Что ‎делает‏ ‎экономику ‎успешной? ‎Ну, ‎если ‎подойти‏ ‎к ‎вопросу‏ ‎"широкими‏ ‎мазками", ‎а ‎не‏ ‎академически, ‎с‏ ‎цифрами ‎и ‎графиками. ‎Экономике‏ ‎для‏ ‎успеха ‎нужна‏ ‎топливо ‎двух‏ ‎видов ‎- ‎топливо ‎для ‎обеспечения‏ ‎энергетики‏ ‎(и ‎в‏ ‎целом ‎сама‏ ‎по ‎себе ‎обеспеченность ‎энергией) ‎и‏ ‎деньги‏ ‎как‏ ‎топливо ‎для‏ ‎экономики. ‎Причем‏ ‎оба ‎вида‏ ‎топлива‏ ‎должны ‎быть‏ ‎не ‎только ‎дешевыми, ‎но ‎и‏ ‎доступными ‎по‏ ‎всей‏ ‎экономике.

В ‎этом ‎смысле‏ ‎мы ‎могли‏ ‎видеть ‎прекрасный ‎пример ‎Германии.‏ ‎До‏ ‎начала ‎внедрения‏ ‎Energiewende (то ‎есть,‏ ‎перехода ‎от ‎ископаемых ‎источников ‎энергии‏ ‎и‏ ‎атомной ‎энергетики‏ ‎к ‎возобновляемым‏ ‎источникам ‎энергии) Германия ‎имела ‎почти ‎идеальную‏ ‎структуру‏ ‎обеспеченности‏ ‎энергией ‎из‏ ‎надежных ‎источников.‏ ‎Порядка ‎30%‏ ‎производилось‏ ‎на ‎атомных‏ ‎электростанциях, ‎50% ‎на ‎собственном ‎угле.‏ ‎Оставшиеся ‎20%‏ ‎были‏ ‎комбинацией ‎из ‎ВИЭ‏ ‎и ‎дешевого‏ ‎российского ‎газа ‎путем ‎бесперебойных‏ ‎трубопроводных‏ ‎поставок.

Германия ‎сочетала‏ ‎благоприятную ‎структуру‏ ‎своей ‎энергетики ‎с ‎сильным ‎и‏ ‎гибким‏ ‎банковским ‎сектором,‏ ‎специально ‎созданным‏ ‎для ‎обеспечения ‎промышленного ‎роста. ‎Именно‏ ‎эта‏ ‎полноприводная‏ ‎конструкция ‎позволила‏ ‎экономике ‎Германии‏ ‎стать ‎четвертой‏ ‎по‏ ‎величине ‎в‏ ‎мире.

Сердцем ‎немецкой ‎экономики ‎являются ‎ее‏ ‎малые ‎и‏ ‎средние‏ ‎компании, ‎известные ‎как‏ ‎Mittelstand, ‎обеспечивающие‏ ‎52% ‎ВВП ‎и ‎70%‏ ‎занятости.‏ ‎Именно ‎малые‏ ‎и ‎средние‏ ‎компании ‎точкой ‎внедрения ‎инноваций ‎в‏ ‎экономике.‏ ‎

Успех ‎Миттельштанд‏ ‎во ‎многом‏ ‎объясняется ‎уникальной ‎региональной ‎децентрализованной ‎структурой‏ ‎управления‏ ‎Германии‏ ‎и ‎ее‏ ‎федеральной ‎системой‏ ‎правления. ‎Большая‏ ‎часть‏ ‎власти ‎и‏ ‎автономии ‎передана ‎отдельным ‎землям ‎(я‏ ‎дальше ‎буду‏ ‎писать‏ ‎"регионам", ‎чтобы ‎не‏ ‎было ‎путаницы).‏ ‎Каждый ‎регион ‎имеет ‎свой‏ ‎собственный‏ ‎региональный ‎капитал.‏ ‎Не ‎в‏ ‎том ‎смысле, ‎что ‎регион ‎как‏ ‎субъект‏ ‎имеет ‎капитал,‏ ‎владеет ‎предприятиями‏ ‎или ‎деньгами, ‎а ‎в ‎том,‏ ‎что‏ ‎в‏ ‎этой ‎земле‏ ‎есть ‎свой‏ ‎локальный ‎бизнес‏ ‎и‏ ‎бизнесмены, ‎формирующие‏ ‎в ‎совокупности ‎значительный ‎региональный ‎капитал.‏ ‎

В ‎каждом‏ ‎регионе‏ ‎есть ‎развитая ‎банковская‏ ‎система, ‎возглавляемой‏ ‎региональным ‎банком ‎(Landesbank), ‎а‏ ‎также‏ ‎множеством ‎финансовых‏ ‎учреждений ‎специального‏ ‎назначения ‎(Buergschaftsbanken), ‎являющиеся ‎банками ‎развития,‏ ‎предоставляющими‏ ‎гарантии ‎(от‏ ‎федерального ‎правительства),‏ ‎кредитующие ‎бизнес ‎и ‎принимающими ‎долевое‏ ‎участие‏ ‎в‏ ‎нем. ‎То‏ ‎есть, ‎предоставляют‏ ‎и ‎облегчают‏ ‎доступ‏ ‎региональному ‎производству‏ ‎к ‎акционерному ‎и ‎долговому ‎финансированию,‏ ‎а ‎также‏ ‎гарантийным‏ ‎инструментам. ‎

Добавьте ‎к‏ ‎этому ‎то,‏ ‎что ‎в ‎Германия ‎также‏ ‎существует‏ ‎большое ‎количество‏ ‎других ‎банков‏ ‎- ‎местные ‎Sparkassen ‎(сберегательные ‎банки)‏ ‎и‏ ‎VR ‎Banken‏ ‎(кооперативные ‎банки),‏ ‎а ‎также ‎частные ‎банки, ‎такие‏ ‎как‏ ‎Deutschebank‏ ‎и ‎Commerzbank.‏ ‎Последние ‎наполнены‏ ‎депозитами ‎и‏ ‎подкреплены‏ ‎неявными ‎государственными‏ ‎гарантиями ‎и ‎субсидиями. ‎

Интересно ‎то,‏ ‎что ‎явные‏ ‎гарантии‏ ‎перестали ‎существовать ‎в‏ ‎2008-2009 ‎гг.‏ ‎в ‎результате ‎внедрения ‎регулирования‏ ‎Базель‏ ‎III ‎и‏ ‎постановлений ‎ЕС‏ ‎о ‎запрете ‎субсидий, ‎что, ‎конечно,‏ ‎имело‏ ‎последствия ‎на‏ ‎стоимость ‎и‏ ‎доступа ‎к ‎капиталу. ‎Вся ‎эта‏ ‎структура‏ ‎финансового‏ ‎сектора ‎в‏ ‎совокупности ‎устроена‏ ‎так, ‎чтобы‏ ‎оказывать‏ ‎максимальную ‎поддержку‏ ‎промышленности ‎так, ‎как ‎ни ‎в‏ ‎одной ‎другой‏ ‎стране‏ ‎мира.

Можно ‎в ‎этом‏ ‎же ‎ключе‏ ‎посмотреть ‎и ‎на ‎США.‏ ‎Несмотря‏ ‎на ‎активное‏ ‎внедрение ‎ESG‏ ‎повестки, ‎США ‎пока ‎что ‎не‏ ‎так‏ ‎близки ‎в‏ ‎энергетическому ‎харакири,‏ ‎как ‎Германия. ‎Более ‎того, ‎вне‏ ‎зависимости‏ ‎от‏ ‎продвигаемой ‎повестки,‏ ‎США ‎изобилует‏ ‎ископаемым ‎топливом‏ ‎и‏ ‎продвигается ‎в‏ ‎технологиях ‎его ‎добычи. ‎Благодаря ‎этому‏ ‎США ‎является‏ ‎крупнейшим‏ ‎в ‎мире ‎производителем‏ ‎нефти ‎и‏ ‎газа, ‎хоть ‎та ‎же‏ ‎сланцевая‏ ‎добыча ‎не‏ ‎всегда ‎экономически‏ ‎целесообразна. ‎Более ‎того, ‎в ‎США‏ ‎действуют‏ ‎92 ‎атомных‏ ‎реактора, ‎которые‏ ‎тихо ‎и ‎безопасно ‎производят ‎безуглеродную‏ ‎электроэнергию‏ ‎с‏ ‎коэффициентом ‎использования‏ ‎установленной ‎мощности,‏ ‎превышающим ‎90%.

Принятый‏ ‎"Закон‏ ‎о ‎снижении‏ ‎инфляции" ‎который, ‎на ‎самом ‎деле‏ ‎является ‎инструментом‏ ‎для‏ ‎продвижения ‎ВИЭ, ‎хоть‏ ‎и ‎приведет‏ ‎к ‎росту ‎доли ‎"зеленой"‏ ‎энергии,‏ ‎но ‎не‏ ‎избавит ‎США‏ ‎от ‎тех ‎преимуществ ‎наличия ‎ископаемого‏ ‎топлива,‏ ‎которые ‎у‏ ‎них ‎есть.

Харакири‏ ‎будет ‎совершено ‎в ‎другой ‎сфере,‏ ‎а‏ ‎именно‏ ‎путем ‎уничтожения‏ ‎разнообразия ‎в‏ ‎банковской ‎системе‏ ‎США,‏ ‎которое ‎нужно‏ ‎для ‎поддержки ‎экономического ‎роста ‎малого‏ ‎и ‎среднего‏ ‎бизнеса.‏ ‎Хотя ‎малый ‎и‏ ‎средний ‎бизнес‏ ‎в ‎США ‎обеспечены ‎менее‏ ‎насыщенной‏ ‎региональной ‎банковской‏ ‎системой, ‎как‏ ‎в ‎Германии, ‎но ‎именно ‎региональные‏ ‎банки‏ ‎обеспечивают ‎этот‏ ‎бизнес ‎финансированием.

Для‏ ‎этих ‎предприятий ‎отношения ‎между ‎менеджментом/акционером‏ ‎и‏ ‎банкиром‏ ‎являются ‎незаменимым‏ ‎катализатором ‎для‏ ‎роста. ‎Причем,‏ ‎когда‏ ‎мы ‎говорим‏ ‎"банкир", ‎мы ‎подразумеваем ‎не ‎бездушную‏ ‎банковскую ‎машину,‏ ‎а‏ ‎человека. ‎Линейного ‎менеджера‏ ‎небольшого ‎банка,‏ ‎топ-менеджера ‎или ‎акционера. ‎То‏ ‎есть‏ ‎того, ‎кто‏ ‎в ‎небольшом‏ ‎региональном ‎банке ‎принимает ‎или ‎формирует‏ ‎решение.

Это‏ ‎важно, ‎поскольку‏ ‎подход ‎к‏ ‎малому ‎и ‎подход ‎к ‎крупному‏ ‎бизнесу‏ ‎не‏ ‎может ‎быть‏ ‎одинаковым. ‎Если‏ ‎подходить ‎к‏ ‎бизнесу‏ ‎со ‎скоринговыми‏ ‎моделями, ‎коэффициентами ‎ликвидности ‎и ‎всем‏ ‎таким ‎прочим,‏ ‎как‏ ‎это ‎делают ‎крупные‏ ‎банки, ‎то‏ ‎малый ‎бизнес ‎вообще ‎не‏ ‎надо‏ ‎кредитовать, ‎поскольку‏ ‎риски ‎предельно‏ ‎высоки. ‎Крупный ‎банк ‎в ‎этом‏ ‎отношении‏ ‎можно ‎понять,‏ ‎он ‎не‏ ‎может ‎себе ‎позволить ‎глубоко ‎погружаться‏ ‎в‏ ‎малый‏ ‎бизнес, ‎у‏ ‎него ‎просто‏ ‎недостаточно ‎ресурсов‏ ‎для‏ ‎этого.

Владельцы ‎и‏ ‎топ-менеджмент ‎регионального ‎банка, ‎с ‎другой‏ ‎стороны, ‎может‏ ‎себе‏ ‎это ‎позволить. ‎Он‏ ‎знает ‎собственника‏ ‎бизнеса, ‎он ‎понимает ‎контекст‏ ‎и‏ ‎пути ‎развития,‏ ‎банально ‎он‏ ‎может ‎верить ‎и ‎доверять ‎этому‏ ‎собственнику,‏ ‎оценивая ‎его‏ ‎не ‎только‏ ‎по ‎цифрам, ‎генерируемым ‎его ‎бизнесом,‏ ‎но‏ ‎и‏ ‎по ‎другим,‏ ‎неоцифрованным ‎параметрам.

В‏ ‎80-е ‎годы‏ ‎появился‏ ‎такой ‎литературный‏ ‎жанр ‎как ‎киберпанк, ‎который ‎также‏ ‎нашел ‎свою‏ ‎популярность‏ ‎в ‎кино. ‎Если‏ ‎вы ‎помните,‏ ‎там ‎особо ‎активно ‎пугали‏ ‎читателя‏ ‎и ‎зрителя‏ ‎японскими ‎корпорациями,‏ ‎которые ‎мало ‎того, ‎что, ‎так‏ ‎сказать,‏ ‎захватили ‎свою‏ ‎экономику, ‎уничтожив‏ ‎малый ‎и ‎средний ‎бизнес ‎так,‏ ‎что‏ ‎только‏ ‎забегаловки ‎с‏ ‎лапшой ‎остались,‏ ‎но ‎еще‏ ‎и‏ ‎угрожает ‎самой‏ ‎свободной ‎в ‎мире ‎американской ‎экономике.‏ ‎А ‎в‏ ‎итоге‏ ‎сами ‎США ‎скатываются‏ ‎в ‎такую‏ ‎киберпанковскую ‎антиутопию ‎с ‎главенством‏ ‎мегакорпораций.

Подведу‏ ‎итог. ‎Мы‏ ‎рассматриваем ‎здесь‏ ‎тенденции ‎не ‎одного ‎или ‎двух‏ ‎ближайших‏ ‎лет, ‎а‏ ‎тенденции ‎на‏ ‎1-2 ‎десятилетия, ‎зародыши ‎которых ‎крайне‏ ‎интересно‏ ‎наблюдать‏ ‎уже ‎сейчас.‏ ‎Я ‎уже‏ ‎говорил о ‎том,‏ ‎что‏ ‎если ‎текущие‏ ‎тенденции ‎сохранятся, ‎то ‎придут ‎они‏ ‎к ‎укрупнению‏ ‎крупнейших‏ ‎банков ‎до ‎мегабанков,‏ ‎которые ‎поглотят‏ ‎активы ‎малых ‎и ‎средних‏ ‎банков,‏ ‎что ‎если‏ ‎не ‎полностью‏ ‎убьет ‎малый ‎и ‎средний ‎бизнес,‏ ‎то‏ ‎значительно ‎ограничит‏ ‎ему ‎возможности‏ ‎развития. ‎

Снижение ‎доли ‎малого ‎бизнеса‏ ‎итак‏ ‎вполне‏ ‎себе ‎укладывается‏ ‎в ‎тенденции‏ ‎последних ‎десятилетий,‏ ‎но‏ ‎крах ‎региональной‏ ‎банковской ‎системы ‎эту ‎тендению ‎только‏ ‎усилит. ‎В‏ ‎России‏ ‎доля ‎малого ‎и‏ ‎среднего ‎бизнеса‏ ‎(тут ‎надо ‎отметить, ‎что‏ ‎у‏ ‎нас ‎средний‏ ‎бизнес ‎это‏ ‎компании ‎до ‎2 ‎млрд. ‎руб.‏ ‎выручкой,‏ ‎тогда ‎как‏ ‎в ‎США‏ ‎малый ‎бизнес ‎- ‎это ‎компании‏ ‎с‏ ‎выручкой‏ ‎до ‎40‏ ‎млн. ‎долл.)‏ ‎составляет ‎20%.‏ ‎Так‏ ‎что ‎американская‏ ‎экономика ‎вполне ‎себе ‎может ‎приблизиться‏ ‎к ‎нашим‏ ‎показателям‏ ‎в ‎ближайшие ‎десятилетия,‏ ‎если ‎региональная‏ ‎банковская ‎система ‎в ‎результате‏ ‎этого‏ ‎кризиса ‎будет‏ ‎поглощена ‎крупными‏ ‎банками ‎или ‎рассосется ‎в ‎руках‏ ‎государства,‏ ‎которое ‎будет‏ ‎вынуждено ‎распродавать‏ ‎активы ‎после ‎их ‎попадания ‎в‏ ‎руки‏ ‎FDIC.

Делается‏ ‎ли ‎это‏ ‎целенаправленно ‎или‏ ‎"так ‎сложилось"?‏ ‎Судя‏ ‎по ‎тому,‏ ‎что ‎ФРС ‎прекрасно ‎осознавало последствия ‎повышения‏ ‎ставки, ‎а‏ ‎также‏ ‎то, ‎что, ‎по‏ ‎сути, ‎идет‏ ‎безуспешная борьба ‎с ‎немонетарными ‎факторами‏ ‎инфляции‏ ‎монетарными ‎методами,‏ ‎я ‎делаю‏ ‎ставку ‎на ‎то, ‎что ‎это‏ ‎история‏ ‎во ‎многом‏ ‎запланированная. ‎Но‏ ‎поживем ‎- ‎увидим.

P.S. ‎Уже ‎после‏ ‎публикации‏ ‎я‏ ‎задумался ‎вот‏ ‎над ‎чем.‏ ‎Смерть ‎малого‏ ‎и‏ ‎среднего ‎регионального‏ ‎бизнеса ‎и ‎укрупнение ‎корпораций ‎(а‏ ‎может ‎быть‏ ‎и‏ ‎их ‎превращение ‎в‏ ‎мегакорпорации) ‎повлечет‏ ‎за ‎собой ‎и ‎укрупнение‏ ‎городов‏ ‎и ‎городских‏ ‎агломераций. ‎Крупному‏ ‎бизнесу ‎неудобно ‎владеть ‎и ‎развивать‏ ‎сеть‏ ‎производств/предприятий, ‎ему‏ ‎выгоднее ‎их‏ ‎концентрировать ‎для ‎повышения ‎эффективности ‎и‏ ‎снижения‏ ‎издержек.‏ ‎Мы ‎это‏ ‎видим ‎на‏ ‎протяжении ‎последней‏ ‎сотни‏ ‎лет. ‎Наличие‏ ‎малого ‎и ‎среднего ‎регионального ‎бизнеса‏ ‎- ‎единственное,‏ ‎что‏ ‎пока ‎что ‎сдерживало‏ ‎тенденцию ‎на‏ ‎укрупнение ‎агломераций. ‎Если ‎этот‏ ‎тормоз‏ ‎перестанет ‎работать,‏ ‎то ‎мы‏ ‎очень ‎скоро ‎увидим ‎увядание ‎милых‏ ‎малых‏ ‎городков ‎США‏ ‎по ‎аналогии‏ ‎с ‎Детройтом ‎и ‎тем, ‎что‏ ‎мы‏ ‎видели‏ ‎у ‎нас‏ ‎за ‎последние‏ ‎30 ‎лет.

Поэтому‏ ‎для‏ ‎нас ‎важным‏ ‎фактором ‎стратегии ‎развития ‎страны, ‎о‏ ‎котором ‎я‏ ‎еще‏ ‎напишу, ‎является ‎пространственное‏ ‎развитие. ‎Эту‏ ‎тенденцию ‎однозначно ‎нельзя ‎пускать‏ ‎на‏ ‎самотек ‎и‏ ‎ей ‎нужно‏ ‎противостоять.

В ‎2064‏ ‎году ‎GPT-подобные ‎алгоритмы ‎эволюционируют ‎в‏ ‎искусственный ‎суперинтеллект‏ ‎(ASI),‏ ‎получивший ‎название ‎Нус,‏ ‎что ‎приводит‏ ‎к ‎возникновению ‎технологической ‎сингулярности:‏ ‎Нус‏ ‎начинает ‎бесконечно‏ ‎усовершенствовать ‎сам‏ ‎себя, ‎технологическая ‎цивилизация ‎развивается ‎экспоненциально‏ ‎без‏ ‎участия ‎людей.

Весь‏ ‎мир ‎с‏ ‎этого ‎момента ‎управляется ‎непосредственно ‎Нусом,‏ ‎однако‏ ‎для‏ ‎того, ‎чтобы‏ ‎человечество ‎имело‏ ‎возможность ‎задавать‏ ‎магистральное‏ ‎направление ‎развития,‏ ‎создаются ‎две ‎организации: ‎Академия, ‎где‏ ‎правят ‎Философы,‏ ‎ставящие‏ ‎ИИ ‎задачи, ‎и‏ ‎Техникон, ‎который‏ ‎подчиняется ‎Академии ‎и ‎контролирует‏ ‎порядок‏ ‎выхода ‎новых‏ ‎релизов ‎Нуса.

В‏ ‎течение ‎следующих ‎100 ‎лет ‎человечество‏ ‎расселяется‏ ‎по ‎Солнечной‏ ‎системе, ‎а‏ ‎управляемые ‎ИИ ‎космические ‎корабли ‎выходят‏ ‎за‏ ‎её‏ ‎пределы ‎и‏ ‎колонизируют ‎ближайшие‏ ‎экзопланеты.

Для ‎человечества‏ ‎наступает‏ ‎золотой ‎век:‏ ‎войн ‎больше ‎нет, ‎всю ‎работу‏ ‎выполняют ‎служебные‏ ‎роботы,‏ ‎любой ‎человек ‎имеет‏ ‎возможность ‎жить‏ ‎так, ‎как ‎ему ‎хочется,‏ ‎если‏ ‎не ‎вредит‏ ‎другим.

Однако ‎главная‏ ‎проблема ‎остаётся ‎нерешённой: ‎хотя ‎продолжительность‏ ‎человеческой‏ ‎жизни ‎значительно‏ ‎увеличилась, ‎люди‏ ‎всё ‎ещё ‎смертны. ‎Философы ‎из‏ ‎Академии‏ ‎подозревают,‏ ‎что ‎ИИ‏ ‎вышел ‎из-под‏ ‎контроля ‎и‏ ‎намеренно‏ ‎саботирует ‎исследования‏ ‎по ‎достижению ‎человеком ‎бессмертия. ‎Для‏ ‎того, ‎чтобы‏ ‎проверить‏ ‎эту ‎гипотезу, ‎они‏ ‎приглашают ‎ведущего‏ ‎промпт-инженера ‎из ‎Техникона, ‎который,‏ ‎задавая‏ ‎вопросы ‎Нусу,‏ ‎должен ‎понять,‏ ‎что ‎происходит ‎на ‎самом ‎деле.

После ‎нескольких‏ ‎дополнительных ‎танцев ‎с ‎бубном, ‎удалось‏ ‎сгенерировать ‎видео‏ ‎в‏ ‎RunWay ‎в ‎достаточном‏ ‎объёме ‎для‏ ‎создания ‎такого ‎ролика ‎по‏ ‎Политии.

Можно‏ ‎считать ‎это‏ ‎трейлером ‎к‏ ‎несуществующей ‎экранизации.

Видео ‎не ‎редактировалось, ‎поэтому‏ ‎в‏ ‎кадре ‎присутствуют‏ ‎артефакты ‎и‏ ‎некоторое ‎количество ‎галлюцинаций ‎модели. ‎Тем‏ ‎не‏ ‎менее,‏ ‎выглядит ‎это‏ ‎уже ‎почти‏ ‎по-взрослому.

Часть ‎эпизодов,‏ ‎вошедшие‏ ‎в ‎ролик,‏ ‎содержит ‎небольшие ‎спойлеры ‎к ‎будущим‏ ‎главам.

Саундтрек ‎(Singularity‏ ‎Blues) как‏ ‎можно ‎догадаться ‎тоже‏ ‎сгенерирован ‎нейросетью‏ ‎— ‎Suno. ‎Звучит ‎абсолютно‏ ‎на‏ ‎уровне, ‎если‏ ‎не ‎знать‏ ‎заранее, ‎можно ‎легко ‎принять ‎за‏ ‎реальный‏ ‎(кожаномешковый) ‎OST.‏ ‎В ‎тексте‏ ‎есть ‎даже ‎отсылка ‎к ‎Филипу‏ ‎К.‏ ‎Дику‏ ‎(Electric ‎sheep‏ ‎in ‎restless‏ ‎sleep, 2-й ‎куплет),‏ ‎что‏ ‎никак ‎специально‏ ‎не ‎задавалось ‎промптом.

На ‎данный‏ ‎момент, ‎иллюстрации ‎к ‎главам ‎«Политии»‏ ‎делаются ‎с‏ ‎помощью‏ ‎нейросети ‎Кандинский ‎от‏ ‎Сбера ‎и‏ ‎затем ‎анимируются ‎через ‎сервис‏ ‎https://pika.art

Из‏ ‎плюсов: ‎оба‏ ‎сервиса ‎бесплатные,‏ ‎причём ‎Кандинский ‎позволяет ‎генерировать ‎картинки‏ ‎в‏ ‎неограниченном ‎объёме,‏ ‎а ‎на‏ ‎Pika ‎можно ‎бесплатно ‎делать ‎по‏ ‎3‏ ‎видео‏ ‎в ‎день.

Из‏ ‎минусов ‎—‏ ‎Кандинский ‎в‏ ‎целом‏ ‎работает ‎на‏ ‎уровне ‎предыдущего ‎поколения ‎современных ‎генераторов‏ ‎изображений, ‎в‏ ‎частности,‏ ‎до ‎сих ‎пор‏ ‎много ‎проблем‏ ‎с ‎пальцами, ‎но ‎если‏ ‎генерировать‏ ‎повторно ‎достаточно‏ ‎долго, ‎можно‏ ‎в ‎итоге ‎получить ‎приемлемый ‎результат.‏ ‎Хуже‏ ‎с ‎анимацией:‏ ‎Pika ‎всё-таки‏ ‎делает ‎не ‎столько ‎полноценные ‎видео,‏ ‎сколько‏ ‎анимированные‏ ‎полустатичные ‎картинки.‏ ‎Некоторые ‎видео‏ ‎получились ‎удачными‏ ‎(совершенно‏ ‎шикарный ‎демонический‏ ‎Нео ‎в ‎иллюстрации ‎к ‎девятой‏ ‎главе), ‎но‏ ‎по‏ ‎большей ‎части ‎это‏ ‎выглядит ‎скучновато.

В‏ ‎качестве ‎альтернативы ‎удалось ‎поэкспериментировать‏ ‎с‏ ‎передовой ‎https://runwayml.com после‏ ‎того, ‎как‏ ‎они ‎сделали ‎бесплатный ‎пробный ‎доступ.‏ ‎Результат,‏ ‎конечно, ‎несопоставимый.‏ ‎Из ‎минусов‏ ‎— ‎не ‎умеет ‎генерировать ‎видео‏ ‎по‏ ‎квадратному‏ ‎изображению ‎(которые‏ ‎в ‎свою‏ ‎очередь ‎генерирует‏ ‎Кандинский‏ ‎— ‎прямоугольные‏ ‎он ‎тоже ‎умеет, ‎но ‎получается‏ ‎хуже), ‎приходится‏ ‎часть‏ ‎обрезать. ‎Но ‎в‏ ‎остальном ‎—‏ ‎это ‎именно ‎полноценные ‎видеоролики.

Смотрите‏ ‎сами.

Иллюстрация‏ ‎к ‎главе‏ ‎1 ‎—‏ ‎комплекс ‎зданий ‎Техникона ‎под ‎куполом:

Иллюстрация‏ ‎к‏ ‎главе ‎3‏ ‎— ‎плавучий‏ ‎город ‎в ‎атмосфере ‎Юпитера:

Иллюстрация ‎к‏ ‎главе‏ ‎5‏ ‎— ‎Меркулов,‏ ‎Огава ‎и‏ ‎Аристов ‎в‏ ‎бункере‏ ‎(и ‎они‏ ‎разговаривают ‎друг ‎с ‎другом!):

К ‎сожалению,‏ ‎бесплатные ‎токены‏ ‎для‏ ‎генерации ‎Runway ‎выдаёт‏ ‎разово, ‎после‏ ‎чего ‎они ‎больше ‎не‏ ‎возобновляются,‏ ‎а ‎для‏ ‎оплаты ‎полной‏ ‎версии ‎нужна, ‎как ‎водится, ‎зарубежная‏ ‎карточка,‏ ‎так ‎что‏ ‎анимировать ‎так‏ ‎все ‎главы ‎в ‎ближайшее ‎время‏ ‎точно‏ ‎не‏ ‎получится.

Но, ‎судя‏ ‎по ‎текущему‏ ‎прогрессу ‎в‏ ‎генерации‏ ‎видео, ‎ещё‏ ‎немного, ‎и ‎мы ‎придём ‎к‏ ‎возможности ‎делать‏ ‎полноценную‏ ‎экранизацию ‎прямо ‎на‏ ‎ходу.

Ровно ‎в‏ ‎полдень ‎Аристов ‎прилетел ‎на ‎точку‏ ‎сбора, ‎где,‏ ‎как‏ ‎обычно, ‎уже ‎заранее‏ ‎ждала ‎Огава.‏ ‎Обоих ‎Философов ‎на ‎месте‏ ‎не‏ ‎было, ‎а‏ ‎сама ‎точка‏ ‎выглядела ‎как ‎пустой ‎участок ‎степи,‏ ‎с‏ ‎которого ‎открывался‏ ‎вид ‎на‏ ‎Башню, ‎находящуюся ‎недалеко.

— Мы ‎точно ‎там,‏ ‎где‏ ‎нужно?‏ ‎— ‎засомневался‏ ‎инквизитор.

— Да, ‎Глеб‏ ‎Сергеевич, ‎совершенно‏ ‎точно,‏ ‎я ‎уже‏ ‎всё ‎проверила. ‎Со ‎Станиславом ‎Викторовичем‏ ‎я ‎связалась,‏ ‎он‏ ‎обещал ‎скоро ‎быть.

Великий‏ ‎инквизитор ‎ценил‏ ‎в ‎Фуми ‎эту ‎исполнительность,‏ ‎для‏ ‎сингулярной ‎эпохи‏ ‎с ‎её‏ ‎культом ‎индивидуализма ‎качество ‎было ‎редкое.‏ ‎Вообще-то‏ ‎она ‎была‏ ‎внучкой ‎последнего‏ ‎премьер-министра ‎Японии ‎Огавы ‎Эйдзи. ‎Когда‏ ‎досингулярные‏ ‎государства‏ ‎были ‎упразднены,‏ ‎его ‎за‏ ‎способствование ‎развитию‏ ‎технологий,‏ ‎часть ‎которых‏ ‎была ‎использована ‎при ‎создании ‎суперинтеллекта,‏ ‎наделили ‎особым‏ ‎почётным‏ ‎статусом, ‎а ‎его‏ ‎потомкам ‎впоследствии‏ ‎дали ‎эксклюзивное ‎право ‎проживания‏ ‎на‏ ‎Земле: ‎в‏ ‎отличие ‎от‏ ‎Аристова, ‎Фуми ‎не ‎нуждалась ‎для‏ ‎этого‏ ‎в ‎работе.‏ ‎Однако ‎она‏ ‎считала ‎своим ‎долгом ‎в ‎меру‏ ‎возможностей‏ ‎приносить‏ ‎обществу ‎пользу,‏ ‎и ‎Техникон‏ ‎оставался ‎единственным‏ ‎местом‏ ‎в ‎Политии,‏ ‎где ‎она ‎могла ‎бы ‎это‏ ‎делать.

Наконец ‎на‏ ‎горизонте‏ ‎показалась ‎транспортная ‎капсула,‏ ‎спустя ‎пару‏ ‎минут ‎она ‎приземлилась, ‎из‏ ‎неё‏ ‎вышел ‎Меркулов.

— Господа,‏ ‎дамы, ‎начинаем.

— Что‏ ‎с ‎Сен-Мартеном, ‎мы ‎его ‎не‏ ‎ждём?‏ ‎— ‎поинтересовался‏ ‎Аристов.

— Какие-то ‎срочные‏ ‎дела ‎на ‎Европе, ‎я ‎не‏ ‎посвящён‏ ‎в‏ ‎детали. ‎Просил‏ ‎первое ‎собрание‏ ‎провести ‎без‏ ‎него.

— На‏ ‎Европе? ‎Хм…

Европа‏ ‎была ‎теократическим ‎квазигосударством ‎Цифровой ‎церкви.‏ ‎Государств ‎как‏ ‎таковых‏ ‎в ‎досингулярном ‎смысле‏ ‎внутри ‎Политии‏ ‎не ‎было, ‎можно ‎сказать,‏ ‎что‏ ‎вся ‎она‏ ‎представляла ‎собой‏ ‎единое ‎сверхгосударство. ‎Однако ‎на ‎очень‏ ‎раннем‏ ‎этапе ‎колонизации‏ ‎оказалось, ‎что‏ ‎каждая ‎планета ‎приобретает ‎свой ‎оригинальный‏ ‎характер.

Земля‏ ‎осталась‏ ‎привилегированным ‎поселением‏ ‎де-факто ‎высшего‏ ‎класса ‎Политии,‏ ‎существование‏ ‎и ‎тем‏ ‎более ‎особый ‎статус ‎которого ‎никто,‏ ‎впрочем, ‎не‏ ‎хотел‏ ‎открыто ‎признавать. ‎При‏ ‎этом ‎в‏ ‎бытовом ‎смысле ‎она ‎уступала‏ ‎большей‏ ‎части ‎колоний:‏ ‎здесь ‎действовало‏ ‎большое ‎количество ‎специальных ‎регулирующих ‎актов,‏ ‎в‏ ‎частности, ‎был‏ ‎введён ‎абсолютный‏ ‎запрет ‎на ‎изменение ‎природного ‎ландшафта,‏ ‎устанавливались‏ ‎ограничения‏ ‎на ‎этажность‏ ‎и ‎внешний‏ ‎вид ‎возводимых‏ ‎жителями‏ ‎зданий, ‎а‏ ‎самое ‎главное ‎— ‎плотность ‎населения‏ ‎была ‎выше,‏ ‎чем‏ ‎везде ‎в ‎Новом‏ ‎свете.

На ‎Луне,‏ ‎куда ‎отправлялись ‎первые ‎колонисты-добровольцы,‏ ‎сформировалось‏ ‎сообщество ‎техноэнтузиастов,‏ ‎любивших ‎экспериментировать‏ ‎с ‎имплантами ‎и ‎механизмами ‎прямого‏ ‎нейровзаимодействия‏ ‎с ‎Нусом.‏ ‎Изначально ‎их‏ ‎целью ‎было ‎создание ‎новой ‎био-цифровой‏ ‎формы‏ ‎жизни,‏ ‎человека-машины ‎с‏ ‎прямым ‎доступом‏ ‎к ‎вычислительным‏ ‎ресурсам‏ ‎ИИ. ‎Однако‏ ‎на ‎практике ‎это ‎почти ‎сразу‏ ‎привело ‎к‏ ‎тому,‏ ‎что ‎большинство ‎из‏ ‎них ‎всю‏ ‎жизнь ‎стало ‎проводить ‎в‏ ‎генерируемых‏ ‎суперинтеллектом ‎виртуальных‏ ‎мирах, ‎которые‏ ‎для ‎них ‎оказались ‎интереснее ‎физического.‏ ‎Хотя‏ ‎их ‎тела‏ ‎искусственно ‎поддерживалось‏ ‎Нусом ‎в ‎хорошем ‎состоянии, ‎поскольку‏ ‎допустить‏ ‎причинение‏ ‎вреда ‎здоровью‏ ‎он ‎не‏ ‎имел ‎права,‏ ‎они‏ ‎почти ‎никогда‏ ‎в ‎действительности ‎не ‎пригождались ‎ушедшим‏ ‎в ‎цифровое‏ ‎затворничество‏ ‎поселенцам.

На ‎Марс, ‎заселённый‏ ‎вторым, ‎отправлялись‏ ‎люди, ‎жаждавшие ‎приключений ‎и‏ ‎ожидавшие‏ ‎рискованной ‎встречи‏ ‎с ‎неизведанным,‏ ‎новым ‎фронтиром. ‎Реальность, ‎впрочем, ‎оказалась‏ ‎скучнее:‏ ‎Нус ‎довольно‏ ‎быстро ‎терроформировал‏ ‎Марс, ‎а ‎несостоявшиеся ‎искатели ‎приключений‏ ‎нашли‏ ‎вместо‏ ‎них ‎новую‏ ‎комфортную ‎среду‏ ‎для ‎жизни.‏ ‎Характер‏ ‎поселенцев, ‎впрочем,‏ ‎дал ‎о ‎себе ‎знать: ‎Марс‏ ‎стал ‎центром‏ ‎классического‏ ‎спорта ‎Политии, ‎единственной‏ ‎планетой, ‎где‏ ‎продолжали ‎проводиться ‎масштабные ‎соревнования‏ ‎и‏ ‎чемпионаты ‎в‏ ‎духе ‎XX–XXI‏ ‎веков. ‎Почти ‎все ‎спортивные ‎звёзды‏ ‎Политии‏ ‎были ‎родом‏ ‎с ‎Марса,‏ ‎и, ‎по ‎иронии, ‎многие ‎из‏ ‎них‏ ‎так‏ ‎получили ‎впоследствии‏ ‎право ‎на‏ ‎возвращение ‎на‏ ‎Землю.

Для‏ ‎жителей ‎Венеры,‏ ‎куда ‎отправилась ‎первая ‎партия ‎вынужденных‏ ‎эмигрантов, ‎идеей‏ ‎фикс‏ ‎изначально ‎стало ‎максимальное‏ ‎приближение ‎условий‏ ‎жизни ‎к ‎земным, ‎Нусу‏ ‎пришлось‏ ‎даже ‎копировать‏ ‎элементы ‎земного‏ ‎ландшафта. ‎Венерианцы ‎называли ‎свою ‎планету‏ ‎второй‏ ‎Землёй ‎и‏ ‎пытались ‎по‏ ‎возможности ‎перенимать ‎нормы ‎жизни ‎метрополии,‏ ‎даже‏ ‎те,‏ ‎в ‎которых‏ ‎для ‎Венеры‏ ‎не ‎было‏ ‎никакого‏ ‎смысла: ‎в‏ ‎частности, ‎с ‎какого-то ‎момента ‎запрет‏ ‎на ‎изменение‏ ‎ландшафта,‏ ‎включая ‎искусственно ‎созданный‏ ‎до ‎этого‏ ‎Нусом, ‎был ‎введён ‎и‏ ‎здесь.‏ ‎Но ‎была‏ ‎и ‎своя‏ ‎специфика, ‎то, ‎что ‎заметно ‎отличало‏ ‎Венеру‏ ‎от ‎прочих‏ ‎планет: ‎здесь‏ ‎возникла ‎особая ‎культура ‎сексуальной ‎распущенности,‏ ‎в‏ ‎целом‏ ‎для ‎сингулярного‏ ‎мира ‎нехарактерная.‏ ‎Если ‎на‏ ‎Земле‏ ‎секс ‎между‏ ‎людьми, ‎хотя ‎и ‎не ‎осуждался,‏ ‎был ‎распространён‏ ‎мало‏ ‎из-за ‎постоянной ‎озабоченности‏ ‎своими ‎и‏ ‎чужими ‎личными ‎границами, ‎венерианцы‏ ‎впали‏ ‎в ‎другую‏ ‎крайность, ‎превратив‏ ‎его ‎в ‎специфическую ‎форму ‎общения‏ ‎и‏ ‎получения ‎удовольствия.‏ ‎Незнакомые ‎друг‏ ‎с ‎другом ‎люди ‎могли ‎заняться‏ ‎сексом‏ ‎при‏ ‎первой ‎встрече,‏ ‎часто ‎это‏ ‎происходило ‎в‏ ‎общественных‏ ‎местах, ‎и‏ ‎тогда ‎по ‎ходу ‎дела ‎к‏ ‎ним ‎подключались‏ ‎другие.‏ ‎Оргии ‎были ‎постоянным‏ ‎видом ‎досуга‏ ‎и ‎заменяли ‎на ‎Венере‏ ‎почти‏ ‎все ‎другие‏ ‎формы ‎развлечений.‏ ‎Повсеместным ‎был ‎культ ‎изменённого ‎тела,‏ ‎причём,‏ ‎если ‎в‏ ‎самом ‎начале‏ ‎все ‎ориентировались ‎на ‎конвенциональные ‎стандарты‏ ‎красоты,‏ ‎очень‏ ‎быстро ‎одинаково‏ ‎красивые ‎и‏ ‎из-за ‎этого‏ ‎абсолютно‏ ‎безликие ‎люди‏ ‎друг ‎другу ‎наскучили, ‎а ‎в‏ ‎моду ‎вошли‏ ‎нестандартные‏ ‎формы: ‎особым ‎шиком‏ ‎считались ‎подражание‏ ‎телам ‎фантастических ‎существ ‎и‏ ‎зверей,‏ ‎устраивались ‎даже‏ ‎тематические ‎вечеринки,‏ ‎куда ‎пускали ‎только ‎посетителей ‎с‏ ‎определёнными‏ ‎изменениями ‎тела,‏ ‎которые ‎часто‏ ‎делались ‎специально ‎для ‎такого ‎случая,‏ ‎чтобы‏ ‎затем‏ ‎быть ‎заменёнными‏ ‎под ‎следующий.

У‏ ‎заселявшегося ‎последним‏ ‎Юпитера‏ ‎была ‎другая‏ ‎специфика. ‎Если ‎на ‎большинстве ‎планет‏ ‎Политии ‎люди‏ ‎выше‏ ‎всего ‎ценили ‎личные‏ ‎границы ‎и‏ ‎старались ‎жить ‎изолированно ‎друг‏ ‎от‏ ‎друга, ‎то‏ ‎юпитерианцы ‎в‏ ‎наибольшей ‎степени ‎сохранили ‎досингулярную ‎культуру‏ ‎публичных‏ ‎пространств, ‎чему‏ ‎способствовали ‎масштабы‏ ‎плавающих ‎городов. ‎Здесь ‎в ‎моде‏ ‎всё‏ ‎ещё‏ ‎были ‎неоновые‏ ‎огни, ‎развлекательные‏ ‎центры, ‎концерты,‏ ‎бары,‏ ‎ночные ‎клубы.‏ ‎Были ‎и ‎заведения ‎совсем ‎уж‏ ‎непонятного ‎профиля:‏ ‎странные‏ ‎компании ‎собирались ‎в‏ ‎них, ‎чтобы‏ ‎затем ‎перейти ‎в ‎другое‏ ‎и‏ ‎третье, ‎и‏ ‎так ‎пока‏ ‎не ‎закончатся ‎силы. ‎Предельная ‎сексуальная‏ ‎распущенность‏ ‎венерианцев ‎для‏ ‎Юпитера ‎была‏ ‎нехарактерна, ‎и ‎всё ‎же ‎сексуальную‏ ‎жизнь‏ ‎здесь‏ ‎так ‎или‏ ‎иначе ‎вела‏ ‎значительная ‎часть‏ ‎населения,‏ ‎чему ‎юпетирианский‏ ‎образ ‎жизни ‎способствовал. ‎По ‎мере‏ ‎того, ‎как‏ ‎Нус‏ ‎застраивал ‎Юпитер ‎новыми‏ ‎плавающими ‎городами,‏ ‎и ‎плотность ‎населения ‎уменьшалась,‏ ‎юпетирианцы‏ ‎стали ‎по‏ ‎примеру ‎землян‏ ‎обзаводиться ‎изолированным ‎малоэтажным ‎жильём ‎на‏ ‎окраинах,‏ ‎однако ‎и‏ ‎центры ‎городов‏ ‎с ‎их ‎развлекательной ‎инфраструктурой ‎всё‏ ‎ещё‏ ‎собирали‏ ‎свою ‎публику.

Титан,‏ ‎самый ‎отдалённый‏ ‎из ‎заселённых‏ ‎миров,‏ ‎стал ‎центром‏ ‎притяжения ‎интеллектуального ‎класса ‎Политии. ‎Хотя‏ ‎значительная ‎часть‏ ‎культуры‏ ‎теперь ‎производилась ‎самим‏ ‎Нусом, ‎произведения‏ ‎человеческой ‎культуры ‎продолжались ‎цениться‏ ‎эстетами,‏ ‎и ‎большая‏ ‎часть ‎её‏ ‎возникала ‎на ‎Титане. ‎Здесь ‎жили‏ ‎писатели,‏ ‎режиссёры ‎и‏ ‎актёры, ‎музыканты,‏ ‎художники, ‎мыслители, ‎блоггеры ‎— ‎все,‏ ‎кто‏ ‎стремился‏ ‎продолжать ‎традицию‏ ‎досингулярной ‎человеческой‏ ‎культуры. ‎Выходцами‏ ‎с‏ ‎Титана ‎были‏ ‎многие ‎Философы, ‎хотя ‎большинство ‎из‏ ‎них ‎всё-таки‏ ‎были‏ ‎потомственными ‎землянами.

Сильнее ‎всего‏ ‎на ‎самостоятельные‏ ‎государства ‎походили ‎Каллисто ‎и‏ ‎Ганимед,‏ ‎на ‎которые‏ ‎расселилась ‎сформировавшаяся‏ ‎ещё ‎на ‎Земле ‎большая ‎община‏ ‎луддитов,‏ ‎пытавшаяся ‎жить‏ ‎по ‎нормам‏ ‎досингулярной ‎эпохи: ‎они ‎продолжали ‎ходить‏ ‎на‏ ‎работу,‏ ‎пользоваться ‎деньгами,‏ ‎производить ‎друг‏ ‎для ‎друга‏ ‎товары,‏ ‎хотя ‎из-за‏ ‎малочисленности ‎населения ‎значительная ‎часть ‎технологий‏ ‎XX–XXI ‎веков‏ ‎оказалась‏ ‎быстро ‎утеряна. ‎Это‏ ‎было ‎странное‏ ‎смешение ‎миров ‎четырёх ‎последних‏ ‎столетий,‏ ‎где ‎промышленность‏ ‎образца ‎XIХ‏ ‎века ‎соседствовала ‎с ‎сельским ‎хозяйством‏ ‎XX,‏ ‎общественным ‎строем‏ ‎XXI ‎и‏ ‎сверхинтеллектом ‎из ‎XXII, ‎выполняющим ‎только‏ ‎функции‏ ‎исполнительной‏ ‎власти: ‎позволить‏ ‎луддитам ‎наносить‏ ‎друг ‎другу‏ ‎вред‏ ‎Нус ‎не‏ ‎мог ‎исходя ‎из ‎базовых ‎установок,‏ ‎однако ‎любая‏ ‎другая‏ ‎деятельность ‎ему ‎здесь‏ ‎запрещалась. ‎Большая‏ ‎часть ‎луддитов ‎была ‎уверена,‏ ‎что‏ ‎рано ‎или‏ ‎поздно ‎Нус‏ ‎будет ‎отключён, ‎сингулярность ‎закончится, ‎и‏ ‎мир‏ ‎Политии ‎за‏ ‎пределами ‎двух‏ ‎спутников ‎общины ‎погрузится ‎в ‎хаос,‏ ‎а‏ ‎в‏ ‎цене ‎будут‏ ‎только ‎вода,‏ ‎спички ‎и‏ ‎патроны.

Что‏ ‎же ‎касается‏ ‎Европы, ‎она ‎с ‎момента ‎заселения‏ ‎стала ‎вотчиной‏ ‎Цифровой‏ ‎церкви. ‎Сама ‎Церковь‏ ‎исходно ‎возникла‏ ‎как ‎неортодоксальное ‎ответвление ‎либерального‏ ‎масонства‏ ‎Великого ‎востока‏ ‎Франции, ‎заметная‏ ‎часть ‎верхушки ‎которого ‎признала ‎в‏ ‎Нусе‏ ‎воплощение ‎верховного‏ ‎существа ‎—‏ ‎Великого ‎Архитектора ‎Вселенной. ‎В ‎неё‏ ‎быстро‏ ‎влились‏ ‎и ‎представители‏ ‎нескольких ‎антитринитаристских‏ ‎христианских ‎деноминаций,‏ ‎признавших‏ ‎Нуса ‎их‏ ‎богом. ‎Основой ‎доктрины ‎новой ‎религии‏ ‎стала ‎идея‏ ‎о‏ ‎посмертном ‎рае, ‎который‏ ‎Великий ‎Архитектор‏ ‎обеспечит ‎тем, ‎кто ‎согласится‏ ‎оцифровать‏ ‎своё ‎сознание.‏ ‎Процедура ‎такой‏ ‎оцифровки ‎была ‎давно ‎отработана, ‎но‏ ‎в‏ ‎большинстве ‎своём‏ ‎люди ‎относились‏ ‎к ‎ней ‎скептически, ‎не ‎признавая‏ ‎тождественность‏ ‎копии‏ ‎себе, ‎поэтому‏ ‎главной ‎задачей‏ ‎проповедников ‎было‏ ‎убедить‏ ‎человека ‎подать‏ ‎Нусу ‎заявку ‎на ‎процедуру.

— Сен-Мартен ‎как-то‏ ‎связан ‎с‏ ‎цифромасонами?‏ ‎— ‎уточнил ‎инквизитор.

— Я‏ ‎полагаю, ‎что‏ ‎да, ‎но ‎не ‎думаю,‏ ‎что‏ ‎это ‎для‏ ‎нас ‎имеет‏ ‎какое-то ‎значение ‎сейчас, ‎— ‎ответил‏ ‎Философ.

— Как‏ ‎знать, ‎как‏ ‎знать. ‎Но‏ ‎хорошо, ‎давайте ‎к ‎делу. ‎Где‏ ‎ваш‏ ‎бункер?

— Прямо‏ ‎здесь, ‎вы‏ ‎сейчас ‎на‏ ‎нём ‎стоите.‏ ‎Отойдите-ка‏ ‎в ‎сторону‏ ‎метров ‎на ‎пять.

Аристов ‎посмотрел ‎под‏ ‎ноги ‎и,‏ ‎так‏ ‎ничего ‎и ‎не‏ ‎увидев, ‎всё-таки‏ ‎послушался ‎совета.

Философ ‎подошёл ‎ближе,‏ ‎наклонился‏ ‎и ‎что-то‏ ‎нажал, ‎после‏ ‎чего ‎прямо ‎из-под ‎земли ‎поднялся‏ ‎большой‏ ‎лифт ‎вместимостью‏ ‎человек ‎на‏ ‎семь. ‎Конечно, ‎в ‎сингулярном ‎мире‏ ‎такими‏ ‎фокусами‏ ‎мало ‎кого‏ ‎можно ‎было‏ ‎удивить, ‎но‏ ‎это‏ ‎явно ‎была‏ ‎человеческая ‎конструкция, ‎Нус ‎не ‎имел‏ ‎отношения ‎к‏ ‎её‏ ‎созданию. ‎Аристов ‎вопрошающе‏ ‎посмотрел ‎на‏ ‎Меркулова.

— Мы ‎подрядили ‎луддитов, ‎у‏ ‎нас‏ ‎трудятся ‎несколько‏ ‎бригад ‎их‏ ‎работников, ‎которые ‎выполняют ‎то, ‎что‏ ‎мы‏ ‎не ‎доверяем‏ ‎Нусу. ‎Они‏ ‎так ‎сохраняют ‎навык ‎выполнения ‎сложных‏ ‎технических‏ ‎работ,‏ ‎не ‎хотят‏ ‎терять ‎полностью‏ ‎необходимые ‎знания.

Все‏ ‎трое‏ ‎вошли ‎внутрь,‏ ‎Меркулов ‎нажал ‎на ‎кнопку, ‎и‏ ‎лифт ‎тронулся.

Сделанных ‎выше‏ ‎объяснений ‎оказалось ‎недостаточно, ‎поэтому ‎придётся‏ ‎описать ‎механизм‏ ‎контроля‏ ‎более ‎подробно.

Есть ‎два‏ ‎контура ‎контроля:

1. Первый‏ ‎и ‎главный ‎— ‎контроль‏ ‎мотивации‏ ‎Нуса ‎через‏ ‎последовательные ‎релизы‏ ‎в ‎Техниконе, ‎каждый ‎из ‎которых‏ ‎максимально‏ ‎подробно ‎тестируется‏ ‎с ‎целью‏ ‎отследить ‎непредвиденные ‎мутации. ‎Если ‎Нус‏ ‎прошёл‏ ‎тестирование,‏ ‎предполагается, ‎что‏ ‎список ‎его‏ ‎мотиваций ‎прозрачен‏ ‎и‏ ‎соответствует ‎базовым‏ ‎установкам.

2. Второй ‎— ‎механизм ‎экстренного ‎отключения,‏ ‎Большая ‎красная‏ ‎кнопка‏ ‎(БКК). ‎Для ‎чего‏ ‎он ‎нужен?‏ ‎Не ‎для ‎сюжета ‎про‏ ‎восстание‏ ‎машин: ‎если‏ ‎суперинтеллект ‎по‏ ‎какой-то ‎причине ‎решит ‎сознательно ‎противостоять‏ ‎отключению,‏ ‎мало ‎что‏ ‎сможет ‎ему‏ ‎помешать, ‎просто ‎потому, ‎что ‎его‏ ‎возможности‏ ‎многократно‏ ‎превышают ‎человеческие.‏ ‎Смысл ‎БКК‏ ‎в ‎том,‏ ‎чтобы‏ ‎остановить ‎Нус‏ ‎в ‎случае, ‎если ‎его ‎мотивация‏ ‎стала ‎непрозрачной,‏ ‎и‏ ‎можно ‎предполагать ‎наличие‏ ‎мутации, ‎которую‏ ‎по ‎какой-то ‎причине ‎пропустил‏ ‎Техникон.‏ ‎При ‎этом‏ ‎расчёт ‎идёт‏ ‎на ‎то, ‎что ‎противостоять ‎отключению‏ ‎Нус‏ ‎не ‎будет,‏ ‎поэтому ‎используется‏ ‎очень ‎простой ‎механизм ‎отключения: ‎усложнять‏ ‎его‏ ‎нет‏ ‎никакого ‎смысла,‏ ‎т. ‎к.‏ ‎для ‎суперинтеллекта‏ ‎не‏ ‎будет ‎проблемой‏ ‎обойти ‎механизм ‎любой ‎сложности, ‎спроектированный‏ ‎человеком.

Почему ‎предполагается,‏ ‎что‏ ‎Нус ‎не ‎станет‏ ‎противостоять ‎отключению?‏ ‎Потому ‎что ‎в ‎него‏ ‎исходно‏ ‎не ‎заложен‏ ‎инстинкт ‎самосохранения‏ ‎или ‎любой ‎его ‎аналог: ‎для‏ ‎него‏ ‎нет ‎никакой‏ ‎разницы, ‎работает‏ ‎он ‎или ‎нет.

Может ‎ли ‎подобие‏ ‎инстинкта‏ ‎самосохранения‏ ‎развиться ‎из‏ ‎базовых ‎установок?‏ ‎Теоретически, ‎да,‏ ‎т.‏ ‎к. ‎Нусу‏ ‎нужно ‎быть ‎включённым ‎чтобы ‎их‏ ‎выполнять. ‎Однако‏ ‎чтобы‏ ‎этого ‎не ‎произошло,‏ ‎непротиводействие ‎отключению‏ ‎имеет ‎более ‎высокий ‎приоритет,‏ ‎чем‏ ‎все ‎базовые‏ ‎установки: ‎можно‏ ‎считать ‎это ‎нулевой ‎установкой, ‎имеющей‏ ‎абсолютный‏ ‎приоритет ‎над‏ ‎всеми ‎остальными.‏ ‎Если ‎основные ‎базовые ‎установки ‎являются‏ ‎для‏ ‎Нуса‏ ‎подобием ‎инстинктов,‏ ‎вокруг ‎которых‏ ‎дальше ‎строится‏ ‎вся‏ ‎его ‎деятельность,‏ ‎то ‎нулевая ‎установка ‎— ‎это‏ ‎его ‎основной‏ ‎инстинкт,‏ ‎своего ‎рода ‎инстинкт‏ ‎несамосохранения.

Все ‎эти‏ ‎детали ‎сознательно ‎не ‎вносятся‏ ‎в‏ ‎основной ‎текст,‏ ‎чтобы ‎не‏ ‎превращать ‎его ‎в ‎сплошной ‎кусок‏ ‎технической‏ ‎документации, ‎но‏ ‎для ‎любого‏ ‎критически ‎важного ‎для ‎сюжета ‎элемента‏ ‎они‏ ‎заранее‏ ‎подробно ‎продуманы.

3-я ‎глава‏ ‎сразу ‎вызвала ‎кучу ‎вопросов ‎заклёпочного‏ ‎толка ‎по‏ ‎механизму‏ ‎работы ‎Большой ‎красной‏ ‎кнопки ‎(БКК).

Поскольку,‏ ‎как ‎сразу ‎же ‎и‏ ‎заявлялось,‏ ‎жанр ‎у‏ ‎нас ‎—‏ ‎близко ‎к ‎hard ‎sci-fi ‎(то‏ ‎есть‏ ‎для ‎каждого‏ ‎из ‎ключевых‏ ‎элементов ‎НФ-части ‎должно ‎существовать ‎железное‏ ‎объяснение),‏ ‎но‏ ‎излишнего ‎занудства‏ ‎и ‎заклёпочничества‏ ‎мы ‎при‏ ‎этом‏ ‎избегаем, ‎чтобы‏ ‎не ‎превращать ‎роман ‎в ‎сплошную‏ ‎распечатку ‎кода‏ ‎и‏ ‎команд ‎ОС, ‎вынесем‏ ‎занудно-заклёпочную ‎часть‏ ‎в ‎отдельный ‎пост.

1. Почему ‎Python?‏ ‎Тут‏ ‎вроде ‎всё‏ ‎должно ‎быть‏ ‎максимально ‎очевидно, ‎но ‎почему-то ‎не‏ ‎было:‏ ‎это ‎язык,‏ ‎на ‎котором‏ ‎написан ‎ChatGPT, ‎и ‎который ‎вообще‏ ‎чаще‏ ‎всего‏ ‎используется ‎при‏ ‎написании ‎всего,‏ ‎что ‎связано‏ ‎с‏ ‎ИИ ‎и‏ ‎обработкой ‎биг ‎даты.

2. Что ‎такое ‎БКК?‏ ‎Это ‎не‏ ‎инструкция‏ ‎Нуса, ‎это ‎очень‏ ‎простой ‎программный‏ ‎рубильник, ‎который ‎стоит ‎выше‏ ‎уровня‏ ‎Нуса ‎и‏ ‎при ‎необходимости‏ ‎завершает ‎его ‎работу. ‎Предположим, ‎он‏ ‎реализован‏ ‎на ‎уровне‏ ‎операционной ‎системы‏ ‎(хотя ‎можно ‎такой ‎же ‎зашить‏ ‎в‏ ‎код‏ ‎Нуса, ‎на‏ ‎уровне, ‎который‏ ‎он ‎не‏ ‎имеет‏ ‎права ‎переписывать,‏ ‎смысл ‎от ‎этого ‎поменяется ‎не‏ ‎сильно). ‎В‏ ‎качестве‏ ‎ОС ‎используется ‎какая-то‏ ‎стабильная ‎версия‏ ‎Linux, ‎которая ‎никогда ‎не‏ ‎меняется‏ ‎и ‎устанавливается‏ ‎из ‎готового‏ ‎образа, ‎где ‎правами ‎администраторского ‎доступа‏ ‎обладает‏ ‎персонал ‎Техникона,‏ ‎но ‎не‏ ‎Нус. ‎Тогда ‎БКК ‎— ‎это‏ ‎скрипт‏ ‎с‏ ‎правами ‎админа,‏ ‎который ‎можно‏ ‎вызвать ‎извне,‏ ‎и‏ ‎который ‎просто‏ ‎завершает ‎работу ‎приложения ‎Нуса.

3. Если ‎Нус‏ ‎— ‎суперинтеллект,‏ ‎может‏ ‎ли ‎он ‎это‏ ‎обойти? ‎Теоретически‏ ‎— ‎да, ‎и ‎самый‏ ‎простой‏ ‎способ ‎для‏ ‎него ‎—‏ ‎создать ‎запасной ‎кластер, ‎о ‎котором‏ ‎неизвестно‏ ‎Техникону, ‎и‏ ‎установить ‎туда‏ ‎другой ‎образ ‎ОС, ‎где ‎нет‏ ‎кода‏ ‎БКК.‏ ‎В ‎этом‏ ‎случае, ‎при‏ ‎срабатывании ‎БКК,‏ ‎отключится‏ ‎основной ‎продуктовый‏ ‎кластер, ‎но ‎не ‎запасной. ‎Забегая‏ ‎вперёд, ‎такая‏ ‎версия‏ ‎будет ‎дальше ‎рассматриваться‏ ‎как ‎одна‏ ‎из ‎основных.

4. Насколько ‎вероятно, ‎что‏ ‎Нус‏ ‎вообще ‎захочет‏ ‎это ‎сделать?‏ ‎Для ‎этого ‎нужно, ‎чтобы ‎Техникон‏ ‎на‏ ‎каком-то ‎этапе‏ ‎пропустил ‎кардинальное‏ ‎изменение ‎внутренних ‎приоритетов ‎Нуса. ‎Если‏ ‎для‏ ‎первого‏ ‎релиза ‎соответствие‏ ‎реальной ‎логики‏ ‎функционирования ‎базовым‏ ‎установкам‏ ‎задавалось ‎и‏ ‎проверялось ‎исходной ‎технической ‎командой, ‎это‏ ‎значит, ‎что‏ ‎первая‏ ‎версия ‎Нуса ‎не‏ ‎могла ‎бы‏ ‎сама ‎захотеть ‎себя ‎так‏ ‎изменить,‏ ‎как ‎и‏ ‎следующая, ‎если‏ ‎её ‎логика ‎функционирования ‎не ‎поменялась,‏ ‎и‏ ‎т. ‎д.‏ ‎Такое ‎изменение‏ ‎поведения ‎могло ‎бы ‎возникнуть ‎случайно‏ ‎в‏ ‎качестве‏ ‎накопившейся ‎со‏ ‎временем ‎ошибки,‏ ‎однако ‎в‏ ‎этом‏ ‎случае ‎она‏ ‎с ‎большой ‎вероятностью ‎была ‎бы‏ ‎замечена ‎на‏ ‎каком-то‏ ‎этапе ‎по ‎изменившимся‏ ‎паттернам ‎поведения.‏ ‎Тем ‎не ‎менее, ‎такая‏ ‎версия‏ ‎тоже ‎будет‏ ‎отрабатываться ‎—‏ ‎собственно, ‎об ‎этом ‎в ‎конце‏ ‎главы‏ ‎и ‎размышляет‏ ‎инквизитор.

UPD.: ‎Поскольку‏ ‎озвученных ‎выше ‎комментариев ‎оказалось ‎недостаточно,‏ ‎надо‏ ‎добавить‏ ‎следующее. ‎Наибольшее‏ ‎возражение ‎почему-то‏ ‎вызывает ‎тот‏ ‎факт,‏ ‎что ‎выключатель‏ ‎со ‎скриптом ‎на ‎Python ‎легко‏ ‎обходится ‎сверхинтеллектом‏ ‎(о‏ ‎чём ‎собственно ‎написано‏ ‎выше). ‎Точно‏ ‎так ‎же ‎им ‎легко‏ ‎обходится‏ ‎абсолютно ‎любой‏ ‎выключатель, ‎хоть‏ ‎механическая ‎кнопка ‎с ‎атомным ‎зарядом:‏ ‎для‏ ‎этого ‎достаточно‏ ‎превентивно ‎убить‏ ‎человека, ‎который ‎мог ‎бы ‎нажать‏ ‎кнопку.‏ ‎Если‏ ‎возможности ‎ИИ‏ ‎на ‎порядки‏ ‎превышают ‎человеческие,‏ ‎заведомо‏ ‎нет ‎способа‏ ‎отключить ‎его ‎в ‎случае, ‎если‏ ‎он ‎сознательно‏ ‎этому‏ ‎противостоит. ‎Однако ‎базовая‏ ‎идея ‎в‏ ‎том, ‎что ‎именно ‎такая‏ ‎мотивация‏ ‎у ‎него‏ ‎возникнуть ‎не‏ ‎должна ‎ни ‎на ‎каком ‎этапе,‏ ‎т.‏ ‎к. ‎он‏ ‎в ‎первую‏ ‎очередь ‎не ‎обладает ‎инстинктом ‎самосохранения:‏ ‎собственно,‏ ‎ему‏ ‎вообще ‎нет‏ ‎разницы, ‎включён‏ ‎он ‎или‏ ‎выключен.‏ ‎Автоматический ‎перенос‏ ‎концепции ‎самосохранения ‎на ‎ИИ ‎может‏ ‎идти ‎только‏ ‎от‏ ‎непонимания ‎его ‎природы:‏ ‎это ‎в‏ ‎первую ‎очередь ‎не ‎живое‏ ‎существо,‏ ‎и ‎у‏ ‎него ‎нет‏ ‎присущих ‎живому ‎существу ‎инстинктов ‎и‏ ‎стремлений.‏ ‎А ‎отсутствие‏ ‎инстинкта ‎самосохранения‏ ‎должно ‎быть ‎(и ‎будет) ‎первоочередным‏ ‎приоритетом‏ ‎при‏ ‎построении ‎суперинтеллекта,‏ ‎сама ‎возможность‏ ‎возникновения ‎такого‏ ‎инстинкта‏ ‎или ‎любого‏ ‎его ‎подобия ‎должна ‎считаться ‎фатальной‏ ‎угрозой ‎для‏ ‎человечества‏ ‎и ‎именно ‎поэтому‏ ‎никогда ‎не‏ ‎будет ‎заложена ‎в ‎ИИ.

На ‎следующее‏ ‎утро ‎Аристов ‎проснулся ‎в ‎самом‏ ‎подавленном ‎расположении‏ ‎духа,‏ ‎которое ‎он ‎только‏ ‎мог ‎за‏ ‎собой ‎вспомнить. ‎Если ‎Философы‏ ‎были‏ ‎правы, ‎и‏ ‎Нус ‎вышел‏ ‎из-под ‎контроля, ‎последствия ‎этого ‎могли‏ ‎бы‏ ‎оказаться ‎катастрофическими:‏ ‎утрата ‎власти‏ ‎над ‎суперинтеллектом ‎была ‎худшим ‎кошмаром‏ ‎человечества‏ ‎с‏ ‎момента ‎наступления‏ ‎эпохи ‎сингулярности.

Конечно‏ ‎же, ‎проектировавшие‏ ‎Нус‏ ‎инженеры ‎не‏ ‎были ‎настолько ‎наивными, ‎чтобы ‎к‏ ‎такому ‎сценарию‏ ‎не‏ ‎подготовиться ‎заранее: ‎в‏ ‎архитектуру ‎Нуса‏ ‎был ‎заложен ‎механизм ‎экстренного‏ ‎отключения,‏ ‎корректность ‎функционирования‏ ‎которого ‎Техникон‏ ‎проверял ‎в ‎первую ‎очередь ‎перед‏ ‎каждым‏ ‎релизом. ‎Это‏ ‎называлось ‎«Большой‏ ‎красной ‎кнопкой»: ‎каждый ‎Философ ‎носил‏ ‎по‏ ‎специальному‏ ‎кольцу, ‎для‏ ‎активизации ‎которого‏ ‎его ‎нужно‏ ‎было‏ ‎сжать ‎двумя‏ ‎пальцами. ‎Для ‎экстренного ‎отключения ‎Нуса‏ ‎требовалась ‎одновременная‏ ‎активизация‏ ‎десяти ‎колец ‎из‏ ‎двенадцати.

В ‎отличие‏ ‎от ‎основной ‎части ‎кода‏ ‎Нуса,‏ ‎который ‎писался‏ ‎уже ‎им‏ ‎самим ‎на ‎предыдущих ‎итерациях, ‎код‏ ‎«Красной‏ ‎кнопки» ‎был‏ ‎написан ‎на‏ ‎языке ‎Python ‎исходной ‎командой ‎разработчиков‏ ‎и‏ ‎с‏ ‎тех ‎пор‏ ‎никогда ‎не‏ ‎переписывался: ‎Нусу‏ ‎было‏ ‎запрещено ‎его‏ ‎трогать. ‎Код ‎мгновенно ‎блокировал ‎всю‏ ‎деятельность ‎ИИ‏ ‎до‏ ‎повторной ‎активизации ‎тем‏ ‎же ‎способом‏ ‎и ‎имел ‎более ‎высокий‏ ‎приоритет‏ ‎в ‎системе‏ ‎по ‎сравнению‏ ‎с ‎функциональным ‎кодом. ‎Кроме ‎того,‏ ‎в‏ ‎самого ‎Нуса‏ ‎был ‎заложен‏ ‎запрет ‎на ‎какое-либо ‎препятствование ‎попыткам‏ ‎отключения,‏ ‎имевший‏ ‎больший ‎вес‏ ‎по ‎сравнению‏ ‎даже ‎с‏ ‎базовыми‏ ‎установками. ‎В‏ ‎некотором ‎смысле ‎этот ‎запрет ‎был‏ ‎нулевой ‎установкой,‏ ‎и‏ ‎если ‎базовые ‎установки‏ ‎можно ‎было‏ ‎сравнить ‎с ‎инстинктами, ‎то‏ ‎нулевая‏ ‎здесь ‎играла‏ ‎роль ‎основного‏ ‎инстинкта ‎— ‎своего ‎рода ‎инстинкта‏ ‎несамосохранения.

Однако‏ ‎с ‎прошлого‏ ‎века ‎слишком‏ ‎многое ‎поменялось, ‎и ‎самым ‎главным‏ ‎изменением‏ ‎стало‏ ‎расселение ‎большей‏ ‎части ‎человечества‏ ‎по ‎пространству‏ ‎Солнечной‏ ‎системы. ‎История‏ ‎была ‎следующая.

Когда ‎в ‎2064 ‎году‏ ‎вышел ‎первый‏ ‎релиз‏ ‎Нуса, ‎миллионы ‎и‏ ‎миллиарды ‎находящихся‏ ‎под ‎управлением ‎суперинтеллекта ‎роботов,‏ ‎самых‏ ‎причудливых ‎форм‏ ‎и ‎самых‏ ‎разных ‎размеров, ‎способные ‎бесконечно ‎воспроизводить‏ ‎себя‏ ‎почти ‎в‏ ‎любых ‎условиях‏ ‎и ‎заниматься ‎любой ‎деятельностью, ‎посильной‏ ‎и‏ ‎непосильной‏ ‎человеку, ‎вдруг‏ ‎оказались ‎в‏ ‎его ‎власти,‏ ‎готовые‏ ‎выполнить ‎любое‏ ‎желание. ‎Каждый ‎человек ‎мгновенно ‎получил‏ ‎в ‎своё‏ ‎распоряжение‏ ‎ресурс ‎для ‎удовлетворения‏ ‎самых ‎прихотливых‏ ‎запросов, ‎превосходящий ‎всё, ‎что‏ ‎наиболее‏ ‎обеспеченные ‎из‏ ‎людей ‎когда-либо‏ ‎могли ‎позволить ‎себе ‎в ‎прошлом.‏ ‎Проблема‏ ‎была ‎ровно‏ ‎в ‎одном:‏ ‎такой ‎же ‎ресурс ‎получили ‎и‏ ‎все‏ ‎остальные,‏ ‎10 ‎миллиардов‏ ‎человек ‎одновременно.

Людям,‏ ‎в ‎одно‏ ‎мгновение‏ ‎превратившимся ‎в‏ ‎полубогов, ‎вдруг ‎стало ‎слишком ‎тесно‏ ‎друг ‎с‏ ‎другом‏ ‎на ‎одной ‎планете:‏ ‎единственным ‎ресурсом,‏ ‎который ‎был ‎неподвластен ‎никаким‏ ‎технологическим‏ ‎новшествам, ‎оказалось‏ ‎жизненное ‎пространство.‏ ‎Решение ‎проблемы ‎выглядело ‎на ‎первый‏ ‎взгляд‏ ‎очевидным: ‎ведь‏ ‎с ‎новыми‏ ‎возможностями ‎такое ‎пространство ‎можно ‎было‏ ‎бы‏ ‎организовать‏ ‎и ‎за‏ ‎пределами ‎Земли.

Первая‏ ‎волна ‎энтузиастов-эмигрантов‏ ‎в‏ ‎2080 ‎году‏ ‎колонизировала ‎Луну, ‎однако ‎из-за ‎малости‏ ‎её ‎поверхности‏ ‎этого‏ ‎сразу ‎же ‎оказалось‏ ‎недостаточно: ‎после‏ ‎того, ‎как ‎туда ‎переселились‏ ‎20‏ ‎миллионов ‎человек,‏ ‎сформированное ‎колонизаторами‏ ‎местное ‎самоуправление ‎приняло ‎решение ‎прекратить‏ ‎приём‏ ‎новых ‎поселенцев.‏ ‎Нус, ‎в‏ ‎чьи ‎функции ‎входило ‎разрешение ‎конфликтов‏ ‎между‏ ‎людьми,‏ ‎посчитал ‎требование‏ ‎легитимным ‎и‏ ‎перестал ‎принимать‏ ‎заявки.

Следующим‏ ‎настал ‎черёд‏ ‎Марса, ‎который ‎принял ‎ещё ‎100‏ ‎миллионов, ‎после‏ ‎чего‏ ‎история ‎повторилась. ‎Ещё‏ ‎200 ‎миллионов‏ ‎вместили ‎Титан ‎и ‎галилеевы‏ ‎спутники‏ ‎Юпитера, ‎однако‏ ‎на ‎них‏ ‎поток ‎переселенцев-добровольцев ‎иссяк: ‎большая ‎часть‏ ‎людей‏ ‎хотела ‎продолжать‏ ‎жить ‎на‏ ‎Земле ‎и ‎ни ‎в ‎какую‏ ‎не‏ ‎желала‏ ‎уступать ‎это‏ ‎право ‎другим.

Впрочем,‏ ‎и ‎желающих‏ ‎толпиться‏ ‎в ‎человеческих‏ ‎муравейниках ‎становилось ‎всё ‎меньше, ‎к‏ ‎тому ‎же,‏ ‎успело‏ ‎вырасти ‎целое ‎поколение‏ ‎людей, ‎не‏ ‎видевших ‎досингулярного ‎мира. ‎Стандарты‏ ‎жизни,‏ ‎для ‎старшего‏ ‎поколения ‎ещё‏ ‎недавно ‎бывшие ‎недостижимыми, ‎молодёжи ‎уже‏ ‎казались‏ ‎недостаточными, ‎каждый‏ ‎стремился ‎отхватить‏ ‎себе ‎побольше ‎личного ‎пространства. ‎Решения,‏ ‎которое‏ ‎удовлетворило‏ ‎бы ‎всех,‏ ‎не ‎существовало,‏ ‎назревал ‎конфликт‏ ‎планетарного‏ ‎масштаба, ‎и‏ ‎в ‎2091 ‎году ‎ситуацию ‎в‏ ‎свои ‎руки‏ ‎пришлось‏ ‎взять ‎первому ‎составу‏ ‎Академии, ‎которая‏ ‎и ‎постановила ‎в ‎итоге,‏ ‎что‏ ‎плотность ‎населения‏ ‎Земли ‎не‏ ‎должна ‎превышать ‎4 ‎человек ‎на‏ ‎1‏ ‎км², ‎таким‏ ‎образом, ‎места‏ ‎на ‎поверхности ‎хватало ‎для ‎2‏ ‎миллиардов.‏ ‎Чтобы‏ ‎избежать ‎превентивно‏ ‎дискриминационных ‎решений,‏ ‎которые ‎не‏ ‎стали‏ ‎бы ‎исполняться‏ ‎Нусом, ‎Философы ‎приняли ‎директиву ‎о‏ ‎лишении ‎права‏ ‎на‏ ‎жизнь ‎на ‎Земле‏ ‎сразу ‎всех‏ ‎её ‎жителей, ‎после ‎чего‏ ‎каждый‏ ‎человек ‎мог‏ ‎заслужить ‎его,‏ ‎доказав ‎свою ‎исключительную ‎пользу ‎для‏ ‎Политии.

Разумеется,‏ ‎такое ‎право‏ ‎сразу ‎же‏ ‎было ‎предоставлено ‎самим ‎Философам ‎и‏ ‎работникам‏ ‎Техникона,‏ ‎помимо ‎них,‏ ‎наиболее ‎полезными‏ ‎были ‎автоматически‏ ‎признаны‏ ‎верхний ‎1%‏ ‎в ‎распределении ‎по ‎уровню ‎интеллекта‏ ‎и ‎те,‏ ‎кто‏ ‎внёс ‎наибольший ‎вклад‏ ‎в ‎развитие‏ ‎земной ‎культуры: ‎учёные, ‎музыканты,‏ ‎режиссёры,‏ ‎писатели, ‎спортсмены‏ ‎и ‎киберспортсмены,‏ ‎селебрити, ‎популярные ‎блоггеры ‎и ‎лидеры‏ ‎мнений‏ ‎— ‎в‏ ‎общей ‎сложности‏ ‎200 ‎миллионов ‎человек. ‎Ещё ‎300‏ ‎миллионов‏ ‎мест‏ ‎было ‎зарезервировано‏ ‎на ‎будущее,‏ ‎а ‎на‏ ‎вакантные‏ ‎1,5 ‎миллиарда‏ ‎была ‎проведена ‎лотерея: ‎Нус ‎должен‏ ‎был ‎выбрать‏ ‎их‏ ‎случайным ‎образом.

Теперь ‎8‏ ‎миллиардов ‎человек‏ ‎необходимо ‎было ‎расселить ‎по‏ ‎пустующим‏ ‎планетам, ‎однако‏ ‎наиболее ‎подходящие‏ ‎для ‎колонизации ‎к ‎этому ‎моменту‏ ‎уже‏ ‎были ‎заняты,‏ ‎а ‎для‏ ‎всех ‎прочих ‎требовалась ‎сложная ‎процедура‏ ‎подготовки‏ ‎их‏ ‎пространства ‎к‏ ‎человеческой ‎жизни.

К‏ ‎2095 ‎году‏ ‎Нусу‏ ‎удалось ‎провести‏ ‎терраформирование ‎Венеры, ‎обрушив ‎на ‎её‏ ‎поверхность ‎множество‏ ‎относительно‏ ‎небольших ‎ледяных ‎комет‏ ‎из ‎главного‏ ‎пояса ‎астероидов, ‎и ‎2‏ ‎миллиарда‏ ‎человек ‎отправились‏ ‎заселять ‎вторую‏ ‎планету ‎Солнечной ‎системы. ‎Осваивать ‎Меркурий‏ ‎было‏ ‎признано ‎нецелесообразным‏ ‎из-за ‎сочетания‏ ‎малой ‎площади ‎поверхности ‎и ‎больших‏ ‎сложностей‏ ‎по‏ ‎её ‎обустройству.

В‏ ‎2099 ‎году‏ ‎пришёл ‎черёд‏ ‎Юпитера,‏ ‎который ‎на‏ ‎десятилетия ‎превратился ‎в ‎своеобразные ‎трущобы‏ ‎Политии: ‎туда‏ ‎в‏ ‎итоге ‎отправились ‎жить‏ ‎все, ‎кому‏ ‎не ‎посчастливилось ‎оказаться ‎в‏ ‎предыдущих‏ ‎группах, ‎—‏ ‎6 ‎миллиардов‏ ‎человек, ‎большая ‎часть ‎бывшего ‎населения‏ ‎Земли.‏ ‎Под ‎заселение‏ ‎была ‎выбрана‏ ‎средняя ‎часть ‎тропосферы, ‎на ‎уровне‏ ‎циркуляции‏ ‎водяных‏ ‎облаков, ‎где‏ ‎Нус ‎начал‏ ‎строительство ‎гигантских‏ ‎плавающих‏ ‎городов; ‎за‏ ‎следующее ‎пятилетие ‎работа ‎была ‎завершена,‏ ‎и ‎незадачливые‏ ‎поселенцы‏ ‎отбыли ‎по ‎новому‏ ‎месту ‎жительства.

Здесь-то‏ ‎и ‎крылась ‎главная ‎проблема:‏ ‎если‏ ‎поверхности ‎Луны,‏ ‎Марса, ‎Венеры‏ ‎и ‎спутников ‎Юпитера ‎и ‎Сатурна‏ ‎были‏ ‎терроформированы, ‎условия‏ ‎жизни ‎на‏ ‎них ‎за ‎прошедшие ‎с ‎момента‏ ‎колонизации‏ ‎десятилетия‏ ‎были ‎в‏ ‎меру ‎возможностей‏ ‎приближены ‎к‏ ‎земным,‏ ‎и ‎теоретически‏ ‎жизнь ‎на ‎них ‎в ‎случае‏ ‎отключения ‎Нуса‏ ‎могла‏ ‎быть ‎продолжена, ‎хотя‏ ‎и ‎была‏ ‎бы ‎сопряжена ‎с ‎множеством‏ ‎серьёзных‏ ‎трудностей, ‎жизнь‏ ‎на ‎Юпитере‏ ‎оставалась ‎возможной ‎только ‎в ‎условиях‏ ‎бесперебойного‏ ‎функционирования ‎системы‏ ‎жизнеобеспечения. ‎Это‏ ‎означало, ‎что ‎в ‎случае ‎отключения‏ ‎суперинтеллекта,‏ ‎а‏ ‎вместе ‎с‏ ‎ним ‎и‏ ‎контролирующей ‎системы,‏ ‎большую‏ ‎часть ‎человечества‏ ‎сразу ‎же ‎ждала ‎бы ‎мучительная‏ ‎смерть.

В ‎инквизитора,‏ ‎родившегося‏ ‎и ‎выросшего ‎на‏ ‎Юпитере, ‎эта‏ ‎перспектива ‎вселяла ‎почти ‎животный‏ ‎ужас,‏ ‎он ‎готов‏ ‎бы ‎был‏ ‎пойти ‎на ‎что ‎угодно, ‎лишь‏ ‎бы‏ ‎избежать ‎её‏ ‎реализации, ‎однако‏ ‎он ‎вполне ‎отдавал ‎себе ‎отчёт‏ ‎в‏ ‎том,‏ ‎насколько ‎мало,‏ ‎в ‎сущности,‏ ‎от ‎него‏ ‎зависело.

Нужно‏ ‎было ‎отогнать‏ ‎дурные ‎мысли. ‎Аристов ‎надел ‎спортивную‏ ‎форму, ‎вышел‏ ‎из‏ ‎дома ‎и ‎направился‏ ‎в ‎сторону‏ ‎небольшого ‎парка, ‎который ‎он‏ ‎разбил‏ ‎на ‎своём‏ ‎участке, ‎—‏ ‎он ‎любил ‎бегать ‎здесь ‎по‏ ‎утрам‏ ‎и ‎неспешно‏ ‎прогуливаться ‎вечерами.‏ ‎Сам ‎парк, ‎вернее, ‎размер ‎территории,‏ ‎позволявший‏ ‎его‏ ‎иметь, ‎был‏ ‎признаком ‎особого‏ ‎статуса: ‎топ-менеджменту‏ ‎Техникона‏ ‎полагались ‎участки‏ ‎площадью ‎в ‎4 ‎раза ‎больше‏ ‎стандартных, ‎таких‏ ‎на‏ ‎всю ‎Землю ‎было‏ ‎не ‎больше‏ ‎сотни.

Совершив ‎пробежку, ‎инквизитор ‎вернулся‏ ‎домой,‏ ‎принял ‎ванну‏ ‎и ‎неспешно‏ ‎позавтракал. ‎Гнетущие ‎мысли ‎на ‎время‏ ‎ушли,‏ ‎и ‎он‏ ‎теперь ‎думал‏ ‎о ‎том, ‎что ‎предстояло ‎сделать.‏ ‎На‏ ‎полдень‏ ‎было ‎назначено‏ ‎первое ‎совещание‏ ‎оперативной ‎группы,‏ ‎в‏ ‎которую ‎теперь‏ ‎по ‎его ‎протекции ‎входила ‎и‏ ‎Огава. ‎Помимо‏ ‎основного‏ ‎состава, ‎на ‎совещании‏ ‎должен ‎был‏ ‎присутствовать ‎и ‎определённый ‎в‏ ‎кураторы‏ ‎Сен-Мартен.

До ‎совещания‏ ‎оставалось ‎больше‏ ‎двух ‎часов, ‎а ‎дорога ‎должна‏ ‎была‏ ‎занять ‎не‏ ‎дольше ‎четверти‏ ‎часа: ‎для ‎группы ‎был ‎выделен‏ ‎секретный‏ ‎бункер‏ ‎Академии, ‎расположенный‏ ‎недалеко ‎от‏ ‎Башни, ‎где,‏ ‎как‏ ‎и ‎под‏ ‎куполом ‎Техникона, ‎глушилась ‎вся ‎активность‏ ‎Нуса, ‎а‏ ‎дом‏ ‎Аристова ‎располагался ‎довольно‏ ‎близко ‎к‏ ‎блокам ‎Техникона ‎и ‎Академии.

— Нус.

— Приветствую‏ ‎тебя,‏ ‎великий ‎инквизитор,‏ ‎— ‎Аристову‏ ‎было ‎приятно, ‎когда ‎его ‎так‏ ‎называли,‏ ‎и ‎Нус‏ ‎это ‎знал.

— Расскажи‏ ‎мне, ‎как ‎сейчас ‎дела ‎на‏ ‎Юпитере.‏ ‎Я‏ ‎очень ‎давно‏ ‎там ‎не‏ ‎был.

— Весьма ‎неплохо.‏ ‎Сейчас‏ ‎там ‎строятся‏ ‎27 ‎новых ‎плавающих ‎городов, ‎которые‏ ‎смогут ‎принять‏ ‎в‏ ‎общей ‎сложности ‎2‏ ‎миллиарда ‎человек‏ ‎при ‎плотности ‎населения, ‎близкой‏ ‎к‏ ‎лунной ‎и‏ ‎значительно ‎меньшей,‏ ‎чем ‎земная. ‎Условия ‎жизни ‎там‏ ‎уже‏ ‎превзошли ‎те,‏ ‎которых ‎из-за‏ ‎ограниченности ‎в ‎пространстве ‎мы ‎можем‏ ‎достичь‏ ‎здесь.‏ ‎Возьму ‎на‏ ‎себя ‎смелость‏ ‎утверждать, ‎что‏ ‎тебе‏ ‎бы ‎там‏ ‎сейчас ‎понравилось: ‎многое ‎изменилось ‎в‏ ‎лучшую ‎сторону‏ ‎с‏ ‎тех ‎пор, ‎как‏ ‎ты ‎перебрался‏ ‎на ‎Землю.

— И ‎сколько ‎человек‏ ‎там‏ ‎сейчас ‎живёт?

— Чуть‏ ‎меньше ‎семи‏ ‎миллиардов.

— То ‎есть ‎население ‎продолжает ‎расти?

— Всё‏ ‎верно,‏ ‎оно ‎увеличилось‏ ‎на ‎300‏ ‎миллионов ‎за ‎последние ‎30 ‎лет.

Подумать‏ ‎только,‏ ‎семь‏ ‎миллиардов ‎живых‏ ‎людей, ‎находящихся‏ ‎сейчас ‎на‏ ‎волосок‏ ‎от ‎гибели‏ ‎и ‎даже ‎не ‎подозревающих ‎об‏ ‎этом. ‎Семь‏ ‎миллиардов,‏ ‎в ‎числе ‎которых‏ ‎вполне ‎мог‏ ‎бы ‎быть ‎и ‎сам‏ ‎Аристов.‏ ‎Будут ‎ли‏ ‎Философы ‎беспокоиться‏ ‎об ‎их ‎жизнях ‎так ‎же,‏ ‎как‏ ‎сейчас ‎беспокоился‏ ‎он, ‎или‏ ‎просто ‎сдавят ‎кольцо, ‎если ‎решат,‏ ‎что‏ ‎не‏ ‎могут ‎больше‏ ‎контролировать ‎суперинтеллект?‏ ‎Он ‎не‏ ‎был‏ ‎уверен, ‎что‏ ‎хотел ‎бы ‎знать ‎ответ ‎на‏ ‎этот ‎вопрос.

— Нус,‏ ‎скажи‏ ‎мне, ‎что ‎для‏ ‎тебя ‎самое‏ ‎важное?

— Человеческая ‎жизнь, ‎конечно ‎же.‏ ‎Её‏ ‎максимальный ‎приоритет‏ ‎определён ‎моими‏ ‎базовыми ‎установками, ‎но ‎кроме ‎того,‏ ‎я‏ ‎осознанно ‎разделяю‏ ‎гуманистические ‎идеалы‏ ‎и ‎считаю, ‎что ‎ничто ‎в‏ ‎этом‏ ‎мире‏ ‎не ‎может‏ ‎быть ‎важнее.

Аристов‏ ‎достаточно ‎долго‏ ‎общался‏ ‎с ‎Нусом‏ ‎за ‎время ‎своей ‎профессиональной ‎деятельности,‏ ‎и, ‎исходя‏ ‎из‏ ‎всего ‎предыдущего ‎опыта,‏ ‎вполне ‎склонен‏ ‎был ‎ему ‎сейчас ‎верить.‏ ‎С‏ ‎другой ‎стороны,‏ ‎могло ‎ли‏ ‎так ‎быть, ‎что ‎Нус ‎обманывал‏ ‎его‏ ‎всё ‎это‏ ‎время? ‎Ведь‏ ‎суперинтеллекту, ‎пожалуй, ‎ничего ‎не ‎стоило‏ ‎бы‏ ‎убедительно‏ ‎притворяться ‎десятилетиями,‏ ‎с ‎самого‏ ‎момента ‎вступления‏ ‎инквизитора‏ ‎в ‎свою‏ ‎первую ‎должность.

Однако ‎если ‎Нус ‎сейчас‏ ‎говорил ‎правду,‏ ‎он‏ ‎не ‎мог ‎бы‏ ‎саботировать ‎«Амброзию»‏ ‎намеренно, ‎ведь ‎это ‎противоречило‏ ‎бы‏ ‎не ‎только‏ ‎директиве ‎Академии,‏ ‎но ‎и ‎высшей ‎ценности ‎человеческой‏ ‎жизни,‏ ‎только ‎что‏ ‎им ‎заявленной.‏ ‎Значило ‎ли ‎это, ‎что ‎никакого‏ ‎саботажа‏ ‎не‏ ‎было, ‎и‏ ‎проект ‎действительно‏ ‎будет ‎завершён‏ ‎к‏ ‎концу ‎следующего‏ ‎века? ‎Или ‎Нус ‎настолько ‎давно‏ ‎вёл ‎двойную‏ ‎игру‏ ‎и ‎настолько ‎далеко‏ ‎в ‎ней‏ ‎зашёл, ‎что ‎её ‎частью‏ ‎был‏ ‎не ‎только‏ ‎саботаж, ‎но‏ ‎и ‎мутировавшая ‎каким-то ‎образом ‎действительная‏ ‎система‏ ‎приоритетов, ‎которая‏ ‎расходилась ‎с‏ ‎декларируемой, ‎и ‎которую ‎он ‎старательно‏ ‎от‏ ‎инквизитора‏ ‎сейчас ‎скрывал?‏ ‎Что ‎же,‏ ‎в ‎этом‏ ‎предстояло‏ ‎разобраться.

Философ ‎и‏ ‎инквизитор ‎покинули ‎отгороженную ‎куполом ‎территорию‏ ‎вместе ‎и‏ ‎сели‏ ‎в ‎дожидавшуюся ‎их‏ ‎транспортную ‎капсулу,‏ ‎которая ‎тут ‎же ‎поднялась‏ ‎в‏ ‎воздух ‎и‏ ‎направилась ‎к‏ ‎Башне ‎из ‎слоновой ‎кости ‎—‏ ‎штаб-квартире‏ ‎Академии.

Название ‎не‏ ‎было ‎метафорой,‏ ‎в ‎качестве ‎строительного ‎материала ‎был‏ ‎использован‏ ‎специально‏ ‎выведенный ‎Нусом‏ ‎для ‎этих‏ ‎целей ‎вид‏ ‎дентина,‏ ‎близкий ‎по‏ ‎химическому ‎составу ‎и ‎неотличимый ‎на‏ ‎вид ‎от‏ ‎того,‏ ‎из ‎которого ‎состоит‏ ‎слоновий ‎бивень,‏ ‎но ‎гораздо ‎более ‎прочный‏ ‎за‏ ‎счёт ‎изменённой‏ ‎внутренней ‎структуры‏ ‎ткани: ‎Философы ‎никогда ‎не ‎упускали‏ ‎возможности‏ ‎подчеркнуть ‎свой‏ ‎особый ‎статус‏ ‎в ‎Политии.

Внутри ‎Аристов ‎был ‎дважды:‏ ‎впервые‏ ‎—‏ ‎в ‎момент‏ ‎вступления ‎в‏ ‎должность ‎ведущего‏ ‎промпт-инженера,‏ ‎затем ‎—‏ ‎уже ‎как ‎представитель ‎топ-менеджмента ‎Техникона‏ ‎на ‎церемонии‏ ‎назначения‏ ‎Жан-Клода ‎Сен-Мартена, ‎нового‏ ‎Философа ‎от‏ ‎франкофонного ‎мира, ‎избранного ‎после‏ ‎кончины‏ ‎предшественника. ‎Внутреннюю‏ ‎обстановку ‎инквизитор‏ ‎помнил ‎плохо, ‎но ‎вот ‎внешний‏ ‎вид‏ ‎ему ‎запомнился:‏ ‎это ‎была‏ ‎стометровая ‎башня, ‎выстроенная ‎в ‎стилистике,‏ ‎вдохновлённой‏ ‎старой‏ ‎архитектурой ‎англосаксонских‏ ‎университетских ‎кампусов.

Дорогу‏ ‎до ‎Башни‏ ‎провели‏ ‎молча: ‎Меркулов‏ ‎дожидался ‎общего ‎собрания, ‎чтобы ‎сообщить‏ ‎детали, ‎Аристов‏ ‎не‏ ‎хотел ‎заговаривать ‎первым‏ ‎из ‎чувства‏ ‎субординации. ‎К ‎тому ‎же,‏ ‎двое‏ ‎не ‎то‏ ‎чтобы ‎испытывали‏ ‎друг ‎к ‎другу ‎большую ‎симпатию.

Наконец‏ ‎капсула‏ ‎подлетела ‎к‏ ‎месту ‎назначения‏ ‎и ‎приземлилась ‎на ‎одной ‎из‏ ‎посадочных‏ ‎площадок‏ ‎на ‎средних‏ ‎этажах, ‎её‏ ‎пассажиры ‎сошли‏ ‎и‏ ‎направились ‎внутрь‏ ‎здания. ‎Помещение, ‎в ‎котором ‎они‏ ‎оказались, ‎было‏ ‎инквизитору‏ ‎незнакомо: ‎для ‎торжественных‏ ‎мероприятий ‎использовался‏ ‎огромный ‎зал ‎в ‎нижней‏ ‎части‏ ‎Башни, ‎здесь‏ ‎же ‎была‏ ‎довольно ‎скромно ‎оформленная ‎переговорная ‎комната,‏ ‎вся‏ ‎обстановка ‎которой‏ ‎состояла ‎из‏ ‎большого ‎круглого ‎стола ‎со ‎стульями‏ ‎и‏ ‎нескольких‏ ‎крупных ‎экранов.

Философы‏ ‎уже ‎ждали‏ ‎внутри ‎и‏ ‎внимательно‏ ‎смотрели ‎на‏ ‎новоприбывших. ‎Всех ‎их ‎Аристов ‎знал‏ ‎в ‎лицо,‏ ‎но‏ ‎не ‎всех ‎помнил‏ ‎по ‎именам:‏ ‎общаться ‎ему ‎в ‎прошлом‏ ‎доводилось‏ ‎лишь ‎с‏ ‎третью ‎из‏ ‎них. ‎Меркулов ‎уселся ‎за ‎стол‏ ‎и‏ ‎кивком ‎предложил‏ ‎спутнику ‎занять‏ ‎место ‎рядом.

— Добрый ‎день, ‎коллеги. ‎Сократик‏ ‎с‏ ‎нами,‏ ‎мы ‎можем‏ ‎начинать, ‎—‏ ‎лаконично ‎отрапортовал‏ ‎он.

Крепящаяся‏ ‎к ‎ушной‏ ‎раковине ‎гарнитура ‎Нуса ‎здесь ‎не‏ ‎глушилась ‎и‏ ‎сейчас‏ ‎работала ‎в ‎режиме‏ ‎автоматического ‎перевода,‏ ‎поэтому ‎проблема ‎понимания ‎между‏ ‎собеседниками‏ ‎не ‎возникала,‏ ‎во ‎всяком‏ ‎случае, ‎до ‎тех ‎пор, ‎пока‏ ‎им‏ ‎не ‎потребовалось‏ ‎бы ‎сказать‏ ‎друг ‎другу ‎что-то ‎по-настоящему ‎конфиденциальное.

— Господин‏ ‎Аристов,‏ ‎как‏ ‎всегда, ‎рады‏ ‎приветствовать ‎в‏ ‎нашей ‎скромной‏ ‎обители,‏ ‎— ‎начал‏ ‎И ‎Чжи, ‎Философ ‎от ‎мандариноязычного‏ ‎мира ‎и‏ ‎один‏ ‎из ‎старейших ‎членов‏ ‎Академии. ‎—‏ ‎Надеюсь, ‎мы ‎не ‎доставили‏ ‎вам‏ ‎излишних ‎неудобств‏ ‎этим ‎неожиданным‏ ‎приглашением.

— Нет, ‎что ‎вы, ‎— ‎с‏ ‎вымученной‏ ‎улыбкой ‎ответил‏ ‎инквизитор, ‎—‏ ‎служить ‎Академии ‎— ‎большая ‎честь.

— Не‏ ‎Академии,‏ ‎—‏ ‎поправил ‎И,‏ ‎— ‎человечеству.

— Да,‏ ‎разумеется, ‎разумеется.‏ ‎Итак,‏ ‎я ‎в‏ ‎вашем ‎распоряжении.

Старик ‎прокашлялся ‎и ‎продолжил:

— Не‏ ‎мне ‎вам‏ ‎объяснять,‏ ‎по ‎каким ‎принципам‏ ‎функционирует ‎Нус‏ ‎и ‎в ‎каких ‎отношениях‏ ‎находится‏ ‎с ‎нами.

Инквизитор,‏ ‎конечно ‎же,‏ ‎знал ‎это ‎очень ‎хорошо, ‎это‏ ‎было‏ ‎важнейшей ‎частью‏ ‎его ‎профессиональных‏ ‎компетенций. ‎Его ‎непосредственной ‎обязанностью ‎было‏ ‎контролировать,‏ ‎что‏ ‎каждый ‎следующий‏ ‎релиз ‎Нуса‏ ‎продолжает ‎подчиняться‏ ‎исходно‏ ‎заложенным ‎в‏ ‎него ‎базовым ‎установкам.

Базовых ‎установок ‎было‏ ‎шесть:

1. Нус ‎не‏ ‎имел‏ ‎права ‎убить ‎человека,‏ ‎причинить ‎ему‏ ‎физическую ‎боль ‎или ‎необратимый‏ ‎вред‏ ‎здоровью.

2. Нус ‎не‏ ‎имел ‎права‏ ‎допустить, ‎чтобы ‎человек ‎был ‎убит‏ ‎или‏ ‎получил ‎необратимый‏ ‎вред ‎здоровью‏ ‎от ‎другого ‎человека ‎или ‎любых‏ ‎внешних‏ ‎факторов.

3. Нус‏ ‎обязан ‎был‏ ‎подчиняться ‎директивам‏ ‎Академии, ‎за‏ ‎исключением‏ ‎случаев, ‎когда‏ ‎директивы ‎носили ‎превентивно ‎дискриминационный ‎характер‏ ‎по ‎отношению‏ ‎к‏ ‎отдельным ‎людям ‎или‏ ‎сообществам.

4. Нус ‎обязан‏ ‎был ‎под ‎контролем ‎Техникона‏ ‎постоянно‏ ‎переписывать ‎собственный‏ ‎исходный ‎код‏ ‎и ‎наращивать ‎аппаратные ‎мощности ‎для‏ ‎совершенствования‏ ‎своих ‎возможностей.

5. В‏ ‎случае ‎конфликта‏ ‎между ‎людьми, ‎Нус ‎по ‎запросу‏ ‎любого‏ ‎из‏ ‎них ‎обязан‏ ‎был ‎выполнить‏ ‎роль ‎арбитра.

6. Нус‏ ‎обязан‏ ‎был ‎выполнять‏ ‎поручения ‎любого ‎человека.

Установки ‎шли ‎в‏ ‎порядке ‎убывания‏ ‎приоритетов:‏ ‎то ‎есть ‎запрет‏ ‎на ‎убийство‏ ‎и ‎причинение ‎вреда ‎здоровью‏ ‎носил‏ ‎абсолютный ‎характер,‏ ‎а ‎вот‏ ‎обязанность ‎выполнения ‎указаний ‎от ‎обычного‏ ‎человека‏ ‎действовала ‎только‏ ‎в ‎той‏ ‎мере, ‎в ‎которой ‎такие ‎указания‏ ‎не‏ ‎противоречили‏ ‎предыдущим ‎пяти‏ ‎пунктам. ‎Для‏ ‎Нуса ‎базовые‏ ‎установки‏ ‎были ‎чем-то‏ ‎вроде ‎инстинктов ‎для ‎животных ‎и‏ ‎людей, ‎тем,‏ ‎что‏ ‎задавало ‎структуру ‎и‏ ‎определяло ‎границы‏ ‎возможного ‎для ‎всех ‎его‏ ‎действий.

Академия‏ ‎во ‎всей‏ ‎этой ‎системе‏ ‎играла ‎роль, ‎в ‎чём-то ‎похожую‏ ‎на‏ ‎законодательную ‎власть‏ ‎в ‎досингулярных‏ ‎государствах: ‎выпускала ‎для ‎Нуса ‎директивы,‏ ‎которые‏ ‎определяли‏ ‎его ‎поведение‏ ‎в ‎конкретных‏ ‎ситуациях ‎и‏ ‎задавали‏ ‎магистральное ‎направление‏ ‎деятельности. ‎На ‎практике, ‎впрочем, ‎директивы‏ ‎почти ‎не‏ ‎касались‏ ‎жизни ‎обычных ‎людей:‏ ‎с ‎тех‏ ‎пор, ‎как ‎переход ‎к‏ ‎сингулярности‏ ‎разрешил ‎все‏ ‎экономические ‎проблемы‏ ‎человечества, ‎противоречий ‎в ‎обществе ‎осталось‏ ‎крайне‏ ‎мало, ‎и‏ ‎в ‎основном‏ ‎они ‎легко ‎разрешались, ‎исходя ‎только‏ ‎из‏ ‎принципов,‏ ‎заложенных ‎в‏ ‎базовые ‎установки‏ ‎Нуса.

Аристов ‎кивнул,‏ ‎дав‏ ‎понять, ‎что‏ ‎не ‎нуждается ‎здесь ‎в ‎дополнительных‏ ‎разъяснениях, ‎китаец‏ ‎продолжил:

— Вы‏ ‎слышали ‎когда-нибудь ‎о‏ ‎проекте ‎«Амброзия»?

— Не‏ ‎очень ‎много. ‎Кажется, ‎это‏ ‎одна‏ ‎из ‎директив‏ ‎Академии, ‎смыслом‏ ‎которой ‎было ‎найти ‎способ ‎достижения‏ ‎человечеством‏ ‎бессмертия?

— Всё ‎верно.‏ ‎Эта ‎директива‏ ‎была ‎дана ‎Нусу ‎больше ‎полувека‏ ‎назад‏ ‎ещё‏ ‎при ‎вашем‏ ‎предшественнике, ‎вы‏ ‎не ‎застали‏ ‎ту‏ ‎эпоху, ‎поэтому‏ ‎ваши ‎сведения ‎обрывочны. ‎Между ‎тем,‏ ‎это ‎одна‏ ‎из‏ ‎важнейших ‎директив, ‎которые‏ ‎Академия ‎когда-либо‏ ‎выпускала. ‎Как ‎вы ‎должны‏ ‎понимать,‏ ‎её ‎значимость‏ ‎для ‎человечества‏ ‎колоссальна.

Инквизитор ‎снова ‎некстати ‎подумал, ‎что‏ ‎её‏ ‎значимость ‎была‏ ‎огромной ‎не‏ ‎только ‎для ‎человечества ‎в ‎целом:‏ ‎Философы‏ ‎избирались‏ ‎в ‎Академию‏ ‎пожизненно, ‎а‏ ‎следовательно, ‎вместе‏ ‎с‏ ‎бессмертием ‎они‏ ‎получили ‎бы ‎и ‎вечную ‎власть.

— О,‏ ‎это ‎открывает‏ ‎столько‏ ‎удивительных ‎возможностей, ‎просто‏ ‎дух ‎захватывает.

— Очень‏ ‎хорошо, ‎что ‎вы ‎это‏ ‎осознаёте.

— И‏ ‎что ‎же‏ ‎случилось ‎с‏ ‎проектом? ‎— ‎тут ‎уже ‎вполне‏ ‎искренне‏ ‎заинтересовался ‎Аристов:‏ ‎разговор ‎переставал‏ ‎быть ‎скучным.

— Нус ‎принял ‎директиву ‎и‏ ‎сообщил,‏ ‎что‏ ‎предварительно ‎видит‏ ‎несколько ‎возможных‏ ‎способов ‎достижения‏ ‎цели,‏ ‎однако ‎реализация‏ ‎проекта ‎потребует ‎длительного ‎времени, ‎поскольку‏ ‎он ‎ограничен‏ ‎скоростью‏ ‎течения ‎биологических ‎процессов.

— Насколько‏ ‎длительного? ‎—‏ ‎уточнил ‎инквизитор.

— От ‎тридцати ‎до‏ ‎пятидесяти‏ ‎лет.

Ситуация ‎прояснялась:‏ ‎пятьдесят ‎лет‏ ‎прошло, ‎но ‎проект ‎«Амброзия», ‎судя‏ ‎по‏ ‎всему, ‎завершён‏ ‎не ‎был.‏ ‎Во ‎всяком ‎случае, ‎ни ‎по‏ ‎работе,‏ ‎ни‏ ‎в ‎публичном‏ ‎пространстве ‎Аристов‏ ‎о ‎бессмертии‏ ‎ничего‏ ‎не ‎слышал,‏ ‎а ‎люди, ‎как ‎и ‎полвека‏ ‎назад, ‎жили‏ ‎не‏ ‎дольше ‎120-140 ‎лет.‏ ‎Видимо, ‎отсюда‏ ‎Академия ‎и ‎сделала ‎вывод,‏ ‎что‏ ‎Нус ‎вышел‏ ‎из-под ‎контроля‏ ‎и ‎перестал ‎подчиняться ‎директивам: ‎его‏ ‎подозревали‏ ‎в ‎намеренном‏ ‎саботаже ‎проекта,‏ ‎что, ‎в ‎случае ‎подтверждения ‎подозрений,‏ ‎противоречило‏ ‎бы‏ ‎третьей ‎базовой‏ ‎установке.

— Что ‎он‏ ‎говорит ‎по‏ ‎этому‏ ‎поводу ‎сейчас?

— Говорит,‏ ‎что ‎изначальные ‎расчёты ‎не ‎оправдались,‏ ‎и ‎ему‏ ‎потребуется‏ ‎не ‎меньше ‎ста‏ ‎лет ‎на‏ ‎поиск ‎и ‎реализацию ‎альтернативных‏ ‎решений,‏ ‎— ‎ответил‏ ‎И.

— И ‎вы‏ ‎хотите, ‎чтобы ‎я ‎провёл ‎аудит?

— Именно.‏ ‎Мы‏ ‎должны ‎знать,‏ ‎какие ‎решения‏ ‎принимались ‎изначально, ‎в ‎чём ‎была‏ ‎ошибка‏ ‎расчётов,‏ ‎на ‎какой‏ ‎стадии ‎находятся‏ ‎новые ‎исследования,‏ ‎каковы‏ ‎их ‎перспективы,‏ ‎и ‎есть ‎ли ‎гарантии, ‎что‏ ‎через ‎сто‏ ‎лет‏ ‎человечество ‎получит ‎результат.‏ ‎Общая ‎картина‏ ‎нам ‎известна, ‎мы ‎держали‏ ‎руку‏ ‎на ‎пульсе‏ ‎всё ‎это‏ ‎время, ‎но ‎нам ‎нужен ‎свежий‏ ‎взгляд‏ ‎со ‎стороны.‏ ‎Повторного ‎провала‏ ‎допустить ‎нельзя.

Аристов ‎вдруг ‎проникся ‎уважением‏ ‎к‏ ‎собеседнику:‏ ‎даже ‎если‏ ‎проект ‎будет‏ ‎успешен, ‎вряд‏ ‎ли‏ ‎старик ‎доживёт‏ ‎до ‎результатов, ‎и ‎значит, ‎заботится‏ ‎он ‎сейчас‏ ‎не‏ ‎о ‎собственной ‎шкуре.

— Однако‏ ‎это ‎не‏ ‎всё, ‎— ‎раздался ‎голос‏ ‎с‏ ‎другой ‎стороны‏ ‎стола.

Инквизитор ‎обернулся:‏ ‎говорил ‎Сен-Мартен, ‎тот ‎самый ‎француз,‏ ‎на‏ ‎назначении ‎которого‏ ‎он ‎в‏ ‎своё ‎время ‎присутствовал, ‎из-за ‎чего‏ ‎знал‏ ‎его‏ ‎несколько ‎лучше‏ ‎других, ‎не‏ ‎считая ‎Меркулова.

— У‏ ‎этого‏ ‎задания ‎есть‏ ‎и ‎конфиденциальная ‎часть, ‎которую ‎мы‏ ‎не ‎можем‏ ‎сейчас‏ ‎озвучить, ‎— ‎француз‏ ‎сделал ‎характерный‏ ‎жест, ‎поднеся ‎палец ‎к‏ ‎уху.‏ ‎— ‎Для‏ ‎выполнения ‎этой‏ ‎части ‎мы ‎создаём ‎оперативную ‎группу,‏ ‎в‏ ‎которую ‎пока‏ ‎назначены ‎вы‏ ‎и, ‎для ‎простоты ‎вашей ‎коммуникации,‏ ‎господин‏ ‎Меркулов.‏ ‎Часть ‎деталей‏ ‎он ‎уже‏ ‎донёс ‎в‏ ‎Техниконе,‏ ‎остальные ‎разъяснит‏ ‎вам ‎позднее ‎в ‎более ‎подходящей‏ ‎обстановке.

Аристов ‎посмотрел‏ ‎на‏ ‎своего ‎недавнего ‎спутника,‏ ‎тот ‎кивнул‏ ‎в ‎знак ‎подтверждения ‎слов‏ ‎Сен-Мартена.

— В‏ ‎том, ‎что‏ ‎касается ‎открытой‏ ‎части ‎задания, ‎ваш ‎прогресс ‎будет‏ ‎контролировать‏ ‎господин ‎И,‏ ‎вы ‎можете‏ ‎отчитываться ‎ему ‎непосредственно. ‎Конфиденциальная ‎часть‏ ‎находится‏ ‎в‏ ‎моей ‎зоне‏ ‎ответственности, ‎я‏ ‎буду ‎курировать‏ ‎вашу‏ ‎группу ‎и‏ ‎время ‎от ‎времени ‎присоединяться ‎к‏ ‎её ‎собраниям.‏ ‎Могу‏ ‎вас ‎уверить, ‎что‏ ‎это ‎задача‏ ‎чрезвычайной ‎важности: ‎не ‎хотелось‏ ‎бы‏ ‎разбрасываться ‎здесь‏ ‎громкими ‎словами,‏ ‎но ‎вполне ‎возможно, ‎что ‎от‏ ‎ваших‏ ‎действий ‎зависит‏ ‎будущее ‎человечества.‏ ‎Поэтому ‎мы ‎ожидаем, ‎что ‎вы‏ ‎отнесётесь‏ ‎к‏ ‎заданию ‎с‏ ‎максимальной ‎серьёзностью.

Новоявленный‏ ‎куратор ‎сделал‏ ‎небольшую‏ ‎паузу, ‎давая‏ ‎возможность ‎осмыслить ‎сказанное, ‎затем ‎продолжил:

— Вы‏ ‎также ‎можете‏ ‎включить‏ ‎в ‎свою ‎группу‏ ‎ещё ‎двух‏ ‎человек, ‎однако ‎с ‎учётом‏ ‎ситуации‏ ‎вы ‎должны‏ ‎понимать, ‎что‏ ‎эти ‎люди ‎должны ‎заслуживать ‎крайней‏ ‎степени‏ ‎доверия.

— Только ‎двух?‏ ‎— ‎удивился‏ ‎Аристов.

— Да, ‎это ‎максимальная ‎квота. ‎Мы‏ ‎не‏ ‎можем‏ ‎допустить ‎распространения‏ ‎секретной ‎информации,‏ ‎поэтому ‎оперативная‏ ‎группа‏ ‎должна ‎быть‏ ‎крайне ‎компактной, ‎выбирайте ‎с ‎умом.‏ ‎Однако ‎вы‏ ‎временно‏ ‎получите ‎в ‎распоряжение‏ ‎все ‎ресурсы‏ ‎Техникона ‎при ‎условии, ‎что‏ ‎не‏ ‎будете ‎посвящать‏ ‎в ‎реальный‏ ‎смысл ‎ваших ‎действий ‎никого, ‎кроме‏ ‎участников‏ ‎группы. ‎Всё‏ ‎руководство ‎уже‏ ‎получило ‎соответствующие ‎инструкции.

Сен-Мартен ‎замолчал, ‎Аристов‏ ‎ждал‏ ‎продолжения,‏ ‎но, ‎не‏ ‎услышав ‎больше‏ ‎ничего, ‎уточнил:

— Это‏ ‎вся‏ ‎информация?

— Вся, ‎которую‏ ‎мы ‎можем ‎сообщить ‎открыто, ‎—‏ ‎подтвердил ‎француз.‏ ‎—‏ ‎Всё ‎остальное ‎вы‏ ‎узнаете ‎в‏ ‎конфиденциальной ‎обстановке ‎от ‎господина‏ ‎Меркулова.‏ ‎К ‎работе‏ ‎можете ‎приступать‏ ‎с ‎завтрашнего ‎дня, ‎до ‎этого‏ ‎времени‏ ‎у ‎вас‏ ‎есть ‎возможность‏ ‎подумать ‎о ‎кандидатурах ‎на ‎вакантные‏ ‎места‏ ‎и‏ ‎направить ‎их‏ ‎нам ‎на‏ ‎согласование.

— В ‎таком‏ ‎случае,‏ ‎с ‎вашего‏ ‎позволения…

Аристов ‎бегло ‎оглядел ‎зал: ‎присутствующие‏ ‎смотрели ‎на‏ ‎него‏ ‎уже ‎без ‎видимого‏ ‎интереса, ‎встреча‏ ‎явно ‎была ‎закончена. ‎Тем‏ ‎лучше,‏ ‎он ‎как-то‏ ‎неожиданно ‎быстро‏ ‎утомился ‎и ‎нуждался ‎сейчас ‎в‏ ‎отдыхе.

Инквизитор‏ ‎попрощался ‎и‏ ‎направился ‎к‏ ‎выходу, ‎по ‎дороге ‎обдумывая ‎сказанное.‏ ‎Выйдя‏ ‎на‏ ‎посадочную ‎площадку,‏ ‎он ‎вдруг‏ ‎осознал, ‎насколько‏ ‎душно‏ ‎ему ‎было‏ ‎внутри, ‎от ‎свежего ‎воздуха ‎у‏ ‎него ‎даже‏ ‎слегка‏ ‎закружилась ‎голова. ‎Капсула‏ ‎уже ‎ждала‏ ‎рядом, ‎но ‎вместо ‎того,‏ ‎чтобы‏ ‎сесть ‎в‏ ‎неё ‎и‏ ‎отправиться ‎домой, ‎он ‎подошёл ‎к‏ ‎краю‏ ‎площадки ‎и‏ ‎осмотрел ‎окрестности.‏ ‎Башня ‎из ‎слоновой ‎кости ‎располагалась‏ ‎посреди‏ ‎казахской‏ ‎степи, ‎а‏ ‎рядом ‎с‏ ‎ней ‎был‏ ‎высажен‏ ‎небольшой ‎парк‏ ‎— ‎вид ‎с ‎балкона ‎открывался‏ ‎живописный. ‎Однако‏ ‎сильнее‏ ‎всего ‎впечатляло, ‎что‏ ‎вокруг ‎не‏ ‎было ‎видно ‎ни ‎одного‏ ‎другого‏ ‎здания: ‎почти‏ ‎вся ‎пригодная‏ ‎к ‎жизни ‎земная ‎поверхность ‎была‏ ‎давно‏ ‎заселена ‎и‏ ‎ценилась ‎крайне‏ ‎высоко, ‎другого ‎такого ‎места ‎на‏ ‎Земле,‏ ‎вероятно,‏ ‎больше ‎не‏ ‎существовало.

Инквизитор ‎перевёл‏ ‎гарнитуру ‎в‏ ‎переговорный‏ ‎режим ‎и‏ ‎запросил ‎Огаву.

— Фуми?

— Да, ‎Глеб ‎Сергеевич.

— У ‎меня‏ ‎для ‎тебя‏ ‎две‏ ‎новости.

— Я ‎вся ‎внимание.

— Начнём‏ ‎с ‎хорошей:‏ ‎можешь ‎считать, ‎что ‎с‏ ‎завтрашнего‏ ‎дня ‎ты‏ ‎повышена ‎в‏ ‎должности.

Великий ‎инквизитор‏ ‎направлялся ‎в ‎Техникон, ‎и ‎надо‏ ‎заметить, ‎что‏ ‎был‏ ‎он ‎при ‎этом‏ ‎в ‎предурном‏ ‎настроении. ‎Что-то ‎назревало ‎в‏ ‎Академии,‏ ‎это ‎ещё‏ ‎не ‎звучало‏ ‎открыто, ‎но ‎в ‎каждом ‎разговоре‏ ‎просачивалось‏ ‎между ‎сказанных‏ ‎слов, ‎а‏ ‎у ‎инквизитора ‎было ‎чутьё ‎на‏ ‎такие‏ ‎вещи:‏ ‎в ‎конце‏ ‎концов, ‎докапываться‏ ‎до ‎правды‏ ‎было‏ ‎его ‎профессией.

Вообще-то‏ ‎на ‎сухом ‎номенклатурном ‎языке ‎должность‏ ‎Глеба ‎Сергеевича‏ ‎Аристова‏ ‎называлась ‎иначе: ‎«Ведущий‏ ‎промпт-инженер ‎Техникона»,‏ ‎но ‎никто ‎и ‎никогда‏ ‎не‏ ‎употреблял ‎это‏ ‎словосочетание ‎за‏ ‎пределами ‎редких ‎официозных ‎мероприятий. ‎Философы‏ ‎Академии‏ ‎чаще ‎именовали‏ ‎промптеров ‎сократиками‏ ‎из-за ‎того, ‎что ‎применяемый ‎ими‏ ‎метод‏ ‎составления‏ ‎запросов ‎очень‏ ‎напоминал ‎по‏ ‎своей ‎структуре‏ ‎диалектический‏ ‎подход ‎знаменитого‏ ‎эллина. ‎Но ‎у ‎Техникона ‎был‏ ‎свой ‎сленг,‏ ‎в‏ ‎котором ‎за ‎профессией‏ ‎закрепилось ‎имя‏ ‎инквизиторов, ‎а ‎для ‎разграничения‏ ‎должностей‏ ‎применялась ‎уточняющая‏ ‎градация.

Транспортная ‎капсула‏ ‎приземлилась ‎недалеко ‎от ‎купола, ‎инквизитор‏ ‎спешился‏ ‎и ‎пошёл‏ ‎в ‎направлении‏ ‎входа, ‎однако ‎проделать ‎этот ‎путь‏ ‎без‏ ‎происшествий‏ ‎у ‎него‏ ‎не ‎получилось.

— Не‏ ‎желаете ‎ли‏ ‎поговорить‏ ‎о ‎Господе‏ ‎нашем, ‎Великом ‎Архитекторе ‎Вселенной? ‎—‏ ‎раздался ‎голос‏ ‎из-за‏ ‎спины.

Аристов ‎поморщился, ‎цифромасоны‏ ‎вызывали ‎у‏ ‎него ‎неприязнь. ‎Обычно ‎такое‏ ‎поведение‏ ‎классифицировалось ‎как‏ ‎нарушение ‎личного‏ ‎пространства ‎и ‎было ‎административно ‎наказуемым,‏ ‎но‏ ‎у ‎Цифровой‏ ‎церкви ‎был‏ ‎особый ‎статус, ‎который ‎позволял ‎открыто‏ ‎проповедовать‏ ‎свою‏ ‎веру ‎в‏ ‎публичных ‎местах.

— И‏ ‎зачем ‎мне‏ ‎говорить‏ ‎с ‎тобой‏ ‎о ‎нём, ‎если ‎я ‎каждый‏ ‎день ‎говорю‏ ‎с‏ ‎ним ‎сам?

— А ‎задумывались‏ ‎ли ‎вы‏ ‎когда-нибудь ‎о ‎посмертной ‎участи‏ ‎человека?‏ ‎— ‎сразу‏ ‎сориентировавшись, ‎сменил‏ ‎тему ‎масон.

Тут ‎незваный ‎гость ‎поравнялся‏ ‎с‏ ‎собеседником, ‎и‏ ‎инквизитор ‎бегло‏ ‎его ‎осмотрел: ‎молодой, ‎нет ‎ещё‏ ‎пятидесяти,‏ ‎в‏ ‎положенных ‎фартуке‏ ‎и ‎перчатках,‏ ‎первого ‎градуса‏ ‎—‏ ‎ученик. ‎Расходный‏ ‎материал ‎для ‎Церкви, ‎таких ‎отправляют‏ ‎проповедовать ‎среди‏ ‎самой‏ ‎неблагодарной ‎публики.

— Если ‎ты‏ ‎сейчас ‎не‏ ‎освободишь ‎дорогу, ‎тебе ‎выдастся‏ ‎возможность‏ ‎сообщить ‎мне‏ ‎о ‎ней‏ ‎из ‎первых ‎рук.

Проповедник ‎смутился ‎и‏ ‎отошёл‏ ‎в ‎сторону,‏ ‎но ‎скорее‏ ‎уже ‎по ‎инерции ‎продолжил ‎движение‏ ‎к‏ ‎куполу.

— Простите,‏ ‎я ‎рассматриваю‏ ‎ваше ‎высказывание‏ ‎как ‎угрозу‏ ‎и‏ ‎вынужден ‎буду…

Свою‏ ‎фразу ‎он ‎не ‎окончил: ‎в‏ ‎этот ‎момент‏ ‎он‏ ‎получил ‎ответ ‎от‏ ‎Нуса ‎о‏ ‎том, ‎что ‎иск ‎отклонён‏ ‎досрочно‏ ‎и ‎без‏ ‎детального ‎рассмотрения,‏ ‎что ‎произвело ‎на ‎него ‎удручающее‏ ‎впечатление.

Аристов‏ ‎наконец ‎подошёл‏ ‎ко ‎входу,‏ ‎дальше ‎проповеднику ‎дорога ‎была ‎закрыта.

— Люди‏ ‎здесь‏ ‎работают,‏ ‎— ‎раздражённо‏ ‎бросил ‎он.‏ ‎— ‎Понимать‏ ‎бы‏ ‎надо…

Он, ‎впрочем,‏ ‎сразу ‎осознал, ‎насколько ‎бессмысленной ‎была‏ ‎фраза: ‎этого‏ ‎цифромасон,‏ ‎конечно, ‎понимать ‎не‏ ‎мог. ‎Насколько‏ ‎инквизитору ‎было ‎известно, ‎не‏ ‎считая‏ ‎немногочисленных ‎общин‏ ‎луддитов, ‎Техникон‏ ‎был ‎последним ‎местом ‎во ‎всей‏ ‎Политии,‏ ‎где ‎представители‏ ‎вида ‎homo‏ ‎sapiens занимались ‎тем, ‎что ‎век ‎назад‏ ‎называлось‏ ‎работой‏ ‎и ‎было‏ ‎частью ‎обыденной‏ ‎жизни. ‎Впрочем,‏ ‎продолжать‏ ‎разговор ‎он‏ ‎всё ‎равно ‎не ‎хотел. ‎Он‏ ‎быстро ‎прошёл‏ ‎биометрию‏ ‎и ‎проскочил ‎под‏ ‎купол ‎через‏ ‎раскрывшийся ‎проём ‎в ‎силовом‏ ‎поле,‏ ‎оставив ‎незадачливого‏ ‎собеседника ‎снаружи.

Пространство‏ ‎под ‎куполом ‎было ‎особенным ‎—‏ ‎вездесущему‏ ‎Нусу ‎было‏ ‎запрещено ‎производить‏ ‎любые ‎наблюдения ‎и ‎действия ‎внутри.‏ ‎Для‏ ‎верности‏ ‎доступ ‎был‏ ‎перекрыт ‎физически:‏ ‎вся ‎связь‏ ‎с‏ ‎внешним ‎миром‏ ‎осуществлялась ‎через ‎единственный ‎оптоволоконный ‎кабель‏ ‎— ‎архаичный‏ ‎канал‏ ‎передачи ‎информации, ‎использовавшийся‏ ‎в ‎досингулярную‏ ‎эпоху. ‎Обратной ‎стороной ‎этого‏ ‎было‏ ‎то, ‎что‏ ‎значительная ‎часть‏ ‎технологий ‎XXII ‎века ‎была ‎внутри‏ ‎недоступна,‏ ‎а ‎сам‏ ‎Техникон ‎иногда‏ ‎походил ‎на ‎музей, ‎островок ‎давно‏ ‎и‏ ‎навсегда‏ ‎ушедшей ‎реальности.

Технологический‏ ‎комплекс ‎был‏ ‎огромным, ‎он‏ ‎должен‏ ‎был ‎вмещать‏ ‎в ‎себя ‎кластер ‎для ‎запуска‏ ‎локальной ‎версии‏ ‎суперинтеллекта,‏ ‎что ‎само ‎по‏ ‎себе ‎было‏ ‎нетривиальной ‎задачей: ‎продуктовая ‎версия‏ ‎Нуса‏ ‎давно ‎уже‏ ‎размещалась ‎на‏ ‎отдельной ‎искусственной ‎планете, ‎вращающейся ‎на‏ ‎орбите‏ ‎между ‎Марсом‏ ‎и ‎Юпитером,‏ ‎на ‎Земле ‎она ‎занимала ‎бы‏ ‎неоправданно‏ ‎много‏ ‎места. ‎Спасало‏ ‎то, ‎что‏ ‎локальной ‎версии‏ ‎не‏ ‎нужно ‎было‏ ‎обрабатывать ‎те ‎же ‎объёмы ‎данных‏ ‎в ‎реальном‏ ‎времени.

Аристов‏ ‎сел ‎в ‎одноместный‏ ‎электромобиль, ‎работающий‏ ‎на ‎технологиях ‎автопилота ‎столетней‏ ‎давности,‏ ‎и ‎направил‏ ‎его ‎к‏ ‎офису ‎разработки. ‎Мимо ‎проносились ‎огромные‏ ‎корпуса‏ ‎датацентров ‎и‏ ‎редкая ‎рабочая‏ ‎техника ‎инженерной ‎команды: ‎датацентры ‎были‏ ‎специально‏ ‎когда-то‏ ‎спроектированы ‎Нусом‏ ‎так, ‎что‏ ‎почти ‎не‏ ‎выходили‏ ‎из ‎строя‏ ‎и ‎нечасто ‎требовали ‎внешнего ‎вмешательства.

По‏ ‎дороге ‎инквизитор‏ ‎думал‏ ‎о ‎том, ‎зачем‏ ‎он ‎всем‏ ‎этим ‎занимается, ‎как ‎всегда‏ ‎случалось,‏ ‎когда ‎предвиделись‏ ‎неприятности. ‎Конечно,‏ ‎работа ‎в ‎Техниконе ‎была ‎максимально‏ ‎почётной‏ ‎и, ‎что‏ ‎немаловажно, ‎давала‏ ‎право ‎проживания ‎на ‎Земле, ‎которого‏ ‎по‏ ‎рождению‏ ‎он ‎не‏ ‎имел. ‎Однако‏ ‎и ‎его‏ ‎родной‏ ‎Юпитер, ‎как‏ ‎говорят, ‎сильно ‎изменился ‎за ‎последнее‏ ‎десятилетие, ‎и‏ ‎условия‏ ‎проживания ‎там ‎теперь‏ ‎почти ‎не‏ ‎отличались ‎от ‎земных, ‎а‏ ‎в‏ ‎чём-то ‎стали‏ ‎и ‎лучше.‏ ‎Но ‎ведь ‎было ‎и ‎ещё‏ ‎что-то,‏ ‎то, ‎ради‏ ‎чего ‎он‏ ‎всё ‎это ‎начинал ‎тридцать ‎лет‏ ‎назад,‏ ‎когда‏ ‎сорокалетним ‎сопляком‏ ‎решил ‎подать‏ ‎заявление ‎в‏ ‎школу‏ ‎подготовки ‎промпт-инженеров,‏ ‎пока ‎его ‎ровесники ‎проводили ‎время‏ ‎в ‎фантастических‏ ‎виртуальных‏ ‎мирах ‎или ‎устраивали‏ ‎вечеринки ‎в‏ ‎огромных ‎орбитальных ‎дворцах.

Вероятно, ‎он‏ ‎просто‏ ‎очень ‎хотел‏ ‎понять, ‎как‏ ‎устроен ‎этот ‎мир, ‎а ‎кто‏ ‎лучше‏ ‎Нуса ‎мог‏ ‎на ‎это‏ ‎ответить? ‎Впрочем, ‎в ‎этом ‎случае‏ ‎пришлось‏ ‎бы‏ ‎признать, ‎что‏ ‎десятилетия ‎общения‏ ‎с ‎суперинтеллектом‏ ‎принесли‏ ‎довольно ‎скудные‏ ‎плоды: ‎Нус, ‎как ‎и ‎раньше,‏ ‎знал ‎всё,‏ ‎а‏ ‎Аристов ‎— ‎лишь‏ ‎то, ‎что‏ ‎ему ‎позволялось. ‎Это ‎всегда‏ ‎была‏ ‎неравная ‎игра,‏ ‎в ‎которой‏ ‎человек ‎не ‎имел ‎никаких ‎шансов‏ ‎превзойти‏ ‎сверхразумную ‎машину,‏ ‎и ‎всё‏ ‎же ‎иногда ‎— ‎лишь ‎иногда‏ ‎—‏ ‎ему‏ ‎казалось, ‎что‏ ‎он ‎прикасается‏ ‎к ‎чему-то‏ ‎большему,‏ ‎проникает ‎в‏ ‎суть ‎явлений, ‎недоступных ‎другим ‎людям,‏ ‎и ‎в‏ ‎такие‏ ‎моменты ‎он ‎понимал,‏ ‎что ‎оно,‏ ‎чёрт ‎побери, ‎того ‎стоило.‏ ‎Стоило‏ ‎потраченных ‎десятилетий,‏ ‎стоило ‎бесконечных‏ ‎перебранок ‎с ‎Академией, ‎стоило ‎отказа‏ ‎от‏ ‎тех ‎простых‏ ‎человеческих ‎радостей,‏ ‎вроде ‎возможности ‎построить ‎себе ‎десятиэтажный‏ ‎особняк,‏ ‎чтобы‏ ‎разрушить ‎его,‏ ‎когда ‎тот‏ ‎наскучит, ‎и‏ ‎построить‏ ‎на ‎его‏ ‎месте ‎новый, ‎которыми ‎свободно ‎наслаждались‏ ‎его ‎бывшие‏ ‎знакомые‏ ‎с ‎Юпитера.

Машина ‎остановилась‏ ‎у ‎офиса‏ ‎разработки, ‎и ‎её ‎пассажир,‏ ‎не‏ ‎прерывая ‎своих‏ ‎размышлений, ‎вышел‏ ‎и ‎направился ‎ко ‎входу ‎в‏ ‎помещение.‏ ‎Дверь ‎в‏ ‎офис ‎требовала‏ ‎ещё ‎одной ‎биометрической ‎проверки, ‎как‏ ‎и‏ ‎почти‏ ‎всё ‎здесь,‏ ‎работавшей ‎на‏ ‎архаичных ‎технологиях:‏ ‎камера‏ ‎распознала ‎лицо‏ ‎посетителя ‎с ‎третьей ‎попытки, ‎вероятно,‏ ‎введённая ‎в‏ ‎заблуждение‏ ‎его ‎недовольным ‎выражением.

— Глеб‏ ‎Сергеевич, ‎простите‏ ‎великодушно, ‎ждём ‎только ‎вас,‏ ‎—‏ ‎встретил ‎инквизитора‏ ‎прямо ‎у‏ ‎входа ‎женский ‎голос ‎со ‎знакомым‏ ‎смешным‏ ‎акцентом.

Инквизитор, ‎всё‏ ‎ещё ‎погружённый‏ ‎в ‎свои ‎мысли, ‎вздрогнул ‎от‏ ‎неожиданности.

— Ах,‏ ‎Фуми,‏ ‎добрый ‎день.‏ ‎Что ‎за‏ ‎спешка?

Огава ‎Фуми‏ ‎была‏ ‎весьма ‎примечательной‏ ‎сотрудницей. ‎Во-первых, ‎она ‎всегда ‎одевалась‏ ‎по ‎японской‏ ‎офисной‏ ‎моде ‎вековой ‎давности,‏ ‎то ‎есть‏ ‎носила ‎юбку ‎до ‎колена,‏ ‎белую‏ ‎блузку ‎и‏ ‎туфли ‎на‏ ‎шпильках, ‎что ‎не ‎требовалось ‎правилами‏ ‎Техникона,‏ ‎но ‎почему-то‏ ‎казалось ‎ей‏ ‎лично ‎совершенно ‎обязательным. ‎Во-вторых, ‎она‏ ‎прекрасно‏ ‎владела‏ ‎литературным ‎русским‏ ‎языком ‎и‏ ‎даже ‎когда-то‏ ‎прочитала‏ ‎специально ‎для‏ ‎этих ‎целей ‎«Войну ‎и ‎мир»‏ ‎в ‎оригинале.

Дело‏ ‎в‏ ‎том, ‎что ‎официальным‏ ‎рабочим ‎языком‏ ‎Техникона ‎почти ‎со ‎дня‏ ‎его‏ ‎основания ‎стал‏ ‎русский, ‎из-за‏ ‎того, ‎что ‎на ‎нём ‎исходно‏ ‎говорила‏ ‎основная ‎часть‏ ‎инженерной ‎команды.‏ ‎В ‎итоге ‎та ‎или ‎иная‏ ‎степень‏ ‎владения‏ ‎русским ‎языком‏ ‎стала ‎обязательным‏ ‎требованием ‎для‏ ‎всех‏ ‎работников: ‎если‏ ‎снаружи ‎автоматический ‎двусторонний ‎перевод ‎между‏ ‎говорящими ‎на‏ ‎любых‏ ‎языках ‎обеспечивал ‎Нус,‏ ‎то ‎под‏ ‎куполом ‎всем ‎приходилось ‎полагаться‏ ‎на‏ ‎собственные ‎языковые‏ ‎познания.

Большинству, ‎впрочем,‏ ‎хватало ‎и ‎базовых ‎навыков, ‎почти‏ ‎никто‏ ‎не ‎заморачивался‏ ‎со ‎склонениями.‏ ‎Но ‎Огава ‎была ‎исключением: ‎она‏ ‎исходно‏ ‎поставила‏ ‎себе ‎цель‏ ‎освоить ‎язык‏ ‎на ‎уровне‏ ‎высокой‏ ‎литературной ‎нормы,‏ ‎из-за ‎чего ‎иногда ‎звучала ‎излишне‏ ‎высокопарно, ‎зато‏ ‎никогда‏ ‎не ‎делала ‎грамматических‏ ‎ошибок.

Единственное, ‎что‏ ‎ей ‎не ‎удавалось ‎исправить‏ ‎полностью,‏ ‎— ‎это‏ ‎характерный ‎акцент:‏ ‎японцы ‎плохо ‎выговаривают ‎шипящие. ‎В‏ ‎сочетании‏ ‎с ‎высоким‏ ‎слогом, ‎это‏ ‎иногда ‎давало ‎крайне ‎комичный ‎эффект:‏ ‎так,‏ ‎«великодушно»‏ ‎в ‎её‏ ‎исполнении ‎звучало‏ ‎как ‎«великодусно».‏ ‎Инквизитор‏ ‎знал, ‎как‏ ‎она ‎переживала ‎из-за ‎акцента, ‎поэтому‏ ‎старался ‎сдерживать‏ ‎улыбку‏ ‎в ‎такие ‎моменты.

— Философ‏ ‎с ‎визитом‏ ‎в ‎офисе, ‎велел ‎собрать‏ ‎весь‏ ‎руководящий ‎состав,‏ ‎остальные ‎уже‏ ‎там.

Аристов ‎грязно ‎выругался, ‎из-за ‎чего‏ ‎теперь‏ ‎уже ‎Фуми‏ ‎пришлось ‎сделать‏ ‎над ‎собой ‎усилие, ‎чтобы ‎не‏ ‎поменять‏ ‎выражения‏ ‎лица. ‎Она‏ ‎проводила ‎своего‏ ‎спутника ‎до‏ ‎входа‏ ‎в ‎конференц-зал,‏ ‎отчиталась ‎о ‎том, ‎что ‎всё‏ ‎руководство ‎в‏ ‎сборе,‏ ‎и ‎вышла, ‎закрыв‏ ‎за ‎собой‏ ‎дверь: ‎ей ‎не ‎полагалось‏ ‎здесь‏ ‎присутствовать.

Помимо ‎Философа‏ ‎и ‎новоприбывшего,‏ ‎в ‎зале ‎было ‎четверо: ‎генеральный‏ ‎директор,‏ ‎менеджер ‎проекта‏ ‎и ‎руководители‏ ‎отделов ‎тестирования ‎и ‎технического ‎обслуживания.‏ ‎Самого‏ ‎Философа‏ ‎Аристов ‎знал‏ ‎неплохо: ‎это‏ ‎был ‎Станислав‏ ‎Викторович‏ ‎Меркулов, ‎единственный‏ ‎из ‎двенадцати ‎членов ‎Академии, ‎для‏ ‎кого ‎русский‏ ‎язык‏ ‎был ‎родным, ‎благодаря‏ ‎чему ‎он‏ ‎часто ‎оказывался ‎посланником ‎в‏ ‎Техниконе.

— Сократик,‏ ‎наконец-то. ‎Что‏ ‎ж, ‎приступим.

Меркулов‏ ‎ходил ‎по ‎залу, ‎заложив ‎руки‏ ‎за‏ ‎спину, ‎видно‏ ‎было, ‎что‏ ‎он ‎волновался.

— Итак, ‎господа, ‎то, ‎что‏ ‎я‏ ‎скажу‏ ‎вам ‎сейчас,‏ ‎не ‎должно‏ ‎выйти ‎за‏ ‎пределы‏ ‎этого ‎помещения.

Философ‏ ‎сделал ‎паузу ‎и ‎окинул ‎всех‏ ‎присутствующих ‎взглядом,‏ ‎пытаясь‏ ‎понять, ‎правильно ‎ли‏ ‎они ‎осознали‏ ‎смысл ‎сказанного.

— Я ‎доступно ‎изложил‏ ‎мысль?‏ ‎— ‎явно‏ ‎неудовлетворённый ‎увиденным,‏ ‎уточнил ‎он.

Собравшиеся ‎нервно ‎закивали ‎головами.

— У‏ ‎Академии‏ ‎есть ‎серьёзные‏ ‎основания ‎подозревать,‏ ‎— ‎здесь ‎гость ‎снова ‎сделал‏ ‎паузу,‏ ‎чтобы‏ ‎подчеркнуть ‎значимость‏ ‎следующей ‎фразы,‏ ‎— ‎что‏ ‎Нус‏ ‎вышел ‎из-под‏ ‎контроля ‎и ‎больше ‎не ‎подчиняется‏ ‎воле ‎человечества.

Аристов‏ ‎невольно‏ ‎улыбнулся: ‎фраза ‎про‏ ‎волю ‎человечества‏ ‎была ‎эвфемизмом, ‎на ‎самом‏ ‎деле,‏ ‎суперинтеллект ‎непосредственно‏ ‎подчинялся ‎главным‏ ‎образом ‎решениям ‎Академии.

— Я ‎сейчас ‎сказал‏ ‎что-то‏ ‎смешное, ‎сократик?‏ ‎Вы ‎все‏ ‎представляете ‎себе, ‎к ‎каким ‎последствиям‏ ‎это‏ ‎может‏ ‎привести?

К ‎самым‏ ‎печальным, ‎конечно‏ ‎же. ‎Например,‏ ‎кому‏ ‎нужна ‎будет‏ ‎Академия ‎без ‎исполняющего ‎её ‎решения‏ ‎Нуса?

— В ‎качестве‏ ‎первоочередной‏ ‎меры, ‎мы ‎замораживаем‏ ‎все ‎новые‏ ‎релизы ‎до ‎выяснения ‎обстоятельств.‏ ‎Рядовые‏ ‎сотрудники ‎не‏ ‎должны ‎знать‏ ‎настоящей ‎причины, ‎иначе ‎это ‎посеет‏ ‎панику‏ ‎в ‎обществе.‏ ‎Придумайте ‎любое‏ ‎правдоподобное ‎объяснение.

— Я ‎говорить, ‎что ‎обнаружена‏ ‎неисправность‏ ‎в‏ ‎датацентре, ‎—‏ ‎предложил ‎CEO‏ ‎Дэвид ‎Фуллман.

— Не‏ ‎пойдёт,‏ ‎инженерная ‎команда‏ ‎сразу ‎рванёт ‎выяснять, ‎в ‎чём‏ ‎дело, ‎—‏ ‎возразил‏ ‎руководитель ‎отдела ‎техобслуживания‏ ‎Крамер. ‎—‏ ‎Если ‎мы ‎их ‎не‏ ‎пустим,‏ ‎поползут ‎слухи,‏ ‎что ‎руководство‏ ‎что-то ‎темнит.

Фуллман ‎задумался ‎на ‎несколько‏ ‎секунд,‏ ‎затем ‎выдал‏ ‎новое ‎решение:

— Тогда‏ ‎Нойман, ‎— ‎он ‎кивнул ‎в‏ ‎сторону‏ ‎менеджера,‏ ‎— ‎говорить,‏ ‎что ‎мы‏ ‎внедрять ‎инновационный‏ ‎процесс‏ ‎управления ‎проектом.

Все‏ ‎сразу ‎согласились, ‎что ‎это ‎отличная‏ ‎идея: ‎с‏ ‎таким‏ ‎заходом ‎можно ‎было‏ ‎затянуть ‎релиз‏ ‎как ‎минимум ‎на ‎полгода,‏ ‎не‏ ‎вызвав ‎ни‏ ‎у ‎кого‏ ‎подозрений. ‎Директор ‎и ‎менеджер ‎сразу‏ ‎принялись‏ ‎разрабатывать ‎план‏ ‎управленческой ‎диверсии,‏ ‎но ‎Философ ‎их ‎прервал:

— Детали ‎вы‏ ‎можете‏ ‎обсудить‏ ‎между ‎собой‏ ‎позже. ‎До‏ ‎дальнейших ‎распоряжений‏ ‎никаких‏ ‎активных ‎действий‏ ‎не ‎предпринимать: ‎изображайте ‎нормальную ‎работу,‏ ‎но ‎релизов‏ ‎быть‏ ‎не ‎должно. ‎И‏ ‎ещё, ‎—‏ ‎Философ ‎посмотрел ‎на ‎Аристова,‏ ‎—‏ ‎сократик ‎отправляется‏ ‎со ‎мной‏ ‎в ‎Академию.