С ‎холма,‏ ‎где ‎они ‎затаились, ‎обширная ‎долина‏ ‎была ‎как‏ ‎на‏ ‎ладони.

И ‎на ‎всем‏ ‎видимом ‎пространстве,‏ ‎сколько ‎хватало ‎глаз, ‎будто‏ ‎жирные‏ ‎черные ‎насекомые‏ ‎ползли ‎сотни‏ ‎танков. ‎Вереницы, ‎растянувшиеся ‎до ‎горизонта,‏ ‎целая‏ ‎армада ‎танков.‏ ‎Засевшие ‎на‏ ‎холме ‎израильские ‎солдаты ‎ясно ‎понимали,‏ ‎что‏ ‎остановить‏ ‎эту ‎лавину‏ ‎не ‎под‏ ‎силу ‎не‏ ‎только‏ ‎им ‎самим,‏ ‎но ‎и ‎вообще, ‎кажется, ‎никому.‏ ‎Особенно ‎сегодня,‏ ‎когда‏ ‎в ‎стране ‎большой‏ ‎праздник ‎и‏ ‎многие ‎военные ‎разъехались ‎по‏ ‎домам.

Но‏ ‎точно ‎так‏ ‎же ‎понимали‏ ‎солдаты ‎и ‎то, ‎что ‎уйти‏ ‎они‏ ‎не ‎могут.‏ ‎Придется ‎вступить‏ ‎в ‎бой, ‎исход ‎которого ‎может‏ ‎быть‏ ‎только‏ ‎один ‎-‏ ‎их ‎гибель.

***

Израильский‏ ‎сериал ‎"Долина‏ ‎слез"‏ ‎это ‎вовсе‏ ‎не ‎история ‎о ‎героизме. ‎Тут‏ ‎не ‎будет‏ ‎размахивания‏ ‎флагом, ‎патетических ‎речей‏ ‎и ‎примеров‏ ‎возвышенного ‎самопожертвования. ‎Это ‎история‏ ‎о‏ ‎войне, ‎ставшая‏ ‎мощнейшим ‎антивоенным‏ ‎высказыванием. ‎Рассказ ‎о ‎том, ‎что‏ ‎ни‏ ‎один ‎человек‏ ‎не ‎должен‏ ‎гибнуть ‎во ‎имя ‎чего ‎бы‏ ‎то‏ ‎ни‏ ‎было. ‎О‏ ‎том, ‎что‏ ‎смерть ‎-‏ ‎это‏ ‎страшно ‎и‏ ‎непоправимо, ‎что ‎ура-патриотическая ‎трескотня ‎-‏ ‎это ‎удел‏ ‎тыловых‏ ‎бюрократов, ‎а ‎победа‏ ‎всегда ‎оказывается‏ ‎горькой.

В ‎известном ‎смысле ‎"Долина‏ ‎слез"‏ ‎для ‎сегодняшней‏ ‎России ‎даже‏ ‎актуальнее, ‎чем ‎для ‎Израиля. ‎Поэтому‏ ‎всем,‏ ‎кто ‎читает‏ ‎мои ‎публикации‏ ‎в ‎России, ‎я ‎настоятельно ‎рекомендую‏ ‎его‏ ‎посмотреть.

Сериал‏ ‎этот ‎уникален‏ ‎по ‎нескольким‏ ‎причинам.

Во-первых, ‎как‏ ‎эти‏ ‎ни ‎странно,‏ ‎до ‎сих ‎пор ‎никто ‎не‏ ‎пытался ‎показать‏ ‎события‏ ‎Войны ‎Судного ‎дня‏ ‎с ‎такой‏ ‎дотошной, ‎почти ‎документальной ‎достоверностью.‏ ‎Фильмы‏ ‎об ‎этой‏ ‎войне ‎снимались‏ ‎и ‎раньше ‎(например, ‎драма ‎"Киппур"‏ ‎2000‏ ‎года), ‎но‏ ‎они ‎всегда‏ ‎были ‎более-менее ‎частными ‎историями.

А ‎на‏ ‎этот‏ ‎раз‏ ‎мы ‎получаем‏ ‎очень ‎подробную‏ ‎и ‎масштабную‏ ‎картину‏ ‎событий, ‎мы‏ ‎погружаемся ‎в ‎самый ‎эпицентр ‎гигантской‏ ‎мясорубки ‎и,‏ ‎подобно‏ ‎героям, ‎оказываемся ‎дезориентированными‏ ‎и ‎ошеломленными‏ ‎происходящим ‎на ‎наших ‎глазах‏ ‎кошмаром.

Во-вторых,‏ ‎Израиль ‎еще‏ ‎никогда ‎не‏ ‎производил ‎кино ‎в ‎таком ‎жанре.‏ ‎Это‏ ‎подлинная ‎киноэпопея,‏ ‎грандиозное ‎полотно‏ ‎с ‎массовкой, ‎вертолетами, ‎танками, ‎пиротехникой.

Каждая‏ ‎серия‏ ‎стоила‏ ‎по ‎миллиону‏ ‎долларов. ‎Совершенно‏ ‎невиданное ‎событие‏ ‎для‏ ‎киноиндустрии ‎маленькой‏ ‎страны, ‎где ‎бюджеты ‎всегда ‎настолько‏ ‎ограничены, ‎что‏ ‎позволяют‏ ‎снимать ‎разве ‎что‏ ‎разговорные ‎сцены‏ ‎с ‎редкими ‎вкраплениями ‎какого-то‏ ‎активного‏ ‎действия, ‎тоже‏ ‎довольно ‎скромного‏ ‎по ‎масштабам.

Поэтому ‎неудивительно, ‎что ‎сериал‏ ‎произвел‏ ‎фурор ‎-‏ ‎как ‎в‏ ‎самом ‎Израиле, ‎так ‎и ‎за‏ ‎его‏ ‎пределами.

Название‏ ‎Войны ‎Судного‏ ‎дня ‎часто‏ ‎путает ‎людей,‏ ‎которые‏ ‎не ‎особенно‏ ‎знакомы ‎с ‎иудейскими ‎традициями. ‎Тут‏ ‎имеется ‎в‏ ‎виду‏ ‎вовсе ‎не ‎апокалипсис,‏ ‎обещанный ‎нам‏ ‎Иоанном ‎Богословом. ‎Здесь ‎совсем‏ ‎другой‏ ‎Судный ‎день.

В‏ ‎еврейском ‎календаре‏ ‎(подробно ‎о ‎котором ‎я ‎рассказывал‏ ‎вот‏ ‎здесь) есть ‎особая‏ ‎дата ‎под‏ ‎названием ‎Йом ‎Кипур. ‎Строго ‎говоря,‏ ‎это‏ ‎большой‏ ‎религиозный ‎праздник.‏ ‎Но ‎отмечают‏ ‎его ‎не‏ ‎весельем,‏ ‎а ‎тишиной‏ ‎и ‎молитвами.

Иудеи ‎верят, ‎что ‎каждый‏ ‎год ‎в‏ ‎одно‏ ‎и ‎то ‎же‏ ‎время ‎бог‏ ‎подводит ‎итоги ‎нашим ‎поступкам‏ ‎(это‏ ‎и ‎есть‏ ‎тот ‎самый‏ ‎Судный ‎день). ‎Если ‎мы ‎вели‏ ‎себя,‏ ‎как ‎подобает‏ ‎достойным ‎иудеям,‏ ‎то ‎в ‎великую ‎Книгу ‎жизни‏ ‎будет‏ ‎сделана‏ ‎весьма ‎благожелательная‏ ‎запись, ‎которая‏ ‎в ‎свое‏ ‎время‏ ‎непременно ‎будет‏ ‎учтена. ‎Если ‎же ‎мы ‎грешили...‏ ‎Ну, ‎на‏ ‎этот‏ ‎счет ‎есть ‎немало‏ ‎инструкций, ‎которые‏ ‎мы ‎обсудим ‎как-нибудь ‎в‏ ‎другой‏ ‎раз.

Сейчас ‎важнее‏ ‎всего ‎сказать‏ ‎вот ‎что. ‎Религиозные ‎праздники ‎в‏ ‎Израиле‏ ‎заметно ‎отличаются‏ ‎друг ‎от‏ ‎друга ‎- ‎как ‎своим ‎настроением,‏ ‎так‏ ‎и‏ ‎степенью ‎строгости‏ ‎соблюдения ‎традиций.

Йом‏ ‎Кипур ‎-‏ ‎самый‏ ‎главный ‎и‏ ‎самый ‎строгий.

Даже ‎в ‎Тель-Авиве, ‎где‏ ‎в ‎шабат‏ ‎можно‏ ‎найти ‎массу ‎работающих‏ ‎заведений ‎и‏ ‎магазинов, ‎на ‎Йом ‎Кипур‏ ‎закрывается‏ ‎всё. ‎Дороги‏ ‎пустеют. ‎Если‏ ‎вам ‎довелось ‎увидеть ‎движущуюся ‎машину‏ ‎в‏ ‎этот ‎день,‏ ‎значит ‎за‏ ‎рулем ‎либо ‎араб, ‎демонстративно ‎наплевавший‏ ‎на‏ ‎иудейские‏ ‎запреты, ‎либо‏ ‎турист, ‎который‏ ‎не ‎в‏ ‎курсе,‏ ‎отчего ‎вокруг‏ ‎всё ‎вымерло. ‎Даже ‎атеисты ‎вроде‏ ‎меня ‎с‏ ‎уважением‏ ‎относятся ‎к ‎требованию‏ ‎соблюдать ‎тишину‏ ‎и ‎прекратить ‎любую ‎деятельность.

Разумеется,‏ ‎в‏ ‎армии ‎тоже‏ ‎стараются ‎отпустить‏ ‎всех, ‎кто ‎свободен ‎от ‎дежурства,‏ ‎по‏ ‎домам, ‎чтобы‏ ‎люди ‎смогли‏ ‎провести ‎праздник ‎со ‎своими ‎семьями.‏ ‎В‏ ‎такой‏ ‎день ‎Израиль‏ ‎совершенно ‎не‏ ‎готов ‎воевать,‏ ‎и‏ ‎в ‎1973‏ ‎году ‎противники ‎отлично ‎это ‎знали.

Именно‏ ‎в ‎Йом‏ ‎Кипур‏ ‎Сирия ‎и ‎Египет‏ ‎при ‎поддержке‏ ‎Иордании, ‎Ирака ‎и ‎Советского‏ ‎Союза‏ ‎вторглись ‎в‏ ‎Израиль, ‎надеясь‏ ‎молниеносным ‎броском, ‎при ‎огромном ‎численном‏ ‎преимуществе‏ ‎и ‎используя‏ ‎фактор ‎внезапности,‏ ‎захватить ‎страну, ‎которая ‎явно ‎не‏ ‎будет‏ ‎готова‏ ‎к ‎серьезной‏ ‎обороне.

Вероятно, ‎вы‏ ‎предполагаете, ‎что‏ ‎я‏ ‎сейчас ‎скажу,‏ ‎что ‎нет, ‎мол, ‎расчет ‎не‏ ‎оправдался ‎и‏ ‎израильтяне‏ ‎играючи ‎разнесли ‎противника‏ ‎в ‎пух‏ ‎и ‎прах. ‎И ‎будь‏ ‎это‏ ‎типичный ‎героический‏ ‎эпик, ‎именно‏ ‎так ‎бы ‎и ‎должен ‎был‏ ‎развиваться‏ ‎сюжет.

Но ‎нет,‏ ‎Израиль ‎и‏ ‎правда ‎оказался ‎не ‎готов ‎к‏ ‎нападению.‏ ‎Хотя‏ ‎данные ‎разведки‏ ‎недвусмысленно ‎говорили,‏ ‎что ‎силы,‏ ‎стягиваемые‏ ‎к ‎границам‏ ‎страны, ‎могут ‎означать ‎только ‎одно‏ ‎- ‎будет‏ ‎война.

И‏ ‎премьер ‎Голда ‎Меир‏ ‎вместе ‎с‏ ‎министром ‎обороны ‎Моше ‎Даяном‏ ‎всерьез‏ ‎обсуждали ‎вариант‏ ‎упреждающего ‎удара.‏ ‎Однако ‎под ‎давлением ‎США ‎отказались‏ ‎от‏ ‎этого ‎плана.

Это,‏ ‎кстати, ‎довольно‏ ‎отрезвляющая ‎подробность ‎для ‎всех, ‎кто‏ ‎заявляет,‏ ‎что‏ ‎Америка ‎так‏ ‎надежно ‎прикрывает‏ ‎Израиль, ‎что‏ ‎евреям‏ ‎можно ‎вообще‏ ‎не ‎учиться ‎воевать. ‎Однако ‎в‏ ‎реальности ‎отношения‏ ‎этих‏ ‎двух ‎стран ‎гораздо‏ ‎сложнее, ‎чем‏ ‎кажется ‎диванным ‎генералам. ‎Штаты‏ ‎согласились‏ ‎поддержать ‎Израиль‏ ‎в ‎будущем‏ ‎конфликте ‎военной ‎техникой, ‎но ‎при‏ ‎одном‏ ‎условии ‎-‏ ‎никаких ‎упреждающих‏ ‎ударов. ‎Правительство ‎Голды ‎Меир ‎должно‏ ‎сделать‏ ‎все‏ ‎возможное, ‎чтобы‏ ‎избежать ‎войны‏ ‎или ‎хотя‏ ‎бы‏ ‎максимально ‎ее‏ ‎отсрочить.

Генри ‎Киссинджер ‎говорил, ‎что ‎если‏ ‎бы ‎Израиль‏ ‎ударил‏ ‎первым, ‎то ‎не‏ ‎получил ‎бы‏ ‎от ‎Америки ‎ни ‎гвоздя.

Однако,‏ ‎даже‏ ‎зная ‎о‏ ‎готовящемся ‎нападении,‏ ‎израильское ‎руководство ‎оказалось ‎совершенно ‎не‏ ‎готовым‏ ‎к ‎вторжению‏ ‎на ‎Йом‏ ‎Кипур. ‎Вообще ‎после ‎стремительной ‎и‏ ‎успешной‏ ‎Шестидневной‏ ‎войны ‎1967‏ ‎года ‎в‏ ‎Израиле ‎активно‏ ‎продвигалась‏ ‎идея ‎о‏ ‎непобедимости ‎еврейского ‎государства.

На ‎начальных ‎титрах‏ ‎сериала ‎собрана‏ ‎кинохроника,‏ ‎показывающая ‎беззаботную ‎мирную‏ ‎жизнь ‎израильтян,‏ ‎которая, ‎казалось, ‎будет ‎длиться‏ ‎вечно.‏ ‎Настоящая ‎эйфория.‏ ‎Мы ‎сильнее‏ ‎всех, ‎мы ‎непобедимы, ‎никто ‎больше‏ ‎не‏ ‎рискнет ‎на‏ ‎нас ‎нападать.

И‏ ‎этот ‎просчет ‎повлек ‎за ‎собой‏ ‎катастрофические‏ ‎потери.

В‏ ‎сериале ‎этот‏ ‎момент ‎показан‏ ‎на ‎примере‏ ‎тщедушного‏ ‎армейского ‎аналитика‏ ‎Авиноама, ‎который, ‎прослушивая ‎переговоры ‎сирийцев‏ ‎по ‎рации,‏ ‎понимает,‏ ‎что ‎вторжение ‎вот-вот‏ ‎начнется. ‎Но‏ ‎на ‎военной ‎базе ‎этот‏ ‎парень‏ ‎был ‎страшно‏ ‎непопулярен ‎-‏ ‎зануда, ‎чахлый ‎очкарик, ‎вечно ‎одетый‏ ‎не‏ ‎по ‎форме‏ ‎и ‎достающий‏ ‎сослуживцев ‎какими-то ‎дурацкими ‎фантазиями, ‎значение‏ ‎которых‏ ‎всегда‏ ‎преувеличивает. ‎Поэтому‏ ‎никто ‎предостережения‏ ‎Авиноама ‎не‏ ‎слушал‏ ‎до ‎тех‏ ‎пор, ‎пока ‎вокруг ‎не ‎начали‏ ‎рваться ‎снаряды.

И‏ ‎по‏ ‎мере ‎того, ‎как‏ ‎наступление ‎сирийской‏ ‎армии ‎на ‎севере ‎Израиля‏ ‎развивалось,‏ ‎просчеты ‎руководства‏ ‎израильской ‎армии‏ ‎становились ‎все ‎более ‎очевидны. ‎Ни‏ ‎подкрепления,‏ ‎ни ‎снабжения‏ ‎боеприпасами ‎немногочисленные‏ ‎солдаты, ‎оставшиеся ‎на ‎своих ‎боевых‏ ‎постах‏ ‎в‏ ‎первые ‎часы‏ ‎вторжения ‎так‏ ‎и ‎не‏ ‎дождались.‏ ‎При ‎этом‏ ‎по ‎рации ‎они ‎бесконечно ‎получали‏ ‎приказы ‎явно‏ ‎растерянных‏ ‎командиров ‎не ‎отступать‏ ‎и ‎удерживать‏ ‎рубежи ‎любой ‎ценой. ‎А‏ ‎какой‏ ‎ценой? ‎Если‏ ‎из ‎трех‏ ‎танков, ‎стоящих ‎на ‎пригорке ‎против‏ ‎лавины‏ ‎сирийцев, ‎один‏ ‎подбит, ‎а‏ ‎два ‎других ‎расстреляли ‎весь ‎боезапас,‏ ‎как‏ ‎прикажете‏ ‎удерживать ‎рубеж?‏ ‎Кулаком ‎грозить?

"Долина‏ ‎слез" ‎показывает‏ ‎нам‏ ‎самые ‎первые‏ ‎дни ‎войны.

Шок, ‎неразбериха, ‎хаос, ‎ужас.‏ ‎Всё ‎то,‏ ‎что‏ ‎любая ‎война ‎собой‏ ‎представляет. ‎Персонажи‏ ‎чувствуют ‎и ‎ведут ‎себя‏ ‎в‏ ‎точности, ‎как‏ ‎чувствовали ‎и‏ ‎действовали ‎бы ‎мы ‎сами ‎на‏ ‎их‏ ‎месте, ‎-‏ ‎обычные ‎люди,‏ ‎а ‎не ‎какие-то ‎киношные ‎супергерои.

Мы‏ ‎вместе‏ ‎с‏ ‎ними ‎брошены‏ ‎на ‎произвол‏ ‎судьбы. ‎Возможно,‏ ‎где-то‏ ‎глубоко ‎в‏ ‎тылу ‎генералы ‎и ‎министры ‎не‏ ‎спят ‎ночами,‏ ‎придумывая,‏ ‎как ‎им ‎вызволить‏ ‎нас ‎из‏ ‎этой ‎ловушки. ‎А ‎может‏ ‎и‏ ‎нет. ‎Не‏ ‎исключено, ‎что‏ ‎какие-то ‎армейские ‎бюрократы ‎уже ‎вычеркнули‏ ‎нас‏ ‎из ‎своих‏ ‎отчетов, ‎списав‏ ‎на ‎боевые ‎потери.

Ужас ‎в ‎том,‏ ‎что‏ ‎когда‏ ‎радиосвязь ‎пропадает,‏ ‎ты ‎вообще‏ ‎не ‎понимаешь,‏ ‎что‏ ‎происходит. ‎Что‏ ‎если ‎война ‎уже ‎проиграна ‎и‏ ‎Иерусалим ‎захвачен‏ ‎врагом?‏ ‎Ты ‎не ‎можешь‏ ‎быть ‎уверен,‏ ‎что ‎от ‎армии, ‎помимо‏ ‎тебя‏ ‎и ‎твоих‏ ‎друзей, ‎хоть‏ ‎что-то ‎осталось.

Все ‎эти ‎мысли ‎неотвязно‏ ‎пульсируют‏ ‎в ‎голове‏ ‎где-то ‎на‏ ‎периферии ‎сознания, ‎в ‎то ‎время,‏ ‎как‏ ‎глаза‏ ‎следят ‎за‏ ‎наползающими ‎на‏ ‎вас ‎танками‏ ‎противника.‏ ‎И ‎прямо‏ ‎сейчас, ‎в ‎эту ‎самую ‎секунду,‏ ‎нужно ‎принять‏ ‎важнейшее‏ ‎решение ‎в ‎вашей‏ ‎жизни ‎-‏ ‎бежать, ‎поддавшись ‎панике, ‎сдаться‏ ‎или‏ ‎стрелять ‎из‏ ‎всего, ‎что‏ ‎у ‎вас ‎осталось.

При ‎этом, ‎если‏ ‎вы‏ ‎выбираете ‎стрелять,‏ ‎это ‎скорее‏ ‎всего ‎тоже ‎будет ‎паника, ‎а‏ ‎не‏ ‎героизм.‏ ‎Как ‎в‏ ‎старом ‎фильме‏ ‎"Баллада ‎о‏ ‎солдате"‏ ‎герой ‎признавался,‏ ‎что ‎подбил ‎два ‎немецких ‎танка‏ ‎не ‎от‏ ‎смелости,‏ ‎а ‎со ‎страху.‏ ‎Это ‎честно.‏ ‎И ‎это ‎неприукрашенная ‎правда‏ ‎войны.

Когда‏ ‎я ‎рассказывал‏ ‎о ‎культовом‏ ‎сериале ‎"Фауда" ‎(читайте ‎о ‎нем‏ ‎вот‏ ‎здесь, если ‎пропустили),‏ ‎я ‎говорил,‏ ‎что ‎израильское ‎кино ‎вообще ‎тяготеет‏ ‎к‏ ‎реалистичности.‏ ‎Внимательный ‎зритель‏ ‎без ‎труда‏ ‎отметит ‎и‏ ‎метафоры,‏ ‎и ‎своеобразную‏ ‎поэзию ‎повествования, ‎но ‎на ‎первый‏ ‎план ‎тут‏ ‎выведена‏ ‎жесткая, ‎неприкрытая ‎обыденность‏ ‎войны. ‎Не‏ ‎только ‎этой ‎конкретной ‎войны,‏ ‎а‏ ‎вообще ‎-‏ ‎войны ‎как‏ ‎явления.

Мысль ‎авторов ‎сериала ‎выражена ‎очень‏ ‎внятно:‏ ‎война ‎-‏ ‎это ‎ненормальное‏ ‎состояние ‎человека. ‎Тут ‎ничто ‎не‏ ‎может‏ ‎быть‏ ‎правильным ‎или‏ ‎приемлемым. ‎Добро,‏ ‎зло, ‎тыл,‏ ‎фронт,‏ ‎ценность ‎и‏ ‎смысл ‎жизни ‎- ‎всё ‎смазывается,‏ ‎теряет ‎привычные‏ ‎понятные‏ ‎очертания. ‎Вы ‎в‏ ‎другом, ‎сюрреалистическом‏ ‎измерении, ‎будто ‎Алиса ‎в‏ ‎Зазеркалье,‏ ‎с ‎той‏ ‎лишь ‎разницей,‏ ‎что ‎выйти ‎из ‎этого ‎страшного‏ ‎сна‏ ‎живым ‎представляется‏ ‎маловероятным.

А ‎еще‏ ‎война ‎- ‎это ‎неразбериха, ‎путаница,‏ ‎ужасная‏ ‎координация‏ ‎действий. ‎В‏ ‎кино ‎нам‏ ‎часто ‎врут,‏ ‎что‏ ‎возможно ‎безупречно‏ ‎управлять ‎армией, ‎разбросанной ‎на ‎огромной‏ ‎территории, ‎как‏ ‎если‏ ‎бы ‎живые ‎люди‏ ‎были ‎шахматными‏ ‎фигурами ‎на ‎расчерченной ‎аккуратными‏ ‎квадратиками‏ ‎доске.

Но ‎если‏ ‎вы ‎не‏ ‎побоитесь ‎послушать ‎реальные ‎рассказы ‎фронтовиков,‏ ‎прошедших‏ ‎через ‎любую‏ ‎войну, ‎вы‏ ‎непременно ‎услышите ‎страшные ‎истории ‎о‏ ‎том,‏ ‎как‏ ‎в ‎пылу‏ ‎боя, ‎не‏ ‎разобравшись, ‎люди‏ ‎начинают‏ ‎стрелять ‎по‏ ‎своим.

И ‎"Долина ‎слез" ‎это ‎тоже‏ ‎покажет. ‎Поэтому‏ ‎вопрос,‏ ‎который ‎не ‎оставит‏ ‎вас ‎в‏ ‎покое ‎до ‎конца ‎просмотра,‏ ‎-‏ ‎можно ‎ли‏ ‎остаться ‎человеком,‏ ‎пережив ‎такое?

Но ‎интересно ‎еще ‎и‏ ‎то,‏ ‎что ‎1973‏ ‎год, ‎когда‏ ‎случилась ‎эта ‎война, ‎был ‎очень‏ ‎неспокойным‏ ‎временем‏ ‎в ‎самом‏ ‎Израиле. ‎Несколько‏ ‎героев ‎сериала,‏ ‎марокканские‏ ‎евреи, ‎сефарды,‏ ‎живущие ‎в ‎очень ‎бедных ‎условиях,‏ ‎винят ‎во‏ ‎всем‏ ‎европейских ‎евреев, ‎ашкенази,‏ ‎которые, ‎по‏ ‎их ‎мнению, ‎заправляют ‎в‏ ‎стране‏ ‎всем, ‎живут‏ ‎в ‎богатстве‏ ‎и ‎роскоши, ‎обрекая ‎своих ‎братьев‏ ‎из‏ ‎северной ‎Африки‏ ‎на ‎нищету‏ ‎и ‎положение ‎людей ‎второго ‎сорта.

И‏ ‎это‏ ‎тоже‏ ‎война. ‎Молодые‏ ‎сефарды ‎сбиваются‏ ‎в ‎радикальные‏ ‎группы‏ ‎по ‎примеру‏ ‎американских ‎чернокожих ‎и ‎заимствуют ‎их‏ ‎название ‎"Черные‏ ‎пантеры".‏ ‎Они ‎выходят ‎на‏ ‎марши ‎протеста‏ ‎в ‎Иерусалиме, ‎дерутся ‎в‏ ‎полицией,‏ ‎швыряют ‎коктейли‏ ‎Молотова. ‎Они‏ ‎считают ‎это ‎государство ‎несправедливым ‎и‏ ‎жестоким.

И‏ ‎когда ‎один‏ ‎из ‎этих‏ ‎радикалов ‎сталкивается ‎с ‎офицером ‎сирийской‏ ‎разведки,‏ ‎тот‏ ‎задает ‎ему‏ ‎очень ‎непростые‏ ‎вопросы. ‎Ты‏ ‎вырос‏ ‎в ‎Марокко,‏ ‎стране, ‎где ‎ислам ‎господствующая ‎религия.‏ ‎Ты ‎знаешь‏ ‎арабский‏ ‎лучше, ‎чем ‎иврит.‏ ‎Мы ‎с‏ ‎тобой ‎любим ‎одну ‎кухню,‏ ‎слушаем‏ ‎одну ‎музыку.‏ ‎Мы ‎почти‏ ‎братья. ‎А ‎что ‎тебя ‎связывает‏ ‎с‏ ‎этими ‎чистенькими‏ ‎ашкенази? ‎Ты‏ ‎даже ‎внешне ‎похож ‎на ‎сирийца‏ ‎больше,‏ ‎чем‏ ‎на ‎них.‏ ‎Так ‎почему‏ ‎же ‎ты‏ ‎воюешь‏ ‎на ‎той‏ ‎стороне, ‎а ‎не ‎на ‎нашей?

После‏ ‎этого ‎монолога‏ ‎мы‏ ‎понимаем, ‎что ‎каждый‏ ‎выходец ‎из‏ ‎Африки ‎в ‎израильской ‎армии,‏ ‎наблюдающий,‏ ‎как ‎к‏ ‎нему ‎приближаются‏ ‎вооруженные ‎сирийцы, ‎наверняка ‎думает ‎о‏ ‎чем-то‏ ‎подобном. ‎Во‏ ‎всяком ‎случае‏ ‎может ‎думать, ‎исключать ‎этого ‎нельзя.‏ ‎Тем‏ ‎более,‏ ‎что ‎в‏ ‎тот ‎самый‏ ‎момент, ‎когда‏ ‎они‏ ‎рискуют ‎жизнью‏ ‎на ‎линии ‎фронта, ‎дома, ‎в‏ ‎далеком ‎тылу‏ ‎израильские‏ ‎полицейские ‎приходят ‎к‏ ‎их ‎родным‏ ‎с ‎вопросами ‎и ‎обысками.

Так‏ ‎кто‏ ‎тут ‎свои,‏ ‎а ‎кто‏ ‎чужие? ‎Внезапно ‎ответ ‎на ‎этот‏ ‎вопрос‏ ‎уже ‎не‏ ‎кажется ‎таким‏ ‎очевидным.

Весь ‎этот ‎период ‎в ‎истории‏ ‎страны‏ ‎до‏ ‎сих ‎пор‏ ‎считается ‎в‏ ‎Израиле ‎не‏ ‎до‏ ‎конца ‎осмысленным.‏ ‎Да, ‎в ‎Войне ‎Судного ‎дня‏ ‎еврейское ‎государство‏ ‎одержало‏ ‎победу. ‎Но ‎победа‏ ‎эта ‎досталась‏ ‎дорогой ‎ценой. ‎Около ‎10-и‏ ‎тысяч‏ ‎погибших ‎-‏ ‎это ‎огромные‏ ‎потери ‎для ‎крохотного ‎Израиля.

"Это ‎была‏ ‎наша‏ ‎тяжелейшая ‎травма‏ ‎и ‎главная‏ ‎катастрофа ‎для ‎страны", ‎говорил ‎Рон‏ ‎Лешем,‏ ‎один‏ ‎из ‎авторов‏ ‎сценария, ‎служивший‏ ‎в ‎свое‏ ‎время‏ ‎в ‎элитном‏ ‎разведывательном ‎подразделении.

Ветераны ‎той ‎войны, ‎увидев‏ ‎ее ‎на‏ ‎экране,‏ ‎говорили, ‎что ‎вновь‏ ‎переживают ‎пост-травматический‏ ‎синдром, ‎о ‎котором ‎за‏ ‎давностью‏ ‎лет ‎успели‏ ‎забыть. ‎Настолько‏ ‎показанные ‎события ‎выглядели ‎эмоционально ‎точными‏ ‎и‏ ‎мучительными. ‎И‏ ‎хотя ‎временами‏ ‎можно ‎слышать ‎критику, ‎что ‎отдельные‏ ‎подробности‏ ‎в‏ ‎сериале ‎изложены‏ ‎слишком ‎вольно,‏ ‎для ‎художественного‏ ‎фильма‏ ‎это ‎все-таки‏ ‎не ‎так ‎критично. ‎Потому ‎что‏ ‎лучшее ‎историческое‏ ‎кино‏ ‎рассказывает ‎не ‎столько‏ ‎о ‎прошлом,‏ ‎сколько ‎о ‎настоящем. ‎Важно‏ ‎то,‏ ‎какие ‎уроки‏ ‎зрители ‎извлекают‏ ‎из ‎увиденного.

А ‎уроки ‎оказываются ‎болезненными.

Израиль‏ ‎тут‏ ‎показан ‎слабым,‏ ‎руководство ‎страны‏ ‎некомпетентным. ‎Это ‎тяжело ‎принять, ‎но‏ ‎говорить‏ ‎об‏ ‎этом ‎важно.‏ ‎Тем ‎более,‏ ‎что, ‎как‏ ‎это‏ ‎часто ‎бывает‏ ‎с ‎отечественными ‎войнами, ‎трагические ‎события,‏ ‎наложившиеся ‎на‏ ‎непростую‏ ‎политическую ‎ситуацию ‎в‏ ‎стране, ‎не‏ ‎сломили ‎людей, ‎а ‎заставили‏ ‎сплотиться‏ ‎даже ‎тех,‏ ‎кто ‎в‏ ‎мирное ‎время ‎оказывался ‎по ‎разные‏ ‎стороны‏ ‎баррикад.

В ‎конце‏ ‎концов ‎Израиль‏ ‎- ‎это ‎ведь ‎не ‎только‏ ‎премьер-министр,‏ ‎не‏ ‎только ‎флаг,‏ ‎гимн ‎или‏ ‎территория. ‎Это‏ ‎в‏ ‎первую ‎очередь‏ ‎вот ‎эти ‎люди, ‎стоящие ‎лицом‏ ‎к ‎лицу‏ ‎с‏ ‎колоссальными ‎силами ‎противника,‏ ‎испытывающие ‎понятный‏ ‎человеческий ‎ужас, ‎грязные, ‎израненные,‏ ‎страдающие‏ ‎от ‎зноя‏ ‎и ‎жажды,‏ ‎теряющие ‎друзей, ‎но ‎не ‎отступающие,‏ ‎а‏ ‎прикрывающие ‎до‏ ‎последнего ‎таких‏ ‎же ‎израильтян, ‎с ‎которыми ‎еще‏ ‎вчера‏ ‎готовы‏ ‎были ‎драться.

Как‏ ‎сказал ‎Рон‏ ‎Лешем, ‎"с‏ ‎первой‏ ‎сиреной ‎воздушной‏ ‎тревоги ‎прежний ‎Израиль ‎погиб ‎и‏ ‎родился ‎новый‏ ‎Израиль".‏ ‎В ‎стране, ‎которая‏ ‎половину ‎своей‏ ‎истории ‎провела ‎во ‎всевозможных‏ ‎конфликтах,‏ ‎победы ‎нужно‏ ‎отмечать ‎не‏ ‎фанфарами, ‎а ‎осознанием ‎собственных ‎травм,‏ ‎невосполнимости‏ ‎потерь ‎и‏ ‎усилиями, ‎направленными‏ ‎на ‎то, ‎чтобы ‎этот ‎опыт‏ ‎помог‏ ‎избежать‏ ‎подобного ‎в‏ ‎будущем.

Лозунг ‎"Можем‏ ‎повторить!" ‎точно‏ ‎не‏ ‎для ‎Израиля.‏ ‎Хотя ‎наверняка ‎повторить ‎он ‎может,‏ ‎но ‎гордиться‏ ‎тут‏ ‎нечем. ‎Это ‎глупая‏ ‎бравада ‎людей,‏ ‎не ‎имеющих ‎ни ‎малейшего‏ ‎представления‏ ‎о ‎том,‏ ‎что ‎такое‏ ‎война ‎на ‎самом ‎деле.

Самый ‎взрослый‏ ‎персонаж‏ ‎"Долины ‎слез",‏ ‎отец ‎одного‏ ‎из ‎солдат, ‎сыгранный ‎популярным ‎актером‏ ‎и‏ ‎телеведущим,‏ ‎бывшим ‎десантником‏ ‎Лиором ‎Ашкенази,‏ ‎говорит ‎с‏ ‎горечью,‏ ‎что ‎прошел‏ ‎через ‎четыре ‎войны ‎и ‎был‏ ‎уверен, ‎что‏ ‎пятой‏ ‎никогда ‎не ‎увидит.‏ ‎Но ‎вот‏ ‎он ‎снова ‎на ‎фронте,‏ ‎разыскивает‏ ‎своего ‎сына‏ ‎и ‎не‏ ‎знает, ‎найдет ‎ли ‎его ‎живым.

"Долина‏ ‎слез"‏ ‎рассказывает ‎лишь‏ ‎о ‎первых‏ ‎6-и ‎из ‎19-и ‎дней ‎войны‏ ‎и‏ ‎только‏ ‎о ‎событиях‏ ‎на ‎Голанских‏ ‎высотах. ‎Кстати,‏ ‎снимали‏ ‎именно ‎там,‏ ‎где ‎все ‎происходило. ‎Более ‎того,‏ ‎в ‎какой-то‏ ‎момент‏ ‎съемки ‎пришлось ‎прервать‏ ‎из-за ‎ракетного‏ ‎обстрела ‎с ‎территории ‎Сирии.‏ ‎Так‏ ‎что ‎обстановка‏ ‎была ‎весьма‏ ‎реалистичной.

Сейчас ‎создатели ‎сериала ‎поговаривают ‎о‏ ‎продолжении.‏ ‎Второй ‎сезон,‏ ‎если ‎он‏ ‎действительно ‎состоится, ‎будет ‎рассказывать ‎о‏ ‎южном‏ ‎направлении,‏ ‎где ‎шли‏ ‎бои ‎с‏ ‎армией ‎Египта.

Но‏ ‎даже‏ ‎сейчас, ‎в‏ ‎формате ‎мини-сериала, ‎"Долина ‎слез" ‎смотрится‏ ‎как ‎законченная,‏ ‎совершенно‏ ‎самодостаточная ‎история, ‎породившая‏ ‎целую ‎волну‏ ‎интереса ‎к ‎теме ‎Войны‏ ‎Судного‏ ‎дня. ‎В‏ ‎соцсетях ‎кипят‏ ‎дискуссии, ‎к ‎местам ‎танковых ‎сражений‏ ‎стремятся‏ ‎туристы, ‎множество‏ ‎энтузиастов ‎с‏ ‎увлечением ‎рассматривают ‎детали, ‎показанные ‎на‏ ‎экране,‏ ‎и‏ ‎спорят, ‎в‏ ‎каком ‎именно‏ ‎году ‎появился‏ ‎шоколадный‏ ‎батончик, ‎который‏ ‎был ‎замечен ‎в ‎руках ‎кого-то‏ ‎из ‎персонажей.

Сериал‏ ‎довольно‏ ‎быстро ‎стал ‎заметным‏ ‎культурным ‎явлением.

И‏ ‎я, ‎откровенно ‎говоря, ‎завидую‏ ‎тому,‏ ‎как ‎израильтяне‏ ‎разбираются ‎со‏ ‎своим ‎непростым ‎прошлым. ‎Не ‎замалчивают,‏ ‎на‏ ‎прячут ‎под‏ ‎ковер. ‎А‏ ‎заставляют ‎себя ‎честно ‎взглянуть ‎на‏ ‎болезненную‏ ‎правду,‏ ‎не ‎отворачиваясь.‏ ‎Я ‎уже‏ ‎однажды ‎рассказывал‏ ‎об‏ ‎этом, ‎когда‏ ‎речь ‎шла ‎о ‎еврейских ‎террористических‏ ‎организациях ‎в‏ ‎Палестине‏ ‎(читайте ‎вот ‎тут, это‏ ‎познавательно). ‎Завидую,‏ ‎поскольку ‎точно ‎знаю, ‎что‏ ‎в‏ ‎России ‎такое‏ ‎невозможно ‎в‏ ‎принципе. ‎Да ‎откровенно ‎говоря, ‎почти‏ ‎никогда‏ ‎и ‎не‏ ‎было ‎возможно.

Сколько‏ ‎вы ‎вспомните ‎по-настоящему ‎честных ‎фильмов‏ ‎о‏ ‎Великой‏ ‎отечественной? ‎Таких,‏ ‎после ‎просмотра‏ ‎которых ‎понимаешь,‏ ‎что‏ ‎война ‎это‏ ‎ужас ‎и ‎смерть, ‎а ‎не‏ ‎парады ‎и‏ ‎салют.‏ ‎Они ‎были, ‎но‏ ‎их ‎можно‏ ‎пересчитать ‎по ‎пальцам ‎одной‏ ‎руки‏ ‎(кстати, ‎напишите‏ ‎в ‎комментариях‏ ‎свои ‎варианты).

А ‎судя ‎по ‎тому,‏ ‎что‏ ‎сейчас ‎происходит,‏ ‎уроки ‎войны‏ ‎так ‎и ‎не ‎были ‎ни‏ ‎осмыслены,‏ ‎ни‏ ‎усвоены. ‎То‏ ‎же ‎самое‏ ‎касается ‎локальных‏ ‎конфликтов,‏ ‎о ‎некоторых‏ ‎из ‎которых ‎дискуссии ‎не ‎было‏ ‎вовсе.

И ‎мне,‏ ‎как‏ ‎человеку, ‎жизнь ‎которого‏ ‎с ‎Россией‏ ‎связана ‎гораздо ‎больше, ‎чем‏ ‎с‏ ‎Израилем, ‎хочется‏ ‎уметь ‎относиться‏ ‎к ‎своей ‎истории ‎так, ‎как‏ ‎это‏ ‎умеют ‎израильтяне.

Признавать‏ ‎свои ‎ошибки,‏ ‎принимать ‎свои ‎травмы, ‎оплакивать ‎свои‏ ‎потери‏ ‎и‏ ‎- ‎учиться‏ ‎на ‎них,‏ ‎чтобы ‎ни‏ ‎в‏ ‎коем ‎случае‏ ‎не ‎повторять.

В ‎сериале ‎есть ‎эпизод,‏ ‎когда ‎израильский‏ ‎солдат‏ ‎и ‎его ‎сирийский‏ ‎противник ‎оказываются‏ ‎лицом ‎к ‎лицу. ‎Оба‏ ‎безоружны.‏ ‎Оба ‎напуганы.‏ ‎И ‎вдруг‏ ‎они ‎обнаруживают, ‎что ‎могут ‎разговаривать.‏ ‎Не‏ ‎как ‎враги,‏ ‎а ‎как‏ ‎люди, ‎которые ‎совсем ‎не ‎понимают,‏ ‎почему‏ ‎они‏ ‎должны ‎друг‏ ‎друга ‎убивать.‏ ‎И ‎это‏ ‎момент‏ ‎удивительной, ‎ошеломляющей‏ ‎ясности. ‎Угар ‎войны ‎отступает, ‎и‏ ‎искаженный ‎взгляд‏ ‎вновь‏ ‎обретает ‎резкость. ‎Будто‏ ‎некие ‎злые‏ ‎чары, ‎наделяющие ‎человека ‎яростью‏ ‎и‏ ‎отнимающие ‎способность‏ ‎думать, ‎перестают‏ ‎действовать.

И ‎мы ‎почти ‎слышим ‎немой‏ ‎вопрос:‏ ‎что ‎если‏ ‎так ‎можно?

И‏ ‎отвечаем ‎на ‎него ‎каждый ‎по-своему.

Вопрос, ‎с‏ ‎ответом ‎на ‎который ‎нет ‎никакой‏ ‎ясности ‎не‏ ‎только‏ ‎у ‎тех, ‎кто‏ ‎смотрит ‎на‏ ‎евреев ‎со ‎стороны, ‎но‏ ‎и‏ ‎у ‎тех,‏ ‎кого ‎он‏ ‎касается ‎непосредственно. ‎Почему ‎так ‎происходит,‏ ‎каковы‏ ‎варианты ‎ответов‏ ‎и ‎что‏ ‎мне ‎мешает ‎с ‎ними ‎согласиться?‏ ‎В‏ ‎очередном‏ ‎видео ‎-‏ ‎мое ‎строго‏ ‎субъективное ‎мнение.‏ ‎Хотите‏ ‎поспорить ‎или‏ ‎поделиться ‎своими ‎соображениями, ‎пишите ‎в‏ ‎комментариях.

Чем ‎хороши‏ ‎древние ‎города, ‎так ‎это ‎тем,‏ ‎что ‎за‏ ‎века‏ ‎их ‎облик ‎многократно‏ ‎менялся, ‎но‏ ‎при ‎этом ‎каждый ‎новый‏ ‎имидж‏ ‎лишь ‎перекрывал,‏ ‎но ‎не‏ ‎отменял ‎прежнего. ‎В ‎результате ‎стили,‏ ‎влияния‏ ‎и ‎эпохи‏ ‎запечатлелись ‎здесь‏ ‎слоями, ‎позволяя ‎нам ‎приоткрывать ‎их‏ ‎один‏ ‎за‏ ‎другим, ‎пробираясь‏ ‎в ‎самую‏ ‎середину, ‎к‏ ‎началу‏ ‎начал. ‎Очень‏ ‎ценю ‎такие ‎места. ‎И ‎приглашаю‏ ‎вас ‎заглянуть‏ ‎в‏ ‎небольшой, ‎но ‎поразительно‏ ‎многогранный ‎город,‏ ‎Цфат.

Какой ‎будет‏ ‎внешняя ‎политика ‎Дональда ‎Трампа, ‎чего‏ ‎ждать ‎в‏ ‎отношениях‏ ‎Москвы ‎и ‎Вашингтона,‏ ‎будет ‎ли‏ ‎конфликт ‎Китая ‎и ‎США,‏ ‎какую‏ ‎сделку ‎сможет‏ ‎реализовать ‎новый‏ ‎старый ‎хозяин ‎Белого ‎дома ‎на‏ ‎Ближнем‏ ‎Востоке, ‎какова‏ ‎структура ‎противостояния‏ ‎демократов ‎и ‎республиканцев ‎и ‎почему‏ ‎Трамп‏ ‎может‏ ‎увести ‎страну‏ ‎в ‎политику‏ ‎изоляционизма ‎обсуждают‏ ‎политик‏ ‎и ‎журналист‏ ‎Максим ‎Шевченко ‎и ‎политолог ‎Руслан‏ ‎Сафаров