«Братские войны» и «великая Финляндия»

Если ‎про‏ ‎второе ‎читатель, ‎возможно, ‎слышал, ‎то‏ ‎про ‎первое‏ ‎—‏ ‎далеко ‎не ‎факт.‏ ‎И ‎немудрено:‏ ‎ведь ‎сами ‎финны ‎во‏ ‎времена‏ ‎недавние, ‎но‏ ‎теперь ‎окончательно‏ ‎прошедшие ‎не ‎очень-то ‎любили ‎про‏ ‎них‏ ‎вспоминать.

А ‎между‏ ‎тем ‎«братские‏ ‎войны» ‎или ‎Heimosodat ‎представляют ‎из‏ ‎себя‏ ‎весьма‏ ‎интересный ‎процесс,‏ ‎знание ‎истории‏ ‎и ‎понимание‏ ‎причин‏ ‎которого ‎могло‏ ‎бы ‎избавить ‎от ‎многих ‎недавно‏ ‎совершенных ‎и‏ ‎ныне‏ ‎все ‎еще ‎совершаемых‏ ‎во ‎внешней‏ ‎и ‎внутренней ‎политике ‎ошибок,‏ ‎но…‏ ‎Видимо, ‎это‏ ‎не ‎очень‏ ‎интересно ‎было ‎до ‎поры ‎до‏ ‎времени.

Под‏ ‎«братскими ‎войнами»‏ ‎подразумевается ‎серия‏ ‎военных ‎операций ‎финских ‎националистов ‎в‏ ‎период‏ ‎1918–1922‏ ‎год ‎на‏ ‎территориях ‎соседних‏ ‎стран ‎—‏ ‎в‏ ‎Прибалтике ‎и‏ ‎Советской ‎России ‎(с ‎1919 ‎года‏ ‎— ‎РСФСР).‏ ‎В‏ ‎качестве ‎идеологической ‎основы‏ ‎этих ‎агрессивных‏ ‎акций ‎использовалась ‎концепция ‎«освобождения»‏ ‎родственных‏ ‎(братских) ‎угро-финских‏ ‎народов ‎от‏ ‎«русского ‎гнета». ‎Освобождать ‎горячие ‎финские‏ ‎парни‏ ‎собирались ‎всех‏ ‎почти ‎до‏ ‎Урала, ‎но ‎начали ‎с ‎Карелии‏ ‎и‏ ‎Эстонии.

«Братские‏ ‎войны ‎уходят‏ ‎корнями ‎в‏ ‎финскую ‎военную‏ ‎истерию‏ ‎и ‎культуру‏ ‎войны», — так ‎определил ‎этот ‎исторический ‎феномен‏ ‎Аапо ‎Роселиус,‏ ‎доктор‏ ‎философских ‎наук ‎и‏ ‎историк ‎Хельсинкского‏ ‎университета. ‎А ‎упомянутая ‎«военная‏ ‎истерия»‏ ‎во ‎многом‏ ‎явилась ‎результатом‏ ‎длительной ‎накачки ‎«финского ‎духа» ‎за‏ ‎русские‏ ‎деньги ‎в‏ ‎период ‎правления‏ ‎государей-императоров. ‎Причем ‎менять ‎в ‎этом‏ ‎смысле‏ ‎что-то‏ ‎начал ‎—‏ ‎очень ‎неаккуратно‏ ‎и ‎неэффективно‏ ‎—‏ ‎только ‎последний‏ ‎из ‎Романовых ‎— ‎Николай ‎II.‏ ‎А ‎до‏ ‎него‏ ‎аж ‎с ‎1809‏ ‎года ‎финской‏ ‎самобытности ‎только ‎и ‎делали‏ ‎реверансы,‏ ‎наивно ‎полагая,‏ ‎что ‎таким‏ ‎образом ‎вбивают ‎клин ‎между ‎Финляндией‏ ‎и‏ ‎Швецией, ‎исключая‏ ‎их ‎реинтеграцию.

Строго‏ ‎говоря, ‎определенный ‎смысл ‎в ‎этом‏ ‎имелся.‏ ‎В‏ ‎период ‎вхождения‏ ‎в ‎состав‏ ‎Швеции, ‎финны‏ ‎считались‏ ‎людьми ‎второго‏ ‎сорта, ‎обучение ‎и ‎делопроизводство ‎велось‏ ‎на ‎шведском‏ ‎языке,‏ ‎финский ‎всячески ‎зажимался‏ ‎и ‎не‏ ‎популяризировался. ‎Соответственно, ‎в ‎финском‏ ‎обществе‏ ‎имелась ‎определенная‏ ‎прослойка ‎ориентированных‏ ‎на ‎Россию ‎антишведски ‎настроенных ‎лидеров‏ ‎и‏ ‎местной ‎знати.‏ ‎Однако, ‎эта‏ ‎тенденция ‎стремительно ‎сокращалась ‎и ‎к‏ ‎концу‏ ‎19-го‏ ‎века ‎практически‏ ‎сошла ‎на‏ ‎нет, ‎сменившись‏ ‎на‏ ‎противоположную.

Густая ‎(в‏ ‎сравнении ‎с ‎остальной ‎Российской ‎империей)‏ ‎сеть ‎финских‏ ‎народных‏ ‎школ, ‎где ‎шла‏ ‎промывка ‎мозгов‏ ‎подрастающему ‎поколению ‎в ‎ультранационалистическом‏ ‎духе,‏ ‎не ‎могла‏ ‎возникнуть ‎без‏ ‎финансовой ‎подпитки ‎из ‎России. ‎П.‏ ‎А.‏ ‎Мессарош, ‎русский‏ ‎публицист ‎венгерского‏ ‎происхождения, ‎на ‎основе ‎опубликованных ‎статистических‏ ‎справочников‏ ‎подсчитал,‏ ‎что ‎сумма,‏ ‎потраченная ‎на‏ ‎народное ‎образование‏ ‎в‏ ‎Финляндии ‎составляла‏ ‎в ‎разные ‎годы ‎в ‎среднем‏ ‎минимум ‎50%‏ ‎от‏ ‎всех ‎собираемых ‎в‏ ‎Великом ‎княжестве‏ ‎налогов ‎(которые ‎шли ‎на‏ ‎нужды‏ ‎ВКФ ‎исключительно),‏ ‎т. ‎е.‏ ‎без ‎помощи ‎имперских ‎властей ‎в‏ ‎виде‏ ‎целевого ‎финансирования‏ ‎и ‎освобождения‏ ‎от ‎части ‎общегосударственных ‎расходов ‎такие‏ ‎траты‏ ‎были‏ ‎бы ‎невозможны.

Читатель‏ ‎легко ‎проведет‏ ‎аналогии ‎с‏ ‎вливанием‏ ‎денег ‎в‏ ‎развитие ‎некоторых ‎самобытных ‎воинственных ‎этносов‏ ‎в ‎наше‏ ‎время.‏ ‎А ‎мы ‎тут‏ ‎ему ‎поможем‏ ‎еще ‎одним ‎небольшим ‎уточнением.

Как‏ ‎это‏ ‎на ‎первый‏ ‎взгляд ‎не‏ ‎парадоксально, ‎но ‎«братские ‎войны» ‎и‏ ‎идея‏ ‎«великой ‎Финляндии»,‏ ‎возникшие ‎как‏ ‎результат ‎спонсирования ‎царским ‎правительством ‎финского‏ ‎национализма‏ ‎и‏ ‎последующих ‎нелепых‏ ‎попыток ‎загнать‏ ‎его ‎обратно‏ ‎в‏ ‎общеимперские ‎берега,‏ ‎привели ‎к ‎резкому ‎росту ‎численности‏ ‎и ‎влияния‏ ‎ультраправых‏ ‎откровенно ‎фашистских ‎организаций‏ ‎в ‎Швеции‏ ‎и ‎Дании, ‎члены ‎которых‏ ‎радостно‏ ‎влились ‎в‏ ‎«когорты ‎детей‏ ‎Севера» ‎и ‎активно ‎участвовали ‎в‏ ‎агрессии‏ ‎против ‎нашей‏ ‎страны ‎и‏ ‎в ‎1918–1922 ‎годах, ‎и ‎в‏ ‎1941-1945.

Отметим‏ ‎также,‏ ‎что ‎данный‏ ‎факт ‎подтверждают,‏ ‎главным ‎образом,‏ ‎ФИНСКИЕ‏ ‎историки. ‎Ниже‏ ‎на ‎иллюстрации ‎обложка ‎книги ‎Roselius‏ ‎A., ‎Silvennoinen‏ ‎O.‏ ‎Villi ‎itä: ‎Suomen‏ ‎heimosodat ‎ja‏ ‎Itä-Euroopan ‎murros ‎1918–1921. ‎Helsinki:‏ ‎Tammi,‏ ‎2019. ‎На‏ ‎русский ‎язык‏ ‎название ‎книги ‎переводится ‎так: ‎«Дикий‏ ‎Восток.‏ ‎Племенные ‎войны‏ ‎Финляндии ‎и‏ ‎восточно-европейский ‎излом».

Автор ‎рассматривает ‎процессы, ‎происходящие‏ ‎в‏ ‎Финляндии‏ ‎и ‎республиках‏ ‎Прибалтики ‎как‏ ‎продолжение ‎Первой‏ ‎мировой‏ ‎войны ‎и‏ ‎он ‎в ‎этом ‎не ‎одинок.‏ ‎Именно ‎так‏ ‎расценивали‏ ‎те ‎же ‎самые‏ ‎события ‎германские‏ ‎стратеги ‎в ‎30-х ‎годах:‏ ‎рухнувшая‏ ‎Российская ‎Империя‏ ‎породила ‎агрессивнее‏ ‎осколки, ‎насыщенные ‎оружием ‎и ‎не‏ ‎успевшими‏ ‎толком ‎повоевать‏ ‎националистами-идеалистами ‎в‏ ‎возрасте ‎до ‎25 ‎лет, ‎которым‏ ‎пока‏ ‎особенно‏ ‎нечего ‎терять‏ ‎и ‎которые‏ ‎тяжесть ‎войны‏ ‎себе‏ ‎толком ‎не‏ ‎представляют. ‎Эти ‎самые ‎осколки ‎в‏ ‎принципе ‎не‏ ‎могут‏ ‎жить ‎мирно: ‎если‏ ‎энергия ‎разрушения‏ ‎не ‎будет ‎направлена ‎вовне,‏ ‎она‏ ‎будет ‎направлена‏ ‎внутрь.

Роселиус ‎вообще‏ ‎много ‎работ ‎опубликовал ‎по ‎теме,‏ ‎в‏ ‎т. ‎ч.‏ ‎глубоко ‎исследовал‏ ‎шведский ‎и ‎датский ‎след ‎в‏ ‎тех‏ ‎событиях.

Он‏ ‎неоднократно ‎подчеркивал,‏ ‎что ‎именно‏ ‎в ‎период‏ ‎«братских‏ ‎войн» ‎впервые‏ ‎вышли ‎на ‎историческую ‎сцену ‎после‏ ‎длительного ‎перерыва‏ ‎крупные‏ ‎добровольческие ‎формирования, ‎состоявшие‏ ‎из ‎шведов.‏ ‎Одного ‎из ‎шведских ‎офицеров,‏ ‎командовавшего‏ ‎добровольцами, ‎звали‏ ‎Мартин ‎Экстрём‏ ‎(Martin ‎Ekström, ‎1887-1954). ‎Это ‎имя‏ ‎хорошо‏ ‎известно ‎европейским‏ ‎исследователям ‎нацизма,‏ ‎но ‎в ‎СССР ‎и ‎России‏ ‎как-то‏ ‎затерялось‏ ‎среди ‎таких‏ ‎одиозных ‎личностей‏ ‎как ‎Гитлер,‏ ‎Гиммлер‏ ‎и ‎Геббельс.‏ ‎А ‎меж ‎тем ‎Экстрём ‎в‏ ‎30-х ‎годах‏ ‎возглавлял‏ ‎шведскую ‎ультраправую ‎партию‏ ‎«Национал-социалистический ‎блок».‏ ‎Но ‎в ‎1918 ‎году‏ ‎нацизма‏ ‎в ‎немецком‏ ‎варианте ‎еще‏ ‎не ‎существовало, ‎зато ‎правительство ‎Финляндии‏ ‎негласно‏ ‎сделало ‎Экстрёма‏ ‎командиром ‎добровольцев,‏ ‎отправившихся ‎в ‎Эстонию.

«Мартин ‎Экстрём ‎стал‏ ‎командующим‏ ‎финского‏ ‎добровольческого ‎корпуса, — пишет‏ ‎Роселиус. ‎—‏ ‎Изучая ‎источники‏ ‎времен‏ ‎„братских ‎войн“,‏ ‎я ‎часто ‎вижу, ‎что ‎шведы‏ ‎занимали ‎высокие‏ ‎позиции».

По‏ ‎словам ‎Роселиуса, ‎Экстрём‏ ‎был ‎личностью‏ ‎необычной, ‎с ‎явно ‎выраженными‏ ‎паталогически-деструктивными‏ ‎наклонностями.

«Он ‎наслаждался‏ ‎хаосом. ‎Он‏ ‎прибывал ‎со ‎своими ‎шведскими ‎солдатами‏ ‎на‏ ‎место ‎действий‏ ‎и ‎сразу‏ ‎шел ‎в ‎атаку. ‎Похоже, ‎никто‏ ‎из‏ ‎финского‏ ‎военного ‎руководства‏ ‎не ‎знал,‏ ‎что ‎он‏ ‎делает.‏ ‎Когда ‎война‏ ‎хорошо ‎организована, ‎такое ‎поведение ‎военного‏ ‎лидера ‎просто‏ ‎немыслимо.‏ ‎Тут ‎нужна ‎хаотическая‏ ‎обстановка. ‎Но‏ ‎Экстрёма ‎превозносили ‎как ‎героя,‏ ‎и‏ ‎в ‎Финляндии‏ ‎он ‎прославился‏ ‎даже ‎больше, ‎чем ‎в ‎Швеции».

Другим‏ ‎шведским‏ ‎командиром ‎периода‏ ‎«братских ‎войн»‏ ‎был ‎Карл ‎Мутандер ‎(Carl ‎Mothander,‏ ‎1886-1965),‏ ‎юрист‏ ‎по ‎образованию,‏ ‎но ‎быстро‏ ‎увлекшийся ‎экспансионистскими‏ ‎идеями.‏ ‎В ‎1918‏ ‎году ‎он ‎встретился ‎лично ‎с‏  ‎Маннергеймом.

«Мутандеру ‎удалось‏ ‎заинтересовать‏ ‎Маннергейма, ‎ему ‎дали‏ ‎звание ‎майора,‏ ‎и ‎было ‎сформировано ‎боевое‏ ‎соединение‏ ‎из ‎шведских‏ ‎добровольцев. ‎После‏ ‎„братских ‎войн“ ‎он ‎обзавелся ‎имением‏ ‎в‏ ‎Эстонии ‎и‏ ‎стал ‎соседом‏ ‎командира ‎датских ‎добровольцев ‎— ‎офицера‏ ‎Рихарда‏ ‎Густава‏ ‎Боргелина ‎(Richard‏ ‎Gustav ‎Borgelin)»

Вот‏ ‎такой ‎«террористический‏ ‎северный‏ ‎интернационал» ‎постепенно‏ ‎развился ‎всего ‎лишь ‎на ‎базе‏ ‎популяризации ‎финского‏ ‎языка,‏ ‎финской ‎самобытности ‎и‏ ‎героического ‎эпоса‏ ‎«Калевала». ‎Все ‎эти ‎«колебания‏ ‎духа»‏ ‎при ‎этом‏ ‎вполне ‎прагматично‏ ‎использовали ‎сначала ‎немцы ‎в ‎период‏ ‎до‏ ‎1918 ‎года,‏ ‎а ‎позже‏ ‎британцы ‎с ‎французами.

На ‎эту ‎тему‏ ‎мы‏ ‎предлагаем‏ ‎читателю ‎ознакомиться‏ ‎с ‎одним‏ ‎интересным ‎документом,‏ ‎так‏ ‎сказать, ‎для‏ ‎полноты ‎картины:

Агентурная ‎сводка ‎№ ‎26‏ ‎регистрационного ‎управления‏ ‎Полевого‏ ‎штаба ‎при ‎Реввоенсовете‏ ‎республики ‎от‏ ‎5 ‎апреля ‎1919 ‎года[1]

«Планы‏ ‎и‏ ‎намерения ‎противника

Создается‏ ‎независимая ‎Ингерманландия.‏ ‎В ‎кругах, ‎близких ‎ген. ‎Маннергейму,‏ ‎вновь‏ ‎поднялась ‎агитация‏ ‎за ‎необходимость‏ ‎создания ‎самостоятельной ‎Ингерманландии ‎со ‎столицей‏ ‎Петроградом‏ ‎и‏ ‎его ‎промышленным‏ ‎центром. ‎Эта‏ ‎идея ‎находит‏ ‎много‏ ‎сторонников ‎и‏ ‎усиленно ‎распространяется ‎в ‎Петроградской ‎губернии‏ ‎и ‎смежной‏ ‎Карелии‏ ‎среди ‎местного ‎населения,‏ ‎главным ‎образом‏ ‎среди ‎немцев-колонистов ‎и ‎карело-финнов.‏ ‎

Перспективы‏ ‎будущей ‎Ингерманландии.‏ ‎Самостоятельная ‎Ингерманландия‏ ‎должна ‎будет ‎вступить ‎в ‎качестве‏ ‎полноправного‏ ‎члена ‎в‏ ‎союз ‎Прибалтийских‏ ‎держав ‎(Скандинавских).

Для ‎скорейшего ‎возрождения ‎экономического‏ ‎состояния‏ ‎в‏ ‎крае ‎предположено‏ ‎ввести ‎свободную‏ ‎торговлю, ‎оказать‏ ‎широкий‏ ‎кредит ‎и‏ ‎объявить ‎в ‎Петрограде ‎порто-франко[2].

Идея ‎создания‏ ‎в ‎Петрограде‏ ‎порто-франко‏ ‎пользуется ‎большой ‎популярностью.

С‏ ‎учреждением ‎порто-франко‏ ‎Ингерманландия ‎явится ‎свободным ‎рынком‏ ‎для‏ ‎сбыта ‎излишков‏ ‎производства ‎западноевропейской‏ ‎и ‎американской ‎промышленности.

С ‎образованием ‎Ингерманландии‏ ‎будет‏ ‎достигнута ‎цель‏ ‎— ‎отрезать‏ ‎Советскую ‎Россию ‎от ‎Балтийского ‎моря,‏ ‎лишив‏ ‎ее‏ ‎последнего ‎удобного‏ ‎порта ‎в‏ ‎Финском ‎заливе,‏ ‎чем‏ ‎увеличится ‎ее‏ ‎изолированность.

Эта ‎идея ‎имеет ‎большое ‎преимущество‏ ‎перед ‎идеей‏ ‎вмешательства‏ ‎в ‎русские ‎дела,‏ ‎ибо ‎давая‏ ‎населению ‎будущей ‎свободной ‎Ингерманландии‏ ‎возможность‏ ‎устроить ‎свою‏ ‎жизнь ‎по‏ ‎собственному ‎образцу, ‎избавляет ‎правительство ‎Финляндии‏ ‎от‏ ‎нарекания ‎в‏ ‎агрессивных ‎намерениях‏ ‎и ‎белогвардейской ‎авантюре.

По ‎мнению ‎кругов,‏ ‎близко‏ ‎стоящих‏ ‎к ‎генералу‏ ‎Маннергейму, ‎надеются‏ ‎на ‎сочувствие‏ ‎и‏ ‎морально-материальную ‎поддержку‏ ‎со ‎стороны ‎держав ‎Согласия ‎(т.е.‏ ‎Антанты ‎—‏ ‎прим.‏ ‎Автора).

Финляндия ‎за ‎свое‏ ‎содействие ‎желает‏ ‎получить ‎свободный ‎выход ‎в‏ ‎Северный‏ ‎Ледовитый ‎океан…»

[1] РГАСПИ‏ ‎Ф. ‎5,‏ ‎Оп.1, ‎Д. ‎2487, ‎Л.4об.

[2] Порто-франко ‎(итал.‏ ‎porto‏ ‎franco ‎—‏ ‎свободный ‎порт)‏ ‎— ‎порт ‎(или ‎его ‎определённая‏ ‎часть),‏ ‎пользующийся‏ ‎правом ‎беспошлинного‏ ‎ввоза ‎и‏ ‎вывоза ‎товаров.