«Четыре всадника Апокалипсиса». Рассказ. Часть I.
“И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей,
и я услышал одно из четырех животных,
говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри.”
Откровение Иоанна Богослова (6:1)
В январе 2019 года Яцек Мазур, 19-летний студент Технического Университета в Познани, купил в газетном киоске свежий выпуск журнала “The Economist”. Не то чтобы Яцек регулярно читал этот влиятельный англоязычный журнал, совсем нет. Просто напросто, ожидая после занятий приятеля, чтобы пойти с ним в недорогой бар поблизости от здания своей Alma Mater, он от нечего делать рассматривал развешанные на витрине киоска глянцевые обложки журналов и кричащие заголовки таблоидов. А “The Economist” привлек его внимание потому, что обложка номера была оформлена в стиле рисунков Леонардо Да Винчи. Яцек живо интересовался всем, что связано с гением Ренессанса, личность Леонардо с детства завораживала его. На обложке были изображены образы-шарады: человек с русунка Да Винчи, держащий в одной руке смартфон, а в другой лист марихуаны, аист с мешком на котором стоит штрих-код, улыбающийся простачок с длинным носом как у Буратино, китайская панда и индийский слон, Уолт Уитмен и Анджелина Джоли... Среди всех этих загадок Яцек Мазур поначалу даже не заметил еще один элемент – небольшую композицию из четырех фигур на конях. То были четыре всадника Апокалипсиса - Чума, Война, Голод и Смерть.
Чума.
Яцек тихо вошел в комнату, где спали десять его товарищей, осторожно поставил к стене автомат, не раздеваясь, прямо в форме, также тихо уложился на коврик на полу. Он только что отстоял свои два часа часовым, сдал пост другому бойцу и пошел отдыхать. Их отделение дислоцировалось в маленьком селе недалеко от Угледара, на южном участке фронта. Здесь, на юге было пока что относительно спокойно – украинские националисты сидели в бетонированных укрытиях, постреливали из автоматов и минометов, иногда применяли артиллерию. Яцек прибыл на фронт всего неделю назад. В Познани он выяснил всю информацию, как записаться добровольцем в ополчение ДНР, собрал небольшой мешок с необходимыми ему вещами и прилетел из Варшавы в Стамбул. У него была действительная российская виза, студентом он посещал Калининград и Петербург, так что он смог в Стамбуле купить билет на самолет до Москвы, а из Москвы в тот же день выехал автобусом на Донбасс.
В голову лезли мысли и, несмотря на усталость, заснуть Яцек не мог. Он достал смартфон и открыл ее страницу в Фейсбуке. Он не делал этого уже давно, месяца три и вот открыл. Все тоже самое - фоточки себя любимой, Алисы Киндзмараули, в разных антуражах, всё те же безжизненные натюрморты и портреты, которые она рисовала, и анонсы акций тяготящихся собственной пустотой и бездельем молодых людей, считающих себя “эко-активистами”. Единственное, что появилось нового – репосты украинских фейков и желчные русофобские тексты.
“Как же все это началось?” - подумал Яцек, - “Как же началось плохое? Потому что хорошее всегда у всех одинаково – замирание сердца от одного только слова или взгляда, чувство, что ты как будто готов обнять весь мир, доверчивая радость бытия... А плохое – оно у каждого свое, особое. Да, точно, все начало открываться с тех ее слов: “Меня научили в семье, и я с этим согласна, что люди делятся на творческих успешных людей и скотов, тех, которые только работают тяжело, но ничего не имеют” Я тогда не придал этому большого значения, а зря.”
Яцек познакомился с Алисой спустя месяц после того, как стоял у газетного киоска и разглядывал журнал. Группу учеников Лицея, и в числе их была Киндзмараули, привели на ознакомительную экскурсию в Технический Университет. Яцека отрядили помогать проректору в организации экскурсии и сопровождении гостей. Ему понравилась стройная и черноволосая юная грузинка. Зацепила не только ее внешность, но и, как ему в тот момент показалось, наивность, простота. А более всего – грусть, поддевающая душу мужчины грусть в глазах и словах, грусть которая как бы взывает: “помоги мне”. Он смотрел на нее по особому во время той экскурсии и она чувствовала это. Улучив момент, когда девушка, случайно или сознательно, отстала от группы, Яцек подошел к ней, завязал разговор. Они обменялись телефонами...
Киндзмараули училась в Лицее, но жила не в семье, а в приюте. Причина, по которой 18-летняя девушка оказалась в этом заведении состояла в том, что отец ее по жалобе дочери в польский суд был лишен родительских прав за то, что избивал ее. За два года до этого Алиса приехала с отцом и братом в Польшу из Грузии в поисках “лучшей жизни”. Мать скончалась еще в Грузии.
Яцек и Алиса стали встречаться. Очень быстро сделалось то, что происходит между молодыми людьми, поверившими в то, что они любят друг друга. Все было хорошо и Яцек чувствовал себя счастливым первые три-четыре месяца их отношений. Жизнь его до момента знакомства с Алисой отнюдь не была безоблачной. Отец, простой рабочий завода по производству автобусов, умер от рака, когда мальчику было 12 лет. Мать, скромная и добрая, но сильная женщина, родом из поселка рыбаков в польском Поморье, работала санитаркой в больнице и всеми силами стремилась поставить на ноги своего единственного и любимого сына, дать ему не только возможность получить образование, но, что было гораздо важнее по ее мнению, привить ему духовные ценности. Из-за невозможности оплачивать огромные коммунальные счета после смерти отца семейства, мать с сыном переехали в “кавалерку”, маленькую однокомнатную квартирку, с минимумом удобств. Яцек хорошо учился в школе и легко поступил в Университет. Он был заботливым, любящим сыном, сердце матери радовалось и не придавало большого значения ежедневным материальным трудностям. Только в одном Яцек не слушал матери. Она советовала ему полностью сконцентрироваться на учебе, а Яцек, получая стипендию, искал в тоже время любую возможность подработать.
Он хотел женится на Алисе и жить с ней. Она хотела уйти из приюта. Но где и на что жить? И Яцек предложил Алисе:
- Ради тебя я готов бросить учебу на некоторое время. Я устроюсь на завод, сниму отдельную квартиру и мы будем жить там. А потом, когда ты окончишь Лицей, ты сможешь устроится на работу. Себя я всегда прокормлю сам и когда ты встанешь на ноги, я восстановлюсь в Университете.
- Вот это да! - с удивлением воскликнула Киндзмараули и лицо ее мгновенно помрачнело, – Я, честно говоря, не ожидала от тебя такого предложения.
- Ты согласна?
- Нет. Ты знаешь, что у меня проблемы в приюте. Меня контролируют, не дают свободно выходить на улицу. А вчера пан Вукач, воспитататель, облил меня в столовой водой из стакана... Но я готова вытерпеть все ради своей цели – стать художницей. Хочу чтобы меня уважали, не хочу чтобы на меня смотрели как на бедную неудачницу-чужестранку.
- Но, Алиса, ведь ничто не мешает тебе рисовать, брать уроки живописи. Мне кажется, что талант живописца не связан напрямую с учебой в Академиях Художеств.
- Ты ничего не понимаешь. Диплом – это статус, то как воспринимают тебя и твои работы. Нет, твое предложение мне не подходит. Не надо мне таких жертв. Учись спокойно и я буду учится. После Лицея я расчитываю поступить в Художественный Университет, здесь, в Познани.
После этого разговора Яцек стал чувствовать, что Алиса начала отдалятся от него. Их встречи в квартирах, которые он снимал на один день, чтобы провести с ней два-три часа, когда ей удавалось под каким либо предлогом вырваться из приюта, становились все реже. Поначалу она придумывала отговорки, что ее не отпустили воспитатели или ссылалась на проблемы со здоровьем. Потом и вовсе сказала, что у нее депрессия и на этом фоне абсолютно пропало физическое желание. Все чаще и чаще проявлялись с ее стороны приступы завуалированной агрессии, когда она начинала цепляться к любым его словам, мрачно и нервозно высказывая, что он говорит не то и не так.
Пришла осень. Киндзмараули рассказала Яцеку, что она познакомилась в интернете с молодым продюсером из Петербурга, Михаилом. Михаил занимался организацией выставок и концертов и обладал, по ее мнению, большими возможностями и опытом в раскрутке молодых художников, поэтов и музыкантов. Яцеку было больно услышать от Алисы такие слова: “Ты не думай, у меня с ним ничего нет. Я может быть и хотела бы чтобы было, но он интересуется мною только в деловом плане”.
Как то раз той осенью Алиса позвала Яцека на встречу художников и музыкантов, беларусских, украинских и грузинских эмигрантов в Познани. Встреча проходила в кафе, собралось человек двадцать. Смеялись, делились своими планами, обсуждали текущие события. Яцек откровенно скучал, люди эти казались ему пустыми снобами. Он видел, что Алиса разговаривает с одним из художников как со старым знакомым и пару раз вышла с ним на улицу, чтобы поговорить наедине. То был лысоватый пан на вид 50 или больше лет, со смешными седеющими бакенбардами, низкого роста, с кривыми ногами. Среди всей компании он больше всех пил и балагурил.
- Кто этот пан с бакенбардами? - спросил он Алису когда провожал ее после кафе до приюта.
- Это Марк Минимович, художник стрит-арта. Он знает меня с того времени, как я приехала в Познань. Относится ко мне хорошо, я знаю, что я ему нравлюсь.
- А он тебе как? - иронично, в шутку спросил Яцек. Он чувствовал горечь в душе от того, что Алиса отдалилась от него.
- Как ты можешь думать такое?! Пузатый, старый, всегда пьяный мужик с бородой и усами. Фу. Как вообще можно подумать о чем то таком с ним?!
Пришла зима. В прессе появились первые сообщения о том, что в Китае обнаружилась новая заразная и очень опасная болезнь. Но жизнь в уютной Познани продолжалась своим чередом, люди деловито сновали по магазинам и занимались пред-рождественским шопингом.
Яцек тяготился неопределенностью в отношениях с Алисой. Однажды он прямо задал ей вопрос, нужны ли ей отношения с ним или ему лучше уйти? Она ответила, что сейчас у нее совершенно непонятная ситуация в жизни, она в растерянности, она не знает, смогут ли они вернуться к тому, что было в начале, но в тоже время уверена, что хочет дружить с ним, Яцеком. Яцек успокоился, преисполнился надежд, что пройдет некоторое время и Алиса поймет себя и его и они пойдут по жизни вместе.
Шли недели. Наступила весна. Но эта весна была не такой как прежде. Улицы опустели. На лицах редких прохожих читалась тревога. Город, как и весь мир, был поражен эпидемией ковида.
Надежды Яцека не оправдались. Киндзмараули перестала ему звонить и писать первой, а когда отвечала – грубила, высмеивала и унижала. Он не мог понять, чем он виноват перед ней и в чем причины такой перемены. Он начал задумываться и кое что понимать. Чтобы проверить свои мысли, он написал ей длинное послание, доказывая, что она ведет себя неправильно, что ее жизненные ценности не верны, предлагая ей вместе подумать, как найти путь к гармонии и счастью. У него была надежда, что она хотя бы задумается, в чем то будет возражать, в чем то согласится. Но ответ Киндзмараули был лаконичен: “Между нами все кончено. Ты мне не нужен. И больше не звони и не пиши мне”.
Яцек увидел, что его догадки были верны. Он не понимал ее с самого начала. Он не понимал причины ее постоянной депрессии, жалоб на окружающих и на жизнь, причины ее недовольства им. Раньше он думал, как думали и все ее друзья и знакомые, что Киндзмараули чувствует себя несчастной потому, что лишилась семьи, живет в приюте, в чужой стране, в опасениях что ее вот вот депортируют на Родину. Но это было самое примитивное и по сути неверное объяснение. Киндзмараули выросла в богатой по меркам ее родной Грузии, и в неплохо обеспеченной, по меркам Европы семье. В Грузии ее отец владел довольно крупным бизнесом по продаже компьютеров. Продав бизнес и подавшись в Европу, здесь он переквалифицировался, стал скупать гравюры, картины, литографии известных мастеров и выставлять их за деньги в арендованном помещении в Старом Городе Познани. Киндзмараули считали себя “избранными”, людьми “элиты”. Деньги на показ своего статуса окружающим не жалели. Но при этом, в целях “экономии”, Алиса спала на матрасе прямо на полу, в комнатке “Арт-центра”, служившего в тоже время жилищем для нее, отца и брата. Киндзмараули считала себя несчастной потому, что ее текущее положение в приюте никак не соответствовало тому воображаемому “статусу”, который, как она была уверена, должен принадлежать ей, поскольку и она – тоже “избранная”. Она хотела иметь много приятных, красивых вещей. Но не только и не столько ради самих этих вещей, сколько ради признания со стороны “других”, что вот и она, Алиса Киндзмараули - уважаемый и достойный член общества с профессией “художника”. И что мог ей дать бедный Яцек, кроме своей любви и туманных планов на будущее?
Виктор Шеметов.
0 комментариев