Перевод. Что означает наземная операция для израильских заложников
Авторы Rishi Iyengar, Gary Sick, Foreign Policy
Война Израиля с ХАМАС вступает в следующую фазу: израильские силы готовят наземную операцию в Газе, которая может существенно изменить ход конфликта и иметь огромные последствия для более чем 2 миллионов мирных жителей в анклаве.
Тем временем ХАМАС все еще удерживает около 200 израильских заложников, захваченных во время первой атаки, и сохраняется неопределенность относительно их точного количества, местонахождения и положения.
Чтобы получить представление о проблемах, связанных с обеспечением их безопасного возвращения, а также о влиянии, которое наземное сражение в Газе может оказать на кризис с заложниками, журнал Foreign Policy побеседовал с Гэри Сиком, экспертом по Ближнему Востоку и бывшим чиновником Белого дома. Сик работал в Совете национальной безопасности при администрациях Форда, Картера и Рейгана и был главным помощником Белого дома по Ирану во время кризиса с заложниками там в конце 1970-х — начале 1980-х годов, когда 52 американца удерживались в посольстве США в Тегеране в течение 444 дней.
Сик рассказал о контрасте между той ситуацией и тем, с чем сегодня сталкивается Израиль, что означает возможное наземное вторжение в сектор Газа для заложников, и каким должен быть подход США к кризису.
FP: Каковы самые большие проблемы и значимые приоритеты в такой ситуации?
Гэри Сик: Ну, вы должны помнить, что переговоры по поводу ситуации с заложниками в [Иране] на самом деле начались только после ноябрьских выборов, на которых Джимми Картер проиграл Рональду Рейгану, а затем прозвучали призывы к урегулированию. Алжирцы выступали посредниками между нами и иранцами последние три-четыре месяца операции. В конце концов они добились успеха, но только потому, что иранцы, по сути, сказали: «Забудьте об этом. В США будет новый президент. Когда он займет кресло, нам придется начинать все заново, с нового раунда переговоров, и мы хотим, чтобы это закончилось». На том этапе они были в отчаянии; они очень хотели вывести оттуда заложников.
Не думаю, что в данном случае мы увидим нечто подобное. И насколько я понимаю, глядя на заголовки новостей, ХАМАС утверждает, что 22 заложника уже погибли в результате израильских бомбардировок. Я не вижу никого, кто мог бы выступать в качестве переговорщика на данном этапе. Недостатка в желающих нет — турки были бы рады это сделать, катарцы были бы рады это сделать. Но я не думаю, что какая-либо из сторон сейчас готова к посредничеству. Очевидно, взяв эту большую группу заложников, ХАМАС имел в виду последующие переговоры с израильтянами. Когда-то израильтяне дали им тысячу пленных за одного пленного. Другими словами, цена заложников выросла настолько высоко, что, если бы вы следовали этому же правилу, вы бы практически полностью опустошили израильские тюрьмы. Но на данный момент совершенно очевидно, что их цель — не вести переговоры и вернуть множество палестинских заключенных, а, скорее, защитить свои собственные интересы.
Очевидно, что первая цель, которую они преследовали при захвате заложников, — создать живой щит. Но я предполагаю, что израильтян не остановят сообщения об убийстве заложников.
Я не думаю, что это классическая ситуация с заложниками. Я думаю, что настоящее решение, которое Израиль должен принять, заключается в том, собираются ли они продолжать полномасштабную атаку, которая приведет к множеству газетных заголовков о гибели мирных жителей, а также, несомненно, к потере некоторого числа своих собственных солдат, потому что предстоят очень интенсивные бои в городе Газа и в городской среде.
С моей точки зрения, опасность заключается в более широкомасштабной войне, и я не вижу никакого решения кризиса с заложниками на данный момент, пока война продолжается. Во время жарких боев не ведутся переговоры об обмене пленными. Но Израиль должен принять первое решение и определить, действительно ли он собирается полностью уничтожить ХАМАС, что на самом деле, я думаю, невозможно.
Израильтянам, если они начнут действовать по-крупному, придется подумать о том, как выбраться из положения. Допустим, вы выиграете, вы уничтожите ХАМАС и его инфраструктуру и избавитесь от большинства их лидеров, но что делать дальше? Просто развернуться и уйти? Скорее всего, так не получится, и придется остаться. А это само по себе будет очень дорого. Но они потеряли множество людей; их страна жаждет мести. Так что они, вероятно, колеблются. Я думаю, что это действительно плохое решение, если они это сделают, и я думаю, что если они это сделают, в зависимости от того, как все пойдет, в течение нескольких недель может начаться куда более крупномасштабная война.
ФП: Многие люди, с которыми мы разговаривали, называют эту ситуацию беспрецедентной. О чем идет речь?
ГС: Я считаю, что это действительно беспрецедентная ситуация. Люди, которые раньше брали пленных и использовали их в качестве рычага на переговорах, это не новость. Конечно, в разгар битвы, происходящей сейчас, вы не сможете открыть какую-либо книгу с инструкциями, в которой говорилось бы, как справиться с таким кризисом с заложниками, как этот. ХАМАС серьезно об этом подумал, и у них есть 200 человек или около того, которых они могут рассеять повсюду. Никто не знает, где они.
Вам придется закончить бой, прежде чем вы начнете говорить о заложниках. Если Израиль думает, что ему действительно необходимо войти и продемонстрировать свою силу, он не позволит заложникам встать у него на пути.
ФП: Насколько реальна перспектива казни заложников ХАМАСом?
ГС: На самом деле мы не знаем, убит ли кто-нибудь или нет. Мертвый заложник стоит очень мало, а живой заложник — очень много. Так что я могу себе представить, как они ведут пропаганду и публикуют сообщения о том, что они убивают людей по одному или что-то в этом роде. Честно говоря, я не думаю, что израильтян это остановит. Они уже потеряли гораздо больше людей. Если они вступят в бой в Газе, речь пойдет о мести за этих людей, а также о восстановлении авторитета Израиля, его силы, и заложники не будут иметь к этому никакого отношения.
Если бы ХАМАС начал проводить публичные казни в стиле ИГИЛ, он не приобрел бы столько друзей в палестинском сообществе. На данный момент у них есть реальное преимущество, и именно поэтому Израиль подумывает о вторжении в сектор Газа. Это плохая идея, они знают, что это плохая идея, но чувствуют, что у них нет выбора. И ХАМАС хотел, чтобы они это сделали. Вероятно, именно этого они и добивались с самого начала.
ФП: То есть, по вашему мнению, ХАМАС на данный момент заботится о том, чтобы подчеркивать разницу и не восприниматься в том же духе, что и Исламское Государство?
ГС: Завтра они могут доказать мою неправоту, но я не вижу, чтобы они что-то выиграли от такого решения, и до сих пор они довольно умно вели себя. Они начали свое нападение резко и жестко, будучи чрезвычайно хорошо подготовленными, полностью используя элемент внезапности и будучи очень эффективными в том, что они хотели сделать, по сути, поставив Израилю фингал. И Израиль это знает, и теперь на них лежит ответственность за восстановление своего авторитета, чтобы снова доказать, что они непобедимы, и они собираются сделать для этого все возможное.
ФП: Если бы вы все еще находились в Белом доме во время такого рода кризиса, как бы вы к нему подошли?
ГС: Если бы у меня был голос по этому вопросу, чего у меня нет, я бы очень настоятельно посоветовал публично поддержать Израиль до конца, но наедине мы сказали бы им, что если вы пойдете в Газу, вы действительно говорите о долгой и трудной битве, в которой будет очень сложно предотвратить вовлечение других групп. И если это произойдет, победить будет очень сложно. В конечном итоге вы проиграете битву. Вы, конечно, можете победить ХАМАС, но при этом вы потеряете много людей. Будут ужасные заголовки о жертвах среди гражданского населения, и будет расти давление на другие группировки, чтобы они присоединились к конфликту, а вы на самом деле не хотите войны на два фронта или войны на три фронта. Это то, что я бы сказал наедине, а не то, что я бы сказал публично.
Vkontakte
Twitter
Одноклассники
Предыдущий
0 комментариев