Сегодня ‎многие‏ ‎историки ‎и ‎военные ‎аналитики ‎считают,‏ ‎что ‎если‏ ‎бы‏ ‎фельдмаршал ‎Роммель ‎прошел‏ ‎Нюрнбергский ‎процесс,‏ ‎то ‎его ‎приговор ‎не‏ ‎был‏ ‎бы ‎суров.‏ ‎Вероятнее ‎всего,‏ ‎он ‎бы ‎получил ‎небольшой ‎тюремный‏ ‎срок.‏ ‎А ‎дальше…‏ ‎Он ‎вполне‏ ‎мог ‎бы ‎занять ‎довольно ‎высокий‏ ‎чин‏ ‎в‏ ‎НАТО ‎или‏ ‎администрации ‎президента‏ ‎ФРГ. ‎Собственно,‏ ‎именно‏ ‎так ‎было‏ ‎с ‎многими ‎военачальниками ‎вермахта ‎—‏ ‎кто-то, ‎освободившись‏ ‎после‏ ‎заключения, ‎часто ‎досрочно,‏ ‎перебирался ‎в‏ ‎США ‎и ‎получал ‎должность‏ ‎в‏ ‎НАТО, ‎а‏ ‎кто-то ‎оставался,‏ ‎в ‎созданной ‎западными ‎союзниками ‎СССР,‏ ‎Федеративной‏ ‎республике ‎Германии,‏ ‎занимал ‎министерские‏ ‎посты ‎или ‎становился ‎промышленником. ‎Но‏ ‎Гитлер‏ ‎не‏ ‎оставил ‎шанса‏ ‎на ‎жизнь‏ ‎своему ‎соратнику.‏ ‎Фельдмаршал‏ ‎Роммель, ‎по‏ ‎приказу ‎фюрера, ‎принял ‎цианид ‎14‏ ‎октября ‎1944‏ ‎года.

Я‏ ‎много ‎писала ‎о‏ ‎Гиммлере ‎и‏ ‎Геббельсе, ‎кое-что ‎о ‎Гитлере,‏ ‎но‏ ‎ничего ‎не‏ ‎писала ‎о‏ ‎других ‎нацистских ‎бонзах, ‎волей ‎которых‏ ‎было‏ ‎инициировано ‎уничтожение‏ ‎советского ‎народа.‏ ‎И ‎тем ‎более ‎ничего ‎не‏ ‎писала‏ ‎о‏ ‎военачальниках, ‎верой‏ ‎и ‎правдой‏ ‎служивших ‎Гитлеру.‏ ‎Ну‏ ‎вот, ‎небольшим‏ ‎рассказом ‎о ‎фельдмаршале ‎Роммеле, ‎исправляю‏ ‎свое ‎упущение.

***

Во‏ ‎время‏ ‎Первой ‎мировой ‎войны‏ ‎Роммель ‎был‏ ‎младшим ‎офицером, ‎воевал ‎в‏ ‎Румынии,‏ ‎Франции ‎и‏ ‎Италии. ‎Он,‏ ‎что ‎называется ‎смолоду, ‎заслужил ‎репутацию‏ ‎трезвомыслящего‏ ‎и ‎решительного‏ ‎офицера, ‎довольно‏ ‎быстро ‎поднялся ‎по ‎карьерной ‎лестнице‏ ‎и‏ ‎в‏ ‎конце ‎Первой‏ ‎мировой ‎дослужился‏ ‎до ‎звания‏ ‎капитана.

Между‏ ‎Первой ‎и‏ ‎Второй ‎мировой ‎войнами, ‎Роммель ‎преподавал‏ ‎в ‎Военной‏ ‎академии‏ ‎в ‎Потсдаме. ‎До‏ ‎момента ‎прихода‏ ‎Гитлера ‎к ‎власти ‎Роммель‏ ‎не‏ ‎особенно ‎интересовался‏ ‎политическими ‎течениями‏ ‎и ‎не ‎был ‎как-либо ‎связан‏ ‎с‏ ‎НСДАП, ‎но‏ ‎его ‎предпочтения,‏ ‎между ‎тем ‎были ‎на ‎стороне‏ ‎Гитлера.‏ ‎Впрочем,‏ ‎как ‎и‏ ‎у ‎большинства‏ ‎немецких ‎офицеров‏ ‎того‏ ‎периода.

Тут ‎нужно‏ ‎напомнить, ‎что ‎Германия ‎в ‎тот‏ ‎период ‎находилась‏ ‎под‏ ‎санкциями, ‎как ‎сторона,‏ ‎проигравшая ‎в‏ ‎Первой ‎мировой, ‎выплачивала ‎контрибуции‏ ‎и‏ ‎настроения ‎в‏ ‎обществе ‎были‏ ‎более ‎чем ‎депрессивные. ‎Тут ‎и‏ ‎проблемы‏ ‎экономики, ‎и‏ ‎политическое ‎бурление,‏ ‎и ‎недовольство ‎тем, ‎что ‎мало‏ ‎того,‏ ‎что‏ ‎страну ‎разделили,‏ ‎так ‎еще‏ ‎и ‎колоний‏ ‎лишили‏ ‎— ‎в‏ ‎общем, ‎довольно ‎тяжелая ‎атмосфера. ‎И‏ ‎симпатии ‎кадровых‏ ‎военных‏ ‎были ‎на ‎стороне‏ ‎«национально-освободительного ‎движения»,‏ ‎о ‎котором ‎говорил ‎Гитлер.‏ ‎В‏ ‎стране ‎шла‏ ‎«схватка» ‎между‏ ‎коммунистами, ‎которые ‎возбуждали ‎ненависть ‎к‏ ‎германскому‏ ‎милитаризму, ‎как‏ ‎к ‎орудию‏ ‎реакции ‎и ‎социал-демократами, ‎что ‎смотрели‏ ‎на‏ ‎армию,‏ ‎контролировать ‎которую‏ ‎были ‎не‏ ‎в ‎состоянии,‏ ‎крайне‏ ‎подозрительно. ‎Адмирал‏ ‎Дёниц, ‎пришедший ‎к ‎власти ‎после‏ ‎Гитлера, ‎вспоминал,‏ ‎что‏ ‎в ‎тот ‎период,‏ ‎морские ‎офицеры‏ ‎опасались ‎показываться ‎в ‎форме‏ ‎на‏ ‎улицах, ‎чтобы‏ ‎не ‎провоцировать‏ ‎«несчастные ‎случаи». ‎Так ‎что ‎германские‏ ‎офицеры‏ ‎видели ‎для‏ ‎себя ‎перспективу‏ ‎только ‎в ‎том, ‎чтобы ‎поддерживать‏ ‎Гитлера.‏ ‎Роммель,‏ ‎в ‎этом‏ ‎отношении ‎ничем‏ ‎не ‎отличался‏ ‎от‏ ‎своих ‎сослуживцев‏ ‎и ‎его ‎симпатии ‎также ‎были‏ ‎на ‎стороне‏ ‎Гитлера.

Придя‏ ‎к ‎власти ‎в‏ ‎1933 ‎году,‏ ‎Гитлер, ‎вопреки ‎тому, ‎в‏ ‎чем‏ ‎заверял ‎широкие‏ ‎круги ‎общественности,‏ ‎принялся ‎действовать ‎быстро ‎и ‎жестко‏ ‎и‏ ‎к ‎1935‏ ‎году ‎он‏ ‎стал, ‎практически, ‎единоличным ‎властителем. ‎Его‏ ‎свита,‏ ‎состоявшая‏ ‎из ‎соратников‏ ‎и ‎сторонников,‏ ‎была ‎в‏ ‎полной‏ ‎мере ‎подчинена‏ ‎идеям ‎фюрера ‎и ‎активно ‎воплощала‏ ‎их ‎в‏ ‎жизнь.

В‏ ‎1935 ‎году ‎в‏ ‎Германии ‎была‏ ‎введена ‎обязательная ‎воинская ‎повинность‏ ‎и‏ ‎этот ‎шаг‏ ‎позволил ‎фюреру‏ ‎собрать ‎вокруг ‎себя ‎самых ‎известных‏ ‎и‏ ‎уважаемых ‎военных,‏ ‎в ‎основном‏ ‎аристократического ‎происхождения. ‎Попал ‎в ‎этот‏ ‎круг‏ ‎и‏ ‎Роммель, ‎несмотря‏ ‎на ‎то,‏ ‎что ‎отец‏ ‎его‏ ‎был ‎скромным‏ ‎учителем.

Гитлер ‎назначил ‎Роммеля ‎офицером ‎связи‏ ‎между ‎военным‏ ‎министерством‏ ‎и ‎Бальдуром ‎фон‏ ‎Ширахом, ‎который‏ ‎стоял ‎во ‎главе ‎Гитлерюгенда.

Из-за‏ ‎трудностей,‏ ‎возникших ‎в‏ ‎общении ‎с‏ ‎фон ‎Ширахом, ‎Роммель ‎был ‎отстранен‏ ‎от‏ ‎этой ‎должности‏ ‎и ‎по‏ ‎требованию ‎Гитлера ‎назначен ‎командиром ‎батальона‏ ‎охраны,‏ ‎который‏ ‎всегда ‎сопровождал‏ ‎фюрера ‎во‏ ‎всех ‎поездках‏ ‎за‏ ‎пределы ‎Германии.‏ ‎Роммель ‎занимал ‎эту ‎должность ‎и‏ ‎в ‎1939‏ ‎году,‏ ‎во ‎время ‎вторжения‏ ‎Германии ‎в‏ ‎Польшу. ‎После ‎этой ‎операции‏ ‎Роммель‏ ‎получил ‎чин‏ ‎генерал-майора.

Когда ‎10‏ ‎мая ‎1940 ‎года ‎118 ‎немецких‏ ‎дивизий‏ ‎атаковали ‎Люксембург,‏ ‎Нидерланды, ‎Бельгию‏ ‎и ‎Францию, ‎Роммель ‎со ‎своей‏ ‎7-й‏ ‎танковой‏ ‎дивизией ‎за‏ ‎один ‎день‏ ‎преодолел ‎120‏ ‎километров‏ ‎и ‎уже‏ ‎20 ‎мая ‎1940 ‎года, ‎раньше‏ ‎всех ‎немецких‏ ‎дивизий,‏ ‎прибыл ‎в ‎Альбервиль,‏ ‎к ‎югу‏ ‎от ‎Дюнкерка. ‎Дивизия ‎Роммеля‏ ‎окружила‏ ‎около ‎двух‏ ‎миллионов ‎солдат‏ ‎во ‎Фландрии.

Многие ‎западные ‎военные ‎историки‏ ‎считают,‏ ‎что ‎эта‏ ‎операция, ‎что‏ ‎позволила ‎обойти ‎линию ‎Мажино, ‎является‏ ‎одной‏ ‎из‏ ‎самых ‎ошеломительных‏ ‎в ‎истории‏ ‎Второй ‎мировой‏ ‎войны.

Примерно‏ ‎год ‎спустя,‏ ‎полководческие ‎таланты, ‎военный ‎навык ‎и‏ ‎решительность ‎Роммеля‏ ‎были‏ ‎отмечены ‎наградами ‎и‏ ‎повышением ‎—‏ ‎он ‎был ‎назначен ‎командующим‏ ‎Африканским‏ ‎корпусом, ‎который‏ ‎должен ‎был‏ ‎спасти ‎уже ‎побежденных ‎итальянцев ‎в‏ ‎Ливии.

Северная‏ ‎Африка ‎стала‏ ‎местом, ‎где‏ ‎Роммель ‎приобрел ‎наибольшую ‎известность ‎и‏ ‎статус‏ ‎национальной‏ ‎военной ‎легенды.

Прибыв‏ ‎в ‎Африку‏ ‎в ‎феврале‏ ‎1941‏ ‎года, ‎Роммель‏ ‎одержал ‎несколько ‎быстрых ‎побед ‎над‏ ‎англичанами ‎и‏ ‎уже‏ ‎в ‎апреле ‎смог‏ ‎окружить ‎ливийскую‏ ‎прибрежную ‎крепость ‎Тобрук. ‎В‏ ‎начале‏ ‎1942 ‎года‏ ‎он ‎начал‏ ‎новое ‎наступление, ‎которое ‎после ‎битвы‏ ‎при‏ ‎Эль-Аламейне ‎завершилось‏ ‎взятием ‎Тобрука.

Быстрые‏ ‎и ‎неожиданные ‎атаки ‎Роммеля ‎вызывали‏ ‎трепет‏ ‎и‏ ‎восхищение ‎даже‏ ‎у ‎его‏ ‎врагов, ‎которые‏ ‎прозвали‏ ‎его ‎«Лисом‏ ‎пустыни».

Но ‎успех ‎Роммеля ‎был ‎недолог.‏ ‎Уже ‎в‏ ‎конце‏ ‎октября ‎1942 ‎года‏ ‎он ‎проиграл‏ ‎сражение ‎при ‎Эль-Аламейне, ‎а‏ ‎затем‏ ‎и ‎при‏ ‎Тобруке. ‎Его‏ ‎войска ‎были ‎истощены, ‎а ‎запасы‏ ‎недостаточны.‏ ‎Роммель ‎был‏ ‎вынужден ‎вернуться‏ ‎в ‎Тунис, ‎а ‎оттуда, ‎из-за‏ ‎болезни,‏ ‎он‏ ‎прибыл ‎в‏ ‎Германию. ‎После‏ ‎этого ‎Северная‏ ‎Африка‏ ‎была ‎потеряна‏ ‎для ‎Гитлера.

В ‎марте ‎1943 ‎года‏ ‎Гитлер ‎объявил‏ ‎Роммелю,‏ ‎тогда ‎еще ‎в‏ ‎звании ‎фельдмаршала,‏ ‎что ‎он ‎не ‎вернется‏ ‎в‏ ‎Африку.

В ‎1943‏ ‎году ‎вермахт,‏ ‎вместе ‎с ‎дивизиями ‎СС, ‎имел‏ ‎под‏ ‎ружьем ‎девять‏ ‎миллионов ‎человек‏ ‎и ‎представлял ‎собой ‎крупнейшую ‎в‏ ‎мире‏ ‎военную‏ ‎силу. ‎Но‏ ‎невзирая ‎на‏ ‎это, ‎ситуация‏ ‎на‏ ‎Восточном ‎фронте‏ ‎складывалась ‎для ‎немцев ‎крайне ‎неблагоприятно.‏ ‎Более ‎того,‏ ‎фашистов‏ ‎стали ‎теснить ‎и‏ ‎на ‎Западном‏ ‎фронте ‎— ‎американцы ‎уже‏ ‎были‏ ‎в ‎Италии,‏ ‎и ‎высадка‏ ‎в ‎Нормандии ‎и ‎открытие ‎второго‏ ‎фронта‏ ‎— ‎это‏ ‎было ‎лишь‏ ‎вопросом ‎времени.

После ‎недолгого ‎командования ‎немецкими‏ ‎частями‏ ‎в‏ ‎Италии ‎Роммель‏ ‎направился ‎на‏ ‎север ‎Франции,‏ ‎поскольку‏ ‎Гитлер ‎тем‏ ‎временем ‎назначил ‎его ‎командующим ‎группой‏ ‎армий ‎«Б»,‏ ‎отвечающей‏ ‎за ‎укрепление ‎«Атлантической‏ ‎стены» ‎и‏ ‎защиту ‎французского ‎побережья ‎от‏ ‎ожидаемого‏ ‎вторжения ‎союзников.

Роммель‏ ‎считал, ‎что‏ ‎как ‎только ‎в ‎Нормандии ‎начнется‏ ‎высадка‏ ‎союзных ‎частей,‏ ‎следует ‎немедленно‏ ‎начать ‎контратаку, ‎с ‎ним ‎не‏ ‎согласились.‏ ‎В‏ ‎конечном ‎итоге,‏ ‎фашисты ‎союзников‏ ‎едва ‎не‏ ‎уничтожили.

Союзники‏ ‎прибыли ‎на‏ ‎побережье ‎Франции ‎на ‎семи ‎тысячах‏ ‎кораблей ‎и‏ ‎катеров,‏ ‎их ‎встретил ‎шквальный‏ ‎немецкий ‎огонь.‏ ‎Только ‎за ‎день ‎было‏ ‎убито‏ ‎более ‎четырех‏ ‎тысяч ‎солдат‏ ‎союзников ‎и ‎более ‎пяти ‎тысяч‏ ‎получили‏ ‎ранения.

В ‎настоящее‏ ‎время ‎6‏ ‎июня ‎1944 ‎года ‎— ‎день‏ ‎высадки‏ ‎союзников‏ ‎в ‎Нормандии‏ ‎— ‎известен‏ ‎как ‎«День‏ ‎Д».

К‏ ‎началу ‎весны‏ ‎1944 ‎года ‎Роммель ‎уже ‎не‏ ‎питал ‎иллюзий‏ ‎относительно‏ ‎перспектив ‎победы ‎Германии.‏ ‎Несмотря ‎на‏ ‎то, ‎что ‎Роммель ‎так‏ ‎и‏ ‎продолжал ‎быть‏ ‎одним ‎из‏ ‎любимцев ‎Гитлера, ‎сам ‎он ‎крайне‏ ‎скептически‏ ‎относился ‎к‏ ‎тому ‎какие‏ ‎стратегические ‎решения ‎принимает ‎Гитлер, ‎для‏ ‎ведения‏ ‎войны.‏ ‎Вера ‎Роммеля‏ ‎в ‎способность‏ ‎Германии ‎выиграть‏ ‎начатую‏ ‎ей ‎войну‏ ‎практически ‎исчезла, ‎а ‎ценность ‎Гитлера,‏ ‎как ‎военачальника,‏ ‎стала‏ ‎для ‎него ‎более‏ ‎чем ‎сомнительной.‏ ‎Способствовало ‎такому ‎отношению ‎Роммеля‏ ‎то‏ ‎что, ‎вернувшись‏ ‎в ‎Германию‏ ‎он ‎смог ‎оценить ‎насколько ‎опустошенной‏ ‎оказалась‏ ‎страна ‎и‏ ‎насколько ‎силен‏ ‎был ‎противник.

17 июля ‎1944 ‎года ‎Роммель‏ ‎попал‏ ‎под‏ ‎авиабомбардировку, ‎был‏ ‎ранен ‎и‏ ‎из-за ‎травмы‏ ‎головы‏ ‎его ‎отправили‏ ‎домой ‎для ‎восстановления ‎после ‎недолгого‏ ‎пребывания ‎в‏ ‎госпитале.‏ ‎Три ‎дня ‎спустя,‏ ‎20 ‎июля‏ ‎1944 ‎года, ‎было ‎совершено‏ ‎покушение‏ ‎на ‎Гитлера,‏ ‎предпринятое ‎полковником‏ ‎Клаусом ‎Шенк ‎фон ‎Штауффенбергом. ‎Покушение‏ ‎провалилось.‏ ‎При ‎расследовании,‏ ‎в ‎качестве‏ ‎одного ‎из ‎организаторов ‎покушения ‎называли‏ ‎Роммеля.‏ ‎Расследованием‏ ‎занималось ‎СС‏ ‎и ‎обергруппенфюрер‏ ‎Борман ‎был‏ ‎убежден‏ ‎в ‎виновности‏ ‎Роммеля, ‎но ‎министр ‎пропаганды ‎доктор‏ ‎Геббельс ‎придерживался‏ ‎иного‏ ‎мнения. ‎Хотя, ‎собственно,‏ ‎для ‎самого‏ ‎Гитлера ‎было ‎не ‎особенно‏ ‎важно‏ ‎участие ‎или‏ ‎не ‎участие‏ ‎Роммеля ‎в ‎покушении, ‎поскольку ‎он‏ ‎был‏ ‎прекрасно ‎осведомлен‏ ‎о ‎пораженческих‏ ‎настроениях ‎фельдмаршала, ‎то ‎уже ‎только‏ ‎этого‏ ‎было‏ ‎достаточно, ‎чтобы‏ ‎потерять ‎доверие‏ ‎фюрера.

Покушения ‎на‏ ‎Гитлера‏ ‎и ‎смерть‏ ‎Роммеля

К ‎20 ‎июля ‎1944 ‎года‏ ‎вследствие ‎военных‏ ‎действий,‏ ‎что ‎вела ‎гитлеровская‏ ‎Германия ‎погибло‏ ‎более ‎двух ‎миллионов ‎немцев,‏ ‎а‏ ‎после ‎20‏ ‎июля ‎и‏ ‎до ‎конца ‎войны ‎— ‎9‏ ‎мая‏ ‎1945 ‎года‏ ‎— ‎погибло‏ ‎еще ‎порядка ‎пяти ‎миллионов ‎немцев.‏ ‎Такие‏ ‎города,‏ ‎как ‎Вюрцбург,‏ ‎Потсдам ‎и‏ ‎Дрезден, ‎сохранились‏ ‎на‏ ‎день ‎покушения‏ ‎почти ‎нетронутыми ‎и, ‎если ‎бы‏ ‎покушение ‎удалось,‏ ‎вероятно,‏ ‎что ‎эти ‎города‏ ‎не ‎были‏ ‎бы ‎разрушены.

До ‎20 ‎июля‏ ‎было‏ ‎совершено ‎порядка‏ ‎пятнадцати ‎преднамеренных‏ ‎покушений ‎на ‎Гитлера, ‎но ‎ни‏ ‎одно‏ ‎из ‎них‏ ‎не ‎было‏ ‎успешным. ‎Наибольшее ‎число ‎покушений ‎было‏ ‎подготовлено‏ ‎и‏ ‎проведено ‎подчиненными‏ ‎генерала ‎Хеннинга‏ ‎фон ‎Трескова‏ ‎и‏ ‎полковника ‎Клауса‏ ‎фон ‎Штауффенберга, ‎которые ‎никогда ‎не‏ ‎восхищались ‎нацистами.

К‏ ‎настоящему‏ ‎времени ‎стало ‎известно,‏ ‎что ‎заговорщиками‏ ‎против ‎Гитлера ‎были ‎в‏ ‎основном‏ ‎офицеры ‎аристократического‏ ‎происхождения. ‎Они‏ ‎считали, ‎что ‎единство ‎Германии ‎можно‏ ‎сохранить‏ ‎только ‎путем‏ ‎быстрого ‎окончания‏ ‎войны.

На ‎Восточном ‎фронте ‎Гитлер ‎потерял‏ ‎около‏ ‎четырех‏ ‎миллионов ‎военнослужащих‏ ‎вермахта, ‎что‏ ‎составляло ‎около‏ ‎двух‏ ‎третей ‎от‏ ‎общего ‎числа ‎немецких ‎солдат, ‎погибших‏ ‎во ‎Второй‏ ‎мировой‏ ‎войне.

На ‎Западном ‎фронте‏ ‎дела ‎обстояли‏ ‎не ‎трагически, ‎но ‎между‏ ‎тем,‏ ‎генерал ‎де‏ ‎Голль, ‎который‏ ‎с ‎конца ‎августа ‎1944 ‎года‏ ‎начал‏ ‎освобождение ‎Франции,‏ ‎а ‎к‏ ‎осени, ‎при ‎помощи ‎союзников ‎вся‏ ‎Франция‏ ‎была‏ ‎освобождена. ‎И‏ ‎здесь ‎Гитлер‏ ‎потерял ‎порядка‏ ‎ста‏ ‎двадцати ‎тысяч‏ ‎немецких ‎солдат.

Всего ‎союзнические ‎экспедиционные ‎войска‏ ‎состояли ‎из,‏ ‎примерно,‏ ‎двух ‎миллионов ‎солдат‏ ‎и ‎около‏ ‎двухсот ‎тысяч ‎транспортных ‎средств‏ ‎против‏ ‎пятидесяти ‎восьми‏ ‎немецких ‎дивизий,‏ ‎которые ‎состояли ‎из ‎уже ‎плохо‏ ‎обученных‏ ‎солдат, ‎среди‏ ‎которых ‎были‏ ‎и ‎мобилизованные ‎четырнадцати-шестнадцатилетние ‎подростки. ‎Сама‏ ‎Германия,‏ ‎к‏ ‎тому ‎времени,‏ ‎уже ‎представляла‏ ‎собой ‎один‏ ‎сплошной‏ ‎пожар ‎и‏ ‎груду ‎камней. ‎Конец ‎был ‎близок‏ ‎и ‎уже‏ ‎ни‏ ‎у ‎кого ‎не‏ ‎оставалось ‎сомнений‏ ‎в ‎том, ‎что ‎последний‏ ‎сокрушающий‏ ‎удар ‎по‏ ‎гитлеровской ‎Германии‏ ‎нанесет ‎Красная ‎Армия. ‎Союзники ‎и‏ ‎рады‏ ‎бы ‎были‏ ‎первыми ‎войти‏ ‎в ‎Берлин, ‎но ‎увы, ‎опаздывали.

Эрвина‏ ‎Роммеля‏ ‎подозревали‏ ‎в ‎участии‏ ‎в ‎июльском‏ ‎заговоре, ‎но‏ ‎до‏ ‎сих ‎пор‏ ‎неясно, ‎знал ‎ли ‎он ‎об‏ ‎этом ‎и‏ ‎участвовал‏ ‎ли ‎он ‎в‏ ‎нем. ‎Первоначально‏ ‎Роммелю ‎сохранили ‎жизнь, ‎но‏ ‎несколько‏ ‎месяцев ‎спустя‏ ‎Гитлер ‎предложил‏ ‎ему ‎выбор ‎— ‎самоубийство ‎или‏ ‎публичный‏ ‎суд, ‎публичная‏ ‎казнь ‎и‏ ‎репрессии ‎против ‎семьи.

Роммель ‎выбрал ‎самоубийство‏ ‎и‏ ‎покончил‏ ‎с ‎жизнью,‏ ‎выпив ‎бутылку‏ ‎цианида ‎14‏ ‎октября‏ ‎1944 ‎года.

Похоронен‏ ‎он ‎был ‎со ‎всеми ‎воинскими‏ ‎почестями ‎18‏ ‎октября‏ ‎1944 ‎года.

Самый ‎большой‏ ‎венок ‎прислал‏ ‎Адольф ‎Гитлер.

Из ‎воспоминаний ‎Манфреда‏ ‎Роммеля‏ ‎о ‎последнем‏ ‎дне ‎жизни‏ ‎его ‎отца

Сын ‎Роммеля ‎Манфред, ‎после‏ ‎окончания‏ ‎войны ‎вошел‏ ‎в ‎партию‏ ‎ХДС, ‎а ‎с ‎1974 ‎по‏ ‎1996‏ ‎года‏ ‎был ‎мэром‏ ‎Штутгарта. ‎Он‏ ‎описал ‎то,‏ ‎как‏ ‎прошел ‎последний‏ ‎день ‎его ‎отца. ‎Манфреду ‎тогда‏ ‎было ‎пятнадцать‏ ‎лет,‏ ‎и ‎он ‎уже‏ ‎год ‎служил‏ ‎в ‎Люфтваффе. ‎В ‎день,‏ ‎назначенный‏ ‎для ‎самоубийства‏ ‎Роммеля, ‎ему‏ ‎было ‎разрешено ‎попрощаться ‎с ‎отцом.

Отрывок‏ ‎из‏ ‎книги ‎«Записки‏ ‎Роммеля», ‎1953‏ ‎г.

«…Для ‎меня, ‎пятнадцатилетнего ‎адъютанта ‎люфтваффе,‏ ‎в‏ ‎то‏ ‎время ‎еще‏ ‎ореол ‎славы‏ ‎окружал ‎личность‏ ‎Гитлера,‏ ‎несмотря ‎на‏ ‎все, ‎что ‎я ‎слышал. ‎Когда‏ ‎мой ‎отец‏ ‎начинал‏ ‎критиковать ‎его, ‎я‏ ‎обычно ‎старался‏ ‎сказать ‎что-то ‎в ‎защиту,‏ ‎но‏ ‎отец ‎приводил‏ ‎свои ‎аргументы,‏ ‎которые ‎он ‎нам ‎растолковывал ‎с‏ ‎трогательным‏ ‎терпением. ‎„Война,‏ ‎— ‎сказал‏ ‎он ‎однажды, ‎— ‎редко ‎приносила‏ ‎что-нибудь‏ ‎хорошее‏ ‎кому-либо ‎из‏ ‎тех, ‎кто‏ ‎в ‎ней‏ ‎участвовал.‏ ‎Но ‎такие‏ ‎люди ‎обычно ‎ничего ‎не ‎просят.‏ ‎Когда ‎начинается‏ ‎война,‏ ‎вы ‎продолжаете ‎сражаться‏ ‎только ‎для‏ ‎того, ‎чтобы ‎извлечь ‎из‏ ‎этого‏ ‎максимум ‎пользы‏ ‎для ‎себя.‏ ‎Но ‎что ‎если ‎больше ‎нечего‏ ‎добиться?‏ ‎Тогда ‎лучше‏ ‎сразу ‎положить‏ ‎этому ‎конец. ‎И ‎такова, ‎видите‏ ‎ли,‏ ‎наша‏ ‎сегодняшняя ‎ситуация,‏ ‎за ‎исключением‏ ‎того, ‎что‏ ‎мы…‏ ‎„Мы ‎сражаемся‏ ‎с ‎врагом ‎на ‎Востоке, ‎которому‏ ‎нельзя ‎капитулировать.‏ ‎Это‏ ‎борьба ‎за ‎наши‏ ‎жизни, ‎и‏ ‎это ‎усложняет ‎дело. ‎Что‏ ‎нам‏ ‎нужно ‎сделать‏ ‎сейчас, ‎так‏ ‎это ‎сделать ‎так, ‎чтобы ‎наши‏ ‎западные‏ ‎враги ‎оккупировали‏ ‎всю ‎Центральную‏ ‎Европу ‎и ‎удержали ‎русских за ‎нашими‏ ‎пределами“.

Когда‏ ‎мой‏ ‎отец ‎услышал‏ ‎о ‎переброске‏ ‎войск ‎с‏ ‎восточного‏ ‎на ‎западный‏ ‎фронт, ‎он ‎взорвался. ‎«Дураки!» ‎—‏ ‎крикнул ‎он‏ ‎однажды,‏ ‎когда ‎услышал, ‎что‏ ‎из ‎Польши‏ ‎в ‎Нидерланды ‎переброшена ‎танковая‏ ‎дивизия.‏ ‎«Они ‎не‏ ‎думают ‎ни‏ ‎о ‎чем, ‎кроме ‎своей ‎шкуры.‏ ‎Что‏ ‎продлит ‎их‏ ‎жалкую ‎жизнь‏ ‎еще ‎на ‎месяц? ‎Восточный ‎фронт‏ ‎просто‏ ‎прорвется,‏ ‎и ‎следующий‏ ‎натиск ‎русских‏ ‎приведет ‎их‏ ‎на‏ ‎территорию ‎Германии.‏ ‎И ‎мы ‎все ‎знаем, ‎что‏ ‎это ‎значит».

До‏ ‎этого‏ ‎я ‎ничего ‎не‏ ‎слышал ‎о‏ ‎попытках ‎моего ‎отца ‎установить‏ ‎сепаратный‏ ‎мир ‎на‏ ‎Западе, ‎и‏ ‎мне ‎никогда ‎не ‎приходило ‎в‏ ‎голову,‏ ‎что ‎между‏ ‎ним ‎и‏ ‎офицерами, ‎арестованными ‎после ‎20 ‎июля,‏ ‎могла‏ ‎быть‏ ‎какая-то ‎связь.‏ ‎Поэтому ‎я‏ ‎был ‎еще‏ ‎больше‏ ‎удивлен, ‎когда‏ ‎однажды ‎мы ‎услышали, ‎что ‎по‏ ‎окрестностям ‎околачиваются‏ ‎какие-то‏ ‎сотрудники ‎гестапо ‎и‏ ‎что ‎их‏ ‎очень ‎интересует ‎все, ‎что‏ ‎происходит‏ ‎в ‎нашем‏ ‎доме.

Примерно ‎в‏ ‎это ‎же ‎время ‎мы ‎с‏ ‎отцом‏ ‎стали ‎почти‏ ‎каждый ‎день‏ ‎гулять ‎по ‎лесу ‎возле ‎нашего‏ ‎дома.‏ ‎Однажды‏ ‎утром ‎я‏ ‎сидел ‎с‏ ‎ним ‎в‏ ‎его‏ ‎комнате, ‎когда‏ ‎он ‎вдруг ‎сказал: ‎«Послушай, ‎Манфред,‏ ‎возможно, ‎здесь‏ ‎есть‏ ‎люди, ‎которые ‎хотели‏ ‎бы ‎убрать‏ ‎меня ‎тихо ‎и ‎без‏ ‎особой‏ ‎суеты ‎—‏ ‎в ‎засаде‏ ‎в ‎лесу, ‎например. ‎Но ‎я‏ ‎не‏ ‎собираюсь ‎позволять‏ ‎им ‎мешать‏ ‎нашим ‎прогулкам. ‎Так ‎что ‎с‏ ‎этого‏ ‎момента‏ ‎мы ‎будем‏ ‎носить ‎пистолеты.‏ ‎Можешь ‎взять‏ ‎мои‏ ‎восемь ‎миллиметров.‏ ‎Эти ‎личности ‎никогда ‎не ‎угадывают‏ ‎с ‎первого‏ ‎раза.‏ ‎Если ‎начнется ‎стрельба,‏ ‎нужно ‎стрелять‏ ‎вслепую ‎туда, ‎откуда ‎летят‏ ‎пули,‏ ‎и ‎они‏ ‎почти ‎наверняка‏ ‎побегут ‎в ‎укрытие ‎или ‎будут‏ ‎плохо‏ ‎стрелять».

Сначала ‎я‏ ‎не ‎совсем‏ ‎понял ‎смысл ‎наставления ‎отца, ‎пока‏ ‎однажды‏ ‎он‏ ‎не ‎сказал‏ ‎мне: ‎«Скажите‏ ‎мне, ‎Манфред,‏ ‎что‏ ‎вы, ‎молодые‏ ‎люди, ‎думаете, ‎когда ‎Гитлер ‎внезапно‏ ‎вешает ‎толпу‏ ‎людей,‏ ‎которые ‎убедили ‎его,‏ ‎не ‎совсем‏ ‎без ‎причины ‎в ‎том,‏ ‎что‏ ‎война ‎проиграна‏ ‎и ‎что‏ ‎мы ‎должны ‎наконец ‎ее ‎закончить?»

«Я‏ ‎не‏ ‎знаю, ‎—‏ ‎ответил ‎я,‏ ‎— ‎им ‎всем ‎надоела ‎война,‏ ‎но‏ ‎большинство‏ ‎все ‎еще‏ ‎верят, ‎что‏ ‎мы ‎можем‏ ‎победить‏ ‎так ‎или‏ ‎иначе».

«Но ‎он ‎уже ‎проиграл», ‎—‏ ‎прервал ‎он.‏ ‎«Что,‏ ‎если ‎бы ‎я‏ ‎заявил, ‎что‏ ‎готов ‎прекратить ‎войну, ‎даже‏ ‎против‏ ‎воли ‎Гитлера?»

«Почему‏ ‎вы ‎это‏ ‎спрашиваете?» ‎— ‎спросил ‎я.

«О, ‎давай‏ ‎пока‏ ‎оставим ‎это»,‏ ‎— ‎сказал‏ ‎он. ‎«В ‎любом ‎случае ‎совершенно‏ ‎ясно‏ ‎одно:‏ ‎невыносимо, ‎чтобы‏ ‎судьба ‎и‏ ‎благополучие ‎всей‏ ‎нации‏ ‎зависели ‎от‏ ‎прихотей ‎немногих. ‎Должен ‎быть ‎какой-то‏ ‎предел, ‎иначе‏ ‎самые‏ ‎фантастические ‎вещи ‎могут‏ ‎произойти ‎так,‏ ‎что ‎никто ‎этого ‎не‏ ‎заметит».

С‏ ‎того ‎дня‏ ‎у ‎меня‏ ‎появилось ‎ощущение ‎приближения ‎катастрофы.

В ‎то‏ ‎время‏ ‎мой ‎отец‏ ‎был ‎твердо‏ ‎убежден, ‎что ‎через ‎несколько ‎лет‏ ‎будет‏ ‎война‏ ‎между ‎Россией‏ ‎и ‎западными‏ ‎державами, ‎и,‏ ‎в‏ ‎отличие ‎от‏ ‎большинства ‎офицеров, ‎которые ‎думали ‎так‏ ‎же ‎и‏ ‎посещали‏ ‎нас, ‎он ‎был‏ ‎убежден ‎в‏ ‎победе ‎западных ‎держав.

В ‎этой‏ ‎связи‏ ‎я ‎особенно‏ ‎отчетливо ‎помню‏ ‎разговор, ‎который ‎у ‎нас ‎состоялся‏ ‎через‏ ‎месяц ‎после‏ ‎возвращения ‎моего‏ ‎отца ‎из ‎Франции. ‎Разговор ‎состоялся‏ ‎в‏ ‎его‏ ‎кабинете ‎в‏ ‎Херрлингене, ‎что-то‏ ‎около ‎десяти‏ ‎часов‏ ‎вечера. ‎Мой‏ ‎отец, ‎одетый ‎в ‎коричневый ‎однобортный‏ ‎гражданский ‎костюм,‏ ‎сидел‏ ‎напротив ‎меня ‎в‏ ‎кресле. ‎Мы‏ ‎говорили ‎о ‎будущем, ‎которое‏ ‎в‏ ‎то ‎время‏ ‎выглядело ‎очень‏ ‎мрачным.

«Россия ‎и ‎Запад ‎подобны ‎огню‏ ‎и‏ ‎воде», ‎—‏ ‎сказал ‎отец.‏ ‎«Будут ‎трения ‎и, ‎возможно, ‎война.‏ ‎Может‏ ‎быть,‏ ‎не ‎сразу‏ ‎после ‎нашего‏ ‎краха, ‎потому‏ ‎что‏ ‎весь ‎мир‏ ‎устал ‎от ‎войны. ‎Опасность ‎наступит‏ ‎через ‎несколько‏ ‎лет».

«Плохая‏ ‎перспектива ‎для ‎британцев‏ ‎и ‎американцев,‏ ‎не ‎так ‎ли?» ‎—‏ ‎спросил‏ ‎я. ‎«Сухопутные‏ ‎силы ‎России‏ ‎намного ‎больше, ‎чем ‎у ‎Запада».

«Это‏ ‎не‏ ‎то, ‎что‏ ‎решит ‎вопрос,‏ ‎— ‎ответил ‎мой ‎отец. ‎Были‏ ‎ли‏ ‎наши‏ ‎лучшие ‎танки‏ ‎и ‎легкие‏ ‎дивизии ‎в‏ ‎Нормандии‏ ‎полезны? ‎Нет,‏ ‎молодой ‎человек, ‎американцы ‎господствуют ‎в‏ ‎воздухе ‎и‏ ‎сохранят‏ ‎это ‎господство. ‎Это‏ ‎смертный ‎приговор‏ ‎для ‎любой ‎сухопутной ‎армии,‏ ‎независимо‏ ‎от ‎ее‏ ‎размера, ‎которая‏ ‎вынуждена ‎сражаться ‎без ‎адекватного ‎прикрытия‏ ‎с‏ ‎воздуха».

«Может ‎быть,‏ ‎русские ‎подождут‏ ‎после ‎войны, ‎— ‎прервала ‎меня‏ ‎мать,‏ ‎—‏ ‎пока ‎американцы‏ ‎не ‎разоружатся.‏ ‎Западные ‎страны‏ ‎хотят‏ ‎высокого ‎уровня‏ ‎жизни, ‎и ‎их ‎военная ‎промышленность‏ ‎будет ‎преобразована‏ ‎в‏ ‎гражданскую».

«И ‎тогда ‎победят‏ ‎Америка ‎и‏ ‎Британия», ‎— ‎ответил ‎отец.‏ ‎«Даже‏ ‎если ‎Европа‏ ‎поддастся ‎шторму‏ ‎с ‎Востока». ‎Мы ‎не ‎должны‏ ‎забывать,‏ ‎что ‎Великобритания‏ ‎и ‎Америка‏ ‎обладают ‎военно-морской ‎мощью ‎и ‎могут‏ ‎переправить‏ ‎свою‏ ‎военную ‎технику‏ ‎в ‎любую‏ ‎точку ‎поверхности‏ ‎планеты‏ ‎по ‎морю‏ ‎и ‎потом ‎поднять ‎в ‎воздух‏ ‎авиацию…»

14 октября ‎1944‏ ‎г.,‏ ‎Херрлинген.

(…) Моя ‎батарея, ‎в‏ ‎которую ‎я‏ ‎вернулся ‎несколькими ‎неделями ‎ранее,‏ ‎дала‏ ‎мне ‎отпуск‏ ‎на ‎14‏ ‎октября. ‎Я ‎покинул ‎боевую ‎позицию‏ ‎очень‏ ‎рано ‎утром‏ ‎и ‎прибыл‏ ‎в ‎Херрлинген ‎в ‎7 ‎часов‏ ‎утра.‏ ‎Мой‏ ‎отец ‎уже‏ ‎позавтракал. ‎Я‏ ‎присоединился ‎к‏ ‎нему‏ ‎за ‎столом,‏ ‎и, ‎пообедав, ‎мы ‎пошли ‎прогуляться‏ ‎в ‎сад.

«Сегодня‏ ‎в‏ ‎двенадцать ‎часов ‎сюда‏ ‎придут ‎два‏ ‎генерала, ‎чтобы ‎обсудить ‎мое‏ ‎будущее‏ ‎назначение», ‎—‏ ‎начал ‎отец.‏ ‎«Поэтому ‎сегодня ‎я ‎узнаю, ‎что‏ ‎мне‏ ‎предстоит ‎—‏ ‎суд ‎или‏ ‎новое ‎командование ‎на ‎Востоке».

«Вы ‎бы‏ ‎приняли‏ ‎такое‏ ‎командование?» ‎—‏ ‎спросил ‎я.

Он‏ ‎взял ‎меня‏ ‎за‏ ‎руку ‎и‏ ‎ответил: ‎«Мой ‎дорогой ‎мальчик, ‎наш‏ ‎враг ‎на‏ ‎Востоке‏ ‎настолько ‎грозен, ‎что‏ ‎все ‎остальные‏ ‎соображения ‎должны ‎уступить ‎ему.‏ ‎Если‏ ‎ему ‎удастся‏ ‎захватить ‎Европу,‏ ‎пусть ‎даже ‎временно, ‎это ‎будет‏ ‎конец‏ ‎всему, ‎ради‏ ‎чего ‎жизнь‏ ‎казалась ‎стоящей! ‎Конечно, ‎я ‎бы‏ ‎пошел».

Незадолго‏ ‎до‏ ‎двенадцати ‎часов‏ ‎отец ‎пошел‏ ‎в ‎свою‏ ‎комнату‏ ‎на ‎первом‏ ‎этаже ‎и ‎сменил ‎коричневую ‎гражданскую‏ ‎куртку, ‎которую‏ ‎он‏ ‎обычно ‎носил ‎поверх‏ ‎бриджей, ‎на‏ ‎форму ‎Африканского ‎корпуса, ‎которая‏ ‎была‏ ‎его ‎любимой.

Около‏ ‎двенадцати ‎часов‏ ‎перед ‎воротами ‎нашего ‎сада ‎остановилась‏ ‎темно-зеленая‏ ‎машина ‎с‏ ‎берлинскими ‎номерами.‏ ‎Единственными ‎мужчинами ‎в ‎доме, ‎кроме‏ ‎моего‏ ‎отца,‏ ‎были ‎я‏ ‎и ‎тяжелораненый‏ ‎ветеран ‎войны.‏ ‎Он‏ ‎был ‎другом‏ ‎отца. ‎Из ‎машины ‎вышли ‎два‏ ‎генерала: ‎Бургдорф,‏ ‎большой‏ ‎и ‎краснолицый, ‎и‏ ‎Мейзель, ‎маленький‏ ‎и ‎стройный, ‎и ‎вошли‏ ‎в‏ ‎дом. ‎Они‏ ‎почтительно ‎и‏ ‎вежливо ‎попросили ‎отца ‎поговорить ‎с‏ ‎ним‏ ‎наедине. ‎Мы‏ ‎с ‎другом‏ ‎отца ‎вышли ‎из ‎комнаты.

Значит, ‎его‏ ‎не‏ ‎арестуют,‏ ‎с ‎облегчением‏ ‎подумал ‎я,‏ ‎поднимаясь ‎наверх‏ ‎за‏ ‎книгой.

Несколько ‎минут‏ ‎спустя ‎я ‎услышал, ‎как ‎мой‏ ‎отец ‎поднялся‏ ‎наверх‏ ‎и ‎вошел ‎в‏ ‎комнату ‎моей‏ ‎матери. ‎Желая ‎знать, ‎что‏ ‎происходит,‏ ‎я ‎встал‏ ‎и ‎последовал‏ ‎за ‎ним. ‎Он ‎стоял ‎посреди‏ ‎комнаты‏ ‎с ‎бледным‏ ‎лицом.

— Мне ‎просто‏ ‎нужно ‎было ‎сказать ‎твоей ‎матери,‏ ‎—‏ ‎медленно‏ ‎начал ‎он,‏ ‎— ‎что‏ ‎я ‎умру‏ ‎через‏ ‎пятнадцать ‎минут.‏ ‎Он ‎был ‎спокоен ‎и ‎продолжил:‏ ‎— ‎Тяжело‏ ‎умирать‏ ‎от ‎рук ‎твоего‏ ‎народа. ‎Но‏ ‎дом ‎окружен. ‎Гитлер ‎обвиняет‏ ‎меня‏ ‎в ‎государственной‏ ‎измене. ‎Учитывая‏ ‎мои ‎заслуги ‎в ‎Африке, ‎—‏ ‎с‏ ‎сарказмом ‎процитировал‏ ‎он, ‎—‏ ‎мне ‎была ‎предоставлена ‎​​возможность ‎умереть‏ ‎от‏ ‎цианида.‏ ‎Два ‎генерала‏ ‎привели ‎его‏ ‎с ‎собой.‏ ‎Это‏ ‎смертельно ‎за‏ ‎три ‎секунды. ‎Если ‎я ‎соглашусь,‏ ‎против ‎моей‏ ‎семьи,‏ ‎то ‎есть ‎против‏ ‎вас, ‎не‏ ‎будет ‎предпринято ‎никаких ‎действий.‏ ‎Они‏ ‎также ‎оставят‏ ‎в ‎покое‏ ‎моих ‎людей.

«Должны ‎ли ‎мы ‎этому‏ ‎верить?»‏ ‎Я ‎прервал‏ ‎его.

«Да, ‎—‏ ‎ответил ‎он. ‎Я ‎в ‎это‏ ‎верю.‏ ‎В‏ ‎их ‎интересах,‏ ‎чтобы ‎дело‏ ‎не ‎стало‏ ‎достоянием‏ ‎общественности. ‎В‏ ‎противном ‎случае ‎мне ‎приказано ‎обязать‏ ‎вас ‎соблюдать‏ ‎строжайшее‏ ‎молчание. ‎Если ‎хоть‏ ‎слово ‎об‏ ‎этом ‎станет ‎известно, ‎они‏ ‎больше‏ ‎не ‎будут‏ ‎чувствовать ‎себя‏ ‎обязанными ‎щадить ‎вас».

Я ‎попробовал ‎еще‏ ‎раз:‏ ‎«Разве ‎мы‏ ‎не ‎можем‏ ‎защитить ‎себя…»

Он ‎прервал ‎меня.

«Это ‎бесполезно»,‏ ‎сказал‏ ‎он.‏ ‎«Лучше ‎умереть‏ ‎одному, ‎чем‏ ‎всем ‎нам‏ ‎погибнуть‏ ‎в ‎перестрелке».‏ ‎В ‎любом ‎случае ‎у ‎нас‏ ‎практически ‎нет‏ ‎боеприпасов».

По‏ ‎моему ‎зову ‎подошел‏ ‎друг ‎отца.‏ ‎Отец ‎теперь ‎говорил ‎быстрее.‏ ‎Он‏ ‎подтвердил ‎тщетность‏ ‎попыток ‎сопротивления:‏ ‎«Все ‎подготовлено ‎до ‎мельчайших ‎деталей.‏ ‎Они‏ ‎устроят ‎мне‏ ‎государственные ‎похороны.‏ ‎Я ‎попросил ‎провести ‎их ‎в‏ ‎Ульме.‏ ‎Через‏ ‎четверть ‎часа‏ ‎тебе ‎позвонят‏ ‎из ‎больницы‏ ‎Вагнершуле‏ ‎в ‎Ульме‏ ‎и ‎сообщат, ‎что ‎по ‎дороге‏ ‎на ‎конференцию‏ ‎у‏ ‎меня ‎случился ‎инсульт.‏ ‎— ‎Он‏ ‎посмотрел ‎на ‎часы. ‎„Мне‏ ‎пора‏ ‎идти, ‎мне‏ ‎дали ‎всего‏ ‎десять ‎минут“.

Он ‎снова ‎быстро ‎попрощался‏ ‎с‏ ‎нами. ‎Потом‏ ‎мы ‎вместе‏ ‎спустились ‎вниз.

Мы ‎помогли ‎отцу ‎надеть‏ ‎кожаное‏ ‎пальто.‏ ‎Внезапно ‎он‏ ‎вытащил ‎свой‏ ‎кошелек. ‎«У‏ ‎меня‏ ‎здесь ‎150‏ ‎марок», ‎— ‎сказал ‎он. ‎«Должен‏ ‎ли ‎я‏ ‎взять‏ ‎с ‎собой ‎деньги?»

«Сейчас‏ ‎это ‎не‏ ‎имеет ‎значения, ‎герр ‎фельдмаршал»,‏ ‎—‏ ‎сказал ‎друг.

Отец‏ ‎положил ‎бумажник‏ ‎обратно ‎в ‎карман. ‎Когда ‎он‏ ‎вышел‏ ‎в ‎холл,‏ ‎его ‎маленькая‏ ‎такса, ‎которую ‎он ‎приобрел ‎щенком‏ ‎несколько‏ ‎месяцев‏ ‎назад ‎во‏ ‎Франции, ‎прыгнула‏ ‎на ‎него‏ ‎с‏ ‎визгом ‎радости.

«Запри‏ ‎собаку ‎в ‎кабинете, ‎Манфред», ‎—‏ ‎сказал ‎он‏ ‎мне‏ ‎и ‎стал ‎ждать‏ ‎в ‎коридоре‏ ‎пока ‎я ‎нес ‎взволнованную‏ ‎собаку‏ ‎и ‎закрывал‏ ‎ее ‎в‏ ‎кабинете. ‎Потом ‎мы ‎вместе ‎вышли‏ ‎из‏ ‎дома. ‎У‏ ‎садовой ‎калитки‏ ‎нас ‎ждали. ‎Мы ‎медленно ‎шли‏ ‎по‏ ‎тропинке;‏ ‎хруст ‎гравия‏ ‎звучал ‎необычайно‏ ‎громко.

Когда ‎мы‏ ‎подошли‏ ‎к ‎генералам,‏ ‎они ‎отсалютовали ‎поднятыми ‎правыми ‎руками.‏ ‎— ‎Герр‏ ‎фельдмаршал,‏ ‎— ‎коротко ‎сказал‏ ‎Бургдорф ‎и‏ ‎отступил ‎в ‎сторону, ‎пропуская‏ ‎отца‏ ‎через ‎ворота.

Мейзель‏ ‎повернулся ‎ко‏ ‎мне ‎и ‎спросил: ‎«В ‎какой‏ ‎батарее‏ ‎вы ‎служите?»

«36/7, господин‏ ‎генерал», ‎—‏ ‎ответил ‎я.

Машина ‎была ‎готова. ‎Водитель‏ ‎СС‏ ‎встал‏ ‎и ‎открыл‏ ‎заднюю ‎дверь.‏ ‎Отец ‎со‏ ‎спокойным‏ ‎лицом ‎еще‏ ‎раз ‎пожал ‎нам ‎с ‎его‏ ‎другом ‎руки.

Два‏ ‎генерала‏ ‎быстро ‎сели ‎в‏ ‎машину, ‎и‏ ‎дверь ‎захлопнулась. ‎Отец ‎больше‏ ‎не‏ ‎обернулся, ‎машина‏ ‎помчалась ‎вверх‏ ‎по ‎холму ‎и ‎скрылась ‎за‏ ‎поворотом.‏ ‎Когда ‎машина‏ ‎уехала, ‎мы‏ ‎повернулись ‎и ‎молча ‎вошли ‎в‏ ‎дом.‏ ‎Я‏ ‎поднялся ‎наверх,‏ ‎чтобы ‎дождаться‏ ‎обещанного ‎звонка.‏ ‎Тошнотворное‏ ‎уныние ‎заглушило‏ ‎все ‎мысли.

Я ‎закурил ‎сигарету ‎и‏ ‎снова ‎попытался‏ ‎читать,‏ ‎но ‎слова ‎уже‏ ‎не ‎имели‏ ‎смысла. ‎Через ‎двадцать ‎минут‏ ‎зазвонил‏ ‎телефон, ‎взял‏ ‎трубку: ‎о‏ ‎смерти ‎моего ‎отца ‎было ‎сообщено‏ ‎должным‏ ‎образом.

В ‎тот‏ ‎же ‎вечер‏ ‎мы ‎поехали ‎в ‎Ульм ‎в‏ ‎полевой‏ ‎госпиталь,‏ ‎где ‎он‏ ‎лежал. ‎Принимавшие‏ ‎нас ‎врачи‏ ‎волновались,‏ ‎очевидно, ‎сомневаясь‏ ‎в ‎истинной ‎причине ‎его ‎смерти.‏ ‎Один ‎из‏ ‎них‏ ‎открыл ‎дверь ‎небольшой‏ ‎комнаты. ‎Мой‏ ‎отец ‎лежал ‎на ‎кровати‏ ‎в‏ ‎форме ‎Африканского‏ ‎корпуса, ‎на‏ ‎его ‎лице ‎читалось ‎презрение.

Позже ‎мы‏ ‎узнали,‏ ‎что ‎машина‏ ‎остановилась ‎в‏ ‎нескольких ‎сотнях ‎метров ‎вверх ‎от‏ ‎нашего‏ ‎дома,‏ ‎на ‎открытой‏ ‎местности, ‎на‏ ‎опушке ‎леса.‏ ‎Майзель‏ ‎и ‎водитель‏ ‎вышли ‎из ‎машины, ‎Бургдорф ‎остался.‏ ‎Они ‎вернулись‏ ‎через‏ ‎десять-пятнадцать ‎минут. ‎Отец‏ ‎был ‎мертв.

На‏ ‎огромной ‎скорости ‎они ‎поехали‏ ‎в‏ ‎Ульм, ‎где‏ ‎тело ‎выгрузили‏ ‎в ‎больнице; ‎после ‎этого ‎генерал‏ ‎Бургдорф‏ ‎поехал ‎в‏ ‎штаб ‎вермахта‏ ‎в ‎Ульме, ‎где ‎сначала ‎позвонил‏ ‎Гитлеру,‏ ‎чтобы‏ ‎сообщить ‎о‏ ‎смерти ‎моего‏ ‎отца, ‎а‏ ‎затем‏ ‎семье ‎одного‏ ‎из ‎своих ‎эскортных ‎офицеров, ‎чтобы‏ ‎продиктовать ‎меню‏ ‎ужина.‏ ‎Генерал ‎Бургдорф, ‎которого‏ ‎за ‎жестокость‏ ‎ненавидели ‎99% ‎офицерского ‎корпуса,‏ ‎закончил‏ ‎свою ‎жизнь‏ ‎в ‎Берлине‏ ‎в ‎апреле ‎1945 ‎года, ‎после‏ ‎нескольких‏ ‎дней ‎пьяного‏ ‎шатания ‎вместе‏ ‎с ‎Борманом ‎в ‎бункере ‎фюрера.

Пожалуй,‏ ‎самой‏ ‎отвратительной‏ ‎частью ‎всей‏ ‎этой ‎истории‏ ‎были ‎выражения‏ ‎соболезнования,‏ ‎которые ‎мы‏ ‎получили ‎от ‎членов ‎немецкого ‎правительства,‏ ‎людей, ‎которые‏ ‎не‏ ‎могли ‎не ‎знать‏ ‎истинную ‎причину‏ ‎смерти ‎моего ‎отца, ‎а‏ ‎в‏ ‎некоторых ‎случаях,‏ ‎несомненно, ‎сами‏ ‎способствовали ‎этому ‎на ‎словах ‎и‏ ‎на‏ ‎деле. ‎Вот‏ ‎некоторые ‎примеры:

16 октября‏ ‎1944 ‎г.

Примите ‎мои ‎искренние ‎соболезнования‏ ‎в‏ ‎связи‏ ‎с ‎тяжелой‏ ‎утратой, ‎которую‏ ‎вы ‎понесли‏ ‎в‏ ‎связи ‎со‏ ‎смертью ‎мужа. ‎Имя ‎фельдмаршала ‎Роммеля‏ ‎навсегда ‎будет‏ ‎связано‏ ‎с ‎героическими ‎сражениями‏ ‎в ‎Северной‏ ‎Африке.

Адольф ‎Гитлер,

26 октября ‎1944 ‎г.

Тот‏ ‎факт,‏ ‎что ‎ваш‏ ‎муж, ‎фельдмаршал‏ ‎Роммель, ‎умер ‎героической ‎смертью ‎от‏ ‎последствий‏ ‎своих ‎ран,‏ ‎после ‎того‏ ‎как ‎мы ‎все ‎надеялись, ‎что‏ ‎он‏ ‎останется‏ ‎служить ‎немецкому‏ ‎народу, ‎глубоко‏ ‎тронул ‎меня.‏ ‎Шлю‏ ‎Вам, ‎моя‏ ‎дорогая ‎фрау ‎Роммель, ‎мои ‎искренние‏ ‎соболезнования, ‎мои‏ ‎и‏ ‎немецкого ‎Люфтваффе.

С ‎молчаливым‏ ‎сочувствием, ‎Ваш‏ ‎Герман ‎Геринг,

17 октября ‎1944 ‎г.‏ ‎Моя‏ ‎дорогая ‎фрау‏ ‎Роммель! ‎В‏ ‎связи ‎с ‎печальной ‎потерей, ‎которую‏ ‎вы‏ ‎понесли ‎в‏ ‎связи ‎со‏ ‎смертью ‎вашего ‎мужа, ‎мы ‎с‏ ‎женой‏ ‎выражаем‏ ‎вам ‎наше‏ ‎самое ‎теплое‏ ‎сочувствие. ‎В‏ ‎лице‏ ‎фельдмаршала ‎Роммеля‏ ‎немецкая ‎армия ‎потеряла ‎одного ‎из‏ ‎самых ‎успешных‏ ‎своих‏ ‎командиров, ‎имя ‎которого‏ ‎навсегда ‎будет‏ ‎связано ‎с ‎героической ‎двухлетней‏ ‎борьбой‏ ‎Африканского ‎корпуса.‏ ‎Будьте ‎уверены,‏ ‎что ‎мы ‎сочувствуем ‎вашему ‎горю.‏ ‎Хайль‏ ‎Гитлер!Доктор ‎Геббельс‏ ‎и ‎фрау‏ ‎Геббельс.

У ‎нас‏ ‎очень ‎модно ‎говорить, ‎что ‎мы‏ ‎живём ‎в‏ ‎информационном‏ ‎обществе, ‎но ‎в‏ ‎этом ‎информационном‏ ‎обществе ‎очень ‎много ‎дезинформации‏ ‎и‏ ‎очень ‎много‏ ‎пустых ‎совершенно‏ ‎работ. ‎Тем ‎более ‎и ‎у‏ ‎нас,‏ ‎и ‎на‏ ‎Западе ‎работает‏ ‎огромная ‎армия ‎научных ‎сотрудников, ‎которые,‏ ‎как‏ ‎писал‏ ‎философ ‎Зиновьев,‏ ‎заняты ‎не‏ ‎поиском ‎истины,‏ ‎а‏ ‎отрабатывают ‎зарплаты.‏ ‎Это ‎нормально ‎для ‎массового ‎общества,‏ ‎но ‎читать‏ ‎всю‏ ‎эту ‎мутотень ‎смысла‏ ‎не ‎имеет.‏ ‎В ‎то ‎же ‎время‏ ‎массовая‏ ‎наука, ‎которая‏ ‎оформилась ‎на‏ ‎рубеже ‎50х-60х ‎годов ‎20-го ‎века‏ ‎пропустила‏ ‎и ‎пропускает‏ ‎очень ‎много‏ ‎серьёзных, ‎толковых ‎книг, ‎потому ‎что‏ ‎многие‏ ‎из‏ ‎них ‎не‏ ‎укладываются ‎в‏ ‎те ‎схемы,‏ ‎которые‏ ‎приняты ‎в‏ ‎этой ‎науке, ‎а ‎многие ‎из‏ ‎этих ‎книг‏ ‎написаны‏ ‎не ‎профессиональными ‎учёными,‏ ‎а, ‎скажем‏ ‎так, ‎фрилансерами, ‎журналистами, ‎но‏ ‎они‏ ‎не ‎становятся‏ ‎от ‎этого‏ ‎слабее.

Чёрная ‎серия:

De ‎Conspiratione ‎/ ‎О‏ ‎Заговоре.‏ ‎Сборник ‎монографий

De‏ ‎Aenigmate ‎/‏ ‎О ‎Тайне. ‎Сборник ‎научных ‎трудов

De‏ ‎Secreto‏ ‎/‏ ‎О ‎секрете.‏ ‎Сборник ‎научных‏ ‎трудов

De ‎Personis‏ ‎/‏ ‎О ‎Личностях.‏ ‎Сборник ‎научных ‎трудов. ‎Том ‎I,‏ ‎II

De ‎Oriente‏ ‎Extremo‏ ‎/ ‎О ‎Дальнем‏ ‎Востоке. ‎Сборник‏ ‎научных ‎трудов

Институт ‎системно-стратегических ‎исследований:

Иван‏ ‎Смирнов.‏ ‎Тропы ‎истории.‏ ‎Криптоаналитика ‎глубинной‏ ‎власти

Джованни ‎Арриги. ‎Долгий ‎двадцатый ‎век.‏ ‎Деньги,‏ ‎власть ‎и‏ ‎истоки ‎нашего‏ ‎времени

Антон ‎Борисович ‎Гехт. ‎Династия ‎Валленбергов

Александр‏ ‎Островский.‏ ‎Российская‏ ‎деревня ‎на‏ ‎историческом ‎перепутье.‏ ‎Конец ‎XIX‏ ‎—‏ ‎начало ‎XX‏ ‎в.

Александр ‎Островский. ‎Россия. ‎Самодержавие. ‎Революция.‏ ‎Том ‎I,‏ ‎II

Павел‏ ‎Рафаилович ‎Амнуэль. ‎Вселенные:‏ ‎ступени ‎бесконечностей

Александр‏ ‎Домрин. ‎Американская ‎элита ‎и‏ ‎президентская‏ ‎власть: ‎история,‏ ‎политика, ‎право

Александр‏ ‎Мосякин. ‎Ограбленная ‎Европа. ‎Сокровища ‎и‏ ‎Вторая‏ ‎мировая ‎война

Александр‏ ‎Мосякин. ‎Судьба‏ ‎золота ‎Российской ‎империи ‎в ‎срезе‏ ‎истории.‏ ‎1880-1922

Кирилл‏ ‎Фурсов. ‎Нетаджи.‏ ‎Жизнь ‎и‏ ‎исчезновение ‎Субхаса‏ ‎Чандры‏ ‎Боса

Кирилл ‎Фурсов.‏ ‎Держава-купец: ‎отношения ‎английской ‎Ост-Индской ‎Компании‏ ‎с ‎английским‏ ‎государством‏ ‎и ‎индийскими ‎патримониями.

Андрей‏ ‎Фурсов. ‎Русский‏ ‎интерес. ‎Сборник ‎научных ‎трудов

Елена‏ ‎Пономарева.‏ ‎Текущая ‎реальность:‏ ‎избранная ‎хронология

Фёдор‏ ‎Раззаков. ‎Жизнь ‎замечательных ‎времен

Николай ‎Кротов.‏ ‎Жизнь‏ ‎во ‎времена‏ ‎загогулины

Николай ‎Кротов.‏ ‎Акела ‎промахнулся, ‎запускайте ‎Берлагу. ‎Попытка‏ ‎понять‏ ‎смысл‏ ‎экономических ‎реформ‏ ‎1980-х ‎годов.

Григорий‏ ‎Ханин. ‎Экономическая‏ ‎история‏ ‎России ‎в‏ ‎новейшее ‎время. ‎Том ‎4. ‎Экономика‏ ‎Российской ‎Федерации‏ ‎в‏ ‎1999–2016 ‎годы.

Юрий ‎Лебедев.‏ ‎Ветвления ‎судьбы‏ ‎Жоржа ‎Коваля. ‎Том ‎I,‏ ‎II

Николай‏ ‎Платошкин. ‎Венесуэла‏ ‎и ‎Уго‏ ‎Чавес. ‎Биография ‎страны ‎и ‎человека

Николай‏ ‎Платошкин.‏ ‎Танго ‎со‏ ‎смертью

Николай ‎Платошкин.‏ ‎Роберт ‎Кеннеди

Аноним. ‎Немыслимое. ‎Системный ‎анализ‏ ‎событий‏ ‎11‏ ‎сентября ‎2001‏ ‎года ‎и‏ ‎того, ‎что‏ ‎им‏ ‎предшествовало

Олег ‎Храбрый,‏ ‎Андрей ‎Денисов. ‎Карточный ‎дом

Андрей ‎Лазарев.‏ ‎В ‎тисках‏ ‎элит.‏ ‎Исторический ‎проект ‎«Бразилия»

Дмитрий‏ ‎Перетолчин. ‎Новый‏ ‎мировой ‎Фарбен-порядок

Владимир ‎Брюханов. ‎Борьба‏ ‎за‏ ‎Проливы ‎и‏ ‎международные ‎конфликты.‏ ‎1815-1918. ‎Хронология.

Сергей ‎Правосудов. ‎Нефть ‎и‏ ‎газ.‏ ‎Деньги ‎и‏ ‎власть

Николай ‎Вавилов.‏ ‎Китайская ‎власть

Олег ‎Валецкий. ‎О ‎рунах‏ ‎и‏ ‎древних‏ ‎цивилизациях

Николай ‎Михайлов.‏ ‎Слово ‎творца.‏ ‎Хроники ‎богов

Николай‏ ‎Михайлов.‏ ‎Введение ‎в‏ ‎логокосмогенез

Александр ‎Беляев. ‎Деструкция ‎номер ‎1917.‏ ‎Опыт ‎декодирования‏ ‎данных‏ ‎и ‎смыслов

Олег ‎Озеров.‏ ‎Карим ‎Хакимов:‏ ‎летопись ‎жизни ‎(о ‎судьбах‏ ‎ислама‏ ‎и ‎коммунизма‏ ‎в ‎России)

Владимир‏ ‎Марченко. ‎Ватикан ‎— ‎Московия ‎—‏ ‎Сибирь.‏ ‎XVI–XVII ‎века

Александр‏ ‎Багаев. ‎Презумпция‏ ‎лжи

Из ‎серии ‎«Политическая ‎история: ‎книжные‏ ‎анонсы»:

Стив‏ ‎Колл.‏ ‎«Войны ‎призраков.‏ ‎Тайная ‎история‏ ‎ЦРУ, ‎Афганистана‏ ‎и‏ ‎Бин ‎Ладена‏ ‎от ‎советского ‎вторжения ‎в ‎Афганистан‏ ‎до ‎10‏ ‎сентября‏ ‎2001 ‎года».

Уотсон ‎Питер.‏ ‎«Немецкий ‎гений.‏ ‎Третий ‎ренессанс ‎Европы, ‎вторая‏ ‎научная‏ ‎революция ‎и‏ ‎XX ‎век».

Артур‏ ‎Херман. ‎«Ганди ‎и ‎Черчилль. ‎Эпическое‏ ‎соперничество,‏ ‎которое ‎разрушило‏ ‎империю ‎и‏ ‎выковало ‎нашу ‎эпоху».

Эндрю ‎Уиткрофт. ‎«Габсбурги.‏ ‎Воплощая‏ ‎империю».

Дж.‏ ‎Фридман. ‎«Следующие‏ ‎сто ‎лет.‏ ‎Прогноз ‎на‏ ‎XXI‏ ‎столетие».

М. ‎К.‏ ‎Дхар. ‎«Центр ‎зла: ‎сеть ‎МВР—‏ ‎ЦРУ ‎—‏ ‎„Аль-каида“».

Р.‏ ‎Лабевьер. ‎«Доллары ‎террора:‏ ‎Соединенные ‎Штаты‏ ‎и ‎исламисты».

Р. ‎Лабевьер. ‎«Кулисы‏ ‎террора».

А.‏ ‎Б. ‎Рудаков.‏ ‎«Секретные ‎генетические,‏ ‎финансовые ‎и ‎разведывательные ‎программы ‎Третьего‏ ‎рейха».

А.‏ ‎Г. ‎Мосякин.‏ ‎«За ‎пеленой‏ ‎янтарного ‎мифа. ‎Сокровища ‎в ‎закулисье‏ ‎войн,‏ ‎революций,‏ ‎политики ‎и‏ ‎спецслужб».

К. ‎Омаэ.‏ ‎«Конец ‎национального‏ ‎государства:‏ ‎подъем ‎региональных‏ ‎экономик»

С. ‎Горяинов. ‎«Алмазы ‎Аллаха»

С. ‎Л.‏ ‎Печуров. ‎«Коалиционные‏ ‎войны‏ ‎англосаксов. ‎история ‎и‏ ‎современность.»

Ч. ‎Джонсон.‏ ‎«Отдача: ‎цена ‎и ‎последствия‏ ‎американской‏ ‎империи.»

Д. ‎Каплан.‏ ‎А. ‎Дубро.‏ ‎Якудза. ‎«Очерки ‎японского ‎криминального ‎подполья».

К.‏ ‎Э.‏ ‎Мейер. ‎Ш.‏ ‎Б. ‎Бризак.‏ ‎«Турнир ‎теней: ‎Большая ‎игра ‎и‏ ‎гонка‏ ‎за‏ ‎империю ‎в‏ ‎Центральной ‎Азии».

К.‏ ‎ван ‎Вольферен.‏ ‎«Загадка‏ ‎власти ‎в‏ ‎Японии: ‎Народ ‎и ‎политика ‎в‏ ‎безгосударственной ‎нации.»

Н.К.‏ ‎Тер-Оганов.‏ ‎«Персидская ‎казачья ‎бригада‏ ‎1879–1921 ‎гг.»

В.‏ ‎С. ‎Овчинский. ‎«Криминология ‎кризиса.»

М.Дж.‏ ‎Шацберг.‏ ‎«Диалектика ‎угнетения‏ ‎в ‎Заире».

Г.‏ ‎Е. ‎Соколов. ‎«Шах ‎дому ‎Виндзоров.‏ ‎Охота‏ ‎за ‎королевским‏ ‎порно.»

З. ‎Бауман.‏ ‎«Глобализация: ‎последствия ‎для ‎человека.»

А. ‎Иконников-Галицкий.‏ ‎«Самоубийство‏ ‎империи.‏ ‎Терроризм ‎и‏ ‎бюрократия ‎1866–1916.»

Брайан‏ ‎Дж. ‎Мартин.‏ ‎«Шанхайский‏ ‎зеленый ‎синдикат:‏ ‎политика ‎и ‎организованная ‎преступность, ‎1919–1937».

C.‏ ‎Горяинов. ‎«Деньги‏ ‎террора.‏ ‎Кто ‎оплатил ‎Беслан?».

С.‏ ‎Данстен. ‎Дж.‏ ‎Уильямс ‎«Серый ‎волк. ‎Бегство‏ ‎Адольфа‏ ‎Гитлера».

П. ‎Хопкирк.‏ ‎«Большая ‎игра:‏ ‎О ‎разведке ‎в ‎высокогорной ‎Азии.»

Жак‏ ‎Аттали.‏ ‎«Краткая ‎история‏ ‎будущего».

Джим ‎Маррс.‏ ‎«Четвёртый ‎рейх».

Дмитрий ‎Перетолчин. ‎«Мировые ‎войны‏ ‎и‏ ‎мировые‏ ‎элиты».

Из ‎серии‏ ‎«Игры ‎мировых‏ ‎элит»:

Андрей ‎Фурсов.‏ ‎Мировая‏ ‎борьба. ‎Англосаксы‏ ‎против ‎планеты

Андрей ‎Фурсов. ‎Водораздел. ‎Будущее,‏ ‎которое ‎уже‏ ‎наступило.

Андрей‏ ‎Фурсов. ‎Вперёд, ‎к‏ ‎Победе! ‎Русский‏ ‎успех ‎в ‎ретроспективе ‎и‏ ‎перспективе

Андрей‏ ‎Фурсов. ‎Холодный‏ ‎восточный ‎ветер‏ ‎русской ‎весны

Андрей ‎Фурсов. ‎Россия ‎на‏ ‎пороге‏ ‎нового ‎мира.

Андрей‏ ‎Фурсов. ‎Россия‏ ‎между ‎революцией ‎и ‎контрреволюцией

Андрей ‎Фурсов.‏ ‎Вопросы‏ ‎борьбы‏ ‎в ‎русской‏ ‎истории. ‎Логика‏ ‎намерений ‎и‏ ‎логика‏ ‎обстоятельств

Андрей ‎Фурсов.‏ ‎Борьба ‎вопросов. ‎Идеология ‎и ‎психоистория:‏ ‎русское ‎и‏ ‎мировое‏ ‎измерения

Валентин ‎Катасонов. ‎Диктатура‏ ‎банкократии. ‎Оргпреступность‏ ‎финансово-банковского ‎мира. ‎Как ‎противостоять‏ ‎финансовой‏ ‎кабале

Елена ‎Пономарёва.‏ ‎Пре$тупный ‎интернационал‏ ‎в ‎центре ‎Европы. ‎Как ‎NATO‏ ‎создают‏ ‎государства-бандиты

Елена ‎Пономарёва.‏ ‎Грязные ‎войны‏ ‎буржуинов

Юрий ‎Емельянов. ‎Смертельная ‎схватка ‎нацистских‏ ‎вождей.‏ ‎За‏ ‎кулисами ‎Третьего‏ ‎рейха

Дмитрий ‎Перетолчин.‏ ‎Мировые ‎элиты‏ ‎и‏ ‎Британский ‎рейх‏ ‎во ‎Второй ‎мировой ‎войне

Коллектив ‎авторов.‏ ‎На ‎пороге‏ ‎глобального‏ ‎хаоса. ‎Битва ‎за‏ ‎будущее

Коллектив ‎авторов.‏ ‎Хозяева ‎и ‎бенефициары ‎глобального‏ ‎хаоса.‏ ‎Как ‎победить‏ ‎в ‎битве‏ ‎за ‎будущее

Елена ‎Ларина. ‎Умножающие ‎скорбь.‏ ‎Как‏ ‎выжить ‎в‏ ‎эпоху ‎войны‏ ‎элит

Алексей ‎Кузнецов. ‎Тайная ‎власть ‎Британской‏ ‎короны.‏ ‎Англобализация

Издательство‏ ‎«Наше ‎Завтра»:

Анатолий‏ ‎Клёсов. ‎Происхождение‏ ‎народов. ‎Очерки‏ ‎ДНК-генеалогии

Анатолий‏ ‎Клёсов. ‎Скифы,‏ ‎сарматы, ‎аланы. ‎Происхождение, ‎наследие, ‎ДНК

Анатолий‏ ‎Клёсов. ‎Народы‏ ‎и‏ ‎личности. ‎Что ‎показал‏ ‎ДНК-анализ?

Анатолий ‎Клёсов.‏ ‎Мифы ‎норманской ‎теории

Фёдор ‎Лисицын.‏ ‎Эпидемии‏ ‎которые ‎изменили‏ ‎мир

Андрей ‎Фурсов.‏ ‎Оргазм ‎богомола

Андрей ‎Фурсов. ‎Наше ‎«время‏ ‎Босха»

Андрей‏ ‎Фурсов. ‎Лица.‏ ‎Знаки. ‎Системы

Андрей‏ ‎Фурсов. ‎Русские ‎о ‎главном ‎противнике

Геннадий‏ ‎Соколов.‏ ‎Падение‏ ‎Лондона. ‎Рассказы‏ ‎русского ‎Джеймса‏ ‎Бонда

Геннадий ‎Соколов.‏ ‎Шах‏ ‎дому ‎Виндзоров.‏ ‎Английское ‎начало. ‎Русская ‎партия

Валентина ‎Киселёва.‏ ‎Пикник ‎на‏ ‎обочине‏ ‎дивного ‎нового ‎мира

Александр‏ ‎Лежава. ‎На‏ ‎пути ‎к ‎Новой ‎Швабии

Александр‏ ‎Лежава.‏ ‎Золото. ‎Курс‏ ‎молодого ‎бойца

Александр‏ ‎Лежава. ‎Деньги ‎смутных ‎времён

Валентин ‎Катасонов.‏ ‎Центральные‏ ‎банки ‎на‏ ‎службе ‎«хозяев‏ ‎денег»

Валентин ‎Катасонов. ‎Экономические ‎уроки ‎России

Валентин‏ ‎Катасонов.‏ ‎Капитализм.‏ ‎Комплект ‎в‏ ‎3-х ‎томах

Валентин‏ ‎Катасонов. ‎Антиутопии.‏ ‎Литературные‏ ‎фантазии ‎или‏ ‎проектирование ‎будущего?

Сергей ‎Воронин. ‎История ‎великого‏ ‎обмана: ‎искушение‏ ‎неолиберализмом

Кэрролл‏ ‎Квигли. ‎Англо-американский ‎истеблишмент

Майкл‏ ‎Хадсон. ‎Убийство‏ ‎Хозяина. ‎Как ‎финансовые ‎паразиты‏ ‎разрушают‏ ‎экономику