Разговоры под кипяток / Идущие во тьме. Рассказ 1.

В ‎промёрзших‏ ‎коридорах ‎гигантского ‎ковчега, ‎медленно ‎ползущего‏ ‎сквозь ‎бесконечную‏ ‎метель,‏ ‎люди ‎давно ‎забыли‏ ‎свои ‎имена.‏ ‎Здесь ‎только ‎номера, ‎тяжёлая‏ ‎работа‏ ‎и ‎строгие‏ ‎правила. ‎Никто‏ ‎не ‎знает, ‎куда ‎движется ‎эта‏ ‎махина‏ ‎и ‎что‏ ‎случилось ‎с‏ ‎внешним ‎миром…

Представляю ‎вашему ‎вниманию ‎свой‏ ‎первый‏ ‎рассказ‏ ‎в ‎рамках‏ ‎большого ‎проекта‏ ‎«Идущие ‎во‏ ‎тьме»,‏ ‎дополненный ‎атмосферными‏ ‎иллюстрациями, ‎созданными ‎с ‎помощью ‎ИИ.‏ ‎Добро ‎пожаловать‏ ‎в‏ ‎мир ‎Пятого ‎Ковчега.‏ ‎В ‎мир‏ ‎«Идущих ‎во ‎тьме».

Для ‎отдыха‏ ‎у‏ ‎жителей ‎нижнего‏ ‎этажа ‎было‏ ‎отведено ‎совсем ‎немного ‎времени. ‎Оно‏ ‎так‏ ‎и ‎называлось‏ ‎«свободное ‎время»‏ ‎и ‎наступало ‎строго ‎по ‎расписанию‏ ‎в‏ ‎один‏ ‎единственный ‎день,‏ ‎в ‎конце‏ ‎каждой ‎недели.‏ ‎Два‏ ‎часа ‎после‏ ‎укороченного ‎трудового ‎дня ‎в ‎воскресенье,‏ ‎в ‎течение‏ ‎которых‏ ‎всем ‎номерам ‎разрешалось‏ ‎спокойно ‎прогуливаться‏ ‎по ‎этажу ‎и ‎заниматься‏ ‎своими‏ ‎личными ‎делами.‏ ‎После ‎вечернего‏ ‎сеанса ‎гипновидения, ‎сразу ‎после ‎сигнала‏ ‎об‏ ‎окончании ‎смены,‏ ‎все ‎были‏ ‎официально ‎свободны ‎от ‎своих ‎прямых‏ ‎обязанностей.‏ ‎Дел‏ ‎у ‎всех‏ ‎было ‎немного‏ ‎— ‎кому-то‏ ‎что-то‏ ‎передать, ‎с‏ ‎кем-то ‎чем-то ‎обменяться, ‎кого-то ‎о‏ ‎чём-то ‎попросить‏ ‎и‏ ‎по ‎сути ‎всё.‏ ‎Поэтому ‎в‏ ‎основной ‎массе, ‎большинство ‎из‏ ‎всех‏ ‎жителей ‎Пятого‏ ‎Ковчега, ‎потихоньку‏ ‎стекались ‎в ‎местную ‎столовую, ‎чтобы‏ ‎пропустить‏ ‎пару ‎кружек‏ ‎горячего ‎кипятка‏ ‎и ‎поболтать ‎немного ‎перед ‎отходом‏ ‎ко‏ ‎сну.‏ ‎Что ‎там‏ ‎происходило ‎на‏ ‎других ‎этажах‏ ‎корабля,‏ ‎никому ‎из‏ ‎них ‎не ‎было ‎известно. ‎Говорили‏ ‎что ‎там‏ ‎живут‏ ‎такие ‎же ‎работяги.‏ ‎Что ‎они‏ ‎так ‎же ‎усердно ‎трудятся‏ ‎на‏ ‎общее ‎благо‏ ‎и ‎каждый‏ ‎день ‎стараются ‎не ‎умереть ‎в‏ ‎этом‏ ‎промерзшем ‎насквозь‏ ‎корабле ‎от‏ ‎переутомления ‎или ‎голода. ‎Информация ‎оттуда‏ ‎поступала‏ ‎очень‏ ‎редко, ‎перемещаться‏ ‎между ‎этажами‏ ‎было ‎запрещено‏ ‎самой‏ ‎Системой. ‎Так‏ ‎когда-то ‎распорядился ‎сам ‎Первый.

Девятьсот ‎Шестьдесят‏ ‎Шестой ‎медленно‏ ‎шёл‏ ‎по ‎заполненному ‎людьми‏ ‎коридору ‎и‏ ‎смотрел ‎в ‎пол, ‎кутаясь‏ ‎в‏ ‎свою ‎тяжёлую,‏ ‎но ‎тёплую‏ ‎куртку. ‎Из ‎ноздрей ‎валил ‎пар.‏ ‎Все‏ ‎были ‎вымотаны.‏ ‎Никто ‎не‏ ‎разговаривал. ‎Коридор ‎заполнял ‎только ‎звук‏ ‎медленно‏ ‎плетущихся‏ ‎ног ‎и‏ ‎случайного ‎кашля.‏ ‎Сегодня ‎был‏ ‎далеко‏ ‎не ‎простой‏ ‎денёк. ‎У ‎всех. ‎Как ‎и‏ ‎любой ‎другой.‏ ‎Шестьдесят‏ ‎Шестой ‎тоже ‎ничем‏ ‎не ‎отличался‏ ‎от ‎остальных. ‎Он ‎был‏ ‎таким‏ ‎же ‎номером‏ ‎в ‎этом‏ ‎ковчеге ‎как ‎и ‎все. ‎Большую‏ ‎часть‏ ‎времени ‎в‏ ‎сегодняшнюю ‎смену‏ ‎они ‎с ‎напарником ‎провисели ‎на‏ ‎тросе‏ ‎в‏ ‎тёмной ‎и‏ ‎сырой ‎вертикальной‏ ‎шахте ‎«С95»,‏ ‎занимаясь‏ ‎ремонтом ‎вышедших‏ ‎из ‎строя ‎вентиляционных ‎фильтров. ‎Ковыряясь‏ ‎в ‎толстых,‏ ‎переплетающихся‏ ‎трубках ‎и ‎кабелях,‏ ‎они ‎меняли‏ ‎баллоны ‎спрессованного ‎дыхательного ‎газа‏ ‎в‏ ‎специальных ‎ячейках.‏ ‎Выковыривали ‎прилипшие‏ ‎старые ‎и ‎устанавливали ‎новые.

Эта ‎смена‏ ‎ничем‏ ‎бы ‎не‏ ‎отличалась ‎от‏ ‎сотен ‎предыдущих, ‎если ‎бы ‎не‏ ‎кое-какое‏ ‎происшествие.‏ ‎Тяжёлый ‎мешок‏ ‎с ‎баллонами,‏ ‎подвешенный ‎на‏ ‎тонких‏ ‎стальных ‎тросах,‏ ‎едва ‎не ‎сорвался ‎им ‎прямо‏ ‎на ‎головы.‏ ‎Шестой‏ ‎забыл ‎проверить ‎крюк‏ ‎на ‎одной‏ ‎из ‎сторон ‎мешковины ‎и‏ ‎он‏ ‎неожиданно ‎вырвался‏ ‎вместе ‎с‏ ‎материалом. ‎Вся ‎конструкция ‎опасно ‎наклонилась‏ ‎а‏ ‎ткань ‎мешковины‏ ‎тревожно ‎и‏ ‎громко ‎начала ‎хрустеть. ‎Повезло ‎что‏ ‎Семьдесят‏ ‎Четвёртый‏ ‎всегда ‎ставит‏ ‎страховочный ‎трос,‏ ‎иначе ‎им‏ ‎обоим‏ ‎размозжило ‎бы‏ ‎головы. ‎Пришлось ‎аккуратно ‎подниматься ‎выше‏ ‎мешка ‎и‏ ‎заново‏ ‎протягивать ‎страховку. ‎Хорошо‏ ‎что ‎ни‏ ‎один ‎баллон ‎с ‎газом‏ ‎не‏ ‎выпал. ‎Иначе‏ ‎Шестьдесят ‎Шестой‏ ‎ни ‎за ‎что ‎бы ‎не‏ ‎рассчитался‏ ‎с ‎ресурсниками.‏ ‎Семьдесят ‎Четвёртый,‏ ‎взрослый ‎и ‎опытный ‎номер, ‎уже‏ ‎устав‏ ‎от‏ ‎оплошностей ‎своего‏ ‎молодого ‎помощника,‏ ‎лишь ‎перевёл‏ ‎дух‏ ‎и ‎приказал‏ ‎возвращаться ‎к ‎работе, ‎когда ‎поправил‏ ‎конструкцию ‎и‏ ‎лично‏ ‎перепроверили ‎все ‎крепления.

«Обслуживание‏ ‎вентиляционных ‎систем‏ ‎в ‎корабле» — так ‎было ‎записано‏ ‎в‏ ‎карточке ‎номера‏ ‎Пятьдесят ‎Тысяч‏ ‎Девятьсот ‎Шестьдесят ‎Шестого. ‎Так ‎распорядилась‏ ‎система,‏ ‎когда ‎в‏ ‎детском ‎отделении‏ ‎по ‎совокупности ‎всех ‎баллов ‎у‏ ‎него‏ ‎были‏ ‎зафиксированы ‎хорошие‏ ‎задатки ‎физического‏ ‎здоровья, ‎худощавое‏ ‎и‏ ‎гибкое ‎тело,‏ ‎хорошее ‎зрение, ‎навыки ‎лазания ‎и‏ ‎интерес ‎к‏ ‎электронике.‏ ‎Свою ‎профессию ‎он‏ ‎встретил ‎поначалу‏ ‎с ‎воодушевлением. ‎Это ‎было‏ ‎безумно‏ ‎интересно ‎—‏ ‎выходить ‎за‏ ‎пределы ‎своего ‎этажа, ‎хоть ‎и‏ ‎в‏ ‎рамках ‎тёмного‏ ‎и ‎сырого‏ ‎лабиринта. ‎Невысокий ‎мальчик, ‎которому ‎едва‏ ‎стукнуло‏ ‎три‏ ‎тысячи ‎смен‏ ‎с ‎лёгкостью‏ ‎пролезал ‎в‏ ‎узкие‏ ‎проходы, ‎тесные‏ ‎лазы ‎и ‎спокойно ‎чувствовал ‎себя‏ ‎во ‎тьме‏ ‎вентиляционных‏ ‎шахт. ‎Когда ‎его‏ ‎определили ‎в‏ ‎бригаду ‎ремонтников, ‎его ‎уровень‏ ‎допуска‏ ‎позволял ‎перемещаться‏ ‎между ‎разными‏ ‎уровнями ‎корабля. ‎Но ‎только ‎по‏ ‎шахтам.

Поначалу‏ ‎это ‎вселяло‏ ‎некий ‎исследовательский‏ ‎интерес. ‎Конечно, ‎он ‎никогда ‎не‏ ‎выходил‏ ‎на‏ ‎других ‎этажах‏ ‎ковчега, ‎однако‏ ‎само ‎осознание‏ ‎близости‏ ‎к ‎более‏ ‎тёплым ‎и ‎чистым ‎жилым ‎отсекам‏ ‎и ‎коридорам,‏ ‎где‏ ‎уровень ‎жизни ‎гораздо‏ ‎выше, ‎в‏ ‎первые ‎смены ‎вселяло ‎чувство‏ ‎прикосновения‏ ‎к ‎чему-то‏ ‎исключительному. ‎К‏ ‎чему-то ‎такому, ‎о ‎чём ‎не‏ ‎ведает‏ ‎никто ‎из‏ ‎его ‎знакомых.

Однако,‏ ‎профессия ‎эта ‎оказалась ‎тяжёлой ‎и‏ ‎сложной‏ ‎а‏ ‎чувство ‎новизны‏ ‎быстро ‎покинуло‏ ‎его, ‎разбившись‏ ‎о‏ ‎суровую ‎реальность.‏ ‎Выход ‎из ‎системы ‎тёмных ‎и‏ ‎этих ‎узких‏ ‎лабиринтов‏ ‎имелся ‎только ‎в‏ ‎том ‎месте‏ ‎где ‎был ‎вход ‎—‏ ‎на‏ ‎его ‎родном‏ ‎этаже.

В ‎шахтах‏ ‎высокая ‎сырость, ‎грязно ‎и ‎почти‏ ‎везде‏ ‎темно. ‎Однообразные‏ ‎фильтры ‎вскоре‏ ‎были ‎изучены ‎вдоль ‎и ‎поперёк,‏ ‎а‏ ‎причины‏ ‎их ‎поломок‏ ‎сводились ‎к‏ ‎трём-четырём ‎набившим‏ ‎оскомину‏ ‎шаблонам ‎причинно-следственных‏ ‎связей, ‎главной ‎из ‎которых ‎было‏ ‎естественное ‎устаревание‏ ‎и‏ ‎износ ‎механизмов. ‎Поломки‏ ‎были ‎стандартными‏ ‎и ‎отказавшихся ‎функционировать ‎фильтров‏ ‎сегодня‏ ‎было ‎особенно‏ ‎много. ‎Располагались‏ ‎они ‎на ‎разной ‎высоте, ‎и‏ ‎поэтому‏ ‎им ‎с‏ ‎Семьдесят ‎Четвёртым‏ ‎приходилось ‎постоянно ‎подкручивать ‎страховочные ‎тросы,‏ ‎то‏ ‎поднимаясь‏ ‎по ‎тёмной‏ ‎шахте, ‎то‏ ‎спускаясь ‎в‏ ‎её‏ ‎глубокие ‎недра.‏ ‎К ‎концу ‎смены ‎они ‎еле‏ ‎стояли ‎на‏ ‎ногах.‏ ‎А ‎ещё ‎эти‏ ‎тяжёлые ‎баллоны,‏ ‎которые ‎перед ‎установкой ‎нужно‏ ‎укутать‏ ‎в ‎специальную‏ ‎теплоизоляцию…

— Чёрт… ‎аккумулятор!‏ ‎Совсем ‎забыл! ‎— ‎тихонько ‎ругнулся‏ ‎Шестьдесят‏ ‎Шестой.

Единственным ‎спасением‏ ‎в ‎этой‏ ‎кромешной ‎тьме ‎были ‎головные ‎фонари.‏ ‎Уровень‏ ‎заряда‏ ‎в ‎его‏ ‎приборе ‎почти‏ ‎иссяк. ‎Сегодня‏ ‎его‏ ‎едва ‎хватило‏ ‎до ‎конца ‎смены. ‎Он ‎помнил‏ ‎об ‎этом‏ ‎перед‏ ‎всеобщим ‎подключением ‎к‏ ‎гипновидению, ‎но‏ ‎сразу ‎после ‎сеанса ‎голова‏ ‎жутко‏ ‎болела ‎и‏ ‎он ‎несколько‏ ‎минут ‎не ‎мог ‎собрать ‎свои‏ ‎мысли‏ ‎в ‎кучу.‏ ‎Как ‎бы‏ ‎старательно ‎ты ‎не ‎пытался ‎удерживать‏ ‎в‏ ‎голове‏ ‎какую-то ‎информацию‏ ‎— ‎она‏ ‎моментально ‎выветривалась‏ ‎из‏ ‎головы ‎под‏ ‎напором ‎обрушивающегося ‎на ‎разум ‎потока‏ ‎гипнотических ‎образов‏ ‎Системы.‏ ‎А ‎перед ‎началом‏ ‎следующей ‎недели‏ ‎ему ‎обязательно ‎нужно ‎исправное‏ ‎освещение.‏ ‎Иначе ‎он‏ ‎не ‎сможет‏ ‎работать ‎в ‎этих ‎тёмных ‎тоннелях.‏ ‎Придётся‏ ‎сегодня ‎уйти‏ ‎из ‎столовой‏ ‎пораньше, ‎чтобы ‎успеть ‎перед ‎отбоем‏ ‎зайти‏ ‎к‏ ‎ресурснику ‎и‏ ‎сдать ‎свой‏ ‎аккумулятор. ‎Получить‏ ‎под‏ ‎роспись ‎новый‏ ‎и ‎заряженный. ‎Его ‎должно ‎хватить‏ ‎аккурат ‎на‏ ‎неделю.

Нет…‏ ‎Было ‎что-то ‎ещё.‏ ‎что-то ‎о‏ ‎чём ‎он ‎забыл. ‎Что-то‏ ‎более‏ ‎важное ‎чем‏ ‎аккумулятор. ‎Что-то,‏ ‎что ‎бесцеремонно ‎было ‎вытеснено ‎во‏ ‎время‏ ‎гипновидения ‎монотонными‏ ‎речами ‎Первого‏ ‎о ‎«гордости ‎за ‎ковчег» ‎и‏ ‎«светлой‏ ‎цели‏ ‎нашей ‎колонны».‏ ‎Мысль ‎была‏ ‎где-то ‎рядом,‏ ‎но‏ ‎он ‎не‏ ‎знал ‎как ‎её ‎поймать. ‎Это‏ ‎было ‎просто‏ ‎чувством,‏ ‎которое ‎крутилось ‎где-то‏ ‎на ‎краю‏ ‎подсознания. ‎Он ‎знал ‎что‏ ‎думал‏ ‎о ‎чём-то‏ ‎ещё ‎перед‏ ‎сеансом. ‎Он ‎даже ‎в ‎деталях‏ ‎мог‏ ‎воспроизвести ‎в‏ ‎голове ‎инцидент‏ ‎с ‎едва ‎не ‎упавшим ‎на‏ ‎них‏ ‎мешком‏ ‎с ‎баллонами…‏ ‎Но ‎вот‏ ‎это. ‎То‏ ‎о‏ ‎чём ‎он‏ ‎думал ‎весь ‎день. ‎Какая-то ‎сложная‏ ‎и ‎объёмная‏ ‎мысль.‏ ‎Похоже ‎она ‎была‏ ‎утеряна ‎окончательно.‏ ‎Он ‎грустно ‎и ‎едва‏ ‎заметно‏ ‎вздохнул.

Процессия ‎из‏ ‎уставших ‎и‏ ‎вымотанных ‎номеров ‎приближалась ‎к ‎столовой.‏ ‎В‏ ‎конце ‎серого‏ ‎коридора ‎с‏ ‎россыпями ‎маленьких ‎трещин ‎на ‎стенах,‏ ‎люди‏ ‎проходили‏ ‎через ‎турникет.‏ ‎Специальный ‎считыватель‏ ‎свисающий ‎с‏ ‎потолка‏ ‎фиксировал ‎время‏ ‎прихода ‎каждого ‎номера ‎безошибочно. ‎Механизм‏ ‎щёлкал ‎резким‏ ‎звуком‏ ‎и ‎поручень ‎сдвигался‏ ‎в ‎сторону.‏ ‎Каждый ‎раз ‎когда ‎Шестой‏ ‎проходил‏ ‎через ‎этот‏ ‎аппарат, ‎то‏ ‎боялся ‎что ‎не ‎успеет ‎проскочить,‏ ‎а‏ ‎стальной ‎штырь‏ ‎вонзится ‎в‏ ‎него ‎и ‎переломает ‎все ‎кости.‏ ‎Конечно‏ ‎же‏ ‎механизм ‎был‏ ‎оснащен ‎стоп-системой,‏ ‎но ‎отделаться‏ ‎от‏ ‎страха ‎перед‏ ‎резкими ‎звуками, ‎человеку ‎привыкшему ‎с‏ ‎тишине ‎тёмных‏ ‎шахт,‏ ‎было ‎непросто.

Освещение ‎было‏ ‎тусклым, ‎но‏ ‎всё ‎равно ‎ярче ‎чем‏ ‎маленькое‏ ‎пятнышко ‎света‏ ‎от ‎фонаря‏ ‎в ‎сырой ‎и ‎грязной ‎шахте,‏ ‎которое‏ ‎он ‎видел‏ ‎на ‎протяжении‏ ‎целого ‎дня. ‎Глаза ‎даже ‎слегка‏ ‎слезились‏ ‎и‏ ‎он ‎поспешно‏ ‎вытирал ‎их‏ ‎рукавом ‎своей‏ ‎грязной‏ ‎куртки.

В ‎тесной‏ ‎столовой, ‎дождавшись ‎своей ‎очереди, ‎укутанные‏ ‎в ‎тяжёлую‏ ‎и‏ ‎тёплую ‎одежду, ‎номера‏ ‎наливали ‎кипяток‏ ‎в ‎большие ‎пластмассовые ‎кружки.‏ ‎Горячая‏ ‎вода ‎здесь‏ ‎была ‎настоящим‏ ‎праздником ‎для ‎измученных ‎тяжёлой ‎работой‏ ‎людей.‏ ‎Наливали ‎с‏ ‎запасом. ‎Некоторым‏ ‎удавалось ‎раздобыть ‎и ‎вторую ‎кружку.‏ ‎Кто-то‏ ‎выпивал‏ ‎кипяток ‎быстро,‏ ‎обжигаясь ‎и‏ ‎торопясь. ‎Как‏ ‎будто‏ ‎сейчас ‎отберут.‏ ‎Другие ‎же ‎пили ‎его ‎медленно,‏ ‎растягивая ‎своё‏ ‎удовольствие.‏ ‎После ‎первых ‎глотков‏ ‎все ‎становились‏ ‎чуть ‎более ‎расслабленными. ‎В‏ ‎разных‏ ‎частях ‎помещения‏ ‎начинали ‎неторопливо‏ ‎течь ‎разговоры. ‎Как ‎будто ‎в‏ ‎их‏ ‎глотках ‎оживали‏ ‎замёрзшие ‎связки.‏ ‎Помещение ‎столовой ‎было ‎самым ‎живым‏ ‎местом‏ ‎на‏ ‎всём ‎этаже.‏ ‎Во ‎время‏ ‎работы ‎обычно‏ ‎все‏ ‎говорят ‎друг‏ ‎с ‎другом ‎строго ‎по ‎делу,‏ ‎а ‎в‏ ‎наиболее‏ ‎слаженных ‎бригадах ‎вообще‏ ‎не ‎произносят‏ ‎ни ‎слова ‎за ‎всю‏ ‎смену.‏ ‎Здесь ‎же,‏ ‎в ‎«свободное‏ ‎время» ‎уставшие ‎люди ‎позволяли ‎себе‏ ‎ненадолго,‏ ‎что ‎называется‏ ‎«развязать ‎языки».

Шестьдесят‏ ‎Шестой ‎и ‎Семьдесят ‎Четвёртый ‎подошли‏ ‎к‏ ‎раздаче‏ ‎кипятка. ‎От‏ ‎нагревателя ‎приятно‏ ‎парило ‎теплом.‏ ‎Шестой‏ ‎снял ‎перчатку‏ ‎и ‎подставил ‎под ‎кран ‎свою‏ ‎кружку. ‎Горячая‏ ‎вода‏ ‎пошла ‎слабым ‎напором‏ ‎и ‎он‏ ‎увидел ‎как ‎на ‎дне‏ ‎кружки‏ ‎закружился ‎мутный‏ ‎осадок. ‎Прямо‏ ‎над ‎краном ‎зелёным ‎светом ‎загорелась‏ ‎маленькая‏ ‎лампочка, ‎а‏ ‎механический ‎голос‏ ‎из ‎динамика ‎под ‎ней ‎сообщил:

— осталось‏ ‎сорок‏ ‎три.

Считыватель‏ ‎безошибочно ‎понял‏ ‎что ‎за‏ ‎номер ‎наливает‏ ‎кипяток‏ ‎и ‎быстро‏ ‎сверился ‎с ‎его ‎оставшимися ‎нормами‏ ‎на ‎этот‏ ‎месяц.

Сорок‏ ‎три ‎кружки ‎—‏ ‎это ‎ещё‏ ‎неплохо. ‎У ‎многих ‎к‏ ‎концу‏ ‎месяца ‎вообще‏ ‎ничего ‎остаётся.

Внезапно‏ ‎он ‎услышал ‎обрывок ‎разговора ‎недалеко‏ ‎от‏ ‎себя.

— …просто ‎ушёл‏ ‎во ‎тьму‏ ‎и ‎не ‎вернулся…

Шестьдесят ‎шестой ‎повернулся‏ ‎в‏ ‎сторону‏ ‎говорившего. ‎Невысокий‏ ‎старик ‎стоял‏ ‎в ‎компании‏ ‎двух‏ ‎других ‎номеров,‏ ‎которые ‎с ‎тревогой ‎на ‎лице‏ ‎ловили ‎каждое‏ ‎его‏ ‎слово.

— Как ‎это ‎обычно‏ ‎бывает. ‎Другие‏ ‎бродяги ‎пытались ‎отговорить ‎его‏ ‎по‏ ‎рации, ‎но‏ ‎он ‎просто‏ ‎шёл ‎в ‎сторону ‎от ‎ковчега.‏ ‎Шёл‏ ‎пока ‎не‏ ‎исчез.

Обеими ‎руками‏ ‎он ‎держал ‎свою ‎кружку, ‎пытаясь‏ ‎согреться.‏ ‎Показалось‏ ‎что ‎он‏ ‎сильно ‎дрожит‏ ‎от ‎холода.

— Никто‏ ‎не‏ ‎попытался ‎его‏ ‎остановить? — Спросил ‎старика ‎тот, ‎что ‎был‏ ‎слева ‎от‏ ‎него.

— Седьмой,‏ ‎говорит ‎что ‎он‏ ‎был ‎далеко‏ ‎и ‎всё ‎произошло ‎буквально‏ ‎за‏ ‎несколько ‎минут‏ ‎до ‎окончания‏ ‎смены. ‎Им ‎нельзя ‎было ‎отходить‏ ‎от‏ ‎шлюза. ‎Ему‏ ‎начали ‎орать‏ ‎по ‎рации, ‎но ‎он ‎не‏ ‎ответил‏ ‎ни‏ ‎слова. ‎Как‏ ‎будто ‎просто‏ ‎не ‎слышал.‏ ‎Из‏ ‎вида ‎он‏ ‎пропал ‎очень ‎быстро. ‎Говорит, ‎метель‏ ‎поглотила ‎его‏ ‎моментально.‏ ‎Это ‎не ‎было‏ ‎похоже ‎на‏ ‎то ‎что ‎он ‎заблудился‏ ‎или‏ ‎запутался. ‎Он‏ ‎шёл ‎во‏ ‎мрак ‎целенаправленно, ‎быстрыми ‎движениями ‎—‏ ‎продолжил‏ ‎старик.

Семьдесят ‎Четвёртый‏ ‎молча ‎дождался‏ ‎пока ‎парень ‎наполнит ‎свою ‎кружку‏ ‎и‏ ‎не‏ ‎торопясь ‎начал‏ ‎наливать ‎свою.‏ ‎Он ‎тоже‏ ‎прислушивался‏ ‎к ‎этому‏ ‎разговору.

— Жуть… ‎— ‎поёжившись ‎сказал ‎тот‏ ‎что ‎стоял‏ ‎от‏ ‎старика ‎справа.

Тут ‎они‏ ‎заметили ‎что‏ ‎Шестьдесят ‎Шестой ‎и ‎Семьдесят‏ ‎Четвёртый‏ ‎прислушиваются ‎к‏ ‎ним ‎и‏ ‎спутники ‎старика ‎быстро ‎поменялись ‎в‏ ‎лице.‏ ‎Они ‎выпрямились‏ ‎и ‎начали‏ ‎осматриваться ‎в ‎поисках ‎более ‎уединённого‏ ‎места.‏ ‎Рассказчик‏ ‎же ‎стоял‏ ‎на ‎месте‏ ‎и ‎внимательно‏ ‎посмотрел‏ ‎в ‎упор‏ ‎на ‎Шестьдесят ‎Шестого. ‎Парень ‎с‏ ‎трудом ‎выдержал‏ ‎этот‏ ‎грустный ‎и ‎прямой‏ ‎взгляд. ‎Молчание‏ ‎затягивалось ‎и ‎он ‎нерешительно‏ ‎сказал:

— Неужели‏ ‎нельзя ‎было‏ ‎схватить ‎его‏ ‎и ‎затащить ‎обратно ‎в ‎шлюз?

Старик‏ ‎молча‏ ‎отпил ‎кипятка‏ ‎и ‎задумчиво‏ ‎посмотрел ‎куда-то ‎сквозь ‎парня. ‎Его‏ ‎друзья‏ ‎тоже‏ ‎молчали. ‎Через‏ ‎несколько ‎мгновений‏ ‎он ‎сказал:

— Послушай‏ ‎меня‏ ‎внимательно ‎сынок.‏ ‎За ‎пределами ‎ковчега ‎нет ‎жизни‏ ‎— ‎там‏ ‎нет‏ ‎ничего, ‎кроме ‎холодной‏ ‎смерти. ‎Не‏ ‎успеешь ‎к ‎концу ‎смены‏ ‎оказаться‏ ‎внутри, ‎так‏ ‎и ‎останешься‏ ‎там ‎навсегда. ‎Никто ‎никогда ‎не‏ ‎отходил‏ ‎от ‎нашей‏ ‎колонны ‎дальше‏ ‎чем ‎на ‎пару ‎сотен ‎метров.‏ ‎Специалисты‏ ‎по‏ ‎внешнему ‎обслуживанию‏ ‎— ‎это‏ ‎просто ‎люди,‏ ‎которые‏ ‎ищут ‎смерти.‏ ‎Да ‎благодаря ‎им, ‎мы ‎до‏ ‎сих ‎пор‏ ‎живы.‏ ‎Но ‎осознанно ‎каждый‏ ‎день ‎выходить‏ ‎во ‎мрак ‎этой ‎пустыни‏ ‎—‏ ‎просто ‎медленное‏ ‎самоубийство. ‎То‏ ‎когда ‎с ‎ними ‎случится ‎психоз,‏ ‎по‏ ‎сути ‎лишь‏ ‎вопрос ‎времени‏ ‎для ‎каждого ‎из ‎них.

Семьдесят ‎Четвёртый‏ ‎осмотрелся‏ ‎вокруг.‏ ‎Слушателей ‎стало‏ ‎на ‎несколько‏ ‎человек ‎больше.‏ ‎Старик‏ ‎продолжил:

— Никто ‎из‏ ‎присутствующих ‎в ‎этом ‎помещении ‎никогда‏ ‎не ‎выходил‏ ‎во‏ ‎внешнюю ‎среду. ‎Мы‏ ‎не ‎имеем‏ ‎ни ‎малейшего ‎представления ‎о‏ ‎том,‏ ‎с ‎какой‏ ‎жутью ‎приходится‏ ‎ежедневно ‎сталкиваться ‎бродягам. ‎Возможно ‎его‏ ‎коллеги,‏ ‎понимая ‎его‏ ‎как ‎никто‏ ‎другой… — он ‎сделал ‎ещё ‎один ‎глоток‏ ‎и‏ ‎поморщился,‏ ‎кипяток ‎обжигал‏ ‎горло ‎—‏ ‎…просто ‎решили‏ ‎ему‏ ‎не ‎мешать.‏ ‎У ‎них ‎это ‎что-то ‎вроде‏ ‎кодекса ‎чести.‏ ‎Если‏ ‎решился ‎— ‎никто‏ ‎за ‎тобой‏ ‎не ‎пойдёт.

По ‎стенам ‎всего‏ ‎помещения,‏ ‎несколькими ‎слабо‏ ‎ощутимыми ‎толчками‏ ‎прошлась ‎мелкая ‎дрожь. ‎Где-то ‎вдалеке,‏ ‎сквозь‏ ‎вялый ‎гомон‏ ‎людей ‎послышался‏ ‎спокойный ‎тихий ‎гул. ‎Ковчег ‎оживал‏ ‎и‏ ‎готовился‏ ‎сняться ‎со‏ ‎стоянки. ‎Тяжёлые‏ ‎механизмы ‎под‏ ‎их‏ ‎этажом ‎начинали‏ ‎свою ‎работу. ‎Это ‎был ‎запуск‏ ‎двигателей. ‎Через‏ ‎несколько‏ ‎часов ‎после ‎прогрева‏ ‎и ‎подготовки‏ ‎колонна ‎двинется ‎дальше ‎—‏ ‎сквозь‏ ‎темноту ‎этой‏ ‎проклятой ‎ледяной‏ ‎пустыни.

Уважаемый ‎читатель! ‎Данный ‎рассказ ‎входит‏ ‎в‏ ‎цикл ‎«Идущие‏ ‎во ‎тьме»‏ ‎— ‎большого ‎sci-fi ‎проекта, ‎смутные‏ ‎образы‏ ‎которого‏ ‎начали ‎посещать‏ ‎мою ‎душу‏ ‎в ‎конце‏ ‎2022‏ ‎года. ‎В‏ ‎конце ‎же ‎2024, ‎окончательно ‎устав‏ ‎носить ‎их‏ ‎в‏ ‎себе, ‎я ‎решил‏ ‎наконец ‎начать‏ ‎наращивать ‎хоть ‎какую-то ‎плоть‏ ‎на‏ ‎эти ‎фантастические‏ ‎сюжеты ‎у‏ ‎себя ‎в ‎голове.

Художественные ‎рассказы ‎—‏ ‎лишь‏ ‎один ‎из‏ ‎способов ‎рассказать‏ ‎об ‎этой ‎вселенной.

С ‎моими ‎видеоконцептами‏ ‎по‏ ‎этому‏ ‎миру ‎вы‏ ‎можете ‎ознакомиться‏ ‎моём ‎телеграм-канале.

О‏ ‎том‏ ‎какими ‎именно‏ ‎способами ‎я ‎развиваю ‎этот ‎большой‏ ‎проект ‎—‏ ‎вы‏ ‎можете ‎узнать ‎из‏ ‎моего ‎бекстейдж-канала

P.‏ ‎S. ‎1. ‎Иллюстрации ‎в‏ ‎рассказе‏ ‎лишь ‎приблизительно‏ ‎отражают ‎визуальную‏ ‎эстетику ‎мира ‎Идущих. ‎Это ‎связано‏ ‎с‏ ‎невероятной ‎сложностью‏ ‎добиться ‎толковых‏ ‎и ‎единообразных ‎генераций ‎в ‎современных‏ ‎нейросетях.

P.‏ ‎S.‏ ‎2. ‎Я‏ ‎не ‎являюсь‏ ‎профессиональным ‎писателем,‏ ‎но‏ ‎я ‎буду‏ ‎практиковаться ‎в ‎этом ‎деле ‎до‏ ‎тех ‎пор,‏ ‎пока‏ ‎история ‎Идущих ‎не‏ ‎будет ‎изложена‏ ‎в ‎той ‎форме ‎и‏ ‎в‏ ‎том ‎объеме,‏ ‎которые ‎будут‏ ‎полностью ‎меня ‎удовлетворять.

На ‎данный ‎момент‏ ‎—‏ ‎проза ‎(как‏ ‎и ‎видеоконцепты)‏ ‎видится ‎мне ‎одним ‎из ‎наиболее‏ ‎подходящих‏ ‎миру‏ ‎Идущих ‎форматов‏ ‎изложения.

Благодарю ‎вас‏ ‎за ‎ваше‏ ‎внимание!