Высокие отношения в Исландии

Торстейном ‎звали‏ ‎человека, ‎жившего ‎на ‎Мысе ‎Дымов.‏ ‎Он ‎нашел‏ ‎кита,‏ ‎прибитого ‎к ‎южному‏ ‎берегу ‎мыса,‏ ‎в ‎месте, ‎что ‎зовется‏ ‎Реберные‏ ‎Скалы. ‎Это‏ ‎был ‎большой‏ ‎синий ‎кит. ‎Торстейн ‎сразу ‎же‏ ‎послал‏ ‎человека ‎в‏ ‎Залив, ‎к‏ ‎Флоси, ‎и ‎на ‎ближние ‎хутора.‏ ‎Эйнаром‏ ‎звали‏ ‎человека, ‎жившего‏ ‎на ‎Дворе‏ ‎Расселина. ‎Он‏ ‎жил‏ ‎на ‎земле‏ ‎людей ‎Холодной ‎Спины ‎и ‎должен‏ ‎был ‎смотреть‏ ‎за‏ ‎всем, ‎что ‎прибивало‏ ‎к ‎берегу‏ ‎по ‎ту ‎сторону ‎фьорда.‏ ‎Он‏ ‎заметил, ‎что‏ ‎прибило ‎кита,‏ ‎тут ‎же ‎взял ‎лодку ‎и‏ ‎стал‏ ‎грести ‎через‏ ‎фьорд ‎к‏ ‎Загонному ‎Заливу. ‎Оттуда ‎он ‎послал‏ ‎человека‏ ‎на‏ ‎Холодную ‎Спину.‏ ‎Узнав ‎про‏ ‎это, ‎Торгрим‏ ‎с‏ ‎братьями ‎спешно‏ ‎собрались, ‎их ‎было ‎двенадцать ‎человек‏ ‎на ‎десятивесельной‏ ‎лодке.‏ ‎Поехали ‎с ‎ними‏ ‎и ‎сыновья‏ ‎Кольбейна, ‎Ивар ‎с ‎Лейвом,‏ ‎числом‏ ‎всего ‎шестеро.‏ ‎Добравшись ‎до‏ ‎места, ‎все ‎пошли ‎к ‎киту.

Теперь‏ ‎надо‏ ‎рассказать ‎про‏ ‎Флоси. ‎Он‏ ‎послал ‎за ‎своими ‎родичами ‎на‏ ‎север,‏ ‎к‏ ‎Ингольвову ‎Фьорду‏ ‎и ‎Офейгову‏ ‎Фьорду, ‎и‏ ‎за‏ ‎Олавом, ‎сыном‏ ‎Эйвинда, ‎который ‎тогда ‎жил ‎у‏ ‎Столбов. ‎Флоси‏ ‎и‏ ‎люди ‎с ‎Залива‏ ‎первыми ‎подошли‏ ‎к ‎киту. ‎Они ‎взялись‏ ‎разделывать‏ ‎тушу, ‎а‏ ‎отрезанные ‎куски‏ ‎оттаскивали ‎на ‎берег. ‎Сперва ‎их‏ ‎было‏ ‎человек ‎двадцать,‏ ‎но ‎скоро‏ ‎народу ‎прибавилось. ‎Тут ‎подоспели ‎на‏ ‎четырех‏ ‎лодках‏ ‎и ‎люди‏ ‎с ‎Холодной‏ ‎Спины. ‎Торгрим‏ ‎заявил‏ ‎свои ‎права‏ ‎на ‎кита ‎и ‎запретил ‎людям‏ ‎с ‎Залива‏ ‎разделывать,‏ ‎делить ‎и ‎увозить‏ ‎тушу. ‎Флоси‏ ‎потребовал ‎от ‎него ‎доказательств,‏ ‎что‏ ‎Эйрик ‎передал‏ ‎Энунду ‎Деревянная‏ ‎Нога ‎право ‎на ‎плавщину. ‎Иначе,‏ ‎мол,‏ ‎он ‎не‏ ‎отдаст ‎кита‏ ‎без ‎боя. ‎Торгрим ‎увидел, ‎что‏ ‎сила‏ ‎не‏ ‎на ‎их‏ ‎стороне ‎и‏ ‎не ‎стал‏ ‎нападать.‏ ‎Тут ‎с‏ ‎юга ‎показалась ‎лодка. ‎Гребцы ‎налегли‏ ‎на ‎весла‏ ‎и‏ ‎скоро ‎подошли ‎к‏ ‎берегу. ‎Это‏ ‎был ‎Сван ‎с ‎Холма,‏ ‎что‏ ‎у ‎Медвежьего‏ ‎Фьорда, ‎и‏ ‎его ‎работники. ‎Приблизившись, ‎Сван ‎сказал,‏ ‎чтобы‏ ‎Торгрим ‎не‏ ‎давал ‎себя‏ ‎грабить, ‎— ‎а ‎они ‎давно‏ ‎уже‏ ‎были‏ ‎большими ‎друзьями,‏ ‎— ‎и‏ ‎предложил ‎ему‏ ‎поддержку.‏ ‎Братья ‎сказали,‏ ‎что ‎охотно ‎ее ‎примут. ‎Стали‏ ‎они ‎всею‏ ‎силой‏ ‎наступать. ‎Торгейр ‎Бутылочная‏ ‎Спина ‎первым‏ ‎вскочил ‎на ‎кита ‎и‏ ‎напал‏ ‎на ‎работников‏ ‎Флоси. ‎Торфинн,‏ ‎о ‎котором ‎уже ‎рассказывалось, ‎разделывал‏ ‎тушу.‏ ‎Он ‎стоял‏ ‎у ‎головы‏ ‎в ‎углублении, ‎которое ‎сам ‎для‏ ‎себя‏ ‎вырезал.‏ ‎Торгейр ‎сказал:

— Вот‏ ‎тебе ‎твоя‏ ‎секира!

Он ‎ударил‏ ‎Торфинна‏ ‎по ‎шее,‏ ‎и ‎голова ‎слетела ‎с ‎плеч.‏ ‎Флоси ‎был‏ ‎выше‏ ‎на ‎каменистом ‎берегу,‏ ‎когда ‎это‏ ‎увидел, ‎и ‎стал ‎подстрекать‏ ‎своих‏ ‎людей ‎дать‏ ‎отпор. ‎Долго‏ ‎они ‎так ‎бьются, ‎и ‎у‏ ‎людей‏ ‎с ‎Холодной‏ ‎Спины ‎дела‏ ‎идут ‎лучше. ‎Мало ‎кто ‎имел‏ ‎там‏ ‎другое‏ ‎оружие, ‎кроме‏ ‎топоров, ‎которыми‏ ‎они ‎разделывали‏ ‎кита,‏ ‎и ‎широких‏ ‎ножей. ‎Люди ‎с ‎Залива ‎отступили‏ ‎от ‎кита‏ ‎на‏ ‎берег. ‎У ‎норвежцев‏ ‎было ‎оружие,‏ ‎и ‎они ‎разили ‎направо‏ ‎и‏ ‎налево. ‎Стейн‏ ‎кормчий ‎отрубил‏ ‎ногу ‎у ‎Ивара, ‎сына ‎Кольбейна,‏ ‎а‏ ‎Лейв, ‎брат‏ ‎Ивара, ‎пристукнул‏ ‎китовым ‎ребром ‎сотоварища ‎Стейна. ‎Тут‏ ‎они‏ ‎стали‏ ‎драться ‎всем,‏ ‎что ‎подвернется‏ ‎под ‎руку,‏ ‎и‏ ‎были ‎убитые‏ ‎с ‎обеих ‎сторон. ‎Вскоре ‎пришли‏ ‎на ‎многих‏ ‎лодках‏ ‎Олав ‎со ‎Столбов‏ ‎и ‎его‏ ‎люди. ‎Они ‎примкнули ‎к‏ ‎Флоси,‏ ‎и ‎люди‏ ‎с ‎Холодной‏ ‎Спины ‎оказались ‎теперь ‎в ‎меньшинстве.‏ ‎Они‏ ‎уже ‎успели,‏ ‎однако, ‎нагрузить‏ ‎свои ‎корабли. ‎Сван ‎велел ‎им‏ ‎идти‏ ‎на‏ ‎корабли. ‎Они‏ ‎стали ‎пробиваться‏ ‎к ‎морю,‏ ‎а‏ ‎люди ‎с‏ ‎Залива ‎их ‎преследовали. ‎Достигнув ‎моря,‏ ‎Сван ‎ударил‏ ‎Стейна‏ ‎кормчего ‎и ‎нанес‏ ‎ему ‎большую‏ ‎рану, ‎а ‎сам ‎вскочил‏ ‎на‏ ‎свой ‎корабль.‏ ‎Торгрим ‎сильно‏ ‎ранил ‎Флоси, ‎сам ‎же ‎ускользнул‏ ‎от‏ ‎удара. ‎Олав‏ ‎ударил ‎Офейга‏ ‎Греттира ‎и ‎смертельно ‎его ‎ранил.‏ ‎Торгейр‏ ‎обхватил‏ ‎Офейга ‎и‏ ‎прыгнул ‎с‏ ‎ним ‎на‏ ‎корабль.‏ ‎Люди ‎с‏ ‎Холодной ‎Спины ‎пустились ‎через ‎фьорд‏ ‎в ‎обратный‏ ‎путь.‏ ‎На ‎том ‎они‏ ‎и ‎расстались.

Сага‏ ‎о ‎Греттире