Влияние ‎монголо-татарского‏ ‎нашествия ‎на ‎государственное ‎развитие ‎древней‏ ‎Руси

Монголо-татарское ‎нашествие‏ ‎на‏ ‎Русь ‎1237–1240 ‎гг.‏ ‎стало ‎всенародным‏ ‎бедствием, ‎а ‎для ‎многих‏ ‎русских‏ ‎княжеств ‎обернулось‏ ‎подлинной ‎государственной‏ ‎катастрофой. ‎Однако ‎в ‎целом ‎оно‏ ‎не‏ ‎привнесло ‎чего-то‏ ‎существенно ‎нового‏ ‎в ‎древнерусскую ‎политическую ‎жизнь, ‎а‏ ‎лишь‏ ‎ускорило‏ ‎те ‎внутренние‏ ‎процессы ‎распада‏ ‎древней ‎Руси,‏ ‎которые‏ ‎происходили ‎в‏ ‎XII-начале ‎XIII ‎вв. ‎в ‎связи‏ ‎с ‎установлением‏ ‎нового‏ ‎порядка ‎княжеского ‎владения‏ ‎(отчинное ‎право).

Восточная‏ ‎Европа ‎в ‎пер. ‎пол.‏ ‎XIV‏ ‎века

Влияние ‎монголо-татарского‏ ‎погрома ‎на‏ ‎эти ‎процессы ‎сказалось ‎в ‎четырех‏ ‎главных‏ ‎моментах:

1. Киевское ‎княжество,‏ ‎бывшее ‎средоточием‏ ‎княжеских ‎и ‎народных ‎отношений, ‎политических,‏ ‎экономических‏ ‎и‏ ‎церковных ‎интересов,‏ ‎в ‎продолжении‏ ‎XII–начале ‎XIII‏ ‎вв.‏ ‎постепенно ‎теряло‏ ‎свою ‎роль ‎общерусского ‎центра. ‎Теперь‏ ‎оно ‎окончательно‏ ‎пришло‏ ‎в ‎упадок. ‎Разгромленный‏ ‎татарами ‎Киев,‏ ‎матерь ‎городов ‎русских, ‎надолго‏ ‎превратился‏ ‎в ‎захолустный‏ ‎провинциальный ‎городок,‏ ‎еще ‎некоторое ‎время ‎сохранявший ‎общерусское‏ ‎значение‏ ‎только ‎как‏ ‎церковно-административный ‎центр‏ ‎(Киевская ‎митрополия). ‎Но ‎и ‎это‏ ‎значение‏ ‎Киев‏ ‎потерял ‎во‏ ‎второй ‎половине‏ ‎XIV ‎в.,‏ ‎после‏ ‎того, ‎как‏ ‎митрополичья ‎кафедра ‎утвердилась ‎в ‎Москве.‏ ‎Вместе ‎с‏ ‎былой‏ ‎славой ‎и ‎величием‏ ‎Киева ‎канула‏ ‎в ‎прошлое ‎целая ‎историческая‏ ‎эпоха‏ ‎— ‎эпоха‏ ‎Киевской ‎Руси.

2. Монголо-татарское‏ ‎нашествие ‎способствовало ‎дальнейшему ‎обособлению ‎древнерусских‏ ‎земель‏ ‎и ‎областей.‏ ‎Но ‎оно‏ ‎нарушило ‎естественный, ‎эволюционный ‎процесс ‎обособления‏ ‎и‏ ‎насильственно‏ ‎разорвало ‎Русь‏ ‎на ‎несколько‏ ‎обескровленных ‎частей.‏ ‎В‏ ‎XIII–XIV ‎вв.‏ ‎русский ‎северо-восток ‎и ‎юго-запад ‎окончательно‏ ‎обособляются ‎друг‏ ‎от‏ ‎друга. ‎Причем ‎южнорусские‏ ‎и ‎отчасти‏ ‎западнорусские ‎области ‎попадают ‎под‏ ‎сильное‏ ‎влияние ‎вначале‏ ‎Литвы, ‎а‏ ‎затем ‎и ‎Польши. ‎Единая ‎древнерусская‏ ‎народность‏ ‎разделяется ‎на‏ ‎три ‎ветви‏ ‎— ‎великорусов, ‎малороссов ‎и ‎белорусов.

3. Великокняжеский‏ ‎род,‏ ‎род‏ ‎Владимира ‎Святого‏ ‎и ‎Ярослава‏ ‎Мудрого, ‎объединявший‏ ‎Русскую‏ ‎землю ‎в‏ ‎нечто ‎похожее ‎на ‎политическое ‎целое,‏ ‎распался. ‎Старшие‏ ‎линии‏ ‎его ‎угасли ‎или‏ ‎захирели ‎и‏ ‎с ‎остатками ‎своих ‎прежних‏ ‎прадедовских‏ ‎владений ‎вошли‏ ‎в ‎состав‏ ‎Литовского ‎государства, ‎где ‎на ‎них‏ ‎легли‏ ‎новые ‎чуждые‏ ‎политические ‎отношения‏ ‎и ‎культурные ‎влияния. ‎Общего ‎дела,‏ ‎общих‏ ‎интересов‏ ‎между ‎ними‏ ‎не ‎стало.‏ ‎Прекратились ‎прежние‏ ‎фамильные‏ ‎счеты ‎и‏ ‎споры ‎о ‎старшинстве ‎и ‎очереди‏ ‎владения. ‎Руководить‏ ‎возрождением‏ ‎Руси ‎пришлось ‎трем‏ ‎младшим ‎отраслям‏ ‎русского ‎княжеского ‎рода ‎с‏ ‎померкшими‏ ‎родовыми ‎преданиями,‏ ‎с ‎прервавшимися‏ ‎родственными ‎связями. ‎Это ‎были ‎рязанские‏ ‎Ярославичи‏ ‎(потомки ‎Ярослава‏ ‎черниговского), ‎ростово-суздальские‏ ‎Всеволодовичи ‎(из ‎племени ‎Всеволода ‎III‏ ‎Большое‏ ‎Гнездо)‏ ‎и ‎ярославские‏ ‎Федоровичи ‎(из‏ ‎смоленской ‎ветви‏ ‎Мономахова‏ ‎рода). ‎Вот‏ ‎и ‎все, ‎что ‎осталось ‎на‏ ‎долю ‎верхневолжской‏ ‎Руси‏ ‎от ‎нескудного ‎потомства‏ ‎Ярослава ‎Мудрого.

4. Наконец,‏ ‎монголо-татарское ‎иго ‎ускорило ‎процесс‏ ‎оседания‏ ‎князей. ‎После‏ ‎военного ‎погрома‏ ‎князьям ‎пришлось ‎самим ‎восстанавливать ‎свои‏ ‎волости,‏ ‎созывать ‎население,‏ ‎отводить ‎ему‏ ‎земли, ‎определять ‎подати ‎и ‎повинности,‏ ‎открывать‏ ‎новые‏ ‎источники ‎доходов‏ ‎и ‎т.д.‏ ‎Другими ‎словами,‏ ‎князьям‏ ‎пришлось ‎быть‏ ‎не ‎только ‎правителями ‎общества, ‎но‏ ‎и ‎его‏ ‎создателями,‏ ‎организаторами ‎народного ‎труда,‏ ‎хозяевами. ‎При‏ ‎таких ‎условиях ‎князья ‎естественно‏ ‎должны‏ ‎были ‎дорожить‏ ‎своими ‎волостями,‏ ‎не ‎покидать ‎их ‎до ‎конца‏ ‎жизни‏ ‎и ‎передавать‏ ‎своим ‎детям.‏ ‎Затем, ‎ввиду ‎грозной ‎силы ‎и‏ ‎власти‏ ‎монгольских‏ ‎ханов ‎князья‏ ‎стали ‎инстинктивно‏ ‎держаться ‎того,‏ ‎чем‏ ‎уже ‎владели,‏ ‎так ‎как ‎всякие ‎расчеты ‎на‏ ‎новые ‎волости‏ ‎стали‏ ‎неверны: ‎тут ‎все‏ ‎зависело ‎от‏ ‎воли ‎и ‎расположения ‎хана.‏ ‎Да‏ ‎и ‎для‏ ‎самих ‎ханов‏ ‎прочное, ‎постоянное ‎княжеское ‎владение ‎было‏ ‎выгоднее,‏ ‎чем ‎беспрестанные‏ ‎передвижения ‎князей‏ ‎по ‎волостям, ‎так ‎как ‎давало‏ ‎им‏ ‎возможность‏ ‎легче ‎осуществлять‏ ‎свои ‎требования‏ ‎к ‎Руси.

При‏ ‎таких‏ ‎обстоятельствах ‎мало-помалу‏ ‎затихло ‎и, ‎наконец, ‎прекратилось ‎совершенно‏ ‎передвижение ‎князей‏ ‎со‏ ‎стола ‎на ‎стол.‏ ‎А ‎затем‏ ‎появилась ‎идея ‎удела, ‎то‏ ‎есть‏ ‎воззрение ‎на‏ ‎территорию ‎княжества‏ ‎со ‎всем ‎несвободным ‎населением ‎как‏ ‎на‏ ‎собственность ‎того‏ ‎или ‎иного‏ ‎князя, ‎которую ‎он ‎может ‎передавать‏ ‎по‏ ‎наследству‏ ‎и ‎отчуждать‏ ‎в ‎другие‏ ‎руки. ‎Старина‏ ‎сохранялась‏ ‎только ‎в‏ ‎отношении ‎к ‎главным ‎городам ‎областей,‏ ‎которые ‎вместе‏ ‎с‏ ‎некоторой ‎долей ‎власти‏ ‎над ‎младшими‏ ‎родичами ‎стали ‎передаваться ‎ханом‏ ‎в‏ ‎известной ‎очереди.‏ ‎Город ‎Владимир‏ ‎долго ‎был ‎для ‎суздальских ‎Всеволодовичей‏ ‎тем‏ ‎же, ‎чем‏ ‎был ‎Киев‏ ‎для ‎старых ‎Ярославичей ‎— ‎общим‏ ‎достоянием,‏ ‎владеемым‏ ‎по ‎очереди‏ ‎старшинства. ‎Но‏ ‎старшинство ‎и‏ ‎главный‏ ‎город ‎теперь‏ ‎добывались ‎князьями ‎только ‎в ‎придачу‏ ‎к ‎своему‏ ‎коренному‏ ‎владению, ‎уделу.

Так, ‎в‏ ‎условиях ‎политической‏ ‎зависимости ‎Руси ‎от ‎монголов‏ ‎закладывались‏ ‎основы ‎нового,‏ ‎удельного ‎порядка‏ ‎древнерусской ‎государственности, ‎который ‎просуществовал ‎до‏ ‎конца‏ ‎XV ‎в.

Удельный‏ ‎порядок

Удельный ‎порядок‏ ‎владения ‎— ‎основной ‎и ‎исходный‏ ‎факт,‏ ‎из‏ ‎которого ‎или‏ ‎под ‎действием‏ ‎которого ‎развиваются‏ ‎все‏ ‎дальнейшие ‎явления‏ ‎в ‎истории ‎Северо-Восточной ‎Руси. ‎Утверждение‏ ‎этого ‎порядка‏ ‎обозначилось‏ ‎двумя ‎признаками:

Во-первых, ‎прекращается‏ ‎владельческая ‎передвижка‏ ‎князей: ‎они ‎становятся ‎оседлыми‏ ‎владельцами,‏ ‎живут ‎и‏ ‎умирают ‎в‏ ‎своих ‎удельных ‎городах, ‎которых ‎не‏ ‎покидают‏ ‎даже ‎тогда,‏ ‎когда ‎по‏ ‎очереди ‎старшинства ‎занимают ‎великокняжеский ‎стол.

Во-вторых,‏ ‎изменяется‏ ‎порядок‏ ‎княжеского ‎наследования.‏ ‎В ‎старину,‏ ‎до ‎монголов,‏ ‎вся‏ ‎Русская ‎земля‏ ‎была ‎собственностью ‎великокняжеского ‎рода. ‎Князь‏ ‎не ‎мог‏ ‎передавать‏ ‎свои ‎волости ‎по‏ ‎личному ‎распоряжению‏ ‎даже ‎своему ‎сыну, ‎если‏ ‎она‏ ‎не ‎следовала‏ ‎ему ‎по‏ ‎очереди ‎старшинства. ‎Северо-восточный ‎князь ‎XIII–XIV‏ ‎вв.,‏ ‎постоянный ‎владелец‏ ‎своей ‎волости,‏ ‎передавал ‎ее ‎по ‎личному ‎распоряжению‏ ‎своим‏ ‎сыновьям‏ ‎и ‎за‏ ‎отсутствием ‎сыновей‏ ‎мог ‎отказать‏ ‎ее‏ ‎жене ‎или‏ ‎дочери ‎или ‎даже ‎дальнему ‎родичу‏ ‎не ‎в‏ ‎счет‏ ‎очереди.

Итак, ‎в ‎удельном‏ ‎порядке ‎носителем‏ ‎власти ‎является ‎лицо, ‎а‏ ‎не‏ ‎род, ‎княжеское‏ ‎владение ‎становится‏ ‎раздельным ‎и, ‎не ‎теряя ‎верховных‏ ‎прав,‏ ‎соединяется ‎с‏ ‎правами ‎частной‏ ‎личной ‎собственности.

Утверждение ‎удельного ‎порядка ‎коренным‏ ‎образом‏ ‎изменило‏ ‎весь ‎государственный‏ ‎быт ‎Северо-Восточной‏ ‎Руси.

1. Прежде ‎всего‏ ‎этот‏ ‎порядок ‎сопровождался‏ ‎все ‎усиливавшимся ‎дроблением ‎Северо-Восточной ‎Руси,‏ ‎постепенным ‎измельчанием‏ ‎уделов.‏ ‎Члены ‎княжеской ‎линии,‏ ‎слишком ‎размножавшейся,‏ ‎не ‎имели ‎возможности ‎занимать‏ ‎свободные‏ ‎столы ‎в‏ ‎других ‎княжествах,‏ ‎как ‎было ‎прежде, ‎и ‎должны‏ ‎были‏ ‎все ‎более‏ ‎дробить ‎наследственную‏ ‎вотчину. ‎В ‎некоторых ‎местах ‎княжеские‏ ‎уделы‏ ‎распались‏ ‎на ‎микроскопические‏ ‎доли. ‎Иной‏ ‎князь ‎мог‏ ‎обозреть‏ ‎свои ‎владения,‏ ‎взобравшись ‎на ‎колокольню.

2. В ‎отдельных ‎группах‏ ‎удельных ‎владений,‏ ‎принадлежавших‏ ‎отдельным ‎линиям ‎князей,‏ ‎появились ‎собственные‏ ‎великие ‎князья: ‎наряду ‎с‏ ‎великим‏ ‎князем ‎владимирским‏ ‎— ‎еще‏ ‎и ‎великие ‎князья ‎тверской, ‎нижегородский,‏ ‎ярославский,‏ ‎рязанский.

3. Подчинение ‎младших‏ ‎князей ‎великим‏ ‎князьям ‎ограничивалось ‎обязательным ‎союзом ‎против‏ ‎недругов,‏ ‎военной‏ ‎помощью, ‎взносом‏ ‎татарского ‎выхода‏ ‎(дани) ‎в‏ ‎великокняжескую‏ ‎казну. ‎Во‏ ‎всем ‎остальном ‎младшие ‎князья ‎совершенно‏ ‎свободны ‎и‏ ‎независимы.‏ ‎Договоры ‎с ‎великими‏ ‎князьями ‎гарантировали‏ ‎им ‎неприкосновенность ‎их ‎владений‏ ‎и‏ ‎полное ‎право‏ ‎распоряжаться ‎ими,‏ ‎не ‎порывая ‎только ‎их ‎связей‏ ‎с‏ ‎великим ‎княжением.‏ ‎«Тебе ‎знать‏ ‎свою ‎отчину, ‎а ‎мне ‎свою»‏ ‎—‏ ‎вот‏ ‎обычная ‎статья‏ ‎этих ‎договоров.‏ ‎Таким ‎образом‏ ‎младшие‏ ‎удельные ‎князья‏ ‎пользовались ‎полной ‎самостоятельностью ‎во ‎внутреннем‏ ‎управлении ‎своими‏ ‎княжествами.

4. Удельный‏ ‎порядок ‎княжеского ‎владения‏ ‎по ‎самому‏ ‎своему ‎существу ‎вносил ‎взаимное‏ ‎отчуждение‏ ‎в ‎среду‏ ‎князей, ‎какого‏ ‎не ‎существовало ‎среди ‎князей ‎старой‏ ‎Киевской‏ ‎Руси. ‎Счеты‏ ‎и ‎споры‏ ‎о ‎старшинстве, ‎о ‎порядке ‎владения‏ ‎по‏ ‎очереди‏ ‎старшинства ‎поддерживали‏ ‎тесную ‎солидарность‏ ‎между ‎старыми‏ ‎князьями:‏ ‎все ‎их‏ ‎отношения ‎держались ‎на ‎том, ‎как‏ ‎один ‎князь‏ ‎доводился‏ ‎другому. ‎Отсюда ‎их‏ ‎привычка ‎действовать‏ ‎сообща. ‎Среди ‎удельных ‎князей‏ ‎Северо-Восточной‏ ‎Руси, ‎напротив,‏ ‎никому ‎не‏ ‎было ‎дела ‎до ‎другого. ‎При‏ ‎раздельности‏ ‎владений ‎между‏ ‎ними ‎не‏ ‎могло ‎существовать ‎и ‎сильных ‎общих‏ ‎интересов.‏ ‎Каждый‏ ‎князь, ‎замкнувшись‏ ‎в ‎своей‏ ‎вотчине, ‎действовал‏ ‎только‏ ‎во ‎имя‏ ‎личных ‎выгод ‎и ‎интересов. ‎Это‏ ‎взаимное ‎разобщение‏ ‎удельных‏ ‎князей ‎делало ‎их‏ ‎неспособными ‎к‏ ‎дружным ‎и ‎сплоченным ‎политическим‏ ‎союзам.‏ ‎Княжеские ‎съезды‏ ‎в ‎XIII‏ ‎в. ‎становятся ‎редкостью ‎и ‎совершенно‏ ‎прекращаются‏ ‎в ‎XIV‏ ‎в. ‎Удельный‏ ‎порядок ‎был ‎причиной ‎упадка ‎земского‏ ‎сознания‏ ‎и‏ ‎нравственно-гражданского ‎чувства‏ ‎в ‎князьях,‏ ‎гасил ‎мысль‏ ‎о‏ ‎единстве ‎и‏ ‎цельности ‎Русской ‎земли. ‎Сам ‎этот‏ ‎термин ‎Русская‏ ‎земля‏ ‎редко ‎появляется ‎на‏ ‎страницах ‎летописей‏ ‎удельных ‎веков.

5. Вместе ‎с ‎владельческой‏ ‎замкнутостью‏ ‎князей ‎падает‏ ‎и ‎их‏ ‎политическое ‎значение. ‎В ‎Киевской ‎Руси‏ ‎князья‏ ‎пользовались ‎своими‏ ‎верховными ‎правами‏ ‎для ‎достижения ‎целей ‎общего ‎блага,‏ ‎для‏ ‎охраны‏ ‎общих ‎интересов‏ ‎и ‎общественного‏ ‎порядка. ‎Значение‏ ‎удельного‏ ‎государя ‎было‏ ‎иным. ‎Как ‎скоро ‎в ‎удельном‏ ‎обществе ‎исчезло‏ ‎понятие‏ ‎об ‎общем ‎благе,‏ ‎в ‎умах‏ ‎угасло ‎и ‎мысль ‎о‏ ‎государе,‏ ‎как ‎общеобязательной‏ ‎власти. ‎Удельное‏ ‎княжество ‎не ‎было ‎ни ‎родовым,‏ ‎ни‏ ‎поземельным ‎союзом.‏ ‎Это ‎было‏ ‎даже ‎не ‎общество, ‎а ‎случайное‏ ‎сборище‏ ‎людей,‏ ‎сошедшихся ‎на‏ ‎одной ‎территории,‏ ‎которым ‎сказали,‏ ‎что‏ ‎они ‎находятся‏ ‎во ‎владениях ‎такого-то ‎князя. ‎при‏ ‎отсутствии ‎общего,‏ ‎объединяющего‏ ‎интереса ‎князь, ‎переставая‏ ‎быть ‎государем,‏ ‎оставался ‎только ‎землевладельцем, ‎простым‏ ‎хозяином,‏ ‎а ‎население‏ ‎удела ‎превращалось‏ ‎во ‎временных ‎обывателей, ‎ничем, ‎кроме‏ ‎соседства,‏ ‎друг ‎с‏ ‎другом ‎не‏ ‎связанных. ‎К ‎территории ‎удельного ‎княжества‏ ‎привязаны‏ ‎были‏ ‎только ‎холопы‏ ‎князя: ‎свободные‏ ‎обыватели ‎имели‏ ‎лишь‏ ‎временные ‎личные‏ ‎связи ‎с ‎местным ‎князем.

Население ‎удельного‏ ‎княжества ‎распадалось‏ ‎на‏ ‎два ‎класса: ‎служилых‏ ‎и ‎черных‏ ‎людей.

Служилыми ‎людьми ‎были ‎бояре‏ ‎и‏ ‎слуги ‎вольные,‏ ‎состоявшие ‎на‏ ‎личной ‎службе ‎у ‎князя ‎по‏ ‎уговору‏ ‎с ‎ним.‏ ‎Они ‎признавали‏ ‎его ‎власть ‎над ‎собою, ‎покуда‏ ‎ему‏ ‎служили.‏ ‎Но ‎каждый‏ ‎из ‎них‏ ‎мог ‎покинуть‏ ‎его‏ ‎и ‎перейти‏ ‎на ‎службу ‎к ‎другому ‎князю.‏ ‎Это ‎не‏ ‎считалось‏ ‎изменой. ‎В ‎понятии‏ ‎русских ‎людей‏ ‎того ‎времени ‎уделы ‎представлялись‏ ‎случайными‏ ‎частями ‎разбитого,‏ ‎но ‎еще‏ ‎не ‎забытого ‎целого. ‎Бродя ‎по‏ ‎ним‏ ‎население ‎мало‏ ‎затруднялось ‎их‏ ‎пределами, ‎потому ‎что ‎так ‎или‏ ‎иначе‏ ‎оставалось‏ ‎в ‎пределах‏ ‎Русской ‎земли,‏ ‎под ‎властью‏ ‎все‏ ‎тех ‎же‏ ‎русских ‎князей. ‎Поговорка: ‎«В ‎Русской‏ ‎земле ‎путь‏ ‎чист,‏ ‎без ‎рубежа». ‎Князья‏ ‎долго ‎не‏ ‎решались ‎посягать ‎на ‎этот‏ ‎обычай‏ ‎переезда. ‎Покинув‏ ‎князя, ‎вольные‏ ‎слуги ‎сохраняли ‎даже ‎свои ‎права‏ ‎на‏ ‎земли, ‎приобретенные‏ ‎ими ‎в‏ ‎покинутом ‎княжестве.

В ‎таком ‎же ‎положении‏ ‎к‏ ‎удельному‏ ‎князю ‎стояли‏ ‎и ‎черные‏ ‎люди ‎—‏ ‎податное‏ ‎население. ‎Только‏ ‎вместо ‎лично-служебных ‎они ‎вступали ‎в‏ ‎лично-поземельные ‎отношения‏ ‎с‏ ‎князем. ‎Черный ‎человек,‏ ‎городской ‎или‏ ‎сельский, ‎признавал ‎власть ‎князя,‏ ‎платил‏ ‎ему ‎дань,‏ ‎подчинялся ‎его‏ ‎юрисдикции, ‎только ‎пока ‎пользовался ‎его‏ ‎землей.‏ ‎Но ‎и‏ ‎он ‎мог‏ ‎перейти ‎в ‎другое ‎княжество, ‎когда‏ ‎находил‏ ‎местные‏ ‎условия ‎пользования‏ ‎землей ‎неудобными,‏ ‎и ‎тогда‏ ‎разрывались‏ ‎все ‎его‏ ‎прежние ‎связи ‎с ‎прежним ‎князем.‏ ‎Значит, ‎как‏ ‎служилой‏ ‎человек ‎был ‎военно-наемным‏ ‎слугой ‎князя,‏ ‎так ‎черный ‎человек ‎был‏ ‎тяглым‏ ‎съемщиком ‎его‏ ‎земли.

Можно ‎понять,‏ ‎какое ‎значение ‎получал ‎удельный ‎князь‏ ‎при‏ ‎таких ‎отношениях.‏ ‎В ‎своем‏ ‎уделе ‎он ‎был ‎собственно ‎не‏ ‎правитель,‏ ‎а‏ ‎владелец: ‎его‏ ‎княжество ‎было‏ ‎для ‎него‏ ‎не‏ ‎обществом, ‎а‏ ‎хозяйством. ‎Он ‎не ‎правил ‎им,‏ ‎а ‎эксплуатировал,‏ ‎разрабатывал‏ ‎его. ‎Он ‎считал‏ ‎себя ‎собственником‏ ‎только ‎территории ‎с ‎ее‏ ‎хозяйственными‏ ‎угодьями. ‎Свободные‏ ‎люди ‎не‏ ‎входили ‎юридически ‎в ‎состав ‎этой‏ ‎собственности.‏ ‎Служилой ‎и‏ ‎черный ‎человек‏ ‎не ‎был ‎политической ‎единицей ‎в‏ ‎обществе,‏ ‎а‏ ‎лишь ‎экономической‏ ‎случайностью. ‎Князь‏ ‎не ‎видел‏ ‎в‏ ‎нем ‎своего‏ ‎подданного ‎в ‎нашем ‎смысле ‎слова‏ ‎и ‎себя‏ ‎не‏ ‎считал ‎государем ‎в‏ ‎этом ‎отношении.‏ ‎Словом ‎государь ‎выражалось ‎тогда‏ ‎личная‏ ‎власть ‎свободного‏ ‎человека ‎(в‏ ‎том ‎числе ‎князя) ‎над ‎несвободным,‏ ‎над‏ ‎холопом, ‎и‏ ‎удельный ‎князь‏ ‎считал ‎себя ‎государем ‎только ‎для‏ ‎своей‏ ‎челяди,‏ ‎какая ‎была‏ ‎и ‎у‏ ‎частных ‎землевладельцев,‏ ‎бояр.‏ ‎Политический, ‎государственный‏ ‎дух ‎управления ‎в ‎удельных ‎княжествах‏ ‎почти ‎выветрился‏ ‎или‏ ‎почти ‎полностью ‎слился‏ ‎с ‎частным‏ ‎правом.

Но ‎удельный ‎князь ‎все-таки‏ ‎не‏ ‎был ‎простым‏ ‎землевладельцем. ‎Державные‏ ‎права ‎так ‎или ‎иначе ‎оставались‏ ‎за‏ ‎удельным ‎князем,‏ ‎только ‎он‏ ‎пользовался ‎ими ‎по-удельному. ‎Они ‎не‏ ‎вытекали‏ ‎из‏ ‎его ‎права‏ ‎собственности ‎на‏ ‎удел, ‎они‏ ‎достались‏ ‎удельному ‎князю‏ ‎по ‎наследству ‎от ‎прежних ‎князей.‏ ‎Династические ‎права‏ ‎князей‏ ‎уже ‎получили ‎значение‏ ‎политического ‎обычая,‏ ‎вошли ‎в ‎народное ‎сознание.‏ ‎Изменилось‏ ‎только ‎их‏ ‎значение ‎и‏ ‎народный ‎взгляд ‎на ‎них. ‎Удельного‏ ‎князя‏ ‎признавали ‎носителем‏ ‎верховной ‎власти‏ ‎по ‎происхождению, ‎потому ‎что ‎он‏ ‎князь.‏ ‎Но‏ ‎его ‎право‏ ‎на ‎удельный‏ ‎стол ‎опиралось‏ ‎исключительно‏ ‎на ‎право‏ ‎частного ‎владения, ‎а ‎не ‎принадлежности‏ ‎к ‎княжескому‏ ‎роду,‏ ‎как ‎прежде. ‎Верховные‏ ‎права ‎удельного‏ ‎князя ‎рассматривались ‎как ‎доходные‏ ‎статьи‏ ‎его ‎вотчинного‏ ‎хозяйства. ‎Правительственные‏ ‎должности ‎отдавались ‎во ‎временное ‎владение,‏ ‎в‏ ‎кормление ‎или‏ ‎на ‎откуп,‏ ‎продавались. ‎В ‎этом ‎отношении ‎должность‏ ‎судьи‏ ‎сельской‏ ‎волости ‎ничем‏ ‎не ‎отличалась‏ ‎от ‎должности‏ ‎заведующего‏ ‎дворцовой ‎рыбной‏ ‎ловлей.

6. В ‎удельных ‎княжествах ‎возникали ‎отношения,‏ ‎напоминающие ‎феодальные‏ ‎порядки.‏ ‎Но ‎это ‎—‏ ‎явления ‎не‏ ‎сходные, ‎а ‎только ‎параллельные.‏ ‎В‏ ‎отношениях ‎князя‏ ‎с ‎боярами‏ ‎и ‎вольными ‎слугами ‎недоставало ‎двух‏ ‎основных‏ ‎феодальных ‎особенностей:‏ ‎1) ‎соединения‏ ‎служебных ‎отношений ‎с ‎поземельными ‎и‏ ‎2)‏ ‎наследственности‏ ‎тех ‎и‏ ‎других. ‎В‏ ‎уделах ‎поземельные‏ ‎отношения‏ ‎строго ‎отделялись‏ ‎от ‎служебных. ‎Служа ‎в ‎одном‏ ‎месте, ‎боярин‏ ‎мог‏ ‎иметь ‎вотчины ‎в‏ ‎другом. ‎Феодальный‏ ‎момент ‎можно ‎заметить ‎разве‏ ‎только‏ ‎в ‎юридическом‏ ‎значении ‎самого‏ ‎удельного ‎князя, ‎соединявшего ‎в ‎своем‏ ‎лице‏ ‎государя ‎и‏ ‎верховного ‎собственника‏ ‎земли. ‎В ‎этом ‎он ‎похож‏ ‎на‏ ‎западноевропейского‏ ‎сеньора, ‎но‏ ‎его ‎бояре‏ ‎и ‎вольные‏ ‎слуги‏ ‎совсем ‎не‏ ‎вассалы.

7. Вместе ‎с ‎превращением ‎земли ‎в‏ ‎частную ‎собственность‏ ‎князя,‏ ‎пришло ‎в ‎упадок‏ ‎вечевое ‎самоуправление.‏ ‎Городские ‎веча ‎стали ‎собираться‏ ‎только‏ ‎в ‎исключительных‏ ‎случаях, ‎и‏ ‎притом ‎в ‎виде ‎мятежа. ‎Из‏ ‎двух‏ ‎сил, ‎руководивших‏ ‎обществом ‎в‏ ‎Киевской ‎Руси, ‎— ‎князя ‎и‏ ‎общинного‏ ‎самоуправления‏ ‎— ‎осталась‏ ‎одна: ‎князь.‏ ‎Этот ‎князь,‏ ‎если‏ ‎и ‎делил‏ ‎свою ‎власть, ‎то ‎не ‎с‏ ‎обществом, ‎не‏ ‎с‏ ‎миром ‎в ‎целом,‏ ‎а ‎с‏ ‎отдельными ‎землевладельцами-боярами ‎и ‎церковью,‏ ‎которым‏ ‎он ‎уступал‏ ‎право ‎дани‏ ‎и ‎суда.

Использованы ‎материалы:

Ключевский ‎В.О. ‎Курс‏ ‎лекций‏ ‎по ‎русской‏ ‎истории.

Платонов ‎С.Ф.‏ ‎Полный ‎курс ‎лекций ‎по ‎русской‏ ‎истории