«Вы, русские, отняли у нас Сибирь!» Мультикультурный диспут с мигранткой из Средней Азии на лавочке в ЦАО города Москвы, по поводу шелухи семечек, в ходе которого выяснились ее дальнейшие планы по переустройству нашей страны. Быль.
На этой неделе случилась у меня важная дискуссия о проблеме миграции.
Участвовали в ней двое — я и продавщица из винного магазина, мигрантка, имеющая паспорт России.
Свела нас лавочка. У нашего подъезда стоит лавочка, вмонтированная в собянинский дорогой гранит. Совместными усилиями соседей мы этот девайс уничтожили было, но одна из соседок — пожилая одинокая женщина — писала и звонила в управу и лавочку вернули. Что с ней не так? С ней все не так, как с миграцией. На лавочке круглосуточно распивают спиртные напитки бомжи. Ночью они там спят или веселятся, как могут. А могут они примерно все. Бомжи стекаются в район, потому что тут им оказывают благотворительную помощь. В соседних домах с благотворительным центром – винный, где как раз и работает мигрантка. Помывшись, подкрепившись, пожаловавшись на жизнь специалистам бомжи идут в винный, закупаются, и затем — на нашу лавочку и в наш двор (оградить не получается, ведь мы — простые люди, и у соседей нет на это ни ресурса, ни денег). Лавочка сама, гранит и газон вокруг имеют соответствующий вид — все в пятнах от блевотины, от напитков, все заплевано, урна забита до отказа, возле урны валяются бутылки и банки из-под пива. Ежедневная картина. Увы, пока свалить эту лавочку обратно не получается — на все сил не напасешься. Соседка, примерно как наши бенефициары миграции, отказывается видеть проблему: я должна посидеть на этой лавочке — и хоть тресни! А то, что на ней и сидеть-то опасно с точки зрения кожно-венерологического диспансера, не объяснишь.
Но мы отвлеклись.
На этой неделе поздно вечером я шла домой и издалека еще обратила внимание на лавочку. На ней, против обыкновения, сидели не бомжи с бухлом, на ней сидела женщина, лузгала семечки и бросала на собянинский дорогой гранит. Когда я подошла поближе, увидела, что угол возле лавочки засыпан шелухой. И это была шелуха-гигант, знаете, есть такие большие длинные и узкие семечки? Она лузгала их. Даже по сравнению с бомжачьим свинством это было сильно. Женщина на лавочке имела азиатскую внешность. Уже было хотела открыть дверь подъезда, но что-то заставило меня притормозить. И вы поймете, почему я это сделала и не жалею.
Я сказала: девушка, ну как же так? Зачем вы бросаете шелуху возле себя? Ведь это некрасиво, это кто-то должен потом убирать. Мы тут живем, давайте же соблюдать чистоту, сохраняя город в порядке.
Девушка сообщила, держа полупустой пакет — его содержимое уже было на асфальте и внутри нее — что это вообще не она, до нее тут сидели двое мужчин. И вообще у нее нет пакета, в который можно было бы бросать шелуху. Учитывая то, что магазин, где можно добыть фасовочный пакет, находится тоже в нашем доме, в шаге от нее, и работает круглосуточно, аргумент не выглядел убедительным. Я отметила, что если нет пакета, то семечки и вовсе не надо лузгать на улице, и стоит донести их до дома. И что в городской культуре принято относиться к общественному пространству бережно, не засоряя его.
И тут началось….
Все написанное выше совершенно не важно, это всего лишь экспозиция, важно дальнейшее.
Вслед за этим завязался взаимообогащающий мультикультурный межнациональный диалог, в ходе которого моя оппонентка сообщила следующее, тезисно:
— Улица ничья, и я могу на ней делать все, что хочется, как и любой человек!
— Ваше дело — это ваша квартира и не более. В квартиру же к вам я не иду.
— Город Москва — ничей. Он не принадлежит москвичам.
— Никаких коренных москвичей нет, кроме, может быть, самых стареньких дедушек и бабушек. Вы все сюда понаехали, накупили квартиры, и имеете право устанавливать тут свои правила не более, чем мы, мигранты.
— Москву построили не русские люди, а создал Аллах.
— Россию построили не русские люди, а создал Аллах.
— Все страны — наш дом.
— Все страны создал Аллах.
— Вы — нацисты, если говорите, что Россию создали русские люди, и Москву построили русские люди.
— Мы — лучше вас как люди. Мы — чистые. Мы не употребляем наркотики, не пьем, в отличие от вас, русских.
— Русские — плохие, русские — алкоголики. Русские заходят в винный магазин через каждые 5 минут — мужчины, подростки, дети (!) — и накупают спиртное. А наши дети с 5 лет помогают матерям по дому. Русские дети так не делают.
— Вы вытягиваете из нас все соки
— Вы, русские, отняли у нас Сибирь, и потому мы стали кочевниками, вы нас заставили скитаться. «Надо историю учить».
— Мы вернулись в «эту страну», которая принадлежит нам по праву. Потому что мы вернулись за своим.
— Эта страна будет нашей.
В этом месте я переспросила — чей конкретно будет страна Россия — но повторить она не решилась, она испугалась, что проговорилась. Раньше времени. Спасибо ей за это.
— Я — гражданка России! И я имею тут такие же права, как и вы! Не вам мне указывать. Хочу — буду на улице ссать! Буду кидать шелуху, скакать, кричать.
Что и продемонстрировала немедленно, несмотря на поздний час. Все, кроме «ссать». К счастью. Еще есть пространство для исправления ситуации.
Как вы понимаете, это политическая программа — от «хочу и буду ссать на улице» до «эта страна будет нашей» и «русские высасывают из нас все соки и отняли Сибирь, вынудив стать кочевниками». Несмотря на видимые противоречия: будучи нацисткой, она одновременно левачка и глобалистка. Это политическая программа, в которой обозначена цель — «вернуть себе то, что отняли у них русские».
Она не собирается интегрироваться, она приехала брать реванш. Занять нашу землю — формула реванша обозначена предельно точно. Мне встретилась простодушная женщина.
Кто их так обрабатывает? Думаю, начиная от школы, заканчивая исламистскими проповедниками.
Все это говорится громко, не стесняясь, агрессивно. «Я ничего не боюсь, боялась бы, убрала бы за собой».
Я хотела было спровадить ее, пожелав ей идти с Богом. На слово «Бог» она среагировала странно: «Вы желаете, чтобы я на тот свет отправилась?». Нет, сказала я, «с Богом» в русском языке означает — иди, добрый человек, и всего тебе самого наилучшего. Она не согласилась: нет, на русском языке это означает, что вы желаете мне смерти. Это к вопросу об экзаменах по русскому языку и уровню наглости якобы сдавших его. Но, справедливости ради, говорит она по-русски вполне сносно и бойко. Деталей еще не различает. Научится.
Она сдавала не только экзамен по русскому, но и, очевидно, об истории нашего государства. О своих взглядах на Сибирь умолчала?
Я намеренно не указываю ее национальность, это не важно, как вы понимаете. Это универсальный набор претензий к нам и намерений в отношении нас, русских. Не многонационального народа Российской Федерации, а именно русских.
Кое-что я записала на видео. Так, для безопасности. Гражданка России пообещала мне нехорошее, если я его выложу в интернете. Аллах накажет. Она ему помолится. А может, кто и похуже, в виде диаспор.
У меня вопрос к тем, кто запустил в Россию и наделил гражданством русофобов, нацистов, реваншистов, исламистов:
Вы понимаете, что вы сделали? Какие риски это несет? Вы понимаете, кто к нам приехал? Да, помимо нормальных, трудолюбивых, дружелюбных, профессиональных людей. Помимо них приехали эта наци-мигрантонавальнисты. Вы понимаете, к чему это ведет?
По идее, я должна пойти в полицию, написать на нее заявление как на экстремистку, ее должны проверить, аннулировать ее экзамены и гражданство и выслать из нашей (пока еще) страны, с пожизненным запретом на въезд. Но вы же понимаете, что ничего подобного не будет. Даже если я напишу заявление. Она не уедет и никто не лишит ее гражданства. «Когда убьют, тогда и приходите». Когда не станет нашей страны, тогда и приходите.
А сейчас-то что, подумаешь — поговорили о семечках.
Vkontakte
Twitter
Одноклассники
