Это ‎одна‏ ‎из ‎самых ‎известных ‎фотографий ‎Второй‏ ‎мировой ‎войны.‏ ‎Эту‏ ‎фотку ‎постоянно ‎вставляют‏ ‎в ‎какие-нибудь‏ ‎коллажи, ‎мемы ‎и ‎все‏ ‎такое‏ ‎прочее. ‎В‏ ‎рунете ‎эту‏ ‎фотографию ‎часто ‎используют ‎для ‎иллюстрации‏ ‎капитулянтства‏ ‎французов, ‎с‏ ‎припиской, ‎что‏ ‎это ‎они ‎встречают ‎немцев, ‎входящих‏ ‎в‏ ‎Париж.‏ ‎И ‎то‏ ‎ли ‎плачут‏ ‎от ‎бессилья,‏ ‎то‏ ‎ли ‎вообще‏ ‎аплодируют.

Между ‎тем, ‎люди ‎на ‎фотографии‏ ‎вполне ‎известны‏ ‎по‏ ‎именам. ‎Это ‎Жером‏ ‎Барзотти ‎и‏ ‎его ‎жена ‎Шарлотта. ‎Фотографию‏ ‎сделал‏ ‎15 ‎сентября‏ ‎1940 ‎года‏ ‎в ‎Марселе ‎местный ‎фотограф ‎Марсель‏ ‎де‏ ‎Ренцис. ‎В‏ ‎этот ‎день‏ ‎знамена ‎расформированных ‎французских ‎полков ‎вывозились‏ ‎в‏ ‎Алжир‏ ‎через ‎Марсель.‏ ‎Барзотти ‎в‏ ‎войне ‎не‏ ‎участвовал‏ ‎по ‎уважительной‏ ‎причине ‎(ему ‎было ‎уже ‎50).‏ ‎И, ‎конечно,‏ ‎за‏ ‎кадром ‎никаких ‎немцев‏ ‎нет ‎—‏ ‎французы ‎провожают ‎своих, ‎а‏ ‎не‏ ‎радуются ‎приходу‏ ‎чужих.

Барзотти ‎о‏ ‎своей ‎нечаянной ‎славе ‎знал, ‎но‏ ‎ей‏ ‎не ‎радовался.‏ ‎Он ‎прожил‏ ‎до ‎1976 ‎года, ‎и ‎об‏ ‎этой‏ ‎фотографии‏ ‎вспоминать ‎не‏ ‎любил: ‎«плакали‏ ‎многие, ‎а‏ ‎сняли‏ ‎только ‎меня».

Журнал ‎боевых‏ ‎действий ‎или ‎отчёт ‎об ‎операции‏ ‎— ‎документ‏ ‎серьёзный.‏ ‎Однако ‎красноармейцы ‎—‏ ‎живые ‎люди,‏ ‎которые ‎старались ‎расцветить ‎военную‏ ‎рутину.‏ ‎И ‎вовсю‏ ‎рисовали. ‎Что‏ ‎именно ‎— ‎расскажем ‎и ‎покажем.

«День‏ ‎был‏ ‎пасмурный. ‎Порывистый‏ ‎ветер ‎гнал‏ ‎снежную ‎пыль ‎и ‎лёгкая ‎дымка‏ ‎окутывала‏ ‎город,‏ ‎скрывая ‎очертания‏ ‎его ‎окраин». Это‏ ‎не ‎зачин‏ ‎романа,‏ ‎это ‎цитата‏ ‎из ‎отчёта ‎70-й ‎гвардейской ‎бригады‏ ‎самоходной ‎артиллерии‏ ‎о‏ ‎действиях ‎в ‎январе‏ ‎1945 ‎года.‏ ‎Полюбовавшись ‎на ‎лёгкую ‎дымку,‏ ‎70-я‏ ‎гвардейская ‎вломилась‏ ‎в ‎польский‏ ‎городок ‎Равич ‎и ‎в ‎коротком‏ ‎бою‏ ‎перебила ‎гарнизон.

Солдаты‏ ‎и ‎офицеры‏ ‎РККА ‎регулярно ‎самовыражались ‎на ‎страницах‏ ‎оперативных‏ ‎документов.‏ ‎Некоторые ‎старались‏ ‎завернуть ‎что-нибудь‏ ‎в ‎прозе.‏ ‎Классический‏ ‎пример ‎—‏ ‎рассуждения ‎оперативного ‎отдела ‎33-й ‎армии:‏ ‎«Если ‎ударить‏ ‎человека‏ ‎бревном, ‎то ‎он‏ ‎безусловно ‎будет‏ ‎убит». Огнеметчики ‎6-й ‎армии ‎после‏ ‎штурма‏ ‎Бреслау ‎оставили‏ ‎рассказы ‎в‏ ‎стиле ‎хоррор: ‎после ‎удачной ‎работы‏ ‎одного‏ ‎из ‎них‏ ‎«из ‎подвала‏ ‎послышались ‎неимоверные ‎крики». Ну, ‎а ‎контрразведка‏ ‎отметилась‏ ‎целым‏ ‎детективным ‎рассказом:

Ранним‏ ‎морозным ‎утром,‏ ‎потирая ‎руки‏ ‎от‏ ‎холода, ‎шел‏ ‎молодоей ‎человек ‎в ‎город ‎Богучар.‏ ‎На ‎контрольно-проверочном‏ ‎пункте‏ ‎его ‎остановил ‎старший‏ ‎наряда ‎старший‏ ‎сержант ‎Миргородский. ‎«Документов ‎у‏ ‎меня‏ ‎нет, ‎—‏ ‎говорит ‎молодой‏ ‎человек, ‎— ‎да ‎и ‎какие‏ ‎могут‏ ‎быть ‎документы,‏ ‎нас ‎недавно‏ ‎освободила ‎Красная ‎Армия, ‎иду ‎проведать‏ ‎тетушку…‏ ‎к‏ ‎тому ‎же,‏ ‎я ‎еще‏ ‎молод». ‎Ответ‏ ‎показался‏ ‎подозрительным. ‎Миргородский‏ ‎задержал ‎его ‎и ‎направил ‎в‏ ‎отдел ‎контрразведки.‏ ‎На‏ ‎допросе ‎задержанный ‎признался,‏ ‎что ‎является‏ ‎немецким ‎шпионом. ‎Он ‎сообщил‏ ‎о‏ ‎двух ‎своих‏ ‎сообщниках, ‎которые‏ ‎вскоре ‎были ‎пойманы.

Однако ‎совершенно ‎особый‏ ‎жанр‏ ‎— ‎это‏ ‎рисунки ‎в‏ ‎оперативных ‎документах. ‎Перелистав ‎несколько ‎сот‏ ‎страниц‏ ‎журналов‏ ‎боевых ‎действий,‏ ‎оперативных ‎сводок‏ ‎и ‎отчётов‏ ‎об‏ ‎операциях, ‎мы‏ ‎наткнулись ‎на ‎удивительные ‎вещи.

Взять ‎хотя‏ ‎бы ‎роскошный‏ ‎журнал‏ ‎боевых ‎действий ‎уральского‏ ‎добровольческого ‎10-го‏ ‎гв. ‎танкового ‎корпуса. ‎В‏ ‎момент,‏ ‎когда ‎рисовали‏ ‎эту ‎обложку,‏ ‎в ‎корпус ‎прислали ‎Т-34 ‎с‏ ‎новой‏ ‎длинной ‎85-мм‏ ‎пушкой.

Обратите ‎внимание,‏ ‎какой ‎внушительный, ‎слегка ‎фрейдистский ‎ствол‏ ‎у‏ ‎танка‏ ‎на ‎обложке.‏ ‎Кажется, ‎у‏ ‎арийцев ‎неприятности.

От‏ ‎танкистов‏ ‎не ‎отставала‏ ‎кавалерия. ‎Вот ‎8-я ‎гв. ‎кавалерийская‏ ‎дивизия ‎в‏ ‎карандаше‏ ‎воспела ‎свой ‎боевой‏ ‎путь. ‎Какова‏ ‎динамика! ‎Эти ‎кавалеристы ‎воевали,‏ ‎кроме‏ ‎немцев, ‎ещё‏ ‎и ‎с‏ ‎итальянцами ‎— ‎отсюда ‎такая ‎странная‏ ‎униформа‏ ‎на ‎разбегающихся‏ ‎врагах.

Больше ‎всадников,‏ ‎хороших ‎и ‎разных. ‎Вот ‎какой‏ ‎образец‏ ‎выдали‏ ‎штабисты ‎конно-механизированной‏ ‎группы ‎«Ураган».‏ ‎Это ‎недолго‏ ‎воевавшее‏ ‎соединение ‎под‏ ‎командой ‎генерала ‎Селиванова ‎включало ‎5-й‏ ‎гвардейский ‎Донской‏ ‎и‏ ‎20-й ‎танковый ‎(позднее‏ ‎танкистов ‎сменил‏ ‎4-й ‎гв. ‎мехкорпус) ‎корпуса‏ ‎и‏ ‎действовало ‎на‏ ‎Украине ‎осенью‏ ‎1943 ‎года. ‎«Ураган» ‎наступал ‎в‏ ‎Таврии‏ ‎— ‎отсюда,‏ ‎видимо, ‎и‏ ‎античные ‎мотивы ‎в ‎творчестве. ‎Зарубил‏ ‎—‏ ‎нарисуй!

Пятый‏ ‎механизированный ‎—‏ ‎затем ‎9-й‏ ‎гвардейский ‎механизированный‏ ‎—‏ ‎корпус, ‎помотало‏ ‎по ‎фронтам. ‎Корсунь, ‎Днестр, ‎Румыния,‏ ‎Венгрия, ‎Вена,‏ ‎Чехословакия,‏ ‎а ‎затем ‎Хинган‏ ‎на ‎Дальнем‏ ‎Востоке. ‎Так ‎что ‎на‏ ‎некоторых‏ ‎рисунках ‎из‏ ‎его ‎«боевой‏ ‎истории» ‎можно ‎найти ‎прямо-таки ‎колониальную‏ ‎экзотику.‏ ‎Да ‎и‏ ‎автор ‎текста‏ ‎не ‎чужд ‎лирики ‎и ‎не‏ ‎чурается‏ ‎мелких‏ ‎тактических ‎эпизодов.‏ ‎Скажем, ‎описание‏ ‎захвата ‎пленного‏ ‎разведдозором‏ ‎сопровождается ‎фразой:‏ ‎«Гитлеровец ‎бежал ‎быстро, ‎да ‎и‏ ‎страх ‎подгонял‏ ‎его».

Иногда‏ ‎военные ‎составляли ‎и‏ ‎просто ‎уютные‏ ‎альбомы ‎своих ‎частей, ‎в‏ ‎которых‏ ‎находилось ‎место‏ ‎даже ‎невинному‏ ‎пин-апу. ‎Вот, ‎скажем, ‎что ‎нарисовали‏ ‎в‏ ‎тоске ‎по‏ ‎дому ‎артиллеристы‏ ‎101-й ‎гаубичной ‎бригады ‎большой ‎мощности.

Впрочем,‏ ‎не‏ ‎чужды‏ ‎были ‎военным‏ ‎и ‎простые‏ ‎рисунки ‎формата‏ ‎«кошмар‏ ‎Артемия ‎Лебедева»…

Однако‏ ‎первое ‎место ‎мы ‎всё ‎же‏ ‎должны ‎отдать‏ ‎истинному‏ ‎чемпиону ‎— ‎17-й‏ ‎штурмовой ‎инженерно-сапёрной‏ ‎бригаде. ‎Семнадцатая ‎шисбр ‎дралась‏ ‎под‏ ‎Выборгом, ‎наступала‏ ‎под ‎Нарвой,‏ ‎освобождала ‎Польшу, ‎штурмовала ‎Берлин ‎—‏ ‎короче‏ ‎говоря, ‎сапёрам‏ ‎было ‎что‏ ‎рисовать. ‎Ученики ‎Гюстава ‎Доре ‎из‏ ‎17-й‏ ‎штурмовой‏ ‎сходу ‎берут‏ ‎приз ‎редакционных‏ ‎симпатий. ‎Это‏ ‎настоящий‏ ‎боевик ‎на‏ ‎страницах ‎журнала ‎боевых ‎действий.

Фотография, ‎о‏ ‎которой ‎пойдет ‎речь ‎— ‎одна‏ ‎из ‎самых‏ ‎ярких‏ ‎за ‎1945 ‎год.‏ ‎Взвод ‎пешей‏ ‎разведки ‎лейтенанта ‎Сорокина ‎ на‏ ‎ступенях‏ ‎Рейхстага после ‎штурма.‏ ‎Тут ‎трудно‏ ‎не ‎остановить ‎взгляд ‎— ‎открытые‏ ‎счастливые‏ ‎лица ‎мужчин,‏ ‎которые ‎только‏ ‎что ‎управились ‎с ‎величайшей ‎бедой‏ ‎своей‏ ‎эпохи.

Этот‏ ‎взвод ‎оспаривал‏ ‎у ‎группы‏ ‎Егорова ‎и‏ ‎Кантария‏ ‎славу ‎настоящих‏ ‎«знаменосцев ‎победы» ‎— ‎той ‎группы,‏ ‎что ‎установила‏ ‎знамя‏ ‎над ‎Рейхстагом. ‎Взвод‏ ‎Сорокина ‎относился‏ ‎к ‎674-му ‎полку. ‎Он‏ ‎был‏ ‎одной ‎из‏ ‎штурмовых ‎команд,‏ ‎непосредственно ‎атаковавших ‎рейхстаг.

Но ‎по-настоящему ‎интересен‏ ‎здесь‏ ‎даже ‎не‏ ‎вопрос ‎о‏ ‎том, ‎кто ‎там ‎на ‎самом‏ ‎деле‏ ‎был‏ ‎первым. ‎Дело‏ ‎в ‎том,‏ ‎что ‎—‏ ‎так‏ ‎получилось ‎—‏ ‎мы ‎можем ‎что-то ‎сказать ‎почти‏ ‎о ‎каждом,‏ ‎кто‏ ‎здесь ‎попал ‎в‏ ‎кадр.

Сорокин

В ‎трофейном‏ ‎кожаном ‎плаще ‎лейтенант ‎Семен‏ ‎Сорокин,‏ ‎23 ‎года.‏ ‎Он ‎родился‏ ‎в ‎деревне ‎Грибаново ‎Московской ‎области.‏ ‎Жил‏ ‎в ‎Москве,‏ ‎работал ‎токарем,‏ ‎во ‎время ‎войны ‎ушел ‎добровольцем,‏ ‎воевал‏ ‎с‏ ‎марта ‎43-го,‏ ‎дважды ‎ранен.‏ ‎Служил ‎в‏ ‎минометке,‏ ‎затем ‎после‏ ‎курсов ‎— ‎лейтенант, ‎комвзвода. ‎Первый‏ ‎орден ‎получил‏ ‎при‏ ‎обычных ‎для ‎фронтового‏ ‎разведчика ‎обстоятельствах‏ ‎— ‎командовал ‎группой ‎захвата‏ ‎контрольного‏ ‎пленного ‎и‏ ‎был ‎ранен‏ ‎на ‎отходе. ‎Летом ‎44-го ‎еще‏ ‎раз‏ ‎отмечен ‎—‏ ‎на ‎этот‏ ‎раз ‎за ‎штурмовые ‎действия ‎при‏ ‎захвате‏ ‎высоты‏ ‎и ‎отражение‏ ‎11 ‎контратак‏ ‎немцев.

После ‎войны‏ ‎демобилизовался‏ ‎и ‎работал‏ ‎токарем ‎на ‎заводе ‎при ‎МАИ.‏ ‎Умер ‎он‏ ‎в‏ ‎1994 ‎году ‎72‏ ‎лет.

Булатов

Юноша ‎на‏ ‎переднем ‎плане ‎— ‎Григорий‏ ‎Булатов,‏ ‎Гриша-Рейхстаг. Это, ‎пожалуй,‏ ‎самый ‎известный‏ ‎боец ‎из ‎отряда ‎Сорокина ‎—‏ ‎и‏ ‎человек ‎с‏ ‎самой ‎печальной‏ ‎судьбой.

Он ‎родился ‎в ‎ноябре ‎1925‏ ‎года‏ ‎в‏ ‎Слободском ‎Кировской‏ ‎области. ‎На‏ ‎фотографии ‎ему‏ ‎19‏ ‎лет. ‎На‏ ‎фронт ‎он ‎попал ‎совсем ‎юношей‏ ‎— ‎он‏ ‎работал‏ ‎на ‎фанерном ‎комбинате,‏ ‎но ‎когда‏ ‎его ‎отец ‎погиб, ‎Булатов‏ ‎добился‏ ‎отправки ‎на‏ ‎фронт. ‎К‏ ‎моменту ‎штурма ‎Рейхстага ‎у ‎него‏ ‎за‏ ‎спиной ‎были‏ ‎несколько ‎месяцев‏ ‎войны ‎и ‎ранение ‎летом ‎44-го,‏ ‎а‏ ‎на‏ ‎груди ‎—‏ ‎«Слава» ‎III‏ ‎степени ‎за‏ ‎уничтоженное‏ ‎гранатой ‎пулеметное‏ ‎гнездо ‎и ‎«Отвага» ‎за ‎успешный‏ ‎поход ‎за‏ ‎«языком».

Григорий‏ ‎был ‎самым ‎маленьким‏ ‎и ‎ловким‏ ‎во ‎взводе, ‎поэтому ‎он‏ ‎и‏ ‎установил ‎знамя‏ ‎на ‎Рейхстаг.‏ ‎На ‎кадрах ‎кинохроники ‎юноша ‎с‏ ‎сосредоточенным‏ ‎лицом, ‎устанавливающий‏ ‎знамя ‎на‏ ‎крыше ‎— ‎это ‎он.

За ‎Берлин‏ ‎Булатова‏ ‎представили‏ ‎к ‎«Золотой‏ ‎Звезде», ‎но‏ ‎высшую ‎награду‏ ‎заменили‏ ‎орденом ‎Красного‏ ‎знамени.

Увы, ‎после ‎войны ‎он ‎не‏ ‎смог ‎выиграть‏ ‎мир.‏ ‎Он ‎попал ‎под‏ ‎суд ‎из-за‏ ‎некой ‎мутной ‎истории ‎с‏ ‎попыткой‏ ‎изнасилования, ‎мощно‏ ‎пил, ‎работал‏ ‎слесарем. ‎За ‎постоянные ‎рассказы ‎о‏ ‎войне‏ ‎он ‎и‏ ‎получил ‎прозвище‏ ‎«Рейхстаг».

При ‎этом ‎он ‎переписывался ‎с‏ ‎собственным‏ ‎бывшим‏ ‎комдивом ‎и‏ ‎даже ‎маршалом‏ ‎Жуковым. ‎Одно‏ ‎из‏ ‎писем ‎Жукова‏ ‎выглядит ‎просто ‎как ‎отчаянный ‎призыв.

«Гриша!‏ ‎Твои ‎сапоги‏ ‎топтали‏ ‎крышу ‎Рейхстага. ‎Неужели‏ ‎они ‎не‏ ‎могут ‎растоптать ‎бутылку?»

Во ‎всяческой‏ ‎публицистике‏ ‎послевоенную ‎судьбу‏ ‎Булатова ‎часто‏ ‎списывают ‎на ‎обиду ‎за ‎незаслуженное‏ ‎обделение‏ ‎наградами ‎и‏ ‎славой. ‎Но‏ ‎тут ‎скорее ‎тяжелейшее ‎посттравматическое ‎стрессовое‏ ‎расстройство.‏ ‎Все-таки‏ ‎на ‎фронт‏ ‎он ‎попал‏ ‎совсем ‎молодым,‏ ‎пережил‏ ‎исключительно ‎жестокие‏ ‎бои, ‎а ‎ПТСР ‎не ‎щадит‏ ‎никого. ‎Тем‏ ‎более,‏ ‎о ‎массово ‎доступной‏ ‎профессиональной ‎психологической‏ ‎помощи ‎в ‎середине ‎ХХ‏ ‎века‏ ‎можно ‎было‏ ‎и ‎не‏ ‎думать. ‎В ‎общем, ‎Булатов ‎долго‏ ‎мыкался,‏ ‎деградировал, ‎снова‏ ‎попал ‎под‏ ‎суд ‎— ‎за ‎мелкое ‎хищение,‏ ‎отсидел‏ ‎—‏ ‎и ‎19‏ ‎апреля ‎1973‏ ‎года ‎повесился‏ ‎в‏ ‎туалете ‎Слободского‏ ‎механического ‎завода, ‎через ‎28 ‎лет‏ ‎после ‎войны.

Провоторов

Слева‏ ‎с‏ ‎орденом ‎в ‎пилотке‏ ‎— ‎старший‏ ‎сержант ‎Виктор ‎Провоторов ‎(пишут‏ ‎также‏ ‎ПрАвоторов), ‎24‏ ‎года, ‎командир‏ ‎отделения ‎и ‎парторг ‎взвода. ‎Родился‏ ‎в‏ ‎станице ‎Незамаевской‏ ‎Краснодарского ‎края,‏ ‎потом ‎жил ‎в ‎Макеевке ‎(Донбасс).‏ ‎Воевал‏ ‎аж‏ ‎с ‎июня‏ ‎1941, ‎ранен‏ ‎летом ‎44-го.‏ ‎Орден‏ ‎на ‎груди‏ ‎здесь ‎один, ‎но ‎у ‎него‏ ‎их ‎был‏ ‎целый‏ ‎иконостас; ‎например, ‎«Красная‏ ‎звезда» ‎за‏ ‎бой ‎в ‎феврале ‎45-го‏ ‎—‏ ‎судя ‎по‏ ‎обстоятельствам, ‎описанным‏ ‎в ‎наградном ‎листе, ‎он ‎с‏ ‎разведгруппой‏ ‎взял ‎батарею:‏ ‎захватил ‎две‏ ‎пушки, ‎три ‎автомобиля ‎и ‎8‏ ‎пленных.‏ ‎Но‏ ‎он ‎вообще‏ ‎был ‎крутым‏ ‎боевиком ‎с‏ ‎массой‏ ‎боевых ‎наград.‏ ‎Провоторов, ‎собственно, ‎смастерил ‎из ‎перины‏ ‎знамя, ‎которое‏ ‎это‏ ‎группа ‎установила ‎на‏ ‎Рейхстаге. ‎Он‏ ‎же ‎подсаживал ‎Булатова, ‎когда‏ ‎тот‏ ‎устанавливал ‎знамя.‏ ‎Потом ‎он‏ ‎выцарапал ‎на ‎стене ‎здания ‎—‏ ‎«Знай‏ ‎наших, ‎мы‏ ‎из ‎Донбасса,‏ ‎из ‎Макеевки, ‎В. ‎Провоторов»

После ‎войны‏ ‎жил‏ ‎в‏ ‎Макеевке ‎и‏ ‎работал ‎журналистом,‏ ‎затем ‎—‏ ‎завсклада‏ ‎на ‎заводе.‏ ‎В ‎62-м ‎он ‎погиб ‎от‏ ‎несчастного ‎случая‏ ‎(удар‏ ‎током, ‎наступил ‎на‏ ‎оголенный ‎провод).‏ ‎Этого ‎бойца ‎часто ‎обозначают‏ ‎иначе‏ ‎— ‎но‏ ‎существует ‎послевоенное‏ ‎фото ‎Провоторова, ‎и ‎его ‎ехидную‏ ‎улыбку‏ ‎ни ‎с‏ ‎чем ‎не‏ ‎перепутать.

Орешко

Справа ‎от ‎Сорокина ‎и ‎сверху-справа‏ ‎от‏ ‎Булатова‏ ‎с ‎чуть‏ ‎кривоватой ‎улыбкой‏ ‎— ‎Степан‏ ‎Орешко,‏ ‎26 ‎лет.‏ ‎Он ‎уроженец ‎села ‎Домашлин ‎Черниговской‏ ‎области. ‎Здесь‏ ‎он‏ ‎самый ‎старый ‎солдат.‏ ‎Орешко ‎родился‏ ‎в ‎многодетной ‎(пятеро ‎кроме‏ ‎него)‏ ‎полесской ‎крестьянской‏ ‎семье, ‎был‏ ‎призван ‎в ‎1939, ‎и ‎с‏ ‎тех‏ ‎пор ‎не‏ ‎выпускал ‎винтовку.‏ ‎Орешко ‎сражался ‎в ‎Финляндии ‎в‏ ‎1940,‏ ‎а‏ ‎в ‎Великую‏ ‎Отечественную ‎воевал‏ ‎с ‎лета‏ ‎41-го.‏ ‎Три ‎ранения,‏ ‎две ‎«Отваги», ‎«Звезда» ‎и ‎«Знамя».‏ ‎Из ‎примечательного‏ ‎—‏ ‎ночью ‎в ‎июне‏ ‎1944 ‎заметил‏ ‎на ‎нейтральной ‎полосе ‎группу‏ ‎солдат‏ ‎вермахта, ‎которые‏ ‎пытались ‎вытащить‏ ‎трупы ‎с ‎ничьей ‎земли. ‎Нескольких‏ ‎арийцев‏ ‎наши ‎завалили,‏ ‎а ‎одного‏ ‎Орешко ‎утащил ‎в ‎окопы ‎живым.

После‏ ‎дембеля‏ ‎Орешко‏ ‎вернулся ‎в‏ ‎свое ‎село,‏ ‎и ‎работал‏ ‎лесником.‏ ‎Он ‎скончался‏ ‎в ‎1990 ‎году.

Брюховецкий

В ‎тактическом ‎ватнике‏ ‎— ‎Павел‏ ‎Брюховецкий.‏ ‎Родом ‎он ‎из‏ ‎Бунге ‎(Юнокоммунаровска),‏ ‎это ‎маленький ‎городок ‎под‏ ‎Горловкой‏ ‎(10 ‎тысяч‏ ‎человек ‎на‏ ‎1939). ‎Про ‎него ‎немного ‎сведений‏ ‎—‏ ‎он ‎как‏ ‎раз ‎относился‏ ‎к ‎тому ‎типу ‎ветеранов, ‎которые‏ ‎ненавидят‏ ‎вспоминать‏ ‎о ‎войне.‏ ‎По ‎той‏ ‎же ‎причине‏ ‎он‏ ‎никогда ‎не‏ ‎ходил ‎на ‎праздники ‎и ‎парады.‏ ‎Брюховецкий ‎был‏ ‎шахтером‏ ‎по ‎профессии ‎и‏ ‎«взводным ‎силачом».‏ ‎После ‎1945 ‎года ‎он‏ ‎вернулся‏ ‎в ‎шахту,‏ ‎и ‎так‏ ‎там ‎и ‎работал ‎до ‎конца‏ ‎жизни,‏ ‎где-то ‎в‏ ‎середине ‎80-х.

Пачковский

Прикрыв‏ ‎глаза ‎и ‎откинув ‎голову, ‎стоит‏ ‎Михаил‏ ‎Пачковский.

Тут‏ ‎ему ‎неполный‏ ‎21 ‎год.‏ ‎Он ‎родился‏ ‎в‏ ‎лесной ‎деревне‏ ‎Балашевка ‎к ‎северо-западу ‎от ‎Речицы‏ ‎(это ‎под‏ ‎Гомелем),‏ ‎в ‎юго-восточной ‎Белоруссии.‏ ‎Пачковский ‎был‏ ‎сыном ‎«врага ‎народа», ‎его‏ ‎отец‏ ‎был ‎арестован‏ ‎и ‎расстрелян‏ ‎в ‎1938 ‎году. ‎Сам ‎он‏ ‎был‏ ‎призван ‎летом‏ ‎1943 ‎года,‏ ‎видимо, ‎из ‎эвакуации ‎(призвал ‎его‏ ‎Кемский‏ ‎РВК).‏ ‎Служил ‎поначалу‏ ‎на ‎минометах,‏ ‎затем ‎переведен‏ ‎в‏ ‎разведчики. ‎Интересно,‏ ‎что ‎похоже, ‎он ‎не ‎был‏ ‎никак ‎награжден‏ ‎—‏ ‎на ‎«Памяти ‎народа»‏ ‎на ‎него‏ ‎документов ‎нет. ‎Почему ‎—‏ ‎Бог‏ ‎весть.

Пачковский ‎служил‏ ‎до ‎1947‏ ‎года, ‎демобилизовавшись ‎работал ‎шахтером ‎в‏ ‎Горловке,‏ ‎а ‎позднее‏ ‎вернулся ‎в‏ ‎Речицу, ‎где ‎служил ‎чиновником ‎в‏ ‎райпотребсоюзе.

Габидуллин

Справа‏ ‎с‏ ‎фонариком ‎—‏ ‎Михаил ‎Габидуллин.‏ ‎Двадцать ‎лет,‏ ‎из‏ ‎села ‎в‏ ‎Приморье. ‎Он ‎был ‎призван ‎в‏ ‎январе ‎1943‏ ‎года,‏ ‎воевал ‎рядовым ‎пехоты.‏ ‎Три ‎ранения,‏ ‎ордена ‎за ‎пленение ‎группы‏ ‎солдат‏ ‎вермахта ‎и‏ ‎уничтожение ‎БТРа‏ ‎трофейным ‎фаустпатроном.

Вообще, ‎кое-где ‎встречаются ‎утверждения,‏ ‎что‏ ‎он ‎вообще-то‏ ‎из ‎села‏ ‎Старое ‎Ермаково ‎в ‎Камышлинском ‎районе‏ ‎под‏ ‎Самарой,‏ ‎и ‎что‏ ‎при ‎рождении‏ ‎он ‎вообще‏ ‎Миргасим‏ ‎Садершаитович. ‎Вполне‏ ‎возможно: ‎по ‎национальности ‎он ‎татарин,‏ ‎и ‎после‏ ‎войны‏ ‎поехал ‎именно ‎в‏ ‎Камышлинский ‎район.‏ ‎Там ‎он ‎окончил ‎школу‏ ‎механизации,‏ ‎и ‎работал‏ ‎бригадиром ‎тракторной‏ ‎бригады.

Здоровье ‎все ‎же ‎было ‎уже,‏ ‎видимо,‏ ‎не ‎то.‏ ‎Михаил ‎Габидуллин‏ ‎умер ‎в ‎1965 ‎году, ‎сорока‏ ‎лет.

Нет‏ ‎на‏ ‎общем ‎фото

На‏ ‎фотографии ‎отсутствуют‏ ‎три ‎человека,‏ ‎о‏ ‎которых ‎стоит‏ ‎сказать.

Иван ‎Лысенко ‎1917 ‎года ‎рождения‏ ‎— ‎оказался‏ ‎самым‏ ‎долгоживущим ‎из ‎команды‏ ‎Сорокина ‎по‏ ‎спасению ‎мира. ‎Он ‎родился‏ ‎в‏ ‎крестьянской ‎семье‏ ‎в ‎Кузнецах‏ ‎Брянской ‎области. ‎В ‎30-е ‎он‏ ‎был‏ ‎репрессирован ‎и‏ ‎отбыл ‎наказание‏ ‎в ‎Соловках. ‎Оттуда ‎он ‎вернулся‏ ‎в‏ ‎1936,‏ ‎и ‎работал‏ ‎в ‎колхозе,‏ ‎а ‎в‏ ‎начале‏ ‎войны ‎попал‏ ‎под ‎оккупацию.

С ‎осени ‎1943 ‎года‏ ‎он ‎находился‏ ‎в‏ ‎РККА. ‎Служил ‎в‏ ‎штрафроте ‎до‏ ‎ранения, ‎после ‎которого ‎ушел‏ ‎в‏ ‎разведку. ‎В‏ ‎1945 ‎году,‏ ‎будучи ‎уже ‎замкомвзвода, ‎подбил ‎два‏ ‎БТР,‏ ‎а ‎под‏ ‎Берлином ‎отметился,‏ ‎командуя ‎штурмовой ‎группой, ‎причем ‎особо‏ ‎отметили,‏ ‎что‏ ‎он ‎воевал‏ ‎не ‎только‏ ‎храбро, ‎но‏ ‎и‏ ‎расчетливо, ‎подрезая‏ ‎фланги; ‎и ‎вообще, ‎судя ‎по‏ ‎наградным, ‎в‏ ‎тактику‏ ‎он ‎умел.

Интересно, ‎что‏ ‎из ‎всей‏ ‎группы ‎Сорокина ‎именно ‎Лысенко‏ ‎получил‏ ‎Золотую ‎Звезду‏ ‎Героя ‎Советского‏ ‎Союза. ‎Но ‎это ‎явно ‎по‏ ‎совокупности‏ ‎заслуг ‎—‏ ‎он ‎постоянно‏ ‎ходил ‎в ‎атаки, ‎участвовал ‎в‏ ‎рукопашных.

Существует‏ ‎версия,‏ ‎что ‎«Золотую‏ ‎Звезду» ‎Лысенко‏ ‎получил ‎за‏ ‎захват‏ ‎в ‎плен‏ ‎двух ‎генералов ‎медицинской ‎службы. ‎Это‏ ‎любопытный ‎момент,‏ ‎и‏ ‎на ‎нем ‎стоит‏ ‎остановиться ‎подробнее.‏ ‎Во-первых, ‎в ‎наградном ‎листе‏ ‎ни‏ ‎о ‎каких‏ ‎генералах ‎не‏ ‎упоминается. ‎Во-вторых, ‎обстоятельства ‎пленения ‎двух‏ ‎генералов‏ ‎(Брекенфельда ‎и‏ ‎Шрайбера) ‎упоминались‏ ‎в ‎мемуарах ‎нашего ‎командира ‎дивизии‏ ‎Шатилова.‏ ‎Оба‏ ‎были ‎захвачены‏ ‎в ‎разных‏ ‎местах. ‎Есть‏ ‎упоминание,‏ ‎что ‎Лысенко‏ ‎не ‎брал, ‎но ‎доставил ‎генералов‏ ‎в ‎штаб.‏ ‎Как‏ ‎бы ‎то ‎ни‏ ‎было, ‎Героем‏ ‎он ‎стал ‎не ‎за‏ ‎это.

Лучшей‏ ‎наградой ‎для‏ ‎Лысенко ‎все-таки‏ ‎была ‎долгая ‎спокойная ‎жизнь. ‎Он‏ ‎вернулся‏ ‎на ‎Брянщину,‏ ‎где ‎пиком‏ ‎его ‎карьеры ‎стала ‎должность ‎председателя‏ ‎колхоза.‏ ‎Он‏ ‎дожил ‎до‏ ‎нашей ‎эпохи‏ ‎и ‎умер‏ ‎в‏ ‎2015 ‎году‏ ‎девяноста ‎восьми ‎лет.

На ‎фото ‎нет‏ ‎еще ‎двоих.‏ ‎Рядовой‏ ‎Николай ‎Санкин ‎был‏ ‎ранен ‎в‏ ‎непосредственной ‎близости ‎от ‎Рейхстага.‏ ‎Рядовой‏ ‎Петр ‎Долгих‏ ‎погиб ‎в‏ ‎бою ‎на ‎Королевской ‎площади ‎перед‏ ‎зданием.

Вечная‏ ‎память!