Тотальный русский коммунизм. Бердяев

Николай ‎Александрович‏ ‎Бердяев ‎родился ‎в ‎1874 ‎году‏ ‎в ‎Киевской‏ ‎губернии‏ ‎Российской ‎империи. ‎Свою‏ ‎семью ‎Бердяев‏ ‎в ‎книге ‎«Самопознание» ‎описывает‏ ‎следующим‏ ‎образом.

Цитата: ‎«Мои‏ ‎родители ‎принадлежали‏ ‎к ‎„светскому“ ‎обществу, ‎а ‎не‏ ‎просто‏ ‎к ‎дворянскому‏ ‎обществу. ‎В‏ ‎доме ‎у ‎нас ‎говорили ‎главным‏ ‎образом‏ ‎по-французски.‏ ‎Родители ‎мои‏ ‎имели ‎большие‏ ‎аристократические ‎связи,‏ ‎особенно‏ ‎в ‎первую‏ ‎половину ‎жизни. ‎<…> ‎Со ‎стороны‏ ‎отца ‎я‏ ‎происходил‏ ‎из ‎военной ‎семьи.‏ ‎Все ‎мои‏ ‎предки ‎были ‎генералы ‎и‏ ‎георгиевские‏ ‎кавалеры. ‎<…>‏ ‎Отец ‎был‏ ‎кавалергардским ‎офицером, ‎но ‎рано ‎вышел‏ ‎в‏ ‎отставку, ‎поселился‏ ‎в ‎своем‏ ‎имении ‎Обухове, ‎на ‎берегу ‎Днепра,‏ ‎был‏ ‎одно‏ ‎время ‎предводителем‏ ‎[киевского, ‎прим.‏ ‎АМ] ‎дворянства,‏ ‎в‏ ‎Турецкую ‎войну‏ ‎опять ‎поступил ‎на ‎военную ‎службу,‏ ‎потом ‎в‏ ‎течение‏ ‎25 ‎лет ‎был‏ ‎председателем ‎правления‏ ‎Земельного ‎банка ‎Юго-Западного ‎края.‏ ‎<…>‏ ‎Мать ‎моя‏ ‎была ‎рожденная‏ ‎княжна ‎Кудашева. ‎<…> ‎Наша ‎семья,‏ ‎хотя‏ ‎и ‎московского‏ ‎происхождения, ‎принадлежала‏ ‎к ‎аристократии ‎Юго-Западного ‎края, ‎с‏ ‎очень‏ ‎западными‏ ‎влияниями, ‎которые‏ ‎всегда ‎были‏ ‎сильны ‎в‏ ‎Киеве».

Бердяев‏ ‎происходит ‎из‏ ‎аристократической ‎семьи, ‎занимавшей ‎высокое ‎положение‏ ‎в ‎Киеве‏ ‎и‏ ‎Малороссии ‎в ‎целом.‏ ‎В ‎то‏ ‎же ‎время, ‎это ‎аристократия‏ ‎эпохи‏ ‎Просвещения, ‎что‏ ‎сам ‎Бердяев‏ ‎отдельно ‎подчеркивает: ‎«родители ‎принадлежали ‎к‏ ‎„светскому“‏ ‎обществу». То ‎есть‏ ‎это ‎не‏ ‎консервативная ‎религиозная ‎аристократия, ‎а ‎прогрессивное‏ ‎крыло,‏ ‎впитавшее‏ ‎установки ‎Просвещения‏ ‎(представляющее ‎собой‏ ‎продукт ‎модернизации‏ ‎сверху).

Не‏ ‎приняв ‎судьбу‏ ‎военного ‎и, ‎согласно ‎собственным ‎воспоминаниям,‏ ‎промучившись ‎в‏ ‎кадетском‏ ‎корпусе, ‎Бердяев ‎в‏ ‎1894 ‎году‏ ‎поступает ‎на ‎естественный ‎факультет‏ ‎Киевского‏ ‎университета, ‎через‏ ‎год ‎переходит‏ ‎на ‎юридический ‎факультет.

В ‎первый ‎год‏ ‎учебы‏ ‎в ‎университете‏ ‎Бердяев ‎вступает‏ ‎в ‎марксистский ‎кружок, ‎в ‎котором‏ ‎знакомится‏ ‎с‏ ‎будущим ‎первым‏ ‎наркомом ‎просвещения‏ ‎РСФСР ‎Луначарским.

Цитата:‏ ‎«Это‏ ‎был ‎1894‏ ‎год. ‎Я ‎почувствовал, ‎что ‎подымается‏ ‎в ‎русской‏ ‎жизни‏ ‎что-то ‎новое ‎и‏ ‎что ‎необходимо‏ ‎определить ‎свое ‎отношение ‎к‏ ‎этому‏ ‎течению. ‎Я‏ ‎сразу ‎же‏ ‎начал ‎много ‎читать ‎и ‎очень‏ ‎быстро‏ ‎ориентироваться ‎в‏ ‎марксистской ‎литературе.‏ ‎<…> ‎я ‎вошел ‎в ‎общение‏ ‎с‏ ‎группой‏ ‎студентов, ‎близких‏ ‎к ‎марксизму.‏ ‎К ‎этой‏ ‎группе‏ ‎принадлежал ‎А.‏ ‎Луначарский. ‎Тогда ‎открылась ‎эра ‎бесконечных‏ ‎русских ‎интеллигентских‏ ‎споров.‏ ‎Вспоминаю ‎мое ‎первое‏ ‎впечатление ‎от‏ ‎соприкосновения ‎с ‎русским ‎марксизмом».

Бердяев‏ ‎описывает‏ ‎марксизм ‎как‏ ‎новое ‎течение‏ ‎русской ‎жизни ‎и ‎ставит ‎его‏ ‎на‏ ‎пьедестал.

Цитата: ‎«Марксизм‏ ‎обозначал ‎совершенно‏ ‎новую ‎формацию, ‎он ‎был ‎кризисом‏ ‎русской‏ ‎интеллигенции.‏ ‎В ‎конце‏ ‎90 ‎годов‏ ‎образовалось ‎марксистское‏ ‎течение,‏ ‎которое ‎стояло‏ ‎на ‎гораздо ‎более ‎высоком ‎культурном‏ ‎уровне, ‎чем‏ ‎другие‏ ‎течения ‎революционной ‎интеллигенции.‏ ‎Это ‎был‏ ‎тип, ‎мало ‎похожий ‎на‏ ‎тот,‏ ‎из ‎которого‏ ‎впоследствии ‎вышел‏ ‎большевизм. ‎Я ‎стал ‎критическим ‎марксистом,‏ ‎и‏ ‎это ‎дало‏ ‎мне ‎возможность‏ ‎остаться ‎идеалистом ‎в ‎философии. ‎<…>‏ ‎В‏ ‎марксизме‏ ‎меня ‎более‏ ‎всего ‎пленил‏ ‎историософический ‎размах,‏ ‎широта‏ ‎мировых ‎перспектив».

Бердяев‏ ‎быстро ‎становится ‎одним ‎из ‎идейных‏ ‎лидеров ‎киевских‏ ‎коммунистов.

Цитата:‏ ‎«Я ‎начал ‎читать‏ ‎лекции ‎и‏ ‎доклады ‎членам ‎Киевского ‎социал-демократического‏ ‎комитета,‏ ‎и ‎меня‏ ‎считали ‎идейным‏ ‎руководителем».

В ‎1897 ‎году ‎Бердяева ‎арестовывают‏ ‎за‏ ‎участие ‎в‏ ‎студенческой ‎демонстрации,‏ ‎в ‎1898 ‎году ‎— ‎за‏ ‎хранение‏ ‎и‏ ‎распространение ‎нелегальной‏ ‎литературы, ‎после‏ ‎чего ‎отчисляют‏ ‎из‏ ‎университета.

Цитата: ‎«В‏ ‎1898 ‎году ‎я ‎был ‎арестован‏ ‎по ‎первому‏ ‎в‏ ‎России ‎большому ‎социал-демократическому‏ ‎делу ‎и‏ ‎исключен ‎из ‎университета».

В ‎конечном‏ ‎итоге,‏ ‎Бердяева ‎в‏ ‎1900 ‎году‏ ‎на ‎два ‎года ‎ссылают ‎в‏ ‎Вологду.

В‏ ‎марксистский ‎период‏ ‎своей ‎жизни‏ ‎Бердяев ‎ведет ‎бурную ‎полемику ‎с‏ ‎Луначарским,‏ ‎Богдановым‏ ‎и ‎другими‏ ‎знаковыми ‎фигурами‏ ‎русского ‎большевизма.‏ ‎Во‏ ‎время ‎своих‏ ‎поездок ‎за ‎границу ‎встречается ‎и‏ ‎подолгу ‎дискутирует‏ ‎с‏ ‎Плехановым ‎и ‎другими‏ ‎марксистами, ‎находившимися‏ ‎на ‎тот ‎момент ‎в‏ ‎эмиграции‏ ‎(с ‎Лениным‏ ‎жизнь ‎Бердяева‏ ‎не ‎сводила). ‎Печатается ‎в ‎российской‏ ‎и‏ ‎немецкой ‎марксистской‏ ‎прессе, ‎вступает‏ ‎в ‎переписку ‎с ‎Каутским. ‎Разрабатывает‏ ‎собственную‏ ‎«идеалистическую‏ ‎теорию ‎мессианства‏ ‎пролетариата». ‎Предъявляет‏ ‎марксистское ‎прочтение‏ ‎Канта‏ ‎(синтез ‎марксизма‏ ‎и ‎идеализма).

Бердяев ‎сочетал ‎идеализм ‎с‏ ‎марксизмом, ‎как‏ ‎формулу‏ ‎отрицания ‎буржуазной ‎энтропии.

Цитата:‏ ‎«Я ‎был‏ ‎революционером ‎и ‎даже ‎университет‏ ‎представлялся‏ ‎мне ‎выражением‏ ‎буржуазного ‎духа.‏ ‎<…> ‎Отвращение ‎к ‎тому, ‎что‏ ‎называется‏ ‎„буржуазностью“, ‎не‏ ‎только ‎в‏ ‎социальном, ‎но ‎и ‎в ‎духовном‏ ‎смысле,‏ ‎всегда‏ ‎было ‎моим‏ ‎двигателем».

Отрицая ‎буржуазную‏ ‎энтропию, ‎Бердяев‏ ‎отрицал‏ ‎и ‎уходящий‏ ‎феодальный ‎уклад. ‎Он ‎был ‎устремлен‏ ‎в ‎небуржуазное‏ ‎будущее.

Цитата:‏ ‎«Я ‎рано ‎почувствовал‏ ‎разрыв ‎с‏ ‎дворянским ‎обществом, ‎из ‎которого‏ ‎вышел,‏ ‎мне ‎все‏ ‎в ‎нем‏ ‎было ‎не ‎мило ‎и ‎слишком‏ ‎многое‏ ‎возмущало. ‎Когда‏ ‎я ‎поступил‏ ‎в ‎университет, ‎это ‎у ‎меня‏ ‎доходило‏ ‎до‏ ‎того, ‎что‏ ‎я ‎более‏ ‎всего ‎любил‏ ‎общество‏ ‎евреев, ‎так‏ ‎как ‎имел, ‎по ‎крайней ‎мере,‏ ‎гарантию, ‎что‏ ‎они‏ ‎не ‎дворяне ‎и‏ ‎не ‎родственники».

Отсюда‏ ‎погружение ‎в ‎марксизм, ‎обещавшего‏ ‎небуржуазное‏ ‎будущее ‎человечества.

В‏ ‎то ‎же‏ ‎время, ‎Бердяев ‎прозорливо ‎отмечал, ‎что‏ ‎буржуазная‏ ‎энтропия ‎может‏ ‎поглотить ‎всё.

Цитата:‏ ‎«Социализм ‎и ‎коммунизм, ‎христианство ‎и‏ ‎православие‏ ‎также‏ ‎могут ‎быть‏ ‎буржуазными».

И ‎они‏ ‎стали ‎буржуазными,‏ ‎отмечу‏ ‎я ‎в‏ ‎качестве ‎заметки ‎на ‎полях.

В ‎начале‏ ‎ХХ ‎века‏ ‎Бердяев‏ ‎постепенно ‎отходит ‎от‏ ‎марксизма ‎на‏ ‎идеалистические ‎позиции, ‎но ‎никогда‏ ‎не‏ ‎порывает ‎с‏ ‎Марксом, ‎ведя‏ ‎с ‎ним ‎внутренний ‎диалог ‎до‏ ‎конца‏ ‎жизни.

Цитата: ‎«Я‏ ‎сознаю ‎себя‏ ‎мыслителем ‎аристократическим, ‎признавшим ‎правду ‎социализма.‏ ‎Меня‏ ‎даже‏ ‎называли ‎выразителем‏ ‎аристократизма ‎социализма.‏ ‎<…> ‎Маркса‏ ‎я‏ ‎считал ‎гениальным‏ ‎человеком ‎и ‎считаю ‎и ‎сейчас.‏ ‎Я ‎вполне‏ ‎принимал‏ ‎марксовскую ‎критику ‎капитализма.‏ ‎<…> ‎У‏ ‎меня ‎вытеснялась, ‎но ‎никогда‏ ‎не‏ ‎исчезала ‎вполне‏ ‎толстовская ‎и‏ ‎марксистская ‎закваска. ‎На ‎всю ‎жизнь‏ ‎у‏ ‎меня ‎осталась‏ ‎особенная ‎чувствительность‏ ‎к ‎марксизму. ‎Это ‎осталось ‎и‏ ‎доныне.‏ ‎Я‏ ‎марксизм ‎хорошо‏ ‎знаю, ‎потому‏ ‎что ‎знаю‏ ‎его‏ ‎не ‎только‏ ‎внешне, ‎но ‎и ‎внутренне».

Отойдя ‎от‏ ‎марксистских ‎кружков,‏ ‎Бердяев‏ ‎вступает ‎в ‎либеральный‏ ‎«Союз ‎освобождения»‏ ‎(ядро ‎будущей ‎партии ‎кадетов),‏ ‎где‏ ‎сближается ‎со‏ ‎Петром ‎Струве‏ ‎и ‎с ‎Сергием ‎Булгаковым. ‎Но‏ ‎в‏ ‎итоге ‎рвет‏ ‎с ‎организацией,‏ ‎не ‎выдержав ‎ее ‎буржуазности.

Цитата: ‎«Из‏ ‎деятелей‏ ‎Союза‏ ‎освобождения ‎вышли‏ ‎элементы, ‎составившие‏ ‎потом ‎главную‏ ‎основу‏ ‎кадетской ‎партии.‏ ‎В ‎кадетскую ‎партию ‎я ‎не‏ ‎вошел, ‎считая‏ ‎ее‏ ‎партией ‎„буржуазной“. ‎Я‏ ‎продолжал ‎считать‏ ‎себя ‎социалистом. ‎Я ‎принимал‏ ‎участие‏ ‎в ‎комитете‏ ‎Союза ‎освобождения‏ ‎сначала ‎в ‎Киеве, ‎потом ‎в‏ ‎Петербурге,‏ ‎но ‎особенно‏ ‎активной ‎роли‏ ‎по ‎своему ‎настроению ‎не ‎играл‏ ‎и‏ ‎чувствовал‏ ‎страшную ‎отчужденность‏ ‎от ‎либерально-радикальной‏ ‎среды, ‎большую‏ ‎отчужденность,‏ ‎чем ‎от‏ ‎среды ‎революционно-социалистической».

Покинув ‎«Союз ‎освобождения», ‎Бердяев‏ ‎отдалятся ‎от‏ ‎политики‏ ‎и ‎сосредотачивается ‎на‏ ‎философии. ‎Февральскую‏ ‎революцию ‎Бердяев ‎встречает ‎опустошенным‏ ‎и‏ ‎наполняется ‎жизнью‏ ‎после ‎Октября,‏ ‎который ‎он ‎так ‎и ‎не‏ ‎принял.

Цитата:‏ ‎«Самодержавная ‎монархия‏ ‎не ‎столько‏ ‎была ‎свергнута, ‎сколько ‎разложилась ‎и‏ ‎сама‏ ‎пала.‏ ‎<…> ‎К‏ ‎моменту ‎февральской‏ ‎революции ‎я‏ ‎не‏ ‎чувствовал ‎связи‏ ‎ни ‎с ‎какой ‎группировкой. ‎Когда‏ ‎разразилась ‎революция,‏ ‎я‏ ‎чувствовал ‎себя ‎чужим‏ ‎и ‎ненужным.‏ ‎Я ‎испытал ‎большое ‎одиночество‏ ‎в‏ ‎февральской ‎революции.‏ ‎Меня ‎очень‏ ‎отталкивало, ‎что ‎представители ‎революционной ‎интеллигенции‏ ‎стремились‏ ‎сделать ‎карьеру‏ ‎во ‎Временном‏ ‎правительстве ‎и ‎легко ‎превращались ‎в‏ ‎сановников.‏ ‎Трансформация‏ ‎людей ‎—‏ ‎одно ‎из‏ ‎самых ‎мучительных‏ ‎впечатлений‏ ‎моей ‎жизни.‏ ‎<…> ‎Многое ‎отталкивало ‎меня ‎уже‏ ‎в ‎февральской,‏ ‎свободолюбивой‏ ‎революции. ‎Хуже ‎всего‏ ‎я ‎себя‏ ‎внутренне ‎чувствовал ‎в ‎кошмарное‏ ‎лето‏ ‎17 ‎года.‏ ‎Я ‎посещал‏ ‎многочисленные ‎митинги ‎того ‎времени, ‎не‏ ‎участвуя‏ ‎в ‎них,‏ ‎всегда ‎чувствовал‏ ‎себя ‎на ‎них ‎несчастным ‎и‏ ‎остро‏ ‎ощущал‏ ‎нарастание ‎роковой‏ ‎силы ‎большевизма.‏ ‎Я ‎вполне‏ ‎сознавал,‏ ‎что ‎революция‏ ‎не ‎остановится ‎на ‎февральской ‎стадии,‏ ‎не ‎останется‏ ‎бескровной‏ ‎и ‎свободолюбивой. ‎Как‏ ‎это ‎ни‏ ‎странно, ‎но ‎я ‎себя‏ ‎внутренне‏ ‎лучше ‎почувствовал‏ ‎в ‎советский‏ ‎период, ‎после ‎октябрьского ‎переворота, ‎чем‏ ‎в‏ ‎лето ‎и‏ ‎осень ‎17‏ ‎года».

В ‎октябре ‎1917 ‎года ‎Бердяев‏ ‎становится‏ ‎членом‏ ‎Совета ‎Республики‏ ‎(предпарламента), ‎выдвинувшись‏ ‎туда ‎от‏ ‎общественных‏ ‎деятелей. ‎В‏ ‎1918 ‎году ‎— ‎вице-председателем ‎Всероссийского‏ ‎союза ‎писателей.‏ ‎В‏ ‎1919 ‎году ‎создает‏ ‎Вольную ‎академию‏ ‎духовной ‎культуры. ‎В ‎1920‏ ‎году‏ ‎Бердяев ‎избирается‏ ‎профессором ‎Московского‏ ‎университета.

Бердяев, ‎согласно ‎его ‎собственным ‎воспоминаниям,‏ ‎был‏ ‎признан ‎молодой‏ ‎советской ‎властью‏ ‎в ‎качестве ‎особо ‎ценного ‎члена‏ ‎общества‏ ‎и‏ ‎оказался ‎в‏ ‎особо ‎привилегированном‏ ‎положении.

Цитата: ‎«Я‏ ‎оставался‏ ‎жить ‎в‏ ‎нашей ‎квартире ‎с ‎фамильной ‎мебелью,‏ ‎с ‎портретами‏ ‎на‏ ‎стенах ‎моих ‎предков,‏ ‎генералов ‎в‏ ‎лентах, ‎в ‎звездах, ‎с‏ ‎георгиевскими‏ ‎крестами. ‎Мой‏ ‎кабинет ‎и‏ ‎моя ‎библиотека ‎оставались ‎нетронутыми, ‎что‏ ‎имело‏ ‎для ‎меня‏ ‎огромное ‎значение.‏ ‎Хотя ‎я ‎относился ‎довольно ‎непримиримо‏ ‎к‏ ‎советской‏ ‎власти ‎и‏ ‎не ‎хотел‏ ‎с ‎ней‏ ‎иметь‏ ‎никакого ‎дела,‏ ‎но ‎я ‎имел ‎охранные ‎грамоты,‏ ‎охранявшие ‎нашу‏ ‎квартиру‏ ‎и ‎мою ‎библиотеку.‏ ‎<…> ‎Прежде‏ ‎чем ‎был ‎учрежден ‎общий‏ ‎академический‏ ‎паек, ‎который‏ ‎очень ‎многие‏ ‎получили, ‎был ‎дан ‎паек ‎двенадцати‏ ‎наиболее‏ ‎известным ‎писателям,‏ ‎которых ‎в‏ ‎шутку ‎называли ‎бессмертными. ‎Я ‎был‏ ‎одним‏ ‎из‏ ‎этих ‎двенадцати‏ ‎бессмертных».

Бурно ‎живя‏ ‎в ‎советской‏ ‎России,‏ ‎Бердяев ‎не‏ ‎принимает ‎большевиков.

Цитата: ‎«Некоторое ‎время ‎я‏ ‎очень ‎страдал,‏ ‎готов‏ ‎был ‎даже ‎солидаризоваться‏ ‎с ‎генералами‏ ‎старой ‎армии, ‎что, ‎вообще‏ ‎говоря,‏ ‎мне ‎совершенно‏ ‎чуждо. ‎После‏ ‎этого ‎во ‎мне ‎произошел ‎процесс‏ ‎большого‏ ‎углубления, ‎я‏ ‎пережил ‎события‏ ‎более ‎духовно. ‎И ‎я ‎сознал‏ ‎совершенную‏ ‎неизбежность‏ ‎прохождения ‎России‏ ‎через ‎опыт‏ ‎большевизма. ‎Это‏ ‎момент‏ ‎внутренней ‎судьбы‏ ‎русского ‎народа, ‎экзистенциальная ‎ее ‎диалектика.‏ ‎Возврата ‎нет‏ ‎к‏ ‎тому, ‎что ‎было‏ ‎до ‎большевистской‏ ‎революции, ‎все ‎реставрационные ‎попытки‏ ‎бессильны‏ ‎и ‎вредны,‏ ‎хотя ‎бы‏ ‎то ‎была ‎реставрация ‎принципов ‎февральской‏ ‎революции.‏ ‎Возможно ‎только‏ ‎движение ‎вперед‏ ‎после ‎пережитого ‎катастрофического ‎опыта, ‎возможно‏ ‎лишь‏ ‎Aufhebung‏ ‎[снятием, ‎прим.‏ ‎АМ] ‎в‏ ‎гегелевском ‎смысле.‏ ‎Но‏ ‎это ‎углубление‏ ‎сознания ‎не ‎означало ‎для ‎меня‏ ‎примиренность ‎с‏ ‎большевистской‏ ‎властью».

Бердяев ‎резко ‎критикует‏ ‎Ленина ‎и‏ ‎большевиков ‎в ‎целом ‎после‏ ‎Октябрьской‏ ‎революции. ‎Чтобы‏ ‎не ‎быть‏ ‎голословным, ‎приведу ‎одну ‎из ‎многочисленных‏ ‎цитат.

Цитата:‏ ‎«Ленин ‎философски‏ ‎и ‎культурно‏ ‎был ‎реакционер, ‎человек ‎страшно ‎отсталый,‏ ‎он‏ ‎не‏ ‎был ‎даже‏ ‎на ‎высоте‏ ‎диалектики ‎Маркса,‏ ‎прошедшего‏ ‎через ‎германский‏ ‎идеализм. ‎Это ‎оказалось ‎роковым ‎для‏ ‎характера ‎русской‏ ‎революции‏ ‎— ‎революция ‎совершила‏ ‎настоящий ‎погром‏ ‎высокой ‎русской ‎культуры. ‎Интеллигенция‏ ‎совершила‏ ‎акт ‎самоубийства.‏ ‎<…> ‎Русская‏ ‎революция ‎идеологически ‎стала ‎под ‎знак‏ ‎нигилистического‏ ‎просвещения, ‎материализма,‏ ‎утилитаризма, ‎атеизма.‏ ‎„Чернышевский“ ‎совсем ‎заслонил ‎„Вл. ‎Соловьева“.‏ ‎Раскол,‏ ‎характерный‏ ‎для ‎русской‏ ‎истории, ‎раскол,‏ ‎нараставший ‎весь‏ ‎XIX‏ ‎век, ‎бездна,‏ ‎развернувшаяся ‎между ‎верхним ‎утонченным ‎культурным‏ ‎слоем ‎и‏ ‎широкими‏ ‎кругами, ‎народными ‎и‏ ‎интеллигентскими, ‎привели‏ ‎к ‎тому, ‎что ‎русский‏ ‎культурный‏ ‎ренессанс ‎провалился‏ ‎в ‎эту‏ ‎раскрывшуюся ‎бездну. ‎Революция ‎начала ‎уничтожать‏ ‎этот‏ ‎культурный ‎ренессанс‏ ‎и ‎преследовать‏ ‎творцов ‎культуры. ‎Русская ‎революция, ‎социально‏ ‎передовая,‏ ‎была‏ ‎культурно ‎реакционной,‏ ‎ее ‎идеология‏ ‎была ‎умственно‏ ‎отсталой».

Звучала‏ ‎критика ‎Бердяева‏ ‎в ‎адрес ‎большевиков ‎и ‎с‏ ‎университетской ‎кафедры.

Цитата:‏ ‎«В‏ ‎20 ‎году ‎я‏ ‎был ‎факультетом‏ ‎избран ‎профессором ‎Московского ‎университета‏ ‎и‏ ‎в ‎течение‏ ‎года ‎читал‏ ‎лекции. ‎На ‎своих ‎лекциях ‎я‏ ‎свободно‏ ‎критиковал ‎марксизм».

В‏ ‎конечном ‎итоге,‏ ‎это ‎приводит ‎к ‎его ‎эмиграции.‏ ‎29‏ ‎сентября‏ ‎1922 ‎года‏ ‎на ‎так‏ ‎называемом ‎«философском‏ ‎пароходе»‏ ‎Бердяев ‎покидает‏ ‎Россию. ‎Сначала ‎он ‎оказывается ‎в‏ ‎Берлине, ‎а‏ ‎затем‏ ‎в ‎1924 ‎году‏ ‎переезжает ‎в‏ ‎Париж, ‎где ‎и ‎проживет‏ ‎до‏ ‎конца ‎своих‏ ‎дней.

Бердяев ‎был‏ ‎одним ‎из ‎наиболее ‎востребованных ‎русских‏ ‎философов‏ ‎в ‎эмиграции.‏ ‎Написал ‎десятки‏ ‎работ. ‎Альф ‎Нюман, ‎профессор ‎теоретической‏ ‎философии‏ ‎Лундского‏ ‎университета ‎и‏ ‎член ‎Королевского‏ ‎гуманитарного ‎научного‏ ‎общества‏ ‎Швеции, ‎упорно,‏ ‎7 ‎лет ‎подряд ‎(с ‎1942‏ ‎по ‎1948‏ ‎год)‏ ‎выдвигал ‎Бердяева ‎на‏ ‎Нобелевскую ‎премию‏ ‎по ‎литературе ‎(за ‎философские‏ ‎тексты).‏ ‎В ‎1947‏ ‎году ‎Бердяев‏ ‎стал ‎почетным ‎доктором ‎Кембриджского ‎университета.‏ ‎Его‏ ‎жизнь ‎вне‏ ‎России ‎была‏ ‎творчески ‎активна. ‎Но ‎именно ‎годы‏ ‎в‏ ‎советской‏ ‎России, ‎несмотря‏ ‎на ‎всё‏ ‎неприятие ‎большевиков,‏ ‎Бердяев‏ ‎называл ‎самым‏ ‎ярким ‎и ‎духовно ‎активным ‎периодом‏ ‎своей ‎жизни.

Цитата:‏ ‎«Годы,‏ ‎проведенные ‎в ‎советской‏ ‎России, ‎в‏ ‎стихии ‎коммунистической ‎революции, ‎давали‏ ‎мне‏ ‎чувство ‎наибольшей‏ ‎остроты ‎и‏ ‎напряженности ‎жизни, ‎наибольших ‎контрастов. ‎Я‏ ‎совсем‏ ‎не ‎чувствовал‏ ‎подавленности. ‎Я‏ ‎не ‎был ‎пассивен, ‎как ‎в‏ ‎катастрофе,‏ ‎разразившейся‏ ‎над ‎Францией‏ ‎[оккупации ‎Франции‏ ‎немцами, ‎прим.‏ ‎АМ],‏ ‎я ‎был‏ ‎духовно ‎активен. ‎Даже ‎когда ‎была‏ ‎введена ‎обязательная‏ ‎трудовая‏ ‎повинность ‎и ‎пришлось‏ ‎чистить ‎снег‏ ‎и ‎ездить ‎за ‎город‏ ‎для‏ ‎физических ‎работ,‏ ‎я ‎совсем‏ ‎не ‎чувствовал ‎себя ‎подавленным ‎и‏ ‎несчастным,‏ ‎несмотря ‎на‏ ‎то, ‎что‏ ‎привык ‎лишь ‎к ‎умственному ‎труду‏ ‎и‏ ‎чувствовал‏ ‎физическую ‎усталость.‏ ‎Я ‎даже‏ ‎видел ‎в‏ ‎этом‏ ‎правду, ‎хотя‏ ‎и ‎дурно ‎осуществляемую. ‎Одно ‎время‏ ‎жизнь ‎была‏ ‎полуголодная,‏ ‎но ‎всякая ‎еда‏ ‎казалась ‎более‏ ‎вкусной, ‎чем ‎в ‎годы‏ ‎обилия».

Во‏ ‎время ‎Великой‏ ‎Отечественной ‎войны‏ ‎Бердяев ‎безоговорочно ‎встал ‎на ‎сторону‏ ‎советской‏ ‎России. ‎Проживая‏ ‎во ‎Франции,‏ ‎Бердяев ‎вступил ‎в ‎подпольную ‎организацию‏ ‎«Союз‏ ‎русских‏ ‎патриотов», ‎созданную‏ ‎под ‎руководством‏ ‎Коммунистической ‎партии‏ ‎Франции‏ ‎и ‎бывшей‏ ‎частью ‎французского ‎сопротивления.

Цитата: ‎«Вторжение ‎немцев‏ ‎в ‎русскую‏ ‎землю‏ ‎потрясло ‎глубины ‎моего‏ ‎существа. ‎Моя‏ ‎Россия ‎подверглась ‎смертельной ‎опасности,‏ ‎она‏ ‎могла ‎быть‏ ‎расчленена ‎и‏ ‎порабощена. ‎Немцы ‎заняли ‎Украину ‎и‏ ‎дошли‏ ‎до ‎Кавказа.‏ ‎Поведение ‎их‏ ‎в ‎оккупированных ‎частях ‎России ‎было‏ ‎зверское,‏ ‎они‏ ‎обращались ‎с‏ ‎русскими ‎как‏ ‎с ‎низшей‏ ‎расой.‏ ‎Это ‎слишком‏ ‎хорошо ‎известно. ‎Было ‎время, ‎когда‏ ‎можно ‎было‏ ‎думать,‏ ‎что ‎немцы ‎победят.‏ ‎Я ‎все‏ ‎время ‎верил ‎в ‎непобедимость‏ ‎России.‏ ‎Но ‎опасность‏ ‎для ‎России‏ ‎переживалась ‎очень ‎мучительно. ‎Естественно ‎присущий‏ ‎мне‏ ‎патриотизм ‎достиг‏ ‎предельного ‎напряжения.‏ ‎Я ‎чувствовал ‎себя ‎слитым ‎с‏ ‎успехами‏ ‎Красной‏ ‎армии. ‎Я‏ ‎делил ‎людей‏ ‎на ‎желающих‏ ‎победы‏ ‎России ‎и‏ ‎желающих ‎победы ‎Германии. ‎Со ‎второй‏ ‎категорией ‎людей‏ ‎я‏ ‎не ‎соглашался ‎встречаться,‏ ‎я ‎считал‏ ‎их ‎изменниками. ‎В ‎русской‏ ‎среде‏ ‎в ‎Париже‏ ‎были ‎элементы‏ ‎германофильские, ‎которые ‎ждали ‎от ‎Гитлера‏ ‎освобождения‏ ‎России ‎от‏ ‎большевизма. ‎Это‏ ‎вызывало ‎во ‎мне ‎глубокое ‎отвращение.‏ ‎Я‏ ‎всегда,‏ ‎еще ‎со‏ ‎времени ‎моей‏ ‎высылки ‎из‏ ‎России‏ ‎в ‎1922‏ ‎году, ‎имел ‎международную ‎ориентацию ‎советскую‏ ‎и ‎всякую‏ ‎интервенцию‏ ‎считал ‎преступной».

После ‎победы‏ ‎«Союз ‎русских‏ ‎патриотов» ‎получил ‎официальный ‎статус‏ ‎и‏ ‎был ‎переименован‏ ‎в ‎«Союз‏ ‎советских ‎патриотов». ‎Бердяев ‎остался ‎членом‏ ‎организации‏ ‎и ‎в‏ ‎1946 ‎году‏ ‎получил ‎советское ‎гражданство.

В ‎1948 ‎году‏ ‎Бердяев‏ ‎умер‏ ‎за ‎своим‏ ‎рабочим ‎столом‏ ‎от ‎разрыва‏ ‎сердца,‏ ‎работая ‎над‏ ‎новой ‎книгой.

Биография ‎русского ‎философа ‎Николая‏ ‎Бердяева ‎являет‏ ‎собой‏ ‎яркий ‎пример ‎неприятия‏ ‎русским ‎человеком‏ ‎буржуазной ‎фазы ‎и ‎стремление‏ ‎уклониться‏ ‎от ‎нее.‏ ‎В ‎данной‏ ‎публикации ‎я ‎не ‎стремился ‎раскрыть‏ ‎всю‏ ‎биографию ‎Бердяева‏ ‎или, ‎тем‏ ‎более, ‎его ‎философскую ‎позицию. ‎Моя‏ ‎цель‏ ‎—‏ ‎показать, ‎как‏ ‎Бердяев ‎соотносил‏ ‎Россию ‎и‏ ‎коммунизм.

Бердяев‏ ‎изначально ‎воспринял‏ ‎марксизм ‎как ‎русский ‎марксизм, ‎и‏ ‎сам ‎стал‏ ‎русским‏ ‎марксистом. ‎Отойдя ‎же‏ ‎от ‎марксистского‏ ‎движения, ‎Бердяев ‎не ‎нашел‏ ‎ничего‏ ‎соразмерного ‎ему‏ ‎и ‎воспринял‏ ‎Великую ‎Октябрьскую ‎социалистическую ‎революцию ‎именно‏ ‎как‏ ‎русскую ‎революцию.

Бердяев‏ ‎изначально ‎принял‏ ‎советскую ‎Россию ‎как ‎новую ‎ипостась‏ ‎исторической‏ ‎России.‏ ‎В ‎то‏ ‎же ‎время,‏ ‎Бердяев ‎не‏ ‎принимал‏ ‎власть ‎большевиков,‏ ‎считая ‎ее ‎неизбежной ‎катастрофой. ‎Далее‏ ‎же, ‎по‏ ‎мнению‏ ‎Бердяева, ‎должен ‎был‏ ‎последовать ‎не‏ ‎шаг ‎назад ‎(не ‎реставрация‏ ‎монархии‏ ‎или ‎февральской‏ ‎республики), ‎а‏ ‎шаг ‎вперед, ‎по ‎Гегелю ‎снимающий‏ ‎противоречие‏ ‎между ‎различными‏ ‎историческими ‎проявлениями‏ ‎России, ‎то ‎есть ‎включающий ‎все‏ ‎их‏ ‎в‏ ‎себя.

В ‎этой‏ ‎связи, ‎особенный‏ ‎интерес ‎представляет‏ ‎написанная‏ ‎Бердяевым ‎в‏ ‎1937 ‎году ‎книга ‎«Истоки ‎и‏ ‎смысл ‎русского‏ ‎коммунизма»,‏ ‎в ‎которой ‎он‏ ‎осмысливает ‎Октябрьскую‏ ‎революцию ‎и ‎советскую ‎Россию‏ ‎как‏ ‎новую ‎манифестацию‏ ‎исторической ‎России.

Истоки‏ ‎и ‎смысл ‎русского ‎коммунизма

Цитата: ‎«Русский‏ ‎коммунизм‏ ‎трудно ‎понять‏ ‎вследствие ‎двойного‏ ‎его ‎характера. ‎С ‎одной ‎стороны‏ ‎он‏ ‎есть‏ ‎явление ‎мировое‏ ‎и ‎интернациональное,‏ ‎с ‎другой‏ ‎стороны‏ ‎— ‎явление‏ ‎русское ‎и ‎национальное. ‎Особенно ‎важно‏ ‎для ‎западных‏ ‎людей‏ ‎понять ‎национальные ‎корни‏ ‎русского ‎коммунизма,‏ ‎его ‎детерминированность ‎русской ‎историей.‏ ‎Знание‏ ‎марксизма ‎этому‏ ‎не ‎поможет».

Бердяев‏ ‎адресует ‎свою ‎книгу ‎западному ‎читателю,‏ ‎стремясь‏ ‎объяснить ‎ему,‏ ‎что ‎СССР‏ ‎является ‎новым ‎выражением ‎исторической ‎России‏ ‎и‏ ‎потому‏ ‎не ‎может‏ ‎быть ‎понят‏ ‎только ‎на‏ ‎«языке‏ ‎марксизма».

Объясняя ‎иностранцам,‏ ‎как ‎устроены ‎русские, ‎Бердяев ‎вводит‏ ‎понятие ‎интеллигенции‏ ‎и‏ ‎указывает ‎на ‎ее‏ ‎крайнюю ‎внутреннюю‏ ‎религиозность ‎и ‎догматичность.

Цитата: ‎«Интеллигенция‏ ‎скорее‏ ‎напоминала ‎монашеский‏ ‎орден ‎или‏ ‎религиозную ‎секту ‎со ‎своей ‎особой‏ ‎моралью,‏ ‎очень ‎нетерпимой,‏ ‎со ‎своим‏ ‎обязательным ‎миросозерцанием ‎<…> ‎усвоение ‎западных‏ ‎идей‏ ‎и‏ ‎учений ‎русской‏ ‎интеллигенцией ‎было‏ ‎в ‎большинстве‏ ‎случаев‏ ‎догматическим. ‎То,‏ ‎что ‎на ‎Западе ‎было ‎научной‏ ‎теорией, ‎подлежащей‏ ‎критике,‏ ‎гипотезой ‎или ‎во‏ ‎всяком ‎случае‏ ‎истиной ‎относительной, ‎частичной, ‎не‏ ‎претендующей‏ ‎на ‎всеобщность,‏ ‎у ‎русских‏ ‎интеллигентов ‎превращалось ‎в ‎догматику, ‎во‏ ‎что-то‏ ‎вроде ‎религиозного‏ ‎откровения».

Бердяев ‎пишет,‏ ‎что ‎русская ‎интеллигенция, ‎усваивая ‎западную‏ ‎мысль,‏ ‎превращает‏ ‎ее ‎в‏ ‎догму. ‎То‏ ‎есть ‎обладает‏ ‎догматическим‏ ‎/ ‎сектантским‏ ‎/ ‎религиозным ‎сознанием.

В ‎этом ‎же‏ ‎ключе ‎Бердяев‏ ‎трактует‏ ‎русский ‎марксизм.

Цитата: ‎«Тоталитарно‏ ‎и ‎догматически‏ ‎были ‎восприняты ‎и ‎пережиты‏ ‎русской‏ ‎интеллигенцией ‎сен-симонизм,‏ ‎фурьеризм, ‎гегелианство,‏ ‎материализм, ‎марксизм ‎— ‎марксизм ‎в‏ ‎особенности.‏ ‎<…> ‎Русская‏ ‎душа ‎стремится‏ ‎к ‎целостности, ‎она ‎не ‎мирится‏ ‎с‏ ‎разделением‏ ‎всего ‎по‏ ‎категориям, ‎она‏ ‎стремится ‎к‏ ‎Абсолютному‏ ‎и ‎все‏ ‎хочет ‎подчинить ‎Абсолютному, ‎и ‎это‏ ‎религиозная ‎в‏ ‎ней‏ ‎черта. ‎Но ‎она‏ ‎легко ‎совершает‏ ‎смешение, ‎принимает ‎относительное ‎за‏ ‎абсолютное,‏ ‎частное ‎за‏ ‎универсальное, ‎и‏ ‎тогда ‎она ‎впадает ‎в ‎идолопоклонство.‏ ‎Именно‏ ‎русской ‎душе‏ ‎свойственно ‎переключение‏ ‎религиозной ‎энергии ‎на ‎нерелигиозные ‎предметы,‏ ‎на‏ ‎относительную‏ ‎и ‎частную‏ ‎сферу ‎науки‏ ‎или ‎социальной‏ ‎жизни.‏ ‎Этим ‎очень‏ ‎многое ‎объясняется».

Русский ‎марксизм, ‎по ‎мнению‏ ‎Бердяева, ‎являет‏ ‎собой‏ ‎прежде ‎всего ‎веру‏ ‎— ‎новую‏ ‎религию, ‎а ‎не ‎философскую‏ ‎мысль.‏ ‎Что ‎является‏ ‎не ‎сбоем,‏ ‎а ‎проявлением ‎русского ‎бытия. ‎«Этим‏ ‎очень‏ ‎многое ‎объясняется».

Бердяев‏ ‎емко ‎и‏ ‎весьма ‎интересно ‎описывает ‎марксизм, ‎выделяя‏ ‎в‏ ‎нем‏ ‎материалистическую ‎и‏ ‎идеалистическую ‎составляющие.

Материалистический‏ ‎марксизм: ‎«Марксизм‏ ‎дает,‏ ‎конечно, ‎очень‏ ‎большие ‎основания ‎истолковывать ‎марксистскую ‎доктрину‏ ‎как ‎последовательную‏ ‎систему‏ ‎социологического ‎детерминизма. ‎Экономика‏ ‎определяет ‎всю‏ ‎человеческую ‎жизнь, ‎от ‎нее‏ ‎зависит‏ ‎не ‎только‏ ‎все ‎строение‏ ‎общества, ‎но ‎и ‎вся ‎идеология,‏ ‎вся‏ ‎духовная ‎культура,‏ ‎религия, ‎философия,‏ ‎мораль, ‎искусство. ‎Экономика ‎есть ‎базис,‏ ‎идеология‏ ‎есть‏ ‎надстройка. ‎Существует‏ ‎неотвратимый ‎объективный‏ ‎общественно-экономический ‎процесс,‏ ‎которым‏ ‎все ‎определяется.‏ ‎Форма ‎производства ‎и ‎обмена ‎есть‏ ‎как ‎бы‏ ‎первородная‏ ‎жизнь, ‎и ‎от‏ ‎нее ‎все‏ ‎остальное ‎зависит. ‎В ‎человеке‏ ‎мыслит‏ ‎и ‎творит‏ ‎не ‎он‏ ‎сам, ‎а ‎социальный ‎класс, ‎к‏ ‎которому‏ ‎он ‎принадлежит,‏ ‎он ‎мыслит‏ ‎и ‎творит ‎как ‎дворянин, ‎крупный‏ ‎буржуа,‏ ‎мелкий‏ ‎буржуа ‎или‏ ‎пролетарий. ‎Человек‏ ‎не ‎может‏ ‎освободиться‏ ‎от ‎определяющей‏ ‎его ‎экономики, ‎он ‎ее ‎лишь‏ ‎отражает. ‎Такова‏ ‎одна‏ ‎сторона ‎марксизма».

Идеалистический ‎марксизм:‏ ‎«Марксизм ‎есть‏ ‎не ‎только ‎учение ‎исторического‏ ‎или‏ ‎экономического ‎материализма‏ ‎о ‎полной‏ ‎зависимости ‎человека ‎от ‎экономики, ‎марксизм‏ ‎есть‏ ‎также ‎учение‏ ‎об ‎избавлении,‏ ‎о ‎мессианском ‎призвании ‎пролетариата, ‎о‏ ‎грядущем‏ ‎совершенном‏ ‎обществе, ‎в‏ ‎котором ‎человек‏ ‎не ‎будет‏ ‎уже‏ ‎зависеть ‎от‏ ‎экономики, ‎о ‎мощи ‎и ‎победе‏ ‎человека ‎над‏ ‎иррациональными‏ ‎силами ‎природы ‎и‏ ‎общества. ‎Душа‏ ‎марксизма ‎тут, ‎а ‎не‏ ‎в‏ ‎экономическом ‎детерминизме.‏ ‎Человек ‎целиком‏ ‎детерминирован ‎экономикой ‎в ‎капиталистическом ‎обществе,‏ ‎это‏ ‎относится ‎к‏ ‎прошлому. ‎Определимость‏ ‎человека ‎экономикой ‎может ‎быть ‎истолкована‏ ‎как‏ ‎грех‏ ‎прошлого. ‎Но‏ ‎в ‎будущем‏ ‎может ‎быть‏ ‎иначе,‏ ‎человек ‎может‏ ‎быть ‎освобожден ‎от ‎рабства. ‎И‏ ‎активным ‎субъектом,‏ ‎который‏ ‎освободит ‎человека ‎от‏ ‎рабства ‎и‏ ‎создаст ‎лучшую ‎жизнь, ‎является‏ ‎пролетариат.‏ ‎Ему ‎приписываются‏ ‎мессианские ‎свойства,‏ ‎на ‎него ‎переносятся ‎свойства ‎избранного‏ ‎народа‏ ‎Божьего, ‎он‏ ‎новый ‎Израиль.‏ ‎Это ‎есть ‎секуляризация ‎древнееврейского ‎мессианского‏ ‎сознания.‏ ‎Рычаг,‏ ‎которым ‎можно‏ ‎будет ‎перевернуть‏ ‎мир, ‎найден.‏ ‎И‏ ‎тут ‎материализм‏ ‎Маркса ‎оборачивается ‎крайним ‎идеализмом».

Переходя ‎к‏ ‎русскому ‎коммунизму,‏ ‎Бердяев‏ ‎пишет ‎о ‎его‏ ‎изначальной ‎раздельности‏ ‎на ‎революционный ‎и ‎буржуазный.

Цитата:‏ ‎«Преимущественно‏ ‎для ‎легальных‏ ‎марксистов, ‎развитие‏ ‎капиталистической ‎промышленности ‎приобретало ‎самодовлеющее ‎значение‏ ‎и‏ ‎революционно-классовая ‎сторона‏ ‎марксизма ‎отходила‏ ‎на ‎второй ‎план. ‎Таков ‎был‏ ‎прежде‏ ‎всего‏ ‎П. ‎Струве,‏ ‎представитель ‎марксизма‏ ‎буржуазного».

Отмечу, ‎что‏ ‎Струве‏ ‎перешел ‎с‏ ‎марксистских ‎позиций ‎на ‎чисто ‎буржуазные,‏ ‎стал ‎одним‏ ‎из‏ ‎лидеров ‎кадетов, ‎в‏ ‎гражданскую ‎войну‏ ‎занял ‎сторону ‎белых. ‎Если‏ ‎был‏ ‎марксизм ‎имени‏ ‎Струве, ‎то‏ ‎он ‎стремительно ‎растворился ‎в ‎буржуазности.

Бердяев‏ ‎констатирует‏ ‎противоречие ‎между‏ ‎марксизмом, ‎нуждающемся‏ ‎в ‎пролетариате, ‎и ‎крестьянским ‎характером‏ ‎России.

Цитата:‏ ‎«Русский‏ ‎марксизм, ‎возникший‏ ‎в ‎стране‏ ‎еще ‎не‏ ‎индустриализированной,‏ ‎без ‎развитого‏ ‎пролетариата, ‎должен ‎был ‎раздираться ‎моральным‏ ‎противоречием, ‎которое‏ ‎давило‏ ‎на ‎совесть ‎многих‏ ‎русских ‎социалистов.‏ ‎Как ‎можно ‎желать ‎развития‏ ‎капитализма,‏ ‎приветствовать ‎это‏ ‎развитие ‎и‏ ‎вместе ‎с ‎тем ‎считать ‎капитализм‏ ‎злом‏ ‎и ‎несправедливостью,‏ ‎с ‎которой‏ ‎каждый ‎социалист ‎призван ‎вести ‎борьбу?‏ ‎Этот‏ ‎сложный‏ ‎диалектический ‎вопрос‏ ‎создает ‎моральный‏ ‎конфликт».

Данное ‎противоречие‏ ‎снял‏ ‎Ленин, ‎пишет‏ ‎Бердяев.

Цитата: «Мы ‎увидим, ‎что ‎этот ‎моральный‏ ‎конфликт ‎будет‏ ‎разрешен‏ ‎лишь ‎Лениным ‎и‏ ‎большевиками. ‎Именно‏ ‎марксист ‎Ленин ‎будет ‎утверждать,‏ ‎что‏ ‎социализм ‎может‏ ‎быть ‎осуществлен‏ ‎в ‎России ‎помимо ‎развития ‎капитализма‏ ‎и‏ ‎до ‎образования‏ ‎многочисленного ‎рабочего‏ ‎класса».

Ленин ‎и ‎большевики ‎в ‎целом‏ ‎вписали‏ ‎марксизм‏ ‎в ‎русскую‏ ‎революционную ‎традицию.‏ ‎Еще ‎точнее,‏ ‎нашли‏ ‎в ‎марксизме‏ ‎способ ‎выражения ‎русской ‎революционной ‎традиции,‏ ‎— ‎Стенька‏ ‎Разин‏ ‎нашел ‎Маркса, ‎подчеркивает‏ ‎Бердяев.

Цитата: ‎«В‏ ‎этом ‎крыле ‎русского ‎марксизма‏ ‎революционная‏ ‎воля ‎преобладала‏ ‎над ‎интеллектуальными‏ ‎теориями, ‎над ‎книжно-кабинетным ‎истолкованием ‎марксизма.‏ ‎Произошло‏ ‎незаметное ‎соединение‏ ‎традиций ‎революционного‏ ‎марксизма ‎с ‎традициями ‎старой ‎русской‏ ‎революционности,‏ ‎не‏ ‎желавшей ‎допустить‏ ‎капиталистической ‎стадии‏ ‎в ‎развитии‏ ‎России,‏ ‎с ‎Чернышевским,‏ ‎Бакуниным, ‎Нечаевым, ‎Ткачевым. ‎На ‎этот‏ ‎раз ‎не‏ ‎Фурье,‏ ‎а ‎Маркс ‎был‏ ‎соединен ‎со‏ ‎Стенькой ‎Разиным. ‎Марксисты-большевики ‎оказались‏ ‎гораздо‏ ‎более ‎в‏ ‎русской ‎традиции,‏ ‎чем ‎марксисты-меньшевики».

Сторонники ‎канонического ‎марксизма ‎во‏ ‎главе‏ ‎с ‎Плехановым‏ ‎оказались ‎на‏ ‎обочине ‎истории ‎постольку, ‎поскольку ‎«при‏ ‎таком‏ ‎понимании‏ ‎марксизма ‎приходилось‏ ‎рассчитывать ‎сначала‏ ‎на ‎буржуазную‏ ‎революцию,‏ ‎на ‎развитие‏ ‎капитализма ‎и ‎потом ‎уже ‎совершать‏ ‎социалистическую ‎революцию»,‏ ‎пишет‏ ‎Бердяев.

Далее ‎Бердяев ‎развернуто‏ ‎указывает ‎на‏ ‎целостность ‎и ‎религиозную ‎тотальность‏ ‎русских‏ ‎революционеров.

Цитата: ‎«Революционность‏ ‎есть ‎тотальность,‏ ‎целостность ‎в ‎отношении ‎ко ‎всякому‏ ‎акту‏ ‎жизни. ‎Революционер‏ ‎тот, ‎кто‏ ‎в ‎каждом ‎совершаемом ‎им ‎акте‏ ‎относит‏ ‎его‏ ‎к ‎целому,‏ ‎ко ‎всему‏ ‎обществу, ‎подчиняет‏ ‎его‏ ‎центральной ‎и‏ ‎целостной ‎идее. ‎Для ‎революционера ‎нет‏ ‎раздельных ‎сфер,‏ ‎он‏ ‎не ‎допускает ‎дробления,‏ ‎не ‎допускает‏ ‎автономии ‎мысли ‎по ‎отношению‏ ‎к‏ ‎действию ‎и‏ ‎автономии ‎действия‏ ‎по ‎отношению ‎к ‎мысли. ‎Революционер‏ ‎имеет‏ ‎интегральное ‎миросозерцание,‏ ‎в ‎котором‏ ‎теория ‎и ‎практика ‎органически ‎слиты.‏ ‎Тоталитарность‏ ‎во‏ ‎всем ‎—‏ ‎основной ‎признак‏ ‎революционного ‎отношения‏ ‎к‏ ‎жизни. ‎Критический‏ ‎марксизм ‎мог ‎иметь ‎те ‎же‏ ‎конечные ‎идеалы,‏ ‎что‏ ‎и ‎марксизм ‎революционный,‏ ‎считающий ‎себя‏ ‎ортодоксальным, ‎но ‎он ‎признавал‏ ‎раздельные,‏ ‎автономные ‎сферы,‏ ‎он ‎не‏ ‎утверждал ‎тотальность. ‎Можно, ‎например, ‎было‏ ‎быть‏ ‎марксистом ‎в‏ ‎сфере ‎социальной‏ ‎и ‎не ‎быть ‎материалистом, ‎быть‏ ‎даже‏ ‎идеалистом.‏ ‎Можно ‎было‏ ‎критиковать ‎те‏ ‎или ‎иные‏ ‎стороны‏ ‎марксистского ‎миросозерцания.‏ ‎Марксизм ‎переставал ‎быть ‎целостной, ‎тоталитарной‏ ‎доктриной, ‎он‏ ‎превращался‏ ‎в ‎метод ‎в‏ ‎социальном ‎познании‏ ‎и ‎социальной ‎борьбе. ‎Это‏ ‎противно‏ ‎тоталитарности ‎революционного‏ ‎типа. ‎Русские‏ ‎революционеры ‎и ‎в ‎прошлом ‎всегда‏ ‎были‏ ‎тотальны. ‎Революция‏ ‎была ‎для‏ ‎них ‎религией ‎и ‎философией, ‎а‏ ‎не‏ ‎только‏ ‎борьбой, ‎связанной‏ ‎с ‎социальной‏ ‎и ‎политической‏ ‎стороной‏ ‎жизни. ‎И‏ ‎должен ‎был ‎выработаться ‎русский ‎марксизм,‏ ‎соответствующий ‎этому‏ ‎революционному‏ ‎типу ‎и ‎этому‏ ‎революционному ‎тоталитарному‏ ‎инстинкту. ‎Это ‎— ‎Ленин‏ ‎и‏ ‎большевики. ‎Большевизм‏ ‎и ‎определил‏ ‎себя ‎единственным ‎ортодоксальным, ‎т. ‎е.‏ ‎тоталитарным,‏ ‎интегральным ‎марксизмом,‏ ‎не ‎допускающим‏ ‎дробления ‎марксистского ‎миросозерцания ‎и ‎принятия‏ ‎лишь‏ ‎его‏ ‎отдельных ‎частей».

В‏ ‎России ‎победил‏ ‎тотальный ‎русский‏ ‎марксизм.‏ ‎Не ‎будь‏ ‎этой ‎русской ‎тотальности, ‎не ‎было‏ ‎бы ‎и‏ ‎Великой‏ ‎Октябрьской ‎социалистической ‎революции,‏ ‎дает ‎понять‏ ‎Бердяев.

Здесь ‎я ‎хочу ‎задать‏ ‎вопрос,‏ ‎русский ‎марксизм‏ ‎по ‎Бердяеву‏ ‎был ‎проявлением ‎русского ‎революционного ‎духа.‏ ‎Но‏ ‎ведь ‎при‏ ‎этом ‎он‏ ‎был ‎и ‎марксизмом ‎тоже, ‎в‏ ‎который‏ ‎свято‏ ‎верили. ‎Таким‏ ‎образом, ‎следуя‏ ‎предложенной ‎Бердяевым‏ ‎трактовке‏ ‎марксизма, ‎мы‏ ‎можем ‎предположить, ‎что ‎большевики ‎совсем‏ ‎не ‎попадали‏ ‎в‏ ‎«экономизм», ‎в ‎то‏ ‎же ‎время‏ ‎тотально ‎выражая ‎мессианское ‎призвание‏ ‎марксизма.‏ ‎Значит, ‎большевики‏ ‎раскрывали ‎идеалистический‏ ‎потенциал ‎марксизма?

Возможно, ‎Бердяев ‎прав, ‎когда‏ ‎пишет,‏ ‎что ‎Маркс‏ ‎и ‎Энгельс‏ ‎вряд ‎ли ‎приняли ‎бы ‎большевистский‏ ‎русский‏ ‎марксизм.

Цитата:‏ ‎«Марксизм ‎„ортодоксальный“,‏ ‎который ‎делал‏ ‎из ‎марксизма‏ ‎совершенно‏ ‎оригинальные ‎по‏ ‎отношению ‎России ‎выводы, ‎которые ‎вряд‏ ‎ли ‎могли‏ ‎быть‏ ‎приняты ‎Марксом ‎и‏ ‎Энгельсом».

С ‎другой‏ ‎стороны, ‎какими ‎были ‎бы‏ ‎Маркс‏ ‎и ‎Энгельс‏ ‎в ‎1917‏ ‎году ‎и ‎как ‎бы ‎изменил‏ ‎их‏ ‎Октябрь ‎предполагать‏ ‎невозможно. ‎Важно,‏ ‎что ‎тем ‎не ‎менее, ‎большевики,‏ ‎согласно‏ ‎предложенной‏ ‎Бердяевым ‎логике,‏ ‎двинули ‎вперед‏ ‎мировую ‎историю,‏ ‎раскрывая‏ ‎потенциал ‎идеалистического‏ ‎марксизма. ‎Он ‎не ‎был ‎расшифрован‏ ‎в ‎Советском‏ ‎Союзе.

Ленин‏ ‎и ‎его ‎наследники‏ ‎по ‎понятным‏ ‎причинам ‎подчеркивали, ‎что ‎строго‏ ‎следуют‏ ‎марксистскому ‎канону.‏ ‎Если ‎бы‏ ‎большевики ‎начали ‎«на ‎ходу» ‎переосмысливать‏ ‎канон,‏ ‎то ‎была‏ ‎бы ‎потеряна‏ ‎тотальная ‎религиозная ‎вера ‎в ‎марксизм,‏ ‎как‏ ‎в‏ ‎нечто ‎абсолютно‏ ‎цельное. ‎А‏ ‎вместе ‎с‏ ‎верой‏ ‎была ‎потеряна‏ ‎революция. ‎Более ‎того, ‎они ‎и‏ ‎не ‎могли‏ ‎его‏ ‎переосмыслить, ‎так ‎как‏ ‎действительно ‎верили‏ ‎именно ‎таким ‎образом.

После ‎революции,‏ ‎по‏ ‎мере ‎оседания‏ ‎веры, ‎за‏ ‎канон ‎всё ‎равно ‎тотально ‎держались,‏ ‎как‏ ‎за ‎форму‏ ‎советского ‎государства.

Но‏ ‎почему ‎сегодня ‎мы ‎не ‎можем‏ ‎поставить‏ ‎вопрос‏ ‎об ‎идеалистическом‏ ‎марксизме?

Идеалистический ‎мессианский‏ ‎марксизм ‎лежит‏ ‎за‏ ‎рамкой ‎не‏ ‎сыгравшей ‎материалистической ‎трактовки ‎и ‎за‏ ‎рамкой ‎постмодерна,‏ ‎основы‏ ‎которого ‎во ‎многом‏ ‎были ‎заложены‏ ‎неомарксистами ‎и ‎постмарксистами.

Говоря ‎о‏ ‎соединении‏ ‎идеалистического ‎марксизма‏ ‎с ‎исторической‏ ‎Россией, ‎мы ‎вновь ‎не ‎можем‏ ‎не‏ ‎обратить ‎внимание‏ ‎на ‎то,‏ ‎что ‎принятие ‎марксизма ‎было ‎обусловлено‏ ‎устремлением‏ ‎России‏ ‎избежать ‎буржуазный‏ ‎фазы. ‎Бердяев‏ ‎пишет ‎об‏ ‎этом‏ ‎прямо, ‎цитирую‏ ‎еще ‎раз.

Цитата: ‎«Именно ‎марксист ‎Ленин‏ ‎будет ‎утверждать,‏ ‎что‏ ‎социализм ‎может ‎быть‏ ‎осуществлен ‎в‏ ‎России ‎помимо ‎развития ‎капитализма‏ ‎и‏ ‎до ‎образования‏ ‎многочисленного ‎рабочего‏ ‎класса. ‎<…> ‎ортодоксальному, ‎тоталитарному ‎марксизму‏ ‎удалось‏ ‎совершить ‎революцию,‏ ‎в ‎которой‏ ‎Россия ‎перескочила ‎через ‎стадию ‎капиталистического‏ ‎развития,‏ ‎которое‏ ‎представлялось ‎столь‏ ‎неизбежной ‎первым‏ ‎русским ‎марксистам.‏ ‎И‏ ‎это ‎оказалось‏ ‎согласным ‎с ‎русскими ‎традициями ‎и‏ ‎инстинктами ‎народа».

Ни‏ ‎одна‏ ‎другая ‎коммунистическая ‎революция‏ ‎не ‎была‏ ‎приоритетно ‎обусловлена ‎стремлением ‎избежать‏ ‎буржуазной‏ ‎фазы. ‎Повсюду‏ ‎вне ‎России‏ ‎марксизм ‎сочетался ‎с ‎национально-освободительной ‎борьбой.‏ ‎Но‏ ‎Россия ‎не‏ ‎была ‎колонией,‏ ‎Россия ‎была ‎одной ‎из ‎великих‏ ‎держав,‏ ‎пусть‏ ‎и ‎переживающей‏ ‎тяжелый ‎кризис‏ ‎накануне ‎революции.

В‏ ‎буржуазную‏ ‎эпоху ‎обоснованно‏ ‎утвердился ‎лозунг ‎«все ‎империи ‎распадаются».‏ ‎Имелся ‎в‏ ‎виду‏ ‎распад ‎империй ‎как‏ ‎форм ‎государственности‏ ‎традиционного ‎общества, ‎на ‎смену‏ ‎которым‏ ‎приходят ‎буржуазные‏ ‎национальные ‎государства‏ ‎эпохи ‎модерна. ‎Этот ‎лозунг ‎оказался‏ ‎верен‏ ‎по ‎отношению‏ ‎ко ‎всем‏ ‎империям, ‎кроме ‎России. ‎Российская ‎империя‏ ‎при‏ ‎помощи‏ ‎марксизма ‎перешла‏ ‎в ‎новую‏ ‎фазу, ‎снимая‏ ‎буржуазный‏ ‎этап ‎(отрицая‏ ‎и ‎включая ‎его). ‎Отсюда ‎феномен‏ ‎национальных ‎республик.

Марксизм‏ ‎как‏ ‎инструмент ‎уклонения ‎от‏ ‎буржуазной ‎фазы‏ ‎путем ‎ее ‎«заочного» ‎преодоления‏ ‎—‏ ‎это ‎русское‏ ‎изобретение.

Марксизм ‎как‏ ‎инструмент ‎пересборки ‎империи ‎— ‎это‏ ‎русское‏ ‎изобретение.

Затем ‎империя‏ ‎распалась, ‎обружуазившись.‏ ‎Не ‎сработала ‎главная ‎марксистская ‎ставка‏ ‎—‏ ‎пролетариат‏ ‎и ‎обозначаемая‏ ‎им ‎возможность‏ ‎коллективной ‎идентичности,‏ ‎снимающей‏ ‎эгоистичного ‎индивида.

Вернемся‏ ‎к ‎Бердяеву.

Цитата: ‎«Этот ‎„ортодоксальный“ ‎марксизм,‏ ‎который ‎в‏ ‎действительности‏ ‎был ‎по-русски ‎трансформированным‏ ‎марксизмом, ‎воспринял‏ ‎прежде ‎всего ‎не ‎детерминистическую,‏ ‎эволюционную,‏ ‎научную ‎сторону‏ ‎марксизма, ‎а‏ ‎его ‎мессианскую, ‎мифотворческую ‎религиозную ‎сторону,‏ ‎допускающую‏ ‎экзальтацию ‎революционной‏ ‎воли, ‎выдвигающую‏ ‎на ‎первый ‎план ‎революционную ‎борьбу‏ ‎пролетариата,‏ ‎руководимую‏ ‎организованным ‎меньшинством,‏ ‎вдохновленным ‎сознательной‏ ‎пролетарской ‎идеей.‏ ‎Этот‏ ‎ортодоксальный, ‎тоталитарный‏ ‎марксизм ‎всегда ‎требовал ‎исповедания ‎материалистической‏ ‎веры, ‎но‏ ‎в‏ ‎нем ‎были ‎и‏ ‎сильные ‎идеалистические‏ ‎элементы. ‎Он ‎показал, ‎как‏ ‎велика‏ ‎власть ‎идеи‏ ‎над ‎человеческой‏ ‎жизнью, ‎если ‎она ‎тотальна ‎и‏ ‎соответствует‏ ‎инстинктам ‎масс.‏ ‎В ‎марксизме-большевизме‏ ‎пролетариат ‎перестал ‎быть ‎эмпирической ‎[объективно‏ ‎данной‏ ‎в‏ ‎опыте, ‎прим.‏ ‎АМ] ‎реальностью,‏ ‎ибо ‎в‏ ‎качестве‏ ‎эмпирической ‎реальности‏ ‎пролетариат ‎был ‎ничтожен, ‎он ‎был‏ ‎прежде ‎всего‏ ‎идеей‏ ‎пролетариата, ‎носителем ‎же‏ ‎этой ‎идеи‏ ‎может ‎быть ‎незначительное ‎меньшинство.‏ ‎Если‏ ‎это ‎незначительное‏ ‎меньшинство ‎целиком‏ ‎одержимо ‎титанической ‎идеей ‎пролетариата, ‎если‏ ‎его‏ ‎революционная ‎воля экзальтирована,‏ ‎если ‎оно‏ ‎хорошо ‎организовано ‎и ‎дисциплинировано, ‎то‏ ‎оно‏ ‎может‏ ‎совершать ‎чудеса,‏ ‎может ‎преодолеть‏ ‎детерминизм ‎социальной‏ ‎закономерности.‏ ‎И ‎Ленин‏ ‎доказал ‎на ‎практике, ‎что ‎это‏ ‎возможно. ‎Он‏ ‎совершал‏ ‎революцию ‎во ‎имя‏ ‎Маркса, ‎но‏ ‎не ‎по ‎Марксу».

Бердяев ‎описывает‏ ‎феноменологический‏ ‎марксизм, ‎обусловленный‏ ‎«идеей ‎пролетариата»,‏ ‎а ‎не ‎его ‎объективной ‎данностью.‏ ‎Параллельно‏ ‎с ‎Бердяевым‏ ‎формулу ‎«он‏ ‎[Ленин] ‎совершал ‎революцию ‎во ‎имя‏ ‎Маркса,‏ ‎но‏ ‎не ‎по‏ ‎Марксу» ‎также‏ ‎утверждал ‎Грамши‏ ‎в‏ ‎своих ‎работах.

Революция‏ ‎против ‎«Капитала» ‎Карла ‎Маркса https://sponsr.ru/friend_ru/81021/Revoluciya_protiv_Kapitala_Karla_Marksa/

Идея ‎пролетариата,‏ ‎с ‎опорой‏ ‎на‏ ‎которую ‎малая ‎группа‏ ‎людей ‎способна‏ ‎«совершать ‎чудеса, ‎может ‎преодолеть‏ ‎детерминизм‏ ‎социальной ‎закономерности»,‏ ‎означает, ‎что‏ ‎идея ‎как ‎таковая ‎первична ‎относительно‏ ‎объективной‏ ‎данности ‎и‏ ‎творит ‎объективную‏ ‎данность. ‎Слово ‎же ‎«пролетариат» ‎здесь‏ ‎явно‏ ‎стоит‏ ‎на ‎втором‏ ‎месте.

Далее ‎Бердяев‏ ‎красочно ‎описывает‏ ‎сшивку‏ ‎русской ‎и‏ ‎марксистской ‎идеи.

Цитата: ‎«В ‎это ‎время‏ ‎иллюзии ‎революционного‏ ‎народничества‏ ‎были ‎изжиты, ‎миф‏ ‎о ‎народе-крестьянстве‏ ‎пал. ‎Народ ‎не ‎принял‏ ‎революционной‏ ‎интеллигенции. ‎Нужен‏ ‎был ‎новый‏ ‎революционный ‎миф. ‎И ‎миф ‎о‏ ‎народе‏ ‎был ‎заменен‏ ‎мифом ‎о‏ ‎пролетариате. ‎Марксизм ‎разложил ‎понятие ‎народа,‏ ‎как‏ ‎целостного‏ ‎организма, ‎разложил‏ ‎на ‎классы‏ ‎с ‎противоположными‏ ‎интересами.‏ ‎Но ‎в‏ ‎мифе ‎о ‎пролетариате ‎по ‎новому‏ ‎восстановился ‎миф‏ ‎о‏ ‎русском ‎народе. ‎Произошло‏ ‎как ‎бы‏ ‎отождествление ‎русского ‎народа ‎с‏ ‎пролетариатом,‏ ‎русского ‎мессианизма‏ ‎с ‎пролетарским‏ ‎мессианизмом. ‎Поднялась ‎рабоче-крестьянская, ‎советская ‎Россия.‏ ‎В‏ ‎ней ‎народ-крестьянство‏ ‎соединился ‎с‏ ‎народом-пролетариатом ‎вопреки ‎всему ‎тому, ‎что‏ ‎говорил‏ ‎Маркс,‏ ‎который ‎считал‏ ‎крестьянство ‎мелкобуржуазным,‏ ‎реакционным ‎классом.‏ ‎Ортодоксальный,‏ ‎тоталитарный ‎марксизм‏ ‎запретил ‎говорить ‎о ‎противоположности ‎интересов‏ ‎пролетариата ‎и‏ ‎крестьянства.‏ ‎На ‎этом ‎сорвался‏ ‎Троцкий, ‎который‏ ‎хотел ‎быть ‎верен ‎классическому‏ ‎марксизму.‏ ‎Крестьянство ‎было‏ ‎объявлено ‎революционным‏ ‎классом, ‎хотя ‎советскому ‎правительству ‎приходится‏ ‎с‏ ‎ним ‎постоянно‏ ‎бороться, ‎иногда‏ ‎очень ‎жестоко. ‎Ленин ‎вернулся ‎по‏ ‎новому‏ ‎к‏ ‎старой ‎традиции‏ ‎русской ‎революционной‏ ‎мысли. ‎<…>‏ ‎Большевизм‏ ‎гораздо ‎более‏ ‎традиционен, ‎чем ‎это ‎принято ‎думать,‏ ‎он ‎согласен‏ ‎со‏ ‎своеобразием ‎русского ‎исторического‏ ‎процесса. ‎Произошла‏ ‎руссификация ‎и ‎ориентализация ‎марксизма».

Чем‏ ‎дальше‏ ‎заходит ‎Бердяев‏ ‎в ‎описании‏ ‎русского ‎марксизма, ‎тем ‎более ‎он‏ ‎становится‏ ‎именно ‎русским‏ ‎в ‎его‏ ‎интерпретации ‎— ‎новым ‎проявлением ‎русского‏ ‎духа.

«Только‏ ‎в‏ ‎России ‎могла‏ ‎произойти ‎коммунистическая‏ ‎революция»

Цитата: ‎«Русская‏ ‎революция‏ ‎универсалистична ‎по‏ ‎своим ‎принципам, ‎как ‎и ‎всякая‏ ‎большая ‎революция,‏ ‎она‏ ‎совершалась ‎под ‎символикой‏ ‎интернационала, ‎но‏ ‎она ‎же ‎и ‎глубоко‏ ‎национальна‏ ‎и ‎национализуется‏ ‎все ‎более‏ ‎и ‎более ‎по ‎своим ‎результатам.‏ ‎Трудность‏ ‎суждений ‎о‏ ‎коммунизме ‎определяется‏ ‎именно ‎его ‎двойственным ‎характером, ‎русским‏ ‎и‏ ‎международным.‏ ‎Только ‎в‏ ‎России ‎могла‏ ‎произойти ‎коммунистическая‏ ‎революция.‏ ‎Русский ‎коммунизм‏ ‎должен ‎представляться ‎людям ‎Запада ‎коммунизмом‏ ‎азиатским. ‎И‏ ‎вряд‏ ‎ли ‎такого ‎рода‏ ‎коммунистическая ‎революция‏ ‎возможна ‎в ‎странах ‎Западной‏ ‎Европы,‏ ‎там, ‎конечно,‏ ‎все ‎будет‏ ‎по-иному. ‎Самый ‎интернационализм ‎русской ‎коммунистической‏ ‎революции‏ ‎— ‎чисто‏ ‎русский, ‎национальный.‏ ‎Я ‎склонен ‎думать, ‎что ‎даже‏ ‎активное‏ ‎участие‏ ‎евреев ‎в‏ ‎русском ‎коммунизме‏ ‎очень ‎характерно‏ ‎для‏ ‎России ‎и‏ ‎для ‎русского ‎народа. ‎Русский ‎мессианизм‏ ‎родствен ‎еврейскому‏ ‎мессианизму».

Бердяев‏ ‎пишет ‎свою ‎книгу‏ ‎для ‎западного‏ ‎читателя ‎и ‎на ‎языке‏ ‎высокомерной‏ ‎русофобии ‎западного‏ ‎читателя. ‎Думаю,‏ ‎это ‎не ‎только ‎литературный ‎прием.‏ ‎Долгие‏ ‎годы ‎проживания‏ ‎на ‎Западе‏ ‎в ‎противопоставленности ‎советской ‎России ‎не‏ ‎могли‏ ‎не‏ ‎сказаться ‎на‏ ‎сознании ‎автора.

Тем‏ ‎не ‎менее,‏ ‎Бердяев‏ ‎последовательно ‎настаивает‏ ‎на ‎том, ‎что ‎русская ‎коммунистическая‏ ‎революция ‎была‏ ‎именно‏ ‎русской ‎и ‎не‏ ‎может ‎быть‏ ‎повторена ‎в ‎Европе. ‎И‏ ‎по‏ ‎факту ‎оказывается‏ ‎прав ‎—‏ ‎повтора ‎не ‎случилось.

Но ‎в ‎иных‏ ‎деталях‏ ‎Бердяев ‎чувствует‏ ‎себя ‎не‏ ‎так ‎уверено. ‎Фиксируя ‎факт ‎активной‏ ‎роли‏ ‎российских‏ ‎евреев ‎в‏ ‎революции, ‎Бердяев‏ ‎не ‎дает‏ ‎внятного‏ ‎ответа ‎на‏ ‎вопрос, ‎как ‎это ‎стыкуется ‎с‏ ‎русским ‎характером‏ ‎революции.‏ ‎Ответ, ‎на ‎мой‏ ‎взгляд, ‎лежит‏ ‎за ‎рамкой ‎этнической ‎принадлежности‏ ‎человека.‏ ‎Первично, ‎каким‏ ‎духом ‎обусловлен‏ ‎человек ‎— ‎какая ‎идея ‎через‏ ‎него‏ ‎манифестируется. ‎Взяв‏ ‎это ‎за‏ ‎основу, ‎можно ‎согласиться ‎с ‎Бердяевым‏ ‎в‏ ‎том,‏ ‎что ‎в‏ ‎случае ‎еврейского‏ ‎фактора, ‎имел‏ ‎место‏ ‎стык ‎русского‏ ‎мессианства, ‎еврейского ‎мессианства ‎и ‎сшившей‏ ‎их ‎универсальной‏ ‎марксистской‏ ‎идеи. ‎При ‎всей‏ ‎очевидности ‎того,‏ ‎что ‎чем ‎дальше ‎и‏ ‎победительнее‏ ‎шли ‎большевики,‏ ‎тем ‎в‏ ‎большей ‎степени ‎через ‎них ‎проявлялась‏ ‎русская‏ ‎идея. ‎Иначе‏ ‎Россия ‎бы‏ ‎их ‎не ‎приняла.

Бердяев ‎описывает ‎Ленина‏ ‎как‏ ‎концентрированное‏ ‎воплощение ‎русского‏ ‎революционного ‎и‏ ‎русского ‎государственного‏ ‎духа.

Цитата:‏ ‎«Ленин ‎был‏ ‎типически ‎русский ‎человек. ‎В ‎его‏ ‎характерном, ‎выразительном‏ ‎лице‏ ‎было ‎что-то ‎русско-монгольское.‏ ‎В ‎характере‏ ‎Ленина ‎были ‎типически ‎русские‏ ‎черты‏ ‎и ‎не‏ ‎специально ‎интеллигенции,‏ ‎а ‎русского ‎народа: ‎простота, ‎цельность,‏ ‎грубоватость,‏ ‎нелюбовь ‎к‏ ‎прикрасам ‎и‏ ‎к ‎риторике, ‎практичность ‎мысли, ‎склонность‏ ‎к‏ ‎нигилистическому‏ ‎цинизму ‎на‏ ‎моральной ‎основе.‏ ‎По ‎некоторым‏ ‎чертам‏ ‎своим ‎он‏ ‎напоминает ‎тот ‎же ‎русский ‎тип,‏ ‎который ‎нашел‏ ‎себе‏ ‎гениальное ‎выражение ‎в‏ ‎Л. ‎Толстом,‏ ‎хотя ‎он ‎не ‎обладал‏ ‎сложностью‏ ‎внутренней ‎жизни‏ ‎Толстого. ‎Ленин‏ ‎сделан ‎из ‎одного ‎куска, ‎он‏ ‎монолитен.‏ ‎Роль ‎Ленина‏ ‎есть ‎замечательная‏ ‎демонстрация ‎роли ‎личности ‎в ‎исторических‏ ‎событиях.‏ ‎Ленин‏ ‎потому ‎мог‏ ‎стать ‎вождем‏ ‎революции ‎и‏ ‎реализовать‏ ‎свой ‎давно‏ ‎выработанный ‎план, ‎что ‎он ‎не‏ ‎был ‎типическим‏ ‎русским‏ ‎интеллигентом. ‎В ‎нем‏ ‎черты ‎русского‏ ‎интеллигента-сектанта ‎сочетались ‎с ‎чертами‏ ‎русских‏ ‎людей, ‎собиравших‏ ‎и ‎строивших‏ ‎русское ‎государство. ‎Он ‎соединял ‎в‏ ‎себе‏ ‎черты ‎Чернышевского,‏ ‎Нечаева, ‎Ткачева,‏ ‎Желябова ‎с ‎чертами ‎великих ‎князей‏ ‎московских,‏ ‎Петра‏ ‎Великого ‎и‏ ‎русских ‎государственных‏ ‎деятелей ‎деспотического‏ ‎типа.‏ ‎В ‎этом‏ ‎оригинальность ‎его ‎физиономии. ‎Ленин ‎был‏ ‎революционер-максималист ‎и‏ ‎государственный‏ ‎человек. ‎Он ‎соединял‏ ‎в ‎себе‏ ‎предельный ‎максимализм ‎революционной ‎идеи,‏ ‎тоталитарного‏ ‎революционного ‎миросозерцания‏ ‎с ‎гибкостью‏ ‎и ‎оппортунизмом ‎в ‎средствах ‎борьбы,‏ ‎в‏ ‎практической ‎политике.‏ ‎Только ‎такие‏ ‎люди ‎успевают ‎и ‎побеждают. ‎Он‏ ‎соединял‏ ‎в‏ ‎себе ‎простоту,‏ ‎прямоту ‎и‏ ‎нигилистический ‎аскетизм‏ ‎с‏ ‎хитростью, ‎почти‏ ‎с ‎коварством. ‎В ‎Ленине ‎не‏ ‎было ‎ничего‏ ‎от‏ ‎революционной ‎богемы, ‎которой‏ ‎он ‎терпеть‏ ‎не ‎мог. ‎В ‎этом‏ ‎он‏ ‎противоположен ‎таким‏ ‎людям, ‎как‏ ‎Троцкий ‎или ‎Мартов, ‎лидер ‎левого‏ ‎крыла‏ ‎меньшевиков.

<…> ‎В‏ ‎1918 ‎году,‏ ‎когда ‎России ‎грозил ‎хаос ‎и‏ ‎анархия,‏ ‎в‏ ‎речах ‎своих‏ ‎Ленин ‎делает‏ ‎нечеловеческие ‎усилия‏ ‎дисциплинировать‏ ‎русский ‎народ‏ ‎и ‎самих ‎коммунистов. ‎Он ‎призывает‏ ‎к ‎элементарным‏ ‎вещам,‏ ‎к ‎труду, ‎к‏ ‎дисциплине, ‎к‏ ‎ответственности, ‎к ‎знанию ‎и‏ ‎к‏ ‎учению, ‎к‏ ‎положительному ‎строительству,‏ ‎а ‎не ‎к ‎одному ‎разрушению,‏ ‎он‏ ‎громит ‎революционное‏ ‎фразерство, ‎обличает‏ ‎анархические ‎наклонности, ‎он ‎совершает ‎настоящие‏ ‎заклинания‏ ‎над‏ ‎бездной. ‎И‏ ‎он ‎остановил‏ ‎хаотический ‎распад‏ ‎России,‏ ‎остановил ‎деспотическим,‏ ‎тираническим ‎путем. ‎В ‎этом ‎есть‏ ‎черта ‎сходства‏ ‎с‏ ‎Петром. ‎Ленин ‎проповедовал‏ ‎жестокую ‎политику,‏ ‎но ‎лично ‎он ‎не‏ ‎был‏ ‎жестоким ‎человеком.‏ ‎<…> ‎В‏ ‎философии, ‎в ‎искусстве, ‎в ‎духовной‏ ‎культуре‏ ‎Ленин ‎был‏ ‎очень ‎отсталый‏ ‎и ‎элементарный ‎человек, ‎у ‎него‏ ‎были‏ ‎вкусы‏ ‎и ‎симпатии‏ ‎людей ‎60-х‏ ‎и ‎70-х‏ ‎годов‏ ‎прошлого ‎века.‏ ‎Он ‎соединял ‎социальную ‎революционность ‎с‏ ‎духовной ‎реакционностью».

Революционер,‏ ‎«заклинаниями‏ ‎над ‎бездной», ‎останавливающий‏ ‎распад ‎России.‏ ‎Здесь ‎нечего ‎добавить.

Цитата: ‎«Как‏ ‎это‏ ‎парадоксально ‎ни‏ ‎звучит, ‎но‏ ‎большевизм ‎есть ‎третье ‎явление ‎русской‏ ‎великодержавности,‏ ‎русского ‎империализма,‏ ‎— ‎первым‏ ‎явлением ‎было ‎московское ‎царство, ‎вторым‏ ‎явлением‏ ‎петровская‏ ‎империя. ‎Большевизм‏ ‎— ‎за‏ ‎сильное, ‎централизованное‏ ‎государство.‏ ‎Произошло ‎соединение‏ ‎воли ‎к ‎социальной ‎правде ‎с‏ ‎волей ‎к‏ ‎государственному‏ ‎могуществу, ‎и ‎вторая‏ ‎воля ‎оказалась‏ ‎сильнее. ‎Большевизм ‎вошел ‎в‏ ‎русскую‏ ‎жизнь ‎как‏ ‎в ‎высшей‏ ‎степени ‎милитаризованная ‎сила. ‎Но ‎старое‏ ‎русское‏ ‎государство ‎всегда‏ ‎было ‎милитаризованным.‏ ‎Проблема ‎власти ‎была ‎основной ‎у‏ ‎Ленина‏ ‎и‏ ‎у ‎всех‏ ‎следовавших ‎за‏ ‎ними. ‎Это‏ ‎отличало‏ ‎большевиков ‎от‏ ‎всех ‎других ‎революционеров. ‎И ‎они‏ ‎создали ‎полицейское‏ ‎государство,‏ ‎по ‎способам ‎управления‏ ‎очень ‎похожее‏ ‎на ‎старое ‎русское ‎государство.‏ ‎Но‏ ‎организовать ‎власть,‏ ‎подчинить ‎себе‏ ‎рабоче-крестьянские ‎массы ‎нельзя ‎одной ‎силой‏ ‎оружия,‏ ‎чистым ‎насилием.‏ ‎Нужна ‎целостная‏ ‎доктрина, ‎целостное ‎миросозерцание, ‎нужны ‎скрепляющие‏ ‎символы.‏ ‎В‏ ‎Московском ‎царстве‏ ‎и ‎в‏ ‎империи ‎народ‏ ‎держался‏ ‎единством ‎религиозных‏ ‎верований. ‎Новая ‎единая ‎вера ‎для‏ ‎народных ‎масс‏ ‎должна‏ ‎быть ‎выражена ‎в‏ ‎элементарных ‎символах.‏ ‎По-русски ‎трансформированный ‎марксизм ‎оказался‏ ‎для‏ ‎этого ‎вполне‏ ‎пригодным».

Бердяев ‎прямым‏ ‎текстом ‎пишет, ‎что ‎советская ‎Россия‏ ‎—‏ ‎это ‎именно‏ ‎Россия, ‎нашедшая‏ ‎свое ‎новое ‎воплощение ‎благодаря ‎Ленину‏ ‎и‏ ‎большевикам.‏ ‎Данная ‎мысль‏ ‎— ‎стержневой‏ ‎посыл ‎книги.

Цитата:‏ ‎«Русское‏ ‎коммунистическое ‎государство‏ ‎есть ‎единственный ‎сейчас ‎в ‎мире‏ ‎тип ‎тоталитарного‏ ‎государства,‏ ‎основанного ‎на ‎диктатуре‏ ‎миросозерцания, ‎на‏ ‎ортодоксальной ‎доктрине, ‎обязательной ‎для‏ ‎всего‏ ‎народа. ‎Коммунизм‏ ‎в ‎России‏ ‎принял ‎форму ‎крайнего ‎этатизма ‎[приоритет‏ ‎государства,‏ ‎государственное ‎регулирование‏ ‎всех ‎сфер‏ ‎жизни, ‎прим. ‎АМ], ‎охватывающего ‎железными‏ ‎тисками‏ ‎жизнь‏ ‎огромной ‎страны,‏ ‎и ‎это,‏ ‎к ‎сожалению,‏ ‎вполне‏ ‎согласно ‎со‏ ‎старыми ‎традициями ‎русской ‎государственности. ‎Старая‏ ‎русская ‎автократическая‏ ‎монархия‏ ‎имела ‎корни ‎в‏ ‎религиозных ‎верованиях‏ ‎народа, ‎она ‎себя ‎сознавала‏ ‎и‏ ‎оправдывала ‎как‏ ‎теократия, ‎как‏ ‎священное ‎царство. ‎Новое ‎русское ‎коммунистическое‏ ‎государство‏ ‎тоже ‎автократично‏ ‎и ‎тоже‏ ‎имеет ‎корни ‎в ‎верованиях ‎народа,‏ ‎в‏ ‎новых‏ ‎верованиях ‎рабоче-крестьянских‏ ‎масс, ‎оно‏ ‎тоже ‎сознает‏ ‎себя‏ ‎и ‎оправдывает‏ ‎как ‎священное ‎царство, ‎как ‎обратную‏ ‎теократию. ‎Старая‏ ‎русская‏ ‎монархия ‎покоилась ‎на‏ ‎ортодоксальном ‎миросозерцании,‏ ‎требовало ‎согласия ‎с ‎ним.‏ ‎Новое‏ ‎русское ‎коммунистическое‏ ‎государство ‎тоже‏ ‎покоится ‎на ‎ортодоксальном ‎миросозерцании ‎и‏ ‎требует‏ ‎еще ‎с‏ ‎большей ‎принудительностью‏ ‎согласия ‎с ‎ним. ‎Священное ‎царство‏ ‎всегда‏ ‎есть‏ ‎диктатура ‎миросозерцания,‏ ‎всегда ‎требует‏ ‎ортодоксии, ‎всегда‏ ‎извергает‏ ‎еретиков. ‎Тоталитарность,‏ ‎требование ‎целостной ‎веры ‎как ‎основы‏ ‎царства, ‎соответствует‏ ‎глубоким‏ ‎религиозно-социальным ‎инстинктам ‎народа.‏ ‎Советское ‎коммунистическое‏ ‎царство ‎имеет ‎большое ‎сходство‏ ‎по‏ ‎своей ‎духовной‏ ‎конструкции ‎с‏ ‎московским ‎православным ‎царством. ‎<…> ‎Русский‏ ‎этатизм‏ ‎имел ‎всегда‏ ‎обратной ‎стороной‏ ‎русский ‎анархизм. ‎Коммунистическая ‎революция ‎воспользовалась‏ ‎в‏ ‎свое‏ ‎время ‎анархическими‏ ‎инстинктами, ‎но‏ ‎она ‎пришла‏ ‎к‏ ‎крайнему ‎этатизму,‏ ‎подавляющему ‎всякое ‎проявление ‎русских ‎анархических‏ ‎инстинктов».

Бердяев ‎описывает‏ ‎глубинный‏ ‎код, ‎в ‎котором‏ ‎анархическая ‎русская‏ ‎революция ‎сбрасывает ‎русское ‎государство,‏ ‎чтобы‏ ‎учредить ‎следующее‏ ‎русское ‎государство.‏ ‎Анархизм ‎переход ‎в ‎этатизм.

В ‎этой‏ ‎связи‏ ‎возникает ‎вопрос,‏ ‎что ‎такое‏ ‎постсоветская ‎Россия? ‎Анархический ‎процесс ‎перестройки‏ ‎и‏ ‎90х‏ ‎постепенно ‎перерос‏ ‎и ‎продолжает‏ ‎перерастать ‎во‏ ‎всё‏ ‎более ‎жесткую‏ ‎государственную ‎форму. ‎При ‎этом ‎буржуазное‏ ‎содержание ‎не‏ ‎отменяется,‏ ‎оно ‎таким ‎образом‏ ‎утверждается ‎в‏ ‎виде ‎русского ‎буржуазного ‎государства.

Цитата:‏ ‎«Произошло‏ ‎изумительное ‎в‏ ‎судьбе ‎русского‏ ‎народа ‎событие. ‎Вместо ‎Третьего ‎Рима‏ ‎в‏ ‎России ‎удалось‏ ‎осуществить ‎Третий‏ ‎Интернационал, ‎и ‎на ‎Третий ‎Интернационал‏ ‎перешли‏ ‎многие‏ ‎черты ‎Третьего‏ ‎Рима. ‎Третий‏ ‎Интернационал ‎есть‏ ‎тоже‏ ‎священное ‎царство‏ ‎и ‎оно ‎тоже ‎основано ‎на‏ ‎ортодоксальной ‎вере.‏ ‎На‏ ‎Западе ‎очень ‎плохо‏ ‎понимают, ‎что‏ ‎Третий ‎Интернационал ‎есть ‎не‏ ‎Интернационал,‏ ‎а ‎русская‏ ‎национальная ‎идея.‏ ‎Это ‎есть ‎трансформация ‎русского ‎мессианизма.‏ ‎<…>‏ ‎Произошло ‎то,‏ ‎чего ‎Маркс‏ ‎и ‎западные ‎марксисты ‎не ‎могли‏ ‎предвидеть,‏ ‎произошло‏ ‎как ‎бы‏ ‎отождествление ‎двух‏ ‎мессианизмов, ‎мессианизма‏ ‎русского‏ ‎народа ‎и‏ ‎мессианизма ‎пролетариата. ‎Русский ‎рабоче-крестьянский ‎народ‏ ‎есть ‎пролетариат,‏ ‎и‏ ‎весь ‎мировой ‎пролетариат,‏ ‎от ‎французов‏ ‎до ‎китайцев, ‎делается ‎русским‏ ‎народом,‏ ‎единственным ‎в‏ ‎мире ‎народом.‏ ‎И ‎это ‎мессианское ‎сознание, ‎рабочее‏ ‎и‏ ‎пролетарское, ‎сопровождается‏ ‎почти ‎славянофильским‏ ‎отношением ‎к ‎Западу. ‎Запад ‎почти‏ ‎отождествляется‏ ‎с‏ ‎буржуазией ‎и‏ ‎капитализмом».

Форма, ‎воплощающая‏ ‎русскую ‎национальную‏ ‎идею‏ ‎(русское ‎мессианство),‏ ‎может ‎меняться. ‎Содержание ‎— ‎остается.

Третий‏ ‎Рим ‎(последнее‏ ‎православное‏ ‎царство), ‎удерживающий ‎мир‏ ‎от ‎падения‏ ‎в ‎пропасть ‎и ‎дающий‏ ‎отпор‏ ‎антихристу ‎в‏ ‎лице ‎католического‏ ‎Запада.

Третий ‎интернационал ‎(советская ‎Россия ‎как‏ ‎основа‏ ‎коммунистического ‎мира),‏ ‎удерживающий ‎мир‏ ‎от ‎падения ‎в ‎пропасть ‎и‏ ‎дающий‏ ‎отпор‏ ‎антихристу ‎в‏ ‎лице ‎буржуазного‏ ‎Запада.

Консервативная ‎буржуазная‏ ‎Россия,‏ ‎как ‎последний‏ ‎оплот ‎настоящей ‎просвещенной ‎Европы, ‎удерживающая‏ ‎мир ‎от‏ ‎падения‏ ‎в ‎пропасть ‎и‏ ‎дающая ‎отпор‏ ‎антихристу ‎в ‎лице ‎постмодернистского‏ ‎Запада.

Цитата: «Коммунистическая‏ ‎власть ‎нередко‏ ‎проявляет ‎большую‏ ‎гибкость ‎в ‎политике, ‎она ‎бывает‏ ‎очень‏ ‎оппортунистична ‎в‏ ‎международной ‎политике,‏ ‎идет ‎на ‎уступки ‎в ‎политике‏ ‎экономической,‏ ‎она‏ ‎готова ‎дать‏ ‎некоторую ‎свободу‏ ‎в ‎искусстве‏ ‎и‏ ‎литературе. ‎Коммунизм‏ ‎меняется, ‎эволюционирует, ‎он ‎национализируется, ‎делается‏ ‎более ‎культурным,‏ ‎коммунистический‏ ‎быт ‎обуржуазивается, ‎и‏ ‎это ‎обуржуазивание‏ ‎есть ‎большая ‎опасность ‎не‏ ‎для‏ ‎коммунизма ‎только,‏ ‎но ‎и‏ ‎для ‎русской ‎идеи ‎в ‎мире».

Главной‏ ‎опасностью‏ ‎для ‎коммунизма‏ ‎и ‎для‏ ‎русской ‎идеи ‎Бердяев ‎считает ‎наползание‏ ‎буржуазной‏ ‎энтропии.

Заключительная‏ ‎глава ‎книги‏ ‎«Истоки ‎и‏ ‎смысл ‎русского‏ ‎коммунизма»‏ ‎посвящена ‎конфликту‏ ‎между ‎советским ‎коммунизмом ‎и ‎религией.

Советские‏ ‎коммунисты ‎на‏ ‎раннем‏ ‎этапе ‎(напомню, ‎книга‏ ‎написана ‎в‏ ‎30е ‎годы) ‎бескомпромиссно ‎атаковали‏ ‎религию‏ ‎потому, ‎что‏ ‎сам ‎коммунизм‏ ‎был ‎их ‎религией. ‎Здесь ‎нужно‏ ‎оговорить,‏ ‎что ‎подобный‏ ‎процесс ‎имеет‏ ‎место ‎везде, ‎где ‎происходит ‎переход‏ ‎от‏ ‎одной‏ ‎веры ‎к‏ ‎другой. ‎Так‏ ‎наступление ‎эпохи‏ ‎Просвещения‏ ‎в ‎Европе‏ ‎сопровождалось ‎яростными ‎нападками ‎на ‎христианство,‏ ‎без ‎которого‏ ‎эпоха‏ ‎Просвещения ‎была ‎бы‏ ‎невозможна.

Описывая ‎конфликт‏ ‎между ‎коммунизмом ‎и ‎религией,‏ ‎Бердяев,‏ ‎на ‎мой‏ ‎взгляд, ‎косвенно‏ ‎указывает ‎на ‎переход ‎от ‎традиционного‏ ‎общества‏ ‎к ‎модернистскому.‏ ‎Корни ‎жертвенной‏ ‎готовности ‎поставить ‎общее ‎над ‎личным‏ ‎лежат‏ ‎в‏ ‎коллективной ‎идентичности,‏ ‎безоговорочно ‎признаваемой‏ ‎первостепенной. ‎Модернизация‏ ‎же‏ ‎преодолевает ‎приоритет‏ ‎коллективности, ‎создавая ‎индивида. ‎Этот ‎индивид‏ ‎и ‎есть‏ ‎«неизбежный‏ ‎буржуа», ‎как ‎продукт‏ ‎модернизации. ‎Предлагаю‏ ‎прочитать ‎нижеприведенную ‎цитату ‎из‏ ‎Бердяева‏ ‎под ‎этим‏ ‎углом.

Цитата: «Ненависть ‎русских‏ ‎коммунистов ‎к ‎христианству ‎заключает ‎в‏ ‎себе‏ ‎противоречие, ‎которого‏ ‎не ‎в‏ ‎состоянии ‎заметить ‎те, ‎чье ‎сознание‏ ‎подавлено‏ ‎коммунистической‏ ‎доктриной. ‎Лучший‏ ‎тип ‎коммуниста,‏ ‎т. ‎е.‏ ‎человека,‏ ‎целиком ‎захваченного‏ ‎служением ‎идее, ‎способного ‎на ‎огромные‏ ‎жертвы ‎и‏ ‎на‏ ‎бескорыстный ‎энтузиазм, ‎возможен‏ ‎только ‎вследствие‏ ‎христианского ‎воспитания ‎человеческих ‎душ,‏ ‎вследствие‏ ‎переработки ‎натурального‏ ‎человека ‎христианским‏ ‎духом. ‎Результаты ‎этого ‎христианского ‎влияния‏ ‎на‏ ‎человеческие ‎души,‏ ‎чисто ‎незримого‏ ‎и ‎надземного, ‎остаются ‎и ‎тогда,‏ ‎когда‏ ‎в‏ ‎своем ‎сознании‏ ‎люди ‎отказались‏ ‎от ‎христианства‏ ‎и‏ ‎даже ‎стали‏ ‎его ‎врагами. ‎Если ‎допустить, ‎что‏ ‎антирелигиозная ‎пропаганда‏ ‎окончательно‏ ‎истребит ‎следы ‎христианства‏ ‎в ‎душах‏ ‎русских ‎людей, ‎если ‎она‏ ‎уничтожит‏ ‎всякое ‎религиозное‏ ‎чувство, ‎то‏ ‎осуществление ‎коммунизма ‎сделается ‎невозможным, ‎ибо‏ ‎никто‏ ‎не ‎пожелает‏ ‎нести ‎жертвы,‏ ‎никто ‎не ‎будет ‎уже ‎понимать‏ ‎жизни‏ ‎как‏ ‎служение ‎сверхличной‏ ‎цели, ‎и‏ ‎окончательно ‎победит‏ ‎тип‏ ‎шкурника, ‎думающего‏ ‎только ‎о ‎своих ‎интересах. ‎Этот‏ ‎последний ‎тип‏ ‎и‏ ‎сейчас ‎уже ‎играет‏ ‎не ‎малую‏ ‎роль ‎и ‎от ‎него‏ ‎идет‏ ‎процесс ‎обуржуазивания.‏ ‎Коммунизм ‎по‏ ‎своей ‎идее ‎хотел ‎бы ‎осуществить‏ ‎не‏ ‎только ‎справедливость,‏ ‎но ‎и‏ ‎братство ‎в ‎человеческих ‎отношениях, ‎„коммунион“‏ ‎между‏ ‎людьми.‏ ‎Но ‎наивно‏ ‎и ‎смешно‏ ‎думать, ‎что‏ ‎братство‏ ‎между ‎людьми‏ ‎может ‎быть ‎осуществлено ‎путем ‎внешней‏ ‎принудительной ‎социальной‏ ‎муштровки,‏ ‎путем ‎привычки, ‎как‏ ‎говорил ‎Ленин.‏ ‎Для ‎этого ‎нужно ‎действие‏ ‎глубинных‏ ‎духовных ‎сил.‏ ‎Материалистический ‎и‏ ‎атеистический ‎коммунизм ‎или ‎обречен ‎на‏ ‎неудачу‏ ‎и ‎на‏ ‎гибель».

В ‎заключении‏ ‎Бердяев, ‎на ‎мой ‎взгляд, ‎попадает‏ ‎мимо‏ ‎всего,‏ ‎призывая ‎христиан‏ ‎Европы ‎бороться‏ ‎против ‎коммунизма‏ ‎и‏ ‎фашизма. ‎И‏ ‎при ‎этом ‎еще ‎раз ‎отмечает‏ ‎«отсутствие ‎буржуазности»‏ ‎как‏ ‎положительную ‎черту ‎советского‏ ‎коммунизма. ‎То‏ ‎есть ‎в ‎совокупности ‎Бердяев‏ ‎призывает‏ ‎европейскую ‎буржуазию,‏ ‎инерционно ‎идентифицирующую‏ ‎в ‎качестве ‎христианской, ‎бороться ‎с‏ ‎небуржуазным‏ ‎советским ‎коммунизмом‏ ‎и ‎пристегивает‏ ‎к ‎нему ‎фашизм. ‎Откровенно ‎слабое,‏ ‎спекулятивное‏ ‎окончание‏ ‎книги, ‎содержащей‏ ‎в ‎себе‏ ‎ряд ‎глубоких‏ ‎посылов.

Также‏ ‎здесь ‎весьма‏ ‎проблемна ‎моральная ‎позиция ‎Бердяева. ‎Развернуто‏ ‎доказывая, ‎что‏ ‎СССР‏ ‎— ‎новое ‎и‏ ‎неизбежное ‎проявление‏ ‎исторической ‎России, ‎Бердяев ‎призывает‏ ‎европейских‏ ‎христиан ‎бороться‏ ‎с ‎советским‏ ‎коммунизмом, ‎то ‎есть ‎бороться ‎с‏ ‎исторической‏ ‎Россией. ‎Бердяев‏ ‎примет ‎советскую‏ ‎Россию ‎только ‎во ‎время ‎войны‏ ‎и‏ ‎после‏ ‎войны.

Итого

Вопрос ‎соотношения‏ ‎исторической ‎России‏ ‎и ‎марксизма‏ ‎имеет‏ ‎решающее ‎значение.‏ ‎Если ‎русский ‎марксизм ‎был ‎только‏ ‎марксизмом, ‎пусть‏ ‎и‏ ‎весьма ‎оригинальным, ‎то‏ ‎сегодня ‎у‏ ‎нас, ‎помимо ‎истории, ‎нет‏ ‎предмета‏ ‎для ‎разговора.‏ ‎Без ‎пролетариата‏ ‎нет ‎марксизма. ‎Но ‎если ‎русский‏ ‎марксизм‏ ‎был ‎еще‏ ‎и ‎русским,‏ ‎то ‎есть ‎формой ‎манифестации ‎исторической‏ ‎России,‏ ‎значит,‏ ‎разговор ‎может‏ ‎быть ‎продолжен.