Перевод. Мифы, искажающие взгляд Америки на Россию и наоборот
Как взаимное непонимание порождает напряжение и конфликты
ОРИГИНАЛ Майкл Киммейдж и Джереми Шапиро, Foreign Affairs
«Мифология — это не ложь», — писал Джозеф Кэмпбелл, великий исследователь мифов и архетипов. «Это метафорично». Мифы и метафоры создают повествования, которые вдохновляют патриотическую преданность, мотивируют солдат сражаться и помогают объяснить внешний мир. А мифы, которые нации бережно хранят о себе, часто подкрепляют дополнительные мифы, которые они перенимают о других.
В России и США существуют особенно устойчивые мифы друг о друге. Россия верит в миф о Соединенных Штатах о том, что у Америки есть вассалы, а не союзники, что это гегемонистская держава, которая скрывает безжалостные амбиции и корысть за апелляциями к либеральным принципам и законному порядку. Между тем, американцы рассматривают Россию как страну без внутренней политики — высшую автократическую державу, чей злобный, неподотчетный лидер грубо попирает желания граждан. Еще в 1855 году президент США Авраам Линкольн описал Россию как место, «где деспотизм можно воспринимать в чистом виде, без примеси лицемерия».
После более чем столетия напряженности и конфликтов теперешние американо-российские отношения строятся вокруг этих мифов, которые утяжеляют эти отношения, усложняя нюансы и ясное восприятие. Также они определяли и будут определять участие каждой страны в войне на Украине. Миф, которого придерживаются многие россияне о Соединённых Штатах, постоянно подталкивает Кремль к пагубной воинственности.
Миф, которого американцы придерживаются о России, также является ловушкой, заставляющей политиков неправильно понимать Кремль и упускать возможности ослабить режим или найти компромиссы. Чтобы свести к минимуму опасные неверные интерпретации, лидерам США необходимо усерднее работать над тем, чтобы подняться над этими мифами и архетипами. Лучшее понимание собственных мифов Соединенных Штатов — и России — дало бы американским политикам больше гибкости, помогло бы развить стратегическую эмпатию и предвидеть будущие изменения в российской политике.
[стратегическая эмпатия — это специальный термин; несмотря на наукообразность, вполне интуитивно понятный: смысл в той же самой обычной эмпатии, только на уровне сообществ и стран — прим. Е.Н.]
СКРЫТАЯ ФИГУРА
В России общепринято считать, что Соединенные Штаты помешаны на власти. Американское общество, как полагают многие россияне, находится под пятой американской элиты, страдающей манией величия. Энтузиазм по поводу либерального международного порядка не находит поддержки в России не потому, что все россияне реалисты, а потому, что их стереотипный взгляд на Соединенные Штаты сводит либеральный международный порядок к средству реализации американских амбиций. Многие россияне убеждены, что ссылки лидеров США на наднациональную сеть норм, законов и партнерств являются всего лишь дымовой завесой для системы патроната, лежащей в основе американской внешней политики.
[В оригинале использовано слово «кооптация» — это система, когда в состав выборного органа вводят новых членов без выборов, просто решением самого органа. В общем, смысл тот, что США используют своих марионеток для проталкивания собственных эгоистических интересов — Е.Н.].
Господствующий российский миф имеет советское происхождение. Согласно этому мифу, во время Холодной войны американские капиталистические элиты хотели управлять миром и находили бесчисленные военные предлоги для реализации своих желаний. Кошмар якобы начался после Второй мировой войны, когда Соединенные Штаты изменили политические системы Японии и Германии, подтолкнули эти страны к альянсам, в которых доминировали Соединенные Штаты, использовали их в качестве плацдармов для военных операций США и вынудили их выступать в качестве своих младших партнеров ради национальных интересов США. Чтобы не отставать, Советскому Союзу пришлось создать оплот из «дружественных стран» в Восточной Европе и установить свое собственное глобальное присутствие, чтобы вероломные Соединенные Штаты не смогли беспрепятственно продвигаться вперед.
Глобальное влияние Соединенных Штатов в ту эпоху было реальным, но советская характеристика была, хотя и карикатурной, очень устойчивой.
Согласно российскому мифу, даже после окончания холодной войны Соединенные Штаты продолжали соблазнять других ложной риторикой, в том числе соседей России — такие страны, как Польша, Румыния и страны Балтии. В этом смысле союзники США действуют скорее как инструменты американской власти, чем как независимые государства. Там, где правительства оказывали сопротивление — в Афганистане, Ираке, Ливии, Сербии и Сирии, а также на Украине до восстания на Майдане 2014 года — смена режима была предпочтительным выбором Америки. Гегемония по приглашению, гегемония под дулом пистолета: средства могут быть разными, но цель никогда не подвергается сомнению.
Москва заплатила высокую цену за сохранение этого мифа. Она взяла на себя обязательство бороться с американским монстром даже ценой усиления зависимости от Китая. Программа ЕС «Восточное партнерство», которая привела к восстанию на Майдане в Украине, была подлинным выражением идеализма в отношении европейского будущего страны, а не скрытым проявлением американской гегемонии. Но утверждение о том, что ЦРУ организовало переворот на Украине, было ложью, в которую россиян уже давно заставили поверить. Даже если высшие руководители России знали, что это утверждение ложно, их публичная настойчивость в этом исключила умеренные ответные меры (такие, как уступки новому правительству в Киеве) и сделала необходимыми более экстремальные варианты (такие как аннексия Крыма).
В целом, миф о Соединённых Штатах, опьянённых властью и не желающих придерживаться соглашений, очень затрудняет Москве переговоры по региональным вопросам. Россияне не могут себе представить, что лидеры таких стран, как Украина, имеют собственное мнение. Для Москвы украинская враждебность является просто завуалированным продолжением американской враждебности, а американская враждебность к России требует такой же враждебности РФ по отношению к Соединенным Штатам. Если единственный язык, который понимают Соединенные Штаты, — это сила, то переговоры, обсуждения и предоставление уступок влекут за собой неоправданный риск.
МОРАЛЬНЫЙ УЩЕРБ
Американские мифы о России имеют столь же глубокие исторические корни. Образ России в США как подлинной автократии восходит к девятнадцатому веку. Он процветал в советскую эпоху и ненадолго отступил во время девятилетнего президентства Бориса Ельцина (американцы почитали Ельцина как более демократичного лидера, чем он был на самом деле). Путин восстановил привычный имидж России. Подход США к холодной войне часто отличался пылом мессианской борьбы, и Путин вновь вызывает у американцев моральное негодование.
Миф Соединенных Штатов о России (о том, что Россия является злобной и амбициозной тиранией) имеет некоторые внутриполитические применения. Чтобы заинтересовать замкнутых американцев во внешнем мире, Вашингтону необходимо создать одного всемогущего злодея. Американцы хотят верить, что они сражаются с конкретным человеком, которого можно убить, а не с целой страной, которую необходимо подчинить. Кризис за кризисом сравнения с Гитлером используются для того, чтобы побудить к действию любящих демократию, но самодовольных американцев. Путин — просто последний в длинной череде автократических лидеров — Саддама Хусейна, Слободана Милошевича, Муамара Каддафи и Башара Асада, и это лишь некоторые из них, — которых изображают как единолично препятствующих демократии и прогрессу.
Неординарные личные качества Путина усугубили мнение о том, что в автократической России нет внутренней политики, и что происходит все, что хочет правитель. Брайан Дженкинс, старший советник президента в корпорации RAND, резюмировал эту точку зрения, написав: «Дома Путину не грозят ни выборы, ни партия или государственные институты, которые угрожают его правлению, ни внутриполитическая оппозиция. Он Россия. А Россия принадлежит ему». Если Путин — это Россия, то единственное, что нужно понимать о России, — это психика Путина. Украина и ее союзники ведут путинскую войну против путинской России. Поэтому неудивительно, что разведывательное сообщество США, как сообщается, сделало оценку душевного состояния Путина своим главным аналитическим приоритетом.
Изучение лидеров важно для понимания своих противников и, в частности, для понимания России; российский президент явно доминирует в своей стране. Но Путин по-прежнему сталкивается с дилеммами дома. Он чувствует себя неловко на вершине сложной системы конкурирующих фракций и интересов. Ему необходимо убедиться, что враждующие закадычные друзья под его началом не убивают друг друга и не восстают против него. В то же время он должен поддерживать в обществе должный энтузиазм по отношению к себе.
Крупнейшим производителем и потребителем социологических исследований в России фактически является российское правительство, которое нервно следит за малейшими изменениями в общественном мнении.
[описанный миф, с одной стороны, чрезвычайно нелеп с точки зрения любого, кто имеет хотя бы какое-то представление о реальной российской внутренней политике, но с другой — поразительно живуч, в том числе в самой России — Е.Н.]
Различные войны Вашингтона против злых диктаторов к настоящему времени должны были принести некоторые с трудом извлеченные уроки. Ни один из этих лидеров не оказался всемогущим. И при этом они не были ответственны за все проблемы в своем государстве, как неоднократно обнаруживали Соединенные Штаты, приложив огромные усилия, чтобы убрать их со сцены. Для каждого такого лидера, включая Путина, внутренняя политика задавала приоритеты внешней политики. Они редко вели войны без поддержки своего народа. Как и демократические лидеры, автократы знают, как увлечь за собой свое население, когда они пойдут на войну.
Общественное мнение и бюрократия несколько непрозрачны в условиях диктатуры, в которую превратилась Россия. Но общественное мнение ограничивает то, как именно Путин ведет войну, и варианты урегулирования, которые Кремль может принять. Как и любая воюющая сторона, российское правительство хочет иметь возможность претендовать на победу: если Россия явно проиграет войну на Украине, общественное разочарование и возмущение вполне могут свергнуть правительство.
Однако, приверженные мифу о России без внутренней политики, Соединенные Штаты изо всех сил пытаются понять Россию. Их политики не видят, что многие действия Кремля направлены на внутренний электорат. Возьмем внезапное решение Путина в сентябре 2022 года аннексировать территории на Украине, многие из которых Россия даже не контролировала. Всего несколькими месяцами ранее Путин публично высмеял своего начальника разведки за предложение аннексии. Разворот Путина сбил с толку американских аналитиков, которые интерпретировали это как часть грандиозного, хотя и фантасмагорического плана по подчинению Украины. Сошел ли Путин с ума? В действительности эти аннексии, возможно, были риторическим приемом для внутреннего потребления, оппортунистической попыткой заручиться народной поддержкой войны, выходящей из-под контроля.
ИСКАЖЕНИЕ ЭГО
Бремя, которое налагают эти мифы, выходит за рамки искажения реальности. В международных отношениях мифы опасны, потому что они закрепляют архетипы. Типичная Россия — это злостная автократия, типичные Соединенные Штаты — алчный гегемон. Архетипы — это утонченные родственники стереотипов, а проблема стереотипов — в отрицании сложности. Страна, которая считает, что ее противника можно понять в простых категориях, скорее всего, перестанет искать тонкие коррективы, которые она могла бы внести в свою политику, и перестанет пытаться творчески реагировать на корректировки своего противника.
Если бы американские лидеры лучше понимали, что Россия не является монолитом, но способна, например, расколоться, они, возможно, смогли бы лучше использовать мятеж 2023 года Евгения Пригожина, главы ЧВК «Вагнер», извлекая выгоду из раскола внутри российской элиты и военных.
Осознанное понимание того, почему произошли эти расколы, могло бы позволить Соединенным Штатам и их союзникам акцентировать их, возможно, усилив нападения Пригожина на российские ВВС или обратив внимание, каким образом Путин теряет контроль над своими службами безопасности. Вместо этого, озабоченный властью Путина, Вашингтон не заметил признаков раскола и был сбит с толку мятежом. Вашингтон, возможно, упускает из виду аналогичные уязвимости, возникающие в преддверии мартовских президентских выборов в России, которые, как он полагает, станут всего лишь ритуалом самовосхваления автократии. Путин, безусловно, победит, но, тем не менее, это будет важный политический момент, поскольку конкурирующие российские политические круги будут бороться за большую власть и влияние.
Самая большая проблема, которую создают мифы о России и США, заключается в том, что они взаимно подкрепляют друг друга. Чем фанатичнее становится Москва в борьбе с мнимыми актами американской гегемонии, тем больше Россия напоминает маниакальную автократию из американского мифа. И чем больше Вашингтон рассматривает Россию как неизменного и злобного «другого» во внешней политике США, тем более милитаризованными неизбежно становятся его отношения с Европой — и тем больше вероятность того, что Москва истолкует цели Соединенных Штатов как гегемонистские. До сих пор война на Украине олицетворяла этот цикл постепенно ужесточающихся предубеждений. С каждым месяцем мифы каждой страны приближаются к объективной истине.
Ни США, ни Россия не могут легко развеять мифы, которых придерживается другая сторона. Обе страны питают свои мифы не без причины. Российский режим хочет, чтобы Соединенные Штаты — и все остальные — думали, что у них нет внутренней политики, и что путинизм и Россия это одно целое. Если Соединенные Штаты будут рассматривать войну на Украине преимущественно как борьбу за территориальную целостность, а не как битву добра и зла против одинокого тирана, американцы могут потерять интерес.
И даже если бы лидеры захотели, было бы трудно развеять мифы. Чем активнее Вашингтон будет использовать публичную дипломатию, пытаясь изменить восприятие Россией Соединенных Штатов, тем больше россиян будут видеть в действиях США попытки манипулировать их страной. А чтобы изменить свой имидж в Америке, российскому правительству придется отказаться от автократии и отступиться в военном отношении от Европы, что никогда не было выигрышным способом управления Россией.
Эти мифы еще долго будут с нами. Но Вашингтон должен признать их наличие. Если бы Соединённые Штаты могли в своих внутриполитических дебатах бросить вызов мифу о беспримесной автократии России и раскрыть способы, с помощью которых внутренняя политика и общественное мнение ограничивают и конструируют российскую внешнюю политику, они бы обнаружили инструменты, могущие сорвать военные усилия России. Кроме того, США были бы более подготовлены к постпутинскому политическому переходу. В политическом плане Россия имеет тенденцию меняться внезапно; ее политика не будет замороженной навсегда.
Пытаясь предсказать поведение России, лидеры США также выиграли бы от большей осведомленности о мифическом статусе Соединенных Штатов в Кремле, который резко противоречит самооценке Вашингтона. Россияне верят, что вневременная сущность Соединенных Штатов — это воля к власти: это проясняет решение Кремля вторгнуться на Украину, а также объясняет отказ России свернуть свою разрушительную войну. Какими бы захватывающими ни были мифы, они вводят в заблуждение, скрывая удивительную сложность и безграничность реальности. Во всем, что они рассказывают о человеческой природе, мифы допускают бесконечные толкования. Но по своей сути они статичны и мешают продуманной стратегии и гибкой дипломатии.
Vkontakte
Twitter
Одноклассники
Предыдущий
0 комментариев