ЖЕСТЬ О РОЛАНДЕ (СЛОВА И МУЗЫКА НАРОДНЫЕ). ИСТОРИЯ ИМПЕРИИ, СКРОЕННОЙ ИЗ ЛЕГЕНД

…Ронсевальское ‎ущелье,‏ ‎Испания, ‎август ‎778 ‎года ‎после‏ ‎Рождества ‎Христова,‏ ‎пейзаж‏ ‎после ‎битвы.

— Вставай, ‎Сарах,‏ ‎подними ‎свой‏ ‎меч ‎и ‎защищайся, ‎—‏ ‎высокий‏ ‎светловолосый ‎воин‏ ‎с ‎коротким‏ ‎и ‎широким ‎мечом ‎в ‎руке‏ ‎отступил‏ ‎на ‎несколько‏ ‎шагов, ‎давая‏ ‎возможность ‎своему ‎противнику ‎собраться ‎с‏ ‎силами.

— Ты,‏ ‎Вольга,‏ ‎то ‎ли‏ ‎глуп, ‎то‏ ‎ли ‎слишком‏ ‎благороден,‏ ‎— ‎поднявшись‏ ‎на ‎ноги, ‎сарацин ‎Сарах ‎утер‏ ‎пот ‎и‏ ‎кровь‏ ‎со ‎лба. ‎—‏ ‎Ты ‎мог‏ ‎бы ‎сейчас ‎убить ‎меня‏ ‎и‏ ‎покрыть ‎свое‏ ‎имя ‎славой.

— Слава‏ ‎не ‎в ‎том, ‎чтобы ‎убить‏ ‎безоружного,‏ ‎тем ‎более‏ ‎лежащего ‎воина.‏ ‎— ‎Но ‎откуда ‎ты ‎знаешь‏ ‎мое‏ ‎настоящее‏ ‎имя?

— У ‎халифа‏ ‎Кордобы ‎Абдуррахмана‏ ‎Великого ‎прекрасная‏ ‎разведка,‏ ‎а ‎я‏ ‎ее ‎начальник. ‎Нам  ‎стало ‎известно,‏ ‎что ‎на‏ ‎службу‏ ‎к ‎франкскому ‎конунгу‏ ‎поступил ‎знаменитый‏ ‎воин ‎и ‎разведчик, ‎прибывший‏ ‎из‏ ‎Восточных ‎земель,‏ ‎княжеского ‎звания‏ ‎по ‎прозванию ‎Всевидящий ‎Олег… ‎А‏ ‎кстати,‏ ‎откуда ‎ты,‏ ‎Вольга, ‎знаешь‏ ‎мое ‎имя?

— Я ‎происхожу ‎из ‎народа‏ ‎охотников‏ ‎и‏ ‎воинов, ‎из‏ ‎племени ‎древлян,‏ ‎что ‎живет‏ ‎в‏ ‎десяти ‎конных‏ ‎переходах ‎от ‎здешних ‎мест, ‎и‏ ‎с ‎детства‏ ‎знаю,‏ ‎что ‎на ‎войне‏ ‎— ‎главное‏ ‎разведать ‎планы ‎врага. ‎Конунг‏ ‎Карл,‏ ‎который ‎когда‏ ‎— ‎нибудь‏ ‎станет ‎великим ‎императором ‎Запада, ‎призвал‏ ‎меня‏ ‎для ‎тех‏ ‎же ‎целей,‏ ‎что ‎и ‎тебя ‎— ‎твой‏ ‎халиф.‏ ‎А‏ ‎самый ‎опасный‏ ‎человек ‎в‏ ‎войске ‎сарацин‏ ‎—‏ ‎это ‎ты,‏ ‎Сарах. ‎Мои ‎лазутчики ‎не ‎хуже‏ ‎твоих.

— Ты ‎слишком‏ ‎поздно‏ ‎меня ‎нашел, ‎Вольга.‏ ‎Я ‎успел‏ ‎погубить ‎лучших ‎рыцарей ‎Карла.‏ ‎Хрутланд‏ ‎и ‎Оливье‏ ‎попались ‎в‏ ‎засаду ‎подкупленных ‎мною ‎горных ‎племен‏ ‎басков‏ ‎и ‎весь‏ ‎их ‎отряд‏ ‎уничтожен. ‎Остался ‎только ‎ты. ‎Меня‏ ‎удивляет,‏ ‎зачем‏ ‎ты ‎остался‏ ‎в ‎этом‏ ‎отряде ‎прикрывать‏ ‎отход‏ ‎главных ‎сил‏ ‎Карла, ‎если ‎у ‎тебя ‎так‏ ‎налажена ‎служба‏ ‎разведки?

— Так‏ ‎мы ‎будем ‎драться‏ ‎или ‎разговаривать,‏ ‎Сарах? ‎— ‎усмехнулся ‎Вольга.

— Да‏ ‎лучше‏ ‎поговорить…

— Добро! ‎—‏ ‎Вольга ‎опустил‏ ‎меч. ‎— ‎Я ‎не ‎смог‏ ‎отговорить‏ ‎Карла ‎от‏ ‎этой ‎безумной‏ ‎затеи, ‎похода ‎на ‎Сарагосу. ‎Я‏ ‎не‏ ‎смог‏ ‎заставить ‎Хрутланда‏ ‎и ‎Оливье‏ ‎скакать ‎быстрее,‏ ‎не‏ ‎задерживаясь ‎на‏ ‎пьяные ‎песнопения ‎и ‎похвальбу ‎своими‏ ‎победами. ‎Значит,‏ ‎мой‏ ‎долг ‎— ‎остаться‏ ‎с ‎отрядом‏ ‎и ‎попытаться ‎сразить ‎самого‏ ‎опасного‏ ‎из ‎сарацин,‏ ‎тебя, ‎Сарах.

— Пьяные‏ ‎вожди ‎бретонской ‎марки ‎не ‎столько‏ ‎сражались,‏ ‎сколько ‎спорили,‏ ‎трубить ‎или‏ ‎не ‎рубить ‎в ‎боевой ‎рог,‏ ‎чтобы‏ ‎подать‏ ‎сигнал ‎о‏ ‎внезапном ‎нападении‏ ‎Карлу. ‎А‏ ‎меня‏ ‎ты ‎почему‏ ‎не ‎убил.

-Не ‎было ‎моей ‎заслуги‏ ‎в ‎том,‏ ‎что‏ ‎ты ‎упал. ‎Ты‏ ‎поскользнулся ‎в‏ ‎луже ‎крови…

… Вольга ‎помолчал ‎и‏ ‎спросил:

— А‏ ‎зачем ‎тебе‏ ‎было ‎устраивать‏ ‎эту ‎засаду? ‎Ведь ‎войско ‎Карла‏ ‎и‏ ‎так ‎покидало‏ ‎Испанию?

— Я ‎хотел‏ ‎навсегда ‎отбить ‎у ‎франков ‎охоту‏ ‎к‏ ‎походам‏ ‎в ‎наши‏ ‎края. ‎Андалузский‏ ‎халифат ‎процветает‏ ‎под‏ ‎властью ‎мавров,‏ ‎все ‎народы ‎Испании ‎живут ‎в‏ ‎мире ‎и‏ ‎довольстве.‏ ‎И ‎только ‎воинственные‏ ‎соседи ‎нам‏ ‎угрожают ‎войной.

— Не ‎так ‎давно‏ ‎вы‏ ‎сами ‎стремились‏ ‎захватить ‎всю‏ ‎Европу ‎и ‎только ‎доблестный ‎Карл‏ ‎Мартелл‏ ‎остановил ‎сарацинские‏ ‎полчища. ‎Теперь‏ ‎роли ‎переменились ‎и ‎уже ‎вы,‏ ‎сарацины,‏ ‎опасаетесь‏ ‎франкских ‎полчищ.

— Аллах‏ ‎велик ‎и‏ ‎милосерден, ‎—‏ ‎запальчиво‏ ‎воскликнул ‎Сарах.‏ ‎— ‎Он ‎не ‎допустит ‎торжества‏ ‎неверных ‎над‏ ‎благочестивым‏ ‎халифом ‎Кордобы.

— Выходит, ‎наши‏ ‎цели ‎совпадают.‏ ‎И ‎ты ‎и ‎я,‏ ‎мы‏ ‎оба ‎не‏ ‎хотим ‎дальнейшей‏ ‎войны. ‎— ‎широко ‎улыбнулся ‎Вольга.‏ ‎—‏ ‎Ты ‎видишь,‏ ‎на ‎горизонте‏ ‎клубится ‎пыль. ‎Это ‎возвращается ‎Карл‏ ‎со‏ ‎всем‏ ‎своим ‎войском,‏ ‎на ‎зов‏ ‎рога ‎Хрутланда,‏ ‎который‏ ‎уже ‎мертв.‏ ‎Прикажи ‎своим ‎воинам ‎подобрать ‎убитых‏ ‎и ‎раненых‏ ‎и‏ ‎уходите. ‎А ‎я‏ ‎дождусь ‎Карла‏ ‎и ‎расскажу ‎о ‎том,‏ ‎как‏ ‎погибли ‎его‏ ‎доблестные ‎вассалы‏ ‎Хрутланд ‎и ‎Оливье.

— Ты ‎рискуешь, ‎-сделал‏ ‎предостерегающий‏ ‎жест ‎Сарах,‏ ‎— ‎Карл‏ ‎вспыльчив ‎и ‎может ‎покарать ‎того,‏ ‎кто‏ ‎первый‏ ‎попадется ‎под‏ ‎горячую ‎руку.

— Он‏ ‎вспыльчив, ‎но‏ ‎не‏ ‎глуп. ‎—‏ ‎возразил ‎Вольга. ‎— ‎Прощай, ‎Сарах…‏ ‎А ‎кстати,‏ ‎как‏ ‎зовется ‎твой ‎прекрасный‏ ‎меч, ‎и‏ ‎что ‎за ‎мастер ‎его‏ ‎сделал.

— Имя‏ ‎меча ‎—‏ ‎«Аль-Баттар», ‎то‏ ‎есть ‎«Забияка» ‎по-франкски, ‎а ‎изготовил‏ ‎его‏ ‎великий ‎мастер‏ ‎Ибн ‎Салих‏ ‎из ‎Толедо. ‎А ‎ты ‎называешь‏ ‎свой‏ ‎меч‏ ‎«Аль- ‎Каладун»?

— Меч‏ ‎— ‎кладенец,‏ ‎Сарах, ‎так‏ ‎он‏ ‎зовется… ‎А‏ ‎меня ‎здесь ‎зовут ‎Хольгер, ‎Хольгер‏ ‎Датчанин.

— Я ‎понял‏ ‎тебя,‏ ‎Хольгер ‎Датчанин, ‎удачи‏ ‎тебе. ‎Прощай!

— Прощай,‏ ‎Сарах!

«Глас ‎народа ‎— ‎глас‏ ‎Божий».

… Резиденция‏ ‎императора ‎Священной‏ ‎Римской ‎империи‏ ‎Карла ‎Великого ‎замок ‎Франкенберг ‎в‏ ‎Аахене.‏ ‎Рабочий ‎кабинет‏ ‎Ректора ‎Палатинской‏ ‎Академии ‎Алкуина ‎Флакка ‎Альбина, ‎27‏ ‎сентября‏ ‎800‏ ‎года ‎после‏ ‎Рождества ‎Христова,‏ ‎7 ‎часов‏ ‎утра.

— Эй,‏ ‎студиозус, ‎взгляни-ка,‏ ‎кто ‎там ‎так ‎грузно ‎топает‏ ‎по ‎ступеням?

— Ну‏ ‎вы‏ ‎же ‎знаете, ‎illustrissime,‏ ‎что ‎так‏ ‎топать ‎может ‎только ‎один‏ ‎человек‏ ‎на ‎свете‏ ‎— ‎шустрый‏ ‎парень ‎с ‎подвижной ‎рожицей ‎оторвал‏ ‎взгляд‏ ‎от ‎тяжелого‏ ‎фолианта ‎и‏ ‎скорчил ‎забавную ‎гримасу.

— Ну ‎да, ‎конечно,‏ ‎—‏ ‎вздохнул‏ ‎старик ‎в‏ ‎тяжелой ‎сутане‏ ‎францисканца. ‎—‏ ‎Но‏ ‎ты ‎не‏ ‎прячься. ‎Пригодишься ‎и ‎на ‎этот‏ ‎раз.

— В ‎прошлый‏ ‎раз‏ ‎император ‎меня ‎за‏ ‎ухо ‎драл.‏ ‎До ‎сих ‎пор ‎болит.

— А‏ ‎ты,‏ ‎Арнульдий, ‎не‏ ‎смей ‎ухмыляться,‏ ‎когда ‎он ‎делает ‎ошибки ‎в‏ ‎вычислениях.‏ ‎Старших ‎надо‏ ‎уважать.

… — В ‎какой‏ ‎час ‎дня ‎или ‎ночи ‎к‏ ‎тебе‏ ‎не‏ ‎зайдешь, ‎мой‏ ‎дорогой ‎учитель,‏ ‎ты ‎все‏ ‎работаешь,‏ ‎— ‎громовой‏ ‎голос  ‎Карла ‎заставил ‎вздрогнуть ‎щуплого‏ ‎студиозуса ‎с‏ ‎распухшим‏ ‎ухом.

— Это ‎тебе ‎на‏ ‎лечение ‎—‏ ‎император ‎бросил ‎пареньку ‎кошелек,‏ ‎здесь‏ ‎пять ‎денариев.‏ ‎Ты ‎пострадал‏ ‎от ‎моей ‎руки ‎и ‎я‏ ‎жалею‏ ‎об ‎этом.‏ ‎Не ‎к‏ ‎лицу ‎рыцарю ‎лупить ‎детей, ‎но‏ ‎уж‏ ‎больно‏ ‎ехидную ‎рожу‏ ‎ты ‎состроил,‏ ‎когда ‎я‏ ‎складывал‏ ‎и ‎вычитал‏ ‎эти ‎проклятые ‎римские ‎цифры.

— Государь, ‎это‏ ‎же ‎целое‏ ‎состояние,‏ ‎— ‎пытался ‎возразить‏ ‎Алкуин, ‎но‏ ‎Карл ‎перебил ‎его.

— Пусть ‎потратит‏ ‎деньги‏ ‎на ‎учение,‏ ‎и ‎закончим‏ ‎этот ‎разговор. ‎И ‎кстати, ‎раз‏ ‎уж‏ ‎на ‎этот‏ ‎раз ‎твой‏ ‎alumnus(ученик) ‎не ‎спрятался, ‎значит ‎вы‏ ‎с‏ ‎ним‏ ‎какую ‎–то‏ ‎каверзу ‎для‏ ‎меня ‎придумали?

— От‏ ‎вашего‏ ‎величества ‎решительно‏ ‎ничего ‎невозможно ‎скрыть, ‎— ‎проворчал‏ ‎Алкуин.

— Ну ‎раз‏ ‎так,‏ ‎давай, ‎alumnus, ‎новую‏ ‎задачу, ‎и‏ ‎не ‎бойся ‎за ‎свою‏ ‎уши.

— Вообще-то‏ ‎это ‎задача‏ ‎для ‎детей,‏ ‎но ‎пока ‎еще ‎никто ‎в‏ ‎этом‏ ‎замке ‎решить‏ ‎не ‎смог.

— Не‏ ‎тяни ‎коня ‎за ‎хвост, ‎паршивец!

— Итак,‏ ‎задача‏ ‎такова.‏ ‎Два ‎странствующих‏ ‎пилигрима, ‎могучий‏ ‎рыцарь ‎Бренабор‏ ‎и‏ ‎Зеленый ‎Рыцарь,‏ ‎подъехали ‎к ‎харчевне. ‎После ‎долгого‏ ‎пути ‎они‏ ‎изнемогали‏ ‎от ‎жажды ‎и‏ ‎решили ‎заказать‏ ‎вина. ‎Бренабору ‎не ‎хватало,‏ ‎чтобы‏ ‎купить ‎кувшин‏ ‎вина, ‎двух‏ ‎оболов, ‎а ‎Зеленому ‎Рыцарю ‎—‏ ‎одного.‏ ‎Тогда ‎они‏ ‎решили ‎скинуться,‏ ‎но ‎денег ‎все ‎равно ‎не‏ ‎хватило.‏ ‎Вопрос‏ ‎— ‎сколько‏ ‎стоил ‎кувшин‏ ‎вина?

— Ха-ха! ‎—‏ ‎коротко‏ ‎усмехнулся ‎Карл.‏ ‎— ‎Не ‎удивительно, ‎что ‎никто‏ ‎из ‎замковой‏ ‎челяди‏ ‎не ‎мог ‎решить‏ ‎эту ‎простейшую‏ ‎задачку. ‎Они ‎никогда ‎за‏ ‎городские‏ ‎ворота ‎не‏ ‎выезжали ‎и‏ ‎жизни, ‎можно ‎сказать, ‎не ‎знают.‏ ‎Я‏ ‎всю ‎жизнь‏ ‎в ‎седле‏ ‎и ‎в ‎походах ‎и ‎вот‏ ‎что‏ ‎вам‏ ‎скажу ‎—‏ ‎все ‎эти‏ ‎пилигримы ‎и‏ ‎странствующие‏ ‎рыцари ‎—‏ ‎отребье ‎и ‎нищие ‎бродяги, ‎опасные‏ ‎для ‎мирных‏ ‎селян!‏ ‎Бьюсь ‎об ‎заклад,‏ ‎что ‎у‏ ‎этого ‎Бренабора ‎ни ‎обола‏ ‎в‏ ‎карманах ‎не‏ ‎было. ‎Так‏ ‎значит ‎и ‎кувшин ‎вина ‎стоил‏ ‎два‏ ‎обола. ‎А‏ ‎трактирщик, ‎надеюсь,‏ ‎хоть ‎в ‎живых ‎остался?

— Математическая ‎наука‏ ‎обходит‏ ‎этот‏ ‎вопрос ‎молчанием,‏ ‎-медоточивым ‎голосом‏ ‎пропел ‎хитрый‏ ‎школяр‏ ‎Арнульдий. ‎—‏ ‎А ‎решение ‎задачи ‎правильное, ‎император.

-То-то‏ ‎же, ‎юноша.‏ ‎А‏ ‎теперь ‎оставь ‎нас!‏ ‎— ‎скомандовал‏ ‎император ‎и ‎Арнульдия ‎как‏ ‎ветром‏ ‎сдуло. ‎—‏ ‎Поговорим ‎о‏ ‎серьезном, ‎Алкуин!

— Хорошо, ‎я ‎согласен, ‎но‏ ‎только‏ ‎назначь ‎сразу‏ ‎же ‎моего‏ ‎преемника ‎на ‎посту ‎ректора ‎Академии,‏ ‎—‏ ‎невозмутимо‏ ‎пробурчал ‎Алкуин.

— Это‏ ‎с ‎какой‏ ‎стати?

— Ты ‎стал‏ ‎императором,‏ ‎Папа ‎Римский‏ ‎возложил ‎императорскую ‎корону ‎на ‎твою‏ ‎голову ‎и‏ ‎провозгласил‏ ‎Карлом ‎Августом. ‎Ты‏ ‎покорил ‎почти‏ ‎всех ‎врагов, ‎водрузил ‎знамя‏ ‎христианской‏ ‎веры ‎почти‏ ‎во ‎всех‏ ‎уголках ‎Европы. ‎Но ‎вот ‎это‏ ‎почти‏ ‎не ‎дает‏ ‎тебе ‎покоя.‏ ‎.Испания, ‎страшный ‎разгром ‎в ‎Ронсевальском‏ ‎ущелье!..‏ ‎Ты‏ ‎собираешь ‎армию,‏ ‎чтобы ‎отомстить‏  ‎маврам!

-Последний ‎поход‏ ‎на‏ ‎мавров ‎был‏ ‎неудачен. ‎Как ‎и ‎все ‎предыдущие.‏ ‎Я ‎вознес‏ ‎молитву‏ ‎архангелу ‎Михаилу ‎и‏ ‎осадил ‎Сарагосу,‏ ‎это ‎была ‎последняя ‎попытка‏ ‎вернуться‏ ‎с ‎победой.Правитель‏ ‎Сарагосы ‎должен‏ ‎был ‎открыть ‎мне ‎ворота, ‎присоединиться‏ ‎к‏ ‎моему ‎войску‏ ‎и ‎мы‏ ‎вместе ‎должны ‎были ‎захватить ‎жемчужину‏ ‎Испании‏ ‎—‏ ‎Кордобу. ‎Но‏ ‎сарагосские ‎мавры‏ ‎нас ‎предали‏ ‎и‏ ‎ударили ‎в‏ ‎тыл. ‎Пришлось ‎отступать. ‎Арьергард ‎моего‏ ‎войска ‎чуть‏ ‎отстал,‏  ‎честно ‎говоря, ‎Хрутланд,‏ ‎граф ‎Бретонской‏ ‎марки, ‎командовавший ‎арьергардом,  ‎любил‏ ‎пограбить‏ ‎местное ‎население.‏ ‎Что ‎поделаешь‏ ‎— ‎армия ‎должна ‎сама ‎себя‏ ‎кормить.

— Да‏ ‎говорят, ‎они‏ ‎с ‎Оливье‏ ‎еще ‎и ‎выпили ‎изрядно, ‎—‏ ‎осторожно‏  ‎вставил‏ ‎Алкуин.

— На ‎ногах‏ ‎не ‎стояли,‏ ‎чертовы ‎пьяницы!‏ ‎—‏ ‎чертыхнулся ‎Карл.‏ ‎— ‎Иначе ‎этим ‎голодранцам-баскам ‎их‏ ‎нипочем ‎бы‏ ‎не‏ ‎взять! ‎Однако, ‎продолжай.

— Ты‏ ‎ведь ‎знаешь,‏ ‎ко ‎мне ‎часто ‎заходят‏ ‎странствующие‏ ‎монахи, ‎рассказывают‏ ‎обо ‎всем,‏ ‎что ‎творится ‎на ‎белом ‎свете…

— И‏ ‎о‏ ‎чем ‎они‏ ‎рассказали ‎тебе‏ ‎на ‎этот ‎раз?

— Два ‎дня ‎назад‏ ‎пришло‏ ‎известие.‏ ‎В ‎Ронсевальском‏ ‎ущелье ‎тебя‏ ‎уже ‎ждет‏ ‎засада.‏ ‎На ‎это‏ ‎раз ‎такая, ‎чтобы ‎уничтожить ‎все‏ ‎войско ‎и‏ ‎в‏ ‎первую ‎очередь ‎тебя,‏ ‎Карл. ‎Эмир‏ ‎Кордобы ‎Абдаррахман ‎Первый ‎заключил‏ ‎союз‏ ‎со ‎всеми‏ ‎племенами ‎басков,‏ ‎взял ‎заложников ‎у ‎всех ‎христианских‏ ‎общин,‏ ‎освободил ‎от‏ ‎налогов ‎еврейских‏ ‎торговцев, ‎и ‎в ‎Испании ‎тебя‏ ‎ждут‏ ‎только‏ ‎враги ‎и‏ ‎неминуемая ‎гибель.‏ ‎А ‎поскольку‏ ‎ты‏ ‎захотел ‎бы,‏ ‎чтобы ‎я ‎сопровождал ‎тебя, ‎то‏ ‎мы ‎погибли‏ ‎бы‏ ‎вместе. ‎Так ‎что‏ ‎самое ‎время‏ ‎избрать ‎моего ‎преемника. ‎Что‏ ‎и‏ ‎требовалось ‎доказать.‏ ‎Magister ‎dixit!‏ ‎— ‎Алкуин ‎встал ‎во ‎весь‏ ‎рост‏ ‎и ‎замолчал.

— Учитель‏ ‎сказал… ‎И‏ ‎сказал ‎убийственно ‎логично. ‎— ‎невозмутимо‏ ‎заметил‏ ‎Карл.‏ ‎— ‎Прав‏ ‎старик ‎Вергилий-‏ ‎incessu ‎dea‏ ‎patebat,‏ ‎— ‎по‏ ‎походке ‎узнают ‎богиню. ‎. ‎Да‏ ‎я ‎ведь‏ ‎за‏ ‎этой ‎несокрушимой ‎логикой‏ ‎и ‎пришел‏ ‎к ‎тебе, ‎Алкуин ‎Йоркский.‏ ‎Но‏ ‎скажи ‎—‏ ‎почему ‎тебя‏ ‎заботит ‎только ‎лишь ‎твой ‎преемник.‏ ‎А‏ ‎что ‎будет‏ ‎с ‎империей,‏ ‎кто ‎заменит ‎меня.

— Империи ‎не ‎будет,‏ ‎потому‏ ‎что‏ ‎тебя ‎никто‏ ‎не ‎может‏ ‎заменить.

-А ‎если‏ ‎я‏ ‎поведу ‎армию‏ ‎южным ‎путем ‎— ‎по ‎берегу‏ ‎моря?

— Отравят ‎пищу‏ ‎и‏ ‎воду ‎на ‎пути‏ ‎до ‎Кордобы,‏ ‎сожгут ‎все ‎селения…

— Не ‎продолжай,‏ ‎—‏ ‎прервал ‎Алкуина‏ ‎император. ‎—‏ ‎Ты ‎подтвердил ‎мои ‎сомнения. ‎И‏ ‎я‏ ‎не ‎стану‏ ‎рисковать ‎судьбой‏ ‎империи ‎ради ‎мести ‎за ‎одно‏ ‎проигранное‏ ‎сражение.

— А‏ ‎оно ‎вовсе‏ ‎не ‎проиграно!‏ ‎— ‎лукаво‏ ‎воскликнул‏ ‎Алкуин.

— Это ‎как‏ ‎же? ‎— ‎изумился ‎Карл.

— Студиозус, ‎вылезай‏ ‎из-под ‎стола,‏ ‎—‏ ‎позвал ‎старик ‎и‏ ‎его ‎ученик‏ ‎осторожно ‎вылез ‎из-под ‎письменного‏ ‎стола,‏ ‎с ‎опаской‏ ‎поглядывая ‎на‏ ‎императора.

— Он ‎заканчивает ‎пятый ‎курс ‎нашей‏ ‎Академии‏ ‎и ‎каждое‏ ‎лето, ‎чтобы‏ ‎не ‎валял ‎дурака ‎во ‎время‏ ‎каникул,‏ ‎я‏ ‎его ‎отправляю‏ ‎в ‎Бретонскую‏ ‎марку, ‎префектом‏ ‎которой‏ ‎и ‎был‏ ‎злосчастный ‎Хрутланд, ‎погибший ‎в ‎Ронсевальском‏ ‎ущелье. ‎Первый‏ ‎раз‏ ‎Арнульдий ‎поехал, ‎переодевшись‏ ‎странствующим ‎менестрелем.‏ ‎Он ‎зарабатывал ‎на ‎жизнь‏ ‎в‏ ‎трактирах ‎и‏ ‎на ‎деревенских‏ ‎ярмарках, ‎но ‎главное ‎— ‎он‏ ‎собирал‏ ‎рассказы ‎и‏ ‎песни ‎о‏ ‎былых ‎сражениях ‎под ‎знаменами ‎славного‏ ‎конунга‏ ‎Карла,‏ ‎о ‎его‏ ‎знаменитых ‎двенадцати‏ ‎пэрах.

— Это ‎кто‏ ‎такие?‏ ‎— ‎возмутился‏ ‎Карл.

— У ‎короля ‎Артура ‎они ‎были,‏ ‎а ‎Вы,‏ ‎ваше‏ ‎величество, ‎пославнее ‎него‏ ‎будете. ‎Как‏ ‎же ‎вам ‎без ‎пэров‏ ‎—‏ ‎вставил ‎словечко‏ ‎Арнульдий.

— Ну ‎и‏ ‎каковы ‎эти ‎сказания?

— Самая ‎великая ‎песнь‏ ‎о‏ ‎деяниях, ‎chanson‏ ‎de ‎jeste,‏ ‎или ‎жеста, ‎называется ‎«Песнь ‎о‏ ‎Роланде».‏ ‎Я‏ ‎исполню ‎ту‏ ‎ее ‎часть,‏ ‎где ‎говорится‏ ‎о‏ ‎самом ‎начале‏ ‎злосчастного ‎сражения ‎в ‎Ронсевальском ‎ущелье,‏ ‎когда ‎полчища‏ ‎сарацин‏ ‎напали ‎на ‎крохотный‏ ‎отряд ‎графа‏ ‎Роланда…

— Каких ‎сарацин, ‎какого ‎еще‏ ‎Роланда?‏ ‎— ‎заорал‏ ‎Карл, ‎но‏ ‎Алкуин ‎призвал ‎его ‎к ‎молчанию‏ ‎и‏ ‎Арнульдий, ‎гнусно‏ ‎завывая, ‎начал:

-…Alors,‏ ‎Roland, ‎Plus ‎fier ‎qu, ‎un‏ ‎leopard,

En‏ ‎contemplant‏ ‎l, ‎ennemi‏ ‎qui ‎s,‏ ‎avanse,

Frere ‎Olivier,‏ ‎dit‏ ‎il, ‎de‏ ‎votre ‎pars, ‎un ‎tel ‎propos

Est‏ ‎pour ‎moi‏ ‎dure‏ ‎offense.

Ne ‎parlons ‎plus,‏ ‎frappez ‎de‏ ‎votre ‎lance.

Et ‎je ‎frapperais‏ ‎moi‏ ‎de ‎ma‏ ‎Durandale.

Et ‎si‏ ‎je ‎meurs, ‎on ‎en ‎dira,‏ ‎je‏ ‎pense:

Qui ‎la‏ ‎brandit, ‎fut‏ ‎un ‎noble ‎vassal. ‎Aoi!

— Звучит ‎красиво,‏ ‎alumnus,‏ ‎но‏ ‎ты ‎мне‏ ‎это ‎переведи‏ ‎на ‎простую‏ ‎германскую‏ ‎речь, ‎на‏ ‎которой ‎мы, ‎природные ‎франки, ‎говорим.

— Хорошо,‏ ‎государь, ‎расскажу‏ ‎попросту,‏ ‎как ‎ты ‎просишь.‏  ‎В ‎переводе‏ ‎с ‎поэтичного ‎языка ‎труверов‏ ‎и‏ ‎менестрелей  ‎эта‏ ‎жесть ‎звучит‏ ‎примерно ‎так:

«Граф ‎Оливье ‎сказал: ‎„Врагов‏ ‎—‏ ‎несметно,

А ‎наша‏ ‎рать ‎мала,‏ ‎сдается ‎мне.

Собрат ‎Роланд, ‎трубите ‎в‏ ‎рог‏ ‎скорей,

Чтоб‏ ‎Карл ‎дружины‏ ‎повернуть ‎успел».

Роланд‏ ‎ответил: ‎«Я‏ ‎в‏ ‎своем ‎уме

И‏ ‎в ‎рог ‎не ‎затрублю, ‎на‏ ‎срам ‎себе.

Врага‏ ‎найдет‏ ‎мой ‎верный ‎Дюрандаль.

И‏ ‎ты ‎не‏ ‎бойся ‎затупить ‎свой ‎грозный‏ ‎меч.

А‏ ‎если ‎я‏ ‎паду ‎от‏ ‎вражеской ‎руки,

То ‎скажут ‎— ‎граф‏ ‎Роланд‏ ‎был ‎доблестный‏ ‎вассал.Аой!»

— Не ‎так‏ ‎складно, ‎как ‎во ‎французском ‎изводе,‏ ‎но‏ ‎понятней‏ ‎простому ‎вояке‏ ‎вроде ‎меня,‏ ‎— ‎император‏ ‎Карл‏ ‎Великий ‎усмехнулся,‏ ‎но ‎тут ‎же ‎нахмурил ‎брови.‏ ‎— ‎А‏ ‎с‏ ‎какой ‎стати ‎ты,‏ ‎сочинитель, ‎имечко‏ ‎героя ‎переврал? ‎Правда ‎меч‏ ‎его‏ ‎красиво ‎называется‏ ‎… ‎Друдандал,‏ ‎что ‎ли?

— Дюрандаль, ‎ваше ‎величество, ‎Дюрандаль.‏ ‎Рад,‏ ‎что ‎вы‏ ‎одобрили ‎это‏ ‎славное ‎имя ‎славного ‎оружия. ‎Что‏ ‎же‏ ‎касаемо‏ ‎имени ‎нашего‏ ‎героя, ‎то‏ ‎выговорить ‎его‏ ‎сложновато‏ ‎будет. ‎И‏ ‎звучит ‎непоэтично ‎— ‎Хрутланд. ‎Как‏ ‎будто ‎кто-то‏ ‎чихнул‏ ‎или ‎пукнул. ‎Кстати‏ ‎и ‎Хольгера‏  ‎Данске, ‎то ‎бишь ‎Датчанина,‏ ‎бившегося‏ ‎в ‎Ронсевальском‏ ‎ущелье ‎рядом‏ ‎с ‎Роландом, ‎переименовали ‎согласно ‎канонам‏ ‎французского‏ ‎извода ‎в‏ ‎Ожье ‎Ле‏ ‎Дануа. ‎А ‎уж ‎как ‎он‏ ‎в‏ ‎своей‏ ‎датской ‎деревне‏ ‎назывался ‎—‏ ‎Аутхер ‎вроде‏ ‎бы‏ ‎— ‎при‏ ‎дамах ‎и ‎молвить ‎стыдно.

— Хрутланд ‎был‏ ‎графом ‎бретонской‏ ‎марки‏ ‎моей ‎великой ‎империи‏ ‎и ‎в‏ ‎тех ‎местах ‎такие ‎имена!‏ ‎Хольгер‏ ‎–тоже ‎храбрый‏ ‎воин ‎и‏ ‎не ‎его ‎вина, ‎что ‎мать‏ ‎с‏ ‎отцом ‎его‏ ‎так ‎назвали.‏ ‎Ладно, ‎я ‎спорить ‎не ‎стану,‏ ‎для‏ ‎благозвучия‏ ‎пусть ‎они‏ ‎Роландом ‎и‏ ‎Ожье ‎зовутся.‏ ‎Тем‏ ‎более, ‎что‏ ‎жесть ‎эта ‎чисто ‎народная…

— А ‎глас‏ ‎народа ‎—‏ ‎глас‏ ‎божий, ‎государь! ‎—‏ ‎веско ‎резюмировал‏ ‎Алкуин.

— А ‎как ‎прозываются ‎мечи‏ ‎других‏ ‎славных ‎рыцарей?

-У‏ ‎Хольгера ‎—‏ ‎Кортана- ‎Коротышка ‎и ‎Саважин ‎-Дикарь,‏ ‎у‏ ‎Оливье ‎—‏ ‎Альтеклер-Высокосветлый, ‎у‏ ‎вас, ‎ваше ‎величество ‎— ‎Жуайез‏ ‎—‏ ‎Весельчак.

-А‏ ‎у ‎Роланда‏ ‎Дюрандаль ‎означает‏ ‎Крепыш, ‎—‏ ‎закончил‏ ‎рассказ ‎студиозус‏ ‎Арнульдий.

— Прочти ‎самое ‎начало, ‎парень, ‎—‏ ‎попросил ‎Алкуин.

-Король‏ ‎наш‏ ‎Карл, ‎великий ‎император,

Провоевал‏ ‎семь ‎лет‏ ‎в ‎стране ‎испанской.

Весь ‎этот‏ ‎горный‏ ‎край ‎до‏ ‎моря ‎занял,

Взял‏ ‎приступом ‎все ‎города ‎и ‎замки,

Поверг‏ ‎их‏ ‎стены ‎и‏ ‎разрушил ‎башни,

Не‏ ‎сдали ‎только ‎Сарагосу ‎мавры.

Марсилий-нехристь ‎там‏ ‎царит‏ ‎всевластно,

Чтит‏ ‎Магомета, ‎Аполлона‏ ‎славит,

Но ‎не‏ ‎уйдет ‎он‏ ‎от‏ ‎господней ‎кары.‏ ‎Аой!

— Понимаешь, ‎государь, ‎народу, ‎который ‎и‏ ‎есть ‎истинный‏ ‎творец‏ ‎истории, ‎нет ‎дела‏ ‎до ‎того,‏ ‎что ‎напали ‎в ‎Ронсевале,‏ ‎баски,‏ ‎а ‎не‏ ‎мавры, ‎что‏ ‎завоевания ‎Испании ‎никакого ‎не ‎было,‏ ‎а‏ ‎Марсилия ‎и‏ ‎подавно. ‎Народное‏ ‎сказание ‎или ‎легенда ‎рождается ‎и‏ ‎живет‏ ‎по‏ ‎своим ‎особым‏ ‎законам, ‎создавая‏  ‎сказочный ‎мир,‏ ‎который‏ ‎по ‎прошествии‏ ‎сотен ‎лет ‎станет ‎реальной ‎и‏ ‎не ‎подлежащей‏ ‎сомнению‏ ‎историей.

— Выходит, ‎что ‎прошлого‏ ‎не ‎существует,‏ ‎Алкуин?

— Существуют ‎развалины ‎и ‎обломки,‏ ‎заброшенные‏ ‎могилы ‎и‏ ‎сожженные ‎города…‏ ‎Существуют ‎сказания ‎и ‎легенды, ‎а‏ ‎также‏ ‎старинные ‎манускрипты.‏ ‎Кто ‎их‏ ‎написал, ‎тот ‎и ‎создал ‎историю‏ ‎прошлого,‏ ‎как‏ ‎ему ‎было‏ ‎угодно.

Суди ‎сам.‏ ‎Что ‎мы‏ ‎знаем‏ ‎о ‎Троянской‏ ‎войне ‎— ‎только ‎то, ‎что‏ ‎поведал ‎нам‏ ‎слепой‏ ‎Гомер. ‎. ‎Или‏ ‎те, ‎кто‏ ‎на ‎самом ‎деле ‎написал‏ ‎великую‏ ‎«Илиаду». ‎Впрочем‏ ‎это ‎неважно.‏ ‎Кто ‎бы ‎там ‎ни ‎победил,‏ ‎каковы‏ ‎бы ‎ни‏ ‎были ‎причины‏ ‎этой ‎войны ‎— ‎их ‎деяния‏ ‎канули‏ ‎в‏ ‎Лету, ‎а‏ ‎бессмертная ‎поэма,‏ ‎которую ‎Александр‏ ‎Великий‏ ‎возил ‎с‏ ‎собой ‎во ‎все ‎походы, ‎будет‏ ‎жить ‎вечно.‏ ‎И‏ ‎навечно ‎останутся ‎героями‏ ‎те, ‎о‏ ‎ком ‎сказано, ‎что ‎они‏ ‎герои.‏ ‎И ‎навсегда‏ ‎останутся ‎презренными‏ ‎те, ‎о ‎ком ‎сказано ‎иначе.‏ ‎Что‏ ‎мы ‎знаем‏ ‎о ‎подвиге‏ ‎греков ‎в ‎персидской ‎войне, ‎—‏ ‎только‏ ‎то‏ ‎что ‎написал‏ ‎Ксенофонт ‎в‏ ‎своем ‎«Анабазисе»…‏ ‎Откуда‏ ‎бы ‎ни‏ ‎произошли ‎на ‎самом ‎деле ‎римляне‏ ‎— ‎их‏ ‎прославил‏ ‎как ‎потомков ‎Энея‏ ‎великий ‎Вергилий.‏ ‎Ученые ‎старцы ‎могут ‎все‏ ‎это,‏ ‎конечно, ‎оспаривать.‏ ‎Но ‎кто‏ ‎их ‎услышит.

— Если ‎только ‎какой-нибудь ‎новый‏ ‎Вергилий‏ ‎не ‎напишет‏ ‎…

— Вот ‎этого‏ ‎не ‎надо, ‎государь. ‎Что ‎толку‏ ‎переписывать‏ ‎древнюю‏ ‎историю. ‎Лучше‏ ‎заняться ‎своей‏ ‎собственной. ‎И‏ ‎причем,‏ ‎не ‎такой‏ ‎уж ‎давней.

— Тот ‎проклятый ‎поход ‎в‏ ‎Испанию ‎не‏ ‎дает‏ ‎мне ‎покоя. ‎Меня‏ ‎обманул ‎и‏ ‎заманил ‎в ‎Испанию ‎подлый‏ ‎эмир‏ ‎Сарагосы. ‎Я‏ ‎собрал ‎огромную‏ ‎армию ‎и ‎двинул ‎ее ‎в‏ ‎надежде‏ ‎очистить ‎исконные‏ ‎христианские ‎земли‏ ‎от ‎владычества ‎мавров, ‎взять ‎сначала‏ ‎Сарагосу,‏ ‎а‏ ‎потом ‎и‏ ‎Кордобу, ‎несравненную‏ ‎жемчужину…

— Все, ‎о‏ ‎чем‏ ‎ты ‎говоришь‏ ‎— ‎одна ‎сплошная ‎ошибка, ‎государь.‏ ‎Мавры ‎настолько‏ ‎сильнее‏ ‎нас ‎во ‎всем‏ ‎— ‎в‏ ‎военном ‎искусстве, ‎в ‎науке,‏ ‎в‏ ‎ремеслах, ‎в‏ ‎устройстве ‎государства,‏ ‎что ‎не ‎настало ‎еще ‎время‏ ‎бросать‏ ‎им ‎вызов…‏ ‎Учиться ‎надо‏ ‎у ‎них. ‎И ‎посылать ‎способных‏ ‎юнцов‏ ‎в‏ ‎Кордобский ‎университет,‏ ‎где ‎единственно‏ ‎можно ‎постичь‏ ‎все‏ ‎сокровища ‎греческой‏ ‎мысли ‎и ‎в ‎первую ‎очередь‏ ‎работы ‎Платона‏ ‎и‏ ‎Аристотеля. ‎Ты ‎должен‏ ‎закончить ‎с‏ ‎походами ‎и ‎продолжить ‎дело‏ ‎своего‏ ‎отца, ‎Пипина‏ ‎Короткого, ‎по‏ ‎возрождению ‎римской ‎и ‎греческой ‎учености.‏ ‎Тебя‏ ‎поддержит ‎в‏ ‎этом ‎святом‏ ‎деле ‎Римская ‎Церковь. ‎Античная ‎форма‏ ‎и‏ ‎христианское‏ ‎содержание ‎—‏ ‎такой ‎должна‏ ‎стать ‎Священная‏ ‎Римская‏ ‎империя, ‎которая‏ ‎просуществует ‎тысячи ‎лет. ‎Я, ‎Алкуин‏ ‎Йоркский, ‎ученик‏ ‎Беды‏ ‎Достопочтенного, ‎говорю ‎это‏ ‎осознанно ‎и‏ ‎ответственно.

— Да ‎сбудутся ‎твои ‎слова.‏ ‎А‏ ‎чему ‎ты‏ ‎намерен ‎посвятить‏ ‎свои ‎труды, ‎позволь ‎спросить?

— Платон ‎и‏ ‎Аристотель‏ ‎были ‎великими‏ ‎учеными, ‎но‏ ‎Пифагор ‎был ‎намного ‎выше ‎их.‏ ‎Он‏ ‎учил,‏ ‎что ‎Вселенной‏ ‎правит ‎музыка‏ ‎и ‎учил‏ ‎слушать‏ ‎музыку ‎небесных‏ ‎сфер. ‎Музыка ‎это ‎наука, ‎которая‏ ‎говорит ‎о‏ ‎цифрах,‏ ‎спрятанных ‎в ‎звуках…‏ ‎Впрочем, ‎ты‏ ‎задал ‎вопрос. ‎Так ‎вот,‏ ‎я‏ ‎хочу ‎создать‏ ‎великую ‎музыку‏ ‎европейского ‎христианства, ‎которая ‎будет ‎вести‏ ‎нас‏ ‎по ‎пути‏ ‎духовного ‎поиска,‏ ‎а ‎не ‎стяжательства ‎и ‎войны.

-Студиозус!‏ ‎—‏ ‎сказал‏ ‎Алкуин, ‎когда‏ ‎император ‎вышел,‏ ‎— ‎если‏ ‎ты‏ ‎когда ‎–нибудь‏ ‎проболтаешься ‎Карлу, ‎что ‎по-французски ‎меч‏ ‎— ‎женского‏ ‎рода,‏ ‎и ‎Жуайез ‎—‏ ‎это ‎Хохотушка,‏ ‎то ‎останешься ‎без ‎ушей.

— О‏ ‎нет!‏ ‎— ‎простонал‏ ‎мальчишка ‎и‏ ‎снова ‎спрятался ‎под ‎стол…

Карл ‎Великий‏ ‎остановил‏ ‎завоевания ‎и‏ ‎приступил ‎к‏ ‎строительству ‎европейского ‎христианского ‎общества. ‎Были‏ ‎открыты‏ ‎сотни‏ ‎монастырских ‎школ,‏ ‎где ‎обучались‏ ‎будущие ‎чиновники‏ ‎и‏ ‎священники ‎Европы.‏ ‎Под ‎руководством ‎Алкуина ‎был ‎разработан‏ ‎и ‎внедрен‏ ‎новый‏ ‎шрифт ‎— ‎«каролингский‏ ‎минускул» ‎—‏ ‎благодаря ‎простоте ‎и ‎удобству‏ ‎которого‏ ‎письменность ‎и‏ ‎грамотность ‎стала‏ ‎общедоступной. ‎Карл ‎за ‎годы ‎своего‏ ‎правления‏ ‎издал ‎65‏ ‎капитуляриев-указов-которые ‎положили‏ ‎основу ‎средневековому ‎праву. ‎Алкуин ‎написал‏ ‎основополагающие‏ ‎труды‏ ‎по ‎вопросам‏ ‎литургии, ‎ставшие‏ ‎основой ‎христианской‏ ‎католической‏ ‎обрядности. ‎Алкуину‏ ‎удалось ‎найти ‎удачное ‎сочетание ‎местных‏ ‎национальных ‎обрядов‏ ‎с‏ ‎римской ‎церковной ‎обрядностью,‏ ‎что ‎сделало‏ ‎христианскую ‎мессу ‎чрезвычайно ‎популярной‏ ‎в‏ ‎народе. ‎Современные‏ ‎эксперты ‎считают,‏ ‎что ‎именно ‎развитие ‎хорового ‎пения‏ ‎в‏ ‎католической ‎церкви‏ ‎послужило ‎толчком‏ ‎к ‎всплеску ‎креативного ‎внелогического ‎мышления‏ ‎в‏ ‎более‏ ‎поздние ‎века,‏ ‎благодаря ‎чему‏ ‎стала ‎возможной‏ ‎научно-техническая‏ ‎революция.

Труды ‎великого‏ ‎императора ‎были ‎продолжены ‎его ‎преемниками,‏ ‎Людовиком ‎Благочестивым‏ ‎и‏ ‎Карлом ‎Лысым, ‎и‏ ‎получили ‎название‏ ‎Каролингского ‎возрождения.

Современные ‎историки, ‎например‏ ‎Жак‏ ‎Ле ‎Гофф,‏ ‎считают ‎каролингское‏ ‎возрождение, ‎так ‎стали ‎называть ‎реформы‏ ‎Карла‏ ‎Великого,  ‎в‏ ‎силу ‎его‏ ‎малой ‎распространенности, ‎не ‎вполне ‎полноценным.‏ ‎И‏ ‎упрекают‏ ‎Карла ‎Великого‏ ‎в ‎том,‏ ‎что ‎он‏ ‎пресек‏ ‎просветительскую ‎традицию‏ ‎Меровингов, ‎когда ‎в ‎монастырских ‎школах‏ ‎давалось ‎начальное‏ ‎образование‏ ‎простонародью.

Чтобы ‎понять ‎мотивы,‏ ‎которыми ‎руководствовались‏ ‎великие ‎реформаторы ‎системы ‎образования,‏ ‎Карл‏ ‎и ‎Алкуин,‏ ‎нужно ‎лишь‏ ‎учесть ‎крайнюю ‎скудость ‎государственных ‎финансов‏ ‎каролингской‏ ‎империи. ‎Византия‏ ‎и ‎Халифат‏ ‎были ‎неизмеримо ‎богаче ‎государства ‎франков.‏ ‎Карлу‏ ‎нужно‏ ‎было ‎выстраивать‏ ‎государственный ‎механизм‏ ‎и ‎духовную‏ ‎вертикаль,‏ ‎поэтому ‎он‏ ‎и ‎сделал ‎ставку ‎на ‎образованную‏ ‎и ‎дисциплинированную‏ ‎элиту.

Карл‏ ‎Великий ‎и ‎Алкуин‏ ‎создали ‎не‏ ‎только ‎империю, ‎а ‎великую‏ ‎западную‏ ‎цивилизацию, ‎которая‏ ‎до ‎сей‏ ‎поры ‎не ‎знает ‎поражений.

…Проживи ‎Карл‏ ‎Великий‏ ‎дольше, ‎возможно‏ ‎он ‎возродил‏ ‎бы ‎народные ‎школы.

Впрочем, ‎всеобщее ‎школьное‏ ‎образование‏ ‎взяли‏ ‎на ‎вооружения‏ ‎Великая ‎Французская‏ ‎и ‎Октябрьская‏ ‎революции,‏ ‎разговор ‎о‏ ‎которых ‎у ‎нас ‎впереди.