#056 Clip, art stream. Fight | Murat Alimov
#056 Clip, art stream. Fight | Murat Alimov
Спасибо за просмотр!
0
читателей
Мурат Алимов Художник-график, арт стример
О проекте
Здравствуйте! Меня зовут Мурат, я — художник-график. Самоучка. Провожу арт стримы на Youtube и Twitch. Благодарю за поддержку!
Vkontakte
Twitter
Одноклассники
Что такое коррекция?
Во время общей коррекции идёт работа с общим Полем Событий и общими Информационными Полями всей Планеты Земля и всей человеческой цивилизации! Т.е. прорабатываются обще-социальные проблемы человечества, смягчается прохождение экстремальных ситуаций: катаклизмов, катастроф и их последствий и личного спиритического опыта, опыта контактов и прочее.
Перед началом общего сеанса сообщается о цели предстоящей коррекции, рассказывается, с чем именно будет идти работа в этот раз, и даётся примерное направление мыслеформы для этой работы.
ВАЖНО!
Мыслеобразы (МО) и мыслеформы (МФ) нельзя заучивать наизусть, как молитву или магический заговор. МФ и МО - это ваше личное многомерное творчество в данный момент времени.
Корректор даёт только основные мотивы этих мыслеформ. Вы же своими словами, своими мыслями постарайтесь САМОСТОЯТЕЛЬНО сгенерировать эти мыслеформы.
Энергетический субботник Земли!
Во время общей коррекции все усилия её участников направляются на решение поставленной задачи, то есть на проработку проблемных точек в общем Поле Событий и в общих Информационных Полях всей нашей цивилизации, всей Планеты Земля.
Зачастую во время сеанса пациенты видят, вспоминают какие-либо негативные ситуации в своей жизни, у некоторых бывают разнообразные ощущения. Это значит, что у этих людей есть общие узловые точки с прорабатываемыми на общей коррекции программами.
Если у вас есть общие узловые точки с прорабатываемой общей программой, то вам нужно откорректировать эти узлы еще и на своём личном индивидуальном уровне. Это можно делать как во время общего сеанса, так и после него.
На сеансе общей коррекции идёт работа на самостоятельное отыскание и осознание пациентами своих ошибок. Осознать свои ошибки, простить обидчиков и самому попросить прощения у всех, кому вы могли причинить вред.
Чем отличается общая коррекция от индивидуальной?
Для проработки индивидуальных проблем нужна полноценная индивидуальная коррекция.
Что же происходит, если человек пытается поставить свои личные проблемы в общую коррекцию?
За счёт огромного потенциала общей коррекции вполне возможно сбросить весь ком проблем с человека – но что толку? Проблемные ситуации в Поле Событий этого человека не разобраны, ошибки не найдены и не осознаны – а коли так, то сип не торопится забрать свои программы у этого человека.
И тогда, в лучшем случае, весь ком неосознанных человеком проблем возвращается к нему обратно, на своё прежнее место и нормализации просто не происходит.
В худшем же случае, пытаясь снять свои проблемы без разбора их причин и без осознания своих ошибок, а только за счет потенциала общей коррекции, наш незадачливый герой может причинить вред своему окружению – то есть другим участникам своих личных проблемных ситуаций. А это может привести к ухудшению и его состояния.
Так что, собираясь участвовать в сеансе общей коррекции, настройтесь на серьёзную общую работу и забудьте, хотя бы на время сеанса, о своих личных проблемах и болячках.
И, прежде чем принимать участие в такой серьёзной работе как общая коррекция, рекомендуется ещё раз перечитать книгу «ЭНИОЛОГИЯ», а так же статьи доступные на данном ресурсе sponsr.ru/korrekciya
Древковое многообразие
Доступно подписчикам уровня
«Место на диване»
«Место на диване»
Реальные образцы (более 30!) древкового оружия из коллекций ведущих музеев мира.
Что если Россия передаст оружие третьим странам, а они используют его против нас самих?
Доступно подписчикам уровня
«Читать статьи без цензуры»
«Читать статьи без цензуры»
Аты-баты, шли солдаты: феномен «парадомании» в русской истории
Доступно подписчикам уровня
«Рыцарь»
«Рыцарь»
Феномен «парадомании» в русской военной истории
Что не так с картой России, которую Медведев опубликовал в День России? Ответ Арестовичу
Доступно подписчикам уровня
«Читать статьи без цензуры»
«Читать статьи без цензуры»
О мирных предложениях Путина и что будет дальше
Доступно подписчикам уровня
«Читать статьи без цензуры»
«Читать статьи без цензуры»
На Украине признались, что им нужен оборонный бюджет как у Пентагона, чтобы победить Россию
Доступно подписчикам уровня
«Читать статьи без цензуры»
«Читать статьи без цензуры»
Гарантии безопасности Украине от США — бумажка, которая ничего не значит и вот почему
Доступно подписчикам уровня
«Читать статьи без цензуры»
«Читать статьи без цензуры»
Военная одержимость Конгресса США [КарлсонТВ]
Доступно подписчикам уровня
«Мистер Спасибо»
«Мистер Спасибо»
Что будет дальше с СВО с точки зрения 5 стадий принятия неизбежного
Доступно подписчикам уровня
«Читать статьи без цензуры»
«Читать статьи без цензуры»
Напоминаю, победа России над НАТО на Украине – неизбежный факт хотя бы по одной простой причине – наличию у России не менее 6000 тактических ядерных зарядов и средств их доставки. Других причин даже и касаться не будем.
Атака Израиля на лагерь беженцев в Газе. Реакция США [КарлсонТВ]
Доступно подписчикам уровня
«Мистер Спасибо»
«Мистер Спасибо»
Что если Казахстан откроет второй фронт против России? Перспективы СВО-2
Доступно подписчикам уровня
«Читать статьи без цензуры»
«Читать статьи без цензуры»
История сектора Газа: исламисты и нацисты
Доступно подписчикам уровня
«Рыцарь»
«Рыцарь»
Очередная часть цикла про историю сектора Газа. Предыдущие можно найти по соответствующему тегу.
Дональд Трамп мл. о будущем Америки [КарлсонТВ]
Доступно подписчикам уровня
«Мистер Спасибо»
«Мистер Спасибо»
История движения «Талибан»: Из пепла войны
Важно! Данный материал не оправдывает террористическую деятельность в любой ее форме и преследует сугубо просветительские цели.
1994 год. Афганистан. Измученная 15-летней братоубийственной войной страна лежала в руинах. Война унесла жизни более миллиона человек, а 5 миллионов были вынуждены покинуть свои дома. Кабул, столица и крупнейший город страны, превратился в арену ожесточенных боев за власть между враждующими группировками моджахедов.
За пределами Кабула царил еще больший хаос. Страна была разделена на множество мелких феодальных княжеств, которыми правили разнообразные «борцы за свободу» и «защитники веры», а, проще говоря, полевые командиры и бандиты, перманентно враждовавшие друг с другом. Наиболее ярко этот хаос проявлялся на юге Афганистана. Здесь, где родоплеменные распри и конфликты за ресурсы плели тугую сеть противоречий, не было и речи о единой власти.
Именно из этого кровавого месива и вырос Талибан. В начале 1990-х годов мулла Мохаммед Омар, утомленный бессмысленным кровопролитием и беззаконием, царившими среди моджахедов, основал в провинции Кандагар движение «Талибан». Омар, бывший командир моджахедов, был полон решимости вернуть мир и порядок в измученную страну. Он верил, что строжайшее следование законам шариата — это ключ к спасению. По крайней мере, так преподносит события его собственная официальная легенда.
Объединив вокруг себя бывших соратников по оружию и используя личные связи, Омар заручился поддержкой многих моджахедов, которые присягнули ему на верность. С 1994 года талибы начали активную борьбу. Они искореняли криминальные группировки, разоружали бесчинствующих полевых командиров и захватывали контроль над ключевыми территориями. Их обещания безопасности, справедливости и строгого следования шариату находили отклик в сердцах уставших от войны людей. Талибы быстро завоевывали популярность на юге и юго-востоке Афганистана.
Моджахеды и талибы: сходства и различия
И здесь у любезного читателя может возникнуть справедливый вопрос: а чем талибы кардинально отличались от моджахедов? Действительно, когда среднестатистический житель СНГ слышит эти слова, он сразу представляет себе бородатого дядьку в тюрбане или пуштунском берете-паколе, с автоматом Калашникова на плече. И тот, и другой поддерживают консервативные ценности и ислам. В чем разница? На деле же различий у этих двух объединений едва ли не больше, чем сходств.
Моджахеды изначально возникли и объединились под знаменем исламского сопротивления против советской оккупации и прокоммунистического правительства Афганистана. Они представляли собой довольно широкий спектр различных группировок, от радикальных исламистов, до весьма умеренных, светских мусульман-националистов. Например, моджахеды в целом не ограничивали права женщин, хотя некоторые группировки придерживались более консервативных взглядов.
Также они были децентрализованы, с множеством независимых групп и командиров. И, наконец, моджахеды обладали очень пестрым этническим составом. Доминирующей этнической группой, составлявшей около 40%, были пуштуны. Вторая по величине группа, около 25% — таджики. Узбеки составляли около 15%, хазарейцы — около 10%. Остальные этнические группы, — нуристанцы, туркмены, арабы, белуджи и другие — совокупно составляли еще 10%.
Что касается талибов, то они с самого начала имели строгую иерархическую структуру, во главе которой стоял эмир. Также, в отличие от моджахедов, основой движения «Талибан» изначально был радикальный ислам, который мы может назвать исламизмом. Умеренный талиб — это практически оксюморон. При этом, в среднем по палате, талибы оказывались более радикальными, чем самые радикальные моджахеды.
Другой идеологической основой талибов помимо ислама были пуштунские племенные традиции. «Талибан» с первых дней своего существования был, в первую очередь, пуштунским движением. Пуштуны составляют в нем 85-90% численности. Еще 10% делят между собой остальные этносы Афганистана, при этом внутри движения они, как правило, занимают подчиненное положение.
Истоки движения «Талибан» можно найти в рядах моджахединской партии «Харакат-и Энгилаб-и Ислами» («Движение исламской революции», сокращенно «Харакат»), основанной маулави Мухаммедом Наби Мохаммеди (1920-2002). Мохаммеди был духовным лидером, который с конца 1940-х годов управлял известной во всей стране медресе в Барики-Барак, провинция Логар, а также являлся депутатом парламента с 1965 по 1973 год.
Мохаммеди руководил обширной сетью мулл, особенно распространенной среди пуштунских племен южного Афганистана. В начале 1980-х годов «Харакат» считалась самой многочисленной партией моджахедов. Слабым местом партии была отсутствие чёткой структуры командования, что превращало ее скорее в рыхлый союз локальных фронтов сопротивления.
Многие отряды моджахедов, ассоциированные с «Харакат», рекрутировались из числа студентов их медресе, где они получали как религиозное, так и военное образование. Многие лидеры Талибана, такие как мулла Омар, были знакомы по этим медресе, связанным с «Харакат». Собственно, само слово «талиб» буквально означает «ученик».
После вывода советских войск из Афганистана многие командиры и бойцы «Харакат» вернулись в свои деревни и медресе, считая, что одержали военную победу и их миссия выполнена. В результате «Харакат», несмотря на свое доминирующее присутствие в южном Афганистане, не смогла установить контроль над занятыми территориями. Кроме того, партия уже находилась в состоянии распада, поскольку маулави Наби Мохаммеди к тому времени был тяжело болен.
Талибы наступают
Наступление талибов шло быстро. В октябре 1994 года они взяли под свой контроль Спин-Болдак — важный южный пограничный переход, ведущий в Пакистан, а затем и Кандагар — свой первый крупный город. В начале 1995 года талибы начали стремительное расширение своего контроля над территорией Афганистана, двигаясь на север и восток страны. Многие отряды моджахедов переходили на их сторону, а также талибы получали значительное пополнение из числа выпускников пакистанских медресе.
За короткий срок талибы захватили пять провинций пуштунского «ядра»: Гильменд, Урузган, Фарах, Забуль и Газни. Население этих регионов поначалу приветствовало талибов, так как они останавливали террор и произвол местных бандформирований. Популярность талибов, которые провозгласили своей целью внедрение шариата, то есть некодифицированного божественного права, росла и в глазах международного сообщества.
Это привлекло внимание других стран, прежде всего Пакистана, Саудовской Аравии и США, которые уже в 1980-х годах поддерживали сопротивление советским войскам в Афганистане. За интересом к талибам стояли и экономические мотивы. С начала 1990-х годов аргентинский концерн Bridas планировал строительство газопровода из богатой газом Туркмении через запад и юг Афганистана к пакистанскому побережью. Это подтолкнуло консорциум, состоящий из американской компании Unocal и саудовской Delta Oil, также бороться за этот проект стоимостью 2,5 миллиарда долларов США. Консорциум оказывал талибам финансовую поддержку в надежде получить внутри Афганистана лояльную и вооруженную силу, которая могла бы на месте гарантировать реализацию и поддержку проекта. В ретроспективе становится ясно, что экономические и геополитические интересы США и Саудовской Аравии сыграли роль в экспансии талибов. В те благословенные годы американские дипломаты даже посещали штаб-квартиру талибов, а корпорация Unocal в качестве жеста доброй воли пригласила делегацию от «Талибана» в США. Расскажи об этом кому сегодня — покрутят пальцем у виска, но из песни слов не выкинешь.
Пакистан также с интересом воспринял появление талибов как региональной силы, способной навести порядок в южном и юго-восточном Афганистане. Религиозная ориентация талибов соответствовала пакистанским представлениям о безопасности, так как она подавляла и заменяла собой этнический пуштунский сепаратизм и, следовательно, сдерживала возрождение вопроса о Паштунистане (см. предыдущую часть).
В начале талибов щедро финансировали в основном пакистанские транспортные компании, принадлежавшие пакистанским пуштунам. Это позволило талибам получить доступ к рынкам Ирана и Центральной Азии, которые до этого были блокированы из-за войны. В конце сентября 1996 года талибы захватили Кабул и провозгласили Исламский Эмират Афганистан. В день захвата (27 сентября) они казнили Мохаммеда Наджибуллу (род. 1947), который был президентом Афганистана с 1986 по 1992 год и находился под защитой ООН; его тело было выставлено на всеобщее обозрение.
Взятие столицы стало поводом для Пакистана, Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов признать талибов в качестве нового законного правительства Афганистана. Вашингтон, напротив, проявил сдержанность из-за все более негативного имиджа талибов в американском обществе. Организация Исламского Сотрудничества также подчеркнула свой нейтралитет, объявив место Афганистана в организации вакантным.
Захват Кабула подтолкнул партии моджахедов и другие ополчения, которые до 1996 года яростно враждовали между собой, объединиться в Северный альянс для противостояния талибам. Тем не менее, талибы — при поддержке пакистанских военных советников — продолжали расширять свою власть над Афганистаном.
Особо ожесточенные бои между талибами и Северным альянсом развернулись за Мазари-Шариф: в конце мая 1997 года хазарейские ополчения Северного альянса убили несколько тысяч талибов при отвоевании города. В качестве акта мести зимой 1997-98 года талибы блокировали доставку гуманитарной помощи ООН в центральный Афганистан, стремясь выморить хазарейцев голодом.
12 августа 1998 года талибы вновь захватили Мазари-Шариф и устроили резню, целенаправленно убивая мужчин, женщин и детей из числа хазарейцев-шиитов. Жертвами расправы стали от 5 000 до 10 000 хазарейцев. Убийство восьми иранских дипломатов при взятии города усилило напряженность между талибами и Ираном, который сосредоточил на границе 70 000 солдат и угрожал военным вторжением. Однако за бряцанием оружием последовали лишь локальные пограничные стычки, так как Тегеран не стремился к прямому вмешательству в афганский конфликт.
В последующие месяцы талибы расширили свою власть на весь северный Афганистан, а в середине сентября захватили центральную часть страны. В результате летом 1998 года им удалось разгромить Северный альянс. За исключением отдельных очагов сопротивления, единственным серьезным противником остался известный командир моджахедов Ахмад Шах Масуд (1953-2001), который контролировал около 10% территории страны, включая горный Бадахшан и долину Панджшер. Ни талибы, ни Масуд не могли добиться решительного успеха.
Попытки на международном уровне сблизить талибов и Северный альянс потерпели неудачу. Талибы не были партией, а движением. В этом они также отличались от партий моджахедов, которые выдавали членские билеты и имели четкую структуру. Опору талибов составляли медресе в Афганистане и Пакистане. Эти студенты в основном происходили из низших слоев общества и часто были сиротами, поэтому медресе выполняли функцию приемных семей.
Однако среди талибов было много и «профессиональных моджахедов», которые вовремя перешли на сторону победителей. Среди талибов были и бывшие коммунисты, которые из-за своей квалификации брали на себя задачи в администрации и армии, для которых у талибов не хватало обученного персонала.
На первых порах традиционная пуштунская элита, до сих пор исключенная из афганской игры за власть, также надеялась с помощью талибов обрести влияние. Выдающимся представителем этой элиты был Абдул Ахад Карзай (род. 1922, отец Хамида Карзая), который был убит неизвестными 15 июля 1999 года. Эта элита тщетно верила обещаниям талибов вернуть на престол короля Захира Шаха, которого, несмотря на преклонный возраст, снова и снова предлагали в качестве объединяющей фигуры.
В целом, в этот период у талибов было амбивалентное отношение к пуштунской этничности. С одной стороны, им было важно преодолеть племенную разобщенность с помощью объединяющей нити ислама. Талибы также с подозрением относились к племенным феодальным структурам, которые были сильно развиты в южном Афганистане — в отличие от восточного или юго-восточного. Они позиционировали себя как движение простых людей. С другой стороны, большинство их сторонников происходило из племенных конфедераций гильзай и дуррани, поэтому племенная культура служила общей ценностной базой.
Поэтому с распространением талибов все большее значение приобретала общая южноафганская идентичность «Лой Кандагар» («Большой Кандагар»), ведь ядро «Талибана» составляли граничащих друг с другом провинций Кандагар, Гильменд, Урузган и Забуль.
В 1990-х годах талибы показательно дистанцировались от моджахедов, которые своими зверствами против афганского населения утратили славу «святых воинов». Талибы видели себя спасителями Афганистана, несущими мир измученной стране под объединяющим знаменем ислама. Самоназвание «талибы» (ученики) подчеркивало единство действий во имя ислама и противопоставляло их партийному расколу, к которому скатились моджахеды.
Главной целью талибов было восстановление территориальной целостности Афганистана. В этом смысле их политика носила ярко выраженный национально-государственный характер. В отличие от «Аль-Каиды», талибы не стремились к глобальному джихаду. Их идеология ставила целью возврат к истокам ислама. Талибы не хотели, подобно египетским «Братьям-мусульманам», соединить ислам с современностью. Они желали возродить идеализированный порядок, существовавший в период расцвета Багдадского халифата в VIIвеке. В соответствии с этим, мулла Омар, глава и духовный лидер талибов, был провозглашен амиром аль-муминин («повелителем правоверных»).
«Второй Омар»
Мулла Омар, лидер талибов, олицетворял собой единство исламского и пуштунского начал. С одной стороны, он был пуштуном из племени хотак-гильзай, что роднило его с Миром Вайсом (1673-1715), основателем первого пуштунского государства. С этой точки зрения, мулла Омар воспринимался как человек, способный вернуть гильзаям былое могущество, а не как еще один наследник династии Дуррани.
Здесь нужно сделать небольшое пояснение. Дуррани — это не только родовое имя династии, но и одно из двух крупнейших племенных объединений пуштунов. Второе крупнейшее объединение — гильзаи. Взаимоотношения между дуррани и гильзаи на протяжении истории были сложными и противоречивыми. Иногда они воевали друг с другом, а иногда объединялись против общего врага. Но — и это важно — подавляющее число пуштунских правителей Афганистана были из дуррани.
Кроме того, Омар происходил из простой семьи, жившей в сельской местности провинции Урузган, и не принадлежал к крупной землевладельческой элите южного Афганистана. В годы джихада против СССР он потерял глаз в бою, что выгодно отличало его от лидеров моджахедских партий, которые не рисковали своей жизнью на передовой.
4 апреля 1996 года в Кандагаре перед лицами 1500 исламских ученых мулла Омар принял титул амира аль-муминин («повелителя правоверных»). Церемония проходила на крыше медресе, где он, облаченный в плащ Пророка, хранящийся в Кандагаре как реликвия, обратился к ученым. Титул амира аль-муминин носили халифы, чья эпоха ассоциируется с золотым веком исламского правления в Багдаде. И вот стоят все эти исламские ученые внизу, а Омар с крыши медресе вещает, что он, дескать, не кто иной, как новое воплощение халифа Омара ибн аль-Хаттаба, жившего в начале VII века. Возражений ни у кого не было, и для краткости его нарекли просто «вторым Омаром».
Сложно сказать, было ли это спонтанным решением или продуманной инсценировкой. В пользу первого говорит то, что талибы никогда не претендовали на власть за пределами Афганистана, тогда как претензия на халифат — это претензия на власть над всеми мусульманами земли. Именно на это указывали критики Омара — дескать, пуштунский мулла хочет создать всемирный халифат. Критики же трактовали присвоенный Муллой Омаром титул как провозглашение лидерства талибов над всем исламским миром, а также как их стремление к созданию «государства Бога» на основе возрождения последнего законного исламского халифата. Само собой, ведущие богословы в Каире и Мекке яростно возражали против этого, считая талибов нищими дикарями, которые совершенно не соответствуют таким амбициям.
Мулла Омар был известен как сдержанный и скрытный человек, не блиставший красноречием. Он часами посвящал себя изучению Корана. Многие утверждали, что он не справлялся с руководством талибами, был политически наивен и предпочитал духовное лидерство политическому руководству. Неудивительно, что его фотографий практически нет. Он видел себя духовным главой эмирата, а не активным членом правительства, обязанного вести публичную жизнь.
Смерть Муллы Омара остается загадкой. Лишь в июле 2015 года талибы объявили, что он умер от болезни за два года до этого. До сих пор не ясно, провел ли он свои последние годы в афганской провинции Забуль или находился под домашним арестом в Пакистане.
Дозволенное и недозволенное
В чем-то исламские интеллектуалы из Каира и Мекки оказались правы. Структуры министерств и административных единиц Афганистана они переняли от предыдущих режимов практически без изменений. Единственным нововведением стало создание Министерства добродетели и против пороков, которому было поручено следить за соблюдением исламских обычаев. В действительности, талибы просто не знали, что делать с министерствами и государственным аппаратом.
Кандагар оставался центром власти талибов; мулла Омар, как утверждается, посещал Кабул всего дважды за все время. Таким образом, все важные решения он и шура (совет) талибов принимали в Кандагаре. Кабульская шура под руководством главы правительства муллы Мохаммада Раббани была обязана их выполнять. Кроме того, государственные должности, такие как посты министров или губернаторов, как правило, раздавались в качестве награды за особые боевые заслуги полевым командирам талибов или использовались для урегулирования внутренних разногласий. Поэтому большинство министров были пуштунами из «Лой Кандагара».
Политика талибов до некоторой степени была результатом ожесточенной войны, в которой насилие и жестокость давно стали обыденностью. Хотя талибы и отстаивали определенный общественный порядок, они добивались его реализации с помощью бескомпромиссного применения силы. Так, они хвастались тем, что восстановили общественную безопасность, разоружив население и введя суровые наказания за преступления. Однако это разоружение скорее напоминало инкорпорацию местных военизированных формирований (то есть — бандитов) в единую организационную структуру.
Понимание талибами общественной безопасности также не основывалось на правовых принципах, а целиком и полностью зависело от воли каждого отдельного талиба. Тем не менее, им удалось резко сократить преступность и разбой на дорогах. Центральным элементом их правления стало введение шариата, за соблюдением которого следила полиция нравов. Шариатские наказания за определенные проступки (например, побиение камнями за прелюбодеяние) они применяли со всей строгостью.
Запреты на бритье, танцы, прослушивание музыки, портретные фотографии, телевизоры и бумажные пакеты (потому что они были сделаны из макулатуры, на которой мог быть напечатан религиозный текст) были результатом их субъективного понимания религии, и количество таких запретов ежедневно увеличивалось. Говоря простым языком, «деревня» пришла в города и начала наводить там свои порядки.
Сильнее всего от этой политики страдали женщины, как самое слабое звено афганского общества. Если после падения коммунистического режима в 1992 году правительство моджахедов ввело лишь обязательное ношение паранджи, то талибы полностью изгнали женщин из общественной жизни.
В то время как сельские пуштунские районы в значительной степени были избавлены от таких распоряжений, в Герате и Кабуле нравы соблюдались особенно строго. Одной из причин этого могло быть языковое и этническое противостояние между говорящими на пушту талибами и преимущественно таджикским населением этих городов, говорящим на дари. Репрессии талибов также были выражением глубоко укоренившегося противоречия между городом и деревней.
Жесткое отношение талибов к Кабулу было вызвано как их неприязнью к городскому населению, так и недоверием к городской среде как таковой, где их мировоззрение, сформированное в сельском пуштунском обществе, больше не работало. К тому же Кабул считался «оплотом коммунизма», что еще больше усилило его негативный имидж.
Постепенно до высоких кабинетов в Вашингтоне стало доходить, что прийти к компромиссу с талибами невозможно в принципе. 19 ноября 1997 года госсекретарь США Мадлен Олбрайт заявила, что США не признают талибов из-за нарушения ими прав человека и прав женщин. Радикализм талибов также привел к ухудшению их отношений с ООН и другими международными организациями. Требование талибов занять место в ООН, которое по-прежнему занимали бывшие моджахеды, было отклонено. Фактически, на территории Афганистана в те годы параллельно существовали два государства — Исламский эмират Афганистан (талибы) и Исламское Государство Афганистан (основанное в 1992 году бывшими моджахедами). К 1997 году правительство моджахедов контролировало только север страны, однако именно оно было признано мировым сообществом. Когда талибы в середине 1998 года решили сконцентрировать все гуманитарные организации в Кабуле на территории политехнического института, те вывели своих сотрудников из города, а ЕС прекратил выделение гуманитарной помощи Афганистану.
В стране цвела и пахла теневая экономика, основы которой были заложены еще в 1980-х годах, но теперь она получила новый импульс. В конце 1990-х годов Афганистан стал центром интенсивного контрабандного трафика между свободной экономической зоной Дубая, Ираном, государствами Средней Азии и Пакистаном. Ассортимент товаров варьировался от нефти из Ирана до высокотехнологичных продуктов, импортируемых из Дубая, оружия и запчастей для автомобилей из стран Средней Азии, а также краденых автомобилей из Пакистана. По оценкам экономистов, талибы ежегодно зарабатывали на таможенных пошлинах 2,1 миллиарда долларов США.
Кроме того, Афганистан с долей рынка более 75% стал крупнейшим в мире производителем героина. Целые регионы на юге и юго-востоке Афганистана жили за счет выращивания наркотиков, прежде чем талибы в период сбора урожая 2000-01 года запретили выращивание мака, чтобы получить обещания помощи от программ ООН. Это стоило им значительной части их популярности среди мелких крестьянских хозяйств, живущих за счет опиума, и лишило их доходов от налогообложения.
Любезный читатель наверняка слышал эту довольно популярную историю о том, как талибы боролись с выращиванием мака и вводили жесточайшие кары для хозяев плантаций. Поэтому необходимо сказать пару слов и по этому поводу. Во-первых, важно понять одну простую вещь — героин в Афганистане производили и до талибов, и при талибах, и, практически наверняка, будут производить и после них. Просто потому что это — самый выгодный вид экспорта для, в общем-то, нищей и скудной на природные ресурсы страны. Рыночек порешал, ничего не попишешь. К середине 90-х, когда Талибы оттеснили бывших моджахедов на север страны и взяли Афганистан под свой фактический контроль, они действительно приняли ряд законов, ограничивающих производство наркотиков, а в 1997 году даже ввели смертную казнь за выращивание мака.
Эти меры действительно привели к быстрому и резкому падению производства героина в Афганистане и, как следствие, столь же резкому снижению экспорта наркотика. Ну, а дальше опять порешал рыночек. Искусственно созданный дефицит привел к столь же стремительному росту цен на героин. После чего можно было снова гнать наркотики в Европу, но — уже по более «вкусной» цене. Кроме того, эти драконовские меры со смертной казнью помогли талибам подмять внутренний героиновый рынок под себя. Независимым производителям либо сделали секир-башка, либо под страхом смерти вынудили идти под протекцию талибов. На деле ситуация получалась такая: формально выращивать мак и делать героин было нельзя, но если очень хочется — то можно, правда нужно согласовать все с властями и регулярно платить в казну налог. Так и родилась эта красивая легенда о том, что «при талибах не было наркотиков».
Но даже несмотря на это, и на дополнительную финансовую помощь из Саудовской Аравии и стран Персидского залива, талибы не смогли поставить экономику на здоровые рельсы во время своего первого эмирата. Многолетняя засуха и международные санкции, введенные с 1999 года, усугубили гуманитарный кризис.
Jihad international
Естественно, говоря о талибах и Афганистане, мы просто не могли не упомянуть бывшего «террориста № 1». Тем более, что для правления талибов их отношения с «Аль-Каидой» и Усамой бен Ладеном (1957-2011) оказались роковыми. Еще в 1980-х годах Афганистан центром притяжения для всевозможных исламистов, которые приезжали со всего мира, чтобы сражаться против коммунистического режима в Кабуле и поддерживающих его советских войск.
Этих «ветеранов Афганистана» насчитывали от 10 000 до 40 000 человек. С выводом советских войск многие из них перебрались в другие «горячие точки», такие как Кашмир, Алжир, Балканы и Кавказ. Многие из этих международных исламистов были тесно связаны с моджахедскими партиями и имели собственные учебные и тренировочные лагеря в Афганистане.
Тот же Усама бен Ладен в течение многих лет был тесно связан с такими лидерами моджахедов, как Юнус Халес и Гульбеддин Хекматияр, и после своего возвращения из Судана в мае 1996 года сначала жил в восточноафганском городе Джалалабаде, который в то время контролировали не талибы, а моджахеды.
Обычно иностранные джихадисты не вмешивались во внутренние афганские конфликты. Поэтому для них переход от моджахедских партий к талибам не представлял большой проблемы. Первые контакты состоялись после того, как талибы захватили Джалалабад и Кабул в 1996 году. Помимо арабов и пакистанцев/кашмирцев, которые составляли самые большие по численности группы, с 1990-х годов в Афганистане укрывались преимущественно чеченские, узбекские и уйгурские исламисты. Однако большинство этих группировок имели свои тренировочные лагеря на востоке и юго-востоке страны; лишь немногие международные исламисты, такие как Усама бен Ладен, перебрались в Кандагар.
Арабы пользовались особым уважением среди талибов, поскольку говорили на языке Корана и считались более близкими к Пророку по генеалогии. Тем не менее, были и существенные разногласия, особенно на идеологическом уровне. Так, арабы вызывали у талибов подозрение, поскольку идеологически стояли на позициях «Братьев-мусульман» и салафитов. Следовательно, их понимание ислама было гораздо более близко к пониманию противников талибов — моджахедов. Кроме того, в глазах международных джихадистов племенное мышление и народные верования талибов были равносильны ереси.
Наконец, арабы, и в первую очередь Усама бен Ладен, видели в США главного врага из-за их политики на Ближнем Востоке и размещения американских войск в Саудовской Аравии, в то время как талибы поначалу были терпимы к США, а до 1996 года даже считали их союзниками из-за сделок по газопроводу, о которых было сказано выше.
И вот пришел 1998 год. Усама бен Ладен основал так называемый «Всемирный исламский фронт за джихад против евреев и крестоносцев». Именно тогда и родилась террористическая организация Аль-Каида в том виде, в котором мы ее знаем (формально она была создана еще в 80-х). Ему удалось объединить под своим руководством ранее враждующие и конкурирующие исламистские группировки. Одной из целей Аль-Каиды было свержение монархии Саудовской Аравии, которую бен Ладен считал неисламской марионеткой США.
После терактов Аль-Каиды против посольств США в Дар-эс-Саламе и Найроби в 1998 году присутствие Усамы бен Ладена стало все больше обременять талибов. В глазах мировой общественности Афганистан мгновенно превратился в гнездовище мирового терроризма. США определили Усаму бен Ладена как организатора терактов и в качестве возмездия 20 августа 1998 года нанесли ракетные удары по джихадистским учебным лагерям в Восточном Афганистане.
Тем не менее, талибы отказались выдать бен Ладена США, предложив вместо этого судить его в мусульманской стране. США на это предложение не согласились. После того, как саудовская разведка также не смогла добиться экстрадиции, Саудовская Аравия приостановила дипломатические отношения с талибами. 7 июля 1999 года администрация США ввела односторонние санкции против талибов. 15 октября 1999 года последовала резолюция Совета Безопасности ООН № 1267, требующая экстрадиции бен Ладена, за которой с 19 декабря 2000 года последовали санкции. С тех пор режим талибов был изолирован во внешней политике.
Мулла Омар же решил, что его правительство стало жертвой международного заговора, и теперь открыто выступил против США и ООН. В то же время он покровительствовал Усаме бен Ладену. Мотивы этого до сих пор неясны: якобы отношения между ними были основаны на уважении, хотя друзьями они не были. Даже существует легенда, что мулла Омар якобы женился на дочери бен Ладена. Кто-то даже утверждает, что Усама присягал на верность мулле Омару, хотя это уже похоже на байку.
Также важную роль сыграло то, что бен Ладен успешно добывал средства для талибов в странах Персидского залива. Его экстрадиция не только противоречила паштунской традиции гостеприимства, но и, как опасался мулла Омар, представила бы талибов в глазах многих мусульман как коллаборационистов Запада. Точно так же талибы себя повели и в декабре 1999 года, когда пакистанские джихадисты угнали индийский лайнер из Катманду и приземлились в Кандагаре. Тогда талибы помогли им бежать.
Однако злой дед бен Ладен поспособствовал расколу уже внутри «Талибана». Там тоже были свои прагматики, твердо уверенные, что пребывание Усамы в стране скорее вредит талибам. В эту группу прагматиков входили министр иностранных дел мулла Мутавакиль (род. 1971), глава правительства мулла Мохаммад Раббани (1955-2001) и заместитель министра внутренних дел мулла Мохаммад Хаксар (1960-2006), то есть — далеко не последние люди в стране. Они требовали выдать бен Ладена как можно скорее, и даже вели по этому поводу секретные переговоры с США и Саудовской Аравией. Ходили слухи, что мулла Омар из-за своей приверженности Усаме бен Ладену был на грани смещения. Однако смерть муллы Раббани 16 апреля 2001 года ослабила влияние умеренных, и усилило позиции радикалов.
Следствием этого стал рост влияния арабских моджахедов на политику «Талибана». 10 марта 2001 года иконоборцы под надзором командира «Талибана» муллы Дадуллы разрушили объект всемирного наследия — статуи Будды в Бамиане. Здесь также были задействованы в основном арабы. Но предвестником теракта 11 сентября стало убийство 9 сентября Ахмада Шаха Масуда, последнего серьезного противника Талибана в составе Северного альянса. Заказчиком этого покушения была Аль-Каида, а «Талибан», вероятно, даже не был посвящен в детали. Талибы также не были готовы к терактам 11 сентября, однако к тому моменту влияние иностранных (в основном — арабских) джихадистов внутри страны было слишком велико. Приближалась новая веха в истории Афганистана.
Продолжение следует…
История движения «Талибан»: В стране разбросанных камней
Важно! Данный материал не оправдывает террористическую деятельность в любой ее форме и преследует сугубо просветительские цели.
Слово «Талибан» на слуху у всего мира вот уже три десятилетия, и в последние годы мы стали слышать его всё чаще. В 2010 году группировка НАТО в Афганистане достигла пика своей мощи и составляла 130 000 солдат. Уже спустя 11 лет, 15 августа 2021 года, талибы взяли Кабул без единого выстрела. Успех «Талибана» кажется ещё более невероятным из-за контраста, который проявляется при сравнении типичного талиба, выглядящего и вооружённого как нищий разбойник с гор, и полностью упакованного солдата США. Однако этот образ муллы из горного кишлака обманчив. В течение последних двадцати пяти лет талибы постоянно совершенствовали свои навыки и создавали прекрасно отлаженную военную машину, которая отвоевала Афганистан с помощью современного оружия, психологической войны и качественного планирования боевых задач.
С арабского языка слово «талиб» переводится как «ищущий знаний». В более узком смысле его можно трактовать как «ученик медресе», то есть школы исламского богословия. На языках фарси и пушту (язык пуштунов — доминирующего этноса Афганистана) это слово означает то же самое. Приняв такое название, талибы как бы подчеркивают свои тесные связи с религиозными школами-медресе, в которых в юности обучались многие из их лидеров. Хотя некоторые сторонники «Талибана» действительно набираются из медресе, религиозное образование — не обязательное условие для того, чтобы быть членом движения. «Талибан» скорее стал плавильным котлом для различных группировок, начиная так называемыми моджахедами 1980-х годов и заканчивая полевыми командирами этнических вооружённых группировок и даже бывшими коммунистами. Всё потому, что мотивация для вступления в ряды «Талибана» может быть очень разной. Что же из себя представляет «Талибан» (к слову, запрещённый в России и признанный террористической организацией)? Как и когда он возник, чем отличается от других радикальных группировок? Давайте разбираться.
Говоря «Талибан», мы подразумеваем Афганистан, и наоборот. Несмотря на то что «Талибан» возник только в 1994 году, это движение было сформировано социальными структурами, глубоко укоренившимися в афганской истории. Лабиринт высоких гор, а также пустынные и степные ландшафты определяют природную среду Афганистана. Одни только оазисы и долины рек, которые нитями проходят через всю страну, представляют собой благоприятные районы для интенсивного земледелия; здесь же проживает большая часть населения, расположены крупные городские центры — Герат, Кандагар или Кабул.
Даже сегодня подавляющая часть конфликтов внутри Афганистана вспыхивает из-за доступа к воде, земле и пастбищам. Во многих регионах-оазисах доступ к ресурсам идёт рука об руку с этнической и племенной идентичностью, что нередко становится поводом для вражды. Часто одна этническая группа или племя контролирует всю пригодную для земледелия территорию в регионе, в то время как другие борются за выживание на окраинах. Многие из этих конфликтов тлели в течение поколений и возникли задолго до того, как СССР в 1979 году ввёл в Афганистан войска.
В ходе Афганской войны права на землю и воду неоднократно переходили из рук в руки, что обостряло конфликты между отдельными семьями и общинами. Талибы, как и все предыдущие противоборствующие стороны, воспользовались этими социально-экономическими конфликтами. Например, в Гильменде талибы активно завоёвывали популярность среди самых бедных крестьян, чьи земли располагались на периферии обрабатываемых зон и в низовьях оросительных каналов.
Пуштунский фактор
Этническая и племенная идентичность имеет огромное значение в афганской политике. Причём Афганистан — чрезвычайно пёстрая страна как в этническом, так и в племенном отношении. Помимо пуштунов, которые составляют до 50% населения и являются доминирующим этносом в стране, есть ещё таджики, узбеки и хазарейцы, а также более мелкие этнические группы. Движение «Талибан» зародилось на юге Афганистана, где традиционно живут пуштуны. По сей день они составляют подавляющее большинство новобранцев движения.
Пуштуны организованы в племена, проживающие на юге и востоке Афганистана и на северо-западе Пакистана. Они преимущественно исповедуют ислам суннитского толка и говорят на пушту — восточно-иранском языке. Он значительно отличается от дари — афганского варианта фарси (персидского языка), которым владеют афганские таджики, хазарейцы и некоторые другие этносы страны.
В XVIII веке на территории Афганистана сложились две племенные конфедерации пуштунов, дуррани и гильзаи, объединившие под своим крылом большую часть племён. Именно из дуррани, в основном населяющих плодородные оазисы вдоль реки Гильменд, происходила одноименная афганская королевская семья, правившая страной с 1747 по 1973 год (за исключением короткого перерыва в 1929 году). С другой стороны, гильзаи, как правило, живут на юго-востоке страны — им традиционно доступно меньше природных ресурсов, особенно пахотной земли и воды, нежели дуррани. Поэтому среди гильзаев традиционно существует практика отправлять второго ребёнка в медресе для обучения на муллу, что существенно облегчает жизнь семье. Вы уже поняли, какая здесь связь? Именно! Ядро движения «Талибан» составляют не просто пуштуны, а пуштуны-гильзаи.
Пуштуны верят, что происходят от легендарного Кайса Абдура Рашида. Вместе с собственными формами социальной организации (например, «джирга» — рус. «совет старейшин») и племенным кодексом «пуштунвали» (нечто среднее между неписаным кодексом поведения и жизненной философией) эта вера является чем-то вроде связующего звена между всеми племенами и основой для их самоидентификации. Хотя племенные традиции значительно различаются в зависимости от местности. В основе пуштунского племенного мышления лежит культ мужественности и независимости. Начало Афганской войны 1979–1989 годов также привело к изменениям в устоявшемся жизненном укладе пуштунов. Многие племена покинули свои традиционные места проживания и переселились в Пакистан. Командиры моджахедов, выходцы из социально незащищенных слоёв населения, часто стали заменять собой племенных вождей. Муллы всё чаще брали на себя руководящие роли на уровне общины — как в Афганистане, так и в лагерях беженцев в Пакистане.
Пуштуны важны для талибов по трём причинам. Во-первых, это политически доминирующая этническая группа в Афганистане. Более того, именно себя и только себя они считают настоящими афганцами. В их среде слова «афганец» «пуштун» синонимичны. Пуштунские эмиры правили Афганистаном на протяжение столетий, и лишь один раз, в 1929 году, власть в стране сумел захватить этнический таджик Хабибулла Калакани (досл. «калаканский, „из Калакана“). Даже последний президент „демократического“ Афганистана Ашраф Гани, бежавший от талибов в августе 2021 года, — тоже пуштун из племенного объединения гильзай.
Во-вторых, большую роль играет контроль не только над Кабулом, но и над всей страной. В частности, с 1920-х годов королевская семья практиковала внутреннюю колонизацию, переселяя пуштунов из южного и восточного Афганистана в оазисы северного Афганистана — Кундуз, Баглан или Балх. Пастбища центрального Афганистана отдавали пуштунским кочевникам, предварительно изгнав оттуда шиитов-хазарейцев. В результате пуштуны расселились практически по всему Афганистану. Теперь этот фактор играл решающую роль в деле распространения влияния «Талибана».
В-третьих, почти половина всех пуштунов проживает на территории нынешних пакистанских провинций Хайбер-Пахтунхва и Белуджистан, простирающихся до реки Инд. И вот здесь нужно сделать небольшой экскурс в историю. В 1893 году эмир Афганистана Абдуррахман и секретарь индийской колониальной администрации сэр Мортимер Дюранд заключили договор и прочертили полосу границы между Афганистаном и тогдашней Британской Индией. В историю эта 2640-километровая полоса вошла как «линия Дюранда». Однако есть два важных но. Первое заключается в том, что на момент подписания договора Афганистан находился в статусе (по условиям подписанного в 1879 году Гандамакского договора) зависимого от Великобритании квази-государства. В Кабуле сидел британский советник, который и был фактическим правителем страны. Эмир же, которому британцы платили ежегодное пособие, мог самостоятельно решать только незначительные внутренние вопросы. Второе, но — в том, что в 1893 году не было никакого Пакистана. А в Пакистане, как мы помним, проживает огромная пуштунская община. Именно поэтому современный Афганистан «линию Дюранда» не признаёт. Президенты Афганистана неоднократно заявляли, что их страна — земля всех пуштунов и поэтому внешняя граница Афганистана должна проходить по реке Инд.
Избавление от этой пуштунистанской проблемы — приоритет пакистанской политики. Этим и объясняется интерес Пакистана к талибам. Хотя большинство талибов составляют пуштуны, их теократизм (проведение политики в соответствии с религией) существенно превалирует над афганским этническим национализмом. Проще говоря, несмотря на то, что подавляющее число талибов — это пуштуны, в рамках своего движения они в первую очередь мусульмане и уже потом пуштуны. И они едва ли будут ссориться с соседним Пакистаном из-за «линии Дюранда» и призрачной надежды собрать всех пуштунов в границах единого Пуштунистана.
Религиозный фактор
Религия, в частности ислам, играет колоссальную роль в жизни Афганистана. Исламские ценности и правовые концепции служат для преодоления племенной раздробленности и традиционных племенных обычаев (кровной мести, инцеста и так далее). В Афганистане преобладает ислам суннитского толка. Он относится к ханафитскому мазхабу (богословско-правовая школа), который считается довольно умеренным. Шииты составляют в стране от 15 до 25% — в подавляющем большинстве это хазарейцы.
Ислам играет центральную роль во всех сферах повседневной жизни афганцев, при этом даже сегодня большинство жителей в стране остаётся неграмотным. Грамотность распространена только в более-менее крупных городах и поселениях. Хотя ещё относительно недавно она вообще была прерогативой местной элиты. В сельской местности, например, муллы могут ни разу в жизни не открыть Коран. И если бы даже открыли, то не смогли бы прочесть ни одной суры. Знания о религии в таких слаборазвитых уголках страны передаются устно, подобно поверьям. Всё это приводит к тому, что зачастую у местного духовенства формируется довольно интересное понимание ислама. Так, в Афганистане распространено поклонение могилам и ношение религиозных амулетов, хотя и то и другое осуждается многими исламскими богословами, считаясь идолопоклонством. Ныне покойный основатель «Талибана» Мулла Омар неоднократно утверждал, что к нему во сне являлся сам Аллах и даровал ему свои откровения. Таким образом, Омар фактически приравнивал себя к пророкам, что также может быть расценено как святотатство.
Что касается афганских мулл, то до войны они не пользовались особенно высоким социальным положением. Мулла работает на общину и поэтому зависит от её благосклонности и подачек. Его роль ограничивается обучением детей Корану (если он умеет читать) и молитве, а также выполнением религиозных ритуалов. Заучивание и чтение стихов из Корана — основная учебная практика. До недавнего времени муллы находились как бы вне пуштунской племенной структуры: обычно этой деятельностью занимались самые бедные представители племени. Однако в пору конфликтов всё в корне менялось и муллы выходили на первый план.
Опять же, находясь как бы за рамками конкретного племени, они могли объединять даже враждующие племена против внешних врагов. Многие восстания против британских колониальных властей возглавляли именно муллы. Во время Афганской войны 1979–1989 годов активно действовали две самостоятельных исламских политических партии. Первая называлась «Харакат-и-Энкелаб-и-Ислами» (рус. «Исламское революционное движение») и набирала последователей в основном из числа студентов медресе с юга Афганистана. Эта партия впоследствии станет ядром для «Талибана». Вторая, существенно уступавшая ей по размеру, называлась «Хезб-и-Ислами» (рус. «Исламская партия»). Она действовала в районах проживания пуштунских племён на востоке и юго-востоке Афганистана. Позже многие её сторонники также примкнули к «Талибану».
Вообще, сам по себе исламизм (радикальная форма ислама) в Афганистане стал громко заявлять о себе ещё в 1960-х годах как альтернатива социализму/коммунизму. Идею политического ислама отстаивали учёные, которые обучались в университете Аль-Азхар в Каире и преподавали в Кабульском университете. Главной целью для исламистов было провозглашение теократии — власти духовенства. Они заявляли, что право на власть исходит от Бога, и поэтому противопоставляли себя как Королевскому дому Афганистана, так и коммунистам.
Именно исламисты составляли ядро вооружённой оппозиции во время войны с Советским Союзом: они получали наибольшее финансирование от США и Саудовской Аравии и попросту были лучше вооружены. Ислам всегда играл важную роль в афганской политике. Ещё во времена британского владычества, когда эмир Абдуррахман вступал на престол в 1880 году, он принял титул «Зия аль-Миллат ва аль-Дин» (рус. «свет нации и веры»). Спустя сто лет религия сохраняла такое же значение в политических процессах Афганистана.
Ну что же, любезный читатель, тебя, наверное, мучает вопрос: где же талибы? Мы ходили вокруг да около, но так и не коснулись непосредственно истории движения. Прекрасно понимаю твоё нетерпение, однако в первой части нашей истории мы должны были показать контекст и условия, в которых возник «Талибан». Без этого картина попросту не была бы полной. Теперь, когда ты стал немного лучше понимать Афганистан, мы начнём наш рассказ. В следующий раз.
Продолжение следует…
Религиозные войны во Франции: За веру, за народ и за деньги!
Религиозные войны, раздиравшие Францию почти четыре десятилетия, стали одним из самых кровопролитных и разрушительных периодов в ее истории. Хотя их и называют религиозными, за фасадом религиозного противостояния скрывались политические амбиции, экономические проблемы и личная неприязнь. Часто невозможно сказать точно, что толкнуло французов взяться за оружие — вера, жажда власти или просто желание наживы.
Протестантизм набирает силу, а король умирает
Несмотря на то, что король Генрих II (1547-1559) считался ревностным католиком, протестантизм во Франции при нем расцветал. К 1560 году гугеноты, как называли французских протестантов, составляли уже около 10% населения — примерно 1,6 миллиона человек. Протестантизм был особенно популярен среди горожан, и большинство гугенотов проживало в городах, преимущественно на юго-западе Франции.
Справка: мы до сих пор не знаем, откуда именно произошло понятие «гугенот». Одни ученые считают, что это «офранцуженное» произношение немецкого слова «eidgenossen» («союзники», «конфедераты»), которое использовалось для обозначения швейцарских протестантов. Некоторые исследователи полагают, что слово происходит от нидерландского выражения «Huis Genootschap» («домашнее общество»), которое использовалось для обозначения тайных собраний протестантов. Самая распространенная версия связывает слово «гугеноты» с именем женевского патриция Безольда Эйгена, известного как «Король Гюг». Он был одним из лидеров республиканской партии в Женеве и ярым сторонником реформации. Его имя, возможно, трансформировалось в «Гюгоноты», а затем в «Гугеноты». Ни одна из гипотез до сих пор не признана в качестве официальной.
Важную роль в грядущих войнах сыграло то, что многие французские дворяне приняли протестантизм, в том числе и представители высшей аристократии. Трое племянников коннетабля Анн де Монморанси стали видными лидерами гугенотов, особенно Гаспар де Колиньи, которого Генрих II назначил адмиралом в 1552 году. Еще более высокое положение занимали Антуан де Бурбон и его брат Людовик де Конде, принцы крови, то есть члены королевской семьи. Антуан женился на Жанне д’Альбре, королеве Наварры, которая обратила его в протестантизм, но он не отличался твердостью убеждений и часто колебался. Конде же был ревностным и бескомпромиссным протестантом.
В апреле 1559 года Генрих II заключил мир с испанским королем Филиппом II, положив конец долгой и изнурительной войне. Обоим королям нужен был мир, чтобы бороться с набирающим силу протестантизмом. Для Филиппа это было особенно важно, так как его нидерландские провинции уже полыхали восстанием. Но мир с Испанией неожиданно приблизил религиозные войны во Франции. Во-первых, множество солдат, вернувшихся с войны, остались без дела и денег. Военные действия и грабежи маскировали экономические проблемы страны, но с наступлением мира они стали очевидны. Инфляция и экономический спад ударили по карманам дворян, и многие из них были готовы вновь взяться за оружие, чтобы поправить свое положение. Во-вторых, в июле 1559 года Генрих II трагически погиб на турнире, устроенном в честь заключения мира. Генрих II был популярным королем, который пользовался авторитетом среди дворянства. Он разделял их интересы и предоставлял им возможность добывать славу и богатство на войне. Вполне вероятно, что если бы он остался жив, то Франции удалось бы избежать кровопролития.
Заговор, резня и начало войны
Новым королем стал пятнадцатилетний Франциск II, женатый на Марии Стюарт, королеве Шотландии. Франциск II передал власть своим дядям — Франсуа, герцогу Гизу, и Шарлю, кардиналу Лотарингскому. Гизы были ревностными католиками и намеревались использовать свою власть для защиты католической церкви и укрепления позиций своего рода. Коннетабль Монморанси впал в немилость и удалился от двора, а его племянники потеряли свое влияние. Когда Антуан де Бурбон прибыл ко двору, он обнаружил, что Гизы отодвинули его и его брата на второй план, несмотря на их статус принцев крови. Это оскорбило Конде, и он организовал заговор с целью отстранить Гизов от власти и взять молодого короля под свой контроль. К заговору присоединились около пятисот дворян, в основном гугенотов. Однако один из заговорщиков предал их, и правительство было готово к выступлению. В марте 1560 года заговорщики попытались захватить королевский замок Амбуаз, но были разбиты. Около трехсот человек были убиты или казнены за государственную измену. Это событие получило название «заговор Амбуаза».
Конде был осужден за измену, но избежал наказания благодаря смерти Франциска II в декабре 1560 года. Новым королем стал его десятилетний брат Карл IX, и регентом при нем была назначена его мать, Екатерина Медичи. Ее главной целью было сохранение власти своего сына. Хотя она и была католичкой, она была готова пойти на уступки гугенотам, чтобы не допустить анархии и гражданской войны. Она созвала национальный собор французского духовенства в надежде найти компромисс с кальвинистами, но коллоквиум в Пуасси, состоявшийся в сентябре 1561 года, не привел к согласию по вопросам вероучения. Шанс избежать гражданской войны был упущен.
Началом религиозных войн считают резню в Васси, хотя религиозные столкновения происходили и раньше. В марте 1562 года герцог Гиз ехал ко двору в сопровождении своего отряда. Остановившись на ночлег в городке Васси в Шампани, он был разгневан, услышав утром пение псалмов гугенотами, собравшимися на богослужение в амбаре. Он послал своих людей разогнать их, и началась драка. Вскоре в нее ввязались и остальные люди Гиза, и в результате около тридцати гугенотов были убиты.
Это событие стало искрой, из которой разгорелось пламя войны. Гугеноты были готовы к ней. Уже через месяц Конде захватил Руан в Нормандии, и многие другие города перешли на сторону гугенотов. Екатерина Медичи вернула Монморанси ко двору, и он вместе с Гизом и маршалом Сент-Андре составили католическую триумвират, который возглавил борьбу с гугенотами. Это выглядело довольно странно, учитывая, что племянники Монморанси были лидерами гугенотов. Триумвират располагал королевской армией и казной, что давало им возможность нанимать швейцарских наемников, лучшую пехоту того времени. Армия гугенотов же состояла в основном из добровольцев, в том числе многих немецких лютеран. Основной ударной силой гугенотов была легкая кавалерия, вооруженная пистолетами — рейтары. Современники отмечали хорошую дисциплину и высокий боевой дух гугенотской армии в начале войны.
В июле 1562 года католическая армия осадила Руан. Английская королева Елизавета I отправила шесть тысяч солдат на помощь гугенотам, но это не помогло. В октябре Руан был взят. Во время штурма погиб Антуан де Бурбон, который к тому времени перешел на сторону католиков. Конде, собравший армию для снятия осады Руана, после его падения попытался вернуть город. В декабре 1562 года его армия столкнулась с армией Монморанси при Дрё, между Руаном и Парижем.
Дым пороха при Дрё: новая тактика и плененные полководцы
Битва при Дрё, которую с небольшим перевесом выиграли католики, примечательна по нескольким причинам. Во-первых, Конде допустил грубую ошибку, не проведя разведку. Он узнал о приближении противника только тогда, когда его авангард попал под обстрел католической артиллерии. Во-вторых, это было первое за сто лет сражение, в котором французы сражались друг с другом. Нежелание стрелять в соотечественников привело к тому, что битва началась лишь через несколько часов после встречи армий. В-третьих, в этой битве немецкие рейтары (кавалеристы, вооруженные пистолетами), сражавшиеся на стороне гугенотов, впервые применили новую тактику — караколь («улитка» по-итальянски). Они выстраивались в несколько нерегулярных шеренг и двигались на врага. Подъехав на расстояние двадцати ярдов, они разворачивали лошадей и стреляли из пистолетов сбоку. Затем они отходили в тыл, чтобы перезарядить оружие, а следующая шеренга повторяла тот же маневр. Хотя точность стрельбы из пистолета с движущейся лошади была невысокой, караколь оказался довольно эффективным против тяжеловооруженных копейщиков католической армии, которые представляли собой большую и медленную мишень. В результате многие французские дворяне стали рейтарами, так как этот род кавалерии был гораздо дешевле в содержании. Наконец, в битве при Дрё оба командующих, Конде и Монморанси, попали в плен к противнику, что является уникальным случаем в военной истории. Маршал Сент-Андре тоже был взят в плен, но один из его личных врагов убил его, прежде чем его успели отвести в безопасное место.
После битвы при Дрё командование католической армией принял герцог Гиз. Он повел свои войска на юг, чтобы отбить у гугенотов город Орлеан. В феврале 1563 года Гиз был убит гугенотом, который притворился, что перешел на его сторону. Убийца был схвачен и подвергнут пыткам, чтобы выдать своих сообщников. Он назвал адмирала Колиньи главным организатором заговора, но затем отказался от своих слов. Гизы были убеждены в виновности Колиньи и поклялись отомстить ему.
Тем временем Екатерина Медичи убедила Монморанси и Конде обменяться пленными. Они помогли ей составить Амбуазский эдикт (март 1563 года), который предоставлял гугенотам ограниченную свободу вероисповедания. Затем Екатерина Медичи отправилась в двухлетнее путешествие по Франции вместе со своим сыном, королем Карлом IX. В городе Байонна, на границе с Испанией, они встретились с герцогом Альбой, правой рукой Филиппа II. Гугеноты, убежденные, что на этой встрече был заключен заговор против них, вновь взялись за оружие в 1567 году. Конде собрал 1500 человек и попытался захватить короля в городе Мо, к востоку от Парижа. Но и на этот раз заговор был раскрыт благодаря предателю, и королевский двор бежал в Париж. Конде осадил столицу, и Монморанси повел королевскую армию на ее освобождение. В битве при Сен-Дени, к северу от Парижа, Монморанси отказался сдаться в плен окружившим его рейтарам и был ими застрелен. Ему было 74 года.
Хрупкий мир и новая эскалация конфликта
Екатерина Медичи вновь выступила миротворцем и добилась заключения Лонжюмоского мира (март 1568 года), но он продержался всего несколько месяцев. Война вновь разгорелась с новой силой. Младший брат Карла IX, герцог Анжуйский (будущий король Генрих III), номинально командовал королевской армией, которая в марте 1569 года дала бой гугенотам при Жарнаке, недалеко от Бордо. Фактическим командующим был герцог де Таванн, который приказал своей кавалерии выезжать на поле боя в боевом порядке, чтобы они привыкли держать строй во время исполнения караколя. Это свидетельствует о том, что рейтары теперь составляли основу королевской кавалерии. В битве при Жарнаке Конде был взят в плен и убит одним из своих личных врагов, когда его вели к герцогу Анжуйскому. Колиньи, ставший новым командующим гугенотов, вывел свои войска из-под Жарнака и, получив подкрепление из Германии, вновь угрожал Парижу. Это привело к заключению Сент-Жерменского эдикта в 1570 году, который предоставлял гугенотам свободу вероисповедания во всех городах, которые они удерживали, и право иметь гарнизоны в четырех крепостях. Король пригласил Колиньи в королевский совет и объявил о помолвке своей сестры Маргариты с Генрихом Наваррским, сыном Антуана де Бурбона, воспитанным в протестантской вере своей матерью Жанной д’Альбре. Казалось, что во Франции наконец-то наступает мир.
Варфоломеевская ночь: кровь на улицах Парижа
Однако надежды на мир оказались иллюзорными. При дворе Колиньи пытался убедить Карла IX отправить французскую армию на помощь протестантским повстанцам в Нидерландах, которых вот-вот должен был разгромить герцог Альба. Колиньи надеялся, что война с общим врагом поможет примирить враждующие религиозные фракции во Франции. К августу 1572 года Карл IX был готов объявить войну Испании. В это время сотни гугенотских дворян съехались в Париж на свадьбу Генриха Наваррского и Маргариты Валуа. Екатерина Медичи, убежденная, что война с Испанией будет катастрофой для Франции, вступила в заговор с Гизами, которые все еще жаждали мести за убийство герцога Франсуа. Они решили устранить Колиньи. 22 августа на адмирала было совершено покушение, но он был лишь ранен. Карл IX поклялся наказать виновных. Екатерина Медичи, используя все свое влияние, убедила своего неуравновешенного сына, что Колиньи и другие гугенотские дворяне, находившиеся в Париже, готовят против него заговор. Король, охваченный паранойей, отдал приказ об их убийстве.
В ночь на 24 августа 1572 года, день святого Варфоломея, католики устроили в Париже страшную резню. Колиньи был убит, его тело выбросили из окна, а затем изуродовали и повесили на виселице. Тысячи гугенотов были убиты в Париже и других городах Франции. Улицы столицы были залиты кровью. Католические фанатики врывались в дома, убивая мужчин, женщин и детей, не щадя никого.
Варфоломеевская ночь стала одним из самых кровавых событий в истории Франции. Она унесла жизни тысяч людей и еще больше углубила религиозный раскол в стране. Гугеноты, потерявшие многих своих лидеров, вновь взялись за оружие, полные жажды мести. Карл IX, потрясенный содеянным, вскоре тяжело заболел и умер в 1574 году. Его брат, герцог Анжуйский, стал королем Генрихом III.
Новый король, старые проблемы
Католики надеялись, что Генрих III, прославившийся своей победой при Жарнаке, приведет их к окончательной победе над гугенотами. Однако он предпочел мир войне и в 1576 году издал Больеский эдикт, который расширил права гугенотов. Им была предоставлена свобода вероисповедания на всей территории Франции, за исключением Парижа, а также право иметь гарнизоны в восьми крепостях. Кроме того, несколько гугенотов были назначены губернаторами провинций. Эти уступки вызвали недовольство многих католических дворян, которые создали Католическую лигу для борьбы с гугенотами. Лидером лиги стал молодой и амбициозный герцог Гиз, который заставил Генриха III отменить некоторые положения Больеского эдикта.
В 1584 году умер последний брат Генриха III, герцог Алансонский. Так как у Генриха III не было детей, наследником престола стал лидер гугенотов, Генрих Наваррский. К тому времени он стал опытным политиком и полководцем, который пользовался огромной популярностью, как среди гугенотов, так и среди многих католиков. Он лично водил свою кавалерию в атаку, предпочитая рукопашный бой стрельбе из пистолетов. Он призывал своих рейтаров атаковать врага с палашами наголо, а не использовать караколь, считая, что истинная слава воина — в рукопашной схватке. Говорят, что в одной из битв его пистолет дал осечку, и он воскликнул: «О, вероломное оружие! Я с тобой покончил! Клинок — вот истинная слава воина!». Такая тактика была обусловлена и составом гугенотской армии, которая состояла в основном из добровольцев, сражавшихся за Генриха Наваррского из личной преданности. Среди них было много католических дворян, которые присоединились к нему из уважения к его личным качествам.
Война трех Генрихов: Франция в огне
Большинство католических дворян, однако, присоединились к Католической лиге, которая была возрождена в 1584 году, чтобы не допустить Генриха Наваррского на престол. Лига имела своего талантливого лидера — Генриха Гиза, который пользовался огромной популярностью в народе и имел амбиции на французскую корону. В 1585 году лига заставила Генриха III признать закон о католицизме, который требовал, чтобы король Франции был католиком. Это лишало Генриха Наваррского прав на престол. В ответ он взялся за оружие, и в стране началась война трех Генрихов — короля, герцога Гиза и короля Наваррского.
Франция погрузилась в хаос гражданской войны. Три армии — королевская, лиги и гугенотов — сражались друг с другом, опустошая страну и унося жизни тысяч людей. В октябре 1587 года Генрих Наваррский разбил королевскую армию при Кутра, продемонстрировав свой военный талант. А вскоре после этого Генрих Гиз разгромил отряд немецких наемников, шедших на помощь Наваррскому. Королевские офицеры, служившие под началом Гиза, удержали его от преследования разбитых немцев, опасаясь, что он станет слишком могущественным. Сторонники лиги, разгневанные тем, что их герою не дали добить врага, умоляли его приехать в Париж и свергнуть короля. Генрих III запретил Гизу въезжать в столицу, но тот ослушался приказа и в начале 1588 года появился в Париже. Народ встретил его с ликованием. Король ввел в город пять тысяч швейцарских наемников, чтобы восстановить порядок, но сторонники лиги устроили баррикады на улицах и заставили швейцарцев сдаться. Генрих III бежал из Парижа, оказавшись в руках лиги практически на положении заложника.
Однако король не сдался. Он скрывал свою ярость под маской сотрудничества с лигой. Он созвал Генеральные штаты в Блуа, где подтвердил закон о католицизме и поклялся искоренить ересь. Но он лишь выжидал удобного момента, чтобы расправиться со своими врагами. В декабре 1588 года он приказал убить Генриха Гиза прямо в королевском замке. Лига объявила короля тираном и предателем католической веры. Тогда Генрих III обратился к Генриху Наваррскому, признав его своим наследником, и объединился с ним для осады Парижа. Он понимал, что только в союзе с гугенотами он сможет победить лигу и вернуть себе власть. В августе 1589 года Генрих III был смертельно ранен фанатиком-католиком Жаком Клеманом и умер на следующий день. Перед смертью он призвал своих сторонников признать Генриха Наваррского законным королем Франции.
Генрих IV: «Париж стоит мессы»
По закону о престолонаследии Генрих Наваррский стал королем Генрихом IV. Однако большинство католиков отказались признать его и продолжили борьбу. Они не хотели видеть на французском престоле протестанта. Генриху IV пришлось воевать дальше, чтобы утвердить свои права. Он одержал несколько блестящих побед над армией лиги, проявив себя талантливым полководцем. Но он понимал, что силой оружия нельзя добиться прочного мира. А Франция была уже измучена войной, и народ жаждал мира и стабильности.
В 1593 году Генрих IV сделал шаг, который изменил ход истории. Он отрекся от протестантизма и перешел в католицизм. «Париж стоит мессы», — сказал он, объясняя свое решение. Это был политический ход, но он позволил Генриху IV получить поддержку большинства французов и закончить религиозные войны.
В 1594 году Генрих IV торжественно вступил в Париж. Он был коронован в соборе Шартр, так как Реймс, традиционное место коронации французских королей, все еще находился в руках лиги. Некоторые лидеры лиги продолжали сопротивление, но Генрих IV сумел перетянуть их на свою сторону, щедро одарив их деньгами и постами. Он проявил себя не только талантливым полководцем, но и умелым политиком, способным на компромиссы.
В 1598 году Генрих IV издал знаменитый Нантский эдикт, который предоставлял гугенотам свободу вероисповедания и право иметь гарнизоны в нескольких городах для своей защиты. Нантский эдикт стал важным шагом на пути к религиозной терпимости во Франции. Он положил конец религиозным войнам и позволил стране начать восстанавливаться после долгих лет кровопролития и разрухи.
Наследие войн: абсолютизм и незаживающие раны
Религиозные войны во Франции оказали огромное влияние на историю страны. Они привели к гибели миллионов людей, разорению многих провинций и углублению религиозного раскола в обществе. Но они также способствовали укреплению королевской власти. Французы, уставшие от бесконечных смут и кровопролития, были готовы пожертвовать частью своих свобод ради мира и порядка. Генрих IV, талантливый политик и полководец, сумел восстановить единство страны и заложить основы абсолютизма, который достиг своего расцвета при Людовике XIV.
В военном отношении религиозные войны не принесли существенных изменений. Караколь, впервые примененный в 1562 году, на некоторое время стал стандартной тактикой кавалерии в Западной Европе, но уже через двадцать лет Генрих Наваррский отказался от него, предпочитая рукопашный бой. Шведский король Густав II Адольф в XVII веке окончательно похоронил караколь, вернув кавалерии ее исконную роль ударной силы на поле боя.
Главным итогом религиозных войн стало осознание французами того, что только сильная королевская власть может предотвратить анархию и хаос. Они позволили королям укрепить свое положение и создать мощную армию, которая в XVII веке стала грозой всей Европы. Однако раны, нанесенные религиозными войнами, еще долго не заживали. Религиозная нетерпимость сохранялась еще не одно десятилетие и, нет-нет, да и приводила к новым, — пусть и локальным — вспышкам кровопролития.
Можно ли во время войны есть черную икру? За деньги — да!
Доступно подписчикам уровня
«Первые читатели»
«Первые читатели»
Такой вопрос задаем себе мы во время ПМЭФ. Потому что, с одной стороны, в ленте фото дорогущей еды с вечеринки, с другой – всем миром собираем на «буханки». Петр Лундстрем заостряет вопрос: можно ли отдыхать, покупать друзьям и родным подарки, ходить в рестораны?
Я сформулирую еще четче: Может ли Михаил Фридман есть икру на ПМЭФ, когда русские солдаты в окопах едят тушенку с дождем? Да или нет?
О количестве погибших мирных жителей на Украине и почему это важно понимать
Доступно подписчикам уровня
«Читать статьи без цензуры»
«Читать статьи без цензуры»
Обратите внимание, что почти никто на Западе не говорит о количестве погибших МИРНЫХ жителей на Украине.
Их СМИ и политики иногда "заикаются" о количестве убитых украинских военных – это да. Может, занижают, может правду говорят – другой вопрос.
