцениваться ‎как‏ ‎идолопоклонство.  ‎

Нет,‏ ‎окончательно ‎изжить ‎сжигание ‎ведьм ‎и‏ ‎ведьмаков‏ ‎все-таки‏ ‎не ‎удалось‏ ‎– ‎другое‏ ‎дело, ‎что‏ ‎теперь‏ ‎их ‎дела‏ ‎рассматривались ‎как ‎типичные ‎уголовные ‎преступления‏ ‎простых ‎смертных‏ ‎людей,‏ ‎которые, ‎не ‎обладая‏ ‎никакими ‎способностями,‏ ‎поддались ‎дьявольскому ‎наущению ‎и‏ ‎принялись‏ ‎творить ‎разные‏ ‎непотребства. ‎

Что‏ ‎касается ‎оборотней, ‎то ‎ушлые ‎византийцы‏ ‎вообще‏ ‎классифицировали ‎ликантропию‏ ‎как ‎психическое‏ ‎расстройство ‎– ‎очевидно, ‎объясняя ‎таким‏ ‎образом‏ ‎явление‏ ‎лунатизма. ‎Павел‏ ‎с ‎Эгины,‏ ‎греческий ‎автор‏ ‎VII‏ ‎века ‎называл‏ ‎ликантропию ‎острым ‎проявлением ‎меланхолии, ‎а‏ ‎в ‎качестве‏ ‎симптомов‏ ‎отмечал ‎бледный ‎вид,‏ ‎неосознанное ‎блуждание‏ ‎по ‎ночам ‎и ‎обилие‏ ‎ран‏ ‎на ‎ногах‏ ‎– ‎следствие‏ ‎множественных ‎микротравм ‎и ‎падений, ‎полученных‏ ‎в‏ ‎бессознательном ‎состоянии.‏ ‎

Дошло ‎до‏ ‎того, ‎что ‎в ‎пору ‎классического‏ ‎Средневековья‏ ‎оборотень‏ ‎превратился ‎в‏ ‎положительного ‎персонажа‏ ‎в ‎искусстве‏ ‎–‏ ‎так, ‎например,‏ ‎способностью ‎«обращаться» ‎в ‎волка ‎наделяли‏ ‎странствующих ‎рыцарей‏ ‎из‏ ‎различных ‎литературных ‎произведений,‏ ‎чем ‎подчеркивалась‏ ‎трагичность ‎судьбы ‎этих ‎людей.‏ ‎

Горе‏ ‎от ‎ума

Но‏ ‎если ‎в‏ ‎пору ‎Высокого ‎Средневековья ‎все ‎было‏ ‎так‏ ‎хорошо, ‎то‏ ‎почему ‎во‏ ‎время ‎Ренессанса ‎все ‎вдруг ‎скатилось‏ ‎в‏ ‎треш‏ ‎и ‎кровавый‏ ‎угар? ‎Как‏ ‎бы ‎это‏ ‎смешно‏ ‎ни ‎звучало,‏ ‎но ‎виной ‎всему ‎– ‎относительная‏ ‎возрожденческая ‎либерализация,‏ ‎вольнодумство‏ ‎и ‎технический ‎прогресс.‏ ‎Художники ‎Италии‏ ‎рисовали ‎обнаженных ‎женщин, ‎образованцы‏ ‎в‏ ‎университетах ‎деконструировали‏ ‎церковных ‎авторов‏ ‎прошлого, ‎и ‎у ‎каждой ‎вшивой‏ ‎собаки‏ ‎теперь ‎было‏ ‎собственное ‎мнение‏ ‎на ‎вопрос ‎мироустройства. ‎Чем ‎свободнее‏ ‎становились‏ ‎нравы‏ ‎– ‎тем‏ ‎все ‎большим‏ ‎сомнениям ‎подвергался‏ ‎авторитет‏ ‎церкви. ‎Множились,‏ ‎как ‎грибы ‎после ‎дождя, ‎разные‏ ‎религиозные ‎схизмы.‏ ‎Но‏ ‎до ‎поры ‎это‏ ‎было ‎лишь‏ ‎полбеды. ‎А ‎затем ‎Иоганн‏ ‎Гутенберг‏ ‎в ‎середине‏ ‎XV ‎изобрел‏ ‎печатный ‎станок ‎– ‎и ‎понеслось!

Появление‏ ‎печати‏ ‎стало ‎настоящей‏ ‎медиа-революцией ‎–‏ ‎никогда ‎прежде ‎знание ‎не ‎распространялось‏ ‎так‏ ‎быстро‏ ‎и ‎массово.‏ ‎А ‎вместе‏ ‎со ‎знанием‏ ‎нередко‏ ‎распространялась ‎и‏ ‎ересь. ‎Это ‎стало ‎катализатором ‎для‏ ‎давно ‎назревавшего‏ ‎церковного‏ ‎кризиса, ‎и ‎в‏ ‎октябре ‎1517‏ ‎года ‎бабахнуло ‎от ‎души.‏ ‎Университетский‏ ‎профессор ‎богословия‏ ‎Мартин ‎Лютер‏ ‎обнародовал ‎свои ‎95 ‎тезисов ‎–‏ ‎напечатанных‏ ‎как ‎раз‏ ‎на ‎«гутенберговом»‏ ‎станке ‎– ‎и ‎началась ‎Реформация.

Впрочем,‏ ‎борьба‏ ‎за‏ ‎души ‎европейских‏ ‎христиан ‎началась‏ ‎куда ‎раньше,‏ ‎да‏ ‎и ‎как‏ ‎иначе, ‎ведь ‎Церковь ‎– ‎тогда‏ ‎еще ‎единая‏ ‎–‏ ‎просто ‎не ‎могла‏ ‎не ‎ответить‏ ‎на ‎творящееся ‎вокруг ‎безобразие.‏ ‎Ответом‏ ‎на ‎вольнодумство‏ ‎и ‎крамолу‏ ‎стал ‎призыв ‎бороться ‎с ‎любым‏ ‎инакомыслием,‏ ‎которое, ‎с‏ ‎точки ‎зрения‏ ‎святых ‎отцов, ‎шло ‎прямиком ‎от‏ ‎рогатого.‏ ‎Под‏ ‎это ‎дело‏ ‎сразу ‎вспомнили‏ ‎и ‎о‏ ‎ведьмах,‏ ‎и ‎об‏ ‎оборотнях, ‎которые ‎практически ‎в ‎один‏ ‎миг ‎перестали‏ ‎быть‏ ‎чем-то ‎мифическим ‎и‏ ‎нереальным, ‎и‏ ‎обрели ‎в ‎массовом ‎сознании‏ ‎плоть‏ ‎и ‎силы.‏ ‎

Зимой ‎1484‏ ‎года ‎папа ‎издал ‎буллу, ‎в‏ ‎которой‏ ‎призывал ‎всех‏ ‎добрых ‎христиан‏ ‎забыть ‎о ‎различиях ‎и ‎шкурных‏ ‎интересах‏ ‎и‏ ‎объединиться ‎с‏ ‎церковными ‎демонологами‏ ‎и ‎инквизиторами‏ ‎в‏ ‎борьбе ‎против‏ ‎Сатаны ‎и ‎его ‎войска ‎–‏ ‎ведьм, ‎колдунов,‏ ‎оборотней‏ ‎и ‎прочей ‎нечисти.‏ ‎А ‎спустя‏ ‎два ‎года ‎инквизитор ‎из‏ ‎ордена‏ ‎доминиканцев ‎по‏ ‎имени ‎Генрих‏ ‎Крамер ‎выпустил ‎труд ‎под ‎хлестким‏ ‎заголовком‏ ‎«Malleus ‎Maleficarum»‏ ‎- ‎«Молот‏ ‎ведьм». ‎Как ‎вы ‎уже ‎догадались,‏ ‎она‏ ‎тоже‏ ‎была ‎напечатана‏ ‎на ‎инновационном‏ ‎станке ‎Гутенберга.‏ ‎

Если‏ ‎церковные ‎теологи‏ ‎предшествующих ‎поколений ‎отрицали ‎реальность ‎сверхъестественного,‏ ‎то ‎Крамер‏ ‎ставил‏ ‎под ‎вопрос ‎реальность‏ ‎самой ‎реальности.‏ ‎Любой ‎элемент ‎окружающей ‎действительности‏ ‎отныне‏ ‎мог ‎быть‏ ‎сатанинским ‎мороком.‏ ‎Силы ‎зла ‎роились ‎где-то ‎поблизости‏ ‎и‏ ‎только ‎ждали‏ ‎момента, ‎чтобы‏ ‎себя ‎проявить. ‎Оборотни ‎вновь ‎жрали‏ ‎человечину,‏ ‎ведьмы‏ ‎– ‎летали‏ ‎а ‎метлах‏ ‎и ‎наводили‏ ‎порчу,‏ ‎причем ‎Крамер‏ ‎всерьез ‎утверждал, ‎что ‎женщина ‎по‏ ‎своей ‎природе‏ ‎более‏ ‎предрасположена ‎к ‎колдовству,‏ ‎нежели ‎мужчина.‏ ‎Хорошо, ‎что ‎в ‎те‏ ‎времена‏ ‎не ‎было‏ ‎феминисток ‎–‏ ‎их ‎он ‎бы ‎сжег ‎первыми.‏ ‎

У‏ ‎добропорядочных ‎бюргеров,‏ ‎знати, ‎да‏ ‎и ‎у ‎многих ‎церковников ‎от‏ ‎такого‏ ‎обилия‏ ‎взаимоисключающих ‎параграфов‏ ‎бомбануло ‎адским‏ ‎пламенем. ‎Доходило‏ ‎до‏ ‎того, ‎что‏ ‎некоторые ‎приходы ‎или ‎мирские ‎власти‏ ‎тех ‎или‏ ‎иных‏ ‎областей ‎саботировали ‎охоту‏ ‎на ‎ведьм‏ ‎и ‎оборотней, ‎всячески ‎мешая‏ ‎инквизиции‏ ‎работать. ‎В‏ ‎качестве ‎аргумента‏ ‎они ‎неизменно ‎ссылались ‎на ‎того‏ ‎же‏ ‎Августина ‎и‏ ‎других ‎теологов‏ ‎из ‎времен, ‎когда ‎мир ‎еще‏ ‎не‏ ‎сошел‏ ‎с ‎ума.‏ ‎Впрочем, ‎так‏ ‎было ‎далеко‏ ‎не‏ ‎везде, ‎к‏ ‎тому ‎же ‎Реформация ‎лишь ‎усугубила‏ ‎проблему, ‎ведь‏ ‎радикальные‏ ‎протестанты ‎порой ‎устраивали‏ ‎такую ‎жесть,‏ ‎от ‎которой ‎перекосило ‎бы‏ ‎самого‏ ‎деятельного ‎дознавателя‏ ‎инквизиции. ‎Охота‏ ‎началась.

Придет ‎серенький ‎волчок

И ‎в ‎эпоху‏ ‎Возрождения,‏ ‎и ‎в‏ ‎Средние ‎века‏ ‎в ‎Европе ‎не ‎существовало ‎структуры,‏ ‎которую‏ ‎мы‏ ‎могли ‎бы‏ ‎ассоциировать ‎с‏ ‎полицией. ‎Большая‏ ‎часть‏ ‎преступлений ‎не‏ ‎то ‎что ‎не ‎раскрывалась ‎–‏ ‎даже ‎не‏ ‎фиксировалась.‏ ‎Когда ‎же ‎имел‏ ‎место ‎случай‏ ‎жестокого ‎убийства, ‎особенно ‎если‏ ‎речь‏ ‎шла ‎о‏ ‎младенцах, ‎как‏ ‎правило, ‎все ‎валили ‎на ‎диких‏ ‎зверей.‏ ‎Происходило ‎такое‏ ‎обычно ‎в‏ ‎глубинке, ‎так ‎что ‎кроме ‎местной‏ ‎общины‏ ‎всем‏ ‎было ‎плевать.‏ ‎

Но ‎в‏ ‎конце ‎XV‏ ‎века‏ ‎все ‎изменилось‏ ‎– ‎на ‎волне ‎дьяволоборческой ‎истерии‏ ‎Церковь ‎стала‏ ‎требовать‏ ‎от ‎региональных ‎судей‏ ‎и ‎приходов‏ ‎подходить ‎к ‎таким ‎делам‏ ‎со‏ ‎всей ‎тщательностью.‏ ‎Обретя ‎плоть,‏ ‎оборотни ‎и ‎демоны ‎так ‎же‏ ‎стали‏ ‎полноценными ‎субъектами‏ ‎права. ‎А‏ ‎это, ‎в ‎свою ‎очередь, ‎породило‏ ‎соответствующую‏ ‎бюрократию‏ ‎с ‎обилием‏ ‎процедур. ‎Теперь‏ ‎и ‎миряне‏ ‎имели‏ ‎право ‎вершить‏ ‎суд ‎над ‎нечистью ‎от ‎имени‏ ‎Церкви. ‎Так‏ ‎впервые‏ ‎в ‎истории ‎начали‏ ‎массово ‎фиксироваться‏ ‎и ‎протоколироваться ‎особо ‎тяжкие‏ ‎преступления,‏ ‎которые ‎в‏ ‎наши ‎дни‏ ‎могут ‎быть ‎интерпретированы ‎как ‎серийные‏ ‎убийства.‏ ‎

Безусловно, ‎сами‏ ‎по ‎себе‏ ‎серийные ‎убийцы ‎существовали ‎и ‎раньше,‏ ‎однако‏ ‎они,‏ ‎как ‎правило,‏ ‎выпадали ‎из‏ ‎фокуса ‎истории‏ ‎–‏ ‎отчасти ‎из-за‏ ‎скудной ‎базы ‎дошедших ‎до ‎нас‏ ‎источников, ‎отчасти‏ ‎–‏ ‎из-за ‎несовершенства ‎тогдашней‏ ‎системы ‎правосудия.‏ ‎Так ‎что, ‎при ‎всех‏ ‎своих‏ ‎чудовищных ‎преступлениях,‏ ‎эпоха ‎«Великой‏ ‎охоты ‎на ‎ведьм» ‎впервые ‎познакомило‏ ‎человечество‏ ‎с ‎феноменом‏ ‎серийных ‎убийств.‏ ‎Впрочем, ‎отсутствие ‎вменяемой ‎криминалистики ‎и‏ ‎регулярной‏ ‎полицейской‏ ‎службы ‎вскоре‏ ‎вновь ‎«похоронило»‏ ‎этот ‎вид‏ ‎преступлений,‏ ‎который ‎был‏ ‎заново ‎«открыт» ‎лишь ‎в ‎индустриальную‏ ‎эпоху. ‎

В‏ ‎ходе‏ ‎этой ‎охоты ‎начали‏ ‎хватать ‎всех,‏ ‎кто ‎обнаруживал ‎какие-то ‎странности‏ ‎в‏ ‎поведении, ‎которые‏ ‎нельзя ‎было‏ ‎однозначно ‎трактовать ‎с ‎позиций ‎тогдашней‏ ‎медицины.‏ ‎Проще ‎говоря‏ ‎– ‎лунатиков,‏ ‎сумасшедших, ‎подозрительных ‎бродяг ‎и ‎прочих‏ ‎интересных‏ ‎личностей.‏ ‎И ‎вот‏ ‎что ‎интересно‏ ‎– ‎в‏ ‎этом‏ ‎потоке ‎бомжей‏ ‎и ‎сельских ‎дурачков ‎нет-нет ‎да‏ ‎и ‎начали‏ ‎всплывать‏ ‎примеры ‎чистейшего, ‎дистиллированного‏ ‎зла ‎–‏ ‎совершенно ‎реального, ‎а ‎не‏ ‎магического.

Так,‏ ‎например, ‎в‏ ‎1521 ‎году‏ ‎во ‎Франции ‎были ‎схвачены ‎некие‏ ‎Пьер‏ ‎Бюрго и ‎Мишель‏ ‎Вердан, которых ‎молва‏ ‎окрестила ‎«Оборотнями ‎из ‎Полиньи». ‎Собственно,‏ ‎замели‏ ‎их‏ ‎за ‎такую‏ ‎мерзость, ‎как‏ ‎инфантицид ‎и‏ ‎каннибализм‏ ‎– ‎парочка‏ ‎орудовала ‎в ‎сельской ‎местности, ‎где‏ ‎подонки ‎без‏ ‎труда‏ ‎прокрались ‎в ‎сад‏ ‎одной ‎из‏ ‎местных ‎семей ‎и ‎похитили‏ ‎оттуда‏ ‎четырехлетнюю ‎девочку,‏ ‎собиравшую ‎там‏ ‎горох. ‎Бюрго ‎и ‎Вердан ‎убили‏ ‎ребенка,‏ ‎после ‎чего‏ ‎употребили ‎части‏ ‎тела ‎в ‎пищу. ‎Они ‎совершили‏ ‎еще‏ ‎несколько‏ ‎аналогичных ‎нападений‏ ‎– ‎жертвами‏ ‎стали ‎в‏ ‎общей‏ ‎сложности ‎четыре‏ ‎девочки ‎или ‎девушки ‎разного ‎возраста.‏ ‎

Одно ‎из‏ ‎преступлений,‏ ‎со ‎слов ‎Бюрго,‏ ‎парочка ‎совершила‏ ‎из ‎мести ‎– ‎они,‏ ‎якобы,‏ ‎просили ‎милостыню‏ ‎у ‎одной‏ ‎местной ‎девушки, ‎а ‎когда ‎та‏ ‎отказала‏ ‎– ‎набросились‏ ‎на ‎нее‏ ‎и ‎убили. ‎После ‎чего, ‎как‏ ‎заявил‏ ‎сам‏ ‎убийца, ‎помолились‏ ‎и ‎продолжили‏ ‎просить ‎«подаяние‏ ‎по‏ ‎славу ‎Господа». Под‏ ‎пытками ‎оба ‎сознались, ‎что ‎заключили‏ ‎договор ‎с‏ ‎Дьяволом,‏ ‎который ‎наделил ‎их‏ ‎нечеловеческими ‎силами.‏ ‎В ‎настоящее ‎время ‎не‏ ‎представляется‏ ‎возможным ‎восстановить‏ ‎все ‎детали,‏ ‎однако ‎куда ‎более ‎реальной ‎кажется‏ ‎версия,‏ ‎согласно ‎которой‏ ‎Вердан ‎и‏ ‎Бюрго ‎были ‎бродячими ‎нищими, ‎которых‏ ‎на‏ ‎подобные‏ ‎зверства ‎толкнул‏ ‎не ‎черт,‏ ‎а ‎банальные‏ ‎голод‏ ‎и ‎корысть.

Чем‏ ‎дальше ‎в ‎лес ‎– ‎тем‏ ‎толще ‎волки.‏ ‎В‏ ‎1574 ‎году ‎во‏ ‎Франции ‎был‏ ‎пойман ‎еще ‎один ‎«оборотень»,‏ ‎деяния‏ ‎которого ‎в‏ ‎современной ‎криминалистике‏ ‎были ‎бы ‎однозначно ‎трактованы ‎как‏ ‎серийные‏ ‎убийства. ‎Некий‏ ‎Жиль ‎Гарнье сознался‏ ‎в ‎совершении ‎множественных ‎убийств. ‎Согласно‏ ‎протоколу‏ ‎допроса,‏ ‎

«названный ‎Гарнье‏ ‎в ‎день‏ ‎святого ‎Михаила,‏ ‎приняв‏ ‎обличье ‎оборотня,‏ ‎похитил ‎девушку ‎десяти-двенадцати ‎лет ‎<…>‏ ‎и ‎там‏ ‎он‏ ‎убил ‎ее, ‎по‏ ‎большей ‎части‏ ‎при ‎помощи ‎рук, ‎схожих‏ ‎с‏ ‎лапами, ‎а‏ ‎так ‎же‏ ‎зубов, ‎и ‎съел ‎плоть ‎с‏ ‎ее‏ ‎бедер ‎и‏ ‎рук, ‎а‏ ‎некоторые ‎части ‎отнес ‎своей ‎жене.‏ ‎И‏ ‎он‏ ‎бы ‎похитил‏ ‎другую ‎девушку,‏ ‎убил ‎ее‏ ‎и‏ ‎съел, ‎если‏ ‎бы ‎ему ‎не ‎помешали ‎три‏ ‎человека, ‎как‏ ‎он‏ ‎сам ‎сознался. ‎И‏ ‎пятнадцать ‎дней‏ ‎спустя ‎он ‎задушил ‎маленького‏ ‎ребенка‏ ‎в ‎возрасте‏ ‎десяти ‎лет‏ ‎на ‎винограднике ‎в ‎Гредизане, ‎и‏ ‎съел‏ ‎плоть ‎с‏ ‎его ‎бедер,‏ ‎ног ‎и ‎живота. ‎И ‎с‏ ‎того‏ ‎времени‏ ‎он ‎убил,‏ ‎будучи ‎в‏ ‎облике ‎человека,‏ ‎а‏ ‎не ‎волка,‏ ‎другого ‎мальчика ‎в ‎возрасте ‎двенадцати-тринадцати‏ ‎лет ‎в‏ ‎лесу‏ ‎близ ‎деревни ‎Перуз,‏ ‎и ‎имел‏ ‎намерение ‎съесть ‎его, ‎однако‏ ‎ему‏ ‎помешали… ‎Он‏ ‎был ‎приговорен‏ ‎к ‎сожжению ‎заживо, ‎и ‎приговор‏ ‎был‏ ‎приведен ‎в‏ ‎исполнение».

Судя ‎по‏ ‎дошедшим ‎до ‎нас ‎сведениям, ‎Гарнье‏ ‎куражился‏ ‎как‏ ‎минимум ‎два‏ ‎года ‎–‏ ‎с ‎1572‏ ‎по‏ ‎1574 ‎–‏ ‎наводя ‎ужас ‎на ‎регион ‎Франш-Конте.‏ ‎Точное ‎или‏ ‎хотя‏ ‎бы ‎примерное ‎число‏ ‎его ‎жертв‏ ‎определить ‎невозможно. ‎Но ‎остается‏ ‎один‏ ‎вопрос ‎–‏ ‎почему ‎все‏ ‎преступления ‎Гарнье ‎совершал, ‎якобы, ‎в‏ ‎обличье‏ ‎волка, ‎и‏ ‎лишь ‎последнее,‏ ‎во ‎время ‎которого ‎его ‎и‏ ‎поймали,‏ ‎сотворил‏ ‎в ‎своем‏ ‎естественном ‎облике?‏ ‎Ответ ‎очевиден:‏ ‎средневековое‏ ‎сознание, ‎в‏ ‎отличие ‎от ‎нынешней ‎психиатрии, ‎не‏ ‎могло ‎найти‏ ‎рационального‏ ‎объяснения ‎подобным ‎зверствам,‏ ‎поэтому ‎все‏ ‎списали ‎на ‎договор ‎с‏ ‎Сатаной.‏ ‎Вероятнее ‎всего,‏ ‎Гарнье ‎и‏ ‎прочих ‎подобных ‎ему ‎во ‎время‏ ‎допросов‏ ‎принуждали ‎сознаться‏ ‎в ‎том,‏ ‎что ‎они ‎оборотни, ‎а ‎когда,‏ ‎во‏ ‎время‏ ‎ареста ‎с‏ ‎поличным, ‎клыков‏ ‎и ‎хвоста‏ ‎у‏ ‎злодея ‎не‏ ‎обнаружилось, ‎судьи ‎и ‎церковники ‎просто‏ ‎объяснили ‎это‏ ‎тем,‏ ‎что ‎именно ‎в‏ ‎этот ‎раз‏ ‎Гранье ‎решил ‎убить ‎в‏ ‎своем‏ ‎человеческом ‎обличье.

Имя‏ ‎«Оборотня ‎из‏ ‎Шалона», орудовавшего ‎во ‎Франции ‎в ‎1598‏ ‎году,‏ ‎история ‎для‏ ‎нас ‎не‏ ‎сохранила ‎– ‎протоколы ‎следствия, ‎якобы,‏ ‎были‏ ‎уничтожены‏ ‎властями, ‎поскольку‏ ‎их ‎содержание‏ ‎было ‎слишком‏ ‎отвратительным‏ ‎и ‎непристойным.‏ ‎Известно ‎лишь, ‎что ‎это ‎был‏ ‎горожанин, ‎по‏ ‎профессии‏ ‎– ‎портной, ‎который‏ ‎заманивал ‎детей‏ ‎в ‎свою ‎лавку, ‎где‏ ‎насиловал‏ ‎их, ‎после‏ ‎чего ‎перерезал‏ ‎несчастным ‎глотки, ‎«пудрил ‎и ‎одевал»‏ ‎тела,‏ ‎а ‎затем‏ ‎– ‎ел.‏ ‎Во ‎время ‎обыска ‎в ‎его‏ ‎лавке‏ ‎судейским‏ ‎удалось ‎обнаружить‏ ‎бочку ‎с‏ ‎останками ‎многочисленных‏ ‎жертв.‏ ‎Очень ‎вероятно,‏ ‎что ‎ликантропию ‎здесь, ‎как ‎и‏ ‎в ‎других‏ ‎случаях,‏ ‎присовокупило ‎само ‎следствие‏ ‎– ‎более‏ ‎того, ‎в ‎случае ‎с‏ ‎шалонским‏ ‎лавочником ‎даже‏ ‎не ‎было‏ ‎предпосылок ‎для ‎каннибализма, ‎поскольку, ‎в‏ ‎отличие‏ ‎от ‎названных‏ ‎выше ‎убийц,‏ ‎он ‎не ‎был ‎нищим ‎бродягой,‏ ‎напротив,‏ ‎являясь‏ ‎зажиточным ‎горожанином.‏ ‎Практически ‎наверняка‏ ‎так ‎власти‏ ‎вновь‏ ‎попытались ‎хоть‏ ‎как-то ‎рационализировать ‎– ‎в ‎логике‏ ‎того ‎времени‏ ‎–‏ ‎образ ‎действий, ‎в‏ ‎наши ‎дни‏ ‎названных ‎бы ‎серийными ‎убийствами.‏ ‎В‏ ‎пользу ‎этого‏ ‎говорит ‎и‏ ‎тот ‎факт, ‎что ‎у ‎злодея‏ ‎было‏ ‎еще ‎одно‏ ‎прозвище ‎–‏ ‎«Дьявольский ‎портной ‎из ‎Шалона», ‎которое‏ ‎куда‏ ‎больше‏ ‎соответствовало ‎действительности.

Оборотни‏ ‎стали ‎предметом‏ ‎ожесточенных ‎дискуссий‏ ‎в‏ ‎церковных ‎и‏ ‎медицинских ‎кругах ‎по ‎всей ‎тогдашней‏ ‎Европе. ‎Впереди‏ ‎маячил‏ ‎XVII ‎век, ‎и‏ ‎многие ‎постулаты‏ ‎«Молота ‎ведьм» ‎Крамера, ‎и‏ ‎ранее‏ ‎принятые ‎далеко‏ ‎не ‎всеми,‏ ‎больше ‎не ‎казались ‎такими ‎убедительными.‏ ‎Ученые‏ ‎мужи ‎вновь‏ ‎вернулись ‎к‏ ‎тезису ‎о ‎том, ‎что ‎так‏ ‎называемая‏ ‎ликантропия‏ ‎может ‎являться‏ ‎лишь ‎проявлением‏ ‎какого-то ‎психического‏ ‎расстройства.‏ ‎

В ‎этом‏ ‎отношении ‎примечательным ‎было ‎дело ‎Жака‏ ‎Руле или ‎Ролле‏ ‎–‏ ‎тридцатичетырехлетнего ‎француза, ‎в‏ ‎1598 ‎году‏ ‎пойманного ‎на ‎месте ‎преступления‏ ‎недалеко‏ ‎от ‎Анже.‏ ‎Согласно ‎протоколу,‏ ‎его ‎задержали, ‎когда ‎он ‎стоял‏ ‎над‏ ‎телом ‎убитого‏ ‎им ‎пятнадцатилетнего‏ ‎подростка ‎– ‎убийца ‎нанес ‎тому‏ ‎множественные‏ ‎увечья,‏ ‎и ‎руки‏ ‎его ‎были‏ ‎буквально ‎по‏ ‎локоть‏ ‎в ‎крови.‏ ‎На ‎допросе ‎Руле ‎сознался, ‎что‏ ‎он ‎оборотень,‏ ‎которому‏ ‎Дьявол ‎даровал ‎волшебную‏ ‎мазь, ‎втирая‏ ‎которую ‎в ‎собственную ‎кожу‏ ‎он‏ ‎обрел ‎способность‏ ‎перекидываться ‎в‏ ‎волке. ‎Он ‎так ‎же ‎сознался‏ ‎в‏ ‎убийстве ‎нескольких‏ ‎детей ‎и‏ ‎взрослых. ‎

Однако ‎в ‎данном ‎случае‏ ‎местное‏ ‎следствие‏ ‎опровергло ‎мистическую‏ ‎подоплеку ‎преступления‏ ‎– ‎более‏ ‎того,‏ ‎судья ‎постановил,‏ ‎что ‎Руле ‎таким ‎образом ‎пытался‏ ‎выставить ‎себя‏ ‎сумасшедшим‏ ‎и ‎сложить ‎с‏ ‎себя ‎ответственность‏ ‎за ‎содеянное. ‎На ‎удивление‏ ‎рациональная‏ ‎мысль ‎–‏ ‎и ‎это‏ ‎ровно ‎в ‎тот ‎же ‎год,‏ ‎когда‏ ‎судили ‎шалонского‏ ‎портного! ‎Судья‏ ‎как ‎в ‎воду ‎глядел ‎–‏ ‎не‏ ‎желая‏ ‎мириться ‎со‏ ‎вполне ‎справедливым‏ ‎смертным ‎приговором,‏ ‎Руле‏ ‎подал ‎апелляцию‏ ‎в ‎парламент ‎Парижа, ‎продолжая ‎настаивать‏ ‎на ‎том,‏ ‎что‏ ‎он ‎оборотень. ‎Начальство,‏ ‎которому, ‎по‏ ‎его ‎мнению, ‎всегда ‎виднее,‏ ‎чем‏ ‎провинциальным ‎дуракам‏ ‎на ‎местах,‏ ‎рассмотрело ‎ходатайство ‎и ‎официально ‎признало‏ ‎Руле‏ ‎умалишенным. ‎В‏ ‎результате ‎смертная‏ ‎казнь ‎была ‎заменена ‎двумя ‎годами‏ ‎принудительного‏ ‎лечения‏ ‎в ‎психушке‏ ‎при ‎госпитале‏ ‎Сен-Жермен. ‎Куда‏ ‎потом‏ ‎навострит ‎лыжи‏ ‎и ‎что ‎еще ‎натворит ‎откинувшийся‏ ‎и ‎далеко‏ ‎еще‏ ‎не ‎старый ‎«оборотень»,‏ ‎никого, ‎видимо,‏ ‎не ‎волновало. ‎

Почему ‎у‏ ‎тебя‏ ‎такие ‎большие‏ ‎зубы?...

Общеевропейская ‎волчья‏ ‎истерия ‎как ‎нельзя ‎лучше ‎поспособствовала‏ ‎популярности‏ ‎фольклорной ‎истории‏ ‎о ‎девочке,‏ ‎которая ‎по ‎дороге ‎к ‎бабушке‏ ‎встречает‏ ‎в‏ ‎лесу ‎чудовище.‏ ‎Подобная ‎история‏ ‎в ‎разных‏ ‎вариациях‏ ‎была ‎распространена‏ ‎чуть ‎ли ‎не ‎по ‎всей‏ ‎Европе ‎еще‏ ‎с‏ ‎XIV ‎века, ‎и,‏ ‎строго ‎говоря,‏ ‎далеко ‎не ‎в ‎каждой‏ ‎версии‏ ‎в ‎качестве‏ ‎антагониста ‎фигурировал‏ ‎именно ‎волк. ‎Именно ‎страсти ‎по‏ ‎ликантропом‏ ‎вкупе ‎с‏ ‎прохладными ‎историями‏ ‎о ‎ребятах ‎вроде ‎Гарнье ‎и‏ ‎Руле‏ ‎сделали‏ ‎свое ‎дело,‏ ‎навсегда ‎определив‏ ‎портрет ‎злодея.‏ ‎

Первая‏ ‎письменная ‎редакция‏ ‎сказки ‎вышла ‎в ‎1697 ‎году‏ ‎во ‎Франции‏ ‎–‏ ‎она ‎вошла ‎в‏ ‎книгу ‎«Сказки‏ ‎матушки-гусыни» ‎за ‎авторством ‎Шарля‏ ‎Перро.‏ ‎Там ‎же‏ ‎были ‎сказки‏ ‎о ‎Золушке, ‎Синей ‎бороде, ‎Спящей‏ ‎красавице‏ ‎и ‎т.д.‏ ‎Строго ‎говоря,‏ ‎сказки ‎в ‎оригинальной ‎версии ‎Перро‏ ‎отнюдь‏ ‎не‏ ‎были ‎добрыми‏ ‎– ‎это‏ ‎были ‎мрачные‏ ‎и‏ ‎кровавые ‎истории,‏ ‎основой ‎для ‎которых ‎частично ‎стал‏ ‎европейских ‎фольклор,‏ ‎а‏ ‎частично ‎– ‎истории‏ ‎реальных ‎злодеяний.‏ ‎«Красная ‎шапочка» ‎- ‎не‏ ‎исключение.‏ ‎Уже ‎в‏ ‎версии ‎Перро‏ ‎девочка ‎раздевается, ‎прежде ‎чем ‎лечь‏ ‎в‏ ‎постель ‎к‏ ‎волку, ‎которого‏ ‎она ‎принимает ‎за ‎бабушку. ‎Волк‏ ‎ее‏ ‎съедает,‏ ‎и ‎никаких‏ ‎вам ‎охотников,‏ ‎никакого ‎хэппи-энда.‏ ‎

Фольклорной‏ ‎основой ‎для‏ ‎истории ‎Перро ‎стала ‎устная ‎народная‏ ‎сказка ‎«Бабушка»‏ ‎-‏ ‎французская ‎версия ‎легенды‏ ‎про ‎девочку‏ ‎в ‎лесу. ‎В ‎разных‏ ‎версиях‏ ‎этой ‎сказки,‏ ‎характерных ‎для‏ ‎тех ‎или ‎иных ‎регионов ‎Франции,‏ ‎волк‏ ‎называется ‎«лю-бре»,‏ ‎«лю-гару» ‎и‏ ‎т.д. ‎– ‎так ‎в ‎этих‏ ‎местах‏ ‎издавна‏ ‎называли ‎оборотней.‏ ‎Ни ‎в‏ ‎одной ‎из‏ ‎версий‏ ‎он ‎не‏ ‎является ‎обычным ‎волком. ‎

Встречая ‎девушку‏ ‎в ‎лесу,‏ ‎волк‏ ‎задает ‎ей, ‎казалось‏ ‎бы, ‎невинный‏ ‎вопрос ‎– ‎по ‎какой‏ ‎дороге‏ ‎она ‎пойдет‏ ‎к ‎бабушке,‏ ‎по ‎пути ‎иголок ‎или ‎по‏ ‎пути‏ ‎булавок? ‎Бессмыслица,‏ ‎да? ‎Только‏ ‎если ‎не ‎знать ‎исторический ‎контекст.‏ ‎Проститутки‏ ‎в‏ ‎средневековой ‎Европе‏ ‎как ‎правило‏ ‎идентифицировали ‎себя‏ ‎с‏ ‎помощью ‎пучка‏ ‎игл, ‎которые ‎втыкали ‎в ‎ткань‏ ‎платья ‎в‏ ‎районе‏ ‎плеча. ‎

И ‎Красная‏ ‎Шапочка ‎выбирает‏ ‎путь ‎иголок. ‎Волк ‎же‏ ‎идет‏ ‎по ‎«пути‏ ‎булавок», ‎первым‏ ‎прибегает ‎в ‎домик ‎бабушки ‎и‏ ‎убивает‏ ‎ее. ‎Дальше‏ ‎следует ‎совершенно‏ ‎адская ‎сцена ‎– ‎волк ‎расчленяет‏ ‎тело‏ ‎бабушки‏ ‎и ‎готовит‏ ‎из ‎него‏ ‎ужин, ‎а‏ ‎ее‏ ‎кровью ‎наполняет‏ ‎бутылку ‎для ‎вина. ‎Проделав ‎все‏ ‎это, ‎он‏ ‎надевает‏ ‎бабушкину ‎одежду ‎и‏ ‎притворяется ‎ей.‏ ‎Вот ‎скажите, ‎вам ‎в‏ ‎детстве‏ ‎не ‎казалось‏ ‎странным, ‎что‏ ‎волк, ‎каким ‎бы ‎он ‎ни‏ ‎был‏ ‎притворщиком, ‎так‏ ‎легко ‎выдал‏ ‎себя ‎за ‎человека? ‎А ‎вот‏ ‎для‏ ‎оборотня‏ ‎это ‎–‏ ‎раз ‎плюнуть.

Дальше‏ ‎«бабушка» ‎предлагает‏ ‎внучке‏ ‎перекусить, ‎тем‏ ‎самым ‎путем ‎обмана ‎приобщая ‎ее‏ ‎к ‎каннибализму,‏ ‎и‏ ‎поит ‎кровью ‎под‏ ‎видом ‎вина‏ ‎– ‎извращенная ‎версия ‎церковного‏ ‎причастия.‏ ‎Короче ‎говоря,‏ ‎волк ‎глумится‏ ‎как ‎может ‎и ‎совершает ‎тягчайшие‏ ‎преступления‏ ‎с ‎точки‏ ‎зрения ‎общества‏ ‎и ‎Церкви. ‎Единственным ‎существом, ‎пытающимся‏ ‎образумить‏ ‎девочку,‏ ‎является ‎кошка‏ ‎– ‎в‏ ‎версии ‎Перро‏ ‎она‏ ‎хочет ‎предупредить‏ ‎Шапочку, ‎но ‎волк ‎бросает ‎в‏ ‎нее ‎деревянным‏ ‎ботинком‏ ‎и ‎убивает. ‎В‏ ‎оригинальной ‎истории,‏ ‎то ‎есть ‎– ‎в‏ ‎«Бабушке»,‏ ‎кошка ‎стыдит‏ ‎девушку ‎словами‏ ‎«Позор! ‎Шлюха ‎ест ‎плоть ‎своей‏ ‎бабушки‏ ‎и ‎пьет‏ ‎кровь ‎своей‏ ‎бабушки!».

В ‎конце, ‎как ‎уже ‎отмечалось,‏ ‎волк‏ ‎заставляет‏ ‎девушку ‎раздеться‏ ‎и ‎лечь‏ ‎с ‎ним‏ ‎в‏ ‎постель, ‎чем‏ ‎еще ‎раз ‎подчеркивает ‎социальный ‎статус‏ ‎своей ‎жертвы.‏ ‎Впрочем,‏ ‎существовали ‎версии ‎истории,‏ ‎в ‎которых‏ ‎девушка ‎успевала ‎понять, ‎что‏ ‎перед‏ ‎ней ‎–‏ ‎волк. ‎Тогда‏ ‎она ‎тянула ‎время, ‎раздеваясь ‎нарочито‏ ‎медленно,‏ ‎и ‎заставляя‏ ‎волка ‎томиться‏ ‎в ‎нетерпении. ‎Когда ‎его ‎бдительность‏ ‎ослабевала,‏ ‎она‏ ‎сбегала ‎от‏ ‎него. ‎

Фольклор‏ ‎всегда ‎был‏ ‎гиперболизированным‏ ‎отражением ‎действительности,‏ ‎в ‎которой ‎жили ‎его ‎носители.‏ ‎История ‎Серого‏ ‎Волка‏ ‎и ‎Красной ‎Шапочки‏ ‎не ‎стала‏ ‎исключением. ‎В ‎эпоху ‎первых‏ ‎серийных‏ ‎убийц, ‎отождествлявшихся‏ ‎с ‎оборотнями,‏ ‎именно ‎один ‎из ‎них ‎стал‏ ‎главным‏ ‎антагонистом ‎истории.‏ ‎Серый ‎Волк‏ ‎в ‎оригинальной ‎версии ‎– ‎убийца‏ ‎и‏ ‎каннибал,‏ ‎такой ‎же,‏ ‎Жиль ‎Гарнье.‏ ‎Не ‎случайным‏ ‎был‏ ‎и ‎образ‏ ‎героини ‎– ‎именно ‎девушки ‎и‏ ‎дети ‎были‏ ‎наиболее‏ ‎легкими ‎и ‎излюбленными‏ ‎жертвами ‎для‏ ‎маньяков, ‎особенно ‎– ‎дети‏ ‎и‏ ‎девушки ‎со‏ ‎дна ‎общества,‏ ‎привычным ‎явлением ‎для ‎которого ‎была‏ ‎детская‏ ‎проституция. ‎

Читать: 7+ мин
logo Историк Александр Свистунов

Военные преступления в "кружевных" войнах

Доступно подписчикам уровня
«Посвященный»
Подписаться за 500₽ в месяц

Читать: 9+ мин
logo Историк Александр Свистунов

История коррупции: Средние века

Среди ‎историков‏ ‎принято ‎считать, ‎что ‎одной ‎из‏ ‎причин, ‎по‏ ‎которым‏ ‎Западная ‎Римская ‎империя‏ ‎пала ‎под‏ ‎ударами ‎орд ‎варваров, ‎первоначально‏ ‎обосновавшихся‏ ‎в ‎бассейнах‏ ‎рек ‎Рейн‏ ‎и ‎Дунай, ‎была ‎коррупция ‎«правящего‏ ‎класса»‏ ‎как ‎в‏ ‎самом ‎Риме,‏ ‎так ‎и ‎в ‎провинциях. ‎При‏ ‎Валентиниане‏ ‎I‏ ‎(правил ‎в‏ ‎364 ‎–‏ ‎375 ‎годах),‏ ‎известном‏ ‎военачальнике, ‎которого‏ ‎провозгласила ‎императором ‎армия, ‎вопрос ‎коррупции‏ ‎встал ‎особенно‏ ‎остро:‏ ‎чиновники ‎были ‎безжалостны‏ ‎к ‎своим‏ ‎подданным, ‎но ‎любили ‎окружать‏ ‎себя‏ ‎комфортом ‎и‏ ‎богатством, ‎и,‏ ‎само ‎собой, ‎не ‎упускали ‎случая‏ ‎нагреть‏ ‎руки ‎на‏ ‎сборе ‎налогов.‏ ‎Валентиниан ‎I ‎пытался ‎решить ‎проблему,‏ ‎укрепив‏ ‎административный‏ ‎аппарат, ‎но‏ ‎реорганизация ‎сбора‏ ‎налогов, ‎направленная‏ ‎на‏ ‎ограничение ‎эксплуатации‏ ‎подданных, ‎в ‎целом ‎вышла ‎из-под‏ ‎контроля, ‎а‏ ‎чиновники,‏ ‎которым ‎поручили ‎расследовать‏ ‎многочисленные ‎случаи‏ ‎злоупотреблений, ‎сами ‎оказались ‎подверженными‏ ‎коррупции.‏ ‎Затем ‎Валентиниан‏ ‎I ‎передал‏ ‎дело ‎в ‎руки ‎людей, ‎которым‏ ‎он‏ ‎доверял, ‎таких‏ ‎как ‎полководец‏ ‎Феодосий, ‎которого ‎он ‎послал ‎в‏ ‎Ливию,‏ ‎Триполи,‏ ‎Лептис ‎и‏ ‎Карфаген, ‎чтобы‏ ‎положить ‎конец‏ ‎коррупции.‏ ‎Феодосий ‎был‏ ‎скор ‎на ‎расправу ‎с ‎преступниками:‏ ‎коррумпированные ‎чиновники‏ ‎попадали‏ ‎на ‎виселицу ‎или‏ ‎приговаривались ‎к‏ ‎отрезанию ‎языка, ‎но ‎в‏ ‎конце‏ ‎концов ‎сам‏ ‎Феодосий ‎был‏ ‎обвинен ‎в ‎коррупции ‎и ‎приговорен‏ ‎к‏ ‎смертной ‎казни‏ ‎сыном ‎Валентиниана‏ ‎I. ‎Кризис ‎Западной ‎Римской ‎империи‏ ‎уже‏ ‎был‏ ‎очевиден, ‎в‏ ‎то ‎время‏ ‎как ‎восточные‏ ‎территории‏ ‎приобретали ‎все‏ ‎большую ‎самобытность ‎и ‎значение, ‎в‏ ‎том ‎числе‏ ‎благодаря‏ ‎своему ‎стратегическому ‎положению‏ ‎и ‎солидному‏ ‎центральному ‎аппарату ‎во ‎главе‏ ‎с‏ ‎императором ‎Константинополя.

По‏ ‎мнению ‎некоторых‏ ‎историков, ‎по ‎мере ‎распространения ‎христианства‏ ‎коррупция,‏ ‎столь ‎свойственная‏ ‎государствам ‎Античности,‏ ‎начала ‎сходить ‎на ‎нет. ‎Однако,‏ ‎в‏ ‎действительности,‏ ‎культура ‎обмена‏ ‎услугами ‎и‏ ‎правами, ‎лежащая‏ ‎в‏ ‎основе ‎многих‏ ‎коррупционных ‎схем, ‎вполне ‎себе ‎неплохо‏ ‎существовала ‎и‏ ‎в‏ ‎Средние ‎века. ‎Уже‏ ‎в ‎IV‏ ‎веке, ‎особенно ‎в ‎некоторых‏ ‎областях‏ ‎Востока, ‎установился‏ ‎обычай, ‎согласно‏ ‎которому ‎епископы ‎получали ‎денежные ‎суммы‏ ‎от‏ ‎людей, ‎вступавших‏ ‎в ‎новые‏ ‎церковные ‎должности ‎в ‎их ‎епархиях.‏ ‎Это‏ ‎была‏ ‎форма ‎передачи‏ ‎божественной ‎благодати,‏ ‎явление, ‎по‏ ‎своей‏ ‎сути ‎схожее‏ ‎с ‎практикой ‎продажи ‎индульгенций ‎(сертификатов‏ ‎о ‎прощении‏ ‎грехов),‏ ‎получившее ‎название ‎«симония».‏ ‎Данный ‎термин‏ ‎отсылает ‎нас ‎к ‎библейскому‏ ‎эпизоду,‏ ‎когда ‎Симон,‏ ‎волхв ‎из‏ ‎Самарии, ‎повстречал ‎апостолов ‎Петра ‎и‏ ‎Павла,‏ ‎прибывших ‎в‏ ‎Иерусалим, ‎чтобы‏ ‎крестить ‎новообращенных, ‎и ‎попытался ‎купить‏ ‎у‏ ‎них‏ ‎за ‎деньги‏ ‎божью ‎благодать.‏ ‎Четвертый ‎Вселенский‏ ‎Халкидонский‏ ‎Собор ‎в‏ ‎451 ‎году ‎прямо ‎осудил ‎продажу‏ ‎церковных ‎должностей,‏ ‎а‏ ‎в ‎790 ‎году‏ ‎уже ‎Карл‏ ‎Великий ‎также ‎осудил ‎всех,‏ ‎кто‏ ‎принимал ‎дары‏ ‎и ‎подношения,‏ ‎запятнав ‎себя ‎«ересью ‎Симона ‎Волхва».‏ ‎Однако‏ ‎после ‎тысячи‏ ‎лет ‎существования‏ ‎христианства ‎эта ‎ересь ‎стала ‎правилом,‏ ‎церковный‏ ‎сан‏ ‎повсеместно ‎использовался‏ ‎для ‎личной‏ ‎выгоды, ‎что‏ ‎во‏ ‎многом ‎заложило‏ ‎основу ‎для ‎Реформации. ‎Во ‎времена‏ ‎Священной ‎Римской‏ ‎империи‏ ‎большое ‎значение ‎также‏ ‎приобрела ‎фигура‏ ‎князя-епископа, ‎и ‎это ‎положение‏ ‎часто‏ ‎можно ‎было‏ ‎получить ‎за‏ ‎плату.

Рим, ‎и ‎в ‎особенности ‎Ватикан,‏ ‎также‏ ‎время ‎от‏ ‎времени ‎становились‏ ‎эпицентром ‎скандалов. ‎Так, ‎например, ‎жившая‏ ‎в‏ ‎X‏ ‎веке ‎патрицианка‏ ‎Феодора ‎Римская‏ ‎(не ‎путать‏ ‎с‏ ‎ранее ‎жившей‏ ‎святой, ‎носившей ‎то ‎же ‎имя),‏ ‎жена ‎фактического‏ ‎хозяина‏ ‎Рима ‎графа ‎Феофилакта‏ ‎I, ‎печально‏ ‎прославилась ‎тем, ‎что ‎использовала‏ ‎свою‏ ‎привлекательность, ‎чтобы‏ ‎развратить ‎папский‏ ‎двор, ‎и ‎фактически ‎заставила ‎двух‏ ‎пап‏ ‎– ‎Сергия‏ ‎III ‎и‏ ‎Иоанна ‎X ‎– ‎плясать ‎под‏ ‎свою‏ ‎дудку.‏ ‎Ее ‎дочь‏ ‎по ‎имени‏ ‎Марозия ‎переняла‏ ‎не‏ ‎только ‎красоту‏ ‎матери, ‎но ‎и ‎ее ‎привычки.‏ ‎Не ‎случайно‏ ‎эпоху‏ ‎этих ‎двух ‎любвеобильных‏ ‎голубушек ‎в‏ ‎Риме ‎назвали ‎«порнократией» ‎(«правлением‏ ‎куртизанок»).

Стихийные‏ ‎недовольства ‎церковными‏ ‎злоупотреблениями ‎начали‏ ‎проявляться ‎еще ‎в ‎XII-XIII ‎веках.‏ ‎В‏ ‎качестве ‎одного‏ ‎из ‎самых‏ ‎знаковых ‎примеров ‎можно ‎назвать ‎труды‏ ‎и‏ ‎воззрения‏ ‎итальянского ‎богослова‏ ‎XII ‎века‏ ‎Иоахима ‎Флорского,‏ ‎чьих‏ ‎последователей ‎принято‏ ‎называть ‎«иоахимитами». ‎Иоахим ‎считал, ‎что‏ ‎современный ‎ему‏ ‎Рим‏ ‎– ‎это ‎новый‏ ‎Вавилон, ‎где‏ ‎все ‎давно ‎прогнило, ‎а‏ ‎в‏ ‎особенности ‎–‏ ‎папский ‎престол,‏ ‎и ‎когда ‎Антихрист ‎явится ‎в‏ ‎наш‏ ‎мир, ‎он‏ ‎сделает ‎это‏ ‎в ‎облике ‎папы. ‎Впоследствии ‎многие‏ ‎из‏ ‎идей‏ ‎Иоахима ‎Флорского‏ ‎были ‎осуждены‏ ‎католической ‎церковью.‏ ‎В‏ ‎качестве ‎другого‏ ‎примера ‎можно ‎назвать ‎сложенный ‎примерно‏ ‎тогда ‎же‏ ‎в‏ ‎Южной ‎Германии ‎сборник‏ ‎Carmina ‎burana‏ ‎из ‎трехсот ‎с ‎лишним‏ ‎стихов‏ ‎авторства ‎бродячих‏ ‎поэтов ‎(вагантов‏ ‎или ‎голиардов), ‎воспевавших ‎азартные ‎игры,‏ ‎вино‏ ‎и ‎любовь,‏ ‎и ‎порицавших‏ ‎церковную ‎коррупцию.

Бонифаций ‎VIII, ‎изобретатель ‎юбилея,‏ ‎был‏ ‎одним‏ ‎из ‎пап,‏ ‎которые ‎с‏ ‎большей ‎энергией‏ ‎и‏ ‎убежденностью ‎пытались‏ ‎навязать ‎церкви ‎светскую ‎власть ‎и‏ ‎считали ‎дела‏ ‎Ватикана‏ ‎практически ‎семейными, ‎за‏ ‎что ‎самого‏ ‎Бонифация ‎Данте ‎впоследствии ‎заставил‏ ‎гореть‏ ‎в ‎адском‏ ‎пламени ‎на‏ ‎страницах ‎своей ‎«Божественной ‎комедии». ‎Мишель‏ ‎Монтень‏ ‎утверждал, ‎что‏ ‎Бонифаций ‎«вступая‏ ‎на ‎папский ‎престол, ‎вел ‎себя‏ ‎лисой,‏ ‎став‏ ‎папой, ‎выказал‏ ‎себя ‎львом,‏ ‎а ‎умер‏ ‎как‏ ‎собака».

Первые ‎семь‏ ‎кругов ‎ада, ‎описанных ‎Данте ‎в‏ ‎«Божественной ‎комедии»,‏ ‎соответствуют‏ ‎семи ‎смертным ‎грехам‏ ‎христианской ‎морали‏ ‎(гордыня, ‎жадность, ‎похоть, ‎гнев,‏ ‎чревоугодие,‏ ‎зависть ‎и‏ ‎лень), ‎к‏ ‎которым ‎добавляются ‎«малые» ‎грехи, ‎такие‏ ‎как‏ ‎трусость, ‎обман,‏ ‎идолопоклонство, ‎непостоянство,‏ ‎неверность, ‎несправедливость ‎и ‎так ‎далее.‏ ‎При‏ ‎сошествии‏ ‎в ‎ад‏ ‎в ‎сопровождении‏ ‎Вергилия ‎персонаж‏ ‎Данте‏ ‎достигает ‎восьмого‏ ‎круга, ‎где ‎подвергаются ‎наказаниям ‎обманщики‏ ‎и ‎мошенники.‏ ‎Для‏ ‎Данте ‎обман ‎—‏ ‎типичный ‎порок‏ ‎человека, ‎это ‎грех, ‎который‏ ‎самым‏ ‎бессовестным ‎образом‏ ‎противостоит ‎всеобщей‏ ‎справедливости ‎и ‎любви ‎к ‎Богу.‏ ‎Так,‏ ‎например, ‎в‏ ‎песне ‎XXI,‏ ‎стихе ‎40, ‎Данте ‎говорит: ‎«Я‏ ‎к‏ ‎ним‏ ‎еще ‎разочек‏ ‎загляну. ‎Там‏ ‎лишь ‎Бонтуро‏ ‎не‏ ‎живет ‎на‏ ‎взятки, ‎Там ‎"нет" ‎на ‎"да"‏ ‎меняют ‎за‏ ‎казну».‏ ‎Эта ‎строка ‎–‏ ‎пример ‎авторской‏ ‎иронии, ‎поскольку ‎упомянутый ‎Бонтуро‏ ‎–‏ ‎это ‎ни‏ ‎кто ‎иной,‏ ‎как ‎Бонтуро ‎Дати, ‎правивший ‎городом‏ ‎Луккой‏ ‎в ‎начале‏ ‎XIV ‎века.‏ ‎Бонтуро ‎заручился ‎народной ‎поддержкой, ‎поклявшись,‏ ‎что‏ ‎покончит‏ ‎с ‎коррупцией‏ ‎в ‎городе,‏ ‎однако, ‎по‏ ‎иронии‏ ‎судьбы, ‎сам‏ ‎в ‎итоге ‎прославился ‎своей ‎продажностью.‏ ‎Досталось ‎от‏ ‎Данте‏ ‎и ‎приспешникам ‎Самона‏ ‎Волхва ‎–‏ ‎в ‎песне ‎XIX ‎он‏ ‎попрекает‏ ‎симонитов ‎тем,‏ ‎что ‎они‏ ‎«святыню ‎божию… ‎растлили ‎ради ‎злата‏ ‎и‏ ‎сребра».

Впрочем, ‎и‏ ‎сам ‎Данте‏ ‎Алигьери, ‎судя ‎по ‎всему, ‎был‏ ‎не‏ ‎без‏ ‎греха ‎–‏ ‎во ‎времена,‏ ‎когда ‎он‏ ‎еще‏ ‎жил ‎в‏ ‎родной ‎Флоренции ‎и ‎занимал ‎там‏ ‎видный ‎пост,‏ ‎он‏ ‎оказался ‎замешанным ‎в‏ ‎одной ‎некрасивой‏ ‎истории. ‎Летом ‎1300 ‎года‏ ‎Флоренция,‏ ‎чьей ‎независимости‏ ‎угрожал ‎тот‏ ‎самый ‎Бонифаций ‎VIII, ‎заочно ‎осудила‏ ‎трех‏ ‎папских ‎банкиров.‏ ‎И, ‎несмотря‏ ‎на ‎разочарование ‎понтифика, ‎шесть ‎флорентийских‏ ‎приоров‏ ‎(высшие‏ ‎магистраты ‎города,‏ ‎в ‎число‏ ‎которых ‎входил‏ ‎и‏ ‎Данте, ‎принадлежавший‏ ‎к ‎умеренной ‎фракции ‎гвельфов) ‎были‏ ‎единодушны ‎в‏ ‎своих‏ ‎суждениях ‎о ‎друзьях‏ ‎Бонифация. ‎Когда‏ ‎в ‎следующем ‎году ‎понтифик‏ ‎захватил‏ ‎город ‎благодаря‏ ‎своему ‎союзу‏ ‎с ‎Карлом ‎Валуа, ‎Данте ‎вместе‏ ‎со‏ ‎своими ‎коллегами‏ ‎по ‎правительству‏ ‎был ‎признан ‎виновным ‎в ‎получении‏ ‎крупных‏ ‎взяток‏ ‎в ‎обмен‏ ‎на ‎продажу‏ ‎государственных ‎должностей,‏ ‎а‏ ‎также ‎в‏ ‎растрате ‎средств ‎из ‎флорентийской ‎казны.‏ ‎Данте ‎был‏ ‎изгнан‏ ‎из ‎родного ‎города‏ ‎навсегда.

Упадок ‎папского‏ ‎двора ‎был ‎заметен ‎во‏ ‎времена‏ ‎Александра ‎VI‏ ‎(Родриго ‎Борджа).‏ ‎Церемониймейстер ‎Георг ‎Буркхардт ‎вспоминал ‎в‏ ‎своем‏ ‎дневнике, ‎что‏ ‎в ‎1501‏ ‎году ‎в ‎апостольском ‎дворце ‎обедали‏ ‎пятьдесят‏ ‎куртизанок,‏ ‎которые ‎после‏ ‎обеда ‎обнаженными‏ ‎танцевали ‎перед‏ ‎папой.‏ ‎На ‎момент‏ ‎избрания ‎кардинала ‎Родриго ‎Борджа ‎папой‏ ‎(11 ‎августа‏ ‎1492‏ ‎года), ‎у ‎него‏ ‎было ‎семеро‏ ‎детей ‎(четверо ‎– ‎от‏ ‎«официальной»‏ ‎фаворитки, ‎и‏ ‎трое ‎–‏ ‎от ‎других ‎женщин). ‎И ‎именно‏ ‎при‏ ‎нем ‎продажа‏ ‎индульгенций ‎и‏ ‎льгот ‎получила ‎такое ‎большое ‎развитие,‏ ‎что‏ ‎вызвала‏ ‎скандал ‎в‏ ‎обществе, ‎которое,‏ ‎казалось, ‎было‏ ‎готово‏ ‎проглотить ‎любую‏ ‎гнусность. ‎Инициативы ‎некоторых ‎понтификов ‎по‏ ‎прекращению ‎безудержной‏ ‎коррупции‏ ‎(конкретные ‎санкции, ‎учреждение‏ ‎религиозных ‎орденов,‏ ‎возрождение ‎богословских ‎учений) ‎были‏ ‎недостаточны:‏ ‎поэтому ‎протестантская‏ ‎Реформация ‎и‏ ‎ее ‎успех ‎стали ‎естественным ‎ответом‏ ‎на‏ ‎упадок ‎церкви.

Однако‏ ‎Реформация, ‎столь‏ ‎яростно ‎осуждавшая ‎церковную ‎коррупцию, ‎привела‏ ‎к‏ ‎разрыву‏ ‎общества ‎с‏ ‎господствующей ‎католической‏ ‎культурой ‎и‏ ‎к‏ ‎рождению ‎протестантской‏ ‎этики, ‎для ‎которой ‎характерно ‎мирское‏ ‎стремление ‎к‏ ‎наживе.‏ ‎Именно ‎Реформация ‎проложила‏ ‎дорогу ‎зарождающемуся‏ ‎капитализму ‎и, ‎в ‎известном‏ ‎смысле,‏ ‎поспособствовала ‎появлению‏ ‎городской ‎буржуазии.‏ ‎Франческо ‎Петрарка ‎в ‎одном ‎из‏ ‎своих‏ ‎писем ‎писал:‏ ‎«Для ‎нас,‏ ‎добрый ‎друг, ‎все ‎сделано ‎из‏ ‎золота,‏ ‎и‏ ‎рога, ‎и‏ ‎щиты, ‎и‏ ‎цепи, ‎и‏ ‎венцы‏ ‎[...] ‎Золото‏ ‎делает ‎из ‎свободных ‎- ‎рабов,‏ ‎а ‎из‏ ‎рабов‏ ‎– ‎свободных, ‎оно‏ ‎освобождает ‎королей‏ ‎[...]. ‎Благодаря ‎ему ‎мужчины‏ ‎получают‏ ‎репутацию ‎смелых,‏ ‎мудрых ‎и‏ ‎красивых».

Если ‎Марко ‎Поло ‎был ‎воплощением‏ ‎предпринимательского‏ ‎и ‎делового‏ ‎духа ‎XIV‏ ‎века, ‎то ‎надо ‎сказать, ‎что‏ ‎в‏ ‎1238‏ ‎году ‎в‏ ‎Лондоне ‎уже‏ ‎существовала ‎Ломбард-стрит,‏ ‎и‏ ‎на ‎ней‏ ‎действовало ‎четырнадцать ‎итальянских ‎банков, ‎а‏ ‎несколькими ‎годами‏ ‎позже‏ ‎в ‎Париже ‎было‏ ‎более ‎двадцати‏ ‎итальянских ‎банков. ‎Торговцы ‎и‏ ‎финансисты‏ ‎становились ‎силой,‏ ‎с ‎которой‏ ‎приходилось ‎считаться ‎даже ‎королям. ‎Семейство‏ ‎Риккарди‏ ‎из ‎Лукки‏ ‎профинансировало ‎завоевательный‏ ‎поход ‎английского ‎короля ‎Эдуарда ‎I‏ ‎на‏ ‎Уэльс;‏ ‎Фрескобальди ‎из‏ ‎Флоренции ‎давали‏ ‎деньги ‎его‏ ‎сыну‏ ‎Эдуарду ‎II‏ ‎для ‎войны ‎против ‎Шотландии; ‎Барди‏ ‎и ‎Перуцци‏ ‎из‏ ‎Флоренции ‎ссудили ‎Эдуарду‏ ‎III ‎необходимые‏ ‎средства, ‎чтобы ‎он ‎смог‏ ‎начать‏ ‎Столетнюю ‎войну‏ ‎против ‎Франции‏ ‎(и ‎в ‎качестве ‎залога ‎или‏ ‎гарантии‏ ‎возмещения ‎вложенных‏ ‎денег ‎выступало‏ ‎даже ‎личное ‎имущество ‎короля). ‎Несмотря‏ ‎на‏ ‎то,‏ ‎что ‎и‏ ‎светская, ‎и‏ ‎духовная ‎власть‏ ‎на‏ ‎протяжении ‎веков‏ ‎осуждали ‎ростовщичество ‎(сам ‎Иисус, ‎изгнал‏ ‎торговцев ‎из‏ ‎храма,‏ ‎а ‎в ‎иудаизме‏ ‎как ‎и‏ ‎в ‎исламе ‎взимание ‎процентов‏ ‎при‏ ‎ссуде ‎также‏ ‎запрещено), ‎оно‏ ‎продолжало ‎существовать ‎и, ‎в ‎конечном‏ ‎итоге,‏ ‎стало ‎основой‏ ‎современной ‎экономической‏ ‎системы.

Читать: 11+ мин
logo Историк Александр Свистунов

Шпионаж: рождение профессии

Доступно подписчикам уровня
«Посвященный»
Подписаться за 500₽ в месяц

В этой статье речь идет о том, как зарождалось ремесло военных разведчиков в древности и Средневековье

Читать: 5+ мин
logo Инвестпрактика

Ренессанс Страхование. Пружина разожмется или сломается?

Доступно подписчикам уровня
«База»
Подписаться за 500₽ в месяц

Бедные люди покупают страховку, а богатые им ее продают. Оправдан ли страх инвесторов перед вложениями в страховой бизнес? Или лучше держаться от него подальше? А вот и поглядим.

Смотреть: 20+ мин
logo Андрей Фурсов

Тёмный двойник европейской цивилизации. Когда родился могильщик Европы. Андрей Фурсов

Доступно подписчикам уровня
«Спасибо!»
Подписаться за 150₽ в месяц

Договор с дьяволом. Как происходил переход Запада к постчеловечеству.

Смотреть: 18+ мин
logo Андрей Фурсов

Обманчивая красота. Как переломился ход западной истории. Андрей Фурсов

Доступно подписчикам уровня
«Спасибо!»
Подписаться за 150₽ в месяц

Первая жертва капитализма. От расцвета до заката: краткая история европейской цивилизации.

Смотреть: 20+ мин
logo Андрей Фурсов

Наш самый опасный противник. Третий контур ситуации на Украине. Андрей Фурсов

Доступно подписчикам уровня
«Спасибо!»
Подписаться за 150₽ в месяц

С чем мы входим в Новое Темновековье. Сильные и слабые стороны России и Великобритании.

Смотреть: 25+ мин
logo Андрей Фурсов

Что скрывают революции. Финансовый капитал — ключ к пониманию истории последних 500 лет. А. Фурсов. А. Лежава

Как ‎мы‏ ‎пришли ‎к ‎сегодняшнему ‎системному ‎кризису.‏ ‎Почему ‎капитализм‏ ‎с‏ ‎самого ‎начала ‎опирался‏ ‎на ‎наднациональные‏ ‎структуры. ‎Какое ‎событие ‎стало‏ ‎первой‏ ‎крупной ‎победой‏ ‎транснациональной ‎финансовой‏ ‎олигархии. ‎Почему ‎Троцкий ‎говорил, ‎что‏ ‎настоящие‏ ‎революционеры ‎сидят‏ ‎на ‎Уолл-Стрит.‏ ‎Главные ‎изменения, ‎которые ‎происходят ‎в‏ ‎результате‏ ‎революции,‏ ‎как ‎это‏ ‎сказывается ‎на‏ ‎широких ‎слоях‏ ‎населения.‏ ‎Разговор ‎о‏ ‎книге ‎Александра ‎Лежавы ‎«Деньги ‎смутных‏ ‎времён».

Читать: 1+ мин
logo Андрей Фурсов

Опрос. Государство-гегемон

Доступно подписчикам уровня
«Большое спасибо!»
Подписаться за 250₽ в месяц

Опрос. Какое государство-гегемон (или субгегемон) вызывает у вас наибольшую симпатию (наименьшее неприятие).

Читать: 6+ мин
logo Андрей Фурсов

На закате современности. Можно ли вырваться из ада? Андрей Фурсов

Доступно подписчикам уровня
«Только тексты»
Подписаться за 100₽ в месяц

Выход из капитализма как переход, как хаос во многих отношениях. Социальный ад, из которого не спастись в одиночку.

Смотреть: 29+ мин
logo Андрей Фурсов

Расползание хаоса. Что нас привело в точку невозврата. Андрей Фурсов

Главный ‎итог‏ ‎2023. ‎Какие ‎три ‎геополитические ‎тенденции‏ ‎оформились ‎в‏ ‎этом‏ ‎году ‎и ‎будут‏ ‎продолжены ‎в‏ ‎ближайшие ‎годы. ‎Почему ‎глубинная‏ ‎власть‏ ‎— ‎это‏ ‎надолго. ‎Какие‏ ‎исторические ‎события ‎привели ‎нас ‎к‏ ‎текущей‏ ‎ситуации. ‎Чей‏ ‎план ‎реализовался‏ ‎при ‎развале ‎СССР. ‎На ‎какую‏ ‎историческую‏ ‎эпоху‏ ‎будет ‎похож‏ ‎мир ‎будущего.‏ ‎Почему ‎для‏ ‎Западной‏ ‎Европы ‎история‏ ‎уже ‎закончилась.

Читать: 4+ мин
logo Андрей Фурсов

Конфликт на Украине сквозь призму проекта мировой элиты. Скрытые шифры происходящего. Андрей Фурсов

Доступно подписчикам уровня
«Спасибо!»
Подписаться за 150₽ в месяц

Как последние два года повлияли на проект ультраглобалистов. Какая радикальная трансформация ждёт Европу в ближайшие десятилетия.

Читать: 16+ мин
r
logo
rovkin/Николай Ворончихин

Графика Ренессанса при декоре стен в современных интерьерах

Доступно подписчикам уровня
«Поддержка»
Подписаться за 200₽ в месяц

Читать: 5+ мин
logo Протоистория с Николаем Субботиным

Древняя война русов. Часть 5. Эпоха Возрождения на обломках великой империи

Доступно подписчикам уровня
«Для самых первых»
Подписаться за 300₽ в месяц

Современные исследования ДНК-генеалогии подтверждают начавшуюся по неизвестным причинам миграционную волну с севера на юг.

Читать: 6+ мин
r
logo
rovkin/Николай Ворончихин

Подарки к акции по дальнейшему развитию книги "Орнаменты, Стили, Мотивы"

Доступно подписчикам уровня
«Поддержка»
Подписаться за 200₽ в месяц

Читать: 27+ мин
r
logo
rovkin/Николай Ворончихин

Обзор книжного издания "Орнамент всех времён и стилей" в четырёх книгах

Как ‎и‏ ‎в ‎двухтомнике, ‎основой ‎для ‎четырёхкнижия‏ ‎послужило ‎издание‏ ‎«L`Ornement‏ ‎polychromt», ‎которое ‎было‏ ‎выпущено ‎в‏ ‎Париже ‎в ‎1888 ‎году‏ ‎под‏ ‎редакцией ‎Огюста‏ ‎Расинэ, ‎проведшего‏ ‎огромную ‎работу ‎по ‎исследованию ‎первоисточников‏ ‎и‏ ‎итог ‎этого‏ ‎колоссального ‎труда‏ ‎воплотился ‎в ‎хорошо ‎продуманных ‎таблицах‏ ‎со‏ ‎строгой‏ ‎систематизацией.

Альбом ‎отличает‏ ‎удачный ‎выбор‏ ‎сюжетов, ‎почерпнутых‏ ‎из‏ ‎первоисточников, ‎искусная‏ ‎группировка ‎этих ‎многочисленных ‎сюжетов ‎в‏ ‎гармоничные ‎и‏ ‎хорошо‏ ‎продуманные ‎композиционные ‎построения‏ ‎таблиц, ‎точность‏ ‎рисунка ‎и ‎верный ‎цвет,‏ ‎а‏ ‎также ‎строгая‏ ‎систематизация.


Воспроизведенные ‎в‏ ‎альбоме ‎оригинальные ‎цветные ‎таблицы, ‎впервые‏ ‎опубликованные‏ ‎в ‎конце‏ ‎прошлого ‎века‏ ‎А. ‎Ш. ‎А. ‎Расине, ‎в‏ ‎необычайно‏ ‎емкой‏ ‎форме ‎объединяют‏ ‎образцы ‎орнаментов‏ ‎близких ‎хронологических‏ ‎периодов‏ ‎и ‎регионов,‏ ‎а ‎также ‎различных ‎областей ‎применения‏ ‎в ‎прикладном‏ ‎искусстве‏ ‎(ткани, ‎керамика, ‎металл,‏ ‎ювелирные ‎изделия)‏ ‎и ‎архитектуре ‎(роспись, ‎резьба,‏ ‎рельеф).

"Осовремененные"‏ ‎аннотации ‎к‏ ‎таблицам ‎помогают‏ ‎читателю ‎ориентироваться ‎в ‎бесконечном ‎многообразии‏ ‎орнаментального‏ ‎творчества, ‎родившегося‏ ‎в ‎глубокой‏ ‎древности ‎и ‎продолжающего ‎свое ‎развитие‏ ‎в‏ ‎наше‏ ‎время. ‎Чуть‏ ‎ниже ‎ссылки‏ ‎на ‎книги‏ ‎издания

Книга‏ ‎первая, книга ‎вторая, книга‏ ‎третья, книга ‎четвёртая

Показать еще

Подарить подписку

Будет создан код, который позволит адресату получить бесплатный для него доступ на определённый уровень подписки.

Оплата за этого пользователя будет списываться с вашей карты вплоть до отмены подписки. Код может быть показан на экране или отправлен по почте вместе с инструкцией.

Будет создан код, который позволит адресату получить сумму на баланс.

Разово будет списана указанная сумма и зачислена на баланс пользователя, воспользовавшегося данным промокодом.

Добавить карту
0/2048