S-T-I-K-S. Как погиб Витя

Любой ‎рейдер‏ ‎в ‎Улье ‎вам ‎скажет, ‎что‏ ‎стронги ‎в‏ ‎дела‏ ‎стабов ‎и ‎политику‏ ‎не ‎лезут,‏ ‎предпочитая ‎свои ‎собственные ‎дела‏ ‎не‏ ‎афишировать, ‎потому‏ ‎как, ‎враг‏ ‎у ‎них ‎могущественный ‎и ‎многочисленный‏ ‎—‏ ‎это ‎внешники‏ ‎и ‎их‏ ‎подпевалы ‎муры. ‎Вот ‎этих ‎мы‏ ‎и‏ ‎кошмарим‏ ‎при ‎любом‏ ‎удобном ‎случае.

В‏ ‎регионе ‎глубокого‏ ‎Северо-Востока‏ ‎дела ‎обстоят‏ ‎также, ‎но ‎местный ‎суровый ‎климат‏ ‎толкает ‎иммунных‏ ‎держаться‏ ‎больших ‎коллективов ‎и‏ ‎обустроенных ‎стабов,‏ ‎так ‎проще ‎выживать ‎на‏ ‎полупустых‏ ‎обширных ‎северных‏ ‎кластерах. ‎Тут‏ ‎у ‎нас ‎случается ‎по-разному.

Я ‎сидел​,‏ ‎плотно‏ ‎сцепив ‎зубы,‏ ‎чтобы ‎те‏ ‎не ‎выбивали ‎дробь ‎от ‎холода,‏ ‎на‏ ‎своей‏ ‎стрелковой ‎позиции,‏ ‎добивая ‎во‏ ‎второй ‎рожок‏ ‎все‏ ‎оставшиеся ‎патроны‏ ‎5,56. ‎Своим ‎монотонным, ‎но ‎несомненно‏ ‎нужным ‎занятием‏ ‎был‏ ‎поглощён ‎не ‎всецело,‏ ‎время ‎от‏ ‎времени ‎бросая ‎настороженные ‎взгляды‏ ‎вокруг.‏ ‎Откровенно ‎говоря,‏ ‎это ‎было‏ ‎не ‎так ‎чтобы ‎и ‎необходимо.‏ ‎Земляную‏ ‎насыпь, ‎на‏ ‎которой ‎громоздилась‏ ‎несуразная ‎пёстрая ‎и ‎местами ‎ржавая‏ ‎стена,‏ ‎туман‏ ‎укрыл ‎таким‏ ‎плотным ‎саваном,‏ ‎что ‎даже‏ ‎очертания‏ ‎ближайших ‎кустов‏ ‎едва ‎угадывались. ‎Возбуждённый ‎длительным ‎отсутствием‏ ‎впечатлений, ‎мозг‏ ‎постоянно‏ ‎рисовал ‎в ‎них‏ ‎то ‎притаившегося‏ ‎заражённого, ‎то ‎передовое ‎подразделение‏ ‎неприятеля‏ ‎каким-то ‎чёртом,‏ ‎перебравшееся ‎через‏ ‎широкий ‎защитный ‎ров ‎к ‎нашим‏ ‎позициям.

А‏ ‎вокруг ‎было‏ ‎сыро ‎и‏ ‎промозгло ‎так, ‎что ‎пробирало ‎аж‏ ‎до‏ ‎самых‏ ‎костей. ‎Когда‏ ‎всё ‎это‏ ‎закончится, ‎я‏ ‎буду‏ ‎сутки ‎отмокать‏ ‎в ‎горячей ‎ванне, ‎выгоняя ‎холод‏ ‎из ‎своих‏ ‎потрохов.‏ ‎Откровенно ‎осеннее, ‎раннее‏ ‎утро ‎выдалось‏ ‎холодным ‎и ‎туманным. ‎Выкопанный‏ ‎ров‏ ‎шириной ‎в‏ ‎полтора ‎километра,‏ ‎без ‎всякого ‎сомнения, ‎добавлял ‎стабу‏ ‎Железнодорожный‏ ‎много ‎очков‏ ‎к ‎защите.‏ ‎Заражённые ‎не ‎любят ‎водных ‎преград‏ ‎и‏ ‎лезут‏ ‎в ‎воду‏ ‎с ‎краней‏ ‎неохотой, ‎либо‏ ‎не‏ ‎лезут ‎совсем,‏ ‎да ‎и ‎с ‎наскоку ‎такое‏ ‎место ‎не‏ ‎взять,‏ ‎даже ‎хорошо ‎оснащённому‏ ‎отряду ‎иммунных.‏ ‎Ведь ‎наплавной ‎понтонный ‎мост‏ ‎только‏ ‎один. ‎Он‏ ‎прекрасно ‎простреливается,‏ ‎и ‎его ‎можно ‎взорвать ‎в‏ ‎любой‏ ‎удобный ‎момент.‏ ‎Если ‎кому-либо‏ ‎захочется ‎блокировать ‎стаб ‎и ‎взять‏ ‎в‏ ‎осаду,‏ ‎то ‎придётся‏ ‎постараться, ‎так‏ ‎как ‎запасы‏ ‎воды‏ ‎у ‎осаждённых‏ ‎практически ‎неисчерпаемы. ‎Всё ‎так…

Но ‎как‏ ‎же ‎это‏ ‎оборонительное‏ ‎сооружение ‎портило ‎здешний‏ ‎климат… ‎Начавшийся‏ ‎восход ‎светила ‎Улья ‎косыми‏ ‎лучами‏ ‎пробивался ‎сквозь‏ ‎плотную ‎завесу‏ ‎густой ‎взвеси ‎тумана. ‎Само ‎светило‏ ‎не‏ ‎греет, ‎да‏ ‎и ‎не‏ ‎видно ‎даже ‎намёка ‎на ‎него.‏ ‎Это‏ ‎не‏ ‎Солнышко, ‎согревающее‏ ‎родную ‎планету‏ ‎Земля. ‎В‏ ‎мутном‏ ‎призрачном ‎свете‏ ‎Железнодорожного ‎бессильном ‎разогнать ‎серую ‎промозглую‏ ‎хмарь, ‎это‏ ‎чувствуется‏ ‎особенно ‎остро ‎и‏ ‎тоскливо. ‎Улей‏ ‎— ‎другой ‎мир. ‎Тут‏ ‎другие‏ ‎правила ‎игры.

Кроме,‏ ‎убедительного ‎рва‏ ‎стаб ‎защищает ‎ещё ‎сплошная ‎стена,‏ ‎собранная‏ ‎из ‎морских‏ ‎контейнеров, ‎скреплённых‏ ‎друг ‎с ‎другом ‎и ‎залитых‏ ‎изнутри‏ ‎бетоном.‏ ‎Да, ‎не‏ ‎такая ‎монументальная,‏ ‎как ‎в‏ ‎Зимнем,‏ ‎но ‎всё‏ ‎же ‎ни ‎приблудная ‎орда ‎заражённых,‏ ‎ни ‎хорошо‏ ‎оснащённая‏ ‎банда, ‎жителей ‎Железнодорожного‏ ‎не ‎озадачат‏ ‎внезапным ‎нападением.

Мёрзнем ‎в ‎окопах‏ ‎третью‏ ‎неделю ‎не‏ ‎просто ‎так,‏ ‎а ‎воюем. ‎Что ‎такое ‎война‏ ‎в‏ ‎Улье? ‎Это‏ ‎что-то ‎навроде‏ ‎затянутой ‎и ‎невообразимо ‎скучной ‎партии‏ ‎в‏ ‎шахматы,‏ ‎когда ‎цель‏ ‎вроде ‎и‏ ‎имеется, ‎но‏ ‎до‏ ‎её ‎достижения‏ ‎невообразимо ‎далеко. ‎Основные ‎стабы ‎региона‏ ‎сейчас ‎все‏ ‎хорошо‏ ‎защищены. ‎Брать ‎такие‏ ‎с ‎боя,‏ ‎может ‎себе ‎позволить ‎только‏ ‎очень‏ ‎и ‎очень‏ ‎богатый ‎противник,‏ ‎потому ‎как ‎сначала ‎всё ‎нужно‏ ‎основательно‏ ‎раздолбить ‎артиллерией,‏ ‎желательно ‎находящейся‏ ‎на ‎закрытой ‎позиции. ‎А ‎это‏ ‎помимо‏ ‎мастерства‏ ‎расчётов, ‎потому‏ ‎как ‎нужно‏ ‎не ‎просто‏ ‎стрелять,‏ ‎попадать ‎в‏ ‎цель, ‎ещё ‎и ‎вагоны ‎боеприпасов,‏ ‎которые ‎тут‏ ‎в‏ ‎большой ‎цене. ‎Пожалуй,‏ ‎такое ‎себе‏ ‎может ‎позволить ‎только ‎Зимний,‏ ‎но‏ ‎это ‎старое‏ ‎объединение ‎стабов,‏ ‎скорей ‎даже ‎древнее. ‎Говорят, ‎что‏ ‎основали‏ ‎Зимний ‎ещё‏ ‎белогвардейские ‎офицеры‏ ‎при ‎проклятом ‎царизме, ‎а ‎к‏ ‎рукам‏ ‎прибрали‏ ‎в ‎итоге‏ ‎революционные ‎матросы.‏ ‎А ‎кроме‏ ‎Зимнего,‏ ‎со ‎своим‏ ‎производством ‎почитай ‎всего ‎необходимого, ‎есть‏ ‎только ‎внешники,‏ ‎боеприпасы‏ ‎которым ‎приходят ‎железнодорожными‏ ‎составами ‎из‏ ‎родного ‎мира. ‎Вот ‎с‏ ‎ними-то‏ ‎мы ‎тут‏ ‎и ‎воюем.‏ ‎Однако, ‎внешники ‎ограничены ‎своей ‎привязкой‏ ‎к‏ ‎базам, ‎потому‏ ‎более ‎или‏ ‎менее ‎свободно ‎могут ‎действовать ‎только‏ ‎руками‏ ‎своих‏ ‎союзников ‎муров.‏ ‎Кластеры ‎—‏ ‎клетки ‎шахматной‏ ‎доски‏ ‎с ‎различным‏ ‎временем ‎перезагрузки, ‎постоянно ‎подкидывают ‎те‏ ‎или ‎иные‏ ‎сюрпризы.‏ ‎Так, ‎что ‎тривиальная‏ ‎задача ‎по‏ ‎доставке ‎боеприпасов ‎превращается ‎в‏ ‎многоходовый‏ ‎квест ‎эпического‏ ‎уровня ‎сложности‏ ‎с ‎неопределённым ‎концом, ‎даже ‎если‏ ‎подключить‏ ‎к ‎расчётам‏ ‎мощный ‎тактический‏ ‎компьютер. ‎Не ‎могут ‎учесть ‎программисты‏ ‎и‏ ‎электронные‏ ‎мозги ‎всех‏ ‎вывертов ‎безумного‏ ‎мира. ‎Вот‏ ‎и‏ ‎приходится ‎воевать,‏ ‎отбирая ‎по ‎несколько ‎раз ‎друг‏ ‎у ‎друга‏ ‎слабозащищённые‏ ‎плацдармы, ‎временные ‎стабы.‏ ‎Громя ‎автоматические‏ ‎огневые ‎точки, ‎взрывая ‎переправы,‏ ‎минируя‏ ‎дороги ‎и‏ ‎грабя ‎караваны‏ ‎с ‎боеприпасами, ‎провизией, ‎амуницией, ‎оружием.‏ ‎Ничего‏ ‎нового.

Я ‎попал‏ ‎в ‎Улей‏ ‎в ‎тринадцать ‎лет, ‎а ‎сейчас‏ ‎мне‏ ‎около‏ ‎сорока. ‎Может‏ ‎больше ‎немного.‏ ‎Звёзд ‎особо‏ ‎с‏ ‎неба ‎не‏ ‎хватал, ‎да ‎и ‎зачем ‎мне‏ ‎это? ‎Я‏ ‎тут‏ ‎не ‎стометровку ‎бегу,‏ ‎а ‎марафон.‏ ‎Приключений ‎не ‎ищу, ‎они‏ ‎сами‏ ‎меня ‎находят.‏ ‎Такой ‎мир…‏ ‎Закинуло ‎меня ‎сюда ‎в ‎районе‏ ‎Полиса.‏ ‎Очень ‎богатый‏ ‎и ‎спокойный‏ ‎стаб, ‎там ‎я ‎пару ‎лет‏ ‎ходил‏ ‎в‏ ‎местную ‎школу‏ ‎и ‎жил‏ ‎в ‎интернате.‏ ‎Потом‏ ‎шесть ‎лет‏ ‎служил ‎в ‎службе ‎безопасности ‎Полиса.‏ ‎Научился ‎стрелять,‏ ‎орудовать‏ ‎тесаком ‎и ‎клювом.‏ ‎Ничего ‎такого.‏ ‎Рядовой ‎боец, ‎отрабатывающий ‎долг‏ ‎за‏ ‎обучение ‎и‏ ‎проживание. ‎После‏ ‎двадцати ‎лет ‎некоторое ‎время ‎был‏ ‎трейсером‏ ‎— ‎занимался‏ ‎промыслом ‎споранов‏ ‎и ‎других ‎ништяков ‎в ‎составе‏ ‎небольшой‏ ‎группы‏ ‎рейдеров. ‎Когда‏ ‎всех ‎убили‏ ‎и ‎съели‏ ‎заражённые,‏ ‎я ‎спасся‏ ‎чудом. ‎Решив, ‎что ‎таким ‎образом‏ ‎Стикс ‎указывает‏ ‎мне‏ ‎на ‎то, ‎что‏ ‎засиделся ‎на‏ ‎месте, ‎пристроился ‎в ‎караван‏ ‎охранником.‏ ‎Увы, ‎скопить‏ ‎ничего ‎не‏ ‎получилось ‎особо. ‎Трейсеры ‎весь ‎свой‏ ‎хабар‏ ‎оставляют ‎в‏ ‎барах ‎и‏ ‎борделях, ‎я ‎от ‎своих ‎не‏ ‎отставал.‏ ‎В‏ ‎караване ‎торговцев‏ ‎я ‎ходил‏ ‎недолго. ‎Нападение‏ ‎муров‏ ‎поставило ‎точку‏ ‎в ‎моей ‎карьере ‎охранника. ‎Сейчас‏ ‎я ‎состою‏ ‎в‏ ‎отряде ‎стронгов ‎под‏ ‎командованием ‎Кокоса.

Череду‏ ‎воспоминаний ‎и ‎размышлений ‎прервало‏ ‎появление‏ ‎мутной ‎фигуры‏ ‎на ‎бруствере‏ ‎под ‎стеной. ‎Она ‎словно ‎бы‏ ‎сверхъестественным‏ ‎образом ‎материализовалась,‏ ‎медленно ‎так,‏ ‎по ‎частям. ‎Спустя ‎несколько ‎секунд,‏ ‎я‏ ‎снова‏ ‎поставил ‎свой‏ ‎компактный ‎АК-102‏ ‎на ‎предохранитель.

— Кали?‏ ‎—‏ ‎спросил ‎я‏ ‎тихо, ‎но ‎в ‎голосе ‎не‏ ‎удалось ‎скрыть‏ ‎напряжение.

— Не‏ ‎дёргайся, ‎Смак, ‎—‏ ‎насмешливо ‎ответила‏ ‎блондинка, ‎— ‎Витязь ‎где?

— Дрыхнет‏ ‎твой‏ ‎Витя ‎сном‏ ‎праведника…

— Кто ‎это‏ ‎тут ‎моё ‎имя ‎всуе ‎поминает?‏ ‎—‏ ‎раздался ‎голос‏ ‎моего ‎напарника,‏ ‎— ‎Что ‎стряслось?

— Кокос ‎всех ‎собирает‏ ‎для‏ ‎вылазки.‏ ‎Пойдёте? ‎—‏ ‎спросила ‎Кали.

Только‏ ‎я ‎собрался‏ ‎ответить‏ ‎что-то ‎вроде:‏ ‎«Да, ‎вы ‎долбанулись ‎совсем? ‎У‏ ‎меня ‎два‏ ‎рожка‏ ‎патронов ‎осталось.», ‎но‏ ‎меня ‎опередил‏ ‎Витя.

— Конечно, ‎— ‎сказал ‎он,‏ ‎стряхивая‏ ‎ладонью ‎с‏ ‎короткой ‎стрижки‏ ‎воду, ‎— ‎О ‎чём ‎вопрос.‏ ‎Боеприпасы‏ ‎на ‎исходе.‏ ‎Могла ‎бы‏ ‎не ‎спрашивать. ‎Сидим ‎тут… ‎Грибами‏ ‎скоро‏ ‎прорастём‏ ‎или ‎сами‏ ‎корни ‎пустим.

Артиллерия‏ ‎по ‎нам‏ ‎долбила‏ ‎уже ‎третью‏ ‎неделю. ‎Отряд ‎нёс ‎потери, ‎практически‏ ‎не ‎огрызаясь.‏ ‎Желание‏ ‎поквитаться ‎и ‎у‏ ‎меня ‎имелось,‏ ‎но ‎не ‎таким ‎же‏ ‎самоубийственным‏ ‎способом.

Спустя ‎всего‏ ‎несколько ‎минут‏ ‎мы ‎погрузились ‎в ‎надувные ‎лодоки‏ ‎и‏ ‎в ‎полной‏ ‎тишине ‎переправились‏ ‎через ‎ров. ‎На ‎берегу ‎нас‏ ‎уже‏ ‎поджидало‏ ‎около ‎десятка‏ ‎наших, ‎переплывших‏ ‎сюда ‎раньше.‏ ‎Пока‏ ‎Кокос ‎ставил‏ ‎задачу, ‎я ‎накрутил ‎на ‎ствол‏ ‎своего ‎АК-102‏ ‎банку‏ ‎автоматного ‎глушителя ‎6Ч65.‏ ‎План ‎очень‏ ‎простой. ‎Подобраться ‎под ‎прикрытием‏ ‎тумана‏ ‎к ‎батарее‏ ‎гаубиц ‎и‏ ‎взять ‎сонных ‎муров ‎в ‎ножи.‏ ‎Мы,‏ ‎конечно, ‎в‏ ‎тельняшках, ‎но‏ ‎вот ‎только ‎сильно ‎меньше ‎нас.

***

— Стой,‏ ‎кто‏ ‎идёт!‏ ‎— ‎окликнул‏ ‎нас ‎боец.

— Свои‏ ‎идут. ‎Не‏ ‎всё‏ ‎ж ‎в‏ ‎окопы ‎гадить, ‎— ‎развязано ‎ответил‏ ‎мой ‎напарник,‏ ‎—‏ ‎Не ‎дёргайся…

— Пароль…

Часовой ‎было‏ ‎открыл ‎рот‏ ‎крикнуть: ‎«Тревога!» ‎— ‎вот‏ ‎только‏ ‎не ‎успел.

Витя‏ ‎умел ‎ускоряться,‏ ‎когда ‎хотел ‎на ‎доли ‎секунды.‏ ‎Он‏ ‎махнул ‎тесаком‏ ‎и ‎из‏ ‎горла ‎солдата ‎не ‎вылетело ‎ни‏ ‎слова.‏ ‎Только‏ ‎голова ‎упала‏ ‎с ‎глухим‏ ‎звуком, ‎да‏ ‎струя‏ ‎крови ‎потекла‏ ‎из ‎перерубленной ‎шеи.

Я ‎не ‎терял‏ ‎времени ‎даром‏ ‎и‏ ‎спрыгнул ‎с ‎бруствера‏ ‎в ‎окоп.‏ ‎Тут ‎же ‎встретился ‎нос‏ ‎к‏ ‎носу ‎с‏ ‎ещё ‎одним‏ ‎сонно ‎моргавшим ‎муром. ‎Мудрить ‎не‏ ‎стал,‏ ‎просто ‎воткнул‏ ‎нож ‎ему‏ ‎в ‎глотку ‎и ‎перерезал ‎её‏ ‎от‏ ‎уха‏ ‎до ‎уха.‏ ‎Когда ‎он‏ ‎повалился ‎наземь,‏ ‎я‏ ‎взял ‎нож‏ ‎в ‎зубы ‎и ‎проворно ‎пошарил‏ ‎по ‎разгрузке,‏ ‎вытаскивая‏ ‎боезапас, ‎который ‎торопливо‏ ‎перекочёвывал ‎в‏ ‎карманы ‎моей ‎разгрузки.

— Смак, ‎идём‏ ‎дальше.‏ ‎Мы ‎здесь‏ ‎не ‎за‏ ‎этим. ‎Потом ‎шмонать ‎их ‎будем.

Сказал‏ ‎Витязь‏ ‎и ‎растворился‏ ‎в ‎тумане,‏ ‎устремляясь ‎по ‎линии ‎траншеи. ‎Рядом‏ ‎со‏ ‎мной‏ ‎спрыгнула ‎Кали,‏ ‎сжимающая ‎в‏ ‎одной ‎руке‏ ‎пистолет‏ ‎с ‎навинченным‏ ‎глушителем, ‎а ‎в ‎другой ‎нож.‏ ‎Нельзя ‎и‏ ‎мне‏ ‎от ‎своих ‎отставать.

Отряд‏ ‎Кокоса, ‎словно‏ ‎голодные ‎демоны ‎мщения, ‎пошли‏ ‎по‏ ‎линии ‎окопов,‏ ‎беря ‎в‏ ‎ножи ‎ещё ‎не ‎проснувшихся ‎муров.‏ ‎Когда‏ ‎в ‎окопах‏ ‎ничего ‎живого‏ ‎не ‎осталось, ‎кроме ‎нас, ‎мы‏ ‎перешли‏ ‎на‏ ‎позиции ‎батареи,‏ ‎где ‎всё‏ ‎то ‎же‏ ‎самое‏ ‎проделали ‎с‏ ‎артиллеристами.

Кокос ‎подал ‎условный ‎знак, ‎запустив‏ ‎зелёную ‎ракету.‏ ‎В‏ ‎туманной ‎тишине ‎с‏ ‎востока ‎почти‏ ‎сразу ‎послышался ‎нарастающий ‎невнятный‏ ‎шум.‏ ‎Около ‎сотни‏ ‎армейцев ‎из‏ ‎Железнодорожного, ‎которые ‎половину ‎ночи ‎провели‏ ‎в‏ ‎воде ‎защитного‏ ‎рва, ‎теперь‏ ‎приближались ‎к ‎гаубицам, ‎чтобы ‎повернуть‏ ‎их‏ ‎и‏ ‎атаковать ‎базовый‏ ‎лагерь ‎внешников.

Немногие‏ ‎пиковые, ‎что‏ ‎пережили‏ ‎то ‎утро,‏ ‎до ‎сих ‎пор ‎рассказывают ‎другим,‏ ‎как ‎провела‏ ‎эту‏ ‎операцию ‎бригада ‎Кокоса.‏ ‎Будто ‎бы‏ ‎мы ‎не ‎давали ‎никому‏ ‎пощады‏ ‎и ‎сами‏ ‎её ‎не‏ ‎просили. ‎Если ‎вы ‎знаете ‎какие-то‏ ‎другие‏ ‎способы, ‎как‏ ‎нескольким ‎десяткам‏ ‎выбить ‎с ‎укреплённой ‎позиции ‎несколько‏ ‎сотен,‏ ‎скажите‏ ‎мне. ‎В‏ ‎следующий ‎раз‏ ‎я ‎буду‏ ‎действовать‏ ‎иначе. ‎Только,‏ ‎когда ‎мы ‎пополнили ‎боезапас ‎и‏ ‎взяли ‎трофеи,‏ ‎ахнули‏ ‎первые ‎выстрелы ‎тяжёлых‏ ‎гаубиц ‎«Паладин».‏ ‎Вот ‎только ‎на ‎этот‏ ‎раз‏ ‎чемоданы ‎тяжёлых‏ ‎снарядов ‎понеслись‏ ‎по ‎баллистической ‎траектории ‎не ‎в‏ ‎сторону‏ ‎стаба, ‎а‏ ‎на ‎укрепления‏ ‎спящих ‎внешников.

Мы ‎потеряли ‎в ‎этом‏ ‎замесе‏ ‎одиннадцать‏ ‎бойцов.

Отряд ‎Кокоса‏ ‎стал ‎Джокером‏ ‎в ‎этой‏ ‎войне‏ ‎Железнодорожного ‎с‏ ‎внешниками ‎и ‎мурами. ‎Для ‎стронгов‏ ‎война ‎—‏ ‎дело‏ ‎добровольное. ‎Большинство ‎из‏ ‎нас ‎дерётся‏ ‎не ‎за ‎страх, ‎а‏ ‎за‏ ‎совесть, ‎некоторые‏ ‎желают ‎покрыть‏ ‎себя ‎славой, ‎некоторые ‎заработать. ‎В‏ ‎большинстве‏ ‎отряд ‎был‏ ‎сформирован ‎из‏ ‎бывших ‎военных ‎или ‎гражданских, ‎но‏ ‎с‏ ‎опытом,‏ ‎по ‎большей‏ ‎части ‎приличных‏ ‎людей. ‎Однако,‏ ‎были‏ ‎и ‎натуральные‏ ‎отморозки. ‎Кокос ‎брал ‎всех, ‎лишь‏ ‎бы ‎приказов‏ ‎слушались,‏ ‎обладали ‎опытом ‎боевых‏ ‎действий ‎и‏ ‎хотели ‎резать ‎муров ‎и‏ ‎внешников.‏ ‎Бой ‎отделял‏ ‎зёрна ‎от‏ ‎плевел. ‎А ‎спустя ‎несколько ‎лет‏ ‎такой‏ ‎деятельности, ‎нас‏ ‎знали ‎как‏ ‎самый ‎боеспособный ‎отряд ‎стронгов ‎на‏ ‎Северо-Востоке.

Что‏ ‎ж…‏ ‎Одиннадцать ‎человек‏ ‎двухсотых ‎—‏ ‎это ‎приемлемо.‏ ‎Это‏ ‎сущие ‎пустяки‏ ‎по ‎сравнению ‎с ‎тремя ‎сотнями‏ ‎пиковых. ‎В‏ ‎Улье‏ ‎люди ‎самый ‎дешёвый‏ ‎из ‎ресурсов.‏ ‎К ‎смертям ‎привыкаешь ‎быстро.‏ ‎Вот‏ ‎только, ‎когда‏ ‎убивают ‎твоего‏ ‎друга, ‎с ‎которым ‎ты ‎прошёл‏ ‎и‏ ‎Крым, ‎и‏ ‎Рым…

Вопреки ‎моим‏ ‎ожиданиям ‎мы ‎не ‎вернулись ‎на‏ ‎свои‏ ‎позиции,‏ ‎а ‎уходили,‏ ‎чтобы ‎раствориться‏ ‎среди ‎стандартных‏ ‎кластеров‏ ‎под ‎грохочущую‏ ‎канонаду ‎«Паладинов». ‎Я ‎и ‎Кали‏ ‎несли ‎Витязя,‏ ‎подхватив‏ ‎его ‎под ‎руки,‏ ‎чтобы ‎оставить‏ ‎на ‎стандартном ‎кластере. ‎Момент‏ ‎прощания‏ ‎мне ‎не‏ ‎забыть ‎до‏ ‎смерти. ‎Беспощадный ‎снайпер ‎Кали ‎сохранила‏ ‎безучастное‏ ‎выражение ‎лица.‏ ‎Она ‎стояла‏ ‎прямая ‎и ‎тонкая ‎над ‎могучим‏ ‎телом‏ ‎моего‏ ‎друга, ‎а‏ ‎из ‎глаз‏ ‎катились ‎крупные‏ ‎слёзы.‏ ‎Я ‎закончил‏ ‎складывать ‎руки ‎у ‎Витязя ‎на‏ ‎груди. ‎Что‏ ‎ещё?‏ ‎Да, ‎всё, ‎пожалуй.‏ ‎Все ‎там‏ ‎будем…

Я ‎развернулся ‎и ‎пошёл,‏ ‎торопясь‏ ‎догнать ‎уходящий‏ ‎отряд.

— Постой! ‎—‏ ‎окрикнула ‎меня ‎Кали.

Остановился ‎молча, ‎не‏ ‎обернулся.‏ ‎Это ‎было‏ ‎выше ‎моих‏ ‎сил. ‎Витязь ‎заменил ‎мне ‎брата,‏ ‎а‏ ‎отряд‏ ‎семью.

— Вот, ‎—‏ ‎что-то ‎холодное‏ ‎коснулось ‎моей‏ ‎руки,‏ ‎— ‎Держи,‏ ‎Смак. ‎Я ‎думаю, ‎он ‎бы‏ ‎хотел, ‎чтобы‏ ‎это‏ ‎осталось ‎у ‎тебя…

Я‏ ‎посмотрел ‎на‏ ‎предмет, ‎который ‎сунула ‎мне‏ ‎в‏ ‎руки ‎Кали.

— Почему‏ ‎ты ‎не‏ ‎оставишь ‎его ‎у ‎себя?

— Нет, ‎он‏ ‎твой…

Ещё‏ ‎раз ‎осмотрел‏ ‎револьвер ‎РШ-12,‏ ‎принадлежавший ‎Витязю.

— Думаю, ‎Витязь ‎бы ‎одобрил,‏ ‎если‏ ‎бы‏ ‎ты ‎получил‏ ‎его ‎в‏ ‎наследство. ‎Потому‏ ‎что‏ ‎он ‎сам‏ ‎его ‎унаследовал ‎от ‎своего ‎крёстного…

Против‏ ‎воли ‎сжал‏ ‎в‏ ‎руке ‎тяжёлый ‎пятизарядный‏ ‎револьвер ‎с‏ ‎рукояткой ‎из ‎моржовой ‎кости.‏ ‎О‏ ‎том, ‎что‏ ‎я ‎не‏ ‎первый ‎владелец ‎этого ‎наевшегося ‎стероидов‏ ‎бодибилдера‏ ‎из ‎мира‏ ‎револьверов, ‎говорили‏ ‎многочисленные ‎зарубки ‎на ‎пожелтевшей ‎от‏ ‎времени,‏ ‎полированной‏ ‎костяной ‎рукоятке.‏ ‎Холодное ‎блестящее‏ ‎воронение ‎оружия‏ ‎свидетельствовало‏ ‎о ‎том,‏ ‎что ‎револьвер ‎не ‎оставался ‎без‏ ‎ухода.

Откинул ‎барабан‏ ‎и‏ ‎посмотрел ‎три ‎каморы‏ ‎с ‎патронами,‏ ‎остальные ‎пусты. ‎Спрятал ‎револьвер‏ ‎в‏ ‎пространственный ‎карман,‏ ‎бывший ‎одним‏ ‎из ‎моих ‎не ‎раскачанных ‎Даров‏ ‎и‏ ‎поторопился ‎за‏ ‎тонкой ‎фигуркой‏ ‎Кали, ‎уже ‎почти ‎исчезнувшей ‎в‏ ‎тумане.‏ ‎Вскоре‏ ‎в ‎этом‏ ‎тумане ‎растворился‏ ‎и ‎я,‏ ‎оставляя‏ ‎за ‎спиной‏ ‎тело ‎Витязя. ‎Друга, ‎стронга ‎и‏ ‎отчаянного ‎бойца,‏ ‎нашедшего‏ ‎покой ‎в ‎беспокойном‏ ‎мире ‎Улья.

Москва,‏ ‎16 ‎апреля ‎2023 ‎года,‏ ‎Алексей‏ ‎Елисеев.