Хеттские и хуреттские корни древнегреческой поэзии – Мария Молина | Научпоп
«Научный сотрудник»
Хетты и хуретты как предшественники древнегреческой поэзии. Рассказывает Мария Молина, филолог, кандидат филологических наук.
Vkontakte
Twitter
Одноклассники
Детство в деревне
Нажимая на педали,
Я под рамою гоню,
На пригорок вылетаю
И в восторге я встаю.
То ли рай с небес спустился,
То ли я вознесся в рай:
На картине Живописца-
Лета славный урожай.
Неба синяя граница,
Кучевые облака,
Солнце через них струится,
А внизу бежит река.
Зелен косогор пред мною,
Огороды и сады,
Избы старые и новые,
Да колодцы-журавли.
Много лет с тех пор я прожил,
Много в жизни повидал,
Но тот образ нетревожный
Сердце навсегда поймал.
С.В. // 18.11.2024.
(по следам Нобелевской речи Дмитрия Муратова).
Собаки лают, а караван идёт.
Как часто фразу эту понимал привратно.
Мол, невзирая ни на что, идем вперёд.
Нас критикой не развернуть обратно.
На деле, в холод, жаркий зной, густой туман.
Готовые к любой неравной схватке.
За преданность страдая без остатка.
Собаки лают, защищая караван.
Перед отпуском
Среди башен высотных
В пестрой шумной толпе
Шел я в тапочках модных
Вдоль по Сити-Москве .
В небе звезды не блещут,
И луна не горит,
И душа не трепещет,
А лишь кротко молчит.
Не нужны небоскребы,
Не нужна мне Москва,
Только дикие горы
И небес синева.
Улечу на юга я
И в кавказской тиши
Буду слушать признанья
Пробужденной души.
С.В. // 13.09.2024.
Портрет
Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной
Ты на казнь осуждена?
Кто меня враждебной властью
Из ничтожества воззвал,
Душу мне наполнил страстью,
Ум сомненьем взволновал?..
Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум.
А. С. Пушкин. 26 мая 1828 г.
Не напрасно, не случайно
Жизнь от Бога нам дана,
Не без воли Бога тайной
И на казнь осуждена.
Сам я своенравной властью
Зло из темных бездн воззвал,
Сам наполнил душу страстью,
Ум сомненьем взволновал.
Вспомнись мне, забвенный мною!
Просияй сквозь сумрак дум, –
И созиждется Тобою
Сердце чисто, светел ум.
Святитель Филарет (Дроздов), митрополит Московский и Коломенский.
В часы забав иль праздной скуки,
Бывало, лире я моей
Вверял изнеженные звуки
Безумства, лени и страстей.
Но и тогда струны лукавой
Невольно звон я прерывал,
Когда твой голос величавый
Меня внезапно поражал.
Я лил потоки слез нежданных,
И ранам совести моей
Твоих речей благоуханных
Отраден чистый был елей.
И ныне с высоты духовной
Мне руку простираешь ты,
И силой кроткой и любовной
Смиряешь буйные мечты.
Твоим огнем душа согрета
Отвергла мрак земных сует,
И внемлет арфе Филарета
В священном ужасе поэт.
(В другой редакции:
Твоим огнем душа палима
Отвергла мрак земных сует,
И внемлет арфе серафима
В священном ужасе поэт.)
А. С. Пушкин. 19 января 1830 г.
Портрет
Пока бросает ураганами
Державный Вождь свои полки,
Вы наклоняетесь над ранами
С глазами, полными тоски.
И имя Вашего Величества
Не позабудется, доколь
Смиряет смерть любви владычество
И ласка утешает боль.
Несчастных кроткая заступница,
России милая сестра,
Где Вы проходите как путница,
Там от цветов земля пестра.
Мы молим: сделай Бог Вас радостной,
А в трудный час и скорбный час
Да снизойдёт к Вам Ангел благостный,
Как Вы нисходите до нас.
Николай Степанович Гумилев.
Стихотворение, посвященное императрице Александре Федоровне Романовой.
7 июня 1916 года, Царскосельский госпиталь.
Я просто исчезну.
(Вступление)
Типичная боль, привычный сценарий,
Людские эмоции, мистика слов,
Как много в них было очарований, -
Разочарована, в итоге, я вновь
(Припев)
Что ж, я просто исчезну,
На прощания времени тратить не стану,
И, возможно, никто не заметит,
Как тихо отныне, — ведь я замолчала
Ладонью смахну залежавшийся морок,
С фальшивых и лживых я ваших поступков,
В сегодняшнем дне — вы станете прошлым,
Я вычеркну нас навсегда из друг-друга
(Куплет 1)
Уйду, и в хоре появится место,
Займите его кем попроще,
Тона мои — слишком лиричны, донельзя,
Поставьте кого поудобнее
Сожгите все наши совместные фото,
Награды за песни закиньте в утиль,
Сломайте винилы и наши альбомы,
На память — в беспамятстве все вы сотрите
Я нежной походкой, как будто любовник,
Иду, не скрипя ни одной половицей,
На цепь до щелчка вашу дверь я закрою,
И скроюсь в рассвете, уже по привычке.
(Припев)
Да, я просто исчезну,
На прощания времени тратить не стану,
И, возможно, никто не заметит,
Как тихо отныне, — ведь я замолчала
Ладонью смахну залежавшийся морок,
С фальшивых и лживых я ваших поступков,
В сегодняшнем дне — вы станете прошлым,
Я вычеркну нас навсегда из друг-друга
(Куплет 2)
И тень силуэта в тиши растворится,
Призрачной, лёгкой, прозрачной вуалью
Оставлю слова наши с вами клубиться,
Невзрачным, холодным, дождливым туманом
Ни смеха, ни злобы — не буду стараться,
И слез выжимать больше нормы,
Мы спелись все с вами так славно однажды,
Теперь же, обычно, — играю я в соло.
(Припев)
Теперь же, я просто исчезну,
На прощания времени тратить не стану,
И, возможно, никто не заметит,
Как тихо отныне, — ведь я замолчала
Ладонью смахну залежавшийся морок,
С фальшивых и лживых я ваших поступков,
В сегодняшнем дне — вы станете прошлым,
Я вычеркну нас навсегда из друг-друга
(Окончание)
Ни смеха, ни злобы — не буду стараться,
И слез выжимать больше нормы,
Мы спелись все с вами так славно однажды,
Теперь же, обычно, — играю я в соло.
Твой витраж.
(Припев)
Столько оттенков я вижу отныне,
В темной душевной твоей глубине,
На струнах играя из шёлковых ниток,
Кричат они эхом в ночном витраже
Меня так пленяют, и без конца манят,
Его переливы в холодной луне,
Ах если бы можно бы было остаться,
Хотя бы осколком на этом стекле…
(Куплет 1)
В твоих я узорах опять растворяясь,
Тебя по кусочку пытаюсь познать,
С каждым изгибом искрящейся смальты,
Дыханье сбивает волненье опять
В сюжетах трагедий на мрачных рисунках,
Ищу я местечко, чтоб вставить себя,
Добавить в твой жанр немного абсурда,
Уютом разбавить все злые края
Пейзажи из эпоса адского сада,
Без прошлого, смеха и без ностальгии,
Деталями я желаю украсить,
Простыми и милыми, пускай небольшими
(Припев)
Столько оттенков я вижу отныне,
В темной душевной твоей глубине,
На струнах играя из шёлковых ниток,
Кричат они эхом в ночном витраже
Меня так пленяют, и без конца манят,
Его переливы в холодной луне,
Ах если бы можно бы было остаться,
Хотя бы осколком на этом стекле…
(Куплет 2)
Сквозь дебри из роз стремлюсь я пробиться,
Ранясь и ранясь твоими шипами,
Но мне уже точно не остановиться,
Пусть капля за каплей становятся алыми
Давай же добавим сюда больше цвета,
Смешаем свои круговертью тона,
Мы выжмем весь мир сумасшедшей палитрой,
Пускай отраженье всем слепит глаза
Калейдоскопом танцуют пусть блики,
Повсюду витают неоном лучи,
И в твоей монохромно-кровавой картине,
Где-то появится радужно-синий
(Припев)
Столько оттенков я вижу отныне,
В темной душевной твоей глубине,
На струнах играя из шёлковых ниток,
Кричат они эхом в ночном витраже
Меня так пленяют, и без конца манят,
Его переливы в холодной луне,
Ах если бы можно бы было остаться,
Хотя бы осколком на этом стекле…
Заменитель.
(Припев)
Пусть в мире без сахара будет все сладким,
И тех, кого нету, там будут всегда…
Растворяясь таблеткой белейшей в обмане,
Я пью свою фальшь, как обычно, — до дна.
(Куплет 1)
В собственном мире, в блаженном уюте,
В чай свой кладя покупной подсластитель,
Брожу бесконечно в параде иллюзий,
Жизнь променяв на ее заменитель
Пускай он и вреден, пускай не надежен,
Пускай осуждают его и бранят,
Зато, мне и сладко, и нету калорий,
И сердце мое понарошку лишь ранят
Потерплю и привыкну, что вкус изменился,
Что в кровь мою сахар уже не вливают,
Зато мне подвластно любое событье,
И каждый я знаю прекрасно сценарий
(Припев)
Пусть в мире без сахара будет все сладким,
И тех, кого нету, там будут всегда…
Растворяясь таблеткой белейшей в обмане,
Я пью свою фальшь, как обычно, — до дна.
(Куплет 2)
Диабета не будет, не будет печалей,
Не будет мне сыпи, угрей на лице,
Проблемы глюкозы пусть выйдут из чата,
Пусть места не будет им в новой вселенной
Пусть рак будет в ней не серьезной болезнью,
Понятья не будет там о дозировке,
Пусть будет все вредное — очень полезным,
А трудное — легким
(Припев)
Пусть в мире без сахара будет все сладким,
И тех, кого нету, там будут всегда…
Растворяясь таблеткой белейшей в обмане,
Я пью свою фальшь, как обычно, — до дна.
Как одинока нынче ночь.
(Куплет 1)
Как одинока нынче ночь,
Как стужей манит полумесяц,
И средь хора дальних звезд,
Ты как обычно, — дальше всех мне
Коснуться я тебя не смею,
И даже взгляда задержать,
Ведь гул иначе может с сердца,
Перепонки мне порвать
Я посвящаю тебе строки,
В который раз, уже не знаю,
И текстом, что скрывает голос,
Охрипши, вновь к тебе взываю
(Припев)
Я задержу дыханье снова,
Чтоб боль свою перетерпеть,
Пишу тебя в своих полотнах,
В руках опять перо, как плеть
Я высекаю снова имя,
В тиши забвенною тоской,
И каждой буквой алфавита,
Оно сияет, медной дробью
(Куплет 2)
Мне мир родной — давно не лестен,
В нем нет свершенья ожиданий,
Моя фигура неуместна,
Как шашка в поле среди шахмат
Я в нем тону, в который раз уж,
Спускаюсь в темные пучины,
И груз печалей тянет, тянет,
В бездонный омут с черным дымом
Я все ищу во мраке полом,
Глаза твои, что б вывели на свет,
И от кошмара пробудившись сонно,
Хочу увидеть…хотя бы силуэт
(Припев)
Я задержу дыханье снова,
Чтоб боль свою перетерпеть,
Пишу тебя в своих полотнах,
В руках опять перо, как плеть
Я высекаю снова имя,
В тиши забвенною тоской,
И каждой буквой алфавита,
Оно сияет, медной дробью
(Куплет 3)
Я жду послушно, жду в мольбе,
Тянусь дрожащими руками,
К улыбке, что лукаво на лице,
Лежит и беспощадно манит
Я буду милой и покорной,
Ладонь ко мне лишь протяни,
И с властью нежно-безусловной,
За нитки дергай и веди…
Как одинока нынче ночь,
Как звезды падают устало,
Вот бы раз, всего лишь раз хоть,
Ты стал бы частью звездопада…
(Припев)
Я задержу дыханье снова,
Чтоб боль свою перетерпеть,
Пишу тебя в своих полотнах,
В руках опять перо, как плеть
Я высекаю снова имя,
В тиши забвенною тоской,
И каждой буквой алфавита,
Оно сияет, медной дробью
Сдави.
(Припев)
Сдави сильней, чтоб не мешало,
Стисни зубы в добрую улыбку,
Терпи сжимая, чтоб сломалось,
И безразличие остатки поглотило б
Наивные и страстные желанья,
Моралей зыбкий узелок,
Ты рви на части, и в сознанье,
Впусти жестокий холодок
(Куплет 1)
Идеалы, мысли, что запретны,
Гони ты вон, из праздного рассудка,
Большинством — давно придуманы заветы,
Тех норм, под чью плясать ты должен дудку
Тут думать много не полезно;
Лишь веру точно доломаешь,
И близких раня так беспечно,
Ты личностью своей их огорчаешь
(Припев)
Сдави сильней, чтоб не мешало,
Стисни зубы в добрую улыбку,
Терпи сжимая, чтоб сломалось,
И безразличие остатки поглотило б
Наивные и страстные желанья,
Моралей зыбкий узелок,
Ты рви на части, и в сознанье,
Впусти жестокий холодок
(Куплет 2)
Конечно, пробуй: дай свои им чертежи,
В надежде сладкой сверить производство,
Да только вот, ведь люди — не станки,
И воссоздать с собою — сложно с ними сходство
Разочарованно, столь жгуче травят неудачи,
Желаньем искренне, кому-либо открыться,
И неспособностью к достаточной отдаче,
К тому на встречу, чтоб без остатка слиться
Мучительно болит сей непринятье,
И взгляд не общий, а косой…
И как же тошно тем мечтаньям,
Рождены что были на убой…
(Припев)
Сдави сильней, чтоб не мешало,
Стисни зубы в добрую улыбку,
Терпи сжимая, чтоб сломалось,
И безразличие остатки поглотило б…
Наивные и страстные желанья,
Моралей зыбкий узелок,
Ты рви на части, и в сознанье,
Впусти жестокий холодок…
Бесконечно грустный человек.
(Куплет 1)
Смешно мне там, где надо плакать,
И даже в самый темный день,
И боль, и скорбь — я встречу улыбаясь,
С юмором углей черней
Зачем грустить, коль можно посмеяться?
Зачем скрывать и прятать боль?
Я лучше сочиню стихи, рассказы,
Мемуары превращу я в шоу
Жизни наши, словно пьесы,
Поставлены в одном и том же жанре;
Перфоманс из трагикомедий,
С иронией, пародией, сарказмом
Так пускай же, на своей я сцене,
Буду петь и извиваться громче всех,
И в одеяниях шута я разноцветных,
Танцуя, каламбуря, — буду вызывать лишь смех
(Припев)
Пускай, летят в лицо мне помидоры,
Пускай, мои афиши разорвут,
Я обыграю всех, и чувствами, и словом,
И тосковать не буду, коль снова не придут
Меня не ранить, — вся как рана,
Открыто в мир кровоточу,
И буду ухмыляться, не скрывая,
Коль будут бить, — я отшучусь
(Куплет 2)
Я так давно, по сути, клоун,
Что только цирк один и слышу,
И в лживых, человечьих нотах,
Я вижу глупых арлекинов
Их взгляды масок вопрошают,
Не видя в зеркале себя,
Пускай, они не понимают,
Чем так смешны, и чем так жалки для меня
Пускай, они всегда считают,
Что я черства и равнодушна,
Пускай, я буду аморальной,
И в их глазах — болезненно безумной
Пускай, их никогда не гложет,
Очевидный столь ответ,
Что долго так смеяться может,
Лишь бесконечно грустный человек
(Припев)
Пускай, летят в лицо мне помидоры,
Пускай, мои афиши разорвут,
Я обыграю всех, и чувствами, и словом,
И тосковать не буду, коль снова не придут
Меня не ранить, — вся как рана,
Открыто в мир кровоточу,
И буду ухмыляться, не скрывая,
Коль будут бить, — я отшучусь
Портрет
Наш век
Не плоть, а дух растлился в наши дни,
И человек отчаянно тоскует…
Он к свету рвется из ночной тени
И, свет обретши, ропщет и бунтует.
Безверием палим и иссушен,
Невыносимое он днесь выносит…
И сознает свою погибель он,
И жаждет веры…, но о ней не просит.
Не скажет ввек, с молитвой и слезой,
Как ни скорбит перед замкнутой дверью:
«Впусти меня! — Я верю, Боже мой!
Приди на помощь моему неверью!..»
Фёдор Тютчев. 1851 г.
Диванный воин
За шторами, не выходя на улицу,
Сидя в полумраке дневном,
Я пью без сахара кофе со сливками
На мягком диване моём.
Мне весь мир чёрно-белым кажется:
Верхи — не могут, низы — не хотят.
Но скоро, скоро накажут их всех —
Зовёт революционный набат!
Восстаньте, диванные мальчики!
Ведь вы — свет небес, и вы — соль земли!
Лучами и громами гнева и
Истины пронзите болото тьмы!
Вперёд — в чад горящего гумуса
Листвы перепревших эпох! — Нет! (стон)
Ах! Забыл я, что вчера где-то на
Улице потерял свой телефон.
За шторами, не выходя на улицу,
Сидя в полумраке дневном,
Я пил без сахара кофе со сливками
На мягком диване своём…
С. В. // 31.08.2024.
Помним
Эмалевый крестик в петлице
И серой тужурки сукно…
Какие печальные лица
И как это было давно.
Какие прекрасные лица
И как безнадежно бледны —
Наследник, императрица,
Четыре великих княжны…
Георгий Иванов. 1949 г.
Сонет по псалму 19
Услышь, Творец, прошения царя
И со святой горы пошли подмогу
Тому, кто, всесожжения творя,
Нашел для нас защиту — имя Бога.
Помазанник Всевышнего не зря
Невозмутим — он ведает дорогу.
А у его врагов всего помногу:
Орудий, воинов, — но, не коря
Судьбу, не отклонит он бой неравный,
Готов его народ на подвиг славный.
Так пусть Давида нашего хранит
Могущество спасающей десницы –
Удачу от неверных отстранит
И мудрому царю воздаст сторицей!
Елизавета Дейк // 2017
Фёдор Тютчев на казнь декабристов
14 декабря 1825 г.
Вас развратило самовластье,
И меч его вас поразил,
И в неподкупном беспристрастье
Сей приговор закон скрепил.
Народ, чуждаясь вероломства,
Поносит ваши имена,
И ваша память для потомства,
Как труп в земле, схоронена.
О, жертвы мысли безрассудной!
Вы уповали, может быть,
Что станет вашей крови скудной,
Чтоб вечный полюс растопить.
Едва, дымясь, она сверкнула
На вековой громаде льдов:
Зима железная дохнула,
И не осталось и следов.
Ф. И. Тютчев // 1826
Я И ВЫ
Да, я знаю, я вам не пара,
Я пришел из иной страны,
И мне нравится не гитара,
А дикарский напев зурны.
Не по залам и по салонам
Темным платьям и пиджакам —
Я читаю стихи драконам,
Водопадам и облакам.
Я люблю — как араб в пустыне
Припадает к воде и пьет,
А не рыцарем на картине,
Что на звезды смотрит и ждет.
И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще,
Чтоб войти не во всем открытый,
Протестантский, прибранный рай,
А туда, где разбойник, мытарь
И блудница крикнут: вставай!
Н. С. Гумилев // июль 1917
Фёдор Тютчев о либералах из 1867 года
Напрасный труд — нет, их не вразумишь, —
Чем либеральней, тем они пошлее,
Цивилизация — для них фетиш,
Но недоступна им ее идея.
Как перед ней ни гнитесь, господа,
Вам не снискать признанья от Европы:
В ее глазах вы будете всегда
Не слуги просвещенья, а холопы.
Ф. И. Тютчев // май 1867
Увядание
Прии́дет ра́вно тлен к воде и камню,
И к дре́ву, что столетия в соку́:
Часы времён работают исправно.
Но раньше всех удел увясть цветку —
Прекрасному, растущему во имя
Того, чтоб жизнь красой была полна́.
Их суть всегда бутонами своими
И за́вязью цветущею ценна́.
Их рвут с восторгом, дарят, созерца́ют,
И в том задумка Фло́ры терпит крах.
Цветенье высший смысл обретает
В разбросанных на землю семенах.
