Горячий день. Как полковник Кутепов остановил немецкие танки

Автор ‎текста‏ ‎Андрей ‎Уланов. Публикуется ‎с ‎его ‎ведома‏ ‎и ‎благословления.‏ ‎ЖЖ‏ ‎автора ‎по ‎ссылке‏ ‎здесь

В ‎наше‏ ‎время ‎фейковых ‎новостей ‎мы‏ ‎привыкли,‏ ‎что ‎вчерашние‏ ‎сенсации ‎«вдруг»‏ ‎оказываются ‎сплетнями, ‎а ‎«шокирующие ‎кадры»‏ ‎—‏ ‎постановкой. ‎Случалось‏ ‎подобное ‎и‏ ‎раньше ‎— ‎про ‎героический ‎бой‏ ‎приятнее‏ ‎сочинять‏ ‎в ‎тёплой‏ ‎редакции. ‎Но‏ ‎настоящие ‎журналисты‏ ‎всегда‏ ‎считали ‎по-другому.‏ ‎В ‎июле ‎1941-го ‎в ‎«Известиях»‏ ‎вышла ‎статья‏ ‎Симонова,‏ ‎который ‎только ‎что‏ ‎вернулся ‎из-под‏ ‎Могилёва.

Роман ‎и ‎дневник

Трилогия ‎«Живые‏ ‎и‏ ‎мёртвые» ‎Константина‏ ‎Симонова ‎заслуженно‏ ‎считается ‎одним ‎из ‎лучших ‎произведений‏ ‎о‏ ‎Великой ‎Отечественной‏ ‎войне. ‎Успех‏ ‎романа ‎был ‎дополнен ‎и ‎одноимённой‏ ‎кинокартиной,‏ ‎появившейся‏ ‎в ‎1964‏ ‎году. ‎В‏ ‎частности, ‎для‏ ‎Анатолия‏ ‎Папанова ‎образ‏ ‎генерала ‎Серпилина ‎стал ‎первым ‎крупным‏ ‎успехом ‎в‏ ‎кино,‏ ‎после ‎которого ‎актёра‏ ‎стали ‎активно‏ ‎приглашать ‎на ‎главные ‎роли.

Но‏ ‎далеко‏ ‎не ‎все‏ ‎читавшие ‎роман‏ ‎и ‎восхищавшиеся ‎при ‎этом ‎мастерством‏ ‎писателя‏ ‎знали, ‎что‏ ‎первая ‎книга‏ ‎трилогии ‎представляет ‎собой ‎«литературно ‎переработанный»‏ ‎дневник‏ ‎тогда‏ ‎ещё ‎военного‏ ‎корреспондента ‎Симонова‏ ‎— ‎к‏ ‎слову,‏ ‎также ‎опубликованный‏ ‎под ‎названием ‎«100 ‎суток ‎войны».

В‏ ‎этом ‎дневнике‏ ‎Симонов‏ ‎довольно ‎подробно ‎описывал‏ ‎свою ‎поездку‏ ‎под ‎Могилёв ‎в ‎июле‏ ‎1941‏ ‎года. ‎Комиссар‏ ‎оборонявшей ‎город‏ ‎172-й ‎стрелковой ‎дивизии ‎рассказал, ‎что‏ ‎лучше‏ ‎всех ‎дерётся‏ ‎полк ‎Кутепова,‏ ‎занимавший ‎позиции ‎на ‎другом ‎берегу‏ ‎Днепра.‏ ‎Особо‏ ‎заинтересовал ‎корреспондентов‏ ‎рассказ ‎о‏ ‎подбитых ‎немецких‏ ‎танках,‏ ‎оставшихся ‎на‏ ‎поле ‎боя.

«По ‎газетным ‎сообщениям, ‎число‏ ‎их ‎давно‏ ‎перешло‏ ‎за ‎тысячу, ‎а‏ ‎снимков ‎пока‏ ‎не ‎было. ‎Жгли ‎и‏ ‎подбивали‏ ‎их ‎много,‏ ‎но ‎при‏ ‎отступлении ‎они ‎неизменно ‎оставались ‎на‏ ‎территории,‏ ‎занятой ‎немцами».

Дальше‏ ‎текст ‎дневников‏ ‎и ‎романа ‎совпадают ‎практически ‎дословно.‏ ‎Первоначально‏ ‎командир‏ ‎батальона ‎—‏ ‎капитан ‎Гаврюшин‏ ‎— ‎пытался‏ ‎отговорить‏ ‎корреспондентов ‎от‏ ‎идеи ‎подойти ‎к ‎панцерам. ‎Подбитая‏ ‎техника ‎стояла‏ ‎на‏ ‎поле ‎перед ‎окопами‏ ‎боевого ‎охранения.‏ ‎Но ‎всё ‎же ‎Симонову‏ ‎и‏ ‎его ‎коллеге,‏ ‎фотокорреспонденту ‎Трошкину,‏ ‎удалось ‎уговорить ‎комбата. ‎Скорее ‎всего,‏ ‎это‏ ‎были ‎первые‏ ‎немецкие ‎машины,‏ ‎которые ‎в ‎эту ‎войну ‎видел‏ ‎вблизи‏ ‎журналист‏ ‎одной ‎из‏ ‎центральных ‎газет.

«Чтобы‏ ‎немцы ‎не‏ ‎утащили‏ ‎ночью ‎танки,‏ ‎они ‎были ‎подорваны ‎толом, ‎и‏ ‎часть ‎содержимого‏ ‎машин‏ ‎была ‎разбросана ‎кругом‏ ‎по ‎полю.‏ ‎В ‎числе ‎прочего ‎барахла‏ ‎во‏ ‎ржи ‎валялась‏ ‎целая ‎штука‏ ‎коричневого ‎сукна. ‎А ‎рядом ‎с‏ ‎нею‏ ‎дамские ‎туфли-лакирашки‏ ‎и ‎бельё.‏ ‎Трошкин ‎снял ‎это, ‎а ‎я‏ ‎потом‏ ‎описал.‏ ‎Кажется, ‎это‏ ‎был ‎один‏ ‎из ‎первых‏ ‎документов‏ ‎о ‎мародёрстве‏ ‎немцев».

Предосторожность ‎с ‎подрывом ‎была ‎отнюдь‏ ‎не ‎лишняя‏ ‎—‏ ‎немцы, ‎как ‎и‏ ‎мы, ‎действительно‏ ‎старались ‎в ‎случае ‎неудачного‏ ‎боя‏ ‎отбуксировать ‎машины‏ ‎к ‎себе.‏ ‎Но, ‎судя ‎по ‎фотографиям ‎Трошкина,‏ ‎в‏ ‎этот ‎раз‏ ‎речь ‎бы‏ ‎шла ‎о ‎сборе ‎металлолома.

В ‎романе‏ ‎корреспондент‏ ‎военной‏ ‎газеты ‎Синцов‏ ‎остаётся ‎в‏ ‎полуокружённом ‎полку,‏ ‎а‏ ‎его ‎товарищ‏ ‎— ‎фотограф ‎— ‎погибает, ‎не‏ ‎довезя ‎до‏ ‎редакции‏ ‎сделанные ‎им ‎фото‏ ‎и ‎текст‏ ‎заметки. ‎Тут ‎биография ‎литературного‏ ‎героя‏ ‎начинает ‎жить‏ ‎своей ‎жизнью.‏ ‎В ‎реальности ‎всё ‎же ‎получилось‏ ‎менее‏ ‎трагично ‎—‏ ‎и ‎Симонов,‏ ‎и ‎его ‎коллега ‎Трошкин ‎благополучно‏ ‎вернулись‏ ‎с‏ ‎фронта, ‎и‏ ‎в ‎«Известиях»‏ ‎за ‎20‏ ‎июля‏ ‎1941 ‎года‏ ‎вышла ‎статья ‎«Горячий ‎день», ‎рассказывающая‏ ‎о ‎бое‏ ‎полка‏ ‎Кутепова.

Прим. ‎Е.Н.: ‎Не‏ ‎менее ‎трагично,‏ ‎просто ‎не ‎столь ‎сконцентрированно.‏ ‎Трошкин‏ ‎погиб ‎в‏ ‎1944 ‎году‏ ‎на ‎западной ‎Украине.

Фотографии ‎Трошкина ‎использовались‏ ‎и‏ ‎для ‎других‏ ‎статей ‎—‏ ‎в ‎июле ‎1941 ‎года ‎таких‏ ‎«победных»‏ ‎фото‏ ‎в ‎самом‏ ‎деле ‎не‏ ‎хватало.

Дальше ‎были‏ ‎ещё‏ ‎долгие ‎годы‏ ‎войны. ‎Но ‎всё ‎же ‎именно‏ ‎визит ‎в‏ ‎полк‏ ‎под ‎Могилёвом ‎особо‏ ‎запомнился ‎военкору,‏ ‎а ‎впоследствии ‎знаменитому ‎советскому‏ ‎писателю‏ ‎Константину ‎Симонову.‏ ‎И ‎начать‏ ‎там ‎боевой ‎путь ‎своего ‎литературного‏ ‎героя‏ ‎он ‎решил‏ ‎не ‎просто‏ ‎так.

Документы

Оборонявшей ‎Могилёв ‎172-й ‎стрелковой ‎дивизии‏ ‎по‏ ‎меркам‏ ‎начала ‎июля‏ ‎1941 ‎года‏ ‎крупно ‎повезло.‏ ‎Хотя‏ ‎передовые ‎немецкие‏ ‎разведдозоры ‎появлялись ‎около ‎города ‎ещё‏ ‎3 ‎июля,‏ ‎всё‏ ‎же ‎дивизия ‎получила‏ ‎несколько ‎дней‏ ‎на ‎подготовку ‎своих ‎позиций‏ ‎к‏ ‎обороне. ‎Дальнейшее‏ ‎зависело ‎от‏ ‎бойцов ‎и ‎командиров ‎дивизии ‎—‏ ‎генерал-майора‏ ‎М. ‎Т.‏ ‎Романова, ‎командира‏ ‎388-го ‎стрелкового ‎полка ‎полковника ‎С.‏ ‎Ф.‏ ‎Кутепова,‏ ‎поставленного ‎на‏ ‎самое ‎опасное‏ ‎направление, ‎и‏ ‎других.‏ ‎И ‎они‏ ‎действительно ‎сделали ‎всё, ‎что ‎могли‏ ‎в ‎той‏ ‎обстановке.

Ещё‏ ‎с ‎1 ‎июля‏ ‎в ‎документах‏ ‎постоянно ‎подчёркивалась ‎важность ‎создания‏ ‎противотанковой‏ ‎обороны. ‎При‏ ‎этом ‎советские‏ ‎командиры ‎совершенно ‎правильно ‎«угадали» ‎наиболее‏ ‎танкоопасные‏ ‎направления ‎—‏ ‎вдоль ‎шоссе‏ ‎Бобруйск-Могилёв ‎и ‎Рогачёв-Могилёв. ‎Оборонявший ‎первое‏ ‎направление‏ ‎у‏ ‎совхоза ‎Буйничи‏ ‎388 ‎сп‏ ‎кроме ‎собственной‏ ‎артиллерии‏ ‎усиливался ‎340-м‏ ‎артиллерийским ‎полком. ‎Стрелковые ‎же ‎части‏ ‎сделали ‎всё,‏ ‎чтобы‏ ‎немцам ‎было ‎проблематично‏ ‎доехать ‎до‏ ‎позиций ‎артиллеристов. ‎Кроме ‎впечатливших‏ ‎Симонова‏ ‎многочисленных ‎траншей‏ ‎полного ‎профиля,‏ ‎блиндажей ‎и ‎прочих ‎инженерных ‎сооружений,‏ ‎был‏ ‎вырыт ‎противотанковый‏ ‎ров ‎и‏ ‎выставлены ‎минные ‎поля.

Двенадцатого ‎июля ‎1941‏ ‎года‏ ‎в‏ ‎прочности ‎этой‏ ‎обороны ‎пришлось‏ ‎убедиться ‎танкистам‏ ‎немецкой‏ ‎3-й ‎танковой‏ ‎дивизии. ‎5-я ‎рота ‎2-го ‎батальона‏ ‎танкового ‎полка‏ ‎дивизии,‏ ‎попытавшись ‎атаковать ‎позиции‏ ‎Кутепова, ‎напоролась‏ ‎на ‎минное ‎поле ‎и‏ ‎была‏ ‎прицельно ‎расстреляна‏ ‎огнём ‎противотанковой‏ ‎артиллерии. ‎Не ‎обошлось ‎без ‎тяжёлых‏ ‎потерь‏ ‎и ‎во‏ ‎введённой ‎в‏ ‎бой ‎в ‎попытке ‎прикрыть ‎гибнущих‏ ‎камерадов‏ ‎8-й‏ ‎роте.

Всего ‎за‏ ‎тот ‎день‏ ‎немцы, ‎по‏ ‎собственным‏ ‎данным, ‎на‏ ‎этом ‎участке ‎только ‎безвозвратно ‎потеряли‏ ‎18 ‎танков,‏ ‎что‏ ‎по ‎меркам ‎июля‏ ‎41-го ‎и‏ ‎боя ‎против ‎пехоты ‎было‏ ‎достаточно‏ ‎редким ‎событием.‏ ‎Судя ‎по‏ ‎явно ‎видным ‎на ‎фото ‎останкам‏ ‎разбитых‏ ‎и ‎взорванных‏ ‎БТР ‎«Ганомаг»,‏ ‎досталось ‎и ‎мотополку ‎немецкой ‎дивизии.

В‏ ‎статье‏ ‎Симонова‏ ‎упоминаются ‎«бронированные‏ ‎площадки ‎с‏ ‎пехотой» ‎—‏ ‎видимо,‏ ‎так ‎бойцы‏ ‎пытались ‎описать ‎непривычную ‎им ‎в‏ ‎начале ‎войны‏ ‎вражескую‏ ‎технику.

«Облом» ‎для ‎немецкой‏ ‎танковой ‎дивизии‏ ‎вышел ‎настолько ‎серьёзным, ‎что‏ ‎повторять‏ ‎атаку ‎на‏ ‎этом ‎участке‏ ‎противник ‎больше ‎не ‎рискнул. ‎Хотя‏ ‎Могилёв‏ ‎как ‎узел‏ ‎коммуникаций ‎занимал‏ ‎весьма ‎важное ‎место ‎в ‎планах‏ ‎командования‏ ‎вермахта.‏ ‎Да ‎и‏ ‎уход ‎с‏ ‎удобной ‎«панцерштрассе»‏ ‎создавал‏ ‎дивизии ‎дополнительные‏ ‎трудности ‎для ‎дальнейшего ‎продвижения ‎и‏ ‎снабжения. ‎Но‏ ‎продолжать‏ ‎жечь ‎ценные ‎машины‏ ‎в ‎атаках‏ ‎на ‎хорошо ‎подготовленную ‎оборону‏ ‎было‏ ‎для ‎немцев‏ ‎ещё ‎более‏ ‎неприятной ‎альтернативой.

3-ю ‎танковую ‎перебросили ‎на‏ ‎другие‏ ‎участки ‎фронта‏ ‎— ‎именно‏ ‎поэтому ‎приехавшие ‎в ‎полк ‎московские‏ ‎корреспонденты‏ ‎смогли‏ ‎без ‎особых‏ ‎сложностей ‎сфотографировать‏ ‎подбитые ‎и‏ ‎взорванные‏ ‎панцеры.

К ‎слову,‏ ‎противник ‎у ‎Кутепова ‎и ‎его‏ ‎людей ‎тоже‏ ‎был‏ ‎именитый. ‎От ‎«сорокопяток»‏ ‎и ‎мин‏ ‎претерпели ‎подчинённые ‎Вальтера ‎Моделя,‏ ‎в‏ ‎будущем ‎—‏ ‎одного ‎из‏ ‎самых ‎известных ‎военачальников ‎рейха.

Взятие ‎Могилёва‏ ‎было‏ ‎доверено ‎идущим‏ ‎следом ‎за‏ ‎танками ‎пехотным ‎дивизиям ‎вермахта. ‎Быстро‏ ‎не‏ ‎получилось‏ ‎и ‎у‏ ‎них ‎—‏ ‎когда ‎20‏ ‎июля‏ ‎в ‎московских‏ ‎известиях ‎напечатали ‎статью ‎Симонова ‎о‏ ‎бое ‎под‏ ‎Могилёвом,‏ ‎172-я ‎дивизия ‎ещё‏ ‎держала ‎город.‏ ‎На ‎прорыв ‎остатки ‎гарнизона‏ ‎пошли‏ ‎только ‎в‏ ‎ночь ‎на‏ ‎26 ‎июля. ‎В ‎результате ‎немецкий‏ ‎корпус‏ ‎так ‎и‏ ‎не ‎успел‏ ‎к ‎началу ‎Смоленского ‎сражения, ‎став‏ ‎ещё‏ ‎одним‏ ‎звоночком ‎забуксовавшего‏ ‎блицкрига.

Живые ‎и‏ ‎мёртвые

Ни ‎генерал‏ ‎Романов,‏ ‎ни ‎полковник‏ ‎Кутепов ‎к ‎своим ‎из ‎окружения‏ ‎так ‎и‏ ‎не‏ ‎вышли. ‎Но ‎благодаря‏ ‎Константину ‎Симонову‏ ‎миллионы ‎людей ‎всё ‎же‏ ‎знают‏ ‎о ‎них‏ ‎— ‎пусть‏ ‎с ‎другими ‎фамилиями ‎и ‎даже‏ ‎лицами.‏ ‎О ‎них‏ ‎— ‎и‏ ‎о ‎немецких ‎танках, ‎которые ‎в‏ ‎июле‏ ‎1941‏ ‎года ‎не‏ ‎доехали ‎даже‏ ‎до ‎окраин‏ ‎Могилёва.

«В‏ ‎газете ‎был‏ ‎напечатан ‎мой ‎подвал ‎о ‎полке‏ ‎Кутепова ‎„Горячий‏ ‎день“‏ ‎и ‎во ‎всю‏ ‎полосу ‎—‏ ‎панорама ‎разбитых ‎танков, ‎снятых‏ ‎Трошкиным.‏ ‎Это ‎были‏ ‎первые ‎материалы‏ ‎такого ‎типа, ‎и ‎я ‎испытал‏ ‎удовлетворение‏ ‎начинающего ‎газетчика,‏ ‎видя, ‎как‏ ‎у ‎витрин ‎с ‎газетами ‎стояли‏ ‎толпы‏ ‎народа…»