Стальные могилы. Осень 2014, битва на Бахмутке
«На кофе»
Осенью 2014 года самым раскрученным в медиа местом Донбасса был аэропорт Донецка. Однако при всей драматичности происходивших там событий, бои шли не только в развалинах терминалов. В октябре 2014 года развернулось первое в серии небольших, но упорных сражений на линии «номерных блокпостов» по Бахмутской трассе.
Vkontakte
Twitter
Одноклассники
Перевод. Разведка США предупреждает о рисках, связанных с разрешением Украине ударов на большую дистанцию
New York Times, Адам Энтоус, Джулиан Барнс. ОРИГИНАЛ ПУБЛИКАЦИИ
Разведывательные службы пришли к выводу, что удовлетворение запроса Украины на использование западных ракет по целям в глубине России может вызвать силовое возмездие, но не изменит принципиально ход войны.
Украина добивается разрешения президента Байдена на использование ракет большой дальности, поставленных западными союзниками, для поражения целей в глубине России. Американские разведслужбы полагают, что Россия, скорее всего, применит более мощные ответные меры против США и их партнеров по коалиции, возможно, с помощью смертоносных атак, если они согласятся дать Украине разрешение на использование ракет большой дальности, поставляемых США, Великобританией и Францией, для нанесения ударов по территории России.
Разведывательные службы также скептически настроены по поводу влияния ракет большой дальности на ход конфликта, поскольку в настоящее время у Украины имеется ограниченное количество этого оружия, и неясно, сколько еще единиц такого оружия могут предоставить западные союзники, если вообще могут.
Аналитики разведки считают, что решение с высокими ставками, которое теперь зависит от президента Байдена, чреватым серьезным риском при неопределенных выгодах.
Эти выкладки могут помочь частично объяснить, почему г-ну Байдену было так трудно принять это решение, и показать внутреннее давление на него, заставившее его сказать «нет» г-ну Зеленскому. Американские чиновники, которые на условиях анонимности согласились дать комментарии, заявили, что остается неясным, что решит сделать г-н Байден.
Г-н Зеленский публично и в частном порядке лоббировал разрешение на использование ракет для распространения войны дальше на территорию России.
Президент России Владимир Путин часто прибегал к угрозам, чтобы удержать Соединенные Штаты и их партнеров по коалиции от поставок более современных систем вооружения Украине.
Критики г-на Байдена и его советников говорят, что их слишком легко запугать враждебной риторикой г-на Путина, и утверждают, что подход Белого дома к вооружению украинцев поставил их в невыгодное положение на поле боя. Сторонники их подхода говорят, что он в значительной степени оказался успешным в предотвращении силового ответа России, хотя это может быть уже не так.
Британские лидеры испытывали меньше отвращения к риску. Они высказались в поддержку разрешения украинцам использовать ракеты большой дальности, которые они поставили для ударов по территории России, но они ждали, пока г-н Байден займет позицию по этому вопросу, прежде чем санкционировать удары, поскольку потенциальный российский ответ может иметь последствия для безопасности коалиции в целом.
В оценке разведки описывается ряд возможных ответов России на решение разрешить нанесение ударов большой дальности с использованием ракет, поставляемых США и Европой, — от участившихся случаев поджогов и диверсий против объектов в Европе до потенциально смертоносных атак на военные базы США и Европы.
Американские чиновники говорят, что ГРУ, российское военное разведывательное ведомство, несет ответственность за большинство актов саботажа в Европе, которые имели место до сих пор. Если г-н Путин решит расширить теневую кампанию в ответ на использование американских и европейских ракет в глубине России, американские чиновники полагают, что русские продолжат делать это скрытно, а не проводить открытые атаки на американские и европейские объекты и базы, чтобы снизить риск более масштабного конфликта.
Риторика г-на Путина в последние дни стала особенно воинственной в ожидании решения о нанесении глубоких ударов, и, по крайней мере, некоторые из главных советников г-на Байдена полагают, что он, скорее всего, ответит смертоносной силой, если решение будет принято в пользу г-на Зеленского.
Представитель Белого дома не ответил на запрос о комментарии по поводу такой оценки. Офис директора национальной разведки отказался от комментариев.
Соединенные Штаты и их партнеры по коалиции предоставили Украине три типа ракетных систем большой дальности — американские тактические ракетные системы сухопутных войск, известные как ATACMS; британские ракеты Storm Shadow; и поставленные Францией ракеты SCALP.
Некоторые из этих ракет уже использовались украинцами для нанесения ударов по российским военным объектам на Крымском полуострове, который Москва аннексировала в 2014 году.
Те в вооруженных силах США и администрации Байдена, кто поддерживает использование украинцами ракет для ударов на расстоянии до 190 миль по территории России, говорят, что это позволит им наносить удары по более удаленным российским базам и складам боеприпасов.
Это затруднит снабжение Россией своих войск на линии фронта внутри Украины и потенциально поможет украинцам остановить российское наступление. Они говорят, что это также продемонстрирует сильную поддержку Запада Украине в момент неопределенности относительно ее перспектив на поле боя.
Однако в своей оценке американские спецслужбы выражают сомнение в том, что даже если бы украинцам разрешили использовать ракеты большой дальности, у них было бы их достаточно, чтобы кардинально изменить ход конфликта.
Более того, по их словам, после первых ударов русские, скорее всего, перенесут склады боеприпасов, командные пункты, ударные вертолеты и другие жизненно важные объекты за пределы досягаемости ракет.
По указанию г-на Байдена американские военные могли бы предоставить больше ATACMS украинцам. Но официальные лица говорят, что у самих американских военных ограниченный запас ракет и им необходимо иметь резерв для собственных потенциальных военных нужд.
Перевод. Economist: Линия фронта в Донбассе опасно слабеет
Если вы думаете, что линии фронта на Донбассе четко обозначены, вам следует подумать еще раз. Александр, офицер 79-й бригады Украины, каждый день наблюдает за полем боя возле прифронтового города Курахово на экранах диспетчерской. Русские в основном находятся перед украинскими позициями, говорит он, но иногда сеют хаос в километрах позади них. Для несчастных групп солдат на разбросанных позициях на краю того, что он называет зоной поражения, это чаще всего билет в один конец. До 18 российских солдат могут погибнуть, чтобы выбить двух измученных, голодных украинцев [Обожаю эти истории про сошедших с ума пулеметчиков и тьмотысячные российские рати; кажется, у нас где-то на Волге стоит репликатор, из которого каждые пять секунд выпрыгивает штурмовая группа — прим. Е.Н.]. Но в конечном итоге они это сделают. «Мы обмениваем жизни и территорию на время и ресурсы противника».
За последние два месяца Россия направила большую часть этих ресурсов на атаку логистического центра Покровск, к северо-западу от Курахово. Наступление развивалось устрашающим темпом и даже ускорилось после того, как Украина начала операцию на территории России, которая якобы была разработана для снижения давления. Украинский отпор на прошлой неделе стабилизировал самые западные линии. Но солдаты сообщают, что русские перегруппировываются вдоль более широкого фронта к северу и югу от Курахово — явная попытка окружить там украинские силы. Центр боевых действий переместился в города Украинск и Галициновка, примерно в 15 км к северу от Курахово, оба издалека видны по шлейфам темного дыма.
Юрий, солдат, прикрепленный к 59-й бригаде, базирующейся недалеко от Украинска, говорит, что украинские потери были значительными.
Подкрепление из неопытных пехотинцев, отправленное из 71-й бригады Украины, было уничтожено. «За три дня 100 человек сточились до нуля. Некоторые бежали, некоторые погибли». Это не одностороннее движение. Украинская контратака в пятницу с использованием танков и пехоты немного отбросила русских. Они вышли из южных районов близлежащего Селидово. Но ситуация остается нестабильной. Русские по-прежнему сосредоточены на контроле дорог, ведущих к Покровску. «Мы сражались с нашим последним резервом и бросили в окопы тыловиков».
Для солдат южнее возможность окружения остается проблемой, хотя пока на нее есть только намеки. Дороги, которые были проходимыми, больше не проходимы. Магазины и кафе закрылись. «Трудности с получением чашки кофе могут показаться не самой большой нашей проблемой», — говорит командир 21-й бригады, «но это признак того, что ситуация ухудшается».
Для тех, кто находится недалеко от Курахово, чье довоенное население с 21 000 человек сократилось до 5 000, наиболее очевидные изменения произошли в логистике. Топливозаправщики, транспортные средства снабжения и штабы были оттеснены назад, скрываясь от затягивающейся российской петли. Пополнение запасов больше не происходит быстро: получение минометов или противотанковых ракет Javelin занимает в лучшем случае полдня. Эвакуация раненых стала сложнее. Поблизости есть полевые госпитали, чтобы стабилизировать положение тяжелораненых. Но поскольку главная дорога на Покровск теперь перекрыта, многих не успевают довезти до госпиталя.
Тактика русских не претерпела существенных изменений с момента падения Авдеевки в феврале. Тогда, как и сейчас, они полагались на планирующие бомбы и артиллерийское превосходство, которое по-прежнему колеблется от 3:1 до 10:1 на некоторых участках. Операции обычно возглавляют группы из двух-трех пехотинцев, часто спешенных, хотя недавно некоторые были замечены с использованием седанов Lada со снятыми дверями для быстрого прорыва в стиле «Безумного Макса». Такие группы прорываются вперед при любой возможности. Андрей, офицер 79-й бригады, считает, что 80% россиян не добираются. Но остальные 20% находят способы проникнуть за украинские позиции и иногда теряются для украинских глаз. «Они знают, что мы не будем контратаковать, потому что у нас нет людей, чтобы сделать это, поэтому они ползут, где могут».
В последнее время российское давление стало более настойчивым и широким, охватив фронт от Покровска до Угледара на юге. Это, по мнению украинских солдат, является доказательством того, что их противник был усилен новыми резервами. Широкий фронт дает русским больше возможностей для атаки, говорит Майк Темпер (позывной командира минометной батареи 21-го батальона Отдельной президентской бригады Украины). «Они используют свое численное преимущество, чтобы увидеть бреши в нашей обороне и прорваться там, где могут».
Русские также используют свои преимущества в беспилотниках и радиоэлектронной борьбе. Это особенно заметно в их поисково-ударной системе, которая связывает передовые разведывательные беспилотники с ударными беспилотниками, артиллерией и авиацией. «Физик», командир танка 68-й бригады, говорит, что российские ВВС и артиллерия могут реагировать практически в реальном времени; все, что движется и не защищено, уничтожается. В результате его танки действуют как артиллерийские установки, ведущие огонь с закрытых позиций.
Физик, чей псевдоним возник из мирной работы учителем естественных наук в Херсоне, говорит, что слабость Украины проистекает из простого уравнения: малочисленность личного состава плюс нехватка боеприпасов. По его словам, эти два фактора связаны способами, которые могут показаться неочевидными. Когда Конгресс США сдерживал поставки оружия в течение шести месяцев с октября 2023 года, Украине пришлось решить проблему живым мясом. «Когда у нас не было снарядов, мы использовали больше пехоты на фронте, чтобы остановить прорыв, что означало потерю многих опытных солдат». Провал мобилизационной программы Украины усугубил проблемы. Александр из 79-й считает, что его бригада уже потеряла больше солдат в 2024 году, чем за предыдущие 18 месяцев.
Стабилизация линии фронта у Покровска — первый за несколько месяцев украинский успех в этом районе — дал солдатам надежду, что они смогут предотвратить развал. Возможно, русские даже перенапряглись. Но большинство солдат и офицеров старается не обольщаться. Ключ к тому, чтобы оставаться в игре для нас, — заботиться о своих людях, говорит «Майк Темпер», а это означает гибкий подход к удержанию территории. Украина не может победить, соревнуясь в бойне, — говорит он.
Александр задается вопросом, не упущен ли момент или Украина уже не воюет на условиях России. «Хуже всего то, что мы все привыкли к смерти», — говорит он. «Вот оно: концепция человеческой жизни, человеческих потерь, человеческой крови. Больше не трагедия, просто статистика».
Перевод. Foreign Affairs: Путин никогда не сдастся на Украине
Автор Питер Шредер. ОРИГИНАЛ ПУБЛИКАЦИИ
Спустя два с половиной года после вторжения России на Украину стратегия США по прекращению войны остается прежней: навесить на Россию достаточно серьезные издержки, чтобы ее президент Владимир Путин решил, что у него нет иного выбора, кроме как остановить конфликт. В попытке изменить свои расчеты затрат и выгод Вашингтон попытался найти золотую середину между поддержкой Украины и наказанием России, с одной стороны, и снижением рисков эскалации, с другой. Каким бы рациональным ни казался этот подход, он основывается на ошибочном предположении, что мнение Путина можно изменить.
Факты говорят о том, что в вопросе Украины Путин просто непреклонен. Для него предотвращение превращения Украины в бастион, который Запад может использовать для угрозы России, является стратегической необходимостью. Он взял на себя личную ответственность за достижение этого результата и, вероятно, считает, что это стоит почти любой цены. Попытки заставить его сдаться — бесплодные усилия, которые просто тратят жизни и ресурсы.
Есть только один жизнеспособный вариант прекращения войны в Украине на условиях, приемлемых для Запада и Киева: переждать Путина. При таком подходе США будут удерживать позиции на Украине и сохранять санкции против России, минимизируя уровень боевых действий и объем затрачиваемых ресурсов до тех пор, пока Путин не умрет или иным образом не покинет свой пост. Только тогда появится шанс на прочный мир на Украине.
ПУТИН — ОППОРТУНИСТ?
Когда Путин отдал приказ о вторжении, это был его выбор. Не было никакой срочной угрозы безопасности России, которая потребовала бы немедленного крупномасштабного вторжения в соседнюю страну. И это был определенно выбор Путина. И Уильям Бернс, директор ЦРУ, и Эрик Грин, старший директор Совета национальной безопасности по России в то время, отметили, насколько другие российские чиновники, казалось, были не в курсе решения Путина. Даже на организованном Путиным и транслировавшемся по телевидению совещании его высших должностных лиц по безопасности накануне вторжения некоторые участники, похоже, не знали, что именно сказать. Российские элиты в конечном итоге выстроились за ним, но до февраля 2022 года очень немногие настаивали на конфронтации, которая обойдется России так дорого и разрушит отношения с Западом.
Поскольку это война, начатая по собственному выбору, у Путина есть власть остановить ее. Признав, что гамбит оказался сложнее, чем он ожидал, он может решить сократить свои потери. Война не является экзистенциальной для России, даже если он так ее и назвал риторически [здесь логика автора терпит некоторое расстройство: он только что обрисовал предполагаемый ход мысли Путина, который делает войну именно что экзистенциальной — Е.Н.]
Вывод российских войск с Украины не будет угрожать существованию российского государства, и вряд ли он даже будет угрожать его собственному правлению. Путин позаботился о том, чтобы на горизонте не появилось никаких потенциальных преемников. Двое, которые были ближе всего к тому, чтобы бросить ему вызов — лидер оппозиции Алексей Навальный и мятежник Евгений Пригожин — теперь мертвы. У Кремля есть десятилетия опыта формирования внутренних нарративов для поддержки Путина. Он мог бы легко объявить о победе на Украине и запустить сопутствующую информационную кампанию, чтобы оправдать свой разворот.
Но хотя у Путина есть власть остановить войну, захочет ли он когда-нибудь это сделать? Американские политики в основном ответили на этот вопрос утвердительно, утверждая, что при достаточном давлении его можно заставить вывести войска с Украины или, по крайней мере, договориться о прекращении огня. Чтобы изменить его расчеты, Вашингтон и его союзники ввели масштабные экономические санкции против России, предоставив Украине военную технику и разведывательную поддержку, и изолировали Москву на мировой арене.
В основе этой политики лежит убеждение, что Путин по сути своей оппортунист. Он зондирует почву, и когда обнаруживает слабость, он наступает, но когда он сталкивается с силой, он отступает. Согласно этой точке зрения, нападение Путина на Украину было обусловлено как его имперскими амбициями, так и его убежденностью в слабости Запада и Украины. По словам президента Джо Байдена, Путиным движет «малодушная жажда земли и власти», и он ожидал, что после вторжения российских войск на Украину «НАТО расколется и разделится». Если это верный диагноз, то правильным рецептом будет продемонстрировать силу и стойкость. Поднимите стоимость войны достаточно высоко, и он в конечном итоге придет к выводу, что его оппортунизм не окупается.
ЧУВСТВО ОПАСНОСТИ
Но Путин не оппортунист, по крайней мере, на Украине. Его самые заметные шаги на международной арене были не столько оппортунистическими уловками для получения преимущества, сколько превентивными усилиями по предотвращению предполагаемых потерь или ответными мерами на предполагаемые провокации. Военные действия России в Грузии в 2008 году были как ответом на нападение этой страны на сепаратистский регион Южная Осетия, так и попыткой избежать потери контроля над территорией, которую она считала точкой давления, способной помешать интеграции Грузии с Западом. Когда Путин захватил Крым в 2014 году, он беспокоился о потере российской военно-морской базы там. Когда он вмешался в Сирию в 2015 году, он беспокоился о свержении Башара Асада, дружественного России лидера. А когда он вмешался в президентские выборы в США в 2016 году, он отреагировал на то, что он считал попытками США подорвать его позиции в России, а именно на публичную критику Соединенными Штатами выборов в России в 2011–2012 годах и разоблачение «Панамских документов» — тайных финансовых сделок его приспешников весной 2016 года.
Если Путиным на Украине движет оппортунизм — если гамбит является продуктом его имперской алчности, желания получить российский контроль над страной всякий раз, когда представится такая возможность, — то его решительно неоппортунистический подход к Украине с 2014 по 2021 год нуждается в объяснении. После захвата Крыма Россией в марте и апреле 2014 года [об этом см. наш материал в двух частях: ПЕРВАЯ и ВТОРАЯ — Е.Н.] украинское правительство было в смятении. Однако вместо того, чтобы действовать агрессивно, чтобы захватить дополнительную территорию, Путин решил инициировать мелкомасштабное повстанческое движение на востоке Украины [см. об этом ЗДЕСЬ — Е.Н.], которое можно было бы использовать в качестве разменной монеты для ограничения внешнеполитических возможностей Киева. В сентябре 2014 года, после того как российские войска нанесли сокрушительное поражение украинским войскам у города Иловайск, Москва, вероятно, могла бы продвинуться дальше вдоль побережья Азовского моря, создав сухопутный коридор из Крыма в Россию. Однако вместо этого Путин выбрал политическое урегулирование, согласившись на Минский протокол.
Подробно о сражении за Иловайск см. ЗДЕСЬ — прим. Е.Н.
Даже после вступления в должность президента США Дональда Трампа , когда стало ясно, что Вашингтон не склонен помогать Киеву, Путин все еще воздерживался от начала более масштабного вторжения или от любых других попыток расширить российское влияние на Украине. Такие упущенные возможности плохо сочетаются с представлением о Путине как о мастере-оппортунисте.
Вместо того, чтобы рассматривать как оппортунистическую агрессивную войну, нападение на Украину лучше понимать как несправедливую превентивную войну, начатую, чтобы остановить то, что Путин видел как будущую угрозу безопасности России. По мнению Путина, Украина превращалась в антироссийское государство, которое, если его не остановить, могло бы быть использовано Западом для подрыва внутренней сплоченности России и размещения сил НАТО, которые угрожали бы самой России. На каком-то уровне официальные лица США, похоже, понимают это. Как сказала Эврил Хейнс, директор национальной разведки, «Он видел, как Украина неумолимо движется к Западу и к НАТО и от России».
Хотя вторжение не было случайным преступлением, для Путина это был на удивление рискованный шаг. Он, как правило, избегал риска на международном уровне, делая расчетливые шаги и сводя к минимуму задействование российских ресурсов. При численности всего в несколько тысяч военнослужащих российское развертывание в Сирии оставалось относительно небольшим и в основном зависело от российских ВВС.
Когда его коллега-автократ президент Венесуэлы Николас Мадуро, казалось, был на грани свержения в 2019 году, Путин направил всего несколько сотен солдат, чтобы помочь ему удержаться на своем посту. Война на Украине, напротив, унесла жизни более 100 000 солдат России и нанесла неисчислимый ущерб ее экономике и международному положению.
То, что война настолько не соответствует обычному расчету риска Путина, говорит о том, что он принял стратегическое решение относительно Украины, от которого он не желает отступать. Его решение отправить большую часть российской армии на Украину в 2022 году, а затем мобилизовать больше сил, когда его первоначальная атака провалилась, показывает, что он считает войну слишком важной, чтобы потерпеть неудачу. И несмотря на все издержки своего решения о вторжении, Путин, вероятно, считает, что издержки бездействия были бы выше, а именно, что Россия не смогла бы предотвратить возникновение Украины, ориентированной на Запад, которая могла бы послужить плацдармом для «цветной революции» против самой России. Если Путин не добьется успеха сейчас, считает он, Россия обречена понести те же издержки. Учитывая, что именно так Путин, вероятно, взвешивает сценарии перед собой, западное давление вряд ли приблизится к тому, чтобы заставить его изменить свое мнение и прекратить войну на условиях, приемлемых для Киева и Вашингтона.
КАК ЭТО ЗАКОНЧИТЬ
Если Путин не захочет прекращать наступление на Украину, то война может закончиться только одним из двух способов: либо потому, что Россия утратила возможность продолжать свою кампанию, либо потому, что Путин больше не у власти.
Достижение первого результата, путем ухудшения возможностей России, нереально. Поскольку Путин привержен войне и может продолжать бросать солдат и ресурсы в бой, российские военные вряд ли потерпят крах. Победа над Путиным на Украине потребует значительного увеличения поставок боеприпасов, но только в 2025 году Соединенные Штаты начнут увеличивать производство необходимых артиллерийских снарядов, и даже этого увеличения будет недостаточно для удовлетворения потребностей Украины на поле боя — не говоря уже о противовоздушной обороне, которую Украина могла бы использовать. Украине также нужно будет продолжать отправлять солдат в бой, и хотя Запад может помочь в их подготовке, западные страны не готовы отправлять собственные войска. Усугубляя трудности, как показали более двух лет войны, более крупные наступления чрезвычайно сложны в условиях подготовленной обороны, особенно теперь, когда беспилотники и другие технологии наблюдения снижают элемент неожиданности для обеих сторон.
Остается второй путь к окончанию войны: уход Путина из Кремля. Попытка ускорить этот процесс может показаться привлекательной, но это непрактичная идея. На протяжении десятилетий Вашингтон не демонстрировал особых способностей к успешному манипулированию российской политикой; попытка сделать это сейчас будет означать торжество надежды над опытом. Более того, хотя Путин, вероятно, уже думает, что Соединенные Штаты намерены его вытеснить, если бы они действительно начали предпринимать шаги для этого, он, скорее всего, заметил бы перемены и расценил бы их как эскалацию. В ответ он может активизировать усилия России по нагнетанию хаоса в американском обществе.
Учитывая эти риски, лучшим подходом для Вашингтона будет играть вдолгую и ждать, пока Путин уйдет. Возможно, он уйдет добровольно или его сместят; несомненно то, что в какой-то момент он умрет. Только когда он больше не будет у власти, может начаться настоящая работа по окончательному урегулированию войны на Украине.
ИГРА НА ВРЕМЯ
До тех пор Вашингтон должен сосредоточиться на помощи Украине в удержании линии фронта и предотвращении дальнейшего военного продвижения России. Он должен продолжать навязывать Москве экономические и дипломатические издержки, но не ожидать, что они будут иметь большой эффект; главная цель такого давления — послать правильный сигнал союзникам США и сохранить точку опоры в резерве для постпутинской России, избегая при этом внутренней критики. В то же время Вашингтон должен экономить свои ресурсы, расходуя их максимально эффективно и убеждая Киев избегать крупных, расточительных наступлений. Даже успешные наступления Киева на сегодняшний день — включая внезапную атаку на российскую Курскую область в прошлом месяце — оказали мало влияния на общий ход конфликта. Это остается войной на истощение без каких-либо признаков грядущего прорыва для Украины.
Когда наступление на Курской дуге затихнет и Киеву удастся остановить продвижение России в Донецке, Вашингтону также следует поддержать прекращение огня, которое остановит боевые действия. Хотя Путин, конечно, может нарушить любое соглашение, преимущества прекращения огня перевешивают риски. Прекращение огня позволило бы Украине укрепить оборону и подготовить больше солдат, а Запад мог бы подстраховаться, продолжив поставлять стране оружие. Самое главное, прекращение огня предотвратит гибель большего количества солдат и мирных жителей в войне, которая не имеет реалистичного конца, пока не уйдет Путин.
Однако, когда Путин уйдет, Вашингтон должен быть наготове с планом — таким, который не только разрешит войну между Украиной и Россией, но и создаст позитивную основу для европейской безопасности, которая ослабит военную напряженность, снизит риск конфликта и предложит видение, в которое смогут поверить новые российские лидеры в Москве. Это потребует смелого лидерства, напористой дипломатии и готовности к компромиссу — в Москве, Киеве, Брюсселе и Вашингтоне.
После вторжения стратегия Соединенных Штатов в отношении войны на Украине характеризовалась мечтами о желаемом. Если только Вашингтон сможет навязать Путину достаточно затрат, он сможет убедить его остановить войну на Украине. Если только он сможет отправить достаточно оружия на Украину, Киев сможет вытеснить российские войска. После двух с половиной лет должно быть ясно, что ни один из результатов не предвидится. Лучший подход — выиграть время, удерживая оборону на Украине, минимизируя затраты для Соединенных Штатов и готовясь к тому дню, когда Путин в конечном итоге уйдет. Это, безусловно, неудовлетворительный и политически неприятный подход. Но это единственный реалистичный вариант
Крым наш. Русская весна, часть I
«На кофе»
Десять лет назад.
Крым наш. Русская весна. Часть II
«На кофе»
Крым наш! Русская весна, часть 2
Перевод. Forbes: Если вторжение Украины в Курскую область России было отвлекающим маневром, то оно провалилось
Автор Дэвид Экс. ОРИГИНАЛ ПУБЛИКАЦИИ ЗДЕСЬ
Российские войска в среду вошли в город Новогродовка на востоке Украины. Это ставит их в пяти милях от Покровска, главной цели почти годичного наступления России на востоке.
Украинская армия не располагает большим количеством дополнительных войск для развертывания на Покровском фронте. Многие из резервных бригад, которые у нее были месяц назад, сейчас участвуют в неожиданном вторжении Украины в Курскую область России.
Украинские лидеры наконец-то начинают понимать важность баланса сил на Покровском направлении. «Ситуация крайне сложная», — признал в среду президент Украины Владимир Зеленский.
Предстоящая битва за Покровск, город с довоенным населением в 60 000 человек, многие из которых теперь бежали, на самом деле является продолжением битвы за Авдеевку, которая закончилась отступлением украинцев в феврале. Авдеевка, расположенная в 24 милях к востоку от Покровска, была крепостью, которая защищала поселения, железные дороги и шоссе на западе.
Когда в середине февраля у украинского гарнизона в Авдеевке закончились боеприпасы, и он бежал (что стало прямым результатом длительной блокады американской помощи Украине со стороны дружественных России республиканцев-законодателей в Конгрессе США), логистическая инфраструктура на западе оказалась уязвимой для российских атак [Положим, не «закончились боеприпасы», а им вышли в тыл — прим. Е.Н.]
Да, эти атаки обошлись русским очень дорого. Но Кремль был готов обменять тысячи жизней и сотни единиц бронетехники на выстрел в Покровске — и на то были веские причины.
Покровск расположен «на важном перекрестке нескольких железнодорожных линий», пояснила украинская аналитическая группа Frontelligence Insight. «Он стал ключевым узлом доставки и распределения по железной дороге, облегчая снабжение украинских сил по широкой линии фронта, от Угледара до севера Донецка и далее».
Взяв Покровск, Россия может ослабить оборону Украины по всей восточной линии фронта, что является важнейшим условием для более широкого российского наступления, которое может привести к полной оккупации Донецкой области.
Когда украинское командование во главе с генералом Александром Сырским решило вторгнуться в Курск с мощными силами в несколько тысяч солдат, взятых из восьми или более бригад, это удивило некоторых наблюдателей. Почему вместо этого эти войска не усилили Покровск?
Одно из самых щедрых толкований украинской стратегии в Курске заключается в том, что вторжение должно было отвлечь российские полки с востока, ослабив давление на Покровск. В этом смысле вторжение в Курск могло быть отвлекающим маневром.
Если так, то оно провалилось. «Наступление в Курской области не только не привело к передислокации части российских сил из Донбасса, но и усугубило нехватку [украинских] сил в регионе», — заключила проукраинская группа по расследованию конфликтов .
Вместо того, чтобы бросить свои лучшие войска в Курск, чтобы сдержать украинское наступление, Кремль собрал разношерстные силы для противостояния вторжению, включающую множество молодых и плохо обученных призывников. Эти подкрепления замедлили, но не остановили украинское вторжение. Что еще важнее для российской стратегии, они позволили Кремлю сохранить свои силы на востоке нетронутыми.
[Положим, это не совсем верно. Под Курск уехали некоторые соединения, которые можно назвать элитой Российской армии. Однако баланс в итоге действительно получился не в пользу Украины, а главное, размонтирования группировки, наступающей в Донбассе, не произошло — прим. Е.Н.]
Результатом стало то, что спустя три недели после вторжения Украины в Курск российское наступление на востоке не только продолжается — оно набирает обороты. «Хотя мы и предполагали, что город Новогродовка будет взят в ближайшие дни», — отметил CIT, — «темп продвижения российских войск превзошел наши ожидания, они не только не замедлились по мере приближения к городу, но даже ускорились».
Шесть или около того украинских бригад, обороняющих Покровск, уступают по численности примерно в два раза. Без помощи у них может не остаться иного выбора, кроме как сдать и сам Покровск. «Если украинское командование не примет мер по стабилизации ситуации, российские войска могут оказаться на окраинах Покровска в течение нескольких недель, а не месяцев, как мы считали ранее», — предупредил CIT.
«У украинского руководства есть несколько вариантов стабилизации линии, включая развертывание вновь сформированных бригад, передислокацию сил из районов Курска и Харькова или вывод батальонов с более стабильных фронтов», — пояснили в Frontelligence Insight. «Остается увидеть, предпримет ли украинское командование эти шаги».
Оптимистичным результатом для украинцев является то, что генеральный штаб в Киеве найдет силы для укрепления линии фронта под Покровском, и эти силы обескровят российские бригады и полки до тех пор, пока они просто не смогут продолжать наступление.
Это не невыполнимая задача. Россияне ежедневно теряют сотни людей и десятки единиц техники на востоке. «Потери противника на Покровском направлении остаются на рекордно высоком уровне уже пятую неделю», — сообщает украинский Центр оборонных стратегий.
Но никто не знает наверняка, когда такие высокие потери станут слишком высокими для российских военных. В порыве оптимизма в конце прошлого года министерство обороны Эстонии предсказало , что Украина может переломить ход войны в 2024 году, убив или покалечив 100 000 россиян за 12 месяцев.
Фактически, Украина, вероятно, убила или искалечила 100 000 россиян только за первые шесть месяцев года, и тем не менее Россия продолжает атаковать и продвигаться к Покровску.
Перевод. Давать взятки и прятаться дома: украинцы пытаются избежать призыва
На последнем военном блокпосту перед выездом с Украины в апреле 39-летний мужчина из Одессы показал документы, свидетельствующие о серьезной травме позвоночника, что освободило его от военной службы и от запрета на выезд из страны взрослых мужчин.
«Один из солдат сказал: „Эта больница прямо обожает такой диагноз“ — вспоминает мужчина. „Я видел, что они точно знали, что происходит, и это был не первый раз. Но они были бессильны что-либо сделать, поэтому махнули мне рукой“, — сказал он.
Мужчина, пожелавший остаться анонимным, признал, что заплатил взятку в 5000 долларов, чтобы избежать потенциального призыва в украинскую армию и службы на передовой в войне с Россией.
«Я знал, что не смогу сидеть в окопе, поэтому взял свои сбережения и связался с „решалой“. Все знают, где их найти. Я заплатил наличными, меня отправили в больницу делать МРТ позвоночника; больница предоставила мне медицинское заключение, в котором утверждалось, что у меня серьезный дефект позвоночника, и на основании этого я мог получить документы, позволяющие мне покинуть страну. У меня было ощущение, что на каждом этапе люди знали, что происходит, и получали свою долю», — сказал мужчина.
Весь процесс занял две недели; мужчина смог покинуть Украину и сейчас живет в другом месте Европы.
Считается, что с начала полномасштабной войны с Россией в феврале прошлого года десятки тысяч украинских мужчин покинули страну нелегально, многие из них — за взятки. В пятницу президент Украины Владимир Зеленский уволил всех областных военкомов, сославшись на повальную коррупцию в аппарате.
«Этой системой должны управлять люди, которые точно знают, что такое война и почему цинизм и взяточничество во время войны — это измена», — сказал он в видеообращении.
Одесса стала горячей точкой для схем уклонения от призыва: чиновник, занимающийся набором рекрутов, был арестован после того, как выяснилось, что у него есть сбережения в размере 5 миллионов долларов и роскошное имущество в Испании. Но по всей Украине поступают сообщения о коррумпированных чиновниках, готовых брать взятки от людей, желающих откупиться от призыва. В отношении военкоматов возбуждено более 100 других уголовных дел.
«Цинизм везде один и тот же», — заявил Зеленский в пятницу. «Незаконное обогащение, легализация незаконно полученных денежных средств, неосновательное обогащение, незаконный перевод военнообязанных через границу».
Хотя коррупционный скандал попал в заголовки газет, он намекает на еще более тревожную историю для Украины, поскольку страна приближается к 18-месячной отметке после полномасштабного вторжения Владимира Путина.
В первые недели после вторжения сотни тысяч простых украинцев вызвались служить на фронте. Взрыв патриотизма помог сохранить независимость страны и отразить первое нападение.
Однако более года спустя многие из этих первоначальных новобранцев уже мертвы, ранены или просто истощены, и армии нужны новые рекруты для пополнения рядов. К настоящему времени большинство тех, кто хочет воевать, уже записались, и военным приходится набирать бойцов среди гораздо хуже мотивированного контингента.
От призыва освобождаются отцы, у которых более трех детей, люди с ограниченными возможностями и те, кто работает на стратегически важных должностях, однако ожидается, что все остальные явятся, если их призовут. По улицам бродят бригады рекрутеров, а иногда они ходят по домам и раздают повестки. На вирусных видеороликах видно, как офицеры сажают мужчин в фургоны и доставляют их в военкоматы.
Некоторые украинские мужчины говорят, что им не хотелось бы получить повестку, но они бы приняли призыв, если бы их отправили в армию, как часть жизни в стране, находящейся в состоянии войны. Другие отчаянно пытаются избежать получения проектов документов, и не каждый может позволить себе взятку в размере 5000 долларов.
В Одессе, как и в большинстве украинских городов, чат-группа в Telegram служит форумом, на котором люди делятся анонимными данными о том, где в тот или иной день можно найти кадровиков, неофициально называемых «оливками» из-за цвета их униформы. В группе более 30 000 участников.
Каждые несколько минут появляется новая наводка: «Улица Пишоновская, 37. Оливки приехали». «У рынка стоит автобус с оливками; шесть оливок ходят внутри и раздают повестки».
Другие люди просто остаются дома. Владелец фабрики на востоке Украины заявил, что из-за угрозы быть схваченными военными во время утренней поездки на работу некоторые были слишком напуганы и вообще оставались дома.
«Я встретил парня, который рассказал мне, что его забрали с улицы, и через неделю его подразделение пошло в атаку на деревню недалеко от Бахмута. И он мне сказал: „Что за херня, я впервые взял в руки винтовку и через неделю пойду штурмовать эту деревню“. Его ранили дважды: один раз в руку и один раз в спину».
Мобилизованные новобранцы проходят несколько недель подготовки перед отправкой на фронт. Многих отправляют в Великобританию на краткие курсы по основам боя, но обучение только самое базовое.
Во Львове один мужчина, которому перед городским супермаркетом вручили повестку, рассказал, что его призвали в армию, отправили в Великобританию для обучения, погнали на передовую, а через два месяца ранили.
Многие люди неохотно подчиняются мобилизационным призывам, а те, кто получает повестку, часто запираются, чтобы их не потащили в военкомат.
«Есть две категории людей — одни уже в армии, а другие боятся выходить на улицу, чтобы не попасть в армию, и никакая зарплата не заставит их покинуть свои дома», — сказал фабрикант.
Одна молодая женщина, которая, как и большинство людей, говоря о мобилизации, пожелала остаться анонимной, вспомнила сцену в Киеве ранее летом в ночном клубе столицы.
Через несколько минут после 22:00, когда по закону бары и клубы должны закрываться во время войны, на клуб совершили набег вооруженные люди в форме, которые приказали женщинам уйти. Затем они вручили всем мужчинам уведомления о призыве на военную службу.
«У моего мужа важная работа в его компании, поэтому у него есть освобождение от призыва, но у моего друга ничего такого не было, и он был в ужасе. Он вернулся в свой маленький городок и с тех пор сидит дома, боясь выйти на улицу», — сказала женщина.
Многие украинцы, служащие с начала войны, считают отказ от призыва ничем иным, как предательством. Политическое руководство страны заявило, что признает, что процесс мобилизации был трудным, и хочет избежать чрезмерного рвения при наборе солдат, но заявило, что у Украины нет другого выбора, кроме как продолжать призыв, если армия хочет противостоять России, которая мобилизовала сотни тысяч человек. с начала войны.
«Конечно, трудно ожидать, что люди положительно отнесутся к мобилизации», — признал в недавнем интервью в Киеве советник Зеленского Михаил Подоляк.
«Люди, которые пошли первыми, были теми, у кого был этот внутренний призыв, которые были самыми патриотичными, но они там уже 17 месяцев, и нам нужна ротация. Конечно это страшно, это может означать смерть или инвалидность. На дворе 21 век, ты закончил университет, пытался устроиться на работу, и теперь тебе нужно взять в руки оружие и защитить свой дом. Но президент пытается поговорить с обществом, объяснить, о чем идет речь», — сказал он.
Очень смешной постфактум ретро-перевод. «Танки британского производства готовы смести путинских призывников»
Автор: полковник Хэмиш де Бреттон-Гордон — бывший командир 1 -го Королевского танкового полка.
ТЕКСТ ОПУБЛИКОВАН 9 ИЮНЯ 2023 ГОДА
Как бывший танковый командир, я знаю, что «Челленджер-2» значительно превосходит то, что осталось от российской бронетехники.
Как бывший танковый командир я могу сказать одно наверняка: деморализованные путинские призывники совершенно не готовы к удару, который сейчас обрушивается на их позиции. Украинские бронетанковые соединения начинают сходиться с российскими войсками в бою и собираются разгромить оборонительные линии России. Я уверен в их успехе по одной простой причине: Украина будет следовать западной идеологии маневренной войны в общевойсковом контексте, в то время как русские будут следовать советской доктрине, полагаясь на истощение и численность. Русские обнаружат, что броня западных танков гораздо более прочна, чем плоть и кости, они погибнут во множестве и проиграют.
Основная идея маневренной войны — принцип самостоятельности командиров. (примечание: В оригинале используется термин Mission Command. Мне незнаком адекватный перевод этого термина на русский язык, но его обычно соотносят с немецким Auftragstaktik — это доктрина, предусматривающая четкое понимание тактическими командирами общей цели и их способность самостоятельно искать пути выполнения частных задач, не полагаясь на детальные инструкции — Е.Н.)
Командиры на всех этажах понимают конечную цель более высокого уровня и имеют возможность вести битву так, как они считают целесообразным для достижения победы. Украинцы хорошо владеют этим стилем ведения войны, что позволяет им быть гибкими и адаптировать свой план к ситуации на поле боя по мере ее развития и изменения. Русские не следуют этой доктрине. Им отводится строгая роль в выполнении планов, составленных наверху, и они не могут их изменить, даже если дела идут совсем плохо. Это снова и снова становится очевидным на Украине, где московские танки слишком часто разлетались на куски, не сделав ни единого выстрела. Вдобавок ко всему, мы можем добавить тот простой факт, что силы Киева доказали свое радикальное превосходство в общевойсковой войне. Это означает гармоничное использование танков, пехоты, артиллерии и авиации для достижения своих целей. Каждый элемент обладает своими возможностями, и вместе они намного больше, чем сумма их частей. Эффект разрушительный. Около 4000 российских танков были уничтожены из-за того, что они не были должным образом защищены пехотой и ПВО. Десятки тысяч российских солдат погибли из-за того, что им не оказали должной поддержки артиллерия и танки. Чтобы правильно использовать эту форму ведения войны, нужны интеллект и подготовка. Вам нужно подходящее оборудование и эффективная доктрина. У украинцев есть все это. По моим оценкам, у их танковых бригад было около восьми недель на совершенствование общевойсковой подготовки, примерно столько же времени я бы выделил на подготовку Королевского танкового полка под моим командованием, чтобы он стал эффективной общевойсковой боевой силой. И у них наверняка есть подходящее оборудование. Танки «Челленджер» и «Леопард», идущие в авангарде, значительно превосходят то, что осталось от тяжелой бронетехники России, а современная высокоточная артиллерия обеспечивает сокрушительную огневую мощь огонь в наступлении. И наоборот, российским новобранцам, похоже, дают несколько дней обучения, немного боеприпасов, а затем бросают в мясорубку, при этом ожидаемая продолжительность жизни наверняка измеряется днями. С таким же успехом они могли бы расстреливать их на тренировочных полях; это было бы быстрее, дешевле и примерно так же эффективно в бою. Спасения с воздуха точно не будет. Российские ВВС должны представлять собой серьезную оперативную угрозу, но, похоже, их пилоты предпочли спрятаться в офицерской столовой, а не столкнуться с превосходной украинской ПВО. Иногда трусость — самый разумный выход.
Последним и, возможно, самым важным элементом эффективной бронетанковой боевой силы является моральный дух. У украинцев его в избытке. У российских призывников — практически нет. По личному опыту, проведя ряд боев я знаю, что нужно очень захотеть выйти из окопа, чтобы сразиться с врагом. Это, конечно, не простой и не естественный поступок. Я ожидаю, что, учитывая украинскую хитрость, западную разведку и оборудование, а также некоторую долю удачи, то, что осталось от российской армии, будет не чем иным, как лежачим полицейским на пути к освобождению Крыма, продвижению к российской границе и изгнанию путинских военных преступников из страны.
Подобно Адольфу Гитлеру в конце войны, Путин, похоже, скрывается в своем бункере, его кормят ложью и он принимает неправильные решения, пока рядом кружат акулы. То, что сейчас происходит на Украине, может войти в историю как одно из величайших танковых сражений, наряду с контратакой под Камбре, Курском и Аррасом. Это, безусловно, войдёт в историю как конец незаконного вторжения Москвы — и, возможно, начало конца Путина.
Перевод: «Россияне знали наши пути выдвижения…»
Автор — Виолетта Киртока, «Цензор.нет»
Юрист, который с 2014 года время от времени присоединялся к добровольцам в Авдеевке, в 2022 году попал в 47-ю бригаду и потерял ногу во время первой же атаки своего подразделения на Запорожском направлении в июне 2023 года.
Только месяц назад Николай снова поднялся на свою единственную ногу. 38-летний мужчина трижды подорвался и получил тяжелые ранения. Ему не только оторвало правую ногу, но и разорвало левую, обожгло обе руки и лицо. Поэтому лечение было довольно продолжительным, пока киевлянин наконец-то смог передвигаться в колесном кресле, а затем и начать ходить с помощью ходунков. Николай мечтает о протезе, но и культя должна хорошо зарубцеваться, сформироваться… Да и стопу правой нужно восстановить — с ней сейчас работают реабилитологи центра NextStepUkraine. А это боль и постоянные медицинские неожиданности — то раны воспалились, то нерв нужно сшивать… И не видно этому конца.
— К началу полномасштабного наступления ты был…
— …командиром стрелкового взвода. Мы обороняли Киев. В июне 2022 года мой взвод стал зенитно-ракетным. Кстати, имели неплохие успехи, даже БПЛА оперативно-тактического уровня сбивали. Но потом командир 47 полка Ваня Шаламага пригласил меня на должность командира роты. Я согласился.
— Вы до этого были знакомы?
— У нас были общие друзья, скажем так, по националистической линии. У него отец — националист. Я сам себя стараюсь относить к этой категории, хотя сейчас она иногда дискредитирована. Ваня увидел во мне перспективу. В принципе, за время обороны Киева я надеюсь зарекомендовал себя нормально, как и наш взвод.
— До 2022 года ты всегда был с добровольцами, приезжал на войну. Какой у тебя военный опыт и с кем сотрудничал?
— Я сотрудничал с 1-й штурмовой ротой. Как сотрудничал, был подчиненным. Приезжал и становился в строй, выполнял те задачи, которые мне давали. Надо было мыть пол — мыл, нужно было носить мины — я таскал мины, нужно было еще что-то делать — брал и делал. Я не обжаловал не то что ни приказа — ни пожелания, ни «Тенгиза», ни «Да Винчи», ни других своих друзей-командиров. Потому что, честно, в этой иерархии я был не на очень высокой позиции, но это меня устраивало, потому что я: а) считал, что обороняю Украину; б) помогал своим друзьям. Именно этот опыт помог мне быстро сколотить взвод, когда надо было защищать Киев. Я знал, что делать, знал, что такое война, понимал вызовы. И, в принципе, понимал, что делать с солдатами, чтобы они просто не разбежались. Мы все помним, какой бардак был в первые дни обороны Киева, как, простите, отдельные стрелковые взводы, даже роты просто убегали с позиций. Почему? Потому что эйфория заканчивается в тот момент, когда тебе дают автомат и говорят: «Иди туда, обороняй сектор». У нас тоже по-всякому бывало. Но мы выполняли любой приказ. В том батальоне, где мы были, наш взвод считался одним из самых лучших.
— С чего вы начали в 47-й бригаде? Я так понимаю, ты с ними вместе прошел обучение за границей.
— Когда меня звали в 47-ю, говорили, что это будет новая рота, которую я смогу создать сам. Но в результате я пришел уже в созданную роту. Она даже прошла обучение на западе Украины. Прихожу, мне говорят: «Вот 110 человек, принимай». Спрашиваю: «Как? Мне говорили создавать роту». — «Она уже создана, лови». Что делать — принял.
— Кто там был, люди каких профессий? Был ли кто-то с военным опытом?
— Было несколько так называемых атошников, но среди них случались совершенно разные люди. Были те, кто просто отсидел некоторое время в блиндажах. Такие вообще не собирались ничего штурмовать. Их главная задача, как я увидел, была проебатись [так в оригинале — Е.Н.]. Мы потом с ними расстались. Но были люди, действительно прошедшие АТО. Вот у меня Петя Колодий стал техником роты. Человек, во-первых, на своем месте, во-вторых, храбрый, в-третьих, ты понимаешь, что человек воевал и знает, что делать. Это человек, который мог разобраться в любом моторе, достать детали. И когда нас подбили, он меня прикрывал, кричал: «Командир, я рядом!» Я заставил его отойти, прыгнуть в траншею. Но он действительно храбр, я его уважаю.
В общем контингент был очень разношерстный. Был человек, который откровенно сказал: «У меня много детей. Я на боевые не пойду. И вообще, у меня энурез — вот справка». Что сделаешь? Были те, кто не всегда понимал, куда попал. Были просто мобилизованы, их привезли, бросили, и они тоже не понимали, что происходит.
Но у большинства была высокая мотивация. Люди приходили из бизнеса. Я задавал вопрос: «Зачем? У тебя все было хорошо». — «Я считаю, что это правильно — защищать Украину». Именно на людей с высокой мотивацией я пытался опираться.
— Расскажи о подготовке, потому что ваша бригада едва ли не дольше всего готовилась, прошла разные согласования. Как ты оцениваешь, людей в принципе научили воевать?
— Подготовка была длительной, потому что сначала это был, насколько я помню, разведбат. Затем это стал штурмовой полк, позже — механизированная бригада. Тактика штурмового полка и механизированной бригады совершенно разная. Поэтому людей пришлось переучить. Была ли подготовка чрезмерно длительной? Да, была. Но виноваты ли люди в этом? Нет. Солдат не виноват в том, что у командования постоянно меняются планы.
— Ну так хорошо, что подготовка проходила долго, люди учились…
— Понимаете, в большинстве люди «перегорали», и ты просто заставлял их еще раз найти в себе огонь. Постоянное общение, постоянные объяснения, почему так происходит. Поймите: сначала ты штурмовой полк и учишься штурмовать дома. Потом говорят: ты — механизированная бригада и дают MaxxPro, который ты видишь впервые в жизни. На них дают гранатометы, кажется, МК-13 и ты не понимаешь, как их поставить. А потом у тебя все забирают, и дают Брэдли, но на них тоже нужно поехать учиться. То есть реально произошло три процесса обучения, люди прошли три КМБ. Разумеется, они «перегорали». И я очень рад, что в моей роте люди не потеряли этот огонь, и когда нужно было выполнять задания, они выполняли. Я скажу, что очень большая ответственность была на командирах взводов, которые где-то поняли мою логику, где-то сами пришли к выводам. И когда сказали, например: «Вы будете штурмовать ночью», люди совершенно сознательно тренировались ночью, ставили себе метки и учились ходить по траншеям — ночью. Даже после учебы в Германии мы продолжали учиться. Мы не давали солдатам расслабиться.
— Хорошо, а ты сам? Ты знал, что твои друзья, пока ты учишься, воюют. Как ты сам себя мотивировал, что наступит тот день, когда и ты пригодишься?
— Было тяжело понимать, что друзья воюют, а ты… Да ты понимаешь, какая на тебе ответственность. Ты — командир роты, у тебя 119 человек личного состава. Если ты сейчас начнешь ныть, то все, рота развалится. Сложно. Ну ладно. Взял мяч — играй…
— «Брэдли» действительно надежная машина? Какое впечатление она производила на тебя?
— У американцев совершенно другой подход к обучению, не совковый. Как происходит обучение на БМП в украинской армии? «Детки, вот БМП, только мы не будем ее заводить, потому что соляры нет. А вот пушка, но мы не будем стрелять, потому что патронов нет. И вообще, руками ничего не трогайте, потому что развалится. Лучше отработаем десантирование — и все». То есть фактически солдат знает, как десантироваться с «боевой могилы пехоты» (потому что БМП-2 — это боевая могила), и все. Вот так происходит процесс обучения в нашей армии. А в американской: «Вот „Брэдли“. И соляра не заканчивается, патроны тоже. В день мы настреливаем по 74 выстрела, наезжали нормальные километражи.
Американцы не боялись. В первый день объяснили, где что, а во второй день мы уже сели на «Брэдли». И каждый из экипажа (пехота училась отдельно, экипажи — отдельно) проехал по пять-десять километров. Я в первый день езды элементарно ночью уже сдавал задки [я не понял, что это значит, возможно, диалектизм какой-то — Е.Н.], заправлял технику. И они всегда спрашивали: «Хотите еще?» Я говорил: «Хочу». У нас были и ночные стрельбы, и дневные стрельбы, и круглосуточные, и мы спали в машинах. Опять же, пока мы не научились, пока каждый механик не понял, что от него требуется, пока каждый наводчик -оператор, каждый командир машины не разобрали и не собрали тот «Бушмастер» за семь минут… [бушмастер — автоматическая пушка, основное оружие «Брэдли» — Е.Н.] К сожалению, когда у меня не получалось, я очень эмоционально реагировал, поэтому американские солдаты говорили: «О! Николай, еб твою мать!» Но с восьмого раза у меня получилось, я понял, как это делается. Пока ты не научишься делать все на автомате, ты никуда не идешь. Ты не выполняешь следующее упражнение. Возле каждого был инструктор, около каждого переводчик. Не научиться использовать современные машины — невозможно.
— Слушай, а было такое ощущение: о, это крутая машина! Мы сейчас на них точно победим!
— Да, было ощущение, что это крутая машина. И было чувство уверенности. Ты на ней настолько научился, ты понимал, что при чем, какие поломки могут быть, как их ликвидировать. Опять же, как проходят ротно-тактические учения? В первый день ты изучаешь, что от тебя надо, но вот тебе поле — огромное, вот тебе «Брэдли» — учись маневрировать. И ты учишься маневрировать взводами, ротами, ты общаешься с каждым командиром машины. Были те, кто работали на «бехах», они говорили: «О, это бомба-ракета!»
— Тогда вы уже знали, что вас готовят, чтобы на каком-то направлении провести мощный штурм, что на вас делается большая ставка?
— Я это понял на ротных учениях, а убедился на батальонно-тактических. Потому что то, что мы на ротно-тактических и батальонных штурмовали, отражало и рельеф Херсонщины, и «зубы дракона». Американцы заморочились и сделали все, что нам нужно штурмовать. Единственное, что не было предусмотрено, это заминированные посадки. Во время ротно-тактических и батальонных учений мы это постоянно использовали, заходя через посадки в тыл (американцы играли роль россиян). Я гордился своими ребятами, которые реально проходили по шесть-восемь километров по лесу, вскрывали наблюдательные пункты противника. Очень интересно было. У каждого командира роты был такой же командир роты — американец, и ты должен был задавать ему вопросы. Если ты не стеснялся, тебе все объясняли. Я постоянно задавал вопросы. Мой «кептен Джек»… У него от меня даже глаз дергался, но пока я до конца не понимал задачи, я от него не отходил.
Мы очень часто ночевали на тех вышках, и он в двадцатый раз объяснял мне, как правильно использовать «Брэдли». Опять же были люди, воевавшие в Персидском заливе, и они объясняли, каким образом они там противодействовали танкам. Всё это было интересно. В принципе, я всех очень жестоко мучил. Со мной был такой «Крис», он уже погиб… У него был очень хороший английский, и мы вдвоем постоянно долбили американцев, чтобы все понять. Думаю, проблема нескольких рот бригады, офицеров бригады была в том, что вместо того, чтобы так же долбить своих инструкторов, они шли спать. Это мое мнение.
— Когда вы заехали в зону ответственности и получили задание? Когда ты получил приказ идти на штурм?
— Сначала нас передислоцировали в Запорожскую область, на юг, это было еще в середине мая. Там было уже корпусное совещание, на него пригласили всех командиров рот. Там нам начали объяснять, что будет дальше. То есть, в мае я прекрасно понимал, что нужно делать, понял задачу своей роты. Собрал командиров взводов и командиров отделений и стал каждому доводить его действия. Мы даже смогли смоделировать позиции, которые нам нужно штурмовать, и каждую ночь мы отрабатывали-отрабатывали-отрабатывали… Мы напрягли все наши финансовые ресурсы, покупали приборы ночного видения, потому что их не хватало, хотя мы были лучше заряжены, чем другие бригады. Было очень сильное родство. Каждый солдат понимал свою задачу, каждый мог ясно сказать, что он делает на каждом этапе.
— А груз ответственности, что вся страна на вас смотрит, что вот сейчас вы до Мариуполя дойдете, и мы победим… Это на вас не давило?
— Слушайте, я уже давно эту жизнь живу… Я понимаю, что такое пафосный треп. И понимаю: то, что планируется, может пойти не по плану. И я своим солдатам говорил простую вещь: будет сложно, и тогда вы не будете сражаться за Украину — вы будете сражаться друг за друга, за того, кто справа, слева, сзади, впереди. А я буду драться за вас до того момента, пока буду в состоянии. И я совершенно спокойно объяснил: после меня руководит друг Лис (Евтушенко Дмитрий Саныч), лучший офицер, которого я только видел. Честно, я считаю, что у него очень большие перспективы. Дмитрий Саныч выпадает — за ним друг Крис (Царство Небесное), Крис выпадет — Профессор (Царство Небесное), тот выпадает — другой командует… Все в роте понимали передачу управления взводами, все понимали передачу управления отделениями. Да, это проходило из-за определенного непонимания со стороны солдат: ну что ты от нас еще хочешь? Мы учимся уже девять месяцев, мы турникеты с закрытыми глазами накручиваем… Что ты еще хочешь?
— Когда был первый штурм, на который вы пошли? Каков ваш первый опыт?
— Первый опыт — мы опоздали на штурм … По плану мы должны были штурмовать сразу за 3-м батальоном. Но из-за провалов в планировании мы, мягко говоря, опоздали часа на три, так, конечно, помочь уже не могли. Уже было утро, а днем с россиянами было очень сложно воевать из-за их превосходства в артиллерии, авиации, БПЛА. Потому мы стали в посадке уточнять задачи. Они, учитывая полученный опыт 3-го бата, были откорректированы. Теперь нам нужно было пройти не 12 километров, а всего шесть. Но из того, что мы уже услышали от 3-го бата и других… Вы же понимаете, армия — это большой колхоз, все начали друг друга спрашивать: что, как, где? Услышав, что и как было, объяснил командирам взводов и отделений их задачи, пообещал подразделениям разграждения, что мы будем прикрывать их до тех пор, пока будут стрелять «Бушмастеры». Так и вышло. Мы их прикрывали, они проделали свою работу, за счет этого нам все-таки удалось захватить определенные позиции, отразить контратаки и, в принципе, спокойно подготовиться к обороне. Русские контратаки не смогли нас выбить.
— Какого это числа произошло?
— 9 июня. Мы захватили позиции, отразили первую контратаку, начали закапываться. Я получил ранение, управление перешло к другу Лису, он в дальнейшем руководил ротой, и руководил довольно удачно.
Мы выполнили стоящую перед нами задачу с минимальными потерями. Когда у других рот уже были «двухсотые», большинство техники подбито, у меня было всего десять «трехсотых». Погибшие ушли уже после того, как я выпал. Но для этого были объективные причины, потому что россияне артиллерией просто мешали наши позиции с черноземом.
— Как ты подорвался, как это было?
— Да как… Мы вызвали «Брэдли», который должен был эвакуировать первых раненых. Я увидел, что он сейчас поедет по минному полю, выпрыгнул из посадки и принялся махать руками, куда ему идти. Почувствовал выстрелы, увидел, как улетает моя нога, удивился… Скорее всего, это был крупнокалиберный пулемет, потому что на вражеской позиции «Реал» стояли танки, они и работали. Я принялся прыгать на левой ноге, наступил на противопехотную мину, упал на спину. Пожалуй, сработал «лепесток», потому что в тот период, когда мы захватили позицию и отразили первую атаку, произошло массовое дистанционное минирование. В небе через каждые десять метров было взрыв, взрыв, взрыв… От того небо стало черным, я такого даже в фильмах не видел. Мина сдетонировала, перевернула меня в живот. Под грудью тоже что-то сработало — меня снова подбросило. Броник у меня хороший, потому взрывная волна пошла по рукам. После этих всех подрывов я упал, лежу и разглядываю: руки сожжены. Понимаю, что ничего сейчас себе накрутить не могу. Но возле меня был друг Пиро, я крикнул: «Пиро, спасай!» Пиро побежал по минному полю меня спасать. И спас. Через минуту или две наложил мне четыре турникета, привязал паракордом ту ногу и потащил. [«турникет» — жгут, паракорд — легкий шнур — прим. Е.Н.]
— Она была рядом? То есть пытались спасти оторванную ногу?
— она держалась на куске мышцы, болталась. Пока это происходило, я ему кричал, чтобы передал по рации о ранениях, о передаче управления. Не знаю, почему не потерял сознание. Пока не услышал, что все понимают о передаче управления, я не успокоился, я его долбил. Он с одной стороны перевязывает мне ногу, а с другой я ему кричу: «Передавай управление!» За это время «Брэдли» увидел, где минное поле заехал в проход. Эта машина меня и эвакуировала. Поэтому меня вывезли довольно быстро. Дальше хорошо сработал наш батальонный медик друг Ковер.
— Ты говорил, что за две минуты до подрыва собрат посоветовал тебе застегнуть воротник на бронежилете…
— Когда мы увидели, что идет мощное дистанционное минирование, друг Пиро сказал: «Командир, давай все-таки воротник тебе натянем». Мой кевларовый воротник был свернут, мне его через две-три минуты натянули. Во время моих подрывов его разорвало в лохмотья. Я его сохранил, потому что в нем были осколки. Они были даже в турникетах, которые были у меня на обвесах. Они были повсюду. Кевларовый воротник, напашник, броня меня спасли, я выжил.
— Сколько рота оставалась на той позиции? Какие задачи она выполняла? И как удачно, можешь сказать?
— Я очень горжусь своей ротой, солдатами. Я максимально доволен собой, потому что я их научил, как правильно воевать. Я максимально доволен тем, что понял, кто сможет командовать после меня лучше всего. Я принял те управленческие решения, которые от меня требовались. А бойцы не просто отбивали контратаки на этой позиции, находясь в полуокружении. Они постоянно продолжали ее штурмовать… Они не потеряли управление, не потеряли боеспособность. Они потом штурмовали «Реал», штурмовали «Барселону», Работино. То есть продолжали бои.
— Почему у вас были такие испанские названия позиций — «Бенфика», «Реал»?
— Не знаю, может, в корпусе был футбольный фанат. Но все позиции были названы в честь футбольных команд. Моя основная задача была какая? Захватить «Шахтер» и «Динамо», пройдя через «Реал».
Если видели видео, как вражеская рота погибает за четыре минуты, то это как раз позиция «Динамо». Поэтому очень горжусь своей ротой, они красавчики. Но очень многих потерь можно избежать, если бы не формально выполняли приказы. Я сейчас не очень хочу критиковать нашу власть, наших командующих, но иногда казалось, что солдат не берегут. Были случаи, когда нужно было бить по позициям, но говорили: «У „Паладина“ дорогие снаряды»… Поэтому тоже гибли люди. Потому что нужно было отработать артой, но не отрабатывали по какой-то непонятной причине. И поэтому гибли мои пацаны.
— Как долго дрались за Работино? Думаю, ты внимательно следил за этим.
— Подождите: задача взять Работино стояла в первый день. То есть бои за Работино велись с восьмого июня и до того момента, как его взяли.
— Твои ребята туда заходили тоже.
— Конечно. Они заходили, очень хорошо отрабатывали. Наша 4-я рота, несмотря ни на что, со сжатыми зубами продолжала идти вперед. Несмотря на ранения. У многих моих бойцов пять контузий. Друг Файер за это наступление имел многочисленные ранения и постоянно возвращался. Ну, сейчас его уже размотало нормально, будет долго отдыхать. Три ранения только в боях за Работино… И так у многих.
— Очевидно, что россияне на этом направлении готовились к штурмам. Они не испугались «Леопардов» и не побежали, как ожидалось.
— Весь план большого контрнаступления базировался на простых вещах: москаль видит «Брэдли», «Леопард» — и убегает. Все. «Пацаны, да вы их там размотаете!» Но ведь на «Брэдли» нет активной защиты! «А ты не ссы! Она и так хорошая». А танкисты ни разу не стреляли из «Леопарда»! «Да ты не сцы, они работали на Т-72!» Это при том, что все пацаны были охрененные, я просто полюбил наших танкистов.
— Какой-то танкист случайно к вам прибился…
— Это вообще была бомба-ракета! Т-64 с тралом должен был работать с другой ротой. Но тогда был определенный управленческий бардак. Мне передают Т-64, я с ним отрабатываю, вхожу в слаживание. Надо штурмовать — у меня его забирают, дают других пацанов, которых я вижу впервые в жизни и которые не понимают задачи, они просто в афиге от того, что здесь оказались. И их уработали, кажется, в первые же минуты боя с ПТУРа. Мы продолжаем бой, откатываемся, закатываемся, продолжаем маневрировать. И тут мне по рации: «Друг Фриц, а что мне делать?» Говорю: «Это кто?» — «Я такой-то такой-то», — понимаю, что это танкист, который должен быть с другим подразделением. «Да ты же должен быть…» — «Да где там, я с вами, вам в хвост стал…» — «Киса моя! — обрадовался я. — Ну, сейчас у нас дело пойдет! Там первый взвод, обходи, готовься». Определенные элементы случайности, связанные с тем, что некоторые решения старших командиров не были логичны конкретно в этой ситуации, только запутывали. Но благодаря этой путанице у меня оказалась еще одна «Тешка» с тралом, которая мне проторила путь на позицию «Бенфика». В принципе УР отработала по этой позиции до того, в первые минуты боя. Нам удалось это сделать, и просто нужно было, чтобы прошел танк и еще раз проделал проход, чтобы пехота не подорвалась. Это все как сериал какой-то.
— Война — это всегда хаос?
— Контролируемый хаос! Здесь главное, во-первых, не сойти с ума, а во-вторых, понять свою позицию в этом хаосе. И попытаться тем или иным образом подчинить его общей цели и задаче. Да, это был хаос. Какие-то роты из-за этого хаоса заканчивались через 15 минут, кто-то — за 30, другие бригады вообще продемонстрировали «рекорды». Моя рота не закончилась, у нас были минимальные потери. Да, были машины подбиты. Меня вообще первым подбили, 152-й как прилетел…
— И «Брэдли»…
— …"Брэдли» выдержала все. Снаряд попал под правый борт, была повреждена гусянка. Броня выдержала осколки, но от ударной волны порвало проводку в машине… Единственный случай, когда «Брэдли» не выдержала удара — это была работа вертолетов, уже через неделю. Ка-52 ударил по машинам, и один «Брэдли» взорвался. Но есть случаи, когда выдерживали и такие удары. В принципе это очень надежная машина. Это не БМП-2, где гибнет весь экипаж, нет. «Брэдли» может быть подбита, но экипаж выживает. И мотор всегда колотится. Механик-водитель приходит в себя от контузии, мотор колотится — поехали дальше.
Да, хаос. В этом хаосе важно не потерять связь со старшим командиром. Потому что нужна артиллерия, нужны текущие приказы. А когда это перестает происходить, когда приказы комбата передает сержант батальона — это не очень хорошо. Потому что приказ о передаче управления сержанту ты не слыхал. А по рации ты точно слышишь, что это не твой комбат говорит. Опять же очень важно, чтобы старшие командиры понимали, что происходит на поле боя. Знаете, система управления в 47-й была настолько развитой, что у себя на планшете я видел, где была каждая из моих машин. Это помогало в управлении, ты понимал, кто где.
[Слушайте, я все понимаю, но как это соотносится с тем, что он только что лично бегал к БМП, размахивая руками, чтобы та на мину не наехала, и при этом, собственно, подорвался? — прим. Е.Н.]
И комбриг понимал, кто где, и комбат понимал. Единственное, чего они не понимали — что действительно происходит на поле боя. А ситуация была довольно проста: ПТУРы в каждой посадке. Россияне знали наши пути выдвижения, и по этим путям летело все — и 152-е, 120-е, и «Грады»… И вот ты идешь, а где ты будешь маневрировать? Только вперед-назад, потому что все остальное заминировано. Причем нами же…
— Ты пятый месяц лечишься, реабилитируешься. Какая ситуация с левой ногой — она тоже очень серьезно пострадала?
— Да. «Противопехотка» сработала. К сожалению, потому, что мне недостаточно хорошо обработали раны в Запорожье, начался процесс нагноения, пришлось срезать полстопы, хотя она в принципе выдержала. Были многочисленные переломы плюсневых косточек, но стопа есть… Из-за большого наплыва раненых у врачей просто не хватало времени нормально чистить раны. Меня почистили первый раз уже в Днепре, через двое суток, когда начался процесс нагноения и встал вопрос ампутации и левой ноги. Но я не дал, и врачи, слава Богу, мне помогли. Нога спасена, но не целиком. Ну, ничего, тренируюсь.
— У тебя долго заживали руки, поэтому ты не мог самостоятельно пересаживаться.
— Я ничего не мог ими делать. Руки были разорваны взрывной волной, но тут подшили, там подшили — нормально… Могу уже браться за перекладину, чтобы подтягиваться. У нас хорошие хирурги, хорошо собирают. Потому сейчас уже все нормально. Но в первые дни было, конечно, тяжело. Лежишь, привязанный, руки сожжены, трубка во рту, только одна мысль: снесло тебе яйца или не снесло… ( смеется. ) Слава Богу, уточнил у медсестер, они сказали, что все нормально.
— Не так давно ты впервые встал на ногу. Какие были ощущения? Насколько больно?
— Очень больно! Потому что у меня была пересадка мышц на стопе, и они еще недостаточно зажили. Но в общем все хорошо, нужно только немного времени. Мне повезло, потому что здесь, в клинике, такой не жалеющий тренер. Я ему говорю: «Не смей меня жалеть!» — и он красавчик: «На тебе эту трапецию, вот тебе сапог, чтобы было проще ходить — пошли!» Было больно, но я пошел. Это очень важный этап для меня. У меня было их несколько. Первый этап — ты сам можешь сходить в туалет. Это очень важно, кстати. Второй этап — ты можешь подняться. Я поднялся 17 августа. А в сентябре я начал на одной ноге ходить с костылями. Это уже неплохо. Меня еще предстоит несколько операций: перебиты нервы, убрать контрактуры. Еще долго лечиться. Но я знаю, что пойду. Знаю, что у меня будет классный протез, я буду человеком-терминатором. И все будет хорошо.
Однажды мне позвонил знакомый офицер и говорит: «Ну, вы давайте, восстанавливайтесь. В следующем году тоже будет контрнаступление». А я ему говорю: «У меня ног уже не хватит на следующее контрнаступление». — «Мы же должны дойти до Крыма!» — «Я же не против, но у меня реально не хватит конечностей…» Еще раз, штурмовать «в лоб» подготовленные позиции россиян — не самая лучшая идея. Очень надеюсь, что после произошедшего сделали выводы… Наступление — это всегда потери. Но все же хотелось, чтобы было лучшее взаимодействие между родами войск, чтобы у нас появилась авиация, чтобы мы не боялись вертолетов, чтобы у нас были средства против этого. Очень хочется, чтобы были кадровые выводы.
— Ты все равно хочешь вернуться в армию? Что ты думаешь об этом?
— Не думаю, что есть хоть один человек, желающий в армию. Но… Мы все хотим дальше защищать Украину. Спрашиваете, хочу ли я в армию? Нет, не желаю. Вообще. Я там не высыпаюсь. Вернусь ли я защищать Украину? Да. В каком состоянии, на какой должности — я не готов ответить. Потому что, вероятно, уже не получится штурмовать посадки.
— Почему у тебя позывной Фриц?
— Ой… Фрицем меня впервые назвал друг Галичанин в 2016 году. И прижилось. Я никогда не скрывал, что немец наполовину. Знаете, у меня семья «антисоветчиков»: одни были в «Гитлерюгенде», другие — в УПА. И все встретились в Сибири, от этой любви родилась моя мама. Потому так сложилось. В принципе, я достаточно скучен и методичен, когда что-то нужно выполнять. Думаю, я где-то отвечаю своему псевдо.
Доклад RAND: как избежать затяжной войны
Доклад RAND: «Как избежать затяжной войны. Политика США и траектория российско-украинского конфликта»
Авторы: Сэмюэл Чарап, Миранда Прибе
Оригинальный доклад — довольно объемный, брошюрного формата. Я ограничусь пересказом ключевых тезисов, по ссылке можно ознакомиться с полным исходником. Курсивом выделены прямые цитаты, жирным — тезисы, которые кажутся мне наиболее важными/интересными
Важное уточнение: авторы сразу же четко дают понять, что это их видение интересов и перспектив США в текущем конфликте, а не России, Украины или мирового блага. Писано в январе 2023 года, поэтому некоторые оценки уже несколько устарели — о неудачах украинской стороны весной и летом авторы знать не могли.
1. Наибольшая угроза текущего конфликта — возможное применение ядерных боеприпасов. Россия может использовать, по крайней мере, тактическое ядерное оружие. Рациональные аргументы против такого шага — рассредоточенность украинских войск и ресурсов — то есть, попросту, отсутствие значимой цели, применение ЯО по которой будет эффективным; крайне негативная реакция международного сообщества, включая оставшихся у России партнеров и возможное вмешательство НАТО. Однако «есть свидетельства того, что Кремль считает эту войну чуть ли не экзистенциальной» Уровень решимости администрации Путина вести войну дальше — высок. Кроме того, возможности наращивания усилий без использования ТЯО ограничены, и за эту дубину могут схватиться от отчаяния. В целом, ТЯО — риск неизвестной величины, и его нужно учитывать. Если такое решение будет принято Россией, последствия окажутся абсолютно непредсказуемыми.
2. Предотвращение прямых боевых действий между ВС РФ и НАТО — ключевой приоритет США. Причем, опять же, будет фактически невозможно удержать такую войну от эскалации в ядерную, и если Кремль решит, что деваться некуда, ракеты таки полетят.
3. Если даже Россия отступит на линию 2022 года, она по-прежнему будет сохранять контроль над частью международно признанной территории Украины, что в целом неприемлемо.
4. Выход Украины на границы 1991 года крайне маловероятен.
5. США не нужно — и они наверняка не станут — признавать какие-либо изменения границ относительно рубежей 1991 года; независимо от того, где проходит линия соприкосновения де факто. Как и в случае с Крымом, Соединенные Штаты могут принять меры, чтобы любые достижения России после 24 февраля 2022 года считались незаконными, а Россия заплатила высокую цену за свою политику.
6. Восстановить экономику Украины крайне сложно, и даже сама угроза российских ударов практически нивелирует такие усилия, независимо от того, какая территория контролируется Москвой фактически — просто за счет возможности РФ наносить удары по всей территории Украины. (Прим. Е.Н.: тут хочется передать привет людям, которые с 2014 года всплескивали руками на тему того, что Донбасс не восстановили только из-за бездарности «сепаров» и русских: как тогда пушка на окраине реально влияет на жизнь, даже не стреляя, так и здесь авторы доклада видят перспективу ясно).
7. «Таким образом, восстановление Украиной контроля над территорией важно для Соединенных Штатов по гуманитарным причинам, для укрепления международных норм и содействия будущему экономическому росту Украины. Однако значение двух последних преимуществ является спорным. Нарушения Россией международных норм произошли задолго до нынешнего конфликта и, вероятно, будут продолжаться после окончания боевых действий. Более того, Соединенные Штаты и их союзники наложили на Россию много других видов издержек за ее агрессию — издержек, которые уже подали сигнал другим потенциальным агрессорам. А линия контроля по состоянию на декабрь 2022 года не лишает Киев экономически важных территорий, которые резко повлияли бы на жизнеспособность страны».
8. Вообще, авторы приходят к парадоксальному выводу: слишком успешные действия Украины — это само по себе нехорошо, поскольку вызывает риск затягивания войны и увеличивает вероятность применения ядерного оружия.
9. Преимущества затяжного конфликта для США — ощутимое ослабление России, ограничение ее возможностей для активных действий где бы то ни было еще. Эти выгоды, правда, сильно ограничены из-за того, что Россия уже и так сильно ослаблена войной. Российской экономике и военной мощи понадобятся годы, а возможно — десятилетия, чтобы оправиться от уже нанесенного ущерба (Прим. Е.Н.: вообще, спорно, кстати — это скорее не столько именно ослабление, сколько разрушение наших оптимистичных иллюзий по поводу собственной военной мощи; реальные боевые возможности, вероятно, даже выросли).
10. Еще один плюс долгой войны: Европа будет больше вкладываться в собственную оборону и дальше отвязываться от энергоресурсов РФ.
11. Проблемы длительной войны — в первую очередь, очевидные гуманитарные последствия. Кроме того, остается ненулевой вероятность, что русские все-таки смогут перейти в наступление. Тем более, что запасы вооружения Европы и США по некоторым позициям уже подходят к концу.
12. Как очень значительный риск длительной войны рассматривается применение ТЯО и эскалация в сторону войны Россия-НАТО. Менее значительные риски — Украина становится гирей на ноге у ЕС и США, украинцев поубивают еще больше, энергоносители и продовольствие дорожают, мировой экономический рост замедляется, ресурсы США отвлекаются на Украину, взаимодействие с Россией по ряду мировых вопросов полезно для США. В качестве не слишком значимой, но реальной проблемы рассматривается вассализация России Китаем.
13. Глобальные экономические потрясения, вызванные войной, будут продолжаться и, возможно, будут умножаться, пока продолжается конфликт. Начало войны вызвало резкий рост цен на энергоносители, что, в свою очередь, способствовало росту инфляции и замедлению экономического роста во всем мире. Ожидается, что эти тенденции сильнее всего ударят по Европе, кроме того, мировые цены на продовольствие и топливо пляшут из-за войны, что значимо уже для всего мира.
14. Для США важно хотя бы заморозить конфликт в свете противостояния с Китаем. У Вашингтона есть долгосрочный интерес в том, чтобы Москва не попала в полное подчинение Пекина. Более продолжительная война, увеличивающая зависимость России, могла бы дать Китаю преимущества в его конкуренции с Соединенными Штатами. Углубление военного сотрудничества России с Ираном во время этой войны — в то время, когда Иран отказывается от обязательств по сдерживанию своей ядерной программы — предполагает, что Москва может усилить еще и Иран, в том числе в ядерной сфере.
15. Последствия затяжной войны — от постоянных повышенных рисков эскалации до экономического ущерба — намного перевешивают возможные выгоды.
16. Основные варианты окончания войны — полная победа, заморозка, урегулирование.
17. Полная победа практически нереальна, и для Москвы, и для Киева. Причем даже устранение Путина не означает победы Украины. Нет никакой гарантии, что новый российский лидер будет склонен к миру с Украиной больше, чем Путин. Запад не должен исходить из того, что смена руководства приведет к концу войны, по крайней мере, в краткосрочной перспективе, «поскольку путинская война вполне может продолжаться и без Путина».
18. Окончание войны путем переговоров, в отличие от абсолютных побед, требует от воюющих сторон принять определенный риск того, что условия мира могут быть нарушены; даже относительно «проигравший» в конфликте сохранит возможность угрожать другой стороне. Соглашения о прекращении войн в значительной степени зависят от особенностей конкретного конфликта, но с аналитической точки зрения полезно проводить различие между прочным прекращением огня или соглашениями о перемирии, с одной стороны, и политическим урегулированием, с другой.
19. Урегулирование путем компромиссов было бы более предпочтительным, чем заморозка по корейскому сценарию. При этом даже несогласие по поводу статуса спорных территорий может и не быть препятствием для такого сценария. Пример — отношения между Россией и Японией по вопросу о Курилах. Политическое урегулирование и не должно окончательно разрешать все разногласия между сторонами; ему необходимо устранить достаточное количество этих различий, чтобы качественно улучшить более широкие отношения между бывшими воюющими сторонами…
20. …Но такое разрешение конфликта тоже маловероятно, как и чья-то полная военная победа.
21. Однако ..Поэтому, при прочих равных условиях, интересам США больше отвечает политическое урегулирование, которое может привести к более прочному миру, чем перемирие. Кроме того, политическое урегулирование могло бы стать первым шагом к решению более широких региональных проблем и снижению вероятности возникновения кризиса между Россией и НАТО в будущем.
22. Но уровень враждебности по состоянию на декабрь 2022 года между Россией и Украиной, а также между Россией и Западом делает политическое урегулирование гораздо менее вероятным, чем перемирие.
23. США должны неустанно увеличивать издержки для России и от продолжения войны, и от сохранения контроля над Крымом и Донбассом, причем не только в связи с конкретной ситуацией, а в силу общих принципов миропорядка.
24. …Однако бороться до развязывания пупа за Крым и Донбасс тоже нет смысла, и эта цель не выглядит всерьез достижимой.
25. США выгодно или прочное перемирие, или реальное урегулирование.
26. Препятствие к урегулированию 1: обе стороны оптимистично настроены по поводу хода войны. несмотря на месяцы боев, и Россия, и Украина с оптимизмом смотрят на будущий ход войны. Исторически такой взаимный оптимизм затруднял окончание войн.
27. Препятствие 2: Украина считает, что мир не продлится долго, и если Россию не разгромить, она нападет снова, как только восстановит наступательную мощь. (ПРИМ. Е.Н.: тут забавно, что в РЭНД, кажется, вообще не отражают, что у России по поводу Украины и Запада степень недоверия тоже очень глубокая; мы их считаем кровавыми шулерами не меньше, чем они нас агрессорами). Зато любопытно, что Даже если Украина восстановит контроль над всей своей международно признанной территорией, эти же опасения могут ограничить перспективы прекращения войны. То есть, буквально, Украина, если дойдет до границ 1991, может не остановиться.
28. У России не вызывает энтузиазма от будущего мира возможное вступление Украины в НАТО и сохранение западных санкций. Однако неясно, готовы ли США и их партнеры участвовать в многостороннем переговорном процессе, в рамках которого они предложили бы России путь к ослаблению санкций. Этот пессимизм может быть подкреплен заявлениями некоторых официальных лиц США о том, что одной из целей Вашингтона является ослабление России в долгосрочной перспективе.
29. У Москвы есть все основания полагать, что западные санкции, скорее всего, сохранятся, даже если она договорится с Киевом о прекращении войны в двустороннем порядке.
30. Исходя из всего этого, США должны активно поставлять вооружение Украине, чтобы повысить для России издержки от дальнейшей войны. При этом объем помощи Украине должен увязываться с готовностью ее самой к переговорам. Украина воинственная потому, что уверена, что оружия ей дадут сколько угодно в любом случае. При этом нужно дать серьезные гарантии Украине по поводу помощи ей после войны. Надо держать баланс, чтобы Россия не решила, будто США от войны устали и сворачивают помощь, но при этом Украина не наглела бы сверх меры.
31. Обязательства Украине могут содержать обещания прямого вступления в войну в случае, если Россия снова начнет увещевать ее дубиной. Однако такое чрезмерно для большинства западных правительств. Обещания военных поставок — другое дело. Правда, любые однозначные гарантии ставят США и Запад в уязвимое положение. Короче говоря, РЭНДовцы видят риски даже в ограниченных безусловных обязательствах. При этом гарантии нейтралитета Украины вызывают резкую реакцию уже у Киева.
32. Россия холодно относится к идее переговоров, поскольку считает, что санкции останутся и после войны. США не дают даже четкого ответа на вопрос, что Россия должна сделать, чтобы снять санкции. Сделка не складывается, поскольку русские уверены, что мы пойдем на какие-то реальные шаги, а санкции снимать не будут.
33. Поскольку Россия уже серьезно пострадала, санкции можно, вообще, и снять — мы уже достаточно ими отхлестаны. Причем санкции снимут в любом случае не все.
34. Контроль Украины над ее территориями в границах 1991 года вообще не самый важный аспект проблемы для США.
35. Общий итог:
Выявлены причины, по которым у России и Украины может быть взаимный оптимизм в отношении войны и пессимизм в отношении мира. Такое восприятие может привести к затяжному конфликту. Поэтому мы выделяем четыре варианта изменения этой динамики, которые есть у США: уточнение планов будущей поддержки Украины, взятие на себя обязательств по обеспечению безопасности Украины, предоставление гарантий нейтралитета страны и установление условий снятия санкций с России.
Перевод. Русская артиллерия на Украине: вызовы и инновации
Автор Сэм Крэнни-Эванс, RUSI
Артиллерия — сердце российского метода ведения войны, поэтому на западе обязаны должным образом понять, как она применялась на Украине. Действия российской артиллерии лучше всего анализировать с двух сторон: рассматривая доктрину, которая обеспечивает основу для ее применения и усовершенствования ее использования, и анализируя то, что практикующие артиллеристы называют артиллерийской проблемой.
«Артиллерийская проблема» одинакова в любой стране. Она описывает технические проблемы, связанные с поражением цели огнем с закрытых позиций. Эти проблемы включают точный сбор и использование метеорологических данных, которые будут влиять на траекторию и скорость полета; данные съемки, которые имеют решающее значение для определения того, где находится стреляющее орудие и куда оно направлено, а также для точного определения местоположения цели. Дополнительным элементом артиллерийской задачи является калибровка орудия и боеприпасов. Это включает в себя измерение температуры боеприпасов, износа ствола и потери начальной скорости снаряда, если это возможно. Если эту информацию можно сопоставить с достаточно точными координатами цели, артиллерийская батарея сможет вести эффективную стрельбу с первых выстрелов и потребует меньше корректировок. Традиционный более простой подход состоит в том, чтобы стрелять и наблюдать за отклонением снарядов от цели. Поправки вносятся с помощью передовых наблюдателей.
Артиллерийские снаряды будут рассеиваться как по дистанции, так и по фронту. В результате ствольная артиллерия создает зону поражения, имеющую примерно сигарообразную форму. Важно понимать проблему артиллерийского огня, потому что она диктует, что именно должны делать артиллеристы, чтобы поразить цель.
Готовность расчетов понять проблему артиллерийского огня, а также доктрину определяет эффективность. Способность русских учитывать технические ограничения и добиваться желаемого командиром эффекта является полезным критерием эффективности российской артиллерии на Украине.
Доктрина
«Российские силы маневрируют, чтобы стрелять, западные силы ведут огонь, чтобы маневрировать» — точное отражение особенностей российской доктрины по сравнению с западной. Проще говоря, Россия использует артиллерию в качестве основного средства поражения в дистанционных и ближних боях. Общевойсковым подразделениям поручается расположиться так, чтобы артиллерия могла нанести разрушительный удар по противнику. Это существенное упрощение, но оно отражает важное различие. Когда речь идет о позиционных сражениях, следует ожидать, что российские силы будут централизованно контролировать артиллерийские подразделения и координировать их действия через цепочку артиллерийского командования.
Бригаде, находящейся в обороне придается бригадная артиллерийская группа (БрАГ) из состава сил объединения более высокого уровня, состоящая из двух дивизионов самоходных гаубиц и дивизиона реактивных систем залпового огня. В доступной литературе указывается, что БрАГ должна была развертываться в 2–4 км за передним краем обороны и занимать территорию шириной 3–5 км и глубиной 1–2 км. Это обеспечило бы дополнительную огневую мощь по сравнению со штатными средствами на передовой, чтобы разбить силы противника на подходе и в случае их прорыва. Кроме того, является обычным придание артиллерийских частей силой до батальона танковому или мотострелковому батальону для обеспечения немедленной огневой поддержки. Такое придание означает плотный контроль со стороны нового руководства; общевойсковой командир назначает задачи артиллерии.
Недавний анализ, опубликованный RUSI, показывает, что Россия не отклонилась от этой концепции. Две батареи артиллерийских орудий и одна реактивная были закреплены за каждой батальонной тактической группой на начальных, мобильных этапах конфликта. Последовавший за этим статичный характер боевых действий привел к централизации артиллерии в составе артиллерийских бригад. Однако украинские солдаты, опрошенные для написания этой статьи, указали, что российские артиллерийские части были расквартированы до 12–15 км за линией фронта, а ночуют еще дальше. Они приближаются к линии фронта только для выполнения огневых задач и как можно быстрее отступают, что указывает на то, что желание сблизиться с противником, предписываемое доктриной, уступило место опасениям по поводу живучести.
Придание артиллерийских частей и соединений к общевойсковым также обсуждается в российских военных журналах, освещающих войну. В одной статье рассказывается о случае, когда офицер вообще игнорировал командующего артиллерией и через его голову адресовал запросы непосредственно командирам батарей. Это привело к появлению статей, объясняющих, как командир должен назначать цели и сообщать о них непосредственно командиру батареи. Другой пример, как сообщается, связан с импровизированными минометными взводами, которые представляли собой временные минометные группы, созданные командиром механизированной части из состава регулярной пехоты (не совсем понимаю, что имеется в виду: в минометку ставят стрелков? Или минометные группы формируют из минометных батарей мотострелковых батальонов? — прим. Е.Н.)
Эта методика обеспечивала немедленную огневую поддержку силами трех минометов, которые не требовали тратить дополнительное время для открытия огня.
Артиллерийская проблема
Таким образом, хотя создается впечатление, что российская доктрина последовательно применялась на Украине, это дает лишь частичное представление о действиях российской артиллерии. Методы, используемые для решения артиллерийской проблемы, помогают дополнить картину и показывают, что огонь российской артиллерии очень эффективен, хотя нехватка боеприпасов в сочетании с рассредоточением сил налагают ограничения на его применение и заставляют полагаться на повышение точности огня.
Россия пришла на Украину с несколькими заранее подготовленными разработками, призванными повысить точность артиллерийских орудий. Одним из примеров является тактика ударно-огневого контура, принципы которой обсуждались в 2018 году. В рамках этой тактики используются БПЛА, артиллерийские радары, танки и артиллерия, чтобы заставить противника открыть огонь [и обнаружить себя], прежде чем начать вести контрбатарейный огонь. «Ударно-огневой» подход сокращает цикл наведения и повышает точность стрельбы за счет сочетания как минимум двух форм определения местоположения цели. Он был опробован в Сирии и на Донбассе. В той или иной форме он использовался на Украине, и украинские артиллеристы сообщили RUSI, что российский контрбатарейный огонь очень быстр и точен, когда он ведется с использованием совместно артиллерийского радара и БПЛА.
Когда система работает, российские циклы наведения могут уложиться в три минуты, в то время, как у других они достигают 30. Первое значение, по сути, является пределом физически возможного — 155-мм снаряд, выпущенный на 25 км, достигнет цели за 75 секунд.
Разведывательно-огневой комплекс
Разведывательно-огневой комплекс (recce-fire) представляет собой развитие концепции советской эпохи, предназначенной для объединения средств тактической разведки, наблюдения и разведки с высокоточной ударной артиллерией в режиме реального времени. Комплекс «Стрелец» — реализация этой концепции — предусматривает подключение датчиков к стрелкам и обмен информацией по возможности в реальном времени. РОК требует, чтобы цель была поражена высокоточными боеприпасами, такими как 152-мм снаряд 2К25 «Краснополь» с лазерным наведением. Целеуказание может обеспечиваться наземными лазерными комплексами или БПЛА «Орлан-30». Видеозаписи, на которых видны точные удары по украинской технике или зданиям, вероятно, являются результатом применения «Краснополя». До войны ожидалось, что РОК будет иметь решающее значение для контрбатарейных действий.
Целеуказание по лучу лазера очевидно, но некоторые российские документы указывают на то, что российские вооруженные силы изо всех сил пытались выдвинуть вперед наблюдателей. Многие предпочитают использовать БПЛА — это более безопасное, но потенциально менее эффективное решение. Эффективность «Краснополя» также подвергалась сомнению. В одном российском учебнике по артиллерийскому делу указано, что точность «Краснополя» сильно снижается из-за низкой облачности, изменчивого рельефа и множества других условий, которые затрудняют развертывание этого боеприпаса.
Тем не менее, Россия широко использует барражирующие боеприпасы, такие как «Ланцет-3», которые могут координироваться с отдельными БПЛА для ведения разведки и наведения или летать самостоятельно для поиска и поражения отдельных целей. Скорее всего, это ответ на несколько факторов: рассредоточение вооружения Украиной, наличие «Краснополя» и связанных с ним средств наведения, а также наличие в зоне боевых действий неприятельских средств РЭБ, что значительно ухудшает условия работы «Ланцета». Украинские командиры сообщили автору, что, хотя в некоторых районах «Ланцет» более распространен, чем артиллерия, в других его можно увидеть редко. Использование «Ланцета» также предполагает, что Россия изо всех сил старается противостоять попыткам рассредоточиться с помощью своих ранее существовавших структур и методов наводки. Одиночную гаубицу в лесу можно быстро идентифицировать, но шансы поразить ее неуправляемыми боеприпасами малы, если только не будет использовано чрезмерное количество боеприпасов. Таким образом, на фоне проблем России со снарядами использование барражирующих боеприпасов является логичной альтернативой. Однако летальность «Ланцета» часто недостаточна. по видеозаписям видно, что расчеты слышат приближение боеприпаса, и зачастую успевают рассеяться до того, как он ударит. Один из офицеров также сказал, что, хотя он несколько раз видел в Интернете, что его орудие «уничтожили», он остался живым и невредимым.
Вес залпа
Традиционная тактика была сосредоточена на весе залпа, который относится к мощи, плотности и интенсивности артиллерийского огня, необходимого для достижения эффекта. Точность важна — нет смысла стрелять в пустое поле — но только в той мере, в какой это гарантирует попадание большинства снарядов в цель. Распространение средств разведки и высокоточных ударов привело к тому, что западные артиллерийские силы сосредоточились на точности, что привело к тому, что Амос Фокс назвал «ошибкой точности». Фокс утверждает, что высокоточные ударные боеприпасы ввели командиров в заблуждение, давая иллюзию возможности легко поразить цель. Однако он отмечает, что боеприпасы даже при точном попадании могут не нанести цели достаточных повреждений, поскольку им не хватает необходимой летальности. Российские военные ученые поддержали это мнение и отмечают, что артиллерийские подразделения заново осознали ценность веса залпа.
Советским артиллеристам были предоставлены таблицы прицеливания с указанием количества снарядов, необходимых для поражения различных типов целей. Например, 12 122-мм гаубицам потребуется 600 выстрелов, чтобы поразить пехоту противника на площади 33 га. Все 600 выстрелов будут произведены за 15 минут, что свидетельствует о необходимости поддерживать высокую интенсивность огня. Необходимость такого расхода определяется в значительной степени физикой и психологией. Первые 45–60 секунд удара обычно загоняют пехоту в укрытие, поэтому советские и российские артиллеристы сосредоточились на доставке большей части необходимых боеприпасов в первые 5–6 минут. После этого тепло, выделяемое при стрельбе и перемещении орудий, обычно ограничивает скорострельность до 1–3 выстрелов в минуту. Стрельба с более высокой скоростью в течение более длительного времени ухудшит состояние ствола и снизит точность. Таким образом, для достижения необходимого веса залпа необходимо обеспечить наличие достаточного количества орудий для поражения цели, иначе необходимое количество и интенсивность огня не будут достигнуты в соответствующие сроки.
Российские писатели подчеркивали этот принцип в журнальных статьях, которые предполагают, что русская артиллерия изо всех сил пытается достичь веса залпа, необходимого для выполнения задач. Результатом этого может быть с одной стороны чрезвычайная дисперсия, а с другой — нехватка боеприпасов, с которой русские сталкиваются на Украине. Рассредоточение затрудняет координацию массированного огня. Теоретически такие системы, как «Стрелец», позволяют орудиям рассредоточиться и вести огонь по одиночной цели, но они полагаются на хорошую связь и подготовку. Точность повышается за счет БПЛА, но если российские силы изо всех сил пытаются сконцентрировать свою артиллерию, то можно ожидать, что их расход боеприпасов увеличится. Свою роль играет и истощение: Россия, скорее всего, потеряла много своих орудий и наиболее опытных расчетов. Однако атакам русских часто предшествует массированный огонь с закрытых позиций; украинские и российские источники едины в этом мнении.
Недавние сообщения показывают, что 70% потерь на Украине являются результатом артиллерийских обстрелов. Таким образом, становится очевидным, что, несмотря на вызовы и проблемы, российская артиллерия оказывает значительное влияние на украинские вооруженные силы и добивается результатов за счет сочетания инновационной тактики и технологий, а также опираясь на свою традиционную доктрину.
Итого
Этот краткий анализ российской артиллерийской практики в Украине показывает, что, хотя она продемонстрировала различные уровни эффективности, в целом она представляет собой грозный компонент российских вооруженных сил, иногда с лучшими в своем классе циклами наведения и доктриной, которая позволяет артиллерии компенсировать недостатки общевойсковых подразделений. Русская артиллерия обладает значительной способностью находить и поражать цели на большой площади и, вероятно, сохраняет способность вести массовый огонь по возможным целям.
Непрямая огневая поддержка действует на математических принципах достоверности. Подходы различаются: западные силы, например, стремятся сэкономить силы и ресурсы при применении огня. Они, как правило, уделяют пристальное внимание всем аспектам артиллерийской проблемы, чтобы гарантировать, что их огонь будет эффективным при оптимальном расходе боеприпасов. Поступающие с Украины данные свидетельствуют о том, что российские силы объединили оба подхода: использование БПЛА, радаров и высокоточных боеприпасов указывает на то, что точность необходима для решения определенных задач, но достижение необходимого веса залпа остается ключевой целью.
Перевод: Российские укрепления — старая проблема, с которой сталкивается Украина
ОРИГИНАЛЬНЫЙ МАТЕРИАЛ НАХОДИТСЯ ЗДЕСЬ
АВТОР: ДЭВИД БЕТЦ
Оборонительные возможности русских основаны на старой, но эффективной стратегии образца ХХ века.
Долгожданное украинское контрнаступление к югу от Запорожья после более чем месячной бойни, похоже, развивается в никуда. Погрязшая в лабиринте препятствий и минных полей, неспособная маневрировать и не имеющая достаточной защиты с воздуха, украинская бронетехника, поставляемая с Запада, массово уничтожается неподавленными российскими противотанковыми средствами, а пехота перемалывается (в оригинале shredded — прим. Е.Н.) массированным и хорошо направленным артиллерийским огнем. Даже самые оптимистичные оценки хода украинского наступления, которое до сих пор с трудом пробивается сквозь российские укрепления, состоит в том, что оно идет медленно, стоит очень дорого и по-прежнему далеко от заявленной цели перерезать сухопутный мост в Крым.
Для современной войны верно то, что сражения, как правило, исчисляются неделями, а не днями. Таким образом, как это отражено в публичных заявлениях только что завершившегося саммита НАТО в Вильнюсе, отсутствие прогресса на Украине на данный момент не должно вызывать панику или пессимизм, а, скорее, сделать более важным проявление флегматичной решимости перед лицом ужасных потерь или даже заставить удвоить усилия для достижения окончательной победы.
Хотя теоретически это возможно, на практике адекватность таких взглядов сомнительна.
Для сравнения с битвами аналогичного масштаба: первая битва при Эль-Аламейне длилась 19 дней, вторая — двадцать шесть, Арденнская битва длилась отчаянные сорок два дня, колоссальная Курская битва длилась более пятидесяти двух дней монументальных усилий, в то время как успех союзников в операции «Оверлорд» был достигнут через восемьдесят четыре дня. С этой точки зрения, нынешнее украинское наступление находится где-то между кампаниями в Арденнах и на Курской дуге, и пока мало что может показать. Между тем, есть предварительные признаки того, что российские силы возвращаются к наступлению в других секторах. Словом, ситуация для Украины объективно плачевная, хотя и не совсем безнадежная.
Почему? Настоящее эссе представляет собой попытку объяснить один из аспектов более широкого ответа на этот вопрос, который был недостаточно разработан экспертами.
Позиционный тупик российско-украинской войны удивил многих наблюдателей. Многие аналитики связывают это с недостатками российской, а иногда и украинской военной эффективности, поскольку ни одна из этих армий, предположительно, не способна вести маневренную войну комбинированными силами, так, как ее понимают и практикуют ведущие западные армии. Я бы предположил, что это неверный взгляд.
Выяснилось, что интенсивные боевые действия с использованием обычных вооружений в двадцать первом веке просто в гораздо большей степени зависят от старых потребностей в массировании сил и средств, а также от физической и моральной способности выдерживать и возмещать потери людей и техники, чем многие ожидали. Сомнительно, чтобы какая-либо западная армия действовала лучше, а скорее всего хуже, и ни одна из них не была бы способна выдержать потери, понесенные любой из воюющих сейчас сторон. Например, Германия, богатейшая и крупнейшая западноевропейская страна и традиционно сухопутная держава, недавно объявила о своем стремлении иметь к 2025 году хорошо оснащенную армейскую дивизию (примерно 15 000 военнослужащих). Украина, похоже, потеряла за июль столько же, в то время как российская мобилизация за год поставила в строй на порядок больше людей.
Дело в том, что западная военная наука, которая не проверялась против равного врага более чем поколение, серьезно ошиблась, радикально переоценив мощь наступательного маневра высокомобильных, объединенных в цифровую сеть сил, относительно легких, очень дорогих и дефицитных — «корзина», в которую вложили все метафорические «яйца». Россия, напротив, сохранила значительный «старый» военный потенциал, в то же время используя некоторые новые технологии при небольших затратах, адекватно адаптируя свою тактику — по крайней мере в большинстве случаев и, я утверждаю, особенно в сфере полевой фортификации.
Если эти утверждения удивляют читателей, то это потому, что противоречат излияниям западных военных экспертов: они слишком легковерны в отношении украинских нарративов, застряли в потоке устаревшего мышления и чрезвычайно склонны пренебрегать или игнорировать очевидные аспекты российской военной деятельности. На войне совершенно разумно лгать своему врагу — даже настоятельно рекомендуется; гибельно, однако, лгать самому себе, что, к сожалению, долгое время было основным занятием западной военной мысли. В конце концов, однако, реальность берет верх над попытками принимать желаемое за действительное, и это происходит сейчас все более явно в русской степи.
Ложное предположение о «Современной системе»
До недавнего времени западная военная теория склонялась к тому, что фортификация устарела из-за достижений мощности и точности современного оружия и развития комбинированной маневренной тактики. В «Искусстве маневра» Роберта Леонарда , важном справочнике по искусству современной войны, эта тема ограничивается приложением о военных инженерах, в котором говорится:
… препятствия в основном служат для фиксации дружественных сил на месте и мало задерживают врага. Создание сложных препятствий часто утомляет защитников позиций, и вместо того, чтобы сосредоточиться на победе над врагом, войска отвлекаются на осознанную необходимость защищать препятствие.
Точно так же «современная система» ведения войны, если использовать термин, введенный американским военным аналитиком Стивеном Биддлом, предполагает, что статические укрепления были фатально уязвимыми на протяжении более чем века. Как выразился Биддл:
В то время как выживание в ходе атаки было особенно проблематичным (как можно пересечь простреливаемую землю, чтобы наступать на врага?), выживание в обороне также не было тривиальной задачей. Защитники могли закапываться в землю для защиты, но даже тщательно выкопанные статические позиции могли быть разгромлены современной артиллерией — это просто вопрос времени.
Суть дела в том, что « сложные заграждения » в современных операциях доказали свою эффективность. Более того, несмотря на то, что современное оружие, несомненно, может быть очень точным, статические позиции все еще кажутся достаточно надежными — более того, они очень эффективны, когда являются частью разумно спроектированной огневой системы, которая может нанести точный ответный удар по нападающим с любой точки. Короче говоря, центральное положение западной военной теории, казалось бы, имеет сомнительную достоверность: сообщения о гибели фортификации были сильно преувеличены.
Организация защиты
На первый взгляд нельзя сказать, что российские вооруженные силы применяют оборонительные полевые работы каким-то особенно новым способом. Возьмем, к примеру, строки из статьи полковника А. Лебедева в российском военном журнале «Военная мысль» «Долговременные оборонительные системы в свете опыта войны».
Непроницаемость обеспечивается эшелонированием огневых сооружений в глубину и созданием укрепрайонов, состоящих из нескольких секций. Наступающим войскам противника следует оставить только один вид маневра — лобовой удар с целью прорыва. Прорвав фронт и нейтрализовав оборонительные сооружения по оси своего удара, противник постепенно втягивается в «котёл», окаймленный эшелонированными в глубину укрепрайонами, естественными рубежами и второй полосой; так как у него очень ограниченные возможности для расширения прорыва по флангам, он обречен на уничтожение в этом «котле» огнем и контрударом обороняющихся.
То, что он описывает, является точным описанием проблемы, с которой сегодня сталкиваются украинские войска и бронетехника, пробиваясь в лоб через ряды мин и заграждений, в то же время подвергаясь жестокому ракетному и артиллерийскому обстрелу окопавшихся российских сил — за исключением того, что статья была написана в 1945 году, а военный опыт, на который он ссылается, — это такие события, как гигантская Курская битва, которая произошла почти ровно восемьдесят лет назад, летом 1943 года.
Грандиозный размер нынешних укреплений, фронт которых превышает тысячу километров, а глубина доходит до пятидесяти километров, и скорость, с которой они были построены, является признаком того, что Россия сохранила значительный военно-инженерный потенциал. В нынешних условиях это показывает, насколько по-прежнему актуальна глубоко эшелонированная оборона.
По основной форме и средствам строительства российские полевые укрепления, казалось бы, мало чем отличаются от тех, которые предписывались доктриной 1960-х годов. Устойчивость обороны, особенно против атакующей бронетехники, зависит от комбинации элементов. По всему обороняемому району рассредоточены ротные и взводные опорные пункты, имеющие собственные противотанковые средства и способные к круговой обороне. Они расположены так, что их огонь перехватывает наиболее вероятные направления атаки, которые, в свою очередь, подготовлены противотанковыми минами и физическими заграждениями. Также окапываются мощная ствольная и реактивная артиллерия, противотанковые ракеты и системы ПВО, контролируемые вышестоящими командирами, пункты управления, пункты снабжения и т. д.
Схема оборонительных укреплений, описанная выше, должна восприниматься как ориентир, а не как жесткий набор правил. Командиры изменяют порядок, глубину и расположение элементов в зависимости от местности и характера угрозы. Линии обороны могут повторяться несколько раз на многокилометровой глубине, создавая мощную взаимосвязанную систему там, где предполагаемая угроза является наибольшей. Более того, реактивная артиллерия, способная дистанционно создавать новые минные поля в районах, очищенных противником, позволяет линиям обороны обновляться даже в процессе боевых действий.
Ничто из этого не должно игнорировать достижения в способности вооруженных сил проводить комплексные военные операции, движимые эффективным использованием относительно новых и дешевых информационных технологий. Точно так же нельзя сбрасывать со счетов влияние таких вещей, как недорогие беспилотники, барражирующие боеприпасы, такие как российская система «Ланцет», которая сейчас производится в больших количествах, и так далее. Они привносят в характер боевых действий существенные изменения, но они находятся в контексте операций, которые в целом непрерывны: старые правила все еще применяются, а якобы устаревшие военные инструменты оказались не таковыми.
Полевые укрепления по определению целесообразны: суть в том, чтобы разумно использовать территорию, которую нужно защищать, творчески использовать любые доступные ресурсы и точно оценивать намерения, тактику и вооружение противника. Факты свидетельствуют о том, что русские командиры сделали это хорошо. Примечательной и в целом неверно истолкованной российской военной практикой является эффективная передислокация якобы устаревших военных систем, включая старые танки и корабельные зенитно-артиллерийские башни, интегрированные в оборонительные позиции, где они хорошо служат в качестве полевой артиллерии и полезны, даже если в качестве эрзаца, в качестве ПВО ближнего действия против дешевых коммерческих дронов и квадрокоптеров.
Исполнение
Мера полезности современных полевых укреплений не в том, останавливает ли она атаку противника на первых же рубежах. Наоборот, оборона от крупного наступления предполагает, что прорывы будут купированы в глубине огневой системой укрепрайона. В российской доктрине давно подчеркивалась функция фортификационных сооружений как части единой огневой системы, понимаемой как организованное
развертывание и применение защищенных средств поражения для уничтожения наступающих на подступах к полосе обороны, в непосредственной близости от линии фронта, на флангах и при вклинении противника в оборону.
Такие идеи вряд ли уникальны для российского военного мышления. Во многом те же самые идеи были частью концепции «Воздушно-наземной операции» эпохи 1980-х годов, разработанной НАТО для защиты Западной Европы от нападения со стороны сил Варшавского договора, имеющих существенное превосходство. В этом случае план предусматривал сочетание «маневренной» и «стационарной» обороны. Первая «ориентируется на уничтожение атакующих сил, позволяя противнику продвинуться на позицию, открытую для контратаки». Последняя «ориентируется на удержание местности, поглощения противника на взаимосвязанных позициях и уничтожения его в основном огнем».
Кроме того, глубокие удары по узлам снабжения, транспортным узлам и подкреплениям должны были еще больше ослабить атаку.
Примечательно, что Россия, по-видимому, успешно применяет что-то вроде той формы обороны, которую Запад предусмотрел почти 40 лет назад, чтобы противостоять бронированной массе Варшавского договора за счет превосходного использования своих преимуществ в вычислительной технике и микроэлектронике — возможностей, которые Советский Союз не обладал. Дело, однако, в том, что Россия теперь обладает такими возможностями, чтобы этой доктрине соответствовать. Удивительно, но Украина этого не делает, даже при поддержке коллективного Запада.
Центральный вопрос сводится к расчету некоторых факторов. Какова конечная цель наступления, для защиты от которой предназначена система укреплений, и какова сила атаки? Ответы, в свою очередь, определяют необходимую глубину и плотность обороны. В данном случае, хотя невозможно точно знать, что думают украинские генералы, кажется разумным, что цель состоит в том, чтобы, по крайней мере, перерезать российские пути снабжения Крыма, отбив Мелитополь. По этому показателю после более чем месяца украинских атак они не столько уничтожаются в глубине российской обороны, сколько застревают в «зоне деформации» (в оригинале crumple zone, не вполне понимаю, что это, но по контексту выходит, что предполье — прим. Е.Н.).
Эта ситуация вызовет тревогу у некоторых читателей. Не исключено, что украинские вооруженные силы смогут добиться долгожданного прорыва российских оборонительных рубежей. Не исключено, что случится психологический надлом у российских солдат, после которого они не смогут продолжать столь упорное сопротивление. Однако вероятность того и другого значительно преувеличена в западных отчетах и с каждым днем уменьшается. Более того, следует сказать, что российская оборонительная доктрина ясно указывает на то, что в конечном счете цель обороны состоит просто в том, чтобы служить стартовой площадкой для успешного наступления. Эта проблема выглядит все более неизбежной.
Полевые укрепления имеют важное значение в современной войне, что противоречит ожиданиям военной теории. Россия дееспособна в этой форме ведения войны, потому что она обладает большим количеством оборудования и навыков, которые морально устарели, но остаются эффективными. Она также разумно и экономно вводит новшества в области дальнобойного вооружения, которое повышает мощь обороны, что напоминает планы НАТО по обороне Западной Европы времен холодной войны.
Отсюда следует, что перспективы украинского контрнаступления туманны. Если этот вывод покажется читателям особенно разочаровывающим, то он может дать некоторое утешение в том, что, возможно, в относительно короткие сроки России предстоит найти решение загадки возобновления решительного наступления в войне против современных полевых укреплений, которая ускользнула от внимания всех остальных. Вероятно, что если не рассматривать возможность существенных геополитических изменений, эта история продлится еще долго.
Майдан незалежности. Часть 2
«На кофе»
Майдан незалежности. Часть 2
Майдан незалежности. Часть 1
«На кофе»
Майдан незалежности. Часть 1
Фильм «Последняя крепость: Хаджибей» на русском языке
«Бронза»
Этот фильм не планировался (естественно) к прокату в России, поэтому нам пришлось сделать свой собственный перевод.
«Наступила новая эпоха, мы вернулись к временам тотальной войны».
«Подписывайся на базу⚡»
Специальная военная операция на Украине далеко не единственный ключевой конфликт, ставший "триггером" в новой, пока еще безымянной системе международных отношений. Со сменой политических ориентиров меняется и сама суть конфликтологии, вплоть до применения новых технологий и переосмысления в подходе к ведению боевых действий.
«Применение украинцами ракет ATACMS может не окупиться».
«Подписывайся на базу⚡»
В статье задаются вопросом: как ракеты ATACMS могут повлиять на ход конфликта и повлияют ли вообще? Какой у этого военный и политический резон? Как это поможет при будущих потенциальных переговорах сторон?
Проникновение масонства и западных тайных обществ
«Базовый»
Напоминание: Андрея Богданова, кандидата на пост президента Российской Федерации помните? Вот он, который с краешка и без усиков.
Представитель госдепа о разрешении бить дальнобойным вооружением по России [КарлсонТВ]
«Мистер Спасибо»
