«Я постоянно разочаровываюсь в людях»…
«Промо уровень»
Почему не полностью прожитый пубертат посылает недостойных людей в нашу жизнь?
Vkontakte
Twitter
Одноклассники
Кадры из готового фильма!
Здравствуйте, дорогие читатели.
Выкладываем несколько кадров из фильма.
Тарковский без глянца
В своем Дзен-канале и блоге Инстаграм, я создал целую серию статей под общим названием 'Тарковский без глянца".
В них, на основе мемуаров тех, кто работал с Гением кино, показано каким неоднозначно иконописным был Тарковский. А именно икону сделали из него электоральные СМИ за последние 40 лет. К сожалению многие продолжают верить в это. Мои статьи о Тарковском призваны разуверить тех, кто хочет разобраться в феномене "Андрей Тарковский". К сожалению, действительно большой художник, не являлся примером для подражания в работе, в общение со специалистами, коллегами, а так же, в личной жизни. Серию статей я продолжу здесь - на http://sponsr.ru
Подписывайтесь на меня. Плата за 6-8 эксклюзивных статей будет минимальной - 500 р/месяц. В них речь будет идти не только о Тарковском, но и о белых пятнах Культуры эпохи СССР. Об этом вам не расскажут на ТВ 'Культура" или ОРТ. Подписывайтесь, не пожалеете.
ПОЧЕМУ ПЕРВУЮ ЧЕРНОКОЖУЮ ЛАУРЕАТКУ ПРЕМИИ "ОСКАР" ДОСТАВАЛИ И АМЕРИКАНЦЫ, И АФРОАМЕРИКАНЦЫ?
26 октября скончалась Хэтти Макдэниел (1895-1952), первая чернокожая актриса, удостоенная премии «Оскар».
Казалось бы, афроамериканское сообщество должно было Хэтти на руках носить, но, ага счас. При жизни актриса оказалась между двух рас, травили ее одинаково, как с той, так и с другой стороны.
Бабушка актрисы была рабыней, в рабстве родился отец.
Отец, Генри Макдэниел, воевал на фронтах Гражданской войны за Независимость, в 1875 женился.
Хэтти появилась на свет после двадцати лет брака. Кроме нее в семье воспитывалось еще двенадцать детей.
Первых успехов Макдэниел добилась как джазовая певица. В 1920-ые она записала несколько пластинок. Достижения обнулил биржевой крах 1929 года, подкосивший индустрию зрелищ.
С КЛАРКОМ ГЕЙБЛОМ В "УНЕСЕННЫХ ВЕТРОМ"
В 1931 Хэтти приехала в Лос-Анджелес, с намерением штурмануть Голливуд. Ей удалось пристроиться на радио с собственным шоу. На кошельке это не отразилось настолько, что актриса вынужденно подрабатывала горничной. Однако, сам факт, - Хэтти Макдэниел стала первой чернокожей женщиной, вышедшей с песнями в радиоэфир США, - впечатлял.
А вот в кино ее даже не ставили в титры, пока в 1934 Хэтти не вступила в Гильдию актеров США. Тогда же вышел фильм Джона Форда «Судья Прист», где Макдэниел впервые сыграла более-менее большую роль.
И пошло… В «Элис Адамс» Макдэниел играла неряшливую служанку, что не гнушается отчитывать свою хозяйку. В «Китайских морях» появилась с Кларком Гейблом. Снималась Хэтти и с женой Гейбла Кэрол Ломбард в картинах «Чистосердечное признание» и «Ничего святого». Связи с Гейблом сыграли важную штуку: именно с подачи «Короля Голливуда» Хэтти очутилась в мегапроекте «Унесенные ветром».
Именно в этот момент на Макдэниел обратили внимание члены «Национальной ассоциации по улучшению положения цветных людей» (NAACP), дабы больше ее в покое не оставлять. Экранизация «Унесенных ветром» находилась у них под особым контролем. Продюсер Дэвид Сэлзник получил требование удалить из картины расовые эпитеты, и не вздумать экранизировать сцену из романа, где на хорошенькую Скарлетт нападают чернокожие мужчины, а спасают бедняжку бравые парни из Ку-клукс-клана.
Вообще Макдэниел подвергалась критике афроамериканского сообщества с первых шагов на полотне экрана. Ее ругали за фильм «Маленький полковник» (1935), в котором Хэтти изобразила счастливую служанку времен Старого Юга. По мнению ряда гарлемских газет, Макдэниел стала проводником мысли, будто рабам жилось легче и веселее, нежели людям освобожденным.
Коренная нация тоже начала возмущаться Хэтти до «Унесенных ветром». В ленте «Элис Адамс» она, по мнению журналистов, выглядела слишком уж независимой, грубя хозяйке.
С ВИВЬЕН ЛИ В "УНЕСЕННЫХ ВЕТРОМ"
И вот «Унесенные ветром»... По выходу фильма, Макдэниел опять подверглась нападкам. На премьеру в Атланте ее просто не пустили в зал, несмотря на протест Кларка Гейбла и Дэвида Сэлзника. Вновь посыпались знакомые обвинения, что служанка, сыгранная Макдэниел чересчур своенравна и фамильярна с хозяевами, так не полагается.
Афроамериканское сообщество жаловалось, мол, «Унесенные ветром» поддерживают южан, жалея разрушенный мир рабовладельцев.
По любому, награждение Макдэниел «Оскаром» за лучшую роль второго плана выглядело компромиссным. С одной стороны это была победа, еще одна брешь пробитая в голливудской системе. С другой, образ служанки Мамушки в "Унесенных ветром" решался в красках, приемлемых для европейцев, - верная, глуповатая, готовая за хозяев в огонь и в воду, по существу, рабыня.
Члены NAACP призвали Макдэниел подходить к ролям ответственно, отказаться от комикования. Хватит, мол, потворствовать увековечиванию расовых предрассудков.
Никто не брал во внимание, что, несмотря на успех, голливудская машина не собиралась под Макдэниел подстраиваться. Ждали ее по-прежнему роли, недалеко от Мамушки ушедшие. Типа тети Темпи в экранизации Диснеем «Сказок дядюшки Римуса» «Песни Юга» (еще один фильм, обвиненный в «расизме»).
Отметая нападки членов NAACP, Хэтти говорила: «Почему я должна жаловаться на то, что зарабатываю 700 долларов в неделю, играя горничную? Если бы я этого не делала, то зарабатывала бы 7 долларов в неделю горничной».
Претензии множились. Не устраивало, что Макдэниел наняла агента-янки и не спешила в Гильдию негритянских актеров Америки, став ее членом лишь под давлением, когда карьера подходила к концу.
Расовая дискриминация также не обошла актрису стороной. В Лос-Анджелесе у афроамериканцев были ограниченные права на покупку земли и жилья. Купив двухэтажный дом в семнадцать комнат, Макдэниел вызвала протесты соседей. Дело дошло до разбирательства в Верховном суде.
МАМОЧКУ ДВА ТАПОЧКА РИСОВАЛИ С АКТРИСЫ
Покусывания и своих, и чужих нервировали. Хуже всего, - у Хэтти не нашлось крепкого тыла. Семейная жизнь Макдэниел отдельная трагическая песня; коснемся ее без подробностей. Один муж погиб в перестрелке. Третий брак не продержался и года. Четвертый брак развалила ложная беременность актрисы. Ей было под пятьдесят. Впереди маячило жуткое одиночество. Закончился разводом и брак №5, оказавшийся последним.
В таких неблагоприятных условиях Макдэниел совершила еще один прорыв, став первой чернокожей женщиной-актрисой, заимевшей свой телесериал. Телесериал назывался «Бойла» и выдержал пять сезонов. Он бы и дольше продлился, но дни Мамушки были сочтены.
Еще в 1950 она перенесла инсульт. В 1952 врачи диагностировали рак молочной железы. В завещании Макдэниел написала, что хочет быть похороненной на Голливудском кладбище. Владельцы кладбищенской земли родственникам в захоронении отказали.
Состояние так много зарабатывающей звезды оказалось полностью расстроенным. Имущество пошло на распродажу, дабы расплатиться с кредиторами.
В том числе продали статуэтку «Оскара».
На данный момент, кстати, местонахождение статуэтки неизвестно, по ее поиску проводились целые расследования, - глухо.
А зрители всего мира до сих пор помнят актрису по роли Мамушки да Мамочки Два Тапочка, - хозяйки мультипликационного кота в сериале «Том и Джери». За основу этой рисованной барышни взят именно образ Макдэниел.
Распри по ее поводу забыты.
И оно есть правильно.
К чему помнить расовые предрассудки?
Когда есть вечное искусство.
Что такое киномарафон и как он работает
Одна из самых сложных задач в изучении кино — определиться с концепцией подбора фильмов. Есть разные списки лучших фильмов в истории, любимые картины великих режиссёров, рекомендации для студентов киновузов. Кто-то может обойтись без концепции, но у меня не получилось (хотя думал, что получится). Оказалось, что нужен какой-то подход, но ни один из вышеуказанных не работал. Тогда стал пробовать разбирать кино как творчество, но сразу возникает вопрос — чьё? Операторы очень уважают творчество своих предшественников и отсматривают работы великих километрами плёнки и терабайтами файлов. Но если не подходить к кино только как изображению (пусть и очень красивому), бывает трудно смотреть ряд картин, которых объединяет только почерк художника (пусть и большого). Пожалуй, из тех, кого пытался, только Юсова и Дикинса готов смотреть подряд в большом количестве, неважно, о чём там, собственно, кино.
Коротко замечу также, что настоящие живописцы на каком-то этапе своей карьеры стараются снять операторское кино, когда очень красиво, но неважно о чём (или, по крайней мере, гораздо менее важно, о чём). И даже любя художественность изображения, бывает трудно выдержать даже один такой фильм целиком, не говоря уж о нескольких.
С актёрами всё гораздо проще и яснее: актёрские карьеры подряд можно с увлечением смотреть только при условии, что ты персональный фанат. Актёры гораздо чаще, чем прочие участники основной творческой группы — сценаристы, режиссёры, операторы и даже монтажёры и художники-постановщики, — участвуют в съёмках какого-то фильма просто потому, что есть время, хочется попробовать новый жанр или, напротив, можно без подготовки отыграть привычное амплуа и идти дальше. Сами же актёры чаще изучают исполнение конкретных ролей предшественниками, какие-то яркие образы или запоминающиеся сцены (иногда обнаруживаешь исполнение современным артистом исполнение характерной роли под конкретного актёра прошлого — и одновременно и радуешься, и смущаешься («а ведь казалось, что так всё живо, от себя!»)). Так что у актёров больше, чем у представителей других цехов, будет неровностей по карьере.
И главная беда: если брать любимых актёров, есть большой шанс разочароваться — невольно начнёшь замечать в роли лейтенанта полиции вон того аутиста из фестивальной драмы (и наоборот). Даже самый большой актёр имеет свои краски в работе — одинаковые интонации в голосе, сходные жесты, привычный поворот головы или взгляд из-под нахмуренных бровей. Такая анатомия творческого метода нужна только другим актёрам.
Кроме того, почти у всех актёров (кроме самых больших и, к тому же, строящих себе карьеру с расчётливостью биржевого маклера) много откровенно проходных или второплановых ролей.
Сценарист — казалось бы, более интересная профессия для препарирования. Если бы не одно «но» — это и очень зависимая профессия. Поставить один и тот же сценарий можно совершенно по-разному — будь иначе, не было бы миллиона трактовок шекспировских пьес, и вообще постановки и экранизации великих драматургов не проваливались бы в принципе. Но в реальном мире найти постановщика, который качественно поставит, скажем, Чехова, — задача нетривиальная. Выходит, что единственный надёжный способ узнать качество сценария — прочитать сценарий. Для этого потребуется, конечно, известная доля фантазии и навык для понимания специфического текста (сценарий, строго говоря, не художественная литература, а маршрут для актёров и инструкция для съёмочной группы) — даже пьесы любят читать далеко не все.
Пожалуй, наиболее чётко сформулировал это явление Ромм: «Возьмите один отрывок — я уж не говорю о целом сценарии или пьесе — и дайте нескольким режиссёрам. Вы поразитесь, как по-разному они его поставят. Вот что такое личный опыт!» Михаил Ильич знал, о чём говорил, потому что был сам не только выдающимся практиком кино, но и педагогом, воспитавшим таких разных режиссёров, как Тарковский и Шукшин, Кончаловский и Чухрай, Михалков и Абуладзе.
Про монтажёров коротко замечу одно: очень трудно сказать что-то о работе монтажёра, не зная, с чем ему приходилось работать. Может, он спас совсем уж криво снятую картину или смог отредактировать заплетающийся сюжет, а может, просто собрал отобранные режиссёром дубли с хорошо выстроенными на съёмках кадрами (скажем, монтажёрам, братьям Коэнам, приходится не так уж сильно ломать голову, поскольку сценаристы, братья Коэны, уже написали монтируемый сценарий, а режиссёры, братья Коэны, сняли (часто руками того же Дикинса) все необходимые для монтажа планы). В общем, несколько затруднительно будет смонтировать под Ритчи или Нолана, если не было снято именно под такой монтаж.
И тут мы, наконец, переходим к напрашивающейся с самого начала очевидности (до которой, тем не менее, я доходил достаточно долго): лучшие кандидаты для изучения кинематографии — режиссёры. Да, при разборе карьеры целиком встречается целый ряд трудностей, которые были перечислены выше: и проходные работы, и повторение одной и той же темы (что-то же самое, что игра в одном образе для актёра), и недостаточно удачная реализация. Но всё же, если брать кино достаточно авторское (не в смысле фестивальный артхаус, а там, где можно точно назвать автора), то оно будет в значительной мере режиссёрским высказыванием. В отдельных случаях даже избыточно и усиленно режиссёрским — смотрим в сторону Кубрика и Тарковского.
Разумеется, режиссёров стоит брать достаточно значимых и выдающихся, и тогда это будет настоящим изучением творчества. Просматривая фильмы, начиная с дебютных короткометражек (если их удаётся найти, разумеется), параллельно изучая их интервью или лекции и книги о творчестве (если такие есть), постепенно начинаешь понимать не только главные темы в творчестве, но и основной подход: есть режиссёры-рассказчики, которым важно увлечь повествованием, есть моралисты и пропагандисты — для одних важно учить жизни, для других — проповедовать идею, есть эксгибиционисты, занимающиеся публичной рефлексией и самокопанием, а есть визионеры, которым важнее как показать. Список неполный, а категории скорее практические, чем научные, но в целом работающий: как шахматисты играют 2–3 дебюта и защиты, так и творцы стараются говорить и снимать, в общем-то, об одном и сходным образом.
Понятно, что такой формат посиделок не для всех — надо обладать известной степенью усидчивости и заинтересованности в одной и той же теме на месяц-другой. И очень хорошо, если вам посчастливится смотреть этот марафон вместе с кем-то сообразительным и столь же увлечённым. Мне повезло, что по киномарафонам иду вместе со студенческим другом, поскольку обсуждение во время просмотра — едва ли не самая ценная часть всего процесса (особенно если все участники ответственно подходят к изучению предмета, как мой кум и коллега).
Периодически в жизни нам случается сделать открытия, которые, разумеется, были сделаны задолго до нас. В подростковом возрасте это огорошивает, но в зрелом — радует. Если умные люди до того пришли к сходному выводу по сходным же предпосылкам, то, стало быть, в этом что-то есть. Обдумывая, как преподавать кино школьникам (имею краткий, как миг из песни, опыт), пришёл к выводу, что за базовыми понятиями следует начать разбор великих кинокартин. И только после, когда уже будут более-менее подготовлены, браться снимать (к счастью, до этого не дошло). Причём разбор должен сопровождать фильм, а не быть типичными «вопросами после лекции», когда уже большинство не помнят, а многие из тех, кто хотел спросить, уже робеют или потеряли интерес.
И сразу ряд режиссёров, которых потом читал и слушал, оказывается, пришли к тому же выводу, но чуть-чуть раньше. И вот Годар, фильмы которого смотрел с большим трудом, говорит о том же, но развёрнуто и авторитетно: «Меня часто приглашали преподавать, и обычно я отказывался, поскольку сама идея преподавания — в том смысле, в котором она обычно понимается (показать фильм и затем обсудить его с классом), — мне не близка. Более того, она меня шокирует, потому что имеет отношение и ко мне, если речь идёт о моём фильме. Кино нужно обсуждать в процессе просмотра. Нужно говорить о конкретных вещах, о текущем изображении, которое сейчас прямо перед тобой. Но на большинстве кинокурсов, которые я посещал, студенты, по моему мнению, не видят в фильмах ничего, кроме того, что им велят в них увидеть».
Сам формат такого просмотра специфичен — попросту говоря, не каждый захочет смотреть кино так. Но не каждому и хочется разбирать кино. Слишком много пауз, обсуждений, периодических перемоток назад, чтобы повторить наиболее интересный эпизод. Частые откладывания досмотра фильма на потом вообще у многих могут отбить охоту смотреть. Также не все выдержат возражения и обсуждения — а если вам повезёт (и что гораздо важнее, вы сами будете к этому готовы), их будет много. Зачем эта сцена снята так, почему нам дублируют информацию или нужен ли тут закадровый текст — если вас хотя бы двое и вы гуманитарии (т. е. любите поспорить), то нескучное времяпрепровождение вам обеспечено. Но будьте готовы к обесцениванию своего мнения и краху идеалов: любимый режиссёр может продвигать раз за разом какую-то ерунду или очень уж личную или специфичную тему. Все всё поняли с первого раза, но надо посмотреть на то же самое ещё десяток.
Но режиссёры, как правило, люди неглупые и, понимая это, путают следы, меняя жанры, внешние формы или хотя бы актёров. Да, это ещё одна беда — почти у всех режиссёров есть актёры-любимчики и актёры-талисманы (люди, которых берут помелькать на второй план, помелькать, просто для удачи или по знакомству, или потому что человек хороший). Из-за этого при просмотре нескольких фильмов подряд даже у режиссёра, снимающего в гиперреалистичной манере, но часто работающего с одними и теми же актёрами, неожиданно проявляется элемент театральности — когда зрителю приходится мириться, что число актёров труппы ограниченно и частенько им приходится играть неподходящие роли просто потому, что больше некому (театральные гастроли, кстати, во многом призваны побороть именно этот эффект привыкания к одним и тем же лицам).
Также стоит предупредить потенциального зрителя от разочарований: кто-то из любимых режиссёров почти наверняка разочарует. Зато вас ждут и неожиданные открытия: 2–3 знаковых фильма у крепкого середняка были, как вдруг окажется, вполне логичными вершинами интересного творческого пути. Возможно, вы даже проникнитесь и полюбите не самые сильные, но несущие зерно будущего шедевра работы.
Тут хочу сделать два замечания: во-первых, давно отмеченный факт, что фильмы, которым не хватило чуть-чуть, чтобы стать по-настоящему большими, разбирать проще — кино, которое увлекает, уносит тебя в приключение даже при десятом пересмотре, и ты обнаруживаешь, что вместо наблюдения за тем, как оно скроено, сопереживал главным героям (как любит говорить один монтажёр и педагог: «Хотел разобрать, а на середине обнаружил, что снова смотрю, как в первый раз»). Как правило, если кино снято мастером, в нём будет что поискать, даже если оно не стало культовым.
Во-вторых, и это уже личное наблюдение, на фильмах средних, но скорее неудачных, чем чуть-чуть недотянувших до хороших, понимаешь, что наше кино всё-таки наше. Не слишком удачное иностранное кино почти всегда оставляет какую-то пустоту после себя — пустоту чуждости реалий и неактуальности проблем, неясности самого языка. Да, почти у всех много снимающих режиссёров есть фильмы (иногда далеко не один), которые можно отнести просто к периоду увядания и больше не обсуждать, чтобы никого не обижать, но фильмы, которые лишь немного ватерлинии качества, очень чётко показывают разницу культурного восприятия и причину культурного взаимонепонимания.
Предупредив таким образом о некоторых особенностях формата, я всё-таки призываю любителей кино попробовать устроить киномарафон по творчеству любимого режиссёра. Это не совсем то же самое, что пристальное наблюдение футбольного фаната за любимой командой, а, скорее, ближе к разбору любителем партий выдающегося шахматиста (хотя одно другого не исключает). Начинаешь понимать общую логику принятия решений, стилистику и даже черты характера. Если это затянет, то удовольствие обеспечено, хотя для него и придётся потрудиться, и желательно в хорошей компании (для чего самому надо быть хорошим компаньоном).
В добрый путь!
Довольные и окровавленные: закончились съёмки экранизации видеоигры «Дожить до рассвета»
Завершились съёмки ужастика «Дожить до рассвета» — фильма по мотивам одноимённой популярной видеоигры, вышедшей на консоли Sony Playstation 4. Ленту срежиссировал Дэвид Ф. Сандберг — постановщик хорроров «Проклятие Аннабель: Зарождение зла» и «Шазам! Ярость богов».
Первоисточник рассказывал историю группы молодых людей, застрявшей на горнолыжном курорте. Сперва таинственный маньяк заставляет героев пройти серию невыносимых испытаний, а потом центральными персонажами начинают интересоваться страхолюдные существа.
Сценарий киноадаптации написал Гари Доберман («Оно»).
Совершенно неизвестно, насколько творцы будут следовать букве первоисточника.
Киношники обещают «признание в любви жанру хоррора с рейтингом R». Трактуйте по своему желанию.
Элла Рубин, Майкл Чимино, Ю Джи-ён, Одесса Эзайон, Бельмонт Камели, Майя Митчелл и Петер Стормаре сыграют главные роли. Стормаре также участвовал в создании оригинала — он изображал психотерапевта доктора Хилла.
Точно даты премьеры пока нет:
Больше новостей кино можно узнать на нашем канале — https://t.me/kinostro4ka
Вадим Евсеев учит разбирать кино
«Мастерская»
114. Достоинство человека предостерегает от возвращения на четвереньки
«Читатель»
К вопросу о лепке фигуры в Поле.
Если рассматривать новое модное увлечение особо упоротой молодёжи - квадроберство, то есть имитацию внешнего вида и повадок животных - через призму вопроса о самоуважении, то становится видно, что такая молодёжь банально отказывается от главного, что есть у любого человека - достоинства.
Которое, собственно, и является привычным нам речевым обозначением фигуры в Поле.
«Джокеру 2» предсказывают провал на уровне «Флэша» и «Капитана Марвел 2»
Индустрия готовится к большому удару по шарам — кассовому провалу «Джокера: Безумия на двоих». За последние дни у фильма режиссёра Тодда Филлипса сильно рухнули рейтинги одобрения на сайте Rotten Tomatoes; на сегодняшний день у критиков уровень «свежести» 39%, а у простых посетителей ресурса — 38%.
Это, конечно, должно негативно сказаться на сборах за премьерный уик-энд в домашнем прокате. Ресурс Box Office Theory прогнозирует очень слабый старт — от $ 44 млн до $ 57 млн. Первоначально аналитики предсказывали второй части что-то около $ 70 млн — это всё равно меньше стартовых $ 96 млн оригинала.
Если предположения Box Office Theory оправдаются, то «Джокер 2» окажется в компании таких признанных неудачников, как «Чёрный Адам», «Флэш» и «Капитан Марвел 2».
Хотя кинокомикс Дуэйна Джонсона 2022 года не такой уж и лузер — в первые 3 дня экшен освоил $ 67 млн. Кстати, не будучи продолжением. «Флэш» поднял $ 55 млн, а марвеловское позорище — $ 46,1 млн.
Все разбирающиеся более или менее согласны — «Джокер 2» не повторит подвиг первого фильма и не вытянет из мирового проката миллиард долларов. Пока что глобальный старт, как прикидывает издание Deadline, не превысит $ 140 млн — тоже весомая разница, если сравнивать с почти $ 250 млн фильма 2019 года.
«Джокера» сняли за $ 70 млн и заработали $ 1,079 млрд. Говорят, студия Warner Bros. наварила «чистыми» $ 437 млн; бюджет продолжения оценивают в $ 190 млн.
Больше новостей кино можно узнать на нашем канале — t.me/kinostro4ka
Короткометражный фильм «Николь» и как мы её озвучиваем! РАННИЙ ДОСТУП!
«Любитель короткометражек»
Фотограф приезжает на фотосессию, и обнаруживает не совсем то, что она ожидала.
Новая короткометражка за 6 минут погрузит зрителя в недоумение, потом в отвращение и, в итоге, в жалость в главной героине.
«Проклятый „Юнайтед“» (Хупер, 2009) — разбор фильма
«Кинозал»
СЕКРЕТНОЕ ФОТО СЦЕНАРИЯ
«Героем может быть каждый»
Работ над сценарием фильма кипит!
«Гонщики» (Масленников, 1972) — разбор фильма
Янковский, Леонов, Джигарханян в главных ролях, в режиссёрском кресле — будущий постановщик «Холмса и Ватсона», тема автогонок, которой не так чтобы был богат советский кинематограф, — как такое кино могло не стать популярным? Таким вопросом я задавался, когда смотрел список работ Масленникова. Не уверен, что нашёл однозначно верный ответ — зачастую фильмы с гораздо большими проблемами всё равно добиваются успеха, — но разбирать этот фильм было интересно.
Преодоление недоверия зрителя — задача любого кинематографиста. И для меня первой преградой в фильме стала физическая форма Леонова: ралли — вид спорта изматывающий, и лишний вес там должен теряться довольно быстро. Можно поверить, что персонаж Леонова набрал несколько килограмм сверх обычного, сидя в гипсе, — фильм начинается с его аварии, — но то, что в ходе тысячекилометровых гонок он продолжал оставаться в прежнем виде, сомнительно.
Но готов принять это за придирку со своей стороны, которую легко можно было опровергнуть игрой (как это сделал Бондарчук в «Судьбе человека»), и вот тут поджидала неожиданность — Леонов не очень подходит для этой роли. Не веришь, когда он злится или просто заводится — даже это выходит у него добродушно, — тогда как именно ссора между героями Леонова и Янковского даёт старт развитию сюжета.
Эта сцена хорошо начинается с движения Леонова, которое сопровождается движением камеры, и переходит на Янковского наездом камеры, меняя средний на полукрупный (о классификации крупностей поговорим как-нибудь отдельно).
Затем Леонов уже сам, двигаясь на статичную камеру, меняет крупность своего плана со среднего на крупный (крупная крупность — тавтология, но с ней придётся мириться).
Оба движения хороши не только операторски, но и своей драматургической обоснованностью: герой Янковского (его зовут Николай) занимается своим любимым делом — ухаживает за барышнями — и явно не готов к серьезному разговору, но герой Леонова (Иван Михайлович, он же дядя Ваня) движется решительно и напористо. Движение камеры здесь — движение сюжета. И двигает его дядя Ваня. Переход на крупный план делает Леонов, как и переход к обсуждению серьёзной темы. Крупный план в сцене всегда должен быть обоснованным, и здесь к нему подводят мастерски.
Тут стоит отойти от сцены, чтобы объяснить главную идею фильма (разумеется, насколько я её понял). «Гонщики» — фильм о наставничестве, к которому примешаны сильные отеческие чувства. О том, как учителю (или тренеру) бывает трудно отпустить ученика, и как непросто ученику уйти в свободное плавание и к тому же самому стать наставником.
Начинаются «Гонщики» с аварии, в которую герои попадают по вине дяди Вани. Травмы они залечили (попутно нам показывают сквозную линию, обозначающую главный жизненный интерес Коли — если говорить просто, то он волокита), но между ними осталась недоговорённость. Молодой штурман (Янковский играет персонажа на 4 года старше себя, что встречается куда реже, чем обратное явление) начинает сомневаться в своём пилоте, жалуется начальнику заводской команды вроде бы невзначай, просто рассказывая о происшествии.
Сомневается и дядя Ваня — он не хочет уходить из спорта, не хочет отпускать ученика, но видит, что почти ставший ему сыном напарник взбрыкнул, после чего решается отпустить его. И сцена выше — концентрация этого конфликта. Иван Михайлович подходит к Николаю, занятому барышнями, — это его смущает (Леонов даёт верную реакцию), но всё же он высказывает то, что хотел, — возможно, жёстче, чем собирался, потому что обстановка не слишком располагает к душевности. Когда Коля фамильярничает в ответ — опять же, Янковский хорош в переходе от расслабленности вальяжного разговора с барышнями к разговору о сути дела (Альпы в разговоре фигурируют неспроста — подчёркивается, что ошибка в горах раллисту может стоить жизни, — и горы в сюжет ещё вернутся и сыграют важную роль). Со стороны Коли панибратский тон — попытка уйти от проблемы или отложить разговор до более подходящего случая, но дядя Ваня решился и идёт до конца (как камера обозначила сцену, так она и протекает — Леонов вторгается в пространство напускной беззаботности напарника и идёт напролом).
И здесь я должен сделать оговорку: возможно, дело во всём багаже ролей Леонова и образе добродушного Винни-Пуха, но я не до конца верю в то, что он здесь сердит и действительно решился на разрыв после осознания его необходимости. Слова «мы с тобой не в загсе зарегистрированы» произнесены чуть ли не с привычным весёлым блеском в глазах, и это сбивает. Повторюсь, возможно, дело в моём восприятии, но я легко представляю, как тот же Джигарханян (чтобы далеко не ходить, возьмём актёра из этого же фильма) показывает лучший переход к гневу, раздражительности или решительности (тут уж от задачи зависит) после неудачной попытки разобраться по-хорошему (Янковский хорошо демонстрирует, что разговор ему неприятен, но он не готов прямо ответить «нет, я не боюсь», хотя оба и знают, что прежнее доверие утрачено).
В двух сценах подряд, когда оба героя поочерёдно приходят друг к другу, чтобы довести-таки разговор до конца, но уходят ни с чем, добродушный Леонов после Леонова сердитого смотрится настолько привычно и узнаваемо, что снова не верится в то, что он вообще был по-настоящему разгневан — так, поворчал, но скоро отойдёт. Конечно, остаётся вариант, что так и было задумано.
Отмечу интересное решение оператора Владимира Васильева для стандартной диалоговой восьмёрки в типичном подъезде: лестницы как направляющие и брошенная через плечо последняя фраза «то, что дело грубое, это ты усвоил».
Кстати, «кино — искусство грубое» — один из любимых творческих тезисов самого Масленникова. Он считал, что изящество и очарование фильма — в деталях. В том смысле, что сцена должна решать конкретную задачу и задавать верное настроение, а красота появится в уместно встроенных акцентах — и это касается как сюжета, так конкретно художественной постановки и операторских решений (что характерно, начинал Игорь Фёдорович работать в кино как сценарист и художник-постановщик). Любопытно, придерживался ли режиссёр уже тогда этой точки зрения или принял её, как и герой Янковского, по мере роста мастерства.
Для самого Олега Ивановича участие в съёмках «Гонщиков» стало поворотным моментом в карьере — Леонов остался настолько доволен совместной работой, что отрекомендовал партнёра по фильму Захарову, и тот вскоре взял его в театр Ленкома. Забавно, что для того, чтобы получить роль раллиста, Янковский соврал на пробах, что умеет водить, хотя прав у него не было. Масленников потом отмечал, что на съёмках он так вжился в роль, что трудно было в это поверить.
В кульминационную сцену Коля входит расслабленным и довольным победой на этапе, но вскоре на него обрушиваются обвинения в неоказании помощи сошедшим с трассы (авария снята неубедительно — почти в комедийном ключе, хотя в целом ралли снято неплохо, а местами даже интересно, хотя выработанного формата тогда ещё не было — выходит, что оператор многое уловил верно), и поначалу он пытается отрицать и спорить. Дело в том, что сам Коля спал, а его штурман, который был за рулём, не разобрался в произошедшем. Таким образом, налицо неоднозначная моральная дилемма, где нет полностью виноватых. Чтобы усилить противоречивость ситуации, следует отметить, что молодой гонщик был вынужден гнать отчасти и по вине Николая — они пропустили «хитрый поворот» (по словам дяди Вани) за разговорами и, сделав крюк, вынуждены были нагонять, из-за чего оба вымотались. Коля уже должен был сам стать дядей для своего напарника Саши, а, продолжая обижаться, что его зажимают, оказался не готов нести ответственность (там, где дядя Ваня учит молодого, Коля всё ещё балагурит).
И в сцене он очень по-подростковому возмущается: «Я что — вещь ваша? Ценит» (фраза произнесена очень запальчиво, но на середине-таки Янковский будто запнулся, хотя готов списать на то, что опять слишком придираюсь).
Дядя Ваня же его проверяет и одновременно, по-отечески привязавшись, не может отпустить. Ему важно знать — сподличал и схитрил его воспитанник или тут всё же была промашка. Так же, как Коле важно доказать учителю, что он ни при чём, и он хватается за то, что жена дяди Вани знает, что он спал — она с детьми была среди болельщиков и видела, а значит, может доказать это мужу. Но тут же отказывается от этой идеи, возможно, потому, что понимает, что вина всё же есть в том числе и на нём, а кроме того, воспитание штурмана теперь его обязанность.
Между выяснением отношений они по-разному, но очень правдоподобно отшучиваются от заглядывающего в комнату (будто из-за кулисы) конкурента. Юмора, кстати, в фильме много — причём типично мужского, конкурентного. Пожалуй, это один из главных плюсов картины. В финале, когда происходит развязка не только сюжета фильма, но и взаимоотношений двух главных героев, новый штурман дяди Вани не преминул ответить на остроты, на которые в его адрес не скупился Николай.
«Езжай, о команде думать надо», — говорит Коля дяде Ване. Петя возвращает должок: «Ну да! Много ты о ней думал — аж высох весь!» И Коле нечего возразить.
И в контексте сюжета эта шутка срабатывает очень удачно. Как и реакция Леонова, когда Янковский ему сообщает, что наказал своего подопечного — вчерашний ученик принял ответственность на себя и теперь сам наказывает, т. е. наставляет, учит.
А чтобы добавить сцене драматичности, а сюжету — закольцованности, надо сказать, что она происходит над обрывом, в который чуть не улетел Николай (видимо, потому что долго ехал один без подмены). Стартом для сюжета и конфликта между главными героями была, напомню, также авария в горах, когда дядя Ваня, избегая столкновения, слетел с трассы.
Внешне открытый финал ленты видится поэтому скорее завершением конфликта и принятием новых ролей — дядя Ваня увидел в Коле взрослого мужчину, а сам Коля понял, насколько это непросто — отвечать не только за себя.
Спортивное кино и что с ним не так
Зрители, а зачастую и создатели не понимают, как устроено спортивное кино. И главная причина непонимания его природы в том, что спортивное кино — это не жанр, а тематика, в рамках которой производственная драма соседствует с романтическим мюзиклом. Те из кинематографистов, кто эту особенность понял (или угадал), создали фильмы, пользующиеся успехом у публики. Остальные же продолжают с разбега бодать стену в надежде получить в следующий раз иной результат (для чистоты рассуждения оставим вопрос с качеством в стороне).
Стандартное спортивное кино в головах зрителей (и не только) выглядит столь же увлекательно и актуально, как метание ядра в 21 веке: некто сперва не может добиться успеха, но потом берётся за себя и может. Культ силы воли и сцены для создания мотивационных нарезок прилагаются в изрядном количестве. И чем культ убедительнее, а сцены проникновеннее — тем спортивный фильм и лучше. Но по неведомым причинам такие фильмы чаще проваливаются.
Во-первых, сама, с позволения сказать, структура (неудача — тренировки — успех) может быть центральной, а может — второплановой. Бывает так, что она вовсе отсутствует — герой (которым может быть и команда) берётся уже на пике карьеры или неудачник в конце снова проиграет с тем, чтобы продолжить борьбу дальше, разумеется. Там же, где структура есть, она может выступать стержнем для разных по сути и методу воздействия на зрителя историй: история о взрослении, история об отношениях учителя и ученика, сказка о Золушке, эпичная сага и т. д.
Во-вторых, излишняя концентрация на перипетиях сюжета и вера в структурный анализ выбивают из-под желающего осветить тему наблюдателя табуретку, на которую он было взгромоздился с тем, чтобы вкрутить лампочку здравого смысла, — абсолютно всё спортивное кино становится безлико одинаковым, как аниме для неувлечённого им. Попытаемся всё же разобраться со спортивным кино, выделить разные его виды и предположить, почему какие-то представители этой тематики работают, а какие-то лежат на диване.
Что следует сразу отметить — спортивное кино написать довольно сложно. Хорошее. Плохое несравнимо проще, конечно, но неясно, кому оно нужно. И это, казалось бы, странно. Прежде всего потому, что в самой теме заложены главные инструменты драматурга — герой, цель и конфликт. У автора уже по дефолту есть некто, так страстно хотящий нечто, что готов отдать за обладание им почти всё. И есть некто, жаждущий того же самого столь же сильно. Столкни их лбами и позволь истории разгореться от высеченных искр. Но нет — раз за разом мы видим, как что-то в этой схеме даёт сбой. Где-то неясно, чего герой лишится в случае поражения, где-то антагонист, хотя и умело гримасничает, слишком уж похож на боксёрскую грушу или, напротив, безликого финального босса, который буквально рождён сценаристом для того, чтобы проиграть в конце изнемогающему, но очень волевому герою. Похоже, что главными врагами спортивного кино становятся излишне банальные сюжетные тропы, которые на готовом фундаменте конфликта выглядят как прогнившие брёвна характеров, едва прикрытые сверху отсыревшей соломой мотивации.
Вооружившись этой гипотезой, двинемся дальше и рассмотрим несколько спортивных фильмов для примера. И начнём с классического представителя — фильма «Рокки» 1976 года выпуска (берём только первую часть). На первый взгляд это фильм о Золушке, которая смогла (вернее, смог). Но это не совсем так — фильм неспроста стал стереотипным примером для всех повышателей мотивации. Если Вы смотрели этот фильм достаточно давно, то могли забыть, как закончился финальный поединок (спойлер: Рокки его проиграл, т. е. Золушка попала на бал, но за принца не вышла). «Рокки» был фильмом не с хеппи-эндом и розовыми от закатного света облаками, с драмой про призвание и про преодоление всех возможных препятствий, которые могут встать на пути (и самым сложным из них оказывается сам герой).
Снятый вроде бы по «Рокки» Роном Ховардом «Нокдаун» гораздо ближе к классической сказке, чем фильм со Сталлоне (собственно, в оригинале фильм с Кроу даже называется «Золушкамэн»). В нём не слишком удачливый и талантливый, но честный и работящий герой превозмогает и побеждает. Противостоит ему настолько карикатурный злодей, что постеснялись бы даже марвеловские главгады (родственники Бэра долго потом пытались добиться в судах восстановления честного имени предка). Этот негодяй хочет убивать соперников в ринге, потому что… видимо, маньяк — фильм этого не объясняет. Фильм про Джимми Брэддока, в реальной жизни очень ловко воспользовавшегося своим нежданным чемпионством (понимая, что титул он почти наверняка сразу же проиграет, прижимистый ирландец оттягивал защиту титула сколько мог и в итоге выбил себе максимально жирный контракт: 300 000 $ (что очень много, если твоё имя не Джек Демпси) и 10% от будущих прибылей с боёв претендента в течение 10 лет (а претендентом был Джо Луис, поставивший исторический рекорд по защитам титула)), в прокате провалился.
«Рокки» же стал сенсацией из-за ряда факторов — от технических новаций (это был один из первых фильмов, где применялся стедикам — без него многочисленные пробежки и тренировки выглядели бы как кошмар страдающего морской болезнью в сильную качку) до жизненности ситуации (Сталлоне писал образ с себя — отчего и вживаться особо не понадобилось). Сюжет фильма — любимая Голливудом история про Голливуд — верность мечте. Как сказал Сталлоне: «Я готов был проиграть, но только на своих правилах». Он хотел проверить, может ли он реально чего-то добиться в кино или так и останется второразрядным актёром (и тогда вопрос — зачем). Но чтобы это сделать, нужно было снять фильм самому (а не продать сценарий студии — работа только сценаристом его не интересовала) и посмотреть, как его примут. По сути, фильм вышел об этом же — Рокки сомневался, хандрил, но всё же решил убедиться, а стоит ли он чего-то в деле, которому отдал много времени и к которому, вроде бы, у него был талант. И поражение Бальбоа в конце фильма не случайно — это то самое поражение на своих условиях. Главный тест он прошёл — он доказал, что может, тренируясь в пустырях и подвалах, на равных противостоять чемпиону.
В этом плане на «Рокки» больше походят фильмы Шазелла про джаз — «Одержимость» и «Ла-Ла Ленд» (первый так и вовсе — типичное спортивное кино в антураже музыкального закулисья). И, что характерно, в обеих картинах молодой режиссёр с разных сторон подходит к теме личной жизни своих героев-мечтателей: если Сталлоне сразу искал исполнительницу с заурядной внешностью, которая будет готова полностью посвятить себя мечте главного героя (даже когда он сам уже разуверится), и на этом основании соорудил для них семейную идиллию, то Шазелл сперва говорит, что у гениев нет времени даже на влюбившихся в них продавщиц попкорна, а во втором — строит весь конфликт на столкновении двух мечтателей, каждый из которых не готов оставить свою идею-фикс ради другого (герой Гослинга пробует быть практичнее, но сам себя за это презирает). Ответ Сталлоне, может, и отдаёт прагматичностью, но выглядит менее мелодраматичным (ну или Дамьен таки не киношный Чарли Паркер, поскольку второй раз женат на творческой натуре и имеет двух детей).
Ну да, вернёмся к чистым спортивным фильмам. Один из самых очевидных, но вместе с тем и сложных форматов — противостояние титанов. История с двумя главными героями трудна в реализации и очень часто оказывается не слишком удачной сразу по ряду причин, и одна из самых простых — неравноценная актёрская игра. Два ярких примера таких фильмов — «Гонка» того же Ховарда и наш «Чемпион мира».
Фильм о Лауде и Ханте несколько сумбурно начинался в производстве, и это сказалось на конечном результате, хотя он и получился весьма неплохим. Но хороший германо-испанский актёр Брюль выдал едва ли не роль всей своей жизни и начисто переиграл обаятельного качка Хемсворта (Тору пришлось сильно похудеть для роли, чтобы машина не сильно жала в плечах — неясно, не было ли проще подобрать чуть меньшего по габаритам актёра). Вдобавок и история Лауды, который сгорел в машине, а через полтора месяца после того, как оказался на грани жизни и смерти, уже снова был на трассе, гораздо эпичнее похождений жуира и баловня судьбы Ханта, который не отказывал себе ни в чём и, выиграв сезон, резко сдал. И закадровый голос Лауды в финале сообщает, что соперничества в дальнейшем не вышло. Так что вместо истории великого противостояния вышла история одного яркого сезона, где один из участников выдал лучшее выступление в карьере, а другой продемонстрировал чудеса силы воли, вернувшись после аварии, которая могла кого угодно заставить бросить автоспорт. Возможно, фильму пошло бы на пользу смещение акцентов в сторону трагедии Лауды (спортивная трагедия вообще странным образом не очень популярный поджанр, хотя материал очень к этому располагает) и сокращение линии не только Ханта, но и личной жизни обоих пилотов, где темп заметно проседает. Но фильм в целом, повторюсь, вышел удачным.
Наш фильм про противостояние Карпова с Корчным в Багио тоже не лишён некоторого обаяния. Но главная его беда в том, что Хабенский в одну калитку переигрывает Янковского-3. Корчной, судя по описаниям современников да и его собственным мемуарам, был фигурой противоречивой и не самой приятной. Актёры такое любят — здесь есть где развернуться. Карпова за его внешней покладистостью раскусить сложнее, но главное в его характере, пожалуй, не ухвачено: это игрок до мозга костей, и даже среди чемпионов мира по шахматам мало настолько страстных именно игроков. Карпов любил играть во всё и во всём хотел выигрывать — он был готов катать ничейные позиции до тех пор, пока соперникам не надоедало, а он всё ещё был увлечён и сконцентрирован (и вплоть до матча с Каспаровым он не знал, что такое цейтнот). Собственно, настолько же азартным игроком был, пожалуй, Таль, и именно на этой почве два довольно разных человека (и по стилю, и по характеру) сошлись — и восьмой чемпион мира был несколько лет секундантом у двенадцатого.
И если Корчной, которому надо было ненавидеть противника, чтобы выиграть (об этом сохранилось много историй, одна из самых характерных — добродушный Спасский только к своему земляку-ленинградцу на какой-то момент испытывал по-настоящему острое неприятие, поскольку тот его выводил из себя, а вообще Борис Васильевич не верил в необходимость психологической накрутки перед матчами и дружил со многими своими противниками и старшими товарищами), подан весьма точно (кто-то может даже сказать, что утрированно, но в таком коротком формате о не самых известных широкой публике людях вряд ли можно было иначе), то Карпов получился несколько безликим юношей бледным со взором горящим и порой внезапной хамоватой претензией в голосе.
История о наставничестве имеет то преимущество перед эпопеей о противостоянии, что герои в ней и не обязаны быть равнозначными. «Легенда № 17» в этом плане не сильно отличается от любого «Каратэ-пацана» или «Одержимости» — мудрый мастер Йода находит своего падавана (или сам ученик встречает наконец Учителя) и учит его жизни, попутно реализуя некопаные залежи таланта. Да, Меньшиков переигрывает Козловского, но в такой иерархичной структуре это скорее идёт в плюс сюжету — значит, есть чему ещё ученику учиться. В целом динамика взаимоотношений в паре тренер-ученик в фильме настолько сильно отодвигает на задний план всё остальное, что где-то там на фоне теряются факты грустной действительности — суперсерию мы проиграли (пропустив в 3-м периоде решающей 8-й игры 3 безответных шайбы), а самым стабильным и результативным игроком в нашей команде был Якушев. Но тут тиски формата сказываются — можно было показать, как Харламов в провальной 2-й игре спорит с американскими арбитрами, позволявшими канадцам откровенную грубость, или как великий Бобров после 8-й назвал игроков пижонами, только всё это нарушало было бы главную концепцию фильма. И, пожалуй, фокусирование на двух фигурах повествования тут оправдано в полной мере.
Апропо: вообще, концентрация именно на первой суперсерии у нас несколько избыточна — пожалуй, самая эффектная победа в истории советского хоккея была в финале т. н. Кубка Канады над, собственно, Канадой со счётом 8:1; и победу эту игроки нашей сборной посвятили погибшему за несколько дней до начала турнира в автокатастрофе Харламову.
В целом, схема «учитель-ученик» оказывается едва ли не самой выигрышной в фильмах на спортивную тематику, но, поскольку есть командные виды спорта, то часто сильно искушение показать наставничество над безликой массой (зачастую ещё и проблемных) молодых людей. И тут мы резко из глубоко личных взаимоотношений переходим к структуре «учитель и среда» (которая сперва противостоит и смотрит с недоверием, а потом, как правило, проникается, доверяет, и всё хорошо). Драматургически проблема таких фильмов очевидна — характеры игроков можно обозначить лишь пунктиром. Им вынужденно приходится быть самыми общими масками комедии положений. Тут по желанию можно вспомнить «Тренера Картера», «Вспоминая Титанов» или нашего «Тренера». Эти фильмы зрителя в общем нашли, но им труднее сохраниться в памяти, чем условному «Рокки» в силу обезличенности значительной части персонажей. Зайцев в роли Сергея Белова в «Движении вверх» запоминается, но и его роль на сюжет, и проработка персонажа вынужденно ограничены. А больше особенно и выделить некого — ну вот литовец играет литовца, и ещё любимчик тренера с проблемами со здоровьем. И общая тема преодоления и командного единения.
Со свойственным им самокритичным юмором британцы сняли в очень схожем стиле «Проклятый „Юнайтед“» о коротком и бесславном этапе карьеры одного из самых ярких английских футбольных тренеров в одной из самых популярных и сильных на тот момент английских команд. Только в нём на контрасте успешных взаимоотношений тренера с одной командой показан провал с другой. Несмотря на приличное исполнение Майклом Шином роли эксцентричного Брайана Клафа (пылкий валлиец к тому же сам частенько чеканит мяч в кадре — к крохе Шину присматривались скауты лондонского «Арсенала», но родители отказались от переезда в столицу), фильм провалился. Возможно, из-за накрученности сюжетной структуры, возможно, из-за контраста псевдореалистичной картинки с жанровыми приёмами — команды всё так же безлики, тренерский штаб всё так же малочисленен (да, одна из неизбежных условностей фильмов о командных видах спорта — малочисленность тренеров, круг которых обычно замыкается на главном тренере и его помощнике). А, возможно, людям нужен был другой Клаф — победитель двух кубков европейских чемпионов со скромной командой и конкурса на выпивание пива, сыплющего остротами в духе «люди в домино играть не умеют, а любят порассуждать о футбольной тактике», а не грустного клоуна, которым порой отдаёт образ, созданный в фильме.
Также можно выделить психологические драмы под видом спортивных фильмов, исторические анекдоты, мелодрамы и производственные драмы (фильмы о менеджерах, о тяжёлых буднях спортсменов (визуально интересный «Борг/Макинрой», например, о том, как грустно быть звездой (или шведом — неясно), к тому же оказался лишним доказательством того, как трудно сделать хороший фильм о великом противостоянии) на спортивную тематику, но, поскольку невозможно объять необъятное, то на сегодня остановимся лишь на наиболее типичных представителях. А в ближайшие дни разберём несколько из этих примеров подробней.
Концептуальные киномарафоны избавляют от сериального синдрома
«Сериалы стали лучше фильмов» или «теперь настоящие истории на стримингах» — как часто Вы читали или слышали подобные слова? Как минимум с конца нулевых при рекламе очередного громкого сериала начинаются разговоры о том, что «он снят как кино». И хотя сериалов-блокбастеров мы ещё так и не увидели, технический уровень их производства вырос.
Рано или поздно, может, и выйдет (не очень понятно зачем, правда) сериал с уровнем производства, близким к «Форсажам», «Властелину колец» или «Барри Линдону» (Спилберг как раз грозится экранизировать многосерийный фильм о Наполеоне по сценарию Кубрика) — в конце концов, освещение сейчас становится всё дешевле, доступнее и мобильнее. Подвох в том, что если он будет настоящим сериалом, то сможет повторить только путь кинофраншизы про круто сваренных ребят на быстрых машинах, поскольку главный художественный и даже нравственный изъян любой бесконечной истории — в отсутствии замысла. В том месте, где у настоящего драматического произведения бьётся сердце и горит огонь смысла, в сериале зияет огромная дыра, из которой уже затухающим эхом доносится «ещё!».
Длиться, продолжаться, тянуться — вот единственное, что движет настоящим сериалом. И если взять именно это определение за водораздел, то, оглянувшись, мы легко увидим, что сериалов-блокбастеров вокруг нас уже давно с избытком. Даже на редкий фильм выделят сейчас большие деньги, если он уже в своей основе не будет носить раковой опухоли длись-идеи. И, напротив, мини-сериал, который ведёт зрителя к логичному финалу, будет ближе к цельному художественному высказыванию, чем бесконечно тянущийся гобелен кинофраншизы.
«Но разве нет, — спросит читатель, — больших серьёзных сериалов, в которых есть над чем поразмыслить?» Есть, конечно, есть. Вот только они имеют тот же фамильный порок, что и самая пошлая санта-барбара — неожиданные повороты ради продолжения, завлечения и удержания, бесконечное нагнетание напряжения без логического разрешения. Отдельные эпизоды и даже несколько серий могут быть связными и законченными, но внезапно под конец сезона герой сделает что-то прямо противоположное характеру, что должно завлечь зрителя для просмотра следующего, но в самом его начале персонаж или откатится к заводским настройкам, или просто сменит амплуа и будет вести себя так, будто всю жизнь ему было свойственно именно такое поведение.
И, чтобы не быть голословным, хочется взять для примера несколько сериалов разного жанра и формата — сериалов крепких и даже знаковых (кажется, какие-то из них принято называть «культовыми», но тут я не специалист и утверждать ничего не буду). Каждый из них вовлёк меня достаточно сильно, чтобы отсмотреть по несколько десятков серий, и после каждого оставалось чувство, что где-то они сворачивали не туда.
Начну, пожалуй, со своего любимого «Коломбо». Это классический вертикальный сериал, в котором каждая серия представляет из себя отдельную полноценную историю, тянущую на полноценный фильм. Главный недостаток для зрителя постороннего — отсутствие развития героя. Правда, сильно переоценивать этот фактор не стоит: главное, чем цепляет любой сериал — персонажи. Зритель, может быть, и желает, чтобы у его любимцев всё сложилось, но вряд ли он будет рад, если они начнут изменять самим себе и радикально менять свой характер.
«Коломбо» начинался трудно — после пробной пилотной серии прошло пару лет, прежде чем была снята ещё одна пилотная серия (да, у «Коломбо» 2 пилота — второй вышел на ТВ вместе с полноценным первым сезоном). И даже за этот короткий промежуток времени характер главного героя успел претерпеть некоторые изменения. Пока уговаривали Фалька, создатели добавили его персонажу ещё несколько черт (впервые Коломбо мелькнул как второстепенный персонаж ещё в 1960-м, но, как утверждают очевидцы, тогда в нём от Коломбо были только плащ да сигара), но изначально, как заверяли сами Левинсон и Линк, они опирались на Порфирия Петровича и отца Брауна. А, как могут помнить читатели «Преступления и наказания», следователь без фамилии (кстати, у лейтенанта Коломбо не будет имени) имел привычку постоянно, мягко выражаясь, сочинять факты своей биографии. Так он выдумал однажды, что собирается жениться — и даже начал делать необходимые приготовления. И по всем признакам Коломбо тоже долго дурил всем голову, что у него есть жена, рассказывая про неё противоречивые истории, но в какой-то момент создатели решили расширить и углубить характер — стали выдумываться жизненные обстоятельства, родственники и способности детектива-недотёпы (так, например, оказалось, что он хорошо умеет играть в какую-то американскую разновидность бильярда и гольф).
По середине истории были попытки даже расширить число главных действующих лиц — Коломбо попытались дополнить напарниками и даже снять отдельный сериал про его (слишком уж молодую) жену. Ни напарники, ни жена зрителю оказались не интересны, и создатели сделали вид, что их никогда не было вовсе. Но именно история с супругой главного героя обнажает существенный изъян первоначальной задумки — несомненно, что можно сшить одного нового персонажа из нескольких старых, вот только от «вдохновиться» до «создать цельный интересный образ» — пропасть. И пропасть эта заполнялась главным образом отыгрышем Фалька, а сам характер так и остался неопределённым. Дело в том, что отец Браун кроток и мудр, тогда как Порфирий Порфирьевич лукав, как змея. Там, где персонаж Честертона простоват, персонаж Достоевского — изображает простоту. В итоге то, что было загадкой Коломбо, на самом деле оказалось незавершенностью его характера — он явно часто врёт, но порой оказывается, что что-то из его вранья может оказаться правдой. А может, нет.
Тут стоит подчеркнуть, что без известной степени принятия авторских допущений смотреть «Коломбо» как сериал вообще вряд ли будет возможно. Он несколько театрален, выстроен во многом ради диалоговых сцен и столкновения героя со злодеем. Будто бы подчёркивая сценическую природу зрелища, иногда на роли разных антагонистов приглашались одни и те же актёры — если зритель добровольно не согласится, что это разные люди, то вряд ли долго выдержит. Другой принимаемой по умолчанию условностью является периодическая смена жанров — не все сюжеты в «Коломбо» оригинальны, некоторые брались из разной бульварной литературы, включая даже т. н. крутые детективы. Нелепость Коломбо в амплуа Марлоу была слишком очевидна, так что и об этом предпочли забыть как о несуществовавшем вовсе.
У «Всех тяжких» проблем с проявлением внутренней сути персонажей меньше (хотя мод терминатора периодически включается у самых разных героев) — наверное, потому что раскрытие характеров было центральной задумкой всего произведения. Учитель химии, надломленный когда-то предательством (на которое, правда, нам лишь намекают — не исключено, что это интерпретация нарцисса) и собственной гордыней, расправляет плечи, разрушая неудачно подвернувшиеся под руку судьбы. И хотя история о человеке, пытающемся захватить контроль над своей судьбой и жизнями своих близких (ценой жизней дальних), мне не так чтобы очень понравилась, но я хорошо помню всех главных и многих второстепенных персонажей и спустя десяток лет. Тогда как из сериала типа «Прослушки» в памяти не осталось ни одного имени.
Зато у «Тяжких» есть другие проблемы — типично сериальные, — неожиданные и не ведущие никуда повороты (да не убьют Уайта в начале сезона, так что можете не наставлять на него пушку) и длинные тянучки, которые американцы называют филлерами, т. е. наполнителями — сюжетами и персонажами, которые буквально должны заполнять пустое пространство сезонов, на которое главных героев не хватит. Занятно, что у персонажа, выросшего из такого заполнителя в полноценного второстепенного героя (в т. ч. «Звоните Солу»), Майка Эрмантраута, были те же коломбовские проблемы с противоречиями в характере — часть его последующих действий и раскрывающихся фактов биографии не соответствовали изначально заявленным, потому что никакого продолжения его линии просто не предусматривалось.
Могли ли «Во все тяжкие» вместиться в киноформат? Вряд ли, но сериальность сделала своё дело, добавив лишнего, затянув развязки, так что некоторые персонажи выводились до срока по просьбе исполнителей. На их место вводились новые, но история работала всё хуже. Но Гиллигану удалось завершить повествование на высокой ноте. А вот создателям «Лютера» — нет.
Этот британский сериал уже не столь популярен, поэтому вкратце расскажу — в нём структура с раскрытием дела на одну серию с заведомо известным преступником взята по заявлению самого создателя из «Коломбо», но при этом есть сквозная история и на сезон. И вот эта самая связующая серии нить и рвётся. В первом сезоне мы имеем законченную историю о том, как мелкие грехи и попустительство злу превращают бывшего друга в заклятого врага — за вычетом пары дел/серий это можно было бы уместить в художественный фильм. Но линия закончилась, а сериал-то длить надо. И его длят и длят, нарушая все возможные логические законы. Это уже не мелкие крючки уровня «как выкрутится наш герой из этой ситуации? узнаете в следующей серии!». Это большие и жирные, как тюлени, повороты «героев ловят с поличным за особо тяжким, но это не мешает им и дальше работать в полиции».
Отдельно замечу, что линия с рациональной маньячкой в исполнении Рут Уилсон не ведёт никуда и в дальнейшем становится самоходным деус экс махина.
В общем, сезоны, начиная со второго, начисто убиты сериальностью, хотя оригинальные дела и яркие характеры ещё порой и встречаются, но следить за этим как за чем-то цельным — невозможно без слёз, поскольку каждая новая сюжетная линия «Лютера» превращается просто в ещё один слой луковицы.
Ну и закончить нашу короткую экскурсию по сериалам хотелось бы на весёлой ноте, поэтому для примера возьму «Интернов». Типичная комедия положений, которая могла порадовать яркой (частенько утрированной, но для жанра — это норма) актёрской игрой и местами удачными шутками, стала портиться не из-за падения уровня юмора, а из-за сериальности (да, в поздних сезонах будет и сортирный юмор, и актёрская усталость и прочие прелести затянувшегося проекта, но портиться «Интерны» начали до того). Где-то с третьего сезона (тут могу ошибаться, поскольку давно смотрел) персонажам стали добавлять глубины, жизненности и прочей совершенно ненужной в двумерном жанре психологичности. Нет проще способа убить мольеровскую комедию, чем подбросить персонажам нотки рефлексии и противоречивости характеров.
Завершив наш краткий обзор примеров, перейдём к ещё более куцым рассуждениям: а как же быть создателям? Как сочинять длинную историю, чтобы она была хоть сколь-нибудь цельной и связной? И что делать зрителю?
Думаю, из приведённых выше примеров можно сделать некоторые выводы о том, как правильно запрячь сериальную телегу. Во-первых, характер главного героя должен быть определён — недоработанность личностных характеристик персонажа можно выдавать за загадочность в короткой форме, но не длинной. Сериал рассыпется, если разные черты главного героя подогнаны недостаточно плотно.
Во-вторых, сквозные линии должны быть продуманы заранее — нельзя интриговать зрителя пустой загадкой в сюжете, которая или не имеет разгадки, или никак не раскрывает характер. То есть, конечно, можно, но только это уже маркетинг в чистом виде, даже не стремящийся создать что-то кроме завлечения. Говорят, что фанаты сериала «Остаться в живых» до сих пор нервно вздрагивают, когда вспоминают, к чему привели многочисленные сюжетные линии.
В-третьих, жанры всё-таки работают, а смешения — скорее нет. Да, Гамлет и тот же Порфирий Петрович периодически шутят, но вряд ли кто-то всерьёз будет говорить, что они существуют не в рамках жанра. Нужно обладать недюжинным талантом и потратить достаточно много времени, чтобы умело смешать жанры, создав в итоге что-то новое. И даже в этом случае будет необходимо соблюдать конвенцию со зрителем, чтобы он получал то, на что подписывался.
Избавлением же для зрителя я вижу концептуальность просмотра. Главным же недостатком всех списков лучших фильмов и рекомендаций известных личностей и ответственных учреждений является их бессистемность. На фоне их сериальный марафон выглядит куда более простым и увлекательным маршрутом. Вы быстрее свернёте с пути «обязательных к просмотру» фильмов по ВГИКу или Тарантино, поскольку он петляет, многократно пересекает сам себя, а порой его и вовсе нет, поскольку фильмы эти ничего не связывает.
Человеку же нужна последовательность и осмысленность, и лучшим средством от запойного сериализма будет выступать киномарафон на выбранную тематику. Опытным путём я пришёл к просмотру фильмов отдельных режиссёров, но можно пробовать выделять и какую-либо тему: скажем, на этой неделе мы разберем театр в кино — несколько разных подходов к экранизации драматургических произведений на конкретных примерах. А вот от подобного же изучения актёрских кинокарьер рекомендую воздержаться — во избежание разочарования.
Так что давайте вместе отправимся в это приключение по миру кино.
У «Константина 2» есть сценарий, но продюсер боится его читать
«Константин 2» — продолжение недостаточно нашумевшего, но любимого кинокомикса 2005 года режиссёра Фрэнсиса Лоуренса с Киану Ривзом в главной роли — периодически напоминает о себе. Как видите, работа над продолжением идёт, и даже намечаются значимые подвижки.
Продюсер Лоренцо ди Бонавернура в свежем интервью рассказал, что сценарий второго фильма написан, но кинодеятель пока не собрался с духом его прочитать:
Представляете, сценарий у меня сейчас в почтовом ящике. Это смешно, но я взаправду боюсь его читать. Мне так сильно хочется, чтобы сюжет был по-настоящему хорошим. Думаю, в ближайшие дни всё-таки начну. Во время очередного перелёта.
Все основные участники — Лоуренс и Ривз — тоже, если верить их словам, собираются вернуться.
Главный постановщик настроен снять действительно суровый сиквел, достойный рейтинга R.
Разумеется, «Константин 2» вряд ли впишется в киновселенную Джеймса Ганна. Но не все экранизации дисишных комиксов должны строго вписываться в общую картину. Есть исключительные ленты, как «Джокер» Тодда Филлипса и «Бэтмен» Мэтта Ривза — они на такие мелочи не обращают внимания.
Надеемся, что вам было интересно.
Больше новостей кино можно узнать на нашем канале — https://t.me/kinostro4ka
Почему Эдвард Хоппер Нарисовал Этого Клоуна?
Контакты:
telegram: https://t.me/atlantlend
ВК: https://vk.com/atlantleni
mail: laziness@at1ants.ru
boosty: https://boosty.to/atlantlend
Донат: https://www.donationalerts.com/r/atlantlenee
«Эдвард Хоппер — американский художник, чьи картины изменили наше представление о кино и визуальном искусстве. Его уникальный подход к свету, тени и одиночеству вдохновил режиссеров на создание культовых фильмов. В этом видео мы расскажем о том, как путь Хоппера к успеху был полон трудностей, как он повлиял на кино и почему его творчество до сих пор актуально. Узнайте историю человека, который изменил визуальную культуру, не покидая своих тихих, одиноких картин. Подпишитесь, чтобы не пропустить новые выпуски о великих художниках!»
КАДРЫ СЕКРЕТНЫХ СЦЕН С СЕРГЕЕМ СЕЛИНЫМ
«Героем может быть каждый»
Эксклюзивные кадры с секретными сценами «Настоящего героя» с участием Сергея Селина.
