Кто заказал Юлия Цезаря?

… Палатка ‎командующего‏ ‎в ‎военном ‎лагере ‎республиканцев ‎под‏ ‎городом ‎Филиппы‏ ‎в‏ ‎Македонии. ‎23 ‎октября‏ ‎43 ‎года‏ ‎до ‎Рождества ‎Христова.

— Возможно, ‎завтра‏ ‎мы‏ ‎погибнем, ‎Кассий,‏ ‎но ‎все‏ ‎же ‎не ‎могу ‎выбросить ‎из‏ ‎головы‏ ‎мысли ‎о‏ ‎судьбе ‎Рима.‏ ‎Рим ‎погубили ‎военные ‎реформы ‎Гая‏ ‎Мария,‏ ‎в‏ ‎этом ‎я‏ ‎убежден, ‎—‏ ‎сухощавый ‎мужчина‏ ‎в‏ ‎военной ‎тунике‏ ‎разорвал ‎руками ‎поджаренный ‎олений ‎окорок,‏ ‎и ‎протянул‏ ‎половину‏ ‎своему ‎собеседнику.

— А ‎себе-то‏ ‎ты ‎кусок‏ ‎пожирнее ‎оставил, ‎дружище ‎Брут!‏ ‎—‏ ‎усмехнулся ‎Гай‏ ‎Кассий, ‎откусив‏ ‎изрядную ‎долю ‎жареного ‎мяса, ‎—‏ ‎но‏ ‎спорить ‎не‏ ‎буду. ‎Разве‏ ‎что ‎насчет ‎гибели ‎Рима ‎не‏ ‎согласен.

— Ну,‏ ‎ты‏ ‎же ‎не‏ ‎будешь ‎оспаривать,‏ ‎что ‎в‏ ‎славные‏ ‎времена ‎смертельной‏ ‎борьбы ‎с ‎Ганнибалом ‎можно ‎было‏ ‎созвать ‎в‏ ‎народное‏ ‎ополчение ‎чуть ‎ли‏ ‎не ‎весь‏ ‎римский ‎народ. ‎А ‎после‏ ‎реформ‏ ‎Мария ‎в‏ ‎армию ‎потянулись‏ ‎варвары-мигранты, ‎желающие ‎получить ‎римское ‎гражданство‏ ‎и‏ ‎земельный ‎надел.‏ ‎А ‎римляне‏ ‎стали ‎отсиживаться ‎за ‎их ‎спиной,‏ ‎призыв‏ ‎в‏ ‎армию ‎стал‏ ‎непопулярен.

— Зато ‎армия‏ ‎стала ‎профессиональной‏ ‎и‏ ‎просто-таки ‎несокрушимой.‏ ‎Наши ‎легионы ‎— ‎настоящие ‎военные‏ ‎машины. ‎Они‏ ‎скоро‏ ‎завоюют ‎весь ‎мир.‏ ‎Само ‎собой‏ ‎— ‎под ‎нашим ‎мудрым‏ ‎руководством‏ ‎и ‎во‏ ‎славу ‎римской‏ ‎республики.

— А ‎Октавиан ‎и ‎Марк ‎Антоний‏ ‎предлагают‏ ‎это ‎сделать‏ ‎под ‎их‏ ‎мудрым ‎руководством ‎и ‎во ‎славу‏ ‎римской‏ ‎империи.‏ ‎И, ‎между‏ ‎прочим, ‎сама‏ ‎сущность ‎профессиональной‏ ‎платной‏ ‎армии ‎тяготеет‏ ‎к ‎диктатуре, ‎к ‎единоличной ‎власти,‏ ‎к ‎монархии,‏ ‎а‏ ‎не ‎к ‎республиканским‏ ‎идеалам.

— Возможно, ‎ты‏ ‎прав, ‎Брут. ‎Червь ‎сомнений‏ ‎точит‏ ‎и ‎меня.‏ ‎Если ‎завтра‏ ‎победим, ‎то, ‎пожалуй, ‎надо ‎будет‏ ‎поскорей‏ ‎перестроить ‎нашу‏ ‎славную ‎армию‏ ‎снова ‎на ‎республиканский ‎манер.

Полог ‎палатки‏ ‎внезапно‏ ‎распахнулся,‏ ‎и ‎огонь‏ ‎лампады ‎осветил‏ ‎запыленный ‎силуэт‏ ‎закутанного‏ ‎в ‎плащ‏ ‎представительного ‎мужчины.

— Ты ‎же ‎должен ‎быть‏ ‎в ‎Риме,‏ ‎Цицерон!‏ ‎— ‎воскликнул ‎Брут.

— Я‏ ‎уже ‎давно‏ ‎тут ‎стою ‎и ‎слушаю‏ ‎ваши‏ ‎бредни. ‎Лучше‏ ‎бы ‎вы‏ ‎обсудили ‎план ‎завтрашней ‎битвы. ‎Ведь‏ ‎если‏ ‎мы ‎будем‏ ‎разбиты, ‎чем‏ ‎я ‎смогу ‎расплатиться ‎с ‎нашими‏ ‎меценатами…

— Не‏ ‎иначе,‏ ‎ты ‎устроил‏ ‎заговор ‎на‏ ‎галльские ‎деньги?‏ ‎—‏ ‎проворчал ‎Брут.

— Ошибаешься,‏ ‎храбрый ‎тираноубийца. ‎Нам ‎помогли ‎британские‏ ‎друиды. ‎Галлы‏ ‎слишком‏ ‎боялись ‎Цезаря, ‎а‏ ‎Великий ‎Друид‏ ‎Британии ‎Бренн ‎не ‎знает‏ ‎ни‏ ‎страха, ‎ни‏ ‎жалости. ‎И‏ ‎он ‎не ‎простил ‎Цезарю ‎осквернения‏ ‎Стоунхенджа.

— Ну‏ ‎и ‎что‏ ‎теперь ‎делать?‏ ‎— ‎прервал ‎его ‎Кассий.

— Снимать ‎хитон‏ ‎и‏ ‎бегать,‏ ‎— ‎огрызнулся‏ ‎Цицерон ‎и‏ ‎затем, ‎уже‏ ‎спокойно,‏ ‎продолжил. ‎—‏ ‎Мы ‎ошиблись ‎в ‎выборе ‎пути‏ ‎спасения ‎республики.‏ ‎Открытое‏ ‎убийство ‎тирана ‎направило‏ ‎против ‎нас‏ ‎гнев ‎народа. ‎Надо ‎было‏ ‎брать‏ ‎пример ‎с‏ ‎великого ‎Аристотеля.‏ ‎Тот ‎всегда ‎действовал ‎скрытно. ‎Я‏ ‎бы‏ ‎назвал ‎его‏ ‎методы ‎стратегией‏ ‎непрямых ‎действий. ‎Он ‎велел ‎тайно‏ ‎отравить‏ ‎Александра,‏ ‎и ‎до‏ ‎сих ‎пор‏ ‎все ‎уверены,‏ ‎что‏ ‎этот ‎завоеватель‏ ‎умер ‎от ‎лихорадки.

— Как ‎же ‎нам‏ ‎быть? ‎—‏ ‎спросили‏ ‎хором ‎тираноборцы.

— Разгромите ‎триумвиров,‏ ‎а ‎я‏ ‎тайно ‎вернусь ‎в ‎Рим‏ ‎и‏ ‎попробую ‎подкупить‏ ‎сенаторов ‎и‏ ‎еще ‎кое ‎кого…

— Да ‎поможет ‎тебе‏ ‎Юпитер!

— Я‏ ‎лучше ‎попрошу‏ ‎помощи ‎у‏ ‎Меркурия, ‎то ‎есть ‎у ‎вознесенного‏ ‎на‏ ‎Олимп‏ ‎Гермеса ‎Триждывеличайшего.‏ ‎Отныне ‎мы‏ ‎пойдет ‎иным‏ ‎путем.

Два‏ ‎полководца ‎закончили‏ ‎трапезу ‎и ‎проследовали ‎к ‎своим‏ ‎подразделениям, ‎а‏ ‎Цицерон‏ ‎умчался ‎в ‎Рим.

… Наутро‏ ‎грянул ‎бой.‏ ‎Знаменитая ‎битва ‎при ‎Филиппах.‏ ‎Брут‏ ‎и ‎Кассий‏ ‎погибли ‎в‏ ‎разное ‎время, ‎но ‎схожим ‎образом.‏ ‎Потерпев‏ ‎поражение, ‎они‏ ‎пали ‎духом‏ ‎и ‎покончили ‎с ‎собой, ‎бросившись‏ ‎на‏ ‎меч.‏ ‎Будущий ‎принцепс‏ ‎Октавиан ‎после‏ ‎гибели ‎Брута‏ ‎и‏ ‎Кассия ‎тайно‏ ‎встречался ‎с ‎Цицероном, ‎и ‎узнал‏ ‎от ‎него‏ ‎о‏ ‎заказном ‎убийстве ‎Цезаря,‏ ‎оплаченном ‎Великим‏ ‎Друидом. ‎В ‎обмен ‎на‏ ‎этот‏ ‎секрет ‎он‏ ‎обещал ‎Цицерону‏ ‎жизнь, ‎но ‎не ‎сдержал ‎обещание.‏ ‎Цицерон‏ ‎был ‎внесен‏ ‎в ‎проскрипционные‏ ‎списки ‎и ‎убит. ‎Друид ‎Бренн‏ ‎добился‏ ‎своего‏ ‎— ‎опасаясь‏ ‎коварства ‎колдунов,‏ ‎Октавиан ‎объявил‏ ‎о‏ ‎завершении ‎войны‏ ‎с ‎бриттами, ‎предъявив ‎римлянам ‎трофеи,‏ ‎завоеванные ‎еще‏ ‎Цезарем.

…Вся‏ ‎история ‎города ‎Рима‏ ‎и ‎его‏ ‎империи ‎«крутится» ‎вокруг ‎римской‏ ‎армии.‏ ‎Римлянам ‎была‏ ‎присуща ‎бесконечная‏ ‎агрессивность, ‎стремление ‎к ‎вечной ‎экспансии,‏ ‎как,‏ ‎например, ‎у‏ ‎сегодняшних ‎США.‏ ‎Вначале ‎свободные ‎римляне-земледельцы ‎и ‎богатые‏ ‎патриции‏ ‎охотно‏ ‎и ‎храбро‏ ‎сражались ‎с‏ ‎захватчиками, ‎защищая‏ ‎свою‏ ‎свободу ‎и‏ ‎землю. ‎Уж ‎на ‎что ‎гениален‏ ‎был ‎Ганнибал,‏ ‎опиравшийся‏ ‎на ‎богатейшую ‎торговую‏ ‎империю ‎Карфагена,‏ ‎но ‎и ‎он ‎не‏ ‎совладал‏ ‎с ‎суровыми‏ ‎и ‎закаленными‏ ‎воинами ‎Рима. ‎Но ‎как ‎только‏ ‎от‏ ‎защиты ‎своих‏ ‎рубежей ‎Рим‏ ‎перешел ‎к ‎расширению ‎своих ‎границ,‏ ‎призыв‏ ‎в‏ ‎армию ‎стал‏ ‎непопулярен ‎среди‏ ‎всех ‎слоев‏ ‎населения.‏ ‎В ‎армию‏ ‎рекрутировали ‎только ‎владельцев ‎какого-либо ‎земельного‏ ‎надела, ‎и‏ ‎служба‏ ‎эта ‎была ‎довольно‏ ‎долгой. ‎Оставшаяся‏ ‎без ‎ухода ‎земля ‎приходила‏ ‎в‏ ‎запустение ‎и‏ ‎часто ‎переходила‏ ‎в ‎руки ‎богатеев ‎— ‎латифундистов.‏ ‎Народные‏ ‎трибуны ‎братья‏ ‎Гракхи ‎попытались‏ ‎провести ‎перераспределение ‎земли, ‎разделив ‎огромные‏ ‎владения‏ ‎между‏ ‎беднейшими ‎слоями‏ ‎населения. ‎Это‏ ‎бы ‎расширило‏ ‎социальную‏ ‎базу ‎республики,‏ ‎увеличив ‎ее ‎мобилизационный ‎резерв. ‎Злобные‏ ‎патриции ‎убили‏ ‎народных‏ ‎заступников, ‎и ‎армейскую‏ ‎реформу ‎провел‏ ‎полководец ‎и ‎политик ‎Гай‏ ‎Марий.‏ ‎Он ‎сделал‏ ‎армию ‎профессиональной,‏ ‎призывал ‎туда ‎безземельных ‎бедняков ‎и‏ ‎мигрантов‏ ‎— ‎варваров,‏ ‎награждал ‎их‏ ‎за ‎службу ‎участками ‎земли ‎на‏ ‎завоеванных‏ ‎территориях.‏ ‎А ‎иностранцы‏ ‎получали ‎вдобавок‏ ‎римское ‎гражданство.‏ ‎Армия‏ ‎стала ‎высокопрофессиональной,‏ ‎но ‎«как ‎объединение ‎различных ‎слоев‏ ‎общества, ‎сражавшихся‏ ‎за‏ ‎свою ‎республику, ‎перестала‏ ‎существовать» ‎—‏ ‎пишет ‎современный ‎историк ‎Адриан‏ ‎Голдсуорти.

Вскоре‏ ‎в ‎римской‏ ‎армии ‎стали‏ ‎служить ‎практически ‎одни ‎варвары. ‎Все‏ ‎полководцы‏ ‎последних ‎лет‏ ‎империи ‎—‏ ‎германского ‎происхождения. ‎Они ‎любили ‎римскую‏ ‎культуру,‏ ‎делали‏ ‎блестящие ‎военные‏ ‎карьеры, ‎но‏ ‎не ‎были‏ ‎органически‏ ‎связаны ‎с‏ ‎римским ‎народом ‎и ‎его ‎законными‏ ‎властями. ‎Сенат‏ ‎постепенно‏ ‎потерял ‎всякое ‎значение,‏ ‎а ‎императоров‏ ‎стали ‎выбирать ‎сами ‎воины.‏ ‎Сначала‏ ‎преторианская ‎гвардия,‏ ‎а ‎потом‏ ‎— ‎личный ‎состав ‎победоносных ‎легионов.‏ ‎Власть‏ ‎и ‎армия‏ ‎стали ‎враждебны‏ ‎друг ‎другу. ‎Причем ‎и ‎те‏ ‎и‏ ‎другие‏ ‎меньше ‎всего‏ ‎думали ‎о‏ ‎нуждах ‎народа,‏ ‎который‏ ‎был ‎подсажен‏ ‎на ‎бесплатные ‎социальные ‎льготы ‎и‏ ‎социально ‎паразитировал‏ ‎на‏ ‎доходах ‎из ‎завоеванных‏ ‎провинций. ‎Примерно‏ ‎такая ‎же ‎картина ‎на‏ ‎сегодняшний‏ ‎день ‎сложилась‏ ‎в ‎западном‏ ‎мире. ‎Америка ‎еще ‎держится ‎на‏ ‎плаву‏ ‎— ‎потому‏ ‎что ‎сама‏ ‎печатает ‎мировую ‎валюту. ‎А ‎Европа‏ ‎уже‏ ‎коллективный‏ ‎банкрот.

Город ‎Рим‏ ‎еще ‎долго‏ ‎мог ‎бы‏ ‎противостоять‏ ‎натиску ‎тех‏ ‎или ‎иных ‎варваров, ‎если ‎бы‏ ‎перешагнувшая ‎пределы‏ ‎разумного‏ ‎ненависть ‎императоров ‎к‏ ‎полководцам ‎и‏ ‎слепая ‎вера ‎в ‎незыблемость‏ ‎и‏ ‎несокрушимость ‎империи.

Германцы‏ ‎Аэций ‎и‏ ‎Стилихон, ‎командовавшие ‎римскими ‎легионами, ‎не‏ ‎знали‏ ‎поражений ‎на‏ ‎поле ‎боя.‏ ‎И ‎оба ‎были ‎предательски ‎убиты‏ ‎по‏ ‎приказу‏ ‎завидовавших ‎им‏ ‎жалких ‎императоров.‏ ‎Оставшись ‎без‏ ‎доблестных‏ ‎защитников, ‎Рим‏ ‎вскоре ‎пал ‎под ‎натисков ‎варваров.‏ ‎Разомлевшие ‎от‏ ‎бесконечного‏ ‎пьянства ‎и ‎безделья‏ ‎обыватели ‎равнодушно‏ ‎наблюдали ‎разгром ‎и ‎разграбление‏ ‎вечного‏ ‎города.