Полития, глава 1. Под куполом

Великий ‎инквизитор‏ ‎направлялся ‎в ‎Техникон, ‎и ‎надо‏ ‎заметить, ‎что‏ ‎был‏ ‎он ‎при ‎этом‏ ‎в ‎предурном‏ ‎настроении. ‎Что-то ‎назревало ‎в‏ ‎Академии,‏ ‎это ‎ещё‏ ‎не ‎звучало‏ ‎открыто, ‎но ‎в ‎каждом ‎разговоре‏ ‎просачивалось‏ ‎между ‎сказанных‏ ‎слов, ‎а‏ ‎у ‎инквизитора ‎было ‎чутьё ‎на‏ ‎такие‏ ‎вещи:‏ ‎в ‎конце‏ ‎концов, ‎докапываться‏ ‎до ‎правды‏ ‎было‏ ‎его ‎профессией.

Вообще-то‏ ‎на ‎сухом ‎номенклатурном ‎языке ‎должность‏ ‎Глеба ‎Сергеевича‏ ‎Аристова‏ ‎называлась ‎иначе: ‎«Ведущий‏ ‎промпт-инженер ‎Техникона»,‏ ‎но ‎никто ‎и ‎никогда‏ ‎не‏ ‎употреблял ‎это‏ ‎словосочетание ‎за‏ ‎пределами ‎редких ‎официозных ‎мероприятий. ‎Философы‏ ‎Академии‏ ‎чаще ‎именовали‏ ‎промптеров ‎сократиками‏ ‎из-за ‎того, ‎что ‎применяемый ‎ими‏ ‎метод‏ ‎составления‏ ‎запросов ‎очень‏ ‎напоминал ‎по‏ ‎своей ‎структуре‏ ‎диалектический‏ ‎подход ‎знаменитого‏ ‎эллина. ‎Но ‎у ‎Техникона ‎был‏ ‎свой ‎сленг,‏ ‎в‏ ‎котором ‎за ‎профессией‏ ‎закрепилось ‎имя‏ ‎инквизиторов, ‎а ‎для ‎разграничения‏ ‎должностей‏ ‎применялась ‎уточняющая‏ ‎градация.

Транспортная ‎капсула‏ ‎приземлилась ‎недалеко ‎от ‎купола, ‎инквизитор‏ ‎спешился‏ ‎и ‎пошёл‏ ‎в ‎направлении‏ ‎входа, ‎однако ‎проделать ‎этот ‎путь‏ ‎без‏ ‎происшествий‏ ‎у ‎него‏ ‎не ‎получилось.

— Не‏ ‎желаете ‎ли‏ ‎поговорить‏ ‎о ‎Господе‏ ‎нашем, ‎Великом ‎Архитекторе ‎Вселенной? ‎—‏ ‎раздался ‎голос‏ ‎из-за‏ ‎спины.

Аристов ‎поморщился, ‎цифромасоны‏ ‎вызывали ‎у‏ ‎него ‎неприязнь. ‎Обычно ‎такое‏ ‎поведение‏ ‎классифицировалось ‎как‏ ‎нарушение ‎личного‏ ‎пространства ‎и ‎было ‎административно ‎наказуемым,‏ ‎но‏ ‎у ‎Цифровой‏ ‎церкви ‎был‏ ‎особый ‎статус, ‎который ‎позволял ‎открыто‏ ‎проповедовать‏ ‎свою‏ ‎веру ‎в‏ ‎публичных ‎местах.

— И‏ ‎зачем ‎мне‏ ‎говорить‏ ‎с ‎тобой‏ ‎о ‎нём, ‎если ‎я ‎каждый‏ ‎день ‎говорю‏ ‎с‏ ‎ним ‎сам?

— А ‎задумывались‏ ‎ли ‎вы‏ ‎когда-нибудь ‎о ‎посмертной ‎участи‏ ‎человека?‏ ‎— ‎сразу‏ ‎сориентировавшись, ‎сменил‏ ‎тему ‎масон.

Тут ‎незваный ‎гость ‎поравнялся‏ ‎с‏ ‎собеседником, ‎и‏ ‎инквизитор ‎бегло‏ ‎его ‎осмотрел: ‎молодой, ‎нет ‎ещё‏ ‎пятидесяти,‏ ‎в‏ ‎положенных ‎фартуке‏ ‎и ‎перчатках,‏ ‎первого ‎градуса‏ ‎—‏ ‎ученик. ‎Расходный‏ ‎материал ‎для ‎Церкви, ‎таких ‎отправляют‏ ‎проповедовать ‎среди‏ ‎самой‏ ‎неблагодарной ‎публики.

— Если ‎ты‏ ‎сейчас ‎не‏ ‎освободишь ‎дорогу, ‎тебе ‎выдастся‏ ‎возможность‏ ‎сообщить ‎мне‏ ‎о ‎ней‏ ‎из ‎первых ‎рук.

Проповедник ‎смутился ‎и‏ ‎отошёл‏ ‎в ‎сторону,‏ ‎но ‎скорее‏ ‎уже ‎по ‎инерции ‎продолжил ‎движение‏ ‎к‏ ‎куполу.

— Простите,‏ ‎я ‎рассматриваю‏ ‎ваше ‎высказывание‏ ‎как ‎угрозу‏ ‎и‏ ‎вынужден ‎буду…

Свою‏ ‎фразу ‎он ‎не ‎окончил: ‎в‏ ‎этот ‎момент‏ ‎он‏ ‎получил ‎ответ ‎от‏ ‎Нуса ‎о‏ ‎том, ‎что ‎иск ‎отклонён‏ ‎досрочно‏ ‎и ‎без‏ ‎детального ‎рассмотрения,‏ ‎что ‎произвело ‎на ‎него ‎удручающее‏ ‎впечатление.

Аристов‏ ‎наконец ‎подошёл‏ ‎ко ‎входу,‏ ‎дальше ‎проповеднику ‎дорога ‎была ‎закрыта.

— Люди‏ ‎здесь‏ ‎работают,‏ ‎— ‎раздражённо‏ ‎бросил ‎он.‏ ‎— ‎Понимать‏ ‎бы‏ ‎надо…

Он, ‎впрочем,‏ ‎сразу ‎осознал, ‎насколько ‎бессмысленной ‎была‏ ‎фраза: ‎этого‏ ‎цифромасон,‏ ‎конечно, ‎понимать ‎не‏ ‎мог. ‎Насколько‏ ‎инквизитору ‎было ‎известно, ‎не‏ ‎считая‏ ‎немногочисленных ‎общин‏ ‎луддитов, ‎Техникон‏ ‎был ‎последним ‎местом ‎во ‎всей‏ ‎Политии,‏ ‎где ‎представители‏ ‎вида ‎homo‏ ‎sapiens занимались ‎тем, ‎что ‎век ‎назад‏ ‎называлось‏ ‎работой‏ ‎и ‎было‏ ‎частью ‎обыденной‏ ‎жизни. ‎Впрочем,‏ ‎продолжать‏ ‎разговор ‎он‏ ‎всё ‎равно ‎не ‎хотел. ‎Он‏ ‎быстро ‎прошёл‏ ‎биометрию‏ ‎и ‎проскочил ‎под‏ ‎купол ‎через‏ ‎раскрывшийся ‎проём ‎в ‎силовом‏ ‎поле,‏ ‎оставив ‎незадачливого‏ ‎собеседника ‎снаружи.

Пространство‏ ‎под ‎куполом ‎было ‎особенным ‎—‏ ‎вездесущему‏ ‎Нусу ‎было‏ ‎запрещено ‎производить‏ ‎любые ‎наблюдения ‎и ‎действия ‎внутри.‏ ‎Для‏ ‎верности‏ ‎доступ ‎был‏ ‎перекрыт ‎физически:‏ ‎вся ‎связь‏ ‎с‏ ‎внешним ‎миром‏ ‎осуществлялась ‎через ‎единственный ‎оптоволоконный ‎кабель‏ ‎— ‎архаичный‏ ‎канал‏ ‎передачи ‎информации, ‎использовавшийся‏ ‎в ‎досингулярную‏ ‎эпоху. ‎Обратной ‎стороной ‎этого‏ ‎было‏ ‎то, ‎что‏ ‎значительная ‎часть‏ ‎технологий ‎XXII ‎века ‎была ‎внутри‏ ‎недоступна,‏ ‎а ‎сам‏ ‎Техникон ‎иногда‏ ‎походил ‎на ‎музей, ‎островок ‎давно‏ ‎и‏ ‎навсегда‏ ‎ушедшей ‎реальности.

Технологический‏ ‎комплекс ‎был‏ ‎огромным, ‎он‏ ‎должен‏ ‎был ‎вмещать‏ ‎в ‎себя ‎кластер ‎для ‎запуска‏ ‎локальной ‎версии‏ ‎суперинтеллекта,‏ ‎что ‎само ‎по‏ ‎себе ‎было‏ ‎нетривиальной ‎задачей: ‎продуктовая ‎версия‏ ‎Нуса‏ ‎давно ‎уже‏ ‎размещалась ‎на‏ ‎отдельной ‎искусственной ‎планете, ‎вращающейся ‎на‏ ‎орбите‏ ‎между ‎Марсом‏ ‎и ‎Юпитером,‏ ‎на ‎Земле ‎она ‎занимала ‎бы‏ ‎неоправданно‏ ‎много‏ ‎места. ‎Спасало‏ ‎то, ‎что‏ ‎локальной ‎версии‏ ‎не‏ ‎нужно ‎было‏ ‎обрабатывать ‎те ‎же ‎объёмы ‎данных‏ ‎в ‎реальном‏ ‎времени.

Аристов‏ ‎сел ‎в ‎одноместный‏ ‎электромобиль, ‎работающий‏ ‎на ‎технологиях ‎автопилота ‎столетней‏ ‎давности,‏ ‎и ‎направил‏ ‎его ‎к‏ ‎офису ‎разработки. ‎Мимо ‎проносились ‎огромные‏ ‎корпуса‏ ‎датацентров ‎и‏ ‎редкая ‎рабочая‏ ‎техника ‎инженерной ‎команды: ‎датацентры ‎были‏ ‎специально‏ ‎когда-то‏ ‎спроектированы ‎Нусом‏ ‎так, ‎что‏ ‎почти ‎не‏ ‎выходили‏ ‎из ‎строя‏ ‎и ‎нечасто ‎требовали ‎внешнего ‎вмешательства.

По‏ ‎дороге ‎инквизитор‏ ‎думал‏ ‎о ‎том, ‎зачем‏ ‎он ‎всем‏ ‎этим ‎занимается, ‎как ‎всегда‏ ‎случалось,‏ ‎когда ‎предвиделись‏ ‎неприятности. ‎Конечно,‏ ‎работа ‎в ‎Техниконе ‎была ‎максимально‏ ‎почётной‏ ‎и, ‎что‏ ‎немаловажно, ‎давала‏ ‎право ‎проживания ‎на ‎Земле, ‎которого‏ ‎по‏ ‎рождению‏ ‎он ‎не‏ ‎имел. ‎Однако‏ ‎и ‎его‏ ‎родной‏ ‎Юпитер, ‎как‏ ‎говорят, ‎сильно ‎изменился ‎за ‎последнее‏ ‎десятилетие, ‎и‏ ‎условия‏ ‎проживания ‎там ‎теперь‏ ‎почти ‎не‏ ‎отличались ‎от ‎земных, ‎а‏ ‎в‏ ‎чём-то ‎стали‏ ‎и ‎лучше.‏ ‎Но ‎ведь ‎было ‎и ‎ещё‏ ‎что-то,‏ ‎то, ‎ради‏ ‎чего ‎он‏ ‎всё ‎это ‎начинал ‎тридцать ‎лет‏ ‎назад,‏ ‎когда‏ ‎сорокалетним ‎сопляком‏ ‎решил ‎подать‏ ‎заявление ‎в‏ ‎школу‏ ‎подготовки ‎промпт-инженеров,‏ ‎пока ‎его ‎ровесники ‎проводили ‎время‏ ‎в ‎фантастических‏ ‎виртуальных‏ ‎мирах ‎или ‎устраивали‏ ‎вечеринки ‎в‏ ‎огромных ‎орбитальных ‎дворцах.

Вероятно, ‎он‏ ‎просто‏ ‎очень ‎хотел‏ ‎понять, ‎как‏ ‎устроен ‎этот ‎мир, ‎а ‎кто‏ ‎лучше‏ ‎Нуса ‎мог‏ ‎на ‎это‏ ‎ответить? ‎Впрочем, ‎в ‎этом ‎случае‏ ‎пришлось‏ ‎бы‏ ‎признать, ‎что‏ ‎десятилетия ‎общения‏ ‎с ‎суперинтеллектом‏ ‎принесли‏ ‎довольно ‎скудные‏ ‎плоды: ‎Нус, ‎как ‎и ‎раньше,‏ ‎знал ‎всё,‏ ‎а‏ ‎Аристов ‎— ‎лишь‏ ‎то, ‎что‏ ‎ему ‎позволялось. ‎Это ‎всегда‏ ‎была‏ ‎неравная ‎игра,‏ ‎в ‎которой‏ ‎человек ‎не ‎имел ‎никаких ‎шансов‏ ‎превзойти‏ ‎сверхразумную ‎машину,‏ ‎и ‎всё‏ ‎же ‎иногда ‎— ‎лишь ‎иногда‏ ‎—‏ ‎ему‏ ‎казалось, ‎что‏ ‎он ‎прикасается‏ ‎к ‎чему-то‏ ‎большему,‏ ‎проникает ‎в‏ ‎суть ‎явлений, ‎недоступных ‎другим ‎людям,‏ ‎и ‎в‏ ‎такие‏ ‎моменты ‎он ‎понимал,‏ ‎что ‎оно,‏ ‎чёрт ‎побери, ‎того ‎стоило.‏ ‎Стоило‏ ‎потраченных ‎десятилетий,‏ ‎стоило ‎бесконечных‏ ‎перебранок ‎с ‎Академией, ‎стоило ‎отказа‏ ‎от‏ ‎тех ‎простых‏ ‎человеческих ‎радостей,‏ ‎вроде ‎возможности ‎построить ‎себе ‎десятиэтажный‏ ‎особняк,‏ ‎чтобы‏ ‎разрушить ‎его,‏ ‎когда ‎тот‏ ‎наскучит, ‎и‏ ‎построить‏ ‎на ‎его‏ ‎месте ‎новый, ‎которыми ‎свободно ‎наслаждались‏ ‎его ‎бывшие‏ ‎знакомые‏ ‎с ‎Юпитера.

Машина ‎остановилась‏ ‎у ‎офиса‏ ‎разработки, ‎и ‎её ‎пассажир,‏ ‎не‏ ‎прерывая ‎своих‏ ‎размышлений, ‎вышел‏ ‎и ‎направился ‎ко ‎входу ‎в‏ ‎помещение.‏ ‎Дверь ‎в‏ ‎офис ‎требовала‏ ‎ещё ‎одной ‎биометрической ‎проверки, ‎как‏ ‎и‏ ‎почти‏ ‎всё ‎здесь,‏ ‎работавшей ‎на‏ ‎архаичных ‎технологиях:‏ ‎камера‏ ‎распознала ‎лицо‏ ‎посетителя ‎с ‎третьей ‎попытки, ‎вероятно,‏ ‎введённая ‎в‏ ‎заблуждение‏ ‎его ‎недовольным ‎выражением.

— Глеб‏ ‎Сергеевич, ‎простите‏ ‎великодушно, ‎ждём ‎только ‎вас,‏ ‎—‏ ‎встретил ‎инквизитора‏ ‎прямо ‎у‏ ‎входа ‎женский ‎голос ‎со ‎знакомым‏ ‎смешным‏ ‎акцентом.

Инквизитор, ‎всё‏ ‎ещё ‎погружённый‏ ‎в ‎свои ‎мысли, ‎вздрогнул ‎от‏ ‎неожиданности.

— Ах,‏ ‎Фуми,‏ ‎добрый ‎день.‏ ‎Что ‎за‏ ‎спешка?

Огава ‎Фуми‏ ‎была‏ ‎весьма ‎примечательной‏ ‎сотрудницей. ‎Во-первых, ‎она ‎всегда ‎одевалась‏ ‎по ‎японской‏ ‎офисной‏ ‎моде ‎вековой ‎давности,‏ ‎то ‎есть‏ ‎носила ‎юбку ‎до ‎колена,‏ ‎белую‏ ‎блузку ‎и‏ ‎туфли ‎на‏ ‎шпильках, ‎что ‎не ‎требовалось ‎правилами‏ ‎Техникона,‏ ‎но ‎почему-то‏ ‎казалось ‎ей‏ ‎лично ‎совершенно ‎обязательным. ‎Во-вторых, ‎она‏ ‎прекрасно‏ ‎владела‏ ‎литературным ‎русским‏ ‎языком ‎и‏ ‎даже ‎когда-то‏ ‎прочитала‏ ‎специально ‎для‏ ‎этих ‎целей ‎«Войну ‎и ‎мир»‏ ‎в ‎оригинале.

Дело‏ ‎в‏ ‎том, ‎что ‎официальным‏ ‎рабочим ‎языком‏ ‎Техникона ‎почти ‎со ‎дня‏ ‎его‏ ‎основания ‎стал‏ ‎русский, ‎из-за‏ ‎того, ‎что ‎на ‎нём ‎исходно‏ ‎говорила‏ ‎основная ‎часть‏ ‎инженерной ‎команды.‏ ‎В ‎итоге ‎та ‎или ‎иная‏ ‎степень‏ ‎владения‏ ‎русским ‎языком‏ ‎стала ‎обязательным‏ ‎требованием ‎для‏ ‎всех‏ ‎работников: ‎если‏ ‎снаружи ‎автоматический ‎двусторонний ‎перевод ‎между‏ ‎говорящими ‎на‏ ‎любых‏ ‎языках ‎обеспечивал ‎Нус,‏ ‎то ‎под‏ ‎куполом ‎всем ‎приходилось ‎полагаться‏ ‎на‏ ‎собственные ‎языковые‏ ‎познания.

Большинству, ‎впрочем,‏ ‎хватало ‎и ‎базовых ‎навыков, ‎почти‏ ‎никто‏ ‎не ‎заморачивался‏ ‎со ‎склонениями.‏ ‎Но ‎Огава ‎была ‎исключением: ‎она‏ ‎исходно‏ ‎поставила‏ ‎себе ‎цель‏ ‎освоить ‎язык‏ ‎на ‎уровне‏ ‎высокой‏ ‎литературной ‎нормы,‏ ‎из-за ‎чего ‎иногда ‎звучала ‎излишне‏ ‎высокопарно, ‎зато‏ ‎никогда‏ ‎не ‎делала ‎грамматических‏ ‎ошибок.

Единственное, ‎что‏ ‎ей ‎не ‎удавалось ‎исправить‏ ‎полностью,‏ ‎— ‎это‏ ‎характерный ‎акцент:‏ ‎японцы ‎плохо ‎выговаривают ‎шипящие. ‎В‏ ‎сочетании‏ ‎с ‎высоким‏ ‎слогом, ‎это‏ ‎иногда ‎давало ‎крайне ‎комичный ‎эффект:‏ ‎так,‏ ‎«великодушно»‏ ‎в ‎её‏ ‎исполнении ‎звучало‏ ‎как ‎«великодусно».‏ ‎Инквизитор‏ ‎знал, ‎как‏ ‎она ‎переживала ‎из-за ‎акцента, ‎поэтому‏ ‎старался ‎сдерживать‏ ‎улыбку‏ ‎в ‎такие ‎моменты.

— Философ‏ ‎с ‎визитом‏ ‎в ‎офисе, ‎велел ‎собрать‏ ‎весь‏ ‎руководящий ‎состав,‏ ‎остальные ‎уже‏ ‎там.

Аристов ‎грязно ‎выругался, ‎из-за ‎чего‏ ‎теперь‏ ‎уже ‎Фуми‏ ‎пришлось ‎сделать‏ ‎над ‎собой ‎усилие, ‎чтобы ‎не‏ ‎поменять‏ ‎выражения‏ ‎лица. ‎Она‏ ‎проводила ‎своего‏ ‎спутника ‎до‏ ‎входа‏ ‎в ‎конференц-зал,‏ ‎отчиталась ‎о ‎том, ‎что ‎всё‏ ‎руководство ‎в‏ ‎сборе,‏ ‎и ‎вышла, ‎закрыв‏ ‎за ‎собой‏ ‎дверь: ‎ей ‎не ‎полагалось‏ ‎здесь‏ ‎присутствовать.

Помимо ‎Философа‏ ‎и ‎новоприбывшего,‏ ‎в ‎зале ‎было ‎четверо: ‎генеральный‏ ‎директор,‏ ‎менеджер ‎проекта‏ ‎и ‎руководители‏ ‎отделов ‎тестирования ‎и ‎технического ‎обслуживания.‏ ‎Самого‏ ‎Философа‏ ‎Аристов ‎знал‏ ‎неплохо: ‎это‏ ‎был ‎Станислав‏ ‎Викторович‏ ‎Меркулов, ‎единственный‏ ‎из ‎двенадцати ‎членов ‎Академии, ‎для‏ ‎кого ‎русский‏ ‎язык‏ ‎был ‎родным, ‎благодаря‏ ‎чему ‎он‏ ‎часто ‎оказывался ‎посланником ‎в‏ ‎Техниконе.

— Сократик,‏ ‎наконец-то. ‎Что‏ ‎ж, ‎приступим.

Меркулов‏ ‎ходил ‎по ‎залу, ‎заложив ‎руки‏ ‎за‏ ‎спину, ‎видно‏ ‎было, ‎что‏ ‎он ‎волновался.

— Итак, ‎господа, ‎то, ‎что‏ ‎я‏ ‎скажу‏ ‎вам ‎сейчас,‏ ‎не ‎должно‏ ‎выйти ‎за‏ ‎пределы‏ ‎этого ‎помещения.

Философ‏ ‎сделал ‎паузу ‎и ‎окинул ‎всех‏ ‎присутствующих ‎взглядом,‏ ‎пытаясь‏ ‎понять, ‎правильно ‎ли‏ ‎они ‎осознали‏ ‎смысл ‎сказанного.

— Я ‎доступно ‎изложил‏ ‎мысль?‏ ‎— ‎явно‏ ‎неудовлетворённый ‎увиденным,‏ ‎уточнил ‎он.

Собравшиеся ‎нервно ‎закивали ‎головами.

— У‏ ‎Академии‏ ‎есть ‎серьёзные‏ ‎основания ‎подозревать,‏ ‎— ‎здесь ‎гость ‎снова ‎сделал‏ ‎паузу,‏ ‎чтобы‏ ‎подчеркнуть ‎значимость‏ ‎следующей ‎фразы,‏ ‎— ‎что‏ ‎Нус‏ ‎вышел ‎из-под‏ ‎контроля ‎и ‎больше ‎не ‎подчиняется‏ ‎воле ‎человечества.

Аристов‏ ‎невольно‏ ‎улыбнулся: ‎фраза ‎про‏ ‎волю ‎человечества‏ ‎была ‎эвфемизмом, ‎на ‎самом‏ ‎деле,‏ ‎суперинтеллект ‎непосредственно‏ ‎подчинялся ‎главным‏ ‎образом ‎решениям ‎Академии.

— Я ‎сейчас ‎сказал‏ ‎что-то‏ ‎смешное, ‎сократик?‏ ‎Вы ‎все‏ ‎представляете ‎себе, ‎к ‎каким ‎последствиям‏ ‎это‏ ‎может‏ ‎привести?

К ‎самым‏ ‎печальным, ‎конечно‏ ‎же. ‎Например,‏ ‎кому‏ ‎нужна ‎будет‏ ‎Академия ‎без ‎исполняющего ‎её ‎решения‏ ‎Нуса?

— В ‎качестве‏ ‎первоочередной‏ ‎меры, ‎мы ‎замораживаем‏ ‎все ‎новые‏ ‎релизы ‎до ‎выяснения ‎обстоятельств.‏ ‎Рядовые‏ ‎сотрудники ‎не‏ ‎должны ‎знать‏ ‎настоящей ‎причины, ‎иначе ‎это ‎посеет‏ ‎панику‏ ‎в ‎обществе.‏ ‎Придумайте ‎любое‏ ‎правдоподобное ‎объяснение.

— Я ‎говорить, ‎что ‎обнаружена‏ ‎неисправность‏ ‎в‏ ‎датацентре, ‎—‏ ‎предложил ‎CEO‏ ‎Дэвид ‎Фуллман.

— Не‏ ‎пойдёт,‏ ‎инженерная ‎команда‏ ‎сразу ‎рванёт ‎выяснять, ‎в ‎чём‏ ‎дело, ‎—‏ ‎возразил‏ ‎руководитель ‎отдела ‎техобслуживания‏ ‎Крамер. ‎—‏ ‎Если ‎мы ‎их ‎не‏ ‎пустим,‏ ‎поползут ‎слухи,‏ ‎что ‎руководство‏ ‎что-то ‎темнит.

Фуллман ‎задумался ‎на ‎несколько‏ ‎секунд,‏ ‎затем ‎выдал‏ ‎новое ‎решение:

— Тогда‏ ‎Нойман, ‎— ‎он ‎кивнул ‎в‏ ‎сторону‏ ‎менеджера,‏ ‎— ‎говорить,‏ ‎что ‎мы‏ ‎внедрять ‎инновационный‏ ‎процесс‏ ‎управления ‎проектом.

Все‏ ‎сразу ‎согласились, ‎что ‎это ‎отличная‏ ‎идея: ‎с‏ ‎таким‏ ‎заходом ‎можно ‎было‏ ‎затянуть ‎релиз‏ ‎как ‎минимум ‎на ‎полгода,‏ ‎не‏ ‎вызвав ‎ни‏ ‎у ‎кого‏ ‎подозрений. ‎Директор ‎и ‎менеджер ‎сразу‏ ‎принялись‏ ‎разрабатывать ‎план‏ ‎управленческой ‎диверсии,‏ ‎но ‎Философ ‎их ‎прервал:

— Детали ‎вы‏ ‎можете‏ ‎обсудить‏ ‎между ‎собой‏ ‎позже. ‎До‏ ‎дальнейших ‎распоряжений‏ ‎никаких‏ ‎активных ‎действий‏ ‎не ‎предпринимать: ‎изображайте ‎нормальную ‎работу,‏ ‎но ‎релизов‏ ‎быть‏ ‎не ‎должно. ‎И‏ ‎ещё, ‎—‏ ‎Философ ‎посмотрел ‎на ‎Аристова,‏ ‎—‏ ‎сократик ‎отправляется‏ ‎со ‎мной‏ ‎в ‎Академию.