Как Георгий Николаевич с Иннокентием Михайловичем поссорились
Актёры редко умеют остановиться в выборе ролей и зачастую претендуют на всё и сразу. Особенно актёры востребованные. Иннокентий Смоктуновский бегал за Георгием Данелией, буквально выпрашивая у того роль Хаджи-Мурата. В итоге большой режиссёр не сдержался и сказал большому актёру с сарказмом, что, может, тому лучше попробоваться на роль Карениной (раз уж так хочется сыграть в экранизации произведения Толстого). Некоторым образом намекнув, что Смоктуновский слишком уж широко растянул бредни в надежде на хороший улов, не соизмеряя ни сколько он в состоянии вытащить рыбы, ни какая глубина у водоёма.
Если сравнить со старым театром, то это как раз издержки отказа от жёстких амплуа. Раньше актёр менял типаж 1–2 за жизнь — редко чаще и обычно в связи со взрослением. Это, конечно, ограничивало актёров широкого таланта и стереотипизировало игру, но это же упрощало подбор на роли. Опера, где амплуа жёстко привязано к вокальным данным, является искусством очень формализованным, где всё исполнение сводится к конкретным техническим нюансам, а всё прочее — предельно гротескно. Но зато в опере на партию баса-профундо не возьмут драматического баритона, даже если он будет при пении очень выразительно играть лицом.
Правда, попрекнув актёров в неуёмном желании сыграть всё, невзирая на собственные возможности (и ограничения), стоит заметить, что режиссёры тоже часто грешат назначением на роли не совсем подходящих исполнителей. За многими постановщиками обычно волочится целый табор из близких друзей, коллег и просто приятных в общении людей. Даже нелюдимый и не очень приятный в рабочем процессе Кубрик имел такую свиту (во второй половине карьеры это уже была свита фактическая — кто-то из исполнителей вторых ролей или помощников на площадке становились чем-то вроде личных секретарей или камердинеров в большом английском доме Стэнли).
И уж к Данелии эта практика относится в полной мере. Он любил снимать (пусть и в небольших ролях) свою вторую супругу, пока они жили вместе (фактическим браком), супругу Бондарчука, с которым сдружился на съёмках «Серёжи», сразу несколько второплановых актёров, переходивших из фильма в фильм (в том числе былинный Рене Хобуа, который даже актёром не был, а просто сделал маэстро приятно, похвалив его сценарий, не поняв в нём ни строчки, в благодарность творец стал с «Не горюй!» регулярно указывать его в титрах) и, разумеется, Евгения Леонова. Своего любимого актёра Данелия снимал всегда, пока тот был жив, начиная с «33». Писал под него роли или отдельные эпизоды, если таких не находилось. И тоже выходил за пределы его возможностей: так, в фильме «Слёзы капали» роль сына персонажа Леонова исполнил непрофессиональный актёр, и на переозвучке не придумали ничего лучше, чем дать озвучание его реплик Леонову же, и итог оказался весьма спорным — не с первого раза вообще можно разобрать, что это диалог, а не длинный леоновский монолог.
Забавна история и со съёмками фильма «Мимино»: под исполнителей главных ролей персонажи заранее создавались, так что проб они, в общем-то, не проходили, но вот кто будет соседом главного героя в гостинице, решил только жребий. Леонов мог сыграть роль компаньона Мимино, но тогда бы он стал эндокринологом, а фильм бы лишился части своих шуток, которые считаются импровизацией Мкртчяна. В итоге, разумеется, под Евгения Павловича всё равно был создан отдельный эпизод.
П.С.: Данелия, кстати, на роль Хаджи-Мурата очень хотел Омара Шарифа.
Vkontakte
Twitter
Одноклассники
Предыдущий
