Вильнёв снимает правильное кино и получает награду

Начавшийся ‎марафон‏ ‎по ‎Вильнёву ‎подтвердил ‎очевидное: канадский ‎режиссёр‏ ‎— ‎отличник‏ ‎прогрессистской‏ ‎политической ‎подготовки. ‎Пытаясь‏ ‎создать ‎интересного‏ ‎женского ‎персонажа, ‎он ‎даёт‏ ‎ей‏ ‎цель ‎и‏ ‎награждает ‎способностями‏ ‎в ‎её ‎достижении. ‎Обычно ‎это‏ ‎чёткая‏ ‎уверенность ‎в‏ ‎своей ‎правоте‏ ‎и ‎продвинутые ‎манипулятивные ‎навыки. ‎Уверенность‏ ‎основана‏ ‎на‏ ‎полной ‎уверенности‏ ‎в ‎собственной‏ ‎исключительности. ‎Так,‏ ‎героиня‏ ‎«Пожаров», ‎убеждая‏ ‎брата ‎сделать ‎так, ‎как ‎она‏ ‎хочет, ‎произносит‏ ‎сакраментальное:‏ ‎«Если ‎ты ‎не‏ ‎хочешь ‎сделать‏ ‎это ‎для ‎себя ‎или‏ ‎для‏ ‎матери, ‎то‏ ‎сделай ‎это‏ ‎для ‎меня», ‎— ‎выстраивая ‎чёткую‏ ‎иерархию‏ ‎статуса.

В ‎«Политехе»‏ ‎пережившая ‎трагедию‏ ‎героиня, ‎в ‎отличие ‎от ‎единственного‏ ‎пытавшегося‏ ‎что-то‏ ‎сделать ‎героя,‏ ‎находит ‎в‏ ‎себе ‎силы‏ ‎жить‏ ‎дальше, ‎подытоживая,‏ ‎что, ‎если ‎у ‎неё ‎родится‏ ‎дочь, ‎то‏ ‎она‏ ‎скажет, ‎что ‎ей‏ ‎принадлежит ‎весь‏ ‎мир, ‎а ‎мальчика ‎научит‏ ‎любить.‏ ‎Не ‎заостряет‏ ‎внимание ‎Вильнёв‏ ‎и ‎на ‎том, ‎что ‎сумасшедший‏ ‎стрелок,‏ ‎убивший ‎студенток,‏ ‎воспитывался ‎матерью-одиночкой‏ ‎(и ‎винил ‎во ‎всех ‎бедах‏ ‎её),‏ ‎но‏ ‎зато ‎подчёркивается‏ ‎уверенность ‎главной‏ ‎героини ‎в‏ ‎том,‏ ‎что ‎она‏ ‎воспитает ‎ребёнка ‎хорошо ‎и ‎одна‏ ‎(хотя ‎она‏ ‎замужем).

Надо‏ ‎заметить, ‎что ‎до‏ ‎«Политеха» ‎Вильнёв‏ ‎брал ‎большой ‎перерыв ‎в‏ ‎режиссёрской‏ ‎карьере, ‎ища‏ ‎свой ‎язык,‏ ‎и ‎предыдущие ‎его ‎фильмы, ‎извиняюсь‏ ‎за‏ ‎каламбур, ‎гораздо‏ ‎более ‎многословны.‏ ‎И ‎героини ‎в ‎них ‎куда‏ ‎более‏ ‎разговорчивы‏ ‎и ‎откровенно‏ ‎манипулятивны, ‎но,‏ ‎чтобы ‎они‏ ‎ни‏ ‎сделали, ‎режиссёр‏ ‎за ‎них.

Сместит ‎акценты ‎Дени ‎и‏ ‎в ‎«Убийце»,‏ ‎который,‏ ‎что ‎логично, ‎был‏ ‎об ‎убийце,‏ ‎посвятившем ‎свою ‎жизнь ‎мести,‏ ‎и‏ ‎о ‎том,‏ ‎что ‎зверь‏ ‎своей ‎жестокостью ‎может ‎создать ‎охотника‏ ‎(картель‏ ‎Сонора ‎здесь‏ ‎выступает ‎в‏ ‎роли ‎акул, ‎которые ‎сами ‎вызвали‏ ‎на‏ ‎себя‏ ‎гнев ‎касатки,‏ ‎которая ‎не‏ ‎успокоится, ‎пока‏ ‎не‏ ‎уничтожит ‎их‏ ‎всех). ‎Открывающая ‎сцена ‎сценария ‎Шеридана‏ ‎— ‎про‏ ‎персонажа‏ ‎дель ‎Торро. ‎Открывающая‏ ‎сцена ‎фильма‏ ‎Вильнёва ‎— ‎про ‎персонажа‏ ‎Блант.‏ ‎В ‎её‏ ‎лице ‎мы‏ ‎не ‎просто ‎видим ‎ужас ‎наивного‏ ‎идеалиста‏ ‎от ‎столкновения‏ ‎с ‎тайной‏ ‎нарковойной, ‎в ‎которую ‎втянуто ‎правительство‏ ‎США,‏ ‎как,‏ ‎по-видимому, ‎задумывалось,‏ ‎а ‎главную‏ ‎героиню. ‎Разумеется,‏ ‎Вильнёв‏ ‎снова ‎не‏ ‎удержался.

Мало ‎того, ‎по ‎сценарию ‎идеализм‏ ‎героини ‎не‏ ‎только‏ ‎должен ‎резонировать ‎со‏ ‎зрительским, ‎но‏ ‎и ‎объяснять, ‎почему ‎в‏ ‎разработку‏ ‎оперативник ‎ЦРУ‏ ‎взял ‎именно‏ ‎её. ‎По ‎фильму ‎это ‎вроде‏ ‎бы‏ ‎тоже ‎так,‏ ‎но ‎вместе‏ ‎с ‎тем ‎наивность ‎становится ‎чуть‏ ‎ли‏ ‎не‏ ‎достоинством ‎персонажа.‏ ‎Монополия ‎на‏ ‎манипуляцию ‎у‏ ‎Дени‏ ‎чётко ‎за‏ ‎женскими ‎персонажами ‎— ‎по ‎крайней‏ ‎мере, ‎только‏ ‎они‏ ‎занимаются ‎ей ‎во‏ ‎благо. ‎Также‏ ‎как ‎и ‎власть ‎женщин‏ ‎—‏ ‎это ‎не‏ ‎то ‎же‏ ‎самое, ‎что ‎власть ‎мужчин. ‎Чему‏ ‎Вильнёв‏ ‎посвятил ‎свою‏ ‎«Дюну».

Перекос ‎в‏ ‎сторону ‎героини ‎Блант ‎вызывает ‎и‏ ‎некоторое‏ ‎удивление‏ ‎в ‎кульминационной‏ ‎части ‎фильма,‏ ‎которая ‎целиком‏ ‎за‏ ‎персонажем ‎дель‏ ‎Торро, ‎в ‎которой ‎его ‎Алехандро‏ ‎превращается ‎в‏ ‎терминатора.‏ ‎И ‎здесь ‎стоит‏ ‎отметить ‎один‏ ‎ход ‎постановщика: ‎с ‎одной‏ ‎стороны,‏ ‎решение ‎сильно‏ ‎сократить ‎реплики‏ ‎персонажа, ‎якобы ‎предложенное ‎Бенисио ‎и‏ ‎поддержанное‏ ‎Дени, ‎работает,‏ ‎и ‎от‏ ‎этого ‎Алехандро ‎делается ‎только ‎более‏ ‎таинственно-мрачным,‏ ‎но‏ ‎с ‎другой‏ ‎— ‎он‏ ‎становится ‎внезапно‏ ‎важным‏ ‎и ‎резким‏ ‎(в ‎той ‎же ‎перестрелке ‎на‏ ‎пропускном ‎пункте‏ ‎навыки,‏ ‎которые ‎продемонстрирует ‎сикарио‏ ‎в ‎конце‏ ‎фильма, ‎показывает ‎оперативник ‎в‏ ‎очках,‏ ‎а ‎не‏ ‎он). ‎И‏ ‎в ‎этом, ‎пожалуй, ‎проблема. ‎Если‏ ‎уж‏ ‎из ‎сценария‏ ‎убраны ‎сцены‏ ‎беспощадности ‎и ‎крутости ‎и ‎разговоры‏ ‎о‏ ‎том,‏ ‎как ‎адвокат‏ ‎стал ‎безжалостным‏ ‎убийцей, ‎то‏ ‎надо‏ ‎было ‎показать‏ ‎действием ‎и ‎визуалом.

Фильм ‎при ‎этом‏ ‎мне ‎нравится‏ ‎(пожалуй,‏ ‎больше ‎всего ‎у‏ ‎канадца, ‎но‏ ‎и ‎в ‎отрыве ‎от‏ ‎его‏ ‎творчества ‎тоже),‏ ‎но ‎кульминация‏ ‎выглядит, ‎пожалуй ‎что, ‎несколько ‎инородно.‏ ‎После‏ ‎псевдодокументального ‎фильма‏ ‎о ‎наркомафии‏ ‎и ‎борьбе ‎с ‎ней ‎(не‏ ‎всегда‏ ‎чистоплотной)‏ ‎мы ‎резко‏ ‎попадаем ‎в‏ ‎«Джейсона ‎Борна»‏ ‎(собственно,‏ ‎породившего ‎моду‏ ‎на ‎псевдодокументальность ‎в ‎дорогих ‎боевиках).‏ ‎Как ‎за‏ ‎это‏ ‎время ‎уже ‎немолодой‏ ‎мексиканский ‎адвокат‏ ‎стал ‎орудием ‎для ‎убийства‏ ‎—‏ ‎не ‎совсем‏ ‎ясно.

В ‎«Убийце»‏ ‎есть ‎и ‎не ‎очень ‎нужные‏ ‎(но‏ ‎очень ‎политически‏ ‎грамотные) ‎вставки‏ ‎из ‎жизни ‎простого ‎мексиканского ‎полицейского,‏ ‎который‏ ‎просто‏ ‎перевозил ‎наркоту‏ ‎и ‎помогал‏ ‎картелю, ‎а‏ ‎в‏ ‎концовке ‎был‏ ‎ни ‎за ‎что ‎пристрелен ‎Алехандро.‏ ‎Вроде ‎как‏ ‎это‏ ‎должно ‎стать ‎поворотом‏ ‎в ‎сюжете,‏ ‎когда ‎зритель ‎должен ‎был‏ ‎понять,‏ ‎что ‎убийца‏ ‎— ‎нехороший‏ ‎убийца. ‎Только ‎жалости ‎к ‎продажному‏ ‎полицейскому‏ ‎не ‎появляется:‏ ‎тот ‎факт,‏ ‎что ‎у ‎негодяя ‎дети, ‎говорит‏ ‎только‏ ‎о‏ ‎том, ‎что‏ ‎у ‎него‏ ‎есть ‎дети.‏ ‎Как‏ ‎мы ‎знаем‏ ‎из ‎Евангелия, ‎и ‎злые ‎умеют‏ ‎давать ‎благие‏ ‎даяния‏ ‎своим ‎детям, ‎и‏ ‎когда ‎те‏ ‎просят ‎хлеба, ‎то ‎не‏ ‎дадут‏ ‎им ‎камня.‏ ‎А ‎когда‏ ‎просят ‎отвести ‎их ‎на ‎футбол,‏ ‎то‏ ‎встают ‎и‏ ‎отводят.