Перевод. Как «Властелин колец» стал секретным оружием в культурных войнах Италии

ОРИГИНАЛ

Автор ‎Джейми‏ ‎Маккей, ‎Guardian

Джорджа ‎Мелони ‎и ‎крайне‏ ‎правые ‎прославляют‏ ‎сагу‏ ‎Дж. ‎Р. ‎Р.‏ ‎Толкина, ‎одновременно‏ ‎захватывая ‎ключевые ‎культурные ‎учреждения‏ ‎Италии.

Будучи‏ ‎давним ‎поклонником‏ ‎Дж. ‎Р.‏ ‎Р. ‎Толкина, ‎я ‎уже ‎давно‏ ‎чувствую‏ ‎себя ‎расстроенным‏ ‎странной ‎одержимостью‏ ‎Джорджи ‎Мелони ‎«Властелином ‎колец». ‎На‏ ‎протяжении‏ ‎многих‏ ‎лет ‎ультраконсервативный‏ ‎премьер-министр ‎Италии‏ ‎цитировала ‎отрывки‏ ‎из‏ ‎интервью, ‎делилась‏ ‎фотографиями, ‎на ‎которых ‎она ‎читает‏ ‎роман, ‎и‏ ‎даже‏ ‎позировала ‎со ‎статуей волшебника‏ ‎Гэндальфа ‎в‏ ‎рамках ‎предвыборной ‎кампании. ‎В‏ ‎своей‏ ‎автобиографии-манифесте ‎она‏ ‎посвящает ‎несколько‏ ‎страниц ‎своей ‎«любимой ‎книге», ‎которую‏ ‎в‏ ‎какой-то ‎момент‏ ‎называет ‎«священным»‏ ‎текстом . Когда ‎я ‎прочитал ‎на ‎этой‏ ‎неделе‏ ‎новость о‏ ‎том, ‎что‏ ‎министерство ‎культуры‏ ‎Италии ‎потратит‏ ‎250‏ ‎000 ‎евро‏ ‎на ‎организацию ‎выставки ‎Толкина ‎в‏ ‎Римской ‎Национальной‏ ‎галерее‏ ‎современного ‎искусства ‎и‏ ‎что ‎Мелони‏ ‎будет ‎присутствовать ‎на ‎открытии,‏ ‎я‏ ‎не ‎мог‏ ‎не ‎задаться‏ ‎вопросом: ‎почему? ‎Чего ‎пытается ‎добиться‏ ‎это‏ ‎правительство, ‎столь‏ ‎агрессивно ‎накладывая‏ ‎свой ‎отпечаток ‎на ‎одну ‎из‏ ‎самых‏ ‎любимых‏ ‎в ‎мире‏ ‎фэнтезийных ‎саг?

Мои‏ ‎итальянские ‎друзья‏ ‎не‏ ‎понимают ‎суеты.‏ ‎Они ‎говорят, ‎что ‎это ‎повседневная‏ ‎политика, ‎простое‏ ‎упражнение‏ ‎по ‎брендингу, ‎призванное‏ ‎смягчить ‎имидж‏ ‎Мелони. ‎Возможно. ‎Но ‎есть‏ ‎и‏ ‎более ‎глубокая‏ ‎и, ‎откровенно‏ ‎говоря, ‎более ‎странная ‎сторона ‎этой‏ ‎истории.‏ ‎Когда ‎«Властелин‏ ‎колец» ‎впервые‏ ‎появился ‎на ‎итальянских ‎полках в ‎1970-х‏ ‎годах,‏ ‎академик‏ ‎Элемир ‎Золла‏ ‎написал ‎короткое‏ ‎введение , в ‎котором‏ ‎интерпретировал‏ ‎книгу ‎как‏ ‎аллегорию ‎о ‎«чистых» ‎этнических ‎группах,‏ ‎защищающихся ‎от‏ ‎заражения‏ ‎со ‎стороны ‎иностранных‏ ‎захватчиков. ‎Сторонники‏ ‎фашистов ‎в ‎Итальянском ‎социальном‏ ‎движении‏ ‎(MSI) ‎быстро‏ ‎подхватили ‎провокацию.‏ ‎Вдохновленные ‎словами ‎Золлы, ‎они ‎увидели‏ ‎в‏ ‎мире ‎Толкина‏ ‎пространство, ‎где‏ ‎они ‎могли ‎исследовать ‎свою ‎идеологию‏ ‎в‏ ‎социально‏ ‎приемлемых ‎условиях,‏ ‎свободных ‎от‏ ‎табу ‎прошлого.‏ ‎Мелони,‏ ‎член ‎молодежного‏ ‎крыла ‎MSI, ‎развила ‎свое ‎политическое‏ ‎сознание ‎в‏ ‎этой‏ ‎среде. ‎Будучи ‎подростком,‏ ‎она ‎даже‏ ‎посещала ‎«Лагерь ‎Хоббита» — летний ‎лагерь,‏ ‎организованный‏ ‎MSI, ‎участники‏ ‎которого ‎наряжались‏ ‎в ‎костюмы ‎для ‎косплея, ‎подпевали‏ ‎народным‏ ‎балладам ‎и‏ ‎обсуждали, ‎как‏ ‎толкиновская ‎мифология ‎может ‎помочь ‎постфашистским‏ ‎правым‏ ‎обрести‏ ‎авторитет ‎в‏ ‎обществе ‎новой‏ ‎эпохи.

Очевидно, ‎здесь‏ ‎речь‏ ‎идет ‎о‏ ‎маргинальном ‎движении. ‎Но ‎стоит ‎признать,‏ ‎что, ‎если‏ ‎вы‏ ‎проявите ‎немного ‎воображения,‏ ‎саги ‎о‏ ‎Средиземье ‎довольно ‎четко ‎вписываются‏ ‎в‏ ‎логику ‎современного‏ ‎правого ‎популизма.‏ ‎«Властелин ‎колец» ‎следует ‎логике ‎игры‏ ‎с‏ ‎нулевой ‎суммой,‏ ‎коренящейся ‎в‏ ‎католической ‎метафизике. ‎Есть ‎«добрые» ‎хоббиты‏ ‎и‏ ‎эльфы,‏ ‎которые ‎отбиваются‏ ‎от ‎«злых»‏ ‎орков. ‎Здесь‏ ‎мало‏ ‎места ‎нюансам.‏ ‎Хотя ‎большинство ‎из ‎нас, ‎вероятно,‏ ‎воспринимают ‎«хороших»‏ ‎персонажей‏ ‎в ‎аполитичных ‎терминах,‏ ‎не ‎требуется‏ ‎много ‎усилий, ‎чтобы ‎подогнать‏ ‎это‏ ‎определение ‎под‏ ‎националистические ‎цели.‏ ‎В ‎своей ‎книге ‎Мелони ‎делает‏ ‎именно‏ ‎это. ‎В‏ ‎какой-то ‎момент‏ ‎она ‎рассказывает ‎нам, ‎что ‎ее‏ ‎любимый‏ ‎персонаж — миролюбивый‏ ‎обыватель ‎Сэмуайз‏ ‎Гэмджи, ‎«просто‏ ‎хоббит». ‎Несколько‏ ‎страниц‏ ‎спустя ‎она‏ ‎неявно ‎сравнивает ‎Италию ‎с ‎затерянным‏ ‎королевством ‎Нуменор‏ ‎и‏ ‎цитирует ‎призыв ‎персонажа‏ ‎Фарамира ‎к‏ ‎оружию ‎из ‎«Двух ‎крепостей».‏ ‎В‏ ‎конечном ‎счете,‏ ‎она, ‎похоже,‏ ‎рассматривает ‎работу ‎Толкина ‎как ‎дидактическую‏ ‎антиглобалистскую‏ ‎сказку, ‎гиперконсервативную‏ ‎эпопею, ‎призывающую‏ ‎к ‎полномасштабной ‎войне ‎против ‎современного‏ ‎мира‏ ‎во‏ ‎имя ‎традиционных‏ ‎ценностей.

Интерес ‎Мелони‏ ‎к ‎фэнтези,‏ ‎символам‏ ‎и ‎великим‏ ‎повествованиям ‎отличает ‎ее ‎от ‎предыдущих‏ ‎лидеров. ‎Все‏ ‎правительства‏ ‎Италии, ‎левые ‎и‏ ‎правые, ‎используют‏ ‎культуру ‎в ‎своих ‎политических‏ ‎посланиях.‏ ‎Несмотря ‎на‏ ‎это, ‎нынешняя‏ ‎администрация, ‎похоже, ‎нетипично ‎одержима ‎установлением‏ ‎контроля‏ ‎над ‎общественным‏ ‎воображением. ‎Одним‏ ‎из ‎первых ‎действий ‎Мелони, ‎пришедшего‏ ‎к‏ ‎власти,‏ ‎было ‎назначение‏ ‎Джампаоло ‎Росси , журналиста,‏ ‎известного ‎своей‏ ‎защитой‏ ‎Владимира ‎Путина,‏ ‎генеральным ‎директором ‎общественной ‎телекомпании ‎Rai.‏ ‎Полномочия ‎организации‏ ‎в‏ ‎настоящее ‎время ‎переписываются‏ ‎и ‎включают‏ ‎в ‎себя ‎обязательство ‎продвигать‏ ‎«богатство‏ ‎деторождения ‎и‏ ‎родительства». ‎Затем‏ ‎она ‎назначила Алессандро ‎Джулии, ‎консервативного ‎критика‏ ‎и‏ ‎откровенного ‎евроскептика,‏ ‎президентом ‎самого‏ ‎важного ‎музея ‎современного ‎искусства ‎Рима‏ ‎Maxxi.‏ ‎На‏ ‎прошлой ‎неделе‏ ‎правительство ‎выдвинуло‏ ‎кандидатуру ‎Пьетранджело‏ ‎Бутафуоко, общественного‏ ‎интеллектуала ‎и‏ ‎бывшего ‎члена ‎центрального ‎комитета постфашистской ‎молодежной‏ ‎организации ‎Fronte‏ ‎della‏ ‎Gioventù, ‎в ‎качестве‏ ‎следующего ‎президента‏ ‎Венецианской ‎биеннале. ‎Накануне ‎решения‏ ‎Бутафуоко‏ ‎заявил : «В ‎этот‏ ‎раз ‎ограды‏ ‎рухнут. ‎Дом ‎будет ‎дан ‎тем,‏ ‎у‏ ‎кого ‎его‏ ‎до ‎сих‏ ‎пор ‎не ‎было».

Соблазнительно ‎игнорировать ‎культурные‏ ‎войны‏ ‎как‏ ‎поверхностную ‎предвыборную‏ ‎тактику: ‎поляризующие‏ ‎аргументы, ‎которые‏ ‎политики‏ ‎используют ‎для‏ ‎разжигания ‎страстей ‎в ‎преддверии ‎выборов,‏ ‎и ‎не‏ ‎более‏ ‎того. ‎Действия ‎Мелони‏ ‎напоминают ‎нам,‏ ‎что ‎есть ‎и ‎серьезная‏ ‎сторона.‏ ‎Летом, ‎прямо‏ ‎в ‎соответствии‏ ‎со ‎сценарием ‎Виктора ‎Орбана, ‎итальянское‏ ‎правительство‏ ‎предприняло ‎драматический‏ ‎шаг, ‎предоставив‏ ‎себе ‎прямые ‎полномочия ‎назначать ‎руководство Римского‏ ‎центра‏ ‎экспериментальной‏ ‎кинематографии, ‎одной‏ ‎из ‎самых‏ ‎важных ‎киношкол‏ ‎Италии.‏ ‎Депутат ‎Игорь‏ ‎Иецци ‎обосновал ‎это ‎решение ‎необходимостью‏ ‎«модернизировать» ‎институт, добавив,‏ ‎что‏ ‎левые ‎должны ‎приложить‏ ‎усилия, ‎чтобы‏ ‎«вырвать ‎когти ‎из ‎культуры».‏ ‎Интересно,‏ ‎что ‎правительство,‏ ‎похоже, ‎не‏ ‎испытывает ‎подобных ‎сомнений ‎по ‎поводу‏ ‎явно‏ ‎растущего ‎числа‏ ‎крайне ‎правых‏ ‎издателей, которые ‎переиздают ‎книги ‎фашистских ‎авторов,‏ ‎таких‏ ‎как‏ ‎Джованни ‎Джентиле‏ ‎и ‎Юлиус‏ ‎Эвола, ‎для‏ ‎нового‏ ‎поколения ‎читателей‏ ‎(многие ‎из ‎этих ‎издателей, ‎кстати,‏ ‎используют ‎«Властелин‏ ‎колец»‏ ‎для ‎привлечения ‎новой‏ ‎аудитории).

Вопрос, ‎куда‏ ‎все ‎это ‎движется, ‎остается‏ ‎неясным.‏ ‎Культурный ‎проект‏ ‎Мелони ‎все‏ ‎еще ‎находится ‎в ‎зачаточном ‎состоянии,‏ ‎и‏ ‎пока ‎нет‏ ‎никаких ‎признаков‏ ‎целостной ‎государственной ‎политики. ‎Тем ‎не‏ ‎менее,‏ ‎первые‏ ‎признаки ‎вызывают‏ ‎беспокойство. ‎За‏ ‎последний ‎год‏ ‎многие‏ ‎поддались ‎идее,‏ ‎что ‎Мелони ‎— ‎«умеренный». ‎Они‏ ‎влюбились ‎в‏ ‎ее‏ ‎улыбки, ‎ее ‎застенчивый‏ ‎язык ‎тела,‏ ‎ее ‎новую ‎модерацию ‎языка.‏ ‎Однако‏ ‎под ‎поверхностью‏ ‎скрывается ‎глубоко‏ ‎тревожная ‎культурная ‎повестка ‎дня.