(Лк. ‎2:8-15)

Один‏ ‎проповедник ‎думал, ‎что ‎все ‎младенцы‏ ‎на ‎одно‏ ‎лицо.‏ ‎Когда ‎однажды ‎молодые‏ ‎родители ‎принесли‏ ‎к ‎нему ‎своего ‎новорожденного‏ ‎и‏ ‎сказали: ‎“Разве‏ ‎это ‎не‏ ‎самый ‎прелестный ‎ребенок, ‎которого ‎вы‏ ‎когда-либо‏ ‎видели?”, ‎он‏ ‎не ‎знал,‏ ‎что ‎ответить. ‎Наконец, ‎он ‎сказал:‏ ‎“Ах,‏ ‎какое‏ ‎дитя!” ‎Младенцы‏ ‎могут ‎быть‏ ‎внешне ‎похожи‏ ‎друг‏ ‎на ‎друга,‏ ‎но ‎они ‎совершенно ‎разные. ‎Спросите‏ ‎об ‎этом‏ ‎у‏ ‎их ‎матерей!

Младенец ‎Иисус‏ ‎действительно ‎отличался‏ ‎от ‎всех ‎других ‎младенцев‏ ‎-‏ ‎Он ‎был‏ ‎Сыном ‎Божьим.‏ ‎События, ‎сопровождавшие ‎Его ‎рождение, ‎провозгласили‏ ‎всему‏ ‎миру, ‎что‏ ‎Он ‎отличался‏ ‎от ‎всех ‎других ‎новорожденных ‎в‏ ‎этом‏ ‎мире.‏ ‎Его ‎отличие‏ ‎от ‎всех‏ ‎других ‎сразу‏ ‎же‏ ‎проявилось ‎в‏ ‎том, ‎что ‎ангел ‎провозгласил ‎о‏ ‎Его ‎рождении‏ ‎пастухам.‏ ‎Кто ‎же ‎Иисус,‏ ‎по ‎словам‏ ‎ангелов?

Он ‎- ‎наш ‎Спаситель. Ангел‏ ‎появился‏ ‎перед ‎пастухами‏ ‎и ‎сказал:‏ ‎“Я ‎возвещаю ‎вам ‎великую ‎радость,‏ ‎которая‏ ‎будет ‎всем‏ ‎людям: ‎ибо‏ ‎ныне ‎родился ‎вам ‎в ‎городе‏ ‎Давидовом‏ ‎Спаситель” (Лк.‏ ‎2:10, ‎11).‏ ‎Иисуса ‎назвали‏ ‎“Иисусом”, ‎потому‏ ‎что‏ ‎Он ‎спасет‏ ‎Свой ‎народ ‎от ‎их ‎грехов‏ ‎(Мф. ‎1:21).

Он‏ ‎-‏ ‎Христос. Ангел ‎продолжал: ‎“Который‏ ‎есть ‎Христос”‏ ‎(Лк. ‎2:11). ‎Христос ‎означает‏ ‎“помазанный”.‏ ‎Греческое ‎слово‏ ‎“Христос” ‎равнозначно‏ ‎древнееврейскому ‎слову ‎“Мессия”. ‎Иисус ‎был‏ ‎обещан‏ ‎Богом. ‎Он‏ ‎- ‎Тот,‏ ‎Кого ‎Бог ‎послал ‎выполнить ‎все‏ ‎пророчества‏ ‎Ветхого‏ ‎Завета ‎и‏ ‎стать ‎царем‏ ‎над ‎духовным‏ ‎Израилем‏ ‎(Лк. ‎1:31-34).

Он‏ ‎- ‎Господь. Ангел ‎сказал: ‎“Который ‎есть‏ ‎Христос ‎Господь”‏ ‎(Лк.‏ ‎2:11). ‎Он ‎превыше‏ ‎всех, ‎Царь‏ ‎царей. ‎Он ‎не ‎только‏ ‎наш‏ ‎Спаситель, ‎мы‏ ‎должны ‎признать‏ ‎Его ‎нашим ‎Господом. ‎Как ‎наш‏ ‎Избавитель,‏ ‎Он ‎спасает‏ ‎нас; ‎но‏ ‎как ‎наш ‎Глава, ‎Он ‎командует‏ ‎нами.

Так‏ ‎какой‏ ‎же ‎это‏ ‎ребенок ‎родился‏ ‎в ‎Вифлееме?‏ ‎Скажем‏ ‎ли ‎мы‏ ‎ему: ‎“Ах, ‎какое ‎дитя!” ‎и‏ ‎посмотрим ‎на‏ ‎Него,‏ ‎как ‎на ‎всех‏ ‎других? ‎Или‏ ‎поклонимся ‎Ему, ‎как ‎нашему‏ ‎Царю?‏ ‎В ‎соответствии‏ ‎с ‎тем,‏ ‎что ‎сказал ‎ангел, ‎Он ‎наш‏ ‎Спаситель,‏ ‎наш ‎Господь‏ ‎и ‎наш‏ ‎Христос. ‎Если ‎вы ‎проигнорируете ‎это‏ ‎дитя,‏ ‎вы‏ ‎испытаете ‎вечную‏ ‎смерть.

Год

Монах ‎Дионисий‏ ‎Малый, ‎живший ‎в ‎VI ‎в.,‏ ‎первым ‎предложил‏ ‎так‏ ‎называемому ‎христианскому ‎миру‏ ‎все ‎события‏ ‎исчислять ‎от ‎рождения ‎Христа.‏ ‎Он‏ ‎взялся ‎установить‏ ‎точный ‎год‏ ‎рождения ‎Иисуса. ‎Около ‎525 ‎г.‏ ‎(по‏ ‎нашему ‎современному‏ ‎летоисчислению) ‎он‏ ‎объявил, ‎что ‎Иисус ‎родился ‎в‏ ‎753‏ ‎г.‏ ‎от ‎основания‏ ‎Рима. ‎Много‏ ‎лет ‎спустя‏ ‎было‏ ‎обнаружено, ‎что‏ ‎он ‎ошибся ‎на ‎четыре ‎или‏ ‎пять ‎лет,‏ ‎но‏ ‎было ‎решено ‎оставить‏ ‎все, ‎как‏ ‎есть. ‎Так ‎возник ‎парадокс,‏ ‎состоящий‏ ‎в ‎том,‏ ‎что ‎Иисус‏ ‎родился ‎за ‎несколько ‎лет ‎«до‏ ‎Рождества‏ ‎Христова»!

Библия ‎не‏ ‎приводит ‎точного‏ ‎времени ‎рождения ‎Иисуса, ‎но ‎содержащаяся‏ ‎в‏ ‎Писаниях‏ ‎информация ‎все‏ ‎же ‎позволяет‏ ‎нам ‎выдвинуть‏ ‎научную‏ ‎гипотезу ‎относительно‏ ‎года ‎Его ‎рождения:

(1) Исторические ‎свидетельства ‎указывают,‏ ‎что ‎Ирод‏ ‎Великий‏ ‎умер ‎ранней ‎весной‏ ‎750 ‎г.‏ ‎(по ‎римскому ‎календарю). ‎Иисус‏ ‎родился‏ ‎на ‎шесть‏ ‎месяцев ‎—‏ ‎максимум ‎на ‎год ‎— ‎раньше,‏ ‎то‏ ‎есть ‎в‏ ‎749 ‎г.‏ ‎(на ‎четыре ‎года ‎раньше, ‎чем‏ ‎вычислил‏ ‎Дионисий‏ ‎Малый).

(2) Лука ‎пишет,‏ ‎что ‎Иоанн‏ ‎Креститель ‎начал‏ ‎свое‏ ‎публичное ‎служение‏ ‎«в ‎пятнадцатый ‎год ‎правления ‎Тиберия,‏ ‎кесаря» ‎(Лк.‏ ‎3:1).‏ ‎Если ‎допустить, ‎что‏ ‎началом ‎правления‏ ‎Тиберия ‎Лука ‎считает ‎765‏ ‎г.,‏ ‎а ‎также‏ ‎то, ‎что‏ ‎в ‎начале ‎служения ‎Иоанна ‎ему‏ ‎было‏ ‎тридцать ‎лет,‏ ‎то ‎получится,‏ ‎что ‎Иоанн ‎родился ‎в ‎750‏ ‎г.,‏ ‎а‏ ‎Иисус ‎—‏ ‎шестью ‎месяцами‏ ‎позже.

(3) Во ‎время‏ ‎первой‏ ‎Пасхи ‎публичного‏ ‎служения ‎Иисуса ‎было ‎сказано, ‎что‏ ‎храм ‎Ирода‏ ‎начал‏ ‎строиться ‎сорок ‎шесть‏ ‎лет ‎назад‏ ‎(см. ‎Ин. ‎2:20). ‎Имеющиеся‏ ‎исторические‏ ‎документы ‎указывают,‏ ‎что ‎Ирод‏ ‎начал ‎строительство ‎в ‎735 ‎г.,‏ ‎что‏ ‎относит ‎события‏ ‎в ‎Ин.‏ ‎2 ‎к ‎781 ‎г. ‎Если‏ ‎допустить,‏ ‎что‏ ‎эта ‎первая‏ ‎Пасха ‎пришлась‏ ‎на ‎тридцать‏ ‎первый‏ ‎год ‎жизни‏ ‎Иисуса, ‎получится, ‎что ‎Он ‎родился‏ ‎около ‎750‏ ‎г.

С‏ ‎учетом ‎всего ‎вышеизложенного,‏ ‎мы ‎достаточно‏ ‎определенно ‎можем ‎сказать, ‎что‏ ‎Иисус‏ ‎родился ‎в‏ ‎750 ‎или‏ ‎749 ‎г. ‎по ‎римскому ‎календарю‏ ‎—‏ ‎иными ‎словами,‏ ‎в ‎4‏ ‎или ‎5 ‎г. ‎до ‎н.‏ ‎э.

Время‏ ‎года

В‏ ‎последующие ‎века‏ ‎по ‎установлении‏ ‎христианства ‎люди‏ ‎предлагали‏ ‎разные ‎даты‏ ‎рождения ‎Иисуса, ‎включая ‎5 ‎января,‏ ‎20 ‎апреля,‏ ‎20‏ ‎мая ‎и ‎25‏ ‎декабря. ‎Д.‏ ‎Вандерлип ‎пишет:

«Месяц ‎рождения ‎Иисуса‏ ‎неизвестен.‏ ‎До ‎начала‏ ‎IV ‎в.‏ ‎не ‎было ‎никакого ‎праздника ‎в‏ ‎честь‏ ‎рождения ‎Иисуса.‏ ‎Дата ‎25‏ ‎декабря ‎была ‎выбрана ‎для ‎того,‏ ‎чтобы‏ ‎христиане‏ ‎заменили ‎им‏ ‎языческий ‎римский‏ ‎праздник ‎Сатурналий,‏ ‎который‏ ‎проводился ‎в‏ ‎это ‎время ‎в ‎честь ‎римского‏ ‎бога ‎Сатурна».

Что‏ ‎касается‏ ‎времени ‎года, ‎когда‏ ‎родился ‎Иисус,‏ ‎то ‎единственное, ‎в ‎чем‏ ‎сходятся‏ ‎ученые ‎—‏ ‎то, ‎что‏ ‎это ‎не ‎могла ‎быть ‎зима.‏ ‎А.‏ ‎Робертсон ‎пишет:

«Можно‏ ‎считать ‎доказанным‏ ‎главное: ‎это ‎никак ‎не ‎может‏ ‎быть‏ ‎25‏ ‎декабря, ‎поскольку‏ ‎пастухи ‎вряд‏ ‎ли ‎находились‏ ‎бы‏ ‎ночью ‎в‏ ‎полях ‎со ‎стадами, ‎которые ‎с‏ ‎ноября ‎по‏ ‎март‏ ‎обычно ‎содержали ‎в‏ ‎загонах. ‎Декабрьские‏ ‎ночи ‎едва ‎ли ‎позволили‏ ‎бы‏ ‎сторожить ‎стада‏ ‎в ‎горных‏ ‎полях ‎даже ‎на ‎широте ‎такого‏ ‎южного‏ ‎города, ‎как‏ ‎Вифлеем. ‎Кроме‏ ‎того, ‎Иосиф ‎и ‎Мария ‎вряд‏ ‎ли‏ ‎пустились‏ ‎бы ‎в‏ ‎долгий ‎путь‏ ‎из ‎Назарета‏ ‎в‏ ‎Вифлеем ‎зимой,‏ ‎в ‎сезон ‎дождей».

Г. ‎Хестер ‎согласен,‏ ‎что ‎рождение‏ ‎Иисуса‏ ‎«вряд ‎ли ‎могло‏ ‎быть ‎в‏ ‎середине ‎зимы, ‎так ‎как‏ ‎в‏ ‎холодные ‎ночи‏ ‎пастухи ‎не‏ ‎держали ‎свои ‎стада ‎на ‎холмах.‏ ‎Правильным‏ ‎временем ‎представляется‏ ‎позднее ‎лето‏ ‎или ‎ранняя ‎осень».

Если ‎Библия ‎не‏ ‎дает‏ ‎точного‏ ‎времени ‎рождения‏ ‎Иисуса, ‎значит,‏ ‎эта ‎деталь‏ ‎не‏ ‎имеет ‎большого‏ ‎значения. ‎Куда ‎важнее ‎знать, ‎что‏ ‎Он ‎родился,‏ ‎чем‏ ‎только ‎и ‎думать‏ ‎о ‎том,‏ ‎когда ‎это ‎произошло.

После ‎обеда‏ ‎закружил ‎снежок, ‎и ‎к ‎вечеру‏ ‎наш ‎двор‏ ‎потихоньку‏ ‎принарядился. ‎Иначе ‎было‏ ‎бы ‎совсем‏ ‎грустно ‎- ‎слякоть ‎в‏ ‎рождественские‏ ‎дни. ‎А‏ ‎когда ‎развеялись‏ ‎тучки, ‎появился… ‎он. ‎Я ‎смотрел‏ ‎на‏ ‎него ‎минут‏ ‎десять. ‎Аж‏ ‎дыхание ‎затаил. ‎Скажи ‎кому ‎завтра,‏ ‎засмеют.‏ ‎Но‏ ‎он ‎не‏ ‎был ‎галлюцинацией!‏ ‎Он ‎сидел‏ ‎на‏ ‎подоконнике ‎со‏ ‎стороны ‎улицы. ‎Чёртик ‎- ‎рыжий,‏ ‎с ‎белыми‏ ‎подпалинами,‏ ‎сидел ‎по-турецки, ‎немного‏ ‎сутулясь. ‎Заходящее‏ ‎солнце ‎хорошо ‎освещало ‎его‏ ‎треугольную‏ ‎головёнку. ‎Редкие‏ ‎цыплячьи ‎волосины‏ ‎на ‎затылке ‎время ‎от ‎времени‏ ‎перебирал‏ ‎ветерок. ‎Чёртик‏ ‎глядел ‎куда-то‏ ‎вдаль, ‎прищуривался, ‎шевелил ‎пухлыми ‎серыми‏ ‎губами,‏ ‎шмыгал‏ ‎носом. ‎Слышать‏ ‎шмыганий ‎я,‏ ‎конечно, ‎не‏ ‎слышал,‏ ‎зато ‎хорошо‏ ‎видел ‎странную ‎фигурку ‎в ‎профиль,‏ ‎и ‎то,‏ ‎как‏ ‎ритмично ‎подёргивается ‎и‏ ‎сморщивается ‎овальный‏ ‎носик ‎этого ‎существа. ‎Да-да,‏ ‎вовсе‏ ‎не ‎пятачок,‏ ‎коим ‎чертей‏ ‎награждают ‎разные ‎художники, ‎а ‎вполне‏ ‎нормальный‏ ‎носик. ‎Навроде‏ ‎человеческого, ‎только‏ ‎подлиннее, ‎схожий ‎с ‎баклажанчиком. ‎Чёртик‏ ‎был‏ ‎совсем‏ ‎ещё ‎зелёным,‏ ‎хлюпиком ‎весом‏ ‎в ‎полкило,‏ ‎а‏ ‎рожки ‎его,‏ ‎вероятно, ‎стали ‎пробиваться ‎совсем ‎недавно,‏ ‎причем ‎один‏ ‎рос‏ ‎быстрее. ‎Я ‎щёлкнул‏ ‎по ‎стеклу.‏ ‎Чёртик ‎даже ‎ушком ‎не‏ ‎повел.‏ ‎Пришлось ‎стукнуть‏ ‎сильнее. ‎Он‏ ‎неторопливо ‎повернул ‎голову, ‎встал, ‎подошел‏ ‎к‏ ‎окну ‎вплотную‏ ‎и ‎показал‏ ‎на ‎форточку, ‎которую ‎я ‎с‏ ‎небольшой‏ ‎опаской‏ ‎отворил. ‎Визитёр‏ ‎в ‎два‏ ‎приёма ‎забрался‏ ‎в‏ ‎квартиру, ‎сипло‏ ‎пробормотал ‎слова ‎благодарности ‎и ‎потер‏ ‎щёки. ‎Далее,‏ ‎преисполненный‏ ‎достоинства, ‎он ‎поцокал‏ ‎в ‎мою‏ ‎сторону. ‎Запаха ‎серы ‎я‏ ‎не‏ ‎почувствовал, ‎скорее‏ ‎пахнуло ‎плюшевым‏ ‎мишкой ‎из ‎детства.

   - Не ‎поскользнитесь, ‎э…‏ ‎-‏ ‎я ‎перевернул‏ ‎пустую ‎кастрюльку‏ ‎вверх ‎дном, ‎поставил ‎её ‎на‏ ‎пол.‏ ‎-‏ ‎Присаживайтесь.

   С ‎грацией‏ ‎балетмейстера ‎он‏ ‎устроился ‎на‏ ‎краешке‏ ‎кастрюли, ‎скрестив‏ ‎на ‎груди ‎ручонки.

- Уж ‎не ‎обижайтесь.‏ ‎Хочу ‎убедиться,‏ ‎-‏ ‎прежде ‎чем ‎устроиться‏ ‎в ‎кресле‏ ‎напротив, ‎я ‎дотронулся ‎до‏ ‎инфернального‏ ‎пришельца.

   Его ‎плечико‏ ‎можно ‎было‏ ‎сравнить ‎с ‎велюровым ‎подлокотником. ‎Правда,‏ ‎оно‏ ‎излучало ‎весьма‏ ‎реальное ‎и‏ ‎весьма ‎нездоровое ‎тепло.

   - Не ‎сомневайтесь, ‎я‏ ‎чёрт.‏ ‎И‏ ‎я ‎приболел.‏ ‎Температура, ‎-‏ ‎протянул ‎гость‏ ‎фальцетом,‏ ‎тоскливо ‎зыркнув‏ ‎на ‎меня ‎из-под ‎красных ‎бровей.‏ ‎Его ‎выпуклые‏ ‎глазюки‏ ‎цвета ‎обработанного ‎янтаря‏ ‎напомнили ‎лемуровы.

   - Январь‏ ‎на ‎дворе, ‎однако, ‎-‏ ‎напомнил‏ ‎я.

   - Угу. ‎Летом‏ ‎у ‎вас‏ ‎приятнее, ‎- ‎нахохлился ‎собеседник.

   - Какими ‎судьбами?‏ ‎-‏ ‎Я ‎снял‏ ‎с ‎бельевой‏ ‎веревки ‎старый ‎шерстяной ‎платок ‎и‏ ‎протянул‏ ‎чертику:

   - Закутайся.

   - Спасибо.‏ ‎- ‎Он‏ ‎набросил ‎платок‏ ‎на ‎плечи‏ ‎и‏ ‎стал ‎похож‏ ‎на ‎восточного ‎мудреца. ‎- ‎Мне‏ ‎бы ‎домой.‏ ‎Подышать‏ ‎у ‎серного ‎источника.‏ ‎На ‎камушках‏ ‎лавовых ‎полежать. ‎Эх…

   - В ‎чем‏ ‎же‏ ‎дело?

   - Нельзя. ‎Я‏ ‎прикрепленный.

   - Ого! ‎Новый‏ ‎глава ‎нашего ‎ЖЭКа? ‎- ‎мне‏ ‎стало‏ ‎смешно.

   - Извините, ‎мне‏ ‎неведомо, ‎кто‏ ‎такой ‎Джек. ‎Я ‎прикреплен ‎к‏ ‎вам.

   - И‏ ‎чем‏ ‎займемся? ‎Устроим‏ ‎адскую ‎вечеринку?‏ ‎- ‎хохотнул‏ ‎я.

   Мой‏ ‎игривый ‎порыв‏ ‎не ‎прошёл. ‎Зрачки ‎гостя ‎расширились,‏ ‎мордашка ‎раздулась.‏ ‎

Вылитый‏ ‎наш ‎кот ‎Персик.‏ ‎Вот ‎уж‏ ‎преисподнее ‎мастерство ‎- ‎менять‏ ‎обличье.‏ ‎Чертова ‎

генетика!

   - Ладно,‏ ‎не ‎дуйся,‏ ‎- ‎примирительно ‎сказал ‎я.

   - Учтите, ‎когда‏ ‎люди‏ ‎перестают ‎отдавать‏ ‎добро, ‎появляемся‏ ‎мы. ‎Прикрепленные, ‎- ‎он ‎потупился.

   - Добро?‏ ‎Прикрепленные?‏ ‎А‏ ‎эти… ‎ангелы?‏ ‎Ангелы-хранители ‎которые.‏ ‎Они ‎тогда‏ ‎куда?

   - Уступают‏ ‎место ‎нам.‏ ‎Паритет. ‎Когда ‎видно, ‎что ‎человек‏ ‎неисправим. ‎Черств,‏ ‎злобен.‏ ‎Или ‎равнодушен. ‎Находясь‏ ‎рядом, ‎мы‏ ‎соразмерно ‎его ‎неправедным ‎поступкам‏ ‎растем,‏ ‎крепнем. ‎Сопровождаем.‏ ‎Ждем ‎момента,‏ ‎когда… ‎И ‎доставляем, ‎туда, ‎к‏ ‎нам.‏ ‎Уяснили? ‎-‏ ‎чёртик ‎по-учительски‏ ‎возвысил ‎голосок.

   - Разумеется. ‎Но ‎при ‎чем‏ ‎тут‏ ‎я?‏ ‎Со ‎мной‏ ‎– ‎порядок.‏ ‎Позавчера ‎не‏ ‎позволил‏ ‎продавщице ‎обсчитать‏ ‎себя. ‎На ‎прошлой ‎неделе ‎тщательно‏ ‎помыл ‎полы‏ ‎во‏ ‎всей ‎(я ‎поморгал)‏ ‎квартире. ‎Честно.

   - Ваши‏ ‎примеры ‎годятся ‎лишь ‎для‏ ‎вас‏ ‎лично. ‎Остальным‏ ‎от ‎этого‏ ‎ни ‎тепло ‎ни ‎холодно, ‎-‏ ‎адов‏ ‎визитёр ‎поежился.

   - Каким‏ ‎ещё ‎остальным?

   - Живущим.‏ ‎Пока. ‎И ‎могущим ‎выбирать.

   - Великолепно. ‎–‏ ‎Хм…‏ ‎Получается,‏ ‎я… ‎я…‏ ‎допрыгался, ‎что‏ ‎ли? ‎Хм.‏ ‎Возможно.‏ ‎Мишке ‎из‏ ‎отдела ‎снабжения ‎с ‎отчётом ‎не‏ ‎помог? ‎Не‏ ‎помог.‏ ‎Наврал, ‎что ‎болен.‏ ‎Ильиничне, ‎соседке,‏ ‎лампочку ‎в ‎ванной ‎уже‏ ‎год‏ ‎меняю. ‎Почему?‏ ‎Неохота. ‎Деду‏ ‎в ‎последний ‎раз ‎когда ‎звонил?‏ ‎А‏ ‎вчера ‎нагрубил‏ ‎кондуктору ‎в‏ ‎трамвае. ‎Мда, ‎кривая ‎ползет ‎вниз.‏ ‎Ситуация…‏ ‎Постой.‏ ‎А ‎выбор?‏ ‎Или ‎как‏ ‎там, ‎последняя‏ ‎попытка?

   - Да!‏ ‎Я ‎знал,‏ ‎что ‎вы ‎небезнадежны! ‎- ‎он‏ ‎взбрыкнул, ‎как‏ ‎козлёнок.

Кастрюля‏ ‎хулиганисто ‎дзенькнула.

   - У ‎вас‏ ‎еще ‎остается‏ ‎шанс ‎вернуть ‎того, ‎ну,‏ ‎с‏ ‎пуховыми ‎крыльями.‏ ‎Иногда ‎получается‏ ‎его ‎вернуть.

   - Вот ‎как? ‎- ‎я‏ ‎с‏ ‎тревогой ‎наблюдал‏ ‎за ‎багровеющим‏ ‎закатным ‎небом.

   Он ‎утвердительно ‎затряс ‎головой:

   - Нужно‏ ‎успеть‏ ‎до‏ ‎наступления ‎полуночи.‏ ‎Начните ‎с‏ ‎чего-нибудь. ‎Склоните‏ ‎чашу‏ ‎весов. ‎Предположим…

   - Слушай,‏ ‎всё ‎хочу ‎спросить, ‎- ‎перебил‏ ‎я. ‎-‏ ‎Тебе-то‏ ‎какая ‎корысть? ‎Ты‏ ‎же ‎отправлен‏ ‎делать ‎это ‎свое ‎темное‏ ‎дело.

   - Тут‏ ‎солнце. ‎Оно‏ ‎яркое, ‎слепит,‏ ‎– ‎он ‎сконфуженно ‎скривился, ‎–‏ ‎глаза‏ ‎слезятся, ‎нос‏ ‎чешется. ‎Наверное,‏ ‎я ‎какой-то ‎иной. ‎Аллергик. ‎Другим-то‏ ‎нипочем,‏ ‎-‏ ‎чертик ‎вздохнул.‏ ‎- ‎Только‏ ‎не ‎думай,‏ ‎что‏ ‎я ‎тебе‏ ‎сочувствую, ‎- ‎он ‎отвел ‎взгляд‏ ‎в ‎сторону.

   - Прости.‏ ‎Ты…‏ ‎ты ‎страшно ‎свирепый,‏ ‎натуральный…

   Он ‎дёрнул‏ ‎ножонкой ‎и ‎заорал:

   - Молчи! ‎Ложь‏ ‎только‏ ‎усугубляет!

   Я ‎захлопнул‏ ‎рот.

   Чёртик ‎посопел‏ ‎несколько ‎секунд, ‎повздыхал, ‎почмокал ‎и‏ ‎резво‏ ‎крутанул ‎хвостиком:

   - Есть!‏ ‎Сейчас ‎же‏ ‎иди ‎на ‎балкон, ‎соедини ‎ладони‏ ‎в‏ ‎лодочку,‏ ‎вытяни ‎руки‏ ‎и ‎досчитай‏ ‎до ‎тринадцати.‏ ‎Поторопись.

   Ничего‏ ‎не ‎переспрашивая,‏ ‎я ‎выбежал ‎на ‎балкон, ‎сделал,‏ ‎как ‎мне‏ ‎велели,‏ ‎и ‎принялся ‎считать:

   - Один,‏ ‎два… ‎шесть…‏ ‎девять… ‎Тринадцать!

   В ‎этот ‎момент‏ ‎в‏ ‎мои ‎ладони‏ ‎что-то ‎легонько‏ ‎упало, ‎а ‎с ‎балкона ‎этажом‏ ‎выше‏ ‎раздались ‎ойканья.‏ ‎Я ‎заскочил‏ ‎в ‎комнату ‎и ‎включил ‎свет.‏ ‎Кольцо.‏ ‎Я‏ ‎поймал ‎падающее‏ ‎кольцо!

   - Её ‎зовут…‏ ‎А… ‎А…‏ ‎-‏ ‎чёртик, ‎стоящий‏ ‎у ‎моих ‎ног, ‎мучительно ‎пытался‏ ‎произнести ‎

слово,‏ ‎жмурился,‏ ‎фыркал ‎и ‎мычал.‏ ‎- ‎В‏ ‎общем, ‎узнаешь ‎сам. ‎Позже.

   - Отдам‏ ‎кольцо‏ ‎- ‎и‏ ‎спасен? ‎Но‏ ‎ведь ‎тебе ‎дадут ‎по ‎шее.‏ ‎У‏ ‎вас ‎там‏ ‎не ‎забалуешь.

   - Эгоизм‏ ‎у ‎нас ‎не ‎порок. ‎Хотя‏ ‎наказания‏ ‎мне‏ ‎не ‎избежать.‏ ‎Ничего! ‎-‏ ‎он ‎усмехнулся.‏ ‎-‏ ‎Главное, ‎вернусь‏ ‎дом…

   Чертик ‎вспыхнул ‎и ‎исчез ‎на‏ ‎полуслове. ‎Невидимая‏ ‎сила‏ ‎швырнула ‎меня ‎в‏ ‎угол, ‎лампочка‏ ‎под ‎потолком ‎лопнула, ‎а‏ ‎в‏ ‎сгущающейся ‎тьме‏ ‎возникли ‎глазищи-угли.‏ ‎Они ‎приблизились ‎ко ‎мне, ‎и‏ ‎кто-то‏ ‎из ‎ниоткуда‏ ‎гаркнул:

   - Это ‎еще‏ ‎не ‎финал, ‎букашка!

***

  …Путь ‎до ‎прихожей‏ ‎показался‏ ‎мне‏ ‎вечностью. ‎Часы‏ ‎показывали ‎без‏ ‎пяти ‎двенадцать‏ ‎ночи.

   «Бегом,‏ ‎бегом!» ‎–‏ ‎сжимая ‎кольцо, ‎я ‎прыгнул ‎на‏ ‎лестничную ‎площадку.‏ ‎В‏ ‎голове ‎неожиданно ‎закрутилось:‏ ‎«Не ‎лишайте‏ ‎парня ‎ножек, ‎не ‎лишайте‏ ‎парня‏ ‎рожек. ‎Пусть‏ ‎он ‎чертик‏ ‎- ‎ну ‎и ‎что ‎ж,‏ ‎он‏ ‎и ‎с‏ ‎рожками ‎хорош».‏ ‎Пальцы ‎тянулись ‎к ‎кнопке ‎звонка‏ ‎еще‏ ‎лет‏ ‎двести. ‎На‏ ‎пороге ‎стояла‏ ‎заплаканная… ‎она.‏ ‎Она!‏ ‎Я ‎сразу‏ ‎понял. ‎Та, ‎что ‎дороже ‎всех‏ ‎колец ‎на‏ ‎свете.‏ ‎Но ‎у ‎меня‏ ‎было ‎лишь‏ ‎одно.

   - Я ‎Григорий. ‎Вот, ‎принес‏ ‎твое‏ ‎кольцо.

   - А ‎я‏ ‎Ангелина, ‎-‏ ‎она ‎робко ‎улыбнулась.

   Жаль, ‎что ‎мы‏ ‎не‏ ‎услышали, ‎как‏ ‎над ‎нашими‏ ‎головами ‎захлопали ‎крылья.