Ребенок и намерения, взрослый и результаты, предки, пророки, история

Один ‎из‏ ‎постоянных ‎членов ‎Высокого ‎Ректората ‎попросил‏ ‎меня ‎порассуждать‏ ‎о‏ ‎взрослении. ‎

Это ‎хорошая‏ ‎тема ‎для‏ ‎того, ‎чтобы ‎над ‎ней‏ ‎подумать,‏ ‎тем ‎более‏ ‎что ‎она‏ ‎очень ‎хорошо ‎касается ‎давно ‎начатого‏ ‎нами‏ ‎разговоре ‎об‏ ‎элите ‎и‏ ‎власти. ‎

Чем ‎отличается ‎взрослый ‎от‏ ‎ребенка?‏ ‎

Ну,‏ ‎во-первых, ‎телесной‏ ‎и ‎умственной‏ ‎зрелостью. ‎Взрослый‏ ‎полностью‏ ‎развит ‎и‏ ‎готов ‎к ‎тем ‎физическим ‎и‏ ‎умственным ‎нагрузкам,‏ ‎которые‏ ‎предусмотрены ‎для ‎его‏ ‎биологического ‎вида‏ ‎в ‎связи ‎с ‎его‏ ‎образом‏ ‎жизни. ‎

Он‏ ‎готов ‎пахать,‏ ‎охотится, ‎ходить ‎в ‎офис, ‎зачинать‏ ‎и‏ ‎рождать, ‎принимать‏ ‎решения.

Для ‎последнего‏ ‎вида ‎деятельности ‎помимо ‎развитости ‎необходимы‏ ‎еще‏ ‎два‏ ‎качества ‎отличающие‏ ‎взрослого ‎человека‏ ‎о ‎ребенка‏ ‎–‏ ‎ответственность ‎и‏ ‎опытность. ‎

Ответственность ‎и ‎опытность ‎–‏ ‎это ‎своего‏ ‎рода‏ ‎две ‎стороны ‎одной‏ ‎медали, ‎потому‏ ‎что ‎ответственность ‎не ‎может‏ ‎существовать‏ ‎без ‎понимания‏ ‎человеком ‎своей‏ ‎роли, ‎вытекающего ‎из ‎этой ‎роли‏ ‎долга,‏ ‎а ‎понимание‏ ‎это ‎может‏ ‎возникнуть ‎только ‎в ‎результате ‎опыта.‏ ‎

Опыт‏ ‎же‏ ‎не ‎может‏ ‎возникнуть ‎без‏ ‎стремления ‎человека‏ ‎к‏ ‎самопознанию, ‎познанию‏ ‎мира, ‎других ‎людей, ‎которое ‎возникает‏ ‎только ‎из‏ ‎принятия‏ ‎на ‎себя ‎ответственности‏ ‎за ‎себя,‏ ‎за ‎мир ‎и ‎этих‏ ‎людей.‏ ‎

Опыт ‎и‏ ‎ответственность ‎создают‏ ‎способность ‎и ‎обязанность ‎принимать ‎решения.‏ ‎

Они‏ ‎создают ‎своего‏ ‎рода ‎круг‏ ‎всемогущества: ‎можешь, ‎значит ‎должен, ‎должен,‏ ‎значит‏ ‎можешь.‏ ‎

Это ‎на‏ ‎латыни ‎написано‏ ‎на ‎эмблеме‏ ‎нашего‏ ‎НИИ ‎Человекостроения.‏ ‎

Это ‎и ‎есть ‎взрослость ‎в‏ ‎абсолюте. ‎

Сознание‏ ‎своей‏ ‎способности ‎что-то ‎совершить‏ ‎– ‎приводит‏ ‎к ‎осознанию ‎обязанности ‎это‏ ‎совершить.‏ ‎Осознание ‎своей‏ ‎обязанности ‎что-то‏ ‎совершить ‎заставляет ‎найти ‎способ ‎для‏ ‎свершения.‏ ‎Центром ‎этого‏ ‎кольца, ‎тем‏ ‎мотором, ‎который ‎заставляет ‎это ‎кольцо‏ ‎вращаться‏ ‎и‏ ‎замыкаться ‎служит‏ ‎обычная ‎человеческая‏ ‎любовь. ‎

Опыт‏ ‎позволяет‏ ‎нам ‎предвидеть‏ ‎последствия ‎наших ‎решений. ‎А ‎осознание‏ ‎нами ‎способности‏ ‎предвидеть‏ ‎порождает ‎нашу ‎обязанность‏ ‎предвидеть. ‎

Поэтому,‏ ‎когда ‎мы ‎судим ‎о‏ ‎поступках‏ ‎детей ‎для‏ ‎нас ‎нормально‏ ‎выносить ‎решение ‎на ‎основании ‎того‏ ‎чего‏ ‎хотел ‎ребенок,‏ ‎а ‎не‏ ‎что ‎он ‎сделал. ‎

«Он ‎не‏ ‎хотел‏ ‎нанести‏ ‎вред» ‎говорим‏ ‎мы. ‎«Он‏ ‎хотел ‎как‏ ‎лучше».‏ ‎

Этого ‎достаточно‏ ‎для ‎того, ‎чтобы ‎ребенок ‎был‏ ‎освобожден ‎от‏ ‎наказания‏ ‎за ‎оплошность. ‎

Но‏ ‎«я ‎хотел‏ ‎как ‎лучше» ‎из ‎уст‏ ‎взрослого‏ ‎человека ‎вызывает‏ ‎совсем ‎не‏ ‎такие ‎эмоции ‎как ‎те ‎же‏ ‎слова‏ ‎из ‎уст‏ ‎ребенка. ‎

«Мы‏ ‎не ‎за ‎это ‎стояли ‎на‏ ‎Майдане».‏ ‎

О‏ ‎ребенке ‎судят‏ ‎по ‎намерениям,‏ ‎потому ‎что‏ ‎именно‏ ‎это ‎в‏ ‎нем ‎и ‎важно. ‎Ему ‎не‏ ‎достаёт ‎еще‏ ‎опыта‏ ‎для ‎того, ‎чтобы‏ ‎точно ‎определять‏ ‎последствия ‎своих ‎поступков, ‎но‏ ‎у‏ ‎него ‎уже‏ ‎есть ‎та‏ ‎или ‎иная ‎мотивация ‎к ‎действиям.‏ ‎И‏ ‎именно ‎она‏ ‎подлежит ‎оценке‏ ‎– ‎что ‎ребенок ‎намеревался ‎сделать‏ ‎–‏ ‎украсть,‏ ‎нахулиганить, ‎отомстить?‏ ‎А ‎может‏ ‎быть ‎кого-то‏ ‎осчастливить?‏ ‎

Взрослого ‎судят‏ ‎за ‎результат ‎его ‎действий. ‎

Потому‏ ‎что ‎в‏ ‎этом‏ ‎и ‎есть ‎смысл‏ ‎взрослости. ‎Взрослый‏ ‎может ‎и ‎должен ‎осознавать‏ ‎свою‏ ‎обязанность ‎предвидеть‏ ‎результаты ‎своих‏ ‎действий. ‎В ‎том ‎случае, ‎если‏ ‎взрослый‏ ‎этих ‎результатов‏ ‎не ‎предвидел,‏ ‎то ‎он ‎либо ‎не ‎справился‏ ‎со‏ ‎своей‏ ‎обязанностью, ‎либо‏ ‎пренебрег ‎ею.‏ ‎

Функция ‎элитария‏ ‎в‏ ‎каком-то ‎смысле‏ ‎близка ‎к ‎функции ‎взрослого. ‎

Он‏ ‎обязан ‎предвидеть‏ ‎и‏ ‎принимать ‎решения. ‎

Проблема‏ ‎в ‎том,‏ ‎что ‎элитария ‎лично ‎как‏ ‎правило‏ ‎не ‎бывает‏ ‎и ‎не‏ ‎может ‎быть ‎опыта, ‎на ‎который‏ ‎он‏ ‎может ‎опереться.‏ ‎Те ‎задачи‏ ‎что ‎он ‎решает ‎в ‎рамках‏ ‎его‏ ‎жизни‏ ‎– ‎уникальны.‏ ‎Он ‎не‏ ‎может ‎опереться‏ ‎на‏ ‎собственный ‎опыт.‏ ‎

Он ‎может ‎обращаться ‎только ‎к‏ ‎опыту ‎предков.‏ ‎К‏ ‎истории. ‎Или ‎к‏ ‎предзнанию. ‎

А‏ ‎предки ‎– ‎это ‎дугой‏ ‎мир.‏ ‎

И ‎предзнание‏ ‎– ‎это‏ ‎другой ‎мир. ‎

Элитарий ‎находится ‎прямо‏ ‎перед‏ ‎ужасом ‎неизведанного.‏ ‎Перед ‎будущим‏ ‎и ‎пред ‎прошлым. ‎Перед ‎теми,‏ ‎кто‏ ‎не‏ ‎родился ‎и‏ ‎перед ‎теми,‏ ‎кто ‎уже‏ ‎умер.‏ ‎Перед ‎народом‏ ‎во ‎времени. ‎

Поэтому ‎подлинная ‎элита‏ ‎всегда ‎одновременно‏ ‎исторична‏ ‎и ‎метафизична. ‎

Это‏ ‎вытекает ‎из‏ ‎решаемых ‎задач. ‎

И ‎горе‏ ‎той‏ ‎«элите», ‎что‏ ‎решит ‎опираться‏ ‎не ‎на ‎историю ‎и ‎не‏ ‎на‏ ‎предвидение, ‎а‏ ‎на ‎ложь‏ ‎о ‎выкопанном ‎Черном ‎море ‎и‏ ‎на‏ ‎будущее‏ ‎в ‎виде‏ ‎пенсии ‎в‏ ‎пятьсот ‎евро.‏ ‎

А‏ ‎попозже ‎поговорим‏ ‎о ‎почтении ‎и ‎ненависти ‎и‏ ‎как ‎это‏ ‎делать‏ ‎одновременно.  ‎