«Гонщики» (Масленников, 1972) — разбор фильма

Янковский, ‎Леонов,‏ ‎Джигарханян ‎в ‎главных ‎ролях, ‎в‏ ‎режиссёрском ‎кресле‏ ‎—‏ ‎будущий ‎постановщик ‎«Холмса‏ ‎и ‎Ватсона»,‏ ‎тема ‎автогонок, ‎которой ‎не‏ ‎так‏ ‎чтобы ‎был‏ ‎богат ‎советский‏ ‎кинематограф, ‎— ‎как ‎такое ‎кино‏ ‎могло‏ ‎не ‎стать‏ ‎популярным? ‎Таким‏ ‎вопросом ‎я ‎задавался, ‎когда ‎смотрел‏ ‎список‏ ‎работ‏ ‎Масленникова. ‎Не‏ ‎уверен, ‎что‏ ‎нашёл ‎однозначно‏ ‎верный‏ ‎ответ ‎—‏ ‎зачастую ‎фильмы ‎с ‎гораздо ‎большими‏ ‎проблемами ‎всё‏ ‎равно‏ ‎добиваются ‎успеха, ‎—‏ ‎но ‎разбирать‏ ‎этот ‎фильм ‎было ‎интересно.

Преодоление‏ ‎недоверия‏ ‎зрителя ‎—‏ ‎задача ‎любого‏ ‎кинематографиста. ‎И ‎для ‎меня ‎первой‏ ‎преградой‏ ‎в ‎фильме‏ ‎стала ‎физическая‏ ‎форма ‎Леонова: ‎ралли ‎— ‎вид‏ ‎спорта‏ ‎изматывающий,‏ ‎и ‎лишний‏ ‎вес ‎там‏ ‎должен ‎теряться‏ ‎довольно‏ ‎быстро. ‎Можно‏ ‎поверить, ‎что ‎персонаж ‎Леонова ‎набрал‏ ‎несколько ‎килограмм‏ ‎сверх‏ ‎обычного, ‎сидя ‎в‏ ‎гипсе, ‎—‏ ‎фильм ‎начинается ‎с ‎его‏ ‎аварии,‏ ‎— ‎но‏ ‎то, ‎что‏ ‎в ‎ходе ‎тысячекилометровых ‎гонок ‎он‏ ‎продолжал‏ ‎оставаться ‎в‏ ‎прежнем ‎виде,‏ ‎сомнительно.

Но ‎готов ‎принять ‎это ‎за‏ ‎придирку‏ ‎со‏ ‎своей ‎стороны,‏ ‎которую ‎легко‏ ‎можно ‎было‏ ‎опровергнуть‏ ‎игрой ‎(как‏ ‎это ‎сделал ‎Бондарчук ‎в ‎«Судьбе‏ ‎человека»), ‎и‏ ‎вот‏ ‎тут ‎поджидала ‎неожиданность‏ ‎— ‎Леонов‏ ‎не ‎очень ‎подходит ‎для‏ ‎этой‏ ‎роли. ‎Не‏ ‎веришь, ‎когда‏ ‎он ‎злится ‎или ‎просто ‎заводится‏ ‎—‏ ‎даже ‎это‏ ‎выходит ‎у‏ ‎него ‎добродушно, ‎— ‎тогда ‎как‏ ‎именно‏ ‎ссора‏ ‎между ‎героями‏ ‎Леонова ‎и‏ ‎Янковского ‎даёт‏ ‎старт‏ ‎развитию ‎сюжета.

Эта‏ ‎сцена ‎хорошо ‎начинается ‎с ‎движения‏ ‎Леонова, ‎которое‏ ‎сопровождается‏ ‎движением ‎камеры, ‎и‏ ‎переходит ‎на‏ ‎Янковского ‎наездом ‎камеры, ‎меняя‏ ‎средний‏ ‎на ‎полукрупный‏ ‎(о ‎классификации‏ ‎крупностей ‎поговорим ‎как-нибудь ‎отдельно).

Затем ‎Леонов‏ ‎уже‏ ‎сам, ‎двигаясь‏ ‎на ‎статичную‏ ‎камеру, ‎меняет ‎крупность ‎своего ‎плана‏ ‎со‏ ‎среднего‏ ‎на ‎крупный‏ ‎(крупная ‎крупность‏ ‎— ‎тавтология,‏ ‎но‏ ‎с ‎ней‏ ‎придётся ‎мириться).

Оба ‎движения ‎хороши ‎не‏ ‎только ‎операторски,‏ ‎но‏ ‎и ‎своей ‎драматургической‏ ‎обоснованностью: ‎герой‏ ‎Янковского ‎(его ‎зовут ‎Николай)‏ ‎занимается‏ ‎своим ‎любимым‏ ‎делом ‎—‏ ‎ухаживает ‎за ‎барышнями ‎— ‎и‏ ‎явно‏ ‎не ‎готов‏ ‎к ‎серьезному‏ ‎разговору, ‎но ‎герой ‎Леонова ‎(Иван‏ ‎Михайлович,‏ ‎он‏ ‎же ‎дядя‏ ‎Ваня) ‎движется‏ ‎решительно ‎и‏ ‎напористо.‏ ‎Движение ‎камеры‏ ‎здесь ‎— ‎движение ‎сюжета. ‎И‏ ‎двигает ‎его‏ ‎дядя‏ ‎Ваня. ‎Переход ‎на‏ ‎крупный ‎план‏ ‎делает ‎Леонов, ‎как ‎и‏ ‎переход‏ ‎к ‎обсуждению‏ ‎серьёзной ‎темы.‏ ‎Крупный ‎план ‎в ‎сцене ‎всегда‏ ‎должен‏ ‎быть ‎обоснованным,‏ ‎и ‎здесь‏ ‎к ‎нему ‎подводят ‎мастерски.

Тут ‎стоит‏ ‎отойти‏ ‎от‏ ‎сцены, ‎чтобы‏ ‎объяснить ‎главную‏ ‎идею ‎фильма‏ ‎(разумеется,‏ ‎насколько ‎я‏ ‎её ‎понял). ‎«Гонщики» ‎— ‎фильм‏ ‎о ‎наставничестве,‏ ‎к‏ ‎которому ‎примешаны ‎сильные‏ ‎отеческие ‎чувства.‏ ‎О ‎том, ‎как ‎учителю‏ ‎(или‏ ‎тренеру) ‎бывает‏ ‎трудно ‎отпустить‏ ‎ученика, ‎и ‎как ‎непросто ‎ученику‏ ‎уйти‏ ‎в ‎свободное‏ ‎плавание ‎и‏ ‎к ‎тому ‎же ‎самому ‎стать‏ ‎наставником.

Начинаются‏ ‎«Гонщики»‏ ‎с ‎аварии,‏ ‎в ‎которую‏ ‎герои ‎попадают‏ ‎по‏ ‎вине ‎дяди‏ ‎Вани. ‎Травмы ‎они ‎залечили ‎(попутно‏ ‎нам ‎показывают‏ ‎сквозную‏ ‎линию, ‎обозначающую ‎главный‏ ‎жизненный ‎интерес‏ ‎Коли ‎— ‎если ‎говорить‏ ‎просто,‏ ‎то ‎он‏ ‎волокита), ‎но‏ ‎между ‎ними ‎осталась ‎недоговорённость. ‎Молодой‏ ‎штурман‏ ‎(Янковский ‎играет‏ ‎персонажа ‎на‏ ‎4 ‎года ‎старше ‎себя, ‎что‏ ‎встречается‏ ‎куда‏ ‎реже, ‎чем‏ ‎обратное ‎явление)‏ ‎начинает ‎сомневаться‏ ‎в‏ ‎своём ‎пилоте,‏ ‎жалуется ‎начальнику ‎заводской ‎команды ‎вроде‏ ‎бы ‎невзначай,‏ ‎просто‏ ‎рассказывая ‎о ‎происшествии.

Сомневается‏ ‎и ‎дядя‏ ‎Ваня ‎— ‎он ‎не‏ ‎хочет‏ ‎уходить ‎из‏ ‎спорта, ‎не‏ ‎хочет ‎отпускать ‎ученика, ‎но ‎видит,‏ ‎что‏ ‎почти ‎ставший‏ ‎ему ‎сыном‏ ‎напарник ‎взбрыкнул, ‎после ‎чего ‎решается‏ ‎отпустить‏ ‎его.‏ ‎И ‎сцена‏ ‎выше ‎—‏ ‎концентрация ‎этого‏ ‎конфликта.‏ ‎Иван ‎Михайлович‏ ‎подходит ‎к ‎Николаю, ‎занятому ‎барышнями,‏ ‎— ‎это‏ ‎его‏ ‎смущает ‎(Леонов ‎даёт‏ ‎верную ‎реакцию),‏ ‎но ‎всё ‎же ‎он‏ ‎высказывает‏ ‎то, ‎что‏ ‎хотел, ‎—‏ ‎возможно, ‎жёстче, ‎чем ‎собирался, ‎потому‏ ‎что‏ ‎обстановка ‎не‏ ‎слишком ‎располагает‏ ‎к ‎душевности. ‎Когда ‎Коля ‎фамильярничает‏ ‎в‏ ‎ответ‏ ‎— ‎опять‏ ‎же, ‎Янковский‏ ‎хорош ‎в‏ ‎переходе‏ ‎от ‎расслабленности‏ ‎вальяжного ‎разговора ‎с ‎барышнями ‎к‏ ‎разговору ‎о‏ ‎сути‏ ‎дела ‎(Альпы ‎в‏ ‎разговоре ‎фигурируют‏ ‎неспроста ‎— ‎подчёркивается, ‎что‏ ‎ошибка‏ ‎в ‎горах‏ ‎раллисту ‎может‏ ‎стоить ‎жизни, ‎— ‎и ‎горы‏ ‎в‏ ‎сюжет ‎ещё‏ ‎вернутся ‎и‏ ‎сыграют ‎важную ‎роль). ‎Со ‎стороны‏ ‎Коли‏ ‎панибратский‏ ‎тон ‎—‏ ‎попытка ‎уйти‏ ‎от ‎проблемы‏ ‎или‏ ‎отложить ‎разговор‏ ‎до ‎более ‎подходящего ‎случая, ‎но‏ ‎дядя ‎Ваня‏ ‎решился‏ ‎и ‎идёт ‎до‏ ‎конца ‎(как‏ ‎камера ‎обозначила ‎сцену, ‎так‏ ‎она‏ ‎и ‎протекает‏ ‎— ‎Леонов‏ ‎вторгается ‎в ‎пространство ‎напускной ‎беззаботности‏ ‎напарника‏ ‎и ‎идёт‏ ‎напролом).

И ‎здесь‏ ‎я ‎должен ‎сделать ‎оговорку: ‎возможно,‏ ‎дело‏ ‎во‏ ‎всём ‎багаже‏ ‎ролей ‎Леонова‏ ‎и ‎образе‏ ‎добродушного‏ ‎Винни-Пуха, ‎но‏ ‎я ‎не ‎до ‎конца ‎верю‏ ‎в ‎то,‏ ‎что‏ ‎он ‎здесь ‎сердит‏ ‎и ‎действительно‏ ‎решился ‎на ‎разрыв ‎после‏ ‎осознания‏ ‎его ‎необходимости.‏ ‎Слова ‎«мы‏ ‎с ‎тобой ‎не ‎в ‎загсе‏ ‎зарегистрированы»‏ ‎произнесены ‎чуть‏ ‎ли ‎не‏ ‎с ‎привычным ‎весёлым ‎блеском ‎в‏ ‎глазах,‏ ‎и‏ ‎это ‎сбивает.‏ ‎Повторюсь, ‎возможно,‏ ‎дело ‎в‏ ‎моём‏ ‎восприятии, ‎но‏ ‎я ‎легко ‎представляю, ‎как ‎тот‏ ‎же ‎Джигарханян‏ ‎(чтобы‏ ‎далеко ‎не ‎ходить,‏ ‎возьмём ‎актёра‏ ‎из ‎этого ‎же ‎фильма)‏ ‎показывает‏ ‎лучший ‎переход‏ ‎к ‎гневу,‏ ‎раздражительности ‎или ‎решительности ‎(тут ‎уж‏ ‎от‏ ‎задачи ‎зависит)‏ ‎после ‎неудачной‏ ‎попытки ‎разобраться ‎по-хорошему ‎(Янковский ‎хорошо‏ ‎демонстрирует,‏ ‎что‏ ‎разговор ‎ему‏ ‎неприятен, ‎но‏ ‎он ‎не‏ ‎готов‏ ‎прямо ‎ответить‏ ‎«нет, ‎я ‎не ‎боюсь», ‎хотя‏ ‎оба ‎и‏ ‎знают,‏ ‎что ‎прежнее ‎доверие‏ ‎утрачено).

В ‎двух‏ ‎сценах ‎подряд, ‎когда ‎оба‏ ‎героя‏ ‎поочерёдно ‎приходят‏ ‎друг ‎к‏ ‎другу, ‎чтобы ‎довести-таки ‎разговор ‎до‏ ‎конца,‏ ‎но ‎уходят‏ ‎ни ‎с‏ ‎чем, ‎добродушный ‎Леонов ‎после ‎Леонова‏ ‎сердитого‏ ‎смотрится‏ ‎настолько ‎привычно‏ ‎и ‎узнаваемо,‏ ‎что ‎снова‏ ‎не‏ ‎верится ‎в‏ ‎то, ‎что ‎он ‎вообще ‎был‏ ‎по-настоящему ‎разгневан‏ ‎—‏ ‎так, ‎поворчал, ‎но‏ ‎скоро ‎отойдёт.‏ ‎Конечно, ‎остаётся ‎вариант, ‎что‏ ‎так‏ ‎и ‎было‏ ‎задумано.

Отмечу ‎интересное‏ ‎решение ‎оператора ‎Владимира ‎Васильева ‎для‏ ‎стандартной‏ ‎диалоговой ‎восьмёрки‏ ‎в ‎типичном‏ ‎подъезде: ‎лестницы ‎как ‎направляющие ‎и‏ ‎брошенная‏ ‎через‏ ‎плечо ‎последняя‏ ‎фраза ‎«то,‏ ‎что ‎дело‏ ‎грубое,‏ ‎это ‎ты‏ ‎усвоил».

Кстати, ‎«кино ‎— ‎искусство ‎грубое»‏ ‎— ‎один‏ ‎из‏ ‎любимых ‎творческих ‎тезисов‏ ‎самого ‎Масленникова.‏ ‎Он ‎считал, ‎что ‎изящество‏ ‎и‏ ‎очарование ‎фильма‏ ‎— ‎в‏ ‎деталях. ‎В ‎том ‎смысле, ‎что‏ ‎сцена‏ ‎должна ‎решать‏ ‎конкретную ‎задачу‏ ‎и ‎задавать ‎верное ‎настроение, ‎а‏ ‎красота‏ ‎появится‏ ‎в ‎уместно‏ ‎встроенных ‎акцентах‏ ‎— ‎и‏ ‎это‏ ‎касается ‎как‏ ‎сюжета, ‎так ‎конкретно ‎художественной ‎постановки‏ ‎и ‎операторских‏ ‎решений‏ ‎(что ‎характерно, ‎начинал‏ ‎Игорь ‎Фёдорович‏ ‎работать ‎в ‎кино ‎как‏ ‎сценарист‏ ‎и ‎художник-постановщик).‏ ‎Любопытно, ‎придерживался‏ ‎ли ‎режиссёр ‎уже ‎тогда ‎этой‏ ‎точки‏ ‎зрения ‎или‏ ‎принял ‎её,‏ ‎как ‎и ‎герой ‎Янковского, ‎по‏ ‎мере‏ ‎роста‏ ‎мастерства.

Для ‎самого‏ ‎Олега ‎Ивановича‏ ‎участие ‎в‏ ‎съёмках‏ ‎«Гонщиков» ‎стало‏ ‎поворотным ‎моментом ‎в ‎карьере ‎—‏ ‎Леонов ‎остался‏ ‎настолько‏ ‎доволен ‎совместной ‎работой,‏ ‎что ‎отрекомендовал‏ ‎партнёра ‎по ‎фильму ‎Захарову,‏ ‎и‏ ‎тот ‎вскоре‏ ‎взял ‎его‏ ‎в ‎театр ‎Ленкома. ‎Забавно, ‎что‏ ‎для‏ ‎того, ‎чтобы‏ ‎получить ‎роль‏ ‎раллиста, ‎Янковский ‎соврал ‎на ‎пробах,‏ ‎что‏ ‎умеет‏ ‎водить, ‎хотя‏ ‎прав ‎у‏ ‎него ‎не‏ ‎было.‏ ‎Масленников ‎потом‏ ‎отмечал, ‎что ‎на ‎съёмках ‎он‏ ‎так ‎вжился‏ ‎в‏ ‎роль, ‎что ‎трудно‏ ‎было ‎в‏ ‎это ‎поверить.

В ‎кульминационную ‎сцену‏ ‎Коля‏ ‎входит ‎расслабленным‏ ‎и ‎довольным‏ ‎победой ‎на ‎этапе, ‎но ‎вскоре‏ ‎на‏ ‎него ‎обрушиваются‏ ‎обвинения ‎в‏ ‎неоказании ‎помощи ‎сошедшим ‎с ‎трассы‏ ‎(авария‏ ‎снята‏ ‎неубедительно ‎—‏ ‎почти ‎в‏ ‎комедийном ‎ключе,‏ ‎хотя‏ ‎в ‎целом‏ ‎ралли ‎снято ‎неплохо, ‎а ‎местами‏ ‎даже ‎интересно,‏ ‎хотя‏ ‎выработанного ‎формата ‎тогда‏ ‎ещё ‎не‏ ‎было ‎— ‎выходит, ‎что‏ ‎оператор‏ ‎многое ‎уловил‏ ‎верно), ‎и‏ ‎поначалу ‎он ‎пытается ‎отрицать ‎и‏ ‎спорить.‏ ‎Дело ‎в‏ ‎том, ‎что‏ ‎сам ‎Коля ‎спал, ‎а ‎его‏ ‎штурман,‏ ‎который‏ ‎был ‎за‏ ‎рулём, ‎не‏ ‎разобрался ‎в‏ ‎произошедшем.‏ ‎Таким ‎образом,‏ ‎налицо ‎неоднозначная ‎моральная ‎дилемма, ‎где‏ ‎нет ‎полностью‏ ‎виноватых.‏ ‎Чтобы ‎усилить ‎противоречивость‏ ‎ситуации, ‎следует‏ ‎отметить, ‎что ‎молодой ‎гонщик‏ ‎был‏ ‎вынужден ‎гнать‏ ‎отчасти ‎и‏ ‎по ‎вине ‎Николая ‎— ‎они‏ ‎пропустили‏ ‎«хитрый ‎поворот»‏ ‎(по ‎словам‏ ‎дяди ‎Вани) ‎за ‎разговорами ‎и,‏ ‎сделав‏ ‎крюк,‏ ‎вынуждены ‎были‏ ‎нагонять, ‎из-за‏ ‎чего ‎оба‏ ‎вымотались.‏ ‎Коля ‎уже‏ ‎должен ‎был ‎сам ‎стать ‎дядей‏ ‎для ‎своего‏ ‎напарника‏ ‎Саши, ‎а, ‎продолжая‏ ‎обижаться, ‎что‏ ‎его ‎зажимают, ‎оказался ‎не‏ ‎готов‏ ‎нести ‎ответственность‏ ‎(там, ‎где‏ ‎дядя ‎Ваня ‎учит ‎молодого, ‎Коля‏ ‎всё‏ ‎ещё ‎балагурит).

И‏ ‎в ‎сцене‏ ‎он ‎очень ‎по-подростковому ‎возмущается: ‎«Я‏ ‎что‏ ‎—‏ ‎вещь ‎ваша?‏ ‎Ценит» ‎(фраза‏ ‎произнесена ‎очень‏ ‎запальчиво,‏ ‎но ‎на‏ ‎середине-таки ‎Янковский ‎будто ‎запнулся, ‎хотя‏ ‎готов ‎списать‏ ‎на‏ ‎то, ‎что ‎опять‏ ‎слишком ‎придираюсь).

Дядя‏ ‎Ваня ‎же ‎его ‎проверяет‏ ‎и‏ ‎одновременно, ‎по-отечески‏ ‎привязавшись, ‎не‏ ‎может ‎отпустить. ‎Ему ‎важно ‎знать‏ ‎—‏ ‎сподличал ‎и‏ ‎схитрил ‎его‏ ‎воспитанник ‎или ‎тут ‎всё ‎же‏ ‎была‏ ‎промашка.‏ ‎Так ‎же,‏ ‎как ‎Коле‏ ‎важно ‎доказать‏ ‎учителю,‏ ‎что ‎он‏ ‎ни ‎при ‎чём, ‎и ‎он‏ ‎хватается ‎за‏ ‎то,‏ ‎что ‎жена ‎дяди‏ ‎Вани ‎знает,‏ ‎что ‎он ‎спал ‎—‏ ‎она‏ ‎с ‎детьми‏ ‎была ‎среди‏ ‎болельщиков ‎и ‎видела, ‎а ‎значит,‏ ‎может‏ ‎доказать ‎это‏ ‎мужу. ‎Но‏ ‎тут ‎же ‎отказывается ‎от ‎этой‏ ‎идеи,‏ ‎возможно,‏ ‎потому, ‎что‏ ‎понимает, ‎что‏ ‎вина ‎всё‏ ‎же‏ ‎есть ‎в‏ ‎том ‎числе ‎и ‎на ‎нём,‏ ‎а ‎кроме‏ ‎того,‏ ‎воспитание ‎штурмана ‎теперь‏ ‎его ‎обязанность.

Между‏ ‎выяснением ‎отношений ‎они ‎по-разному,‏ ‎но‏ ‎очень ‎правдоподобно‏ ‎отшучиваются ‎от‏ ‎заглядывающего ‎в ‎комнату ‎(будто ‎из-за‏ ‎кулисы)‏ ‎конкурента. ‎Юмора,‏ ‎кстати, ‎в‏ ‎фильме ‎много ‎— ‎причём ‎типично‏ ‎мужского,‏ ‎конкурентного.‏ ‎Пожалуй, ‎это‏ ‎один ‎из‏ ‎главных ‎плюсов‏ ‎картины.‏ ‎В ‎финале,‏ ‎когда ‎происходит ‎развязка ‎не ‎только‏ ‎сюжета ‎фильма,‏ ‎но‏ ‎и ‎взаимоотношений ‎двух‏ ‎главных ‎героев,‏ ‎новый ‎штурман ‎дяди ‎Вани‏ ‎не‏ ‎преминул ‎ответить‏ ‎на ‎остроты,‏ ‎на ‎которые ‎в ‎его ‎адрес‏ ‎не‏ ‎скупился ‎Николай.

«Езжай,‏ ‎о ‎команде‏ ‎думать ‎надо», ‎— ‎говорит ‎Коля‏ ‎дяде‏ ‎Ване.‏ ‎Петя ‎возвращает‏ ‎должок: ‎«Ну‏ ‎да! ‎Много‏ ‎ты‏ ‎о ‎ней‏ ‎думал ‎— ‎аж ‎высох ‎весь!»‏ ‎И ‎Коле‏ ‎нечего‏ ‎возразить.

И ‎в ‎контексте‏ ‎сюжета ‎эта‏ ‎шутка ‎срабатывает ‎очень ‎удачно.‏ ‎Как‏ ‎и ‎реакция‏ ‎Леонова, ‎когда‏ ‎Янковский ‎ему ‎сообщает, ‎что ‎наказал‏ ‎своего‏ ‎подопечного ‎—‏ ‎вчерашний ‎ученик‏ ‎принял ‎ответственность ‎на ‎себя ‎и‏ ‎теперь‏ ‎сам‏ ‎наказывает, ‎т.‏ ‎е. ‎наставляет,‏ ‎учит.

А ‎чтобы‏ ‎добавить‏ ‎сцене ‎драматичности,‏ ‎а ‎сюжету ‎— ‎закольцованности, ‎надо‏ ‎сказать, ‎что‏ ‎она‏ ‎происходит ‎над ‎обрывом,‏ ‎в ‎который‏ ‎чуть ‎не ‎улетел ‎Николай‏ ‎(видимо,‏ ‎потому ‎что‏ ‎долго ‎ехал‏ ‎один ‎без ‎подмены). ‎Стартом ‎для‏ ‎сюжета‏ ‎и ‎конфликта‏ ‎между ‎главными‏ ‎героями ‎была, ‎напомню, ‎также ‎авария‏ ‎в‏ ‎горах,‏ ‎когда ‎дядя‏ ‎Ваня, ‎избегая‏ ‎столкновения, ‎слетел‏ ‎с‏ ‎трассы.

Внешне ‎открытый‏ ‎финал ‎ленты ‎видится ‎поэтому ‎скорее‏ ‎завершением ‎конфликта‏ ‎и‏ ‎принятием ‎новых ‎ролей‏ ‎— ‎дядя‏ ‎Ваня ‎увидел ‎в ‎Коле‏ ‎взрослого‏ ‎мужчину, ‎а‏ ‎сам ‎Коля‏ ‎понял, ‎насколько ‎это ‎непросто ‎—‏ ‎отвечать‏ ‎не ‎только‏ ‎за ‎себя.